Автор: Need in magic
Пейринг: Артур/Мерлин
Рейтинг: NC-17
Жанр: ретейлинг, романс, порно-мюзикл.)))
NB! Автор рекомендует не пренебрегать прослушиванием треков во время чтения. Отрываться - так по полной.
Размер: 5100 слов
Саммари: написано на заявку: Ретейлинг "Бар "Гадкий койот". Мерлин, поющий и танцующий на стойке, а с ними выплясывают Персиваль и Элиан.
Предупреждения: Мат, авторский взгляд на персонажей. Все недочеты текста также на совести автора.
Тема №15: Кот в мешке
Бар "Гадкий Койот"
Мерлин не смог бы сказать, в какой момент из скромного композитора – простого, провинциального парня, он превратился в раскованный, чувственный символ секса.
Мало быть хорошим барменом, чтобы ночь за ночью встречать сотни взглядов полупьяных мужчин, изнывающих от плохо скрываемой похоти. Мало уметь двигаться под музыку, чтобы танцевать на барной стойке и одним поворотом бедер приводить толпу в экстатический восторг. Мало обладать сноровкой, чтобы раз за разом уворачиваться от десятков рук, тянущихся наверх, чтобы стащить то немногое, что в этом месте является рабочей униформой.
Это безумие. Это бесконечный драйв и бой без правил. Это гей-бар «Гадкий Койот».
Если бы Мерлину сказали еще пару месяцев назад, что он будет работать в таком местечке, он бы не поверил. Но жизнь и впрямь оказалась жестокой штукой. Нью-Йорк встретил его холодно и равнодушно. Мечты Мерлина, его талант, его музыка здесь были никому не нужны. Он отбил десятки порогов, переговорил с сотней связных с музыкальной индустрией людей, просил только об одном – дать ему шанс, послушать его кассету, на которой было собрано лучшее из того, что он написал. Но все было бесполезно. Его не желали слушать, отмахивались как от назойливой мухи, и лишь один раз ему удалось прижать кого-то из студийных снобов к стенке, чтобы спросить: какого черта?!.. Разве не это их бизнес? Им не нужны хорошие песни?
- Ты зря тратишь время, парень, – с раздражением ответили ему, - Хочешь, чтобы тебя заметили, иди в клуб, где есть «открытый микрофон». Без рекомендации менеджеров тебе тут нечего делать.
Мерлин был бы и рад воспользоваться советом, но он боялся публичных выступлений. Не мог петь свои песни, он так и не пересилил себя.
На следующий вечер, стоя на сцене, перед людьми, которым было на него плевать, он просто онемел. Язык прилип к гортани, яркий свет софитов полосовал кожу. Глядящие на него из зала лица, казалось, ухмылялись, будто посетители клуба только и ждали, когда он провалится с треском.
Мерлин не выдержал, он сбежал тогда. Пробормотал «Простите» и рванул со сцены, прижимая к себе отцовскую гитару.
Это был грандиозный провал. Был ли у него вообще шанс осуществить свою мечту? Мерлин не знал. Но домой не вернулся. Его мать верила, что у него все получится. Мерлин просто не мог её разочаровать. Да и сам не хотел сдаваться, хотя надежда однажды обрести признание, таяла с каждым днем.
У него не было денег, не было связей в этом большом, сумасшедшем городе. Он был никем для здешних обитателей. Даже не мог устроиться на нормальную работу, где зарабатывал бы достаточно, чтобы платить за арендованную им облезлую квартирку, не помирая при этом с голоду.
Возможно, это было закономерно, что он попал в итоге в тот бар. «Койоты» неплохо преуспевали в своем деле. Мерлин убедился в этом, когда столкнулся с их шумной компанией в кафе, где сидел, потерянный и одинокий, и считал последние центы, зная, что их не хватит даже на простейший сэндвич. Его соседи по столику составляли разительный контраст с ним. Раскованно одетые, сорящие деньгами, словно конфетными фантиками – от них так и веяло уверенностью и свободой. Мерлин сомневался, что смог бы подать себя так же, но упрямо потащился устраиваться на работу в тот полулегальный бар, надеясь, что уж туда-то его возьмут без всяких рекомендательных бумажек. Впрочем, сама внешность Койотов, их манера держаться, уже были рекомендацией. Мерлин так не умел, и, тем не менее, надеялся, что его примут. Большой ли у него был выбор?
- Ты похож на учителя младших классов, – усмехаясь, сказал ему Гавейн, привлекательный, темноволосый мужчина, который и был владельцем бара.
- Что это значит? Я вам не подхожу? – переспросил Мерлин.
- Может, и подходишь – оценивающе оглядывая его, протянул Гавейн. – все эти парни, которые у меня тусуют, в глубине души остаются детьми, которые жаждут, чтобы их отшлепали линейкой. Ты им понравишься. Давай, детка, покажи себя.
Если бы Мерлин только знал, как хорошо он будет справляться…
- Два джина, ром и три текилы! – перекрикивая общий гвалт и музыку, орал он, ловко вращая в руках бутылки. Алкоголь пенящейся струей бил в стекло, хлестал через край. Все так и должно было быть: ярко, бурно, с оттягом. Это драйв, это нерв жизни, это «Гадкий Койот». Полутемный зал, толпы, охваченных пьяным возбуждением людей. Беспрерывное движение, давка и хаос. Вечный аншлаг у стойки, за которой так одуряюще близко перемещались объекты сексуальных фантазий всех мужчин в этом баре – Койоты.
Вначале, Мерлин думал, что не впишется, серьезно. У него не было ни откровенного богатства плоти, как у Перси, ни мрачного, животного шарма Эллиана, ни вызывающей сексуальности Гавейна. Так что же заставляло этих взбудораженных самцов по другую сторону стойки униженно выпрашивать его внимание?
- Давай, посмотри на меня, Незабудка, выпей со мной… - уговаривали они его, и Мерлин расплывался в дразнящей улыбке, сверкал глазами, залпом осушал стакан с виски, ромом или водкой под громкие, одобрительные возгласы. Запрокидывал голову, открывая взглядам беззащитное горло. Эффектно вбирал в рот все до капли, чтобы тут же приложиться к пустой бутылке пива, незаметно избавляясь от выпитого. Да если б он действительно глотал всю ту выпивку, которой его угощали, то очень быстро свалился бы мертвецки пьяным.
- Еще! Еще, детка! Потанцуй для меня! Танцуй! – надрывался то один, то другой голос. Потные тела бились о стойку, напирали, словно пытаясь смести её к черту.
- Если хорошо попросишь, – смеялся Мерлин, отвечая всем разом. Рядом довольно ухмылялся Гавейн, слыша громкий рев и свист, который вызвали слова Мерлина.
Кто-то закинул монеты в музыкальный автомат, снимая программу с шаффла. Бар наполнил агрессивный ритмичный бит. Скаля белые зубы, на стойку пружинисто взвился Эллиан. В своей броской леопардовой накидке он походил на роскошного, дикого зверя, принявшего человеческий облик. Громыхая тяжелыми ботинками, он прошелся по стойке, скидывая с неё стаканы.
- Движуху хотите? – орал он, агрессивно подаваясь навстречу колыхающейся у его ног толпе. – Так дайте место, скоты!
- Эй, полегче, Эл! – предупредил его Гавейн, сноровисто убирая подальше бутылки. Эллиан в ответ только громко расхохотался, а потом напрягся всем телом, крутанулся на месте, так что скрипнули рельефные подошвы ботинок. Раскинул руки, приветствуя ревущую толпу, словно жрец языческого племени. Затянутые в блестящий черный латекс бедра задвигались, рельефные мышцы под темной кожей заходили – экспрессивно и откровенно пошло. Но в этом грязном, вызывающем эпатаже и был главный козырь Эллиана.
- Все-таки хорош, сучара, да? – покосившись на Мерлина, произнес Гавейн, в то время как Эллиан хищной пантерой перекатился по стойке и замер, запрокинув голову и оглаживая ладонями свое тело. – Вот потому и не гоню. Хотя задолбался уже от копов отмазывать.
Конец фразы потонул в новом оглушительном свисте. Громыхнув ботинками, так что дрогнуло стекло в барных шкафах, на стойку запрыгнул Персиваль. Мерлин порой гадал, из чего она сделана, если выдерживает его вес. Если Эллиан был опасным, необузданным ураганом, то Персиваль – могучим океаническим валом. Его движения были плавными, будто ленивыми, бугристые мышцы играли в свете ламп. Оставалось только удивляться – как это возможно, обладая таким мощным телом, казаться в танце не смешным, а вальяжным и величавым – текучим и внушительным, как сам океан.
- Блядь, хочу под тебя, Перси! – надрывался кто-то в первых рядах. – Что угодно отдам, только выеби меня!
- Пиздец, – усмехаясь, прокомментировал Мерлин. Персиваль нашел небрежным взглядом заходящегося в истерике парня, растянул губы в снисходительной улыбке и выкинул вперед два указательных пальца, словно хотел сказать: вижу тебя. Так и быть, трахну. Этот царственный жест тут же был встречен одобрительным улюлюканьем. Трек закончился, но сразу за ним начался новый. Воздух наполнили бравурные аккорды популярного хита.
- Твой выход, – сказал Мерлину Гавейн, кивая на стойку. Завертевшись вихрем, Эллиан упал на одно колено и подал ему руку.
- Жги, детка, – оскалился в ухмылке Эл. – Заставь этих похотливых козлов дрочить на тебя.
- Да пошел ты, – усмехнулся Мерлин. Поставил ногу в ковбойском сапоге на стойку и ухватился за руки напарников. Перси и Эллиан тут же легко вздернули его наверх.
Всеобщее возбуждение накатило на него гремящей волной, отозвалось внутри тянущей дрожью предвкушения. Он был выставлен напоказ, словно был обнаженным. Это чувство, как ток, прокатилось по нервам. Толпа кипела и бурлила перед ним, тянула к нему руки.
- Давай! Танцуй! Жги!
Он зажег.
Мерлин всегда чувствовал музыку, как часть себя, но стесняясь своего худощавого тела, редко давал ему волю. В прошлом, прилюдно, это произошло лишь однажды, когда он изрядно набрался на выпускном вечере. Ему было слишком хорошо, чтобы сдерживаться. Кончилось это тем, что Мерлин оказался в кладовке – прижатым к стенке парнем, который ему, в общем-то, нравился, но про которого Мерлин ни за что бы не подумал, что тот гей. Мерлин так и не понял тогда, как все это могло произойти. Он даже не предполагал, насколько возбуждающе может выглядеть, когда танцует, пока не стал Койотом. И сейчас все его существо отзывалось на гремящие из динамиков биты, впитывало их экспрессию, переплавляя её в движение. Бедра покачивались, тело заходилось ритмичными волнами, ладони скользили по груди, животу и бедрам. Он будто обратился в живой лепесток пламени, яркий, темпераментный и страстный. Жаркие импульсы выстреливали из самых глубин его существа, подчиняя и даруя свободу.
Мерлин не знал, почему ему так легко здесь, под прицелом сотен глаз. Почему это так заводит – знать, что почти каждый в этом прокуренном, тесном зале с вожделением следит за каждым его жестом, почти пожирает глазами. Чужая откровенная похоть рождала внутри ответное жаркое зарево – он чувствовал себя развратным, гадким, но это было восхитительно. Движения становились все более раскованными, все более дразнящими. Тряхнув головой, он резко качнул бедрами, затем крутанулся на месте, делая выпад в сторону, почти падая в руки Эллиана. Тот поймал его, ухватил за поясницу. Толкнул обратно и сам подался следом, заставляя отклониться назад и прогнуться в спине. Мерлин эффектно закинул ногу ему на бедро, проезжаясь широким каблуком сапога по ворсу накидки.
- Да ты сегодня в ударе, – хмыкнул Эл. – Ну-ка, давай тот фокус…
Под оглушительный свист и крики, Эллиан жадно огладил второй ладонью тело Мерлина от живота к груди, дернул его к себе, почти возвращая в вертикальное положение, и с силой толкнул назад. Мерлин прогнулся, падая на мостик, уперся ладонями в стойку, одновременно отталкиваясь от неё ногами. Пол и потолок поменялись местами. Сделав полное сальто, он с размаху приземлился задницей на широкие плечи Перси, который с удивительным проворством пригнулся, поднырнул под него, наклонив голову, поймал в движении и, распрямившись, вознес прямо под потолок.
- Черт, я себе так башку расшибу, – заржал Мерлин, который едва успел разминуться с пронесшейся рядом с ухом барной лампой.
- Акробаты, бля. – со смехом прокомментировал Гавейн и швырнул ему снизу полотенце. Мерлин его поймал и принялся вертеть им в воздухе словно лассо.
- Только не урони меня! – воскликнул он, чувствуя, как Персиваль под ним пригибается, напрягается всем телом, имитируя движения жеребца на родео.
- Обижаешь, – басовито отозвался Перси, после чего Мерлин ухнул вниз, когда его «дикий мустанг» нырнул особенно низко.
– Ййяяяхх-ху! – во всю глотку орал Мерлин, пришпоривая каблуками бока своего скакуна и изгибаясь в такт его движениям и ритму музыки. В зале творилось нечто невообразимое. Казалось, публика близка к помешательству. Новый трюк им явно понравился. Рискнув оторвать вторую руку от плеч Перси, за которые на всякий случай держался, Мерлин сунул два пальца в рот и засвистел так, что у самого заложило уши. Потом швырнул полотенце в зал и ухватился за тянущиеся под потолком опоры ламп. Повис на них, раскинув ноги, чтобы Персиваль мог отпустить его колени. Тот вывернулся из-под него и, напоследок приложил широкой ладонью по заднице, заодно толкая вперед. Под истошные вопли и улюлюканье, Мерлин раскачивался под потолком, изгибался в воздухе всем телом, увеличивая траекторию, так что было похоже, что он вот-вот отпустит штангу и свалится прямо в жаждущие руки толпы.
- Иди сюда! Давай к нам, детка! – орали ему. Мерлин разжал ладони и спрыгнул на стойку. Громыхнул по ней сапогами, упруго упал на колени, стекая вниз с таким откровенным призывом во всем движении, что из первых рядов донеслись приглушенные стоны. Взвившись на ноги, Мерлин подцепил носком сапога лежащий на подставке микрофон, подбросил его в воздух, поймал ладонью, поднес к губам и запел, подхватывая песню сразу с последнего куплета, поводя раскрытой ладонью над головой, зная, что сотни рук тотчас взлетят в воздух, чтобы повторить это движение.
Don't need my health
Got my name and got my wealth,
I stare at the sun just for kicks all by myself,
I lose track of time, so I might be past my prime
But I'm feeling oh-so good
Yeah!
Мерлин с силой выбросил вперед кулак, и сотня глоток тут же подхватила припев.
Oh my, feels just like I don't try
Look so good I might die
All I know is
Everybody loves me
Head down
Swingig to my own sound
Flashes in my face now
All I know is
Everybody loves me
- Я люблю тебя, детка! – орал потный качок, почти ложась грудью на стойку и, судя по всему, едва сдерживаясь, чтобы не влезть на неё. – Хочу тебя. Хочу тебе вставить!
- Хочешь мне вставить? – перестав петь, хрипловато повторил Мерлин прямо в микрофон.
«ДААА!!!» - это, кажется, завопили все, кто был в баре, но громче всех тот самый качок. Мерлин плавно опустился на одно колено и, приблизив лицо к его раскрасневшейся физиономии, сказал.
- Но я люблю, когда у партнера длинный… член, – последнее слово он выговорил четко с коротким придыханием, так что парень чуть не захлебнулся слюной. А вместе с ним и половина бара. Мерлин прямо слышал, многоголосое «Ооооооох», раскатившееся по залу.
- У меня длинный! – почти подвывая, зачастил качок, всем телом подаваясь к Мерлину, – Он охуенно длинный, детка!
- Тогда себе вставь, – рассмеялся Мерлин. – Дотянешься.
Под грянувший хохот и аплодисменты, он толкнул парня ладонью в лицо, сбрасывая со стойки и распрямился. Трек закончился, и следом за ним грянул новый.
Мерлин обвел глазами бар. Очевидно, парни только вошли во вкус – спускаться вниз было рано. Да и сам он только завелся как следует, и еще не успел устать. Вечер был в самом разгаре. Мерлин знал это чувство – когда невозможно остановиться, когда хочется еще и еще. Одна из причин, почему он был так одержим музыкой.
Мерлин вновь поднес микрофон к губам и запел, подстраиваясь под быстрый, жесткий ритм.
Don't you wanna go for a ride
Just keep your hands inside
And make the most out of life
Now don't you take it for granted
Life is like a mean machine
It made a mess outta me
It left me caught between
Like an angry dream I was stranded, I was stranded
And I'm steady but I'm starting to shake
And I don't know how much more I can take
Отбивая ладонью ритм по бедру, он подавался навстречу беснующейся публике, вторил солисту, вкладывая в собственный голос все чувство, всю экспрессию, на какую был способен. Он бы многое отдал, если бы мог так же петь свои песни. Чувствовать ту же потрясающую свободу, не подпевая кому-то, а исполняя то, во что сам вложил душу.
Музыка ревела, грохотала, он плавился в ней, двигался всем телом, горел. Рядом выкладывались по полной Персиваль и Эллиан. Зал бурлил и заходился в экстазе вместе с ними. Забываясь в этом сводящем с ума напряжении, Мерлин обвел плывущим взглядом раскинувшееся перед ним море лиц, и вдруг заметил чуть в стороне, возле квадратной колонны, знакомую, неподвижную фигуру. Крепкий, светловолосый парень стоял, подпирая колонну плечом, и, скрестив руки на груди, глядел на Мерлина. Тот сбился с ритма, замолк, пропуская строчки. Он тотчас забыл слова песни.
В баре был Артур. Мерлин вытаращился на него, совершенно выпав из реальности, и так и стоял бы, если бы Эллиан, словно случайно не ткнул его локтем в бок.
- Ты что встал-то, Мерл? Не зависай! – хрипло выдохнул он, загораживая Мерлина собой, чтобы дать ему время собраться.
Мерлин очнулся, вдруг вспоминая, кто он и где находится. Поднес микрофон к губам, вслушался в трек и, наконец уловив знакомые слова, продолжил петь. Но смотрел он теперь только на Артура.
Они познакомились совершенно нелепым образом. Мерлин тогда уже присоединился к Койотам, но еще не оставил попыток убедить какую-нибудь шишку послушать его записи. Артур работал в клубе, где по вечерам давали концерты малоизвестные группы. Там периодически появлялись и музыкальные агенты, так что Мерлин пришел туда в надежде свести, наконец, нужное знакомство.
- Вон твой билет к славе, – глумливо ухмыляясь, сказал ему официант, кивая в сторону Артура, который стоял возле стойки и непринужденно общался с кем-то из посетителей. – Он студийный менеджер. Поможет тебе.
Едва Мерлин взглянул на указанного ему парня, то просто обомлел. Артур Пендрагон был великолепен! Стильно одетый, уверенный в себе, сверкающий ленивой, обворожительной улыбкой – Мерлину казалось, что, если он заговорит с ним, то и двух слов сказать не сможет, потому что, глядя на Артура, больше всего хотелось не поговорить, а запрыгнуть на него. Такого отчаянного желания трахаться – не важно где и как – Мерлин в жизни не ощущал. Да он вообще не думал прежде, что его может так переклинить! Он ведь был приличным парнем, пусть и геем. Тогда, подойдя к Пендрагону, Мерлин изо всех сил старался вести себя пристойно. Не шарить жадно глазами по телу Артура, не облизывать губы, чтобы это не выглядело как намек. В конце концов, он ведь должен демонстрировать профессионализм, разве нет? Мерлин хотел, чтобы этот бесподобный, во всех смыслах, менеджер увидел в нем начинающего, талантливого композитора, а не обыкновенную шлюху, пытающуюся заполучить студийный контракт через постель. По крайней мере, он подозревал, что откровенно пожирая Артура глазами, именно такое впечатление и произведёт.
Каково же было его разочарование, когда Артур оказался совсем не тем, за кого Мерлин его принял. Этот светловолосый, голубоглазый бог на самом деле был старшим барменом этого клуба. Розыгрыш официанта удался, и, когда все вскрылось, Мерлин ощутил себя полным придурком. И к тому же дико разозлился на Артура за то, что тот не указал ему на ошибку сразу, а стоял, с интересом слушал и даже обещал обязательно ознакомиться с содержимым его кассеты, которую охотно взял. Мерлин был готов прыгать от радости в тот момент, и надо ж было так обломаться!
Мерлин развернулся и ушел. Он был вне себя от злости и унижения, и даже позабыл на время о том впечатлении, которое произвел на него Пендрагон. Но тот, как оказалось, не собирался его так просто отпускать. Двинулся за ним следом, проводил до дома, попутно вызнав, где Мерлин живет. Если бы Артур был менее потрясающим, Мерлин отделался бы от него еще по дороге. Но тут он просто не смог совладать с собой. Артур смешил его, в скрытой форме извиняясь за свое поведение, и всем видом демонстрировал заинтересованность. Мерлин быстро остыл, растаял и, поднимаясь на свой этаж, уже знал, чем все закончится. Они ввалились в квартиру, яростно целуясь, и занялись сексом прямо на полу в прихожей. Вот так в его жизни появился Артур.
Hey, this is it now
Everybody get down
This is all I can take
This is how a heart breaks
You take a hit now you feel it break down
Make you stay wide awake
This is how a heart breaks
С той минуты, как Мерлин увидел Артура в зале, он пел и танцевал только для него. Голос налился сексуальной хрипотцой, заключительные строчки песни Мерлин почти выстанывал. В движениях сквозило неприкрытое желание. Мерлин знал, как выглядит сейчас – кожа переливалась и блестела от пота. Узкие джинсы обтягивали бедра и ноги. Ковбойские сапоги на двухдюймовом каблуке только подчеркивали их длину и стройность. Узкая дорожка темных волосков спускалась по животу под пояс расстегнутых на два болта джинсов, расширялась, манила общением прикоснуться к тому, что скрывалось ниже. Джинсы держались на одних только кожаных ремнях-подтяжках, зато каждому становилось очевидно, что на Мерлине нет белья. Он знал, как это заводило публику. И Артура. Тот стоял неподвижно, но взгляд полыхал огнем. Он не пожирал глазами Мерлина, как большинство в этом зале, а оглаживал и ласкал. Мерлин ощущал этот взгляд, как прикосновение ладоней, которые скользили по его телу, следуя за его движением и повторяя изгибы. Это распаляло и будоражило – Мерлин понимал, что возбуждается прямо на чертовой стойке, просто оттого что Артур здесь, от того, как он смотрит на него. Мерлину до смерти хотелось, чтобы Артур поцеловал его сейчас – хотелось так, что горели губы, и перехватывало дыхание. Он пылал и плыл, и чуть не застонал от облегчения, когда песня закончилась, потому что теперь он мог…
- У нас сегодня беспрецедентный аукцион, – с хриплым придыханием произнёс Мерлин в микрофон. – Я продаю… свой поцелуй. Тот, кто выиграет лот, сможет подняться сюда и сосаться со мной как угодно глубоко и долго. Вперед, парни. Делаем ставки.
Его слова тут же были встречены воодушевленным ревом. В общем гуле то и дело прорезались истошные голоса, выкрикивающие все большие и большие суммы.
- Двадцать баксов!
- Тридцать!
- Пятьдесят!!!
Мерлин почти не следил за тем, как возрастает ставка - он смотрел только на Артура, чувствуя, как сердце бьется где-то у горла. Едва Пендрагон услышал его слова, как тут же полез за бумажником. Раскрыл его, достал все, что там было, и начал стремительно пересчитывать купюры.
«Быстрее! Быстрее!» - умолял его про себя Мерлин. Сегодня была пятница – день, когда Артуру давали расчет за неделю. У него должно было быть при себе достаточно наличных…
- Пятьсот семьдесят три доллара! – громко и отрывисто произнес Пендрагон, вскидывая вверх кулак с зажатыми в нем банкнотами.
- Продано! – тут же заорал Мерлин, выбрасывая палец в его сторону. – Продано за пятьсот семьдесят три доллара парню в черной рубашке!
Со всех сторон тут же послышался раздосадованный гомон.
- Что за хрень! Я мог дать больше!..
Эллиан отобрал у Мерлина микрофон и рявкнул на весь зал, утихомиривая недовольных.
- Осадите, говнюки! Вы слышали Мерлина! Торг окончен!
Артур пробивался в его сторону. Мерлин смотрел на него и задыхался от предвкушения. Его лихорадило так, что дрожали руки. Наконец Артур добрался до стойки, легко запрыгнул на неё, сграбастал Мерлина в объятия и накрыл губами губы, целуя сразу – глубоко, собственнически, так что мгновенно заклинило мозги. Мерлин тут же поплыл, его повело, как от убойной дозы алкоголя. Если бы Артур не держал его так крепко, он бы точно сполз на стойку, потому что у него разом подкосились ноги. Ладонь Артура спустилась вниз по его пояснице и стиснула задницу, так что Мерлин почти застонал ему в рот.
- Эй! За то, чтобы лапать его за жопу, он не платил! – возмутился кто-то.
- Это за счет заведения! – тут же отозвался Гавейн, а потом поднес к губам дежурный рупор и азартно гаркнул:
- Кому тут вызвать пожарную команду?! Или вам наоборот – чего пожарче!? Кому горячего?! Налетай на выпивку!
Эллиан и Перси тут же спрыгнули за стойку. Народ повалил к ним, протягивая деньги, словно выигравшие лотерейные билеты на скачках.
- Двойной джин, и три рома! – перекрикивая шум, орал Эллиан, повторяя вслух заказ. – Да не тычь ты мне в рожу баблом! И так вижу…
Мерлин плыл как в тумане. Жадные губы Артура, язык, словно сражавшийся с его собственным, сильное, горячее, остро пахнущее тело под руками – от всего этого земля уходила из-под ног. Людской гомон, грохот музыки слились в один сплошной гул. Пах накрывали жгучие волны возбуждения. Мерлин был близок к тому, чтобы, начхав на все, утащить Артура в кладовку и там трахаться до тех пор, пока они оба не упадут без сил. Но это, при всей терпимости Гавейна, был бы уже перебор.
Артур оторвался от его губ. Тяжело дыша, посмотрел в глаза – взгляд был мутным и алчным. Судя по всему, в голове Пендрагона бродили схожие мысли. Он вложил деньги в ладонь Мерлина и наклонился к его уху.
- Ты бы хоть ширинку застегнул, засранец, – хрипло прошептал Артур.
- А ребятам нравится, – пьяно ухмыльнулся Мерлин.
- Вот как раз то, как сильно им нравится, меня и не устраивает.
Пендрагон отступил к краю стойки, сопровождая свои слова красноречивым взглядом, обещавшим все: от порки до жаркого секса сутками напролет. Повернувшись, Артур пружинисто спрыгнул на пол.
- Хватит прохлаждаться, плейбой, – окликнул Мерлина Гавейн, разливая водку по стоящим в ряд стаканам. – Работы дохуя.
Мерлин спустился со стойки, одарил напоследок Артура хмельным от счастья взглядом и, с трудом сосредоточившись, занялся клиентами. Артур все смотрел на него и никак не мог отвести глаз.
- Повезло тебе, чувак, – раздался рядом с ухом чей-то завистливый голос.
- О да, – не поворачивая головы, подтвердил Пендрагон. – Охренеть как повезло.
Рассвет занимался медленно и словно неохотно. Небо над Нью-Йорком сделалось жемчужно-серым. Дымчатые облака, похожие на широкие мазки краски, раскатанной мастихином по пепельной штукатурке, с западной стороны были темными, а с восточной – бледно-розовыми.
Мерлин спустился с крыльца бара, оглядывая ставший уже привычным пост-апокалиптический пейзаж: узкий проулок, обшарпанные здания, растрескавшийся асфальт, покрытый стеклом битых бутылок, алюминиевыми банками, обертками от фастфуда и прочим мусором. Бар был не слишком велик, и не мог вместить всех желающих. По ночам перед его дверьми вечно стояла очередь, и, ожидая, пока их впустят, припозднившиеся посетители развлекали себя как умели.
- Мерлин…
Тот кинул взгляд в глубину проулка, и наконец увидел то, что надеялся увидеть. В тени здания, там, где асфальт был относительно ровным, стоял не новый, но по-прежнему импозантный Шевроле, возле которого, опираясь спиной на длинный капот, ждал Артур. Мерлин тут же двинулся к нему, на ходу роясь в кармане перекинутой через плечо сумки. Идти было неудобно – низ живота окутывал томительный жар, а в заду тянуло, приятно и в то же время мучительно.
- Вот, возьми, – Мерлин остановился возле Артура и протянул ему скатанные в рулончик купюры, решив отдать сразу, чтобы потом не забыть.
Артур с рассеянной полуулыбкой вытащил их из его руки. Он был приятно удивлен.
- А я уже попрощался с ними.
- Думал, я оставлю тебя на всю неделю без денег? – фыркнул Мерлин. – Чем бы ты питался? Воздухом?
- Спасибо, – сказал Артур, убирая банкноты во внутренний карман джинсового пиджака.
- Там не всё, – поспешил предупредить Мерлин – Гавейн снял кое-какие комиссионные, но большую часть я отбил.
- Спасибо, - машинально повторил Артур, который, похоже, его даже не слушал. Он подался к Мерлину и притянул к себе. Поцеловал так, как Мерлин мечтал всю оставшуюся ночь – жадно и горячо.
- Артур… - простонал Мерлин ему в рот, прижимаясь всем телом.
- Я волновался, – покусывая его губы, прошептал Пендрагон. – Это и есть твоя работа? Ты всегда так подставляешься?
Мерлин вначале не понял. Озадаченно моргнул. Потом до него дошло.
- Да брось. Это не опасно. Перси и Эл за меня любого порвут. Со мной ничего не случится.
- Они все так смотрели на тебя… – хрипло произнес Пендрагон, с силой сминая рубашку на его пояснице. В голосе прорезалось низкое рычание, а в глазах ревность мешалась с беспокойством.
- Они могут только смотреть, – зарываясь пальцами ему в волосы, с улыбкой ответил Мерлин. – Больше им ничего не обломится. Я весь твой, ты же знаешь.
Артур глухо простонал что-то, развернул его и впечатал в капот Шевроле. Накрыл своим телом, раздвигая колени – целуя так, что перед глазами поплыли радужные круги – в груди кончился воздух. Мерлин заерзал, забился под ним. Томление в паху становилось невыносимым. До дома он не дотерпит. Просто не сможет! Да к черту все…
Отдернув голову, делая судорожный вдох, Мерлин быстро спросил:
- Собираешься трахнуть меня прямо на капоте машины?
У Артура даже глаза потемнели, во взгляде зажглось нечто дикое, безумное. Было ясно, что если еще пять секунд назад он об этом не думал, то теперь уже точно собирается.
С тихим рычанием Артур забросил ноги Мерлина себе на плечи, сдернул с бедер джинсы, навалился сверху, почти складывая его пополам. Жадные ладони смяли ягодицы. Мерлин сдавленно застонал, вздрагивая от нетерпения. Вот сейчас, сейчас он обнаружит…
- Как давно она там? – вскидывая на него глаза, хрипло спросил Артур, трогая пальцами полукруглое основание анальной пробки.
- С полчаса где-то… - выдохнул Мерлин, у которого от возбуждения заплетался язык. – Я знал… что ты дождешься меня.
С губ Артура сорвался какой-то нечленораздельный звук. Зубы сжались. Отрывистым движением он расстегнул джинсы, стянул их на бедра, а потом вытащил пробку, отшвырнул в сторону и наконец вставил ему. Вошел одним резким, мощным толчком, от которого оба застонали разом. Не замедляясь ни на секунду, Артур принялся быстро двигать бедрами, вбиваясь в его тело. Мерлин замычал, срываясь на долгие стоны облегчения. Блаженство, Господи! Дико, непередаваемо хорошо! Его почти подбрасывало на капоте от бешеных толчков, ноги в сапогах ездили по плечам Артура. Он ухватился за него, чтобы хоть как-то оставаться на месте. А потом в голове перегорели последние пробки, и остался только чистый восторг тела и первобытный, необузданный кайф.
- У меня галлюцинации, или кто-то правда ебёт нашу Назабудку на капоте тачки? – ошарашенно спросил Гавейн, спускаясь по ступенькам бара и вглядываясь в рассветный сумрак, откуда доносились стоны и восторженные вопли Мерлина.
- Где?!! – растолкав остальных, Эллиан выбежал вперед и уставился туда, куда указывал Гавейн.
- Ох, ты, срань господня! – выдохнул Эл. – Иисус, Пресвятая Дева и все их апостолы! Чо выделывают-то!
- Пошли, – сказал ему Перси, разворачивая за плечи и подталкивая к выходу из проулка, следом за ухмыляющимся Гавейном. – Мерлин явно не против, а остальное нас не касается.
- Не, погоди! – Эллиан дернулся назад, норовя обернуться, высунуться из-за мощного торса Персиваля, чтобы что-нибудь разглядеть. – Дай ты мне посмотреть! Ты только глянь, что вытворяет наш цветочек!
- Подглядывать нехорошо, – с добродушной назидательностью прогудел Персиваль. – А будешь вертеться, заброшу на плечо, и все, что увидят твои бесстыжие глаза, – это мой живот.
Мерлин был на верху блаженства. Его несло, плющило и разрывало на части от наслаждения и восторга. Так всегда было, когда он занимался сексом с Артуром. Настолько невыносимо хорошо, что можно головой тронуться. Он чувствовал приближение оргазма, как пульсацию готовой взорваться звезды. Казалось, все тело сейчас воспламенится, и он потонет в огне. Просто умер на месте.
- Артур! – застонал он, не зная как справиться с этим хаосом ощущений и одновременно не желая с ними справляться. – Артур!!!
Не переставая яростно двигать бедрами, Пендрагон наклонился, впился губами в губы Мерлина, накрыл ладонью головку его члена и сжал. Мерлин выгнулся и зашелся в стонущем крике. Его накрыло, завертело и швырнуло за грань. Артур кончил следом, с силой врываясь в его вздрагивающее тело. Обессилев, он упал сверху на Мерлина, почти придавив его собой, и замер, часто и шумно втягивая носом воздух. Мерлин даже не заметил его тяжести. Его мозг стоял на паузе, в голове плавал туман, а тело, отяжелев после сильнейшего оргазма, сыто расслабилось.
Наконец Артур приподнялся, отпустил его ноги, так что каблуки сапог с громким стуком приземлились на асфальт.
- Что ж ты со мной творишь-то? – прошептал Артур, обегая затуманенным взглядом его лицо.
- С ума тебя свожу? – пьяно улыбнулся ему Мерлин.
- Это точно.
Артур наклонился, нежно поцеловал его подбородок, потом поочередно верхнюю и нижнюю губу.
- Поехали ко мне, – тихо сказал он. – Хочу показать тебе кое-что. У меня для тебя сюрприз.
Уже через полчаса Мерлин ходил среди вырезанных из картона ростовых фигур с детства знакомых ему людей. Элвис Пресли, Мадонна, Патрик Суэйзи, Мерлин Монро и многие-многие другие. Он трогал их, словно слепой, не веря что…
- Это все для меня? – спросил Мерлин.
- Да. – Артур присел на высокий табурет чуть в стороне и обвел рукой комнату. – Спой им, Мерлин. Они хотят, чтобы ты им спел.
Мерлин сел за синтезатор, коснулся пальцам гладких клавиш и обвел глазами картонные лица напротив.
- Не могу, – с сожалением сказал он. – Они смотрят на меня, я их вижу, и…
- Значит, главное, чтобы ты их не видел?
Артур поднялся, задёрнул плотные шторы на окнах. Комната тут же погрузилась в глубокий сумрак. Артур беззвучно вернулся на место и спросил:
- Так лучше?
Мерлин прислушался к себе, вгляделся в едва различимые в полутьме людские силуэты и улыбнулся.
- Да, лучше.
Он глубоко вздохнул, положил пальцы на клавиши и заиграл одну из своих любимых песен. Звуки музыки полились из динамиков – глубокие, искренние и чистые, словно отголоски божественной гармонии.
Рядом затаил дыхание Артур.
Мерлин закрыл глаза, втянул в себя воздух и запел, делая первый настоящий шаг навстречу своей мечте.