Автор: Tyen
Бета: hide_and seek
Оформление: SonScipiona
Пейринг: Артур/Мерлин
Рейтинг: NC-17
Жанр: ангст, романс, модерн!АУ
Размер: 15 474 слова
Саммари: в психиатрическом отделении госпиталя святого Георга из века в век лечится один и тот же пациент. Он утверждает, что ждет своего короля, которого любит всем сердцем. И для того, чтобы спасти его, простому санитару Артуру Коллинзу нужно поверить в нелепые истории своего подопечного...
Примечание: написано на Артур/Мерлин ОТП фест «Две стороны одной медали».
Тема № 1. Реинкарнация
Скачать одним файлом
читать дальше
«Я вижу коридоры — лабиринты мрачных коридоров с тусклыми лампами на потолке и серыми шершавыми стенами, никогда не видевшими краски. Вместо дверей – темные провалы, ведущие в разрушенные комнаты, вместо окон – забитые досками грязные стекла. Целые, без единой трещины, словно их установили когда-то для защиты внешнего мира от ужаса, таящегося в этих стенах. Что-то отбрасывает неровные колеблющиеся тени, и кажется, будто тянутся по коридору длинные пальцы, стремятся дотронуться до меня. Подметки ботинок кувалдами стучат о бетонный пол, когда я пытаюсь убежать, и будят гулкое эхо. Оно отскакивает от стен, бьется в заколоченные окна и становится во весь рост перед единственным выходом в конце лабиринта. Одна за другой начинают мигать лампы, пока свет не превращается в безумную пародию на клубный антураж. Я закрываю глаза, прижимаю руки к ушам, потому что кажется, что свет теперь внутри меня, и он разрывает внутренности, испепеляет мозг, и даже кричать я не могу. Только дышу размеренно и глубоко, словно в насмешку, потому что я давно разучился бояться, и мое тело в покое, и я понимаю, что всегда ждал только од….»
Громкий хлопок прервал излияния маленького седого неопрятно одетого человека на экране телевизора. Свет погас, напоминая события рассказа, кто-то завизжал, некоторые вскочили со своих мест. Седая Мэри слепо зашарила вокруг себя руками, натыкаясь на чужие спины и плечи, задевая спинки стульев. На ее лице застыла гримаса ужаса – такой могут испытывать только дети, которым нет нужды анализировать и сопоставлять, они могут только чувствовать и бояться вволю. Большой Билли схватил ее за плечи и прижал к себе. Мэри утонула в его толстом теле, но перестала всхлипывать и вцепилась пальцами в футболку на его животе.
Мерлин прикрыл глаза и перевернулся на другой бок, уткнувшись носом в спинку дивана. Неинтересно.
На улице бушевала гроза в лучших традициях фильмов ужасов. Санитары и врачи бегали по этажам, закрывали окна и проверяли электрические приборы. Пациентов временно бросили в общей комнате с телевизором, и кто-то сообразительный пощелкал по каналам и нашел фильм, который ни один разумный человек не разрешил бы смотреть душевнобольным. А здесь все – начиная с Седой Мэри и Большого Билли и заканчивая самим Мерлином — были психами. Около тридцати человек разных возрастов, профессий, вероисповеданий, мужчины и женщины, которых объединяло одно: однажды в их жизнях и сознаниях что-то пошло не так, изменились законы их собственных миров, и общество избавилось от каждого из них, как от сломанной безделушки, которую нельзя выбросить, но можно спрятать подальше от глаз.
Добро пожаловать в госпиталь святого Георга – один из старейших госпиталей Лондона, где когда-то лечились особы королевской крови, а в недалеком будущем, в эпоху рыночных отношений, толпы туристов будут сновать между койками пациентов и наблюдать за процедурами. Деньги теперь делают на всем, в том числе и на пациентах, жалобы которых ни один суд не станет рассматривать всерьез.
Несколько санитаров, очевидно, привлеченные суматохой, быстро оценили ситуацию и принялись разводить пациентов по палатам. Это означало, что электричество в ближайшее время не дадут. Если бы просто выбило пробки в подвале, уже послали бы болтливого Джейми их чинить. Значит, молния повредила где-то линию. Аварийного освещения для психиатрического отделения не полагалось. То есть оно было, конечно, но два дня назад его взялись ремонтировать и сломали еще больше.
Голоса постепенно стихли. Мерлин подтянул мерзнущие ноги к животу и уткнулся подбородком в колени. Если повезет, его не заметят на диванчике в дальнем углу. Однажды он уже провел на нем всю ночь, и его даже никто не хватился. С пациентом Джеймсом Мэтлоком никогда не было проблем, пациента Джеймса Мэтлока и держали-то в больнице по пустяковой причине. «Слишком богатая фантазия, замкнутость, депрессия, галлюцинации» – Мерлин не удивился бы, увидев именно такой диагноз в своей карте, но знал, что на самом деле его болезнь – шизофрения – совсем даже не пустяк. Просто очередная ложь.
Босые ноги не согревались, начал мерзнуть нос. Мерлин извернулся, чтобы понаблюдать за молниями, ярко рассекающими черное небо, словно прочная оболочка трескалась, как яичная скорлупа, и на свободу вырывался слепящий белый свет – пленник своей сущности, пленник жестокого мира.
С окна поддувало и капало: в суете его забыли закрыть, и на полу образовалась уже приличных размеров лужа. В ней отражался слабый колеблющийся свет, какой бывает только от огня, но кто сейчас в здравом уме будет использовать свечи вместо мощного фонаря? Мерлин вытянул руку и прошептал слова простенького заклинания, на которое раньше не требовалось особых усилий. А сейчас просто ничего не получилось.
Открылась дверь, и кто-то подошел к дивану вплотную. Мерлин, вздрогнув, сжался еще сильнее. Он не пойдет никуда. Из его палаты не видно молний и черного неба — только плотная листва огромного дуба, равного по возрасту самой больнице.
– Мерлин, – позвал его знакомый голос. Мягче, чем у большинства санитаров, более участливый, чем у врачей, слишком спокойный для пациента.
На плечо легла теплая рука.
– Ты же знаешь, что если опять застрянешь здесь на ночь, то подхватишь простуду. А терпеть твой насморк и кашель снова я не намерен.
Мерлин обернулся так быстро, что едва не свалился с дивана. Он давно перестал верить своему слуху, разочаровался в зрении, поэтому ухватился за руку в форменной рубашке санитара и торопливо ощупал ее, вдохнул едва уловимую смесь из стирального порошка, одеколона и запаха тела, узнавая и расслабляясь.
– Сегодня не твоя смена, – с подозрением заметил он и сел, освобождая место рядом с собой.
– Друг попросил подменить. У нас не принято отказывать, если действительно можешь помочь.
– Признайся, что ты просто хотел побыть со мной, – Мерлин криво улыбнулся и закусил губу. Это раньше он думал, что играет с огнем, поддразнивая и вспоминая былые времена. Теперь же, по истечении двух месяцев, он просто повторял старую шутку в духе своего безумия и с каждым разом все острее чувствовал, что очень правильно выбрал себе место жительства.
– А кто еще тебя вынесет? – усмехнулся Артур и кинул на пол мягкие тапки. Не забыл, позаботился. Из него получился «слуга» куда лучший, чем из Мерлина когда-то.
– Только не говори, что тебя окончательно прикрепили ко мне! Здесь так не делают.
– Здесь делают исключения, Мерлин, для таких как я.
За окном как-то особенно громко громыхнуло, молния на миг ярко осветила комнату, и Мерлин успел разглядеть в глазах Артура что-то такое… Он явно был доволен. Тем фактом, что руководство пошло ему навстречу и закрепило за ним пациента, болезнь которого он изучал для дипломной работы; отношениями, которые складывались у него с Мерлином, основанными на доверии и взаимной симпатии; дополнительными часами дежурств, что он брал с завидной регулярностью, словно, кроме него, в больнице никто не хотел работать; грозой за окном и возможностью тихо побеседовать в темноте, чувствуя себя забытыми людьми и временем на старом диванчике в дальнем углу общей комнаты.
– А ты всегда был исключением, – буркнул Мерлин. – Даже полторы тысячи лет назад.
На этот раз он сразу рассказал всю правду о себе, своей магии и о том, кем является Артур на самом деле – великим королем, спасителем Британии и его, Мерлина, личным проклятьем. А еще тем, без кого даже дышать сложно, но приходится, потому что вечная жизнь она такая – тянется, размазывая его по серой мостовой, по пыльным дорогам, потрескавшемуся асфальту, истончая, стирая грань между воспоминаниями и реальностью. Конечно, Артур не поверил, зато убедился, что у его самого тихого пациента умственное расстройство с особым размахом и что тот, кажется, влюбился в своего нового санитара. Последнее было вычислить легко, хотя бы по реакции тела Мерлина, когда Артур вздумал наблюдать за его мытьем, или по периодическим дерзким замечаниям, или по тому случаю, когда он заявил, что на коленях Артур смотрится лучше всего и что, если бросит завязывать шнурки и отсосет ему, может рассчитывать на ответную любезность. Последнее Мерлин ляпнул, накачавшись украденными у других пациентов лекарствами, когда понял, что Артур, такой близкий сейчас, на самом деле гораздо дальше от него, чем был даже тогда, когда мертвый уплывал на Авалон. Потом последовал ряд унизительных процедур и сильнейшая головная боль, но Мерлин ни на секунду не пожалел о своей выходке.
Артур снял с себя теплую жилетку, которую то ли не успел, то ли не пожелал оставить в шкафчике с остальной одеждой, и набросил ее на плечи Мерлина. Тот едва не утонул в смеси запахов родного тела, прикрыв на мгновение глаза, затем коротко кивнул в благодарность и неуклюже просунул руки в проймы рукавов.
– Давно я не видел такой грозы, – сказал Артур, глядя в окно.
– Успел добраться сюда до дождя? – поинтересовался Мерлин и незаметно придвинулся ближе.
– Почти. Промок немного, когда бежал от машины ко входу.
Мерлин осмелел и запустил руку в волосы Артура. И правда, влажные; и такие же мягкие, как он помнил.
– Я рад. Не хотел бы потом, если бы ты угодил в аварию, носить фрукты в травматологию: она на другом конце больницы.
– А фрукты наворовал бы в столовой? – Артур будто не обратил внимания на его маневры и продолжал невозмутимо смотреть в окно, изредка бросая взгляды на Мерлина.
– Сэкономил бы свои. Или попросил, иногда нам дают то, что мы просим.
Сильный раскат грома, казалось, расколол небо прямо над их головами. Запахло озоном, и к влажной прохладе и свежести добавился запах паленого, будто молния ударила в крышу, и теперь все здание могло вспыхнуть как спичка.
Артур настороженно повел носом, затем встал и выглянул в коридор. Мерлин наблюдал за ним, невольно любуясь его стройным телом и плавными движениями – навыки лучшего рыцаря, воина не пропали совсем, они таились где-то глубоко и нет-нет, но выходили наружу. Например, в минуты опасности, когда нужно было защитить его, Мерлина. Совсем как теперь.
– У нас все в порядке? – спросил Артур у кого-то в коридоре. Ему что-то приглушенно ответили.
– В дерево? – снова раздался голос Артура. – В тот самый дуб?
– Бр-бр-бр….
– У меня здесь пациент из одной из тех палат, из триста седьмой.
– Бу-бу-бу…
– Нет, все в порядке, я понял.
Артур вернулся на свое место, и Мерлин нетерпеливо впился в него взглядом. Спрашивать бесполезно, если не захочет, ни за что не расскажет, но ведь это как-то касается его палаты…
– В твоей палате разбито окно, – перехватив взгляд Мерлина при вспышке очередной молнии, пояснил Артур, – и кровь на раме. Они подумали, что ты выбрался наружу и убежал, хотели вызывать службу поиска.
Мерлин подумал, что они все тупые идиоты. Ну куда он денется, когда Артур здесь, рядом, и единственная возможность видеть его каждый день – оставаться пациентом этой больницы.
– И ты бы расстроился, если бы я сбежал? – просто так спросил Мерлин.
– Я бы очень удивился, – усмехнулся Артур.
Гроза не успокаивалась, санитары вновь забегали по коридору. Артур должен был быть с ними, он должен был отвести Мерлина в палату – пусть не в триста седьмую, в другую, пустовавшую, а сам присоединиться к остальному персоналу, но он остался на старом диванчике в темном углу общей комнаты. С Мерлином. Может быть, это ничего не значило, а может, говорило только о том, что Артур отлынивал от работы. Но Мерлин хотел верить, до безумия хотел верить, что Артур вспоминает его. Пусть не разумом, но сердцем.
Сейчас между ними сложились странные, на первый взгляд, отношения. Мерлин мог делать что угодно: обнимать Артура, даже приставать к нему немного, постоянно касаться и не признавать других санитаров, и ему это прощалось. Все, до единой выходки. Спокойно, почти равнодушно, совсем не так как раньше – с подзатыльниками и раздраженным «Идиот!». Теперь он, бывало, чувствовал себя подопытным кроликом, за которым Артур наблюдал, делая заметки, и позволял немного больше, чем другим, просто потому, что это забавляло его; и кролик из клетки часто превращался в кролика из шляпы фокусника – невелика разница.
Мерлин, осмелев, раз уж все равно терять было нечего, придвинулся к Артуру вплотную и положил голову ему на плечо. Теплая рука обняла его за плечи и прижала чуть крепче. Если закрыть глаза, то можно перенестись мыслями на пятнадцать веков назад, когда редкие объятия часто имели еще более приятное продолжение, и Артур в своей отвратительной манере шептал ему на ухо всякие глупости. Но Мерлин всегда понимал, что на самом деле ему пытались сказать.
Озоном запахло сильнее, гроза как будто начала уходить, уже не пугая приглушенными раскатами грома. В комнате повисла тишина, нарушаемая лишь скрипом оконной рамы да покашливанием – Мерлин все же умудрился простыть. Лужа под окном превратилась в маленькое озеро, и в ней все так же отражался колеблющийся золотой свет несуществующего пламени. Мерлин присмотрелся внимательнее, а потом огляделся по сторонам. Точно, никакого источника света нет, и даже на улице не горят фонари: линию до сих пор не починили. Тогда откуда…
Внезапно Артур вскрикнул и вскочил на ноги, загораживая собой Мерлина. Тот тоже поднялся и осторожно выглянул из-за его плеча. Перед окном на высоте около двух метров висела шаровая молния. Большая, размером с футбольный мяч, и не бледно-голубая, как часто показывали в фильмах про чудеса природы, а золотая. Мерлин, словно зачарованный, уставился на нее. Не может быть… и почему именно сейчас? Она была словно отголоском его силы, магии, которая с рождения текла по его венам, а потом пропала, ушла в небытие вместе с Артуром, оставив вместо себя черную пустоту, сравнимую лишь с горем от потери своей любви, судьбы, жизни.
– Она красивая, – завороженно выдохнул Мерлин. Артур кивнул, соглашаясь, и чуть повернул к нему голову, чтобы удобнее было говорить.
– Никогда такой не видел, – сказал он. – Ты заметил, как она влетела?
– Нет. Но думаю, она давно висела тут и отражалась в луже под окном. Мне понравились золотые блики на воде, но я так и не понял, откуда они.
– Здорово. Меня убьет в психушке шаровая молния, – Артур тихо рассмеялся, разглядывая золотой шар.
– Ты слишком беспечен для санитара, – Мерлин осторожно убрал руки с его плеч и отступил в сторону. Он не сводил взгляда с молнии, всматриваясь в ее глубину, стараясь разглядеть в ней что-то, как… Ее форма начала меняться. По поверхности пошла рябь, идеальный шар превратился в овал, а потом из него выделились два отростка, ставших крыльями, вытянулась морда и появились лапы… и вот перед Мерлином, светясь еще более ярким золотым светом, чем раньше, завис в воздухе маленький дракон.
– Ты это видишь? – Мерлин слепо тронул Артура за локоть. – Пожалуйста, скажи, что видишь, – и развернулся к нему.
Артур мог потом отрицать, но дракона он видел абсолютно точно. Смотрел во все глаза, которым, кажется, отказывался верить, и на мгновение перестал контролировать Мерлина у себя за спиной.
Тот подался в сторону, обошел диван и остановился в трех шагах от молнии. Потом протянул руки к ней навстречу… и дракон опустился, зависнув всего в полуметре над полом. Мерлин радостно рассмеялся и шагнул еще ближе, потом еще…
– Мерлин, – позвал его Артур, голос звучал напряженно и предостерегающе. – Отойди оттуда.
– Нет, ты не понимаешь...
– Мерлин, послушай меня. Это просто редкое явление природы, и ничего не значит, ничего не доказывает…
– Правда? Ты в этом так уверен?
Дракон был как настоящий, да и сам факт… Ведь именно дракончику из языков пламени Артур поверил в тот первый раз, когда Мерлин рассказал ему о своей магии. Только тогда сила была внутри него и подчинялась мыслям и словам. Теперь же… что если его волшебство – это сгусток энергии, шаровая молния, влетевшая в окно? Что если нужно просто впустить ее в себя, и тогда золото вновь запылает в его глазах, и можно будет одним взмахом руки убедить Артура, что каждое слово, сказанное Мерлином о них двоих – истинная правда, в которую просто нужно поверить, чтобы вспомнить… Что если это его последний шанс?
Артур закричал что-то еще и дернулся вперед, собираясь оттащить Мерлина в сторону, но не успел. Мерлин сделал последний шаг к молнии, присел около нее на корточки и протянул руку, почти касаясь светящегося контура. Он поднял ликующие глаза на Артура, и тот на миг уловил в них отблеск, словно радужка тоже стала золотой… Дракон взмахнул крыльями, Мерлин потянулся, преодолевая последнее крошечное расстояние, но молния ловко ушла от контакта и быстро устремилась вниз, ударившись об пол. С лица Мерлина сползла улыбка, будто кто-то стер ее, как нарисованную мелом на школьной доске. Он вздрогнул, по телу пробежала судорога, пальцы на вытянутой руке скрючились, на лице теперь застыла гримаса боли, из открытого рта вырвался стон.
– Мерлин! – закричал Артур, в два прыжка оказался рядом и успел подхватить его, не позволяя упасть на пол.
Мерлин удивленно взглянул на свою ногу, стоящую в луже, о которую разбилась молния, закрыл глаза и отключился, по-прежнему не чувствуя в себе ни капли магии и успев подумать, что теперь, кажется, это он умрет на руках Артура и что совсем ничего не имеет против такого исхода...
За три месяца до этого…
Туристы столпились около каменной таблички, на которой был выбит год основания госпиталя и имя архитектора. Во все времена ценились такие ненавязчивые напоминания о вечности некоторых творений, которые переживали своих создателей на долгие-долгие века. В годы войны южное крыло госпиталя было полностью разрушено, его восстановили только через десять лет после объявления мира. Без ремонта оно очень скоро стало похоже на своих близнецов, которым повезло сохраниться от бомб. Артур, держа в руке легкую куртку и проталкиваясь сквозь толпу, спешил именно туда, в психиатрическое отделение госпиталя святого Георга.
Преодолев крутую лестницу, застланную ковром, и немного поплутав в переплетении коридоров, он, после короткого стука и приглашения войти, толкнул дверь в кабинет главного врача отделения. Доктор Мэтьюз – мужчина средних лет с тронутыми сединой висками и с тонкими очками без оправы на немного удлиненном лице – поприветствовал его, пригласил присесть и предложил чаю. Знаменитая английская вежливость, которую сами англичане ненавидят, но привычно прячутся за ней, словно за ширмой.
– Нет, спасибо, – улыбнулся Артур и положил на стол пухлую синюю папку – его оценки, рекомендации преподавателей университета и главных врачей двух больниц, в которых он работал прежде.
– Мистер Коллинз, – обратился к нему доктор Мэтьюз, отодвинув от себя папку, – я получил насчет вас пару звонков и согласен на вашу кандидатуру без дополнительных рекомендаций.
– О, – Артур немного растерялся, перебирая в памяти всех знакомых, кто мог так здорово подсобить ему.
– У нас не хватает санитаров. На прошлой неделе уволились двое, и ваш приход, честно говоря, очень кстати.
Теперь ясно. Им просто не хватает персонала, и они готовы взять любого желающего, пока, возможно, не найдут кого-то более подходящего. Если, конечно, понадобится.
Артур поблагодарил доктора Мэтьюза, похвалил его больницу, упомянув, что она считалась одной из лучших среди выпускников его университета, и многие мечтали оказаться на его месте, и он будет рад работать здесь и после получения диплома, и…
На самом деле Артур не собирался задерживаться в госпитале святого Георга. Сейчас ему банально нужны были деньги и материал для дипломной работы. Госпиталь действительно имел неплохую репутацию, но располагался далековато от дома, и по утрам из-за пробок добираться приходилось полтора часа.
В конце разговора доктор Мэтьюз предложил Артуру ознакомиться с госпиталем и сделал один короткий звонок.
Майкл, санитар, которого вызвал доктор Мэтьюз, оказался веселым рыжим парнем с широкой улыбкой и большими для его мелкой комплекции руками. Он показал Артуру больницу, рассказал пару забавных историй из практики, объяснил, что в дежурке на втором этаже лучше не показываться – это вотчина врачей. Жалко, конечно, потому что рядом располагалась раздевалка медсестер. Артуру предстояло работать на третьем этаже. Майкл добавил, что за ним закрепят определенный участок – для начала пять-шесть пациентов, за которыми придется присматривать, некоторых мыть, если сами не смогут, убирать за ними, водить на завтраки и сеансы групповой терапии. «Они привязываются к нам, – сказал Майкл, – как дети к своей матери, и частая смена персонала вгоняет их в дикий стресс. Не всех, конечно, здесь есть полные психи, которым место в тюрьмах, но их богатые родственнички успели заплатить кому надо. С такими лучше не связываться – тебе же потом боком выйдет».
Они шли по безликим коридорам, ничем не отличавшимся от сотен таких же во многих других больницах Лондона. Артур машинально читал таблички на дверях и думал, скольким из находящихся здесь людей повезет вылечиться, а сколько так и останется в этих палатах навсегда. И те, вторые, неспособные даже осознать, что их заперли здесь только потому, что они слишком сильно отличались от остального общества, вызывали настоящую жалость. Они ведь действительно были больны, превратившись из адвокатов и отцов семейств в безумных больших детей, таких же жестоких и не отдающих отчета своим действиям. Современная медицина умела творить чудеса, но все же слишком часто оказывалась бессильной.
Артура ознакомили с его участком работы – палаты с начала счета, пропуская чулан и туалет. Госпиталь слишком гордился своей репутацией, чтобы дать полную нагрузку новичку. Пациентов оказалось пятеро. Все спокойные и беспроблемные: двое стариков, двое мужчин среднего возраста, не обративших особого внимания на нового санитара, и один молодой парень.
– Его зовут Мерлин, – протянул Майкл, вчитываясь в карту, – ты не думай, я знаю их всех до одного, но этот не отзывается на свое настоящее имя. Вот смотри.
Он протянул карту Артуру. Там имя пациента — «Джеймс Мэтлок» — было зачеркнуто, а сверху от руки кто-то написал «Мерлин Эмрис».
– Он только на Мерлина и отзывается, – усмехнулся Майкл. – Иногда представляется Эмрисом, особенно, если думает, что ему угрожает опасность. То ли мнит себя волшебником из сказки, то ли просто издевается, с ним не всегда поймешь. Его перевели к нам несколько месяцев назад из Дублина: вроде кто-то похлопотал за него. Хороший парень, молчаливый, никаких проблем.
Эта характеристика полетела ко всем чертям, когда Мерлина не оказалась в палате. Майкл тщательно обследовал ее, заглянул в ванную комнату, за шторы, посмотрел под кроватью и недоуменно почесал затылок, взъерошив ярко-рыжие волосы.
– Честное слово, никогда раньше такого не было! – воскликнул он, а потом хлопнул себя по лбу. – Совсем забыл. Скорее всего, его опять забыли увести из общей гостиной. Меня не было, его там и не заметили.
Поэтому Артур впервые увидел Мерлина скрючившимся в позе эмбриона на старом диванчике в темном углу общей комнаты. Он с интересом разглядывал затылок с короткими черными волосами, худую спину, на которой выступали позвонки, смешную пижаму и костлявые лодыжки, выглядывающие из штанин.
– Мерлин, – позвал Майкл и тронул его за плечо. – Познакомься с новым санитаром, он…
Мерлин нехотя обернулся, собираясь, наверное, отпихнуть Майкла в сторону и продолжить свое бессмысленно занятие, но… Его взгляд зацепился сначала за ноги Артура, поднялся выше, цепко изучая очертания тела, и, наконец, остановился на лице, на глазах… Артур сглотнул. У парня оказались невероятные синие глаза, и на этом бы все, но… Их выражение. Ни у одного психа Артур не видел такого выражения глаз. В них, казалось, было все: и боль, и радость, и тоска, и любовь, и безразличие, и злость, и апатия… Все, все одновременно! Артур не мог отвести от них взгляда. Мерлин сел, не прерывая контакта, опустил босые ноги на пол и протянул к нему руку.
– Артур, – он не спрашивал, он утверждал.
Артур кивнул, поймал оказавшуюся очень холодной ладонь и машинально сжал, согревая. Мерлин внезапно соскочил с диванчика и повис у него на шее, обнимая и тычась в щеку ледяным носом. По его лицу катились слезы, и он все время твердил: «Артур, Артур, Артур…», словно скороговорку. Майкл стоял рядом, донельзя удивленный, никого другого в общей комнате, к счастью, не было. Артур осторожно обнял худые плечи и погладил Мерлина по спине. Если бы у него спросили в этот момент, что он чувствует, он бы вряд ли ответил. Только знал откуда-то, что Мерлин неопасен, и что с ним будут еще такие проблемы, которые Майклу и не снились. А пока его нужно было только успокоить, не отталкивать от себя.
Когда Мерлин полез целоваться, Майклу все же пришлось оттащить его от совсем не сопротивляющегося Артура.
– Артур? – теперь с вопросительной интонацией произнес его имя Мерлин.
– Да, ты прав, меня зовут Артур, – он прочистил горло и одернул свитер, чувствуя на плече мокрое от слез Мерлина пятно. – И я новый санитар госпиталя. А ты, значит, Мерлин?
Тот слабо кивнул и снова посмотрел ему в глаза так пристально, будто надеялся заглянуть в душу, а потом выдохнул и словно сдулся на глазах, становясь меньше и обвисая безвольной куклой в руках Майкла.
– Да, – усмехнувшись уголком губ, ответил Мерлин. – А ты этого не знал?
– Прочел в карте, а потом Майкл указал на тебя, – пояснил Артур, помня, что некоторые больные очень остро реагируют на ложь и нелогичность выводов.
– И ты совсем не знаешь меня, не помнишь? Мое лицо тебе незнакомо? – напряженно спросил Мерлин.
– Нет, – честно признался Артур. У него была хорошая память на лица, а у Мерлина – слишком запоминающаяся внешность, чтобы он мог забыть.
– Жопа, – подвел итог всему происходящему Мерлин, выпутался из рук Майкла и ушел к себе в палату. На пороге он оглянулся, смерил Артура все тем же невозможным взглядом и демонстративно захлопнул за собой дверь.
Майкл показывал Артуру что-то еще, объяснял правила поведения в кафетерии, раскрывал страшные секреты госпиталя, но Артур почти не слушал его. Он все еще видел перед собой глаза Мерлина и не мог отделаться от ощущения, что только что круто изменил свою жизнь. Нашел материал для диплома – это точно, но вместе с тем обеими ногами вляпался во что-то, что пока никак не мог ни объяснить, ни даже понять.
В свое первое рабочее утро Артур оставил палату Мерлина на конец обхода. Так можно было не спешить и потратить на странного парня чуть больше времени, чем на остальных. В любом случае одним из правил больницы был индивидуальный подход к каждому пациенту, а к Мерлину он требовался совершенно особый. И нужно было хотя бы прояснить для себя его поведение при их первой встрече. Майкл сказал, что Мерлин никогда ни на кого еще так не реагировал.
Мерлин сидел на кровати и читал книжку. Все в той же смешной пижаме – голубой, с изображением маленьких не то мечей, не то кинжалов, поджав под себя обе ноги и сосредоточенно теребя угол одеяла. Приход Артура он проигнорировал, только напрягся и перестал перелистывать страницы.
Артур заглянул в ванную, заметил капли воды на раковине и сырое измятое полотенце. Это означало, что Мерлин успел умыться и сделать необходимые процедуры до его прихода. Что было хорошо, некоторых приходилось мыть, елозя губкой по потным телам и следя, чтобы они не захлебнулись ненароком.
Завтрак начинался через полчаса. Артур подошел к шкафу с одеждой, перебрал несколько футболок и всего двое штанов, снял с вешалки первые попавшиеся и кинул Мерлину. Штаны и футболка тут же прилетели в него обратно. Артур терпеливо подобрал их и подошел к койке.
– Тебе нужно переодеться, – как учили, участливо сказал он. – Скоро завтрак, ты же не пойдешь на него в пижаме?
Мерлин отложил книгу и натянул на колени одеяло.
– Это психушка, придурок, здесь никто не обратит внимания, даже если я приду в столовую голым. А вот тебе влетит за это, и сильно, – Мерлин усмехнулся, украдкой поглядывая на Артура, будто ожидая чего-то.
– Сомневаюсь. Если потребуется, я сам одену тебя.
– Здесь запрещено насилие над пациентами.
– А я скажу, что у тебя был приступ, и мне пришлось принять меры.
– Да кто тебе поверит? Я примерный пациент этого дурдома.
– Все. А Майкл подтвердит, что вчера ты вел себя не совсем адекватно.
Мерлин вдруг замолчал, натянул одеяло до подбородка и опустил глаза в пол. Нашел на нем выщерблину поэстетичнее и уставился на нее, словно на картину Рембрандта. Артур сделал мысленную пометку, что вчерашняя тема – табу.
Он присел на кровать и, поколебавшись, отобрал у Мерлина край одеяла, осторожно отведя его запястье в сторону. Жилка под пальцем билась как сумасшедшая, пульс зашкаливал, наверное, за двести ударов. Мерлин попытался вырвать руку, но Артур не дал. Притянул его к себе поближе, потрогал лоб, убеждаясь, что жара нет, осмотрел зрачки. Он много раз слышал истории о том, что пациенты иногда исхитряются воровать лекарства у других пациентов или даже у врачей. Состояние Мерлина можно объяснить дозой наркотиков, но глаза у него были совершенно нормальные, как и язык, и реакции тела. Только во взгляде была невыразимая боль, и сердце отчего-то пустилось в галоп.
– Тебе нехорошо? – спросил Артур. – Что случилось?
– Лучше некуда, – буркнул Мерлин. – Будешь спрашивать дальше, повторю вчерашнее представление.
Он спрятал лицо в прижатых к груди коленях и глубоко задышал, стараясь успокоиться.
– Тебе… тебе неприятно мое общество? – Артур должен был спросить. Не потому что больница строго следила за взаимоотношениями пациентов и обслуживающего персонала, избегая любых негативных эмоций для первых, а просто из-за того, что вчера он успел почувствовать, насколько плохо стало Мерлину от того, что Артур не сделал чего-то важного, того, что Мерлин так от него ждал.
– Да нет, пусть будет, – Мерлин помотал головой и взъерошил себе волосы. – Не обращай внимания. Я же псих, забыл?
– Ни на секунду, – Артур вновь отобрал у него одеяло и заставил встать на ноги. Потом принялся расстегивать на нем пижаму, начиная с верхней пуговицы и спускаясь вниз. Мерлин отчего-то покраснел, накрыл руку Артура своей, а потом перевернул ее ладонью к себе и долго разглядывал, водя пальцем по линиям и немного щекоча кожу, легко и нежно. Артур наблюдал за ним, думая, что только что нарушил с десяток правил поведения с пациентами: общался с ним на равных, напомнил о болезни, провоцировал. И вот сейчас снова позволяет ему делать с собой что-то такое, что трудно назвать обычным интересом пациента к новому санитару. Хотя всякое бывает, природа человеческого помешательства еще мало изучена, но здесь дело было не в этом. Не в действиях, а в том, что Мерлин чувствовал и не хотел говорить об этом с Артуром. Может быть, позже он будет откровенен с лечащим врачом, и тот посоветует сменить ему санитара. А может, он замкнется, тем самым убивая остатки чистого разума в себе.
В конце концов, Мерлин все-таки переоделся сам и без разговоров позволил проводить себя на завтрак. Больше к Артуру он не прикасался, но весь тот день ладонь покалывало, будто кто-то продолжал гладить ее холодными пальцами…
На следующий день Артур увиделся с Мерлином только перед ужином, когда тот выходил из кабинета после еженедельного приема у лечащего врача. Утром палата Мерлина оказалась пуста, пижама была аккуратно сложена на краю застеленной постели, полотенце в ванной немного небрежно повешено на сушилку, в шкафу недоставало одного комплекта одежды. Что ж, голым он гулять не отправился, значит, беспокоиться пока было не о чем. В тот день Артуру пришлось внимательно следить за мистером Гловером, у которого случился понос. Мистер Гловер посчитал эту неприятность лучшим, что случилось с ним на этой неделе, и потом вспомнил о своих художественных навыках и любви к картинам в коричневых тонах… А затем нужно было мистера Нильсона заставить встретиться с дочерью и убедить его, что она вовсе не дьявол во плоти, а обычная девушка, которая его очень любит. После Артуру предстояло дежурить в общей комнате и на ужине. И он почти забыл о своем странном пациенте и о собственном необъяснимом желании быть ближе к нему.
Артур как раз направлялся в столовую, когда дверь в кабинет доктора Миллса, мимо которого он проходил, открылась, Мерлин споткнулся о порог, неуклюже повалился вперед и упал бы, не поймай его Артур.
– А, это ты, – равнодушно вздохнул Мерлин, выпутался и побрел в свою палату. Артур проводил его взглядом и решил не вмешиваться. В конце концов, он только санитар — не врач, не родственник, чтобы переживать за него и стараться завязать близкие отношения. Если бы в первую встречу Мерлин просто съязвил или даже проигнорировал его, Артуру и в голову бы не пришло волноваться. Но Мерлин все запутал своими объятиями, слезами – своей искренностью, пусть даже это было только проявление болезни.
Ужин прошел тихо, даже скучно. Артур сидел в углу и наблюдал за каждым из пациентов. Иногда завязывались драки, бывало, что у кого-то действительно случался срыв, и нужно было быстро сориентироваться и обезопасить других пациентов, но сейчас все будто превратились в благовоспитанных барышень и юношей из хороших семей. Пациенты больницы действительно были словно дети, живущие каждый в своем маленьком мире. Идеальном, выдуманном мире, где никто не запирал их подальше от общества и не пичкал лекарствами…
А после ужина Мерлин позвал Артура к себе в палату.
– Ты сейчас скажешь, что я совершенный псих, но… я просто не могу, Артур, – Мерлин с ногами забрался на кровать и забился в угол подальше от Артура. – Ты не удивился, что я в нашу первую встречу знал твое имя?
– Тебе кто-то сказал? Майкл?
– Нет, – Мерлин вздохнул, – разве что ты полторы тысячи лет назад.
Артур машинально улыбнулся и подавил желание рассмеяться. Мерлин не производил впечатления психа, верящего в переселение душ и прочую ерунду. Артур пока не прочел его карту, но был уверен, что его упекли сюда за депрессию, суицидальные наклонности или что-то подобное.
– Так давно? – глупо спросил Артур только для того, чтобы прекратить этот фарс.
– Слишком давно. Так давно, что я уже перестал ждать и надеяться, – Мерлин помотал головой, словно стряхивая с себя что-то неприятное, болезненное, и хитро прищурился. – Ты знаешь легенду о короле Артуре и его волшебнике Мерлине?
И вот теперь все встало на свои места. И имя, которым Мерлин, то есть Джеймс, просил называть себя, и то, что у Артура оно оказалось такое подходящее. Мерлин просто получил, как он думал, доказательства своей убежденности, что он великий волшебник, оставшийся без своего короля. Артур знал эту легенду, кажется, даже слишком хорошо знал. В детстве он прочитал все, что мог найти, пытаясь состыковать обрывочные и противоречивые сведения и найти правду. В то, что король Артур и Великий маг Мерлин существовали, он тогда не сомневался, и эта детская убежденность осталась с ним до сих пор. В некоторой степени. Но это совершенно не значило, что он поверит, будто его пациент – тот самый маг, а он сам – великий король былого и грядущего.
– Значит, ты – Мерлин, – вместо ответа на вопрос сказал Артур.
– Да-да, а ты…
– Король Артур?
– Именно! Я знаю, поверить сложно, но…
– Хорошо, – Артур улыбнулся, стараясь скрыть разочарование. Мерлин показался ему необычным, просто основательно потрепанным жизнью, запутавшимся парнем. Нормальным, почти не психом. А на самом деле… Мерлин верил в сказки, Мерлин жил в них, Мерлин был болен. – Есть простой способ проверить. Если ты маг, то наколдуй что-нибудь.
Оживление в глазах Мерлина угасло. Он почесал нос и немного смущенно признался:
– Не могу. После того, как тебя убили и ты отправился спать на Авалон, моя магия уснула вместе с тобой. С тех пор я обычный человек, лишенный судьбы, предназначения, но зачем-то живущий в ожидании, пока ты, наконец, проснешься.
– Но ты слишком молод для волшебника Мерлина.
– А, не смотри на мою внешность. За полторы тысячи лет она не поменялась нисколько. Наверное, чтобы ты меня узнал при встрече.
– Но я не узнал, – Артур подался вперед, глядя в синие невозможные мерлиновские глаза. – Мерлин…
– Что? – тот тоже подался вперед и даже как будто дышать перестал, ожидая продолжения фразы. Словно от этого зависела его жизнь…
– Ты должен принять лекарства, – сказал Артур и поставил на прикроватный столик пузырек. – Мне отдал их доктор Миллс, сказал, ты забыл таблетки в его кабинете.
Мерлин моргнул и отвернулся, не промолвив больше ни слова.
На следующий день Артур попросил карту Мерлина, путано объясняя что-то про дипломную работу и интересный случай. Доктор Мэтьюз распорядился дать Артуру доступ к картам всех пациентов, которых тот только пожелает, но запретил выносить их из кабинета лечащегося врача. На лучшее и рассчитывать было глупо.
У Мерлина оказался какой-то невнятный диагноз, содержащий слова «навязчивое состояние», «депрессия», «галлюцинации» и даже «шизофрения», но она была вычеркнута, словно кто-то сомневался в диагнозе или никак не мог поставить его. Что именно заставило Мерлина фантазировать о короле Артуре, врачи так и не выяснили. В карте были снимки его головного мозга, результаты анализов, записи бесед и многое-многое другое… Артур потратил на тщательное изучение содержимого карты и весь обеденный перерыв, и выходной, положенный ему после трех восемнадцатичасовых смен.
О своей якобы жизни великого мага Мерлин говорил уверенно, без тени сомнений описывая детали, некоторые случаи – будто действительно вспоминал, а не придумывал. Хотя для него так, наверное, и было. Мерлин говорил о своем учители Гаюсе, припоминал свойства некоторых трав, в том числе используемых в современной медицине, отлично знал историю, но иногда путался в событиях, вздыхая, что слишком много времени прошло и много чего случилось, вот он и забыл немного. Он производил впечатление умного образованного человека, иногда казался гораздо старше своих лет. Судя по карте, Мерлину было едва за двадцать.
О короле Артуре он говорил неохотно, иногда называя его болваном, но чаще, словно ему было больно об этом вспоминать, он замолкал в самом начале рассказа, не успев поведать, как Артура много-много раз пытались отравить, убить, заколдовать… Однажды это кому-то удалось, и Мерлин теперь проводил дни в ожидании своего короля.
– Что же с тобой случилось, Мерлин? – пробормотал Артур, глядя на экран планшета, где Мерлин безучастно молчал, пока доктор старался наладить контакт с ним. – Откуда ты взял эти истории и почему так в них уверен?
И за все годы, что Мерлин провел в больнице, никто не смог поставить ему однозначного диагноза. А значит, не смог назначить правильное лечение, лишая его шанса на выздоровление.
Артур закрыл последний файл электронной версии карты и решил, что так этого не оставит. Он пока еще только студент-медик, но необходимые знания у него есть, как и контакт с пациентом. Он поможет Мерлину, вылечит его, по крайней мере, сделает все возможное.
Когда Артур объявил об этом Мерлину, тот скривился и сказал, что не родился еще врач, способный помочь ему, зато родился сам Артур, которому нужно выбить из головы ерунду про лечение и просто вспомнить о том, кто он. Не факт, что это изменит что-то в большом мире, но в личном мирке Мерлина осуществит кардинальный переворот.
– Так не должно быть, чтобы ты, такой близкий, оказался чужим человеком, – путано объяснял Мерлин. – Ты – это ты, я знаю, я чувствую, но ты всегда был упрямым ослом, и даже сейчас не хочешь вспоминать.
– Какие именно отношения у тебя были с твоим королем? – с того момента, как Мерлин при первой встрече полез к нему с поцелуями, Артура очень интересовал этот вопрос, но он не решался его задать. Все-таки эта тема казалась ему слишком личной.
– Близкие, – нехотя буркнул тот. – Очень.
– Насколько?
– Он ценил меня, уважал и кланялся в ноги.
– Мерлин! – Артур фыркнул: даже в фантазиях Мерлина такого быть не могло, не с тем человеком, которого он описывал и о котором грезил даже во снах.
– Ну и мы иногда спали вместе, доволен? – Мерлин украдкой взглянул на него.
– В те времена?
Мерлин неопределенно повел плечами.
На тему фантазий Мерлина они говорили нередко. Обычно вопрос поднимал Артур, а Мерлин, постепенно теряя энтузиазм, старался что-то объяснить ему и доказать. Из его рассказов вырисовывался удивительный, такой настоящий мир, более реальный для Мерлина, чем сегодняшнее унылое существование. В этом Артур понимал его.
С каждым днем они проводили вместе все больше времени. Мерлин стал держаться Артура, даже когда тот работал или ухаживал за другими пациентами. Иногда он просто болтал, как самый обычный парень, интересовался новостями о мире и Англии, спрашивал о здоровье Королевы и советовал Артуру поскорее перехватить у нее власть, ведь корона Англии принадлежит ему по праву. Это звучало как веселая шутка, и Артур смеялся. По вечерам они много разговаривали, играли в карты, которые Артур тайно пронес под униформой и едва не попался, когда доктор Мэтьюз вызвал его на короткий разговор. Утром Мерлин дожидался Артура, пялясь в потолок, иногда читая книжку, и позволял за собой ухаживать, раздевать и отправлять в ванну.
Срыв, которого ждал доктор Миллс и в который Артур до конца никогда не верил, случился, когда Артур слег с простудой и не появлялся в госпитале три дня. Мерлин, не добившись от персонала информации о том, куда тот пропал, выкрал таблетки из кабинета доктора и выпил целую упаковку. Убить это его не убило, но таблетки оказались слабыми наркотиками и сделали свое дело. Артуру позвонил Майкл, спешно объяснив, что Мерлин требует только его, снова несет какую-то чушь, и это грозит серьезными проблемами. Артур приехал через час и убедил доктора Миллса пустить его к Мерлину. А после наслушался рассуждений о том, какой же он эгоистичный болван, и получил неожиданное предложение сделать минет. Мерлин даже не покраснел, как в тот раз, когда Артур решил понаблюдать за ним в душе. Это было в начале их знакомства, и Артуру пришлось применить силу, чтобы убедить Мерлина помыться. К его удивлению, тому это понравилось и даже больше, судя по тому, как он скрючился под душем, пытаясь скрыть крепкий стояк. Артур не стал принимать близко к сердцу предложение минета, сел рядом с завернутым в смирительную рубашку Мерлином и погладил его по вспотевшему лбу. Неужели ему было настолько плохо эти три дня, что он повел себя так… по-идиотски? Вскоре Мерлин уснул, утомленный своей выходкой и последующим промыванием желудка. Артур просидел с ним до утра. На всякий случай, если вдруг лекарства успели нанести больший урон его организму, чем думали врачи.
Прошел месяц, но Артур так и не продвинулся к своей цели – поставить Мерлину правильный диагноз. Слишком убежденно тот говорил, слишком много деталей и подробностей приводил, чтобы это было просто выдумкой или галлюцинацией. Была понятна растерянность многих врачей. И Артур решил пойти дальше, и выяснить все о детстве Мерлина, его семье и истоках его фантазий, но… не смог. Данные в карте были обрывочны, в ней упоминалось только то, что деньги на лечение Мерлина поступают регулярно в нужной сумме, а в больницу, из которой его перевели в госпиталь святого Георга, он пришел добровольно с улицы и отказался рассказывать о себе что-либо. Он не разыскивался полицией или другими спецслужбами, был совершеннолетний, оплачивал лечение, и этого главным врачам оказалось достаточно. Сам Артур не нашел ничего, и его расследование зашло в тупик.
За три последующих месяца, которые Артур проработал в больнице до момента появления шаровой молнии, он больше не возвращался к своим поискам. Зато очень привязался к Мерлину, подружился с ним и с каждым днем все сложнее представлял себе жизнь без него. Это немного пугало, но Артур предпочитал не задумываться на этот счет. Он благополучно защитил диплом и устроился в госпиталь на полную ставку, сумев убедить доктора Мэтьюза не сильно увеличивать нагрузку в связи с тем, что Мерлину требовалось сейчас гораздо больше его внимания, что остальным пациентам.
– Меня очень заинтересовал его случай, – Артур отделался дежурной фразой, и доктор Мэтьюз согласился…
Мерлин больше не пытался убедить Артура в его королевском прошлом, и с ним стало гораздо проще и приятнее общаться. Как с другом. Немного сумасшедшим, часто впадающим в депрессию, иногда словно носящим на плечах всю тоску этого мира другом. И Артур старался отплатить ему чем мог…
После удара молнией Мерлин не приходил в себя несколько дней. Артур все свободное время проводил рядом с ним, иногда держал за руку и корил себя за то, что совершил столько ошибок за один единственный вечер. Во-первых, позволил Мерлину встать в лужу, когда в нескольких десятках сантиметров от него висел сгусток чистого электричества. Во-вторых, после взрыва молнии, не сразу сориентировался и некоторое время бессмысленно метался по третьему этажу с Мерлином на руках, пока не догадался отнести его в другое крыло больницы, где работал аварийный генератор. В-третьих, не смог удержать себя в руках и устроил небольшой скандал, не желая отдавать Мерлина никому, кроме врачей. После Артур немного остыл, попросил перевести Мерлина в психиатрическое отделение при первой возможности и извинился перед медсестрами и врачами. Все три дня Артур думал об этом и о многом другом, что касалось Мерлина.
В первый день Артур собирался отругать Мерлина, как только тот проснется, во второй – пригрозить, что потребует перевода или уйдет в хирургию интерном, на третий просто просил его шепотом очнуться. Он с трудом устроился в жестком, слишком маленьком кресле и прикрыл глаза, вслушиваясь в писк приборов и держа Мерлина за руку.
– Ты ничего не вспомнил?
Артур вздрогнул и подался вперед. Мерлин смотрел на него, тараща свои невозможные глаза и демонстрируя отменные круги под ними – последствие удара током.
– Это же был дракон, ты видел? Самый настоящий! И он должен что-то значить, правда?
Артур осторожно убрал руку, к разочарованию Мерлина, и покачал головой.
– Я видел только шаровую молнию и идиота, который полез обнимать с ней и едва не умер от собственной глупости.
– Но это был дракон! – отчаянно возразил Мерлин. – Золотой дракон…
– Ты снова все придумал, – жестко оборвал его Артур.
Там, в темноте общей комнаты, была только шаровая молния. Да, она отливала золотом, да, очертаниями она была не совсем обычная, и ее можно было принять за дракона, но… фантазии Мерлина едва не убили его, и Артур никогда не простит себе этого. Он поддерживал их, питал расспросами, своим интересом, он вел себя иногда, как лучший друг Мерлина из снов и мечтаний ─ как король Артур его воспоминаний. И к чему это привело?
Артур очень испугался. Когда прижимал бесчувственного Мерлина к себе, орал на врачей, и думал, что в следующее мгновение может стать слишком поздно; когда смотрел на его белое лицо и радовался едва заметно раздувающимся ноздрям; когда на короткое мгновение он почувствовал в себе кого-то сильного и древнего, для кого Мерлин был важнее всех на свете. Он осознавал себя королем Артуром, когда бежал по коридорам в другое крыло госпиталя, когда ругался с врачами. И он остался просто Артуром, стоило лишь видимой опасности отступить и оставить место вязкому ожиданию и самобичеванию.
Артур ушел из палаты Мерлина, не сказав больше ни слова. Не мог, словно, если открыть рот, из него посыплются жабы и ядовитые проклятья или хлынут слезы – один черт. Артуру нужно было разобраться в себе и понять, что следует делать дальше и не сходит ли теперь с ума он сам.
__________
Примечание:
*Водяной прыгун или Ламхигин-и-Дур – создание из валлийского фольклора, обитает в топях и озерах, рвет сети и утягивает рыбаков в воду, топит и пожирает овец. В названии главы термин использован иносказательно.
Продолжение в комментария...