Название: Внешнее влияние
Оригинал: Externality
Автор: zarathuse
Переводчик: Merlin’s Team (WebKitten)
Бета: Merlin’s Team (Sei)
Разрешение на перевод: получено
Пейринг: Артур/Мерлин
Рейтинг: PG-15 (или мягкое R, как посмотреть))
Жанр: романс, юмор
Предупреждение: частичное расхождение с событиями второго сезона
Размер: ~7600
Саммари: Какие думы, такие и песни.
Тема № 9: Excalibur / Экскалибур
читать дальшеЧерез три месяца после смерти Утера Мерлин приводит Артура к озеру, куда бросил победивший Черного рыцаря меч, и рассказывает о своей магии.
Ну… По крайней мере, пытается.
***
– Я так рад, – доносится из-за спины ленивый и привычно насмешливый голос, – что ты настоял на этой утренней прогулке.
Мерлин не реагирует и сильнее вытягивает руку над водой.
– Иначе, – продолжает Артур, – я бы упустил уникальную возможность померзнуть на ветру и понаблюдать, как ты орешь на пруд. Второй час.
– Я не ору, – и это чистая правда. От волнения и раздражения Мерлин говорит все громче, и, вполне возможно, очень скоро таки заорет – но пока он даже голос не повысил. – Да и едва ли полчаса прошло. Давай ты продолжишь издеваться над бедным деревом и не будешь меня отвлекать?
Последние двадцать минут – никак не час – Артур провел, бросая охотничий нож в засохшее дерево у противоположного края поляны. Мерлин был так благодарен, что его не отвлекают, что даже не жаловался на ужасные звуки.
– А чем ты занят вообще? Выглядишь нелепо. Даже больше, чем обычно.
Мерлин не успевает ответить – Артур присаживается рядом на корточки, опускает руку в озеро и потом преспокойно дергает Мерлина за ухо холодными мокрыми пальцами.
– Это новый способ рыбной ловли, ты так рыбу причаровываешь? Так или способ плохой, или ты неумеха.
У Мерлина мелькает мысль напустить на Артура маленький водяной смерч – раз уж собрался откровенничать, о магии можно рассказать не словом, а делом, – но он лишь удрученно пожимает плечами и с трудом поднимается на ноги. Он столько времени просидел на корточках над водой, и весь результат – пересохшее горло, затекшая спина и дурное настроение. Заклинание не работает, почему – непонятно, и теперь придется лезть в воду и пытаться найти меч без магии.
И чего Мерлину хочется даже меньше, чем по-идиотски бултыхаться в ледяной воде – это по-идиотски бултыхаться в ледяной воде, пока Артур будет сидеть на берегу в тепле и комфорте и привычно упражняться в остроумии.
– Так что?
Мерлин вздрагивает и поднимает взгляд на Артура, который смотрит на него со смесью искреннего недоумения и чем-то вроде ласковой насмешливости.
– Я пытаюсь, э-э…
Мерлин умолкает. Он долго планировал, как привести Артура к озеру, и еще дольше искал заклинание, которое поможет достать из воды меч, но совсем не подумал о том, как, собственно, будет объясняться.
– В этом озере есть кое-что твое, – наконец говорит он. – И я пытаюсь это достать.
Артур хмурит лоб, ласковая насмешливость сменяется на куда менее ласковое раздражение.
– Мне кажется, Мерлин, в этом озере все мое. Что конкретно ты ищешь? И как слабоумное лопотание может помочь тебе в поисках?
Мерлин открывает рот, намереваясь объяснить, что вообще-то произносил заклинание – и неожиданно теряет все слова. Утера больше нет и не будет, и Мерлин без тени сомнения знает – Артур не позволит его казнить. Но насчет изгнания или, по крайней мере, увольнения, он не так уж уверен. Не уверен, что Артур не отшатнется в ужасе и отвращении, не посмотрит на Мерлина с ненавистью и страхом в глазах. И от одной этой мысли внутри Мерлина что-то болезненно сжимается, и желание признаваться умирает в зародыше.
Поэтому приходится импровизировать.
– Я думаю, в озере кто-то живет, – выпаливает он на одном дыхании, стараясь не вспоминать о том, что совершенно не умеет врать. – Ну, ты понимаешь, какое-то волшебное существо. Я спросил Гаюса, и он сказал, э-э, что мы должны его, э-э... Призвать. Из озера. Существо это.
Мерлин неловко поводит плечами, и Артур улыбается ему той кривоватой улыбкой, что будто говорит: «Ты такой странный». Мерлин никогда не видел, чтоб он так улыбался кому-то еще. А потом Артур делает шаг к кромке воды.
– Ну, наверное, тогда я должен сам попробовать. Ведь это мою собственность мы пытаемся вернуть. К тому же, – он поднимает взгляд на небо, – похоже, скоро будет дождь. Чем быстрее мы тут закончим, тем лучше.
Он опускает голову и громко кричит озеру:
– Я – Артур Пендрагон, король этой земли, и пришел за тем, что принадлежит мне по праву.
Если бы Мерлин попытался проделать то же самое, то выглядел бы идиотом. Артур был просто обязан выглядеть идиотом – с взлохмаченными после утренней скачки волосами и коричневыми пятнами от коры на руках. Вместо этого он похож на великого короля из древних легенд. У Мерлина перехватывает дыхание, и он даже жалеет, что в озере нет волшебного существа, что пришло бы на зов Артура.
Конечно же, никто не отвечает, хотя Мерлину приходится напомнить себе, что отвечать-то и некому.
Артур ждет мгновение, другое, потом пожимает плечами и разворачивается к опушке леса, где они оставили лошадей.
– Нам действительно пора, – говорит он. – Ты разве не чувствуешь – приближается буря?
А Мерлин и правда не чувствует – в его крови все еще гудит магия, оставшаяся от неудавшихся заклинаний. А потом тело пронизывает молнией от соприкосновения с какой-то могучей древней силой, и из горла вырывается крик.
Артур с зажатым в руке ножом в мгновение ока оказывается рядом, быстро оглядывается по сторонам.
И вдруг замирает и выпрямляется, глядя куда-то через плечо Мерлина. Мерлин оборачивается и нелепо роняет челюсть – посреди озера стоит самая прекрасная из всех виденных им женщин.
У ундины – а это должна быть она – глаза цвета старой меди и волосы цвета полуденного солнца. Белая мантия развевается на ветру, которого нет. Она идет, будто плывет, скользя по поверхности озера, и останавливается у самой кромки воды.
С такого расстояния слышно, что от нее пахнет небом после дождя, и от ее магии по коже Мерлина бегут колючие мурашки.
Ундина протягивает бледную руку, тонкую и изящную, несмотря на венчающие пальцы жутковатые черные когти. В руке она держит меч Артура, такой же сияющий, как в тот день, когда Мерлин его заклял.
– Тогда приди, Артур Пендрагон, и возьми свое по праву.
Артур роняет нож на землю и без колебаний делает шаг вперед, глядя на сверкающий меч, как умирающий с голоду смотрит на краюху хлеба. Когда его пальцы смыкаются на рукояти, Мерлин чувствует, будто кусочек головоломки с тихим клацаньем становится на место.
Над их головами гремит раскат грома.
Артур слегка вздрагивает от шума, и особый момент уходит в прошлое.
– Значит, – Мерлин глупо хлопает ресницами, – это оно и есть?
Ундина смотрит на него, прищурившись, а потом улыбается. Зубы у нее под стать когтям – острые и жемчужно-черные. Мерлин снова моргает, и ундина исчезает.
Начинается дождь.
***
В этот день Мерлин Артуру о магии не рассказывает.
***
Даже как-то неловко – насколько Артур влюблен в подаренный Мерлином меч.
Нет, строго говоря, Артуру и невдомек, что это дар Мерлина. Артур вообще ничего не знает о происхождении меча, да, похоже, и не особо стремится узнать. Он даже не спрашивает, откуда Мерлину стало известно о местонахождении меча, а когда Мерлин осторожно пытается обсудить эту тему, то оказывается отослан чистить конюшни раньше, чем успевает договорить первую фразу.
Вечером он возвращается в королевские покои измотанный и не особо благоухающий, и Артур выдает странный запутанный монолог о том, что о некоторых вещах лучше не знать, даже если ты уже о них знаешь, и все вокруг знают, что ты знаешь, потому что об этом знают все.
– Потому что если не знаешь, – заканчивает свою речь Артур, – то не должен реагировать. Даже если и знаешь на самом деле.
Мерлин совершенно сбит с толку.
– Это как про сэра Саграмора и его пажа, или та темная история с леди Изольдой и гончими ее мужа.
Мерлин безуспешно пытается понять, причем тут свора собак и тупица Саграмор.
– Ладно, все, забудь, это неважно. Просто… иногда лучше промолчать, понимаешь?
Мерлин думает о своей магии. Думает о том, какой была Моргана последние недели перед уходом, о семейных обедах, с которых Артур возвращался бледный, с потухшими глазами. О той ночи, когда умер Утер, и Артур пил, пока ноги держали, и просил Мерлина побыть с ним до утра.
Он понимает.
***
Все, кроме фразы про собак. Тут он по-прежнему теряется в догадках.
***
Больше Мерлин не пытается заговорить про меч, но все остальные только о нем и говорят.
У Артура входит в привычку постоянно носить меч при себе, даже в замке. Конечно, молодой король выглядит идиотом, о чем Мерлин и собирается ему сообщить – но тут замечает, как под весом меча на поясе натягивается рубашка, облегая торс, и как тяжесть на боку заставляет Артура чуть покачивать бедрами при ходьбе.
И проглатывает все слова.
Так что Артур носит меч повсюду, и даже у самых тупых обитателей Камелота хватает мозгов заметить любовь короля к своему оружию и сделать выводы. И теперь едва ли не каждые пять минут очередная дама с придыханием восхваляет красоту нового королевского меча, а очередной рыцарь отмечает мастерство оружейника. Даже те, кто совсем не разбирается в оружии, признают, что у Артура уникальный меч, а все рыцари вне себя от зависти и восхищения.
Сэру Эрику никогда еще не доводилось видеть такой превосходный баланс, сэру Лайонелу – такую острейшую заточку, а сэр Борс впервые в жизни встречает столь изящную отделку. Даже слуги не отстают, и если еще хоть одна бесстыжая судомойка в присутствии Мерлина начнет хлопать ресницами и с хихиканьем восхвалять огромный меч короля Артура, Мерлин за себя не ручается.
Так продолжается две недели, и Мерлин бы точно наложил на весь замок заклинание немоты, если бы не Гвен.
За год с ухода Морганы Гвен стала похожа на тень. Не похудела – в первые ужасные месяцы Мерлин, Гаюс и даже временами Артур немало сил положили на то, чтоб Гвен нормально ела и спала. Она просто стала меньше, будто истаяла.
Она теперь больше молчит и редко улыбается искренней, а не дежурной улыбкой. Мерлин задается вопросом, как бы чувствовал себя сам, если б Артура практически выкинули из королевства, заставили убегать среди ночи, как вора – и не обижается, если Гвен не смеется в ответ на его шутки.
Сейчас она в основном помогает Гаюсу, иногда – Джеффри в библиотеке. Ей вроде нравится, она так и говорит Мерлину в ответ на расспросы, но все это не то. Потеря Морганы всего лишь через пару лет после смерти отца… нет. Все уже никогда не будет так, как прежде.
Но последние две недели будто возродили былую Гвен. Она узнала отцовскую работу, едва завидев меч, и улыбнулась с гордостью – ведь отец был бы рад увидеть свое творение в руках человека, которого искренне уважал.
Каждый раз, когда она слышит похвалы мечу, глаза ее начинают сиять, и она снова расцветает.
И только ради нее Мерлин держит себя в руках и даже не жалуется на все более прозрачные намеки судомойки. Ну, почти не жалуется.
***
Неделю спустя Артур словно бы невзначай спрашивает, не кажется ли Мерлину, что меч похож на работы старого Тома. Мерлин с опаской кивает – это наверняка одна из тем, которые лучше не обсуждать, а врать он не хочет.
Через два дня Камелот дает пир в честь приезда могущественного северного лорда. Когда гость хвалит королевский меч, Артур довольно громко отвечает, что это творение лучшего из всех известных ему кузнецов. Гвен, стоящая у стены рядом с Мерлином, улыбается так счастливо, что у Мерлина сжимается сердце.
Обычно ему не составляет труда верить в то, что Дракон прав, и однажды Артур станет великим королем. Но иногда Мерлин думает, что Артур уже им стал.
***
В коридоре никого, кроме них двоих, и только это облегчает неловкость ситуации.
– Не понимаю, как такое могло случиться, – глупо говорит Артур у него над головой.
А вот Мерлин понимает. Разговаривая на ходу, Артур резко обернулся к Мерлину, запутался в ножнах дурацкого меча и сбил с ног их обоих
– Я не спотыкаюсь, – Артур по-прежнему пребывает в дурацкой растерянности. – Я в жизни не спотыкался.
– Значит, теперь научился, – Мерлин пытается пошевелиться и вдруг замирает, осознав, что ерзать под тяжестью тела Артура очень приятно, несмотря на холодный камень пола. – Э-э. Ты не мог бы с меня слезть?
У Артура от смущения желваки на скулах ходят, и кажется, что только каким-то чудом ему удается не покраснеть.
– Да, – говорит он наконец, – конечно.
Процесс вставания с пола включает гораздо больше трения в довольно чувствительных местах, чем Мерлин мог бы предположить. Когда им наконец-то удается подняться на ноги, Мерлин внезапно обнаруживает, что совершенно не в силах смотреть Артуру в глаза, и срочно придумывает какой-то неуклюжий повод сбежать к Гаюсу.
***
На следующей неделе Артур еще дважды спотыкается о Мерлина.
Они молча соглашаются никогда не обсуждать этот постыдный факт.
***
В один прекрасный день Гаюс посылает Мерлина на поиски Артура. Король гоняет своих рыцарей на учебном поле, и, после недолгих раздумий, Мерлин остается посмотреть. Из интереса к поединкам, разумеется, а не потому, что ему нравится наблюдать со спины за демонстрирующим фехтовальные выпады Артуром.
На середине тренировки Артур расставляет рыцарей сражаться попарно, подходит к скамье у стены, где устроился Мерлин, и усаживается рядом.
Артур поясняет для него ход поединков, изредка прерываясь, чтобы прокричать похвалу или замечание своим рыцарям, а в комментариях его то и дело звучит: «Конечно, я бы это сделал лучше»
Несмотря на это, Мерлин на удивление приятно проводит время.
Когда тренировка подходит к концу, они одновременно встают – и тут же обнаруживают, что ножны Артура каким-то образом накрепко зацепились за пояс Мерлина.
Следующие пять минут они пытаются незаметно расцепиться, а проходящие мимо рыцари с трудом прячут усмешки. Наконец Артур не выдерживает и просто перерезает пояс Мерлина ножом. Высвободив ножны, он уносится прочь, а Мерлин стоит как идиот, придерживая рукой сползающие штаны.
Уходя с поля мимо Мерлина, сэр Саграмор ловит его взгляд и заговорщически подмигивает.
***
Мерлин расстилает постель Артура и вдруг замечает проблеск металла. Быстрые исследования показывают, что Артур действительно спит с мечом под подушкой. Почему-то это кажется Мерлину необычайно забавным, и вместе с тем – почти до боли трогательным.
Артур появляется из-за ширмы, одетый в ночную сорочку, и Мерлин протискивается мимо него к двери, глядя в пол и пытаясь не расхохотаться. Под подушкой – ну честное слово!
***
Утром Мерлин приносит королю завтрак. Артур отчего-то выглядит бледным и изможденным, и со стоном натягивает одеяло на голову, стоит Мерлину распахнуть занавески. Такое случалось только после особенно бурных празднеств.
Мерлин дергает одеяло и советует есть, пока завтрак не остыл.
– Я мог бы тебе и голову отрубить, знаешь ли, – у Артура такой несчастный голос, что Мерлин неожиданно для себя тихонько хмыкает в знак согласия.
Артур в ответ лишь хмурится и велит начистить ему сапоги
– Ты после моего ухода часом к вину не приложился? – спрашивает Мерлин чуть погодя и готовится к отповеди, что не его это дело – чем король занимается у себя в покоях.
Но Артур лишь качает головой и продолжает возить ложкой по тарелке.
– Нет, – говорит он. – Но чувствую себя почти так же. Мне… мне приснился ужасно странный сон. Про огонь, силу и судьбу. А еще – еще там был дракон.
К счастью, он уставился в тарелку и не замечает, как у окна Мерлин подскакивает на стуле.
– Дракон? – переспрашивает Мерлин минуту спустя. Интересно, почему Дракон решил заговорить с Артуром именно сейчас? А еще интересней, какую судьбу он ему предсказал.
– Да, – кивает Артур. – Сказал, что… впрочем, неважно. И скажи на милость, Мерлин, неужели ты еще не закончил чистить сапоги? Ты самый отвратительный слуга на всем белом свете.
Хм. Если Дракон предсказывал что-то, кроме «быть тебе королевской задницей», то жестоко ошибался.
***
Ночью Мерлин пробирается в подземелье, привычно минуя единственного стража.
– Что ты наговорил Артуру? – спрашивает он, едва ступив в пещеру и даже не дожидаясь запутанно-дурацких приветствий.
– Что я наговорил Артуру? – Дракон моргает и склоняет на бок массивную голову – это выглядит совершенно по-человечески, несмотря на машущие за спиной крылья. – Я не общался с юным Пендрагоном уже много лет.
Мерлин от удивления чуть не роняет факел. Весь праведный гнев куда-то испаряется.
– Ты раньше общался с Артуром?
Дракон снова моргает, и, если б у него были губы, Мерлин бы поклялся, что он улыбается.
– Да, конечно же. Он частенько приходил меня навещать, когда был совсем юн – лет пять или шесть. Еще слишком юн, чтобы бояться, как учил отец.
Мерлин мысленно представляет эту картину – маленький Артур снимает со стены факел размером с себя самого и пробирается в подземелье, чтобы поболтать с самым опасным чудовищем отцовского королевства. В воображении Мерлина мальчишка-Артур выглядит одиноким и до боли красивым, и Мерлин вдруг понимает, что видит реальное прошлое. У него екает сердце – то ли от очарования, то ли от трагизма этой картины. Или от того и другого разом.
– Но с тех пор много лет миновало, – Дракон усаживается на задние лапы. – К чему вдруг такие вопросы?
– Значит, с тех пор ты ни разу с ним не говорил, да? – гнет свое Мерлин. – Не усыплял, не влезал в его сны?
Теперь уже Дракон игнорирует вопрос Мерлина, переходя к излюбленной со дня смерти Утера теме:
– И когда же твой король решит наконец меня освободить? Люди с чистой совестью спят спокойно, знаешь ли.
– Он не мой, – фыркает Мерлин. – И я не могу его заставить что-либо сделать.
Дракон выдыхает клубок пламени. Это до странности похоже на смех.
***
Наступившее утро уныло и сыро, в воздухе чувствуется обещание скорого снега. Осень увядает, и всплеск магии, который Мерлин всегда ощущает во время сбора урожая, тоже затухает и исчезает. Мерлин чувствует себя пустым и иссушенным, таким же неживым, как окружающий мир.
Он всегда ненавидел зиму.
На фоне мрачного настроения Мерлина необычная жизнерадостность Артура почти невыносима, и приходится кусать губы, чтобы не огрызнуться, когда Артур перечисляет задания на день.
– Кажется, вы наконец отдохнули, сир, – заявляет Мерлин. Если Артур и замечает в его словах толику язвительности и изрядную долю сарказма, то ничем этого не показывает.
– Мне ничего не снилось. Во всяком случае, – Артур задумчиво теребит воротник рубахи и криво усмехается, – ничего плохого.
Он поднимает глаза на Мерлина, и тот вдруг заливается румянцем так же густо, как в тот день, когда удосужился наконец расспросить Гвен про сэра Саграмора и его тощего пажа.
– А, – произносит Мерлин. Заявляет, можно сказать. Восклицает. Но никак не пищит – так что пусть Артур уберет с лица дурацкую ухмылку. – Что ж, это… Приятно слышать.
Когда он осмеливается снова поднять голову, Артур по-прежнему на него смотрит. Но не усмехается – и то хорошо. Он смотрит задумчиво. Почти оценивающе. Мерлин посылает ему неуверенную улыбку, внезапно осознав, что не до конца понимает происходящее. Неожиданно Артур улыбается в ответ – не знающей усмешкой, не насмешливой ухмылкой, а одной из своих редких искренних улыбок. И от нее сердце Мерлина глупо трепещет.
***
Весь день Артур продолжает бросать на Мерлина странные взгляды. Не в открытую – он тут же отводит глаза, – но Мерлин все равно замечает.
Наверное, что-то отразилось на его лице в ответ на улыбку Артура. Слишком засиял взгляд, слишком широкой вышла собственная улыбка.
Он до вечера не поднимает головы и пытается как можно реже попадаться Артуру на глаза.
***
Весь следующий день Артур сердится на него непонятно за что и заставляет трижды начистить доспехи, пока не удовлетворяется результатом.
Мерлин жалуется на это Гвен – они частенько вместе ужинают у Гаюса, – но та в ответ лишь смеется и называет его идиотом.
***
– Ты что-то сказал?
Они бродят по лесу к северу от замка, собирая для Гаюса травы. Вообще-то это задание Мерлина, но Артур решил к нему присоединиться, встретив на пути в конюшню. Якобы для того, чтобы уберечь от неприятностей, но Мерлин думает, что желание прогуляться больше связано с визитом посланцев Мерсии и довольно навязчивым вниманием леди Изабеллы.
– Что, прости?
– Вот только что, – повторяет Артур, – ты что-то говорил?
– Ни слова не говорил. А что?
– Странно как. Мог бы поклясться, что слышал что-то про… две стороны одной монеты?
Мерлин спотыкается о корень и кулем валится на землю.
***
В оставшиеся до заката часы Артур не меньше пяти раз обращается к Мерлину с тем же вопросом. Он слышит что-то про монеты, про половинки и целое, про кусочки мозаики, дважды про судьбу, и еще нечто, немного похожее на «истинная любовь».
К тому времени, когда они возвращаются в замок, у Мерлина измочалены нервы, а Артур с ним не разговаривает, убежденный, что все это было какой-то изощренной шуткой.
***
– Слушай, – Мерлин в отчаянии размахивает факелом и даже слегка притопывает ногой. – Говоришь ты с Артуром или нет? Потому что он во всем винит меня, чтоб ты знал, и тебе придется это все прекратить, пока он вообще не перестал со мной разговаривать.
– Он не сможет, мой мальчик, как и звезды не смогут скатиться с небес.
Дракон иногда говорит такие странные вещи.
– Подожди. Так, значит, это ты, или нет?
– Это не я. Может, просто душа его откликается на зов своей судьбы?
Да уж. И зачем он вообще сюда приходил?
***
Полгода правления Артура Камелот отмечает роскошным зимним праздником. Он длится неделю и завершается трехдневным турниром – первым после смерти Утера. Мерлин думает, что это дурацкая идея – проводить турнир посреди зимы, но Артур настаивает, что сейчас самое время устроить людям праздник, и не слушает никаких возражений.
В первый день Артур не сражается («Пусть хоть немного повеселятся, прежде чем я заберу все награды»), но накануне все равно не находит себе места.
Он зовет Мерлина вместе поужинать, что само по себе нормально и происходит почти каждый день. Когда в замке не проводят пир или встречу важных гостей, ужинать с Артуром для Мерлина так же привычно, как с Гаюсом и Гвен.
(Гвен, похоже, сей факт изрядно забавляет. Но она отказывается объяснить, почему.)
А вот что необычно в этот вечер, так это просьба отполировать королевский меч.
Ни разу с тех пор, как Артур получил меч из рук ундины, он не просил Мерлина заняться полировкой – да он даже прикоснуться к клинку не позволял. Сам ревностно заботился о мече и лишь изредка выпускал его из поля зрения.
Но Мерлину известно, что рыцари – очень суеверный народ. Почти у каждого есть особый ритуал перед турниром или битвой, какое-то особое блюдо на завтрак, обязательный предмет одежды или талисман на этот день.
А для Артура, похоже, частью такого особого ритуала стал сам Мерлин. Эта мысль до странности приятна, и в кои-то веки Мерлин даже не жалуется на дурацкие приказы, а с легкой улыбкой принимает протянутую тряпицу и бутылку масла.
Артур расстегивает пояс – он носит меч даже за ужином, – и передает вместе с ножнами через стол. Подливает в кубок вина и откидывается в кресле, явно собираясь насладиться видом Мерлина за работой.
Мерлин вытягивает меч из ножен, и Артур вдруг начинает кашлять, поперхнувшись вином. Но не говорит ни слова. Мерлин списывает странное выражение лица короля на ревность – ведь кто-то другой прикасается к его драгоценному клинку, – и молча укладывает меч на колени.
Не успевает он обтереть лезвие промасленной тряпицей, как Артур, вновь поперхнувшись, забрызгивает вином весь стол и остатки ужина. Такое совсем на него не похоже.
Мерлин собирается встать и вытереть стол, но Артур лишь отмахивается. В изумлении смотрит на разлитое вино, чуть шевелит губами, но он не издает ни звука.
– С тобой все в порядке? Ты страшно побледнел.
– Все нормально, – и в это можно было б поверить, не будь его голос так напряжен. – Я просто… Все нормально.
Мерлин буравит Артура взглядом, но тот упорно таращится на забрызганный стол и ничего не замечает.
– Как угодно, – наконец произносит Мерлин и опять берется за тряпку.
Он успевает полностью обтереть меч с двух сторон, прежде чем приходится снова прервать работу, потому что Артур буквально сложился пополам, вцепившись в столешницу.
– Да что с тобой такое? – Мерлин быстро подходит к Артуру. – Тебе плохо? Что-то не так с едой?
Он пытается приподнять его подбородок, чтоб заглянуть в лицо. Артур отпихивает его с такой силой, что Мерлин едва удерживается на ногах.
– Артур, пожалуйста, я просто хочу понять, что случилось.
На этот раз Артур не сопротивляется, позволяя Мерлину приподнять его голову и повернуть лицо ближе к свету.
Мерлин хмурится. Артур ужасно бледен, только скулы расцвечены красными пятнами. Дыхание неровное, но лоб не горячий – Мерлин пробует тыльной стороной ладони. На простуду не похоже, а ужинали они одинаково, так что дело явно не в плохо прожаренном мясе или зацветшем хлебе.
Мерлин наклоняется поближе. Зрачки Артура расширены, это заметно даже в наполнившем комнату сумраке. Собственно, если б Мерлин не знал, то сказал бы…
Артур облизывает губы, и озаренный догадкой Мерлин от удивления чуть не откусывает собственный язык.
– Что…? – он резко отодвигается, давая Артуру спокойно дышать.
– Не знаю, – голос у Артура чуть хрипловатый и совершенно несчастный. – Думаю… думаю, это меч.
– Меч? – Мерлин переводит взгляд на рукоять в своей левой ладони, на пробу чуть сжимает пальцы. Артур издает низкий горловой стон.
Ошеломленный, Мерлин тут же роняет меч.
– Ты поэтому не разрешал мне его полировать? – он наклоняется, чтобы поближе рассмотреть клинок и одновременно не приглядываться к Артуру – раскрасневшемуся, явно возбужденному и – увы – слишком привлекательному. От меча не исходит угрозы. Сила – да, невероятная. Но не угроза.
– Нет! – сквозь пелену возбуждения пробивается легкая обида. – Такого никогда раньше не было – если б было, я бы ни за что не стал… ну ты понял.
– Что? Говорить «Отполируй мой меч»? – у Мерлина вырывается смешок.
– Это не смешно, – огрызается Артур, и Мерлин мгновенно приходит в себя.
– Нет, конечно, – говорит он. – Прости, Артур, я бы никогда не позволил себе таких прикосновений, если бы знал, в чем дело.
А потом какое-то внутреннее чувство шепчет ему, что второго шанса может не быть, и Мерлин рискует:
– Во всяком случае, без твоего разрешения.
Вот теперь Артур смотрит на него – действительно смотрит. И по тихому удивленному вздоху можно точно сказать, когда до него доходит, что Мерлин точно так же возбужден.
Стоит напряженная тишина, и Мерлин гадает, не разрушил ли только что лучшее, что было у него в жизни.
А потом:
– Кажется, я приказал тебе отполировать мой меч, – произносит Артур, и, надо признать, лицо его при этом абсолютно бесстрастно. – Ты не закончил.
Голос полон привычного королевского высокомерия, но во взгляде едва уловимо сквозит неуверенность, и Мерлин знает, что может сейчас встать и уйти, и все останется, как раньше. Артур никогда не воспользуется своей властью для принуждения, и это одна из причин, почему Мерлин готов покориться.
Не сводя с Артура глаз, Мерлин слепо тянется за мечом. Обвивает пальцы вокруг рукояти, один за другим, наблюдая, как румянец на щеках Артура становится темнее, как убыстряется дыхание с каждым новым прикосновением.
Затем он встает и с мечом в руках возвращается на прежнее место. Снова укладывает клинок на колени, поднимает бутылку масла и тряпку, что швырнул на пол, рванувшись к Артуру.
Медленными, размеренными движениями заново смачивает ткань, умудряясь при этом не выпускать меч из рук.
Начинает от кончика лезвия, двумя пальцами прижимая тряпицу к металлу и двигаясь вниз сильными, ровными круговыми движениями – как делал бы, если б и вправду полировал меч. И все это время не сводит с Артура глаз, наблюдая, как все быстрее бьется жилка на его шее, как темнеют глаза, и ждет, когда…
Вот оно. Когда рука Мерлина оказывается примерно на середине лезвия, у Артура перехватывает дыхание, и бедра едва заметным движением вскидываются вверх.
Мерлин усмехается. Не так вкрадчиво и снисходительно, как это обычно получается у Артура, но у него есть смягчающее обстоятельство – возбуждение, от которого все плывет перед глазами, и несовершенство ухмылки его не сильно беспокоит.
К тому же Артур явно воспринимает ее как должно – мгновенно выпрямляется в кресле, щурит глаза. Вдохи тоже становятся более ровными – и Мерлин понимает, что король пытается взять эмоции под контроль.
Ну нет. Так не пойдет.
Мерлин сжимает ладонь на рукояти и начинает слегка выворачивать запястье, как когда-то давно научил его Уилл. И с удвоенным рвением принимается полировать меч, быстро проводя от кончика клинка до гарды и обратно. На втором заходе Артур не выдерживает. Бедра его начинают дергаться в такт движениям руки Мерлина, он пытается сдержать стоны, сильно кусает губы – как бы не прокусил до крови.
Мерлин сдвигает ладонь вдоль рукояти, сжимает шишковатое навершие между большим и указательным пальцами, и Артур окончательно теряет контроль над собой, с хриплым вскриком хватаясь за завязки штанов.
Мерлин тут же разжимает пальцы, роняя меч на колени.
– Разве я разрешил?
Он с трудом узнает свой голос – хриплый от возбуждения и говорящий столь наглые речи, не может поверить, что посмел такое сказать именно Артуру.
Но тот не орет на Мерлина и не одергивает. Глядя ему прямо в глаза, Артур убирает руки с ширинки и нарочито-медленно укладывает их на подлокотники кресла, сжимает пальцами гладкое дерево. Мерлин внезапно понимает, что бросил Артуру вызов – и вызов был принят. И теперь Артур не шевельнется, пока все это так или иначе не закончится, пока Мерлин не разрешит.
Эта мысль обжигает сильнее самого мощного заклинания, дурманит кровь, вспыхивает внизу живота почти болезненным возбуждением.
Мерлин снова поднимает меч, зачарованно наблюдая, как Артур вздрагивает от малейшего движения. Наливает немного масла в ладонь, позволяет ему стечь с кончиков пальцев на лезвие, держа меч наклонно, чтобы капли медленно скатывались по металлу. Провожает их взглядом и поднимает глаза – у Артура тяжело вздымается грудь, веки опущены, вдохи больше похожи на стоны.
Мерлин проводит пальцем по украшающей меч гравировке, сначала легонько, а на обратном пути увеличивая нажим. Он первый раз касается обнаженного лезвия пальцами, и от ощущения метала – теплого, почти живого – слегка кружится голова. Он царапает ногтем навершие рукояти, и в ответ Артур издает какой-то звук, одновременно забавный и до нелепости возбуждающий.
– Нет, – выдыхает Артур, – подожди, не надо...
Мерлин бросает меч, будто тот вдруг обжег ему руки, и чувствует дурноту от мысли, что все понял неправильно, Артур теперь его возненавидит и никогда больше с ним не заговорит.
Но Артур заговаривает, щелкнув пальцами с видом, слишком расстроенным для человека, который секунду назад так громко стонал.
– Какого ты остановился? – тон повелительный, несмотря на прерывистое дыхание.
– Ты же сам мне сказал!
– Нет, Мерлин, идиот ты, я имел в виду просто «помедленнее». Дай мне хотя бы снять эти проклятые штаны.
Мерлин закатывает глаза. Ну конечно. Только Артур может назвать идиотом того, кто изо всех сил пытается довести его до оргазма.
В отместку Мерлин плотно обхватывает ладонями рукоять меча – с тем же нажимом, который сам использует в постели как раз перед оргазмом. У Артура белеют костяшки пальцев, и у Мерлина в голове проносится мысль, что на кресле могут остаться вмятины. (Ну, на самом деле в голове его проносится только «Артур» и «Да»). И между тем Артур не разжимает рук, не делает попыток раздеться.
В качестве эксперимента Мерлин неспешно проводит указательным пальцем по желобку кровостока, от самого острия до рукояти. Артур крепко зажмуривается и подается к спинке кресла, вскидывая бедра в бесполезной попытке обо что-то потереться. Мерлин сочувственно кривится и тянется к собственной промежности, но останавливается, строго напомнив себе, что это наверняка его единственный шанс поиграть с Артуром в эротические игры с оружием, и значит, нужно выложиться по максимуму.
Он ставит меч вертикально, сжимает бедрами рукоять и стонет, когда твердый металл касается возбужденного члена. Артур отвечает таким же стоном, только более хриплым и куда более отчаянным. Осознав, что меч слишком длинный для задуманного, Мерлин сдвигает рукоять к коленям. И совершенно точно не всхлипывает от потери замечательного контакта. А вот Артур всхлипывает, но его сложно винить – большой палец Мерлина медленно рисует круги вокруг гарды, как раз там, где она переходит в клинок.
Затем, осторожно, с полным осознанием остроты лезвия, Мерлин притягивает меч к себе, наклоняет голову и смыкает губы вокруг самого кончика. Ощущение не особо приятное – несмотря на все предосторожности, в уголке рта появляется порез, а на языке – привкус полировочного масла. Но оно того стоит, потому что Артур дергается так, словно пытается выпрыгнуть из собственной кожи, и ахает, будто получил удар под дых.
Мгновение спустя он безвольно оседает в кресле, медленно опускает руку к полурасстегнутым, перепачканным штанам и что-то невнятно бормочет. Мерлин предпочитает услышать «Ах, Мерлин, о таком я даже не мечтал», хотя скорее всего это было «Так, Мерлин, чтоб завтра же все постирал».
Он аккуратно откладывает меч в сторону и дает Артуру минуту передышки – что очень великодушно, учитывая возбуждение, терзающее самого Мерлина.
Когда Артур наконец собирается с силами, чтобы поднять голову, вид у него совершенно разбитый. Губы потемнели и опухли – Мерлин видит даже исчезающую отметку на нижней губе, которую Артур прикусил, кончая. Скулы горят румянцем, и в треугольном вырезе рубашки заметно, что даже грудь порозовела. Мерлин не припомнит более возбуждающей картины, и это только усугубляет его нынешнее состояние.
– Что, – голос Артура срывается на полуслове, – проклятье, что это было?
Мерлин расплывается в улыбке. Без зеркала точно не скажешь, но, судя по тому, как Артур в ответ облизывает губы и ерзает в кресле, улыбка эта обещает выполнить абсолютно все, что мечтал сделать Мерлин с Артуром Пендрагоном за все годы их знакомства. А мечтал он о многом.
– Это, – говорит Мерлин, – было хорошее начало.
Потом он вытягивается через стол и делает второе, что всегда хотел сделать с Артуром (первым, конечно же, было ему врезать): целует взасос.
***
– Артур, – неразборчиво говорит Мерлин, слишком уставший, чтоб поднять пристроенную на груди Артура голову, – я волшебник.
– Ты был неплох, полагаю, но все же не стоит преувеличивать, – охрипший, сорванный голос Артура сглаживает грубость слов.
Мерлин с трудом приподнимается на локтях.
– Нет, я имею в виду – в буквальном смысле. Я волшебник. Колдун, чародей, маг – как тебе больше нравится. Я пользуюсь магией.
Если они собираются быть… чем-то большим того, о чем Мерлин лишь изредка позволял себе мечтать, Артур заслуживает правды. Вдобавок вряд ли хоть кому-то – даже Артуру – хватит силы воли выгнать из королевства того, с кем он только что занимался феерическим сексом.
К тому же в ходе событий этого вечера Мерлин умудрился расколоть стол ровно надвое, сорвать со стен гобелены и усыпать весь пол каминным пеплом. К добру или к худу, но таиться уже не было смысла.
– А, – говорит Артур, не потрудившись даже глаза открыть, – ну да. Это понятно.
Мерлин бьет его подушкой.
– И все? «Это понятно»? И это все, что ты можешь сказать?
Артур вяло шлепает его в ответ, упрямо не открывая глаз.
– А каких слов ты от меня ждешь? «Поздравляю»? «Молодец»?
– «Поздр…»? Нет, просто… мне казалось, ты будешь более удивлен, вот и все.
– Удивлен? – Артур наконец открывает глаза, даже слегка прищуривается. – Мерлин, скажи на милость, почему я должен быть удивлен?
– Ну… из-за магии.
– О которой мне известно давным-давно. Разве мы уже это не обсуждали?
Мерлину хватает честности признать, что он не всегда слушает Артура так внимательно, как надо бы. К примеру, если разговор происходит во время одевания или раздевания короля, Мерлин вряд ли запомнит подробности сказанного. Разговоры с Артуром, одетым в голубую рубаху – ту самую, с шнуровкой по бокам, – чаще всего ждет та же участь. И все-таки Мерлин уверен, что разговор о магии он бы точно запомнил, независимо от того, насколько одет или раздет был при этом Артур.
– Нет, точно не обсуждали, – говорит Мерлин. – Я очень старался сохранить все в тайне.
Артур со вздохом садится, опершись на спинку кровати. Губы его сжимаются в тонкую линию, и Мерлин не может понять – расстроен король из-за магии или из-за того, что новый поворот разговора требует принять вертикальное положение.
– Я четко помню, мы уже с тобой об этом говорили. Ты собрался признаться в своих магических способностях, я сказал, что уже знаю, и тебе не следует об этом болтать – и все дела.
Вот беда, Мерлин таки затрахал Артура до потери памяти. Слишком много хорошего секса, чересчур много магии – и Артур тронулся умом. Это единственное объяснение тому, что он придумывает какие-то якобы состоявшиеся разговоры.
– Артур, ты хорошо себя чувствуешь? Я, правда, понятия не имею, о чем ты говоришь.
– Ну же, пару месяцев назад, долгий разговор о том, что о некоторых вещах лучше молчать? Ты должен помнить, без сомнения.
Ага. Тот давнишний разговор внезапно обретает новый смысл.
– Так вот о чем ты тогда говорил.
– А ты думал, о чем?
– Не знаю… Мне показалось, ты пытаешься сказать, что у тебя интрижка с сэром Саграмором.
Артур спихивает его с кровати.
Мерлин останавливает падение буквально у самого пола и взлетает обратно на кровать. И как же это здорово – больше не прятать магию, не выдумывать объяснений в виде причудливого порыва ветра или на удивление вовремя обломившейся ветки.
Артур таращится на него зачарованно.
– У тебя всегда глаза такими золотыми становятся? Никогда не замечал.
– Когда использую магию, да.
– Сделай еще что-нибудь, так, чтоб я увидел, – Артур тянется и проводит мозолистым пальцем вдоль брови Мерлина.
Тот повинуется, касаясь невидимым поцелуем шеи Артура.
– Это прекрасно, – выдыхает Артур, не сводя с Мерлина глаз – и, кажется, краснеет. Мерлин не успевает толком разглядеть, потому что Артур хватает его за плечи и тянет обратно на матрац.
***
– Мне это снилось, – говорит Артур, покусывая шею Мерлина под подбородком.
Мерлин пытается сказать «Правда?». Получается больше похоже на «Ммммда!», но Артур то ли слишком занят, то ли слишком хорошо воспитан, чтобы смеяться.
– Каждую ночь, – продолжает он, – каждую ночь уже несколько месяцев. Думал, что с ума сойду, а ты всегда оказывался рядом, стоило мне проснуться.
Мерлин пытается спросить: «Ну, хоть хорошие были сны?», но Артур как раз начинает сосредоточенную атаку на мочку левого уха Мерлина, и тому становится не до разговоров.
***
– Как давно ты знаешь? – спрашивает Мерлин намного позже.
Артур пожимает плечами.
– Давно. Все как-то медленно накапливалось на самом деле. Но чтобы я тебя застал за колдовством – такого не было.
.
– А когда все прояснилось окончательно?
У Артура меняется выражение лица, и Мерлин уже знает ответ.
– Моргана сказала, перед уходом. Просила быть осторожным – не допустить, чтоб с тобой произошло то же, что с ней.
– Знаешь, ты ведь можешь позвать ее обратно, – тихо говорит Мерлин. – Я найду ее с помощью магии, и ты отправишь посланца, пригласишь вернуться.
– Да, – голос Артура негромок и странно безжизнен. – Только боюсь, она не вернется.
В комнате тяжело повисает тишина. Мерлин вдруг замечает, что пламя в камине давно погасло, хотя свечи каким-то чудом еще горят. Поежившись от разлившегося в воздухе холодка, он бормочет пару слов – и в очаге снова вспыхивает огонь.
Когда Мерлин оборачивается к Артуру, тот улыбается, и голос его снова звучит как обычно:
– Просто удивительно, как я не догадался в первый же день. Секретности в тебе ни на грош.
– Ты и понятия не имел, – обиженно говорит Мерлин. Да он просто гений утаивания! – Ты много лет не догадывался!
– Ага, месяца три. А потом только и слышал: «О, Артур, смотри, все их луки выстрелили одновременно! Какое совпадение!», или «О, Артур, смотри, над поляной пошел дождь, как раз вовремя, чтоб погасить огонь! Как удачно!», или – ха, вспомни, как ты одолел дюжину разбойников и потом пытался меня убедить, что я съел какую-то дрянь и брежу?
Артур пищит, передразнивая Мерлина, и корчит преувеличенно-невинную рожицу – распахивает глаза, выпячивает губы. Это ни капли не похоже на Мерлина, но выглядит совсем не отталкивающе. Надутые губы, в частности, весьма привлекательны.
И все-таки.
– Я так не разговариваю. И насчет той испорченной курицы – ладно, может это и был перебор. Но ты мне поверил!
– На самом деле, нет. В такое ни один дурак не поверит.
– Но ты ничего не сказал!
– Потому что думал – у нас молчаливое соглашение! Я знал, и думал, ты знаешь, что я знаю, и мы просто играем в неведение! Я не понимал, что на самом деле ты ничего не знаешь!
– Да, не знаю, – огрызается Мерлин. Умолкает, задумывается. – То есть я много чего знаю! Но не это.
– А я считал, что ты даже веселишься слегка. Придумываешь оправдания одного смехотворнее другого. Мне следовало догадаться, что ты просто совершенно не умеешь хранить тайны.
Артур явно доволен открытием, и от радости в его голосе Мерлин и сам улыбается. Но все равно, королевских насмешек ему хватает и днем. Если придется мириться с таким самодовольством еще и в постели, надо, чтоб и Мерлин наслаждался его причинами – как, например, тем приемом с языком, от которого у него практически полностью отключается мозг.
Одна мысль – и Артур безнадежно запутан в простынях, руки вытянуты и связаны над головой.
– О, Артур, – Мерлин склоняется над своим трофеем. – Смотри, внезапный смерч совершенно тебя обездвижил! Вот повезло!
***
Наутро, пока они одеваются, Артур просить расколдовать меч.
– Расчаруй его, – говорит он. – Или разочаруй? Не знаю, как правильно, в общем, сними с него свои чары.
Мерлин удивленно моргает.
– Артур, мне кажется, ты не до конца понимаешь, что такое волшебный меч. Его главная ценность в том, что он волшебный. Иначе это просто меч. К тому же, я сам ничего с ним не делал. Это все Великий Дракон.
– Великий Дракон?
– Да, вот так вот надо зачаровывать мечи. Взять дракона и заставить подышать на меч огнем.
– Что ж, – голос Артура приглушен, он как раз натягивает рубашку через голову, – хорошо. Ну, а то, что ты сам с ним сделал – то, из-за чего были сны, и… ну, ты понял. Прошлая ночь.
Артур слабо взмахивает рукой, ощущая явную неловкость. Мерлин никогда раньше не видел короля таким встрепанным, но ему сейчас не до зрелищ.
– Ты думаешь, это моя работа?
– Ну…
– Ты правда думаешь, я бы стал использовать магию, чтоб обманом затащить тебя в постель? – превосходное настроение, с которым Мерлин проснулся, мгновенно испаряется без следа, а различные части тела, которые до этого приятно ныли, вдруг начинают по-настоящему болеть. К горлу подступает тошнота.
– Нет, Мерлин, я не… подожди, – Артур шаркает к нему в полузавязанных штанах и тащит обратно к кровати. – Вот, сядь. Я не то говорю.
Мерлин садится, и Артур делает глубокий вдох, собираясь с мыслями.
– Я знаю, что ты не влиял магией на… – он кашляет и второй раз за сутки смущенно краснеет. – У меня это слишком давно, к тому же я и сам знаю, ты не стал бы... Но я подумал – может, ты узнал про мои чувства и попытался… скажем так, ускорить события. Подтолкнуть меня к действию магией.
– О, – негодование стихает, тугой узел в желудке раскручивается. – Это… логично, наверное. Но это правда не я.
Артур выглядит озадаченным и немало обеспокоенным.
– Но если не ты, то кто?
Мерлин погружается в размышления.
Сначала он думал на Дракона – вся эта чепуха про судьбу выдавала того с головой.
Но теперь он сомневается. Тщательно обдумывает непонятные события последних месяцев. Добавляет их в «список всех случившихся странностей, которые не угрожали существованию королевства».
Размышляет о снах Артура, пророческих и совершенно непристойных. О голосах, которые слышал Артур в лесу и пару раз после. Обо всех тех случаях, когда Артур в него врезался, несмотря на свою отличную координацию. О событиях вчерашнего вечера, относящихся к полировке меча, он еще раньше запретил себе думать из боязни получить удар от перевозбуждения. Но сейчас он размышляет и над этим, ерзая на месте от волны желания такой силы, что начинает кружиться голова.
Размышления помогают: внезапно все части мозаики ложатся по местам.
– Это меч, – говорит он. Других вариантов нет. – Сам меч виноват.
– Это сделал меч? – в голосе Артура звучит то же недоверие, что написано на его лице. – Ты пытаешься мне сказать, что все эти сны – из-за какого-то меча? Разве так бывает?
Мерлин пожимает плечами.
– Всякое бывает. Это магия.
Артур встает и подходит к остаткам стола, где прошлой ночью они бросили меч. Наклоняется и нерешительно тянется к нему, явно напрягаясь, прежде чем коснуться. Мерлин помнит, что делало вчера с Артуром прикосновение к мечу – нет, пора что-то делать с этим возбуждением – и не может винить короля в излишней осторожности. Однако ничего странного не происходит, Артур расслабляет плечи, легко поднимается и возвращается к кровати, свободно держа меч в руке.
– Но почему? Зачем мечу… это? Это все?
Мерлин ждет, пока Артур снова устроится рядом, и тянется к мечу. Медленно проводит рукой по клинку, давая Артуру возможность предупредить, если чары действуют только от прикосновения Мерлина. Мягкое поглаживание не вызывает никакой реакции, и Мерлин давит сильнее, повторяя движение, от которого у Артура вчера перехватывало дыхание и сдавали нервы. Артур охает, но в ответ на вопросительный взгляд Мерлина качает головой, и тот рад видеть, что не один так впечатлен событиями прошлой ночи.
– Полагаю, чары выдохлись, – в голосе Артура слышится облегчение и, может, самую капельку – разочарование.
– Наверняка, – соглашается Мерли и вдыхает поглубже, готовясь произнести абсолютно безумную вещь: – Думаю, он хотел нас свести.
Выражение лица Артура – бесценный образчик смеси веселья и недоверия.
– Меч, – медленно говорит он. – Хотел нас свести.
– Подумай. Ты не знаешь, но я довольно много общался с Драконом. Он упорствует в том, что мы с тобой… предназначены друг другу, что-то вроде того. Даже не знаю, как объяснить. Звучит жутковато.
– Вот как. Значит, Дракон хотел, чтоб мы были вместе. Это, конечно, все объясняет.
– Знаю, звучит нелепо, но поверь, мне бы не хватило фантазии такое придумать. Так вот, мне кажется, когда Дракон своим дыханием зачаровывал меч, он мог вложить в него не только свою магию, но и какие-то свои чувства – или, может, мысли? Точно не знаю, но думаю, так и случилось.
Артур поднимает меч с покрывала и проводит рукой по клинку. Это и правда великолепное оружие. Внезапно губы короля кривятся, и он отбрасывает меч, как ядовитую змею.
– А что еще он «вложил» в него, а? Как я могу доверять мечу, у которого свои собственные цели? Дракон, вообще-то, не питает теплых чувств к Камелоту.
Об этом Мерлин не думал. Выводы… пугают. Но…
– Думаю, тебе не стоит волноваться, – говорит он. – Дракон ненавидел твоего отца, но тебе он явно симпатизирует. И мне кажется, чары развеялись, когда мы, э-э, выполнили его желание. Иначе эффект бы остался.
Мерлин вспоминает, как часто в тот первый год Дракон убеждал его не разочаровываться в Артуре, видеть, кем тот станет, а не тогдашнего наглого грубияна.
Думает о мече. Когда он умолял Дракона дать ему оружие, чтоб спасти Артуру жизнь, то еще не понимал, чего на самом деле просит. Теперь понимает, знает, какой поразительной силой Дракон так щедро поделился.
Думает об Артуре, шестилетнем и уже сгибающемся под тяжестью ожиданий Утера, украдкой пробирающемся в подземелья, чтобы поговорить с самым знаменитым отцовским трофеем.
И говорит:
– Но если ты хочешь быть абсолютно уверенным, тебе, пожалуй, стоит освободить Дракона. Так ты убедишься, что у него нет плохих намерений.
Мерлин ждет возражений. Но Артур в ответ лишь кивает, явно довольный собой.
– Да, превосходно. Освобожу его, как только представится возможность.
– Правда? – Мерлину не удается скрыть недоверие.
– Да, правда. Я уже какое-то время раздумываю над тем, чтобы публично отменить законы отца против магии. А это будет как раз хорошей демонстрацией. Кроме того, мы сэкономим кучу денег на козлах, которых приходится скармливать этой здоровенной скотине.
Мерлин морщит нос при упоминании козлов, но улыбается от уха до уха.
– Правда?
– Да, правда, – повторяет Артур. – Если Моргана когда-нибудь решит вернуться, то… Да и вообще, как я могу назначить тебя придворным магом, если магия вне закона?
– Правда?
– Да, пра…
Мерлин обрывает его на полуслове самым эффективным способом, открытым прошлой ночью.
***
Где-то в подземельях замка Великий Дракон хлопает крыльями и топает ногами. Не будь он так огромен и величав, это вполне сошло бы за победную пляску.
КОНЕЦ
№25 Перевод "Внешнее влияние", Артур/Мерлин, PG-15
Название: Внешнее влияние
Оригинал: Externality
Автор: zarathuse
Переводчик: Merlin’s Team (WebKitten)
Бета: Merlin’s Team (Sei)
Разрешение на перевод: получено
Пейринг: Артур/Мерлин
Рейтинг: PG-15 (или мягкое R, как посмотреть))
Жанр: романс, юмор
Предупреждение: частичное расхождение с событиями второго сезона
Размер: ~7600
Саммари: Какие думы, такие и песни.
Тема № 9: Excalibur / Экскалибур
читать дальше
Оригинал: Externality
Автор: zarathuse
Переводчик: Merlin’s Team (WebKitten)
Бета: Merlin’s Team (Sei)
Разрешение на перевод: получено
Пейринг: Артур/Мерлин
Рейтинг: PG-15 (или мягкое R, как посмотреть))
Жанр: романс, юмор
Предупреждение: частичное расхождение с событиями второго сезона
Размер: ~7600
Саммари: Какие думы, такие и песни.
Тема № 9: Excalibur / Экскалибур
читать дальше