Автор: silver_autumn
Бета: -Wintersnow-
Размер: 2570 слов
Жанр: романс
Пейринг: Артур/Мерлин
Рейтинг: PG
Примечание: soulmate!AU, модерн-АУ, технически школьная АУ
Саммари: Артуру исполняется восемнадцать.
Дисклеймер: Творим из-под щита!
Тема: Родственные души
Часы на прикроватной тумбочке показывали 4:16 утра. Артур сидел на подоконнике, притянув ноги к груди и устроив подбородок на коленях. Из приоткрытого окна веяло утренней прохладой. Над домами пригорода занимался летний рассвет: появились первые розоватые лучи, и Артур начал различать очертания деревьев на другой стороне улицы и уродливого гнома на лужайке миссис Стейплин.
Ещё всё было тихо: никто не собирался на работу, хлопая дверями машин, не косил газон, наплевав на сон соседей, и не доставлял почту, бренча звонком велосипеда.
Артур прикрыл глаза и вдохнул холодный и свежий воздух.
Пахло прошедшим пару часов назад дождём и сырой землёй. День обещал быть жарким: наверное, стоило воспользоваться возможностью и съездить на озеро, наконец-то вытащить Мерлина из его вечных слоёв одежды, окунуть в нагревшуюся воду…
Артур невольно улыбнулся при мысли о том, как Мерлин будет возмущаться и стряхивать с волос капли воды, и как потом утащит его в тень, чтобы уберечь бледную кожу от солнечных ожогов.
У Мерлина почему-то никогда не появлялось веснушек. А жаль. Артур с удовольствием пересчитал бы их пальцами и языком.
Отвлёкшись, Артур забыл, почему сидел, не сводя глаз с часов.
Красные цифры сменились на 4:18, и левую лопатку Артура обожгло болью.
— Ох, — выдохнул он сквозь стиснутые зубы и вцепился ладонями в подоконник, чтобы удержаться. Перед глазами заплясали чёрные точки: Артур чувствовал себя так, будто к его коже приложили раскалённый металл и прямо сейчас выжигали клеймо, которое останется там навечно.
Он даже не ошибался. Конечно, никакого металла под его спальной футболкой с эмблемой Железного Человека не было, и никто мучил его и не издевался. Кроме судьбы.
Боль немного отступила, и Артур открыл глаза, хватая ртом глотки воздуха. Внезапно ему показалось, будто в комнате стало ещё холоднее. По телу прошла быстрая дрожь, и Артур почувствовал, как футболка прилипла к мокрой от выступившего холодного пота коже. Лопатка пульсировала ноющей болью, и Артур подавил желание коснуться её рукой или спуститься на кухню и достать из холодильника пакет со льдом, чтобы заглушить неприятные ощущения.
Вместо этого он поднялся на ноги и задёрнул шторы. Прошёл в ванную комнату, щёлкнул выключателем, повернулся спиной к зеркалу и, стараясь не поворачивать голову, чтобы даже край своего отражения не увидеть, стащил с себя одежду..
Горячие струи воды принесли облегчение. Артур закрыл глаза и уткнулся лбом в прохладный кафель стены, подставляя спину под потоки воды. Он представил, как появившаяся на его коже чёрная метка стекает по коже, как дешёвые чернила из шариковой ручки, оставляет следы в белой ванне и стекает по водостоку.
Как к нему возвращается свобода выбора.
Артур не знал, сколько простоял вот так: мерно и глубоко дыша, сдерживая подступающую панику и прикусывая губы. В конце концов он закрутил кран, обтёрся полотенцем, не протирая запотевшее от пара зеркало, и вышел из ванной.
После неё спальня показалась выстуженной, и Артур дрожащими пальцами откинул с кровати одеяла. Забравшись в уютный кокон и обняв подаренную Мерлином подушку — и нет, Артуру не казался милым ёж с плюшевыми иголками, просто с ним было очень, очень удобно спать, — он завёл будильник и постарался провалиться в сон.
Вместо этого воображение нарисовало ему лицо Елены — в тот день, когда они впервые встретились, когда отец поцеловал её хрупкую руку, после того как поприветствовал её отца. Артур тогда стоял на пороге гостиной, неловко переминаясь с ноги на ногу и поправляя слишком туго затянутый галстук.
— Я много о тебе слышала, — сказала Артуру Елена, мило краснея в ответ на его приветствие.
Артур выдавил из себя улыбку и ответил теми же словами.
Он действительно слышал о Елене много, даже слишком много: о её кротком нраве и успехах в учёбе, о стремлении заниматься волонтёрством и мечтах о большой семье, об умении играть на фортепиано и доле в отцовской компании.
Артур слышал, да, но абсолютно не хотел ничего этого знать..
Он покачал головой, прогоняя из памяти тот день. С тех пор прошло уже пять месяцев, но Утер не давал ему забыть о той «милой» встрече, напоминая каждый раз, когда Елена с отцом приходили ужинать к ним в дом.
То есть каждую неделю.
— Как ты тогда сказал, Артур? — Утер усмехался, запивая стейк дорогим красным вином. — «Это честь для меня — познакомиться с вами»?
Артур опускал голову и старательно ковырял вилкой в тарелке, делая вид, что смущается. На самом деле румянец на его лице появлялся не от смущения, а от злости.
Утер так старательно намекал на то, какие слова должны были появиться на коже Елены, а какие — на коже Артура в день его восемнадцатилетия, что его ожидания понял бы и последний идиот. Иногда Артуру хотелось спросить, действительно ли его отец настолько наивен — или циничен? — чтобы верить, будто отметины родственных душ подчинятся его бизнес-амбициям.
Утер, судя по всему, верил в это совершенно искренне.
Так же, как Артур искренне верил в то, что уже сделал свой выбор.
Два дня назад он поклялся себе, что в первую же минуту прочитает выжженные на коже слова. Он и так знал, что там будет написано. Артур ещё давно вызнал у Гаюса точное время своего рождения, и вчера не стал ложиться спать, ожидая судьбоносного момента.
С того момента, как судьба сказала свое слово, прошло уже больше часа. Артур так и не осмелился это слово прочитать.
Когда изменить что-то стало слишком поздно, ему начало казаться, что лучше быть уверенным в своём выборе и не ждать его подтверждения от каких-то невидимых высших сил, чем понадеяться на волю судьбы и остаться с разбитым сердцем.
Когда Артур всё-таки провалился в сон, ему снились только беспорядочные переплетения чернил, которые он не мог прочитать.
Где-то на заднем плане довольно улыбался Утер.
Когда Артур проснулся, время уже перевалило за десять утра. Улица шумела ленивой воскресной жизнью: за окном слышались голоса, рычание чьей-то газонокосилки и лай соседской собаки. Артур накрылся одеялом с головой и резко перевернулся на бок.
Потом сделал глубокий вдох и рывком поднялся с постели.
В доме было тихо. Вечеринка по случаю совершеннолетия Артура планировалась только в следующую пятницу, поэтому Утер спокойно улетел в очередную командировку, похлопав сына по плечу и напомнив про подарок на банковском счёте.
Домработница приходила только по будням, а Моргана… Моргана, скорее всего, даже не явилась домой ночевать.
Артур спустился по лестнице, зевая и хмуро пытаясь вспомнить, пытаясь прикинуть, что можно соорудить на завтрак из имеющихся в холодильнике продуктов. Войдя в кухню, он остановился и приоткрыл рот от удивления.
На кухонной стойке его ждал аккуратный омлет с поджаренным тостом, свежевыжатый сок и одинокий кекс — без свечи, зато на пластиковой тарелке с надписью «С Днём рождения!»
— Смотрите-ка, кто проснулся, — послышался знакомый голос, и Артур резко развернулся.
Моргана сидела на спинке дивана в гостиной и улыбалась. Артур попытался вспомнить, когда в последний раз видел её такой расслабленной, в пижамных штанах и растянутой футболке, а не обтягивающем платье, с забранными в простой хвост волосами и чистым лицом. Такой… такой тёплой.
Наверное, ещё до того, как ей исполнилось восемнадцать лет.
До того, как оказалось, что её метка на запястье появилась серой и перечёркнутой — как случается с теми, чья пара не смогла дождаться их в этом мире.
На секунду от этой мысли у Артура перехватило дыхание, но Моргана подошла к нему вплотную и обняла.
— С днём рождения, — тихо сказала она, потрепав его по волосам. — Пусть у тебя всё будет… всё будет лучше.
Артур кивнул, сглотнув появившийся в горле комок.
У него… у него всё обязательно будет лучше.
У него уже есть Мерлин.
— Спасибо, — еле слышно ответил он.
У них с Морганой не вышло долгого семейного завтрака и милой застольной беседы: поселившаяся за последние годы в доме неловкость вкрадывалась даже в такие моменты, и через несколько минут разговоров о погоде и учёбе Артур сгрёб посуду в посудомоечную машину, прихватил тарелочку с кексом, поцеловал Моргану в прохладную щёку и направился к гаражу.
У него были куда более интересные планы на этот день.
Дорога до дома Мерлина занимала семь минут. Пять с половиной, если игнорировать светофоры. Пятнадцать, если сделать крюк и купить в закусочной пончики и крепкий чай.
Артур уложился в рекордные двадцать пять: помимо закусочной остановился ещё и на заправке, и возле книжного, и подумывал было заглянуть на автомойку, но в итоге отказался от этой идеи. С Мерлина ещё станется заподозрить неладное.
Свернув на знакомую улицу, в конце которой находился маленький уютный дом, Артур забарабанил пальцами по рулю, морщась от не желающей утихать боли на спине. Почему-то снова вспомнилась Моргана — она в своё время не задумалась ни на секунду перед тем, как рассмотреть слова на своём запястье.
Она бы, наверное, назвала его трусом.
— Я не трус, — твёрдо сказал сам себе Артур, паркуя машину. — Я просто… я просто уже выбрал.
В тишине эти слова прозвучали слабым оправданием.
Артур с досадой ударил ладонью по рулю, а потом высунулся в окно и виновато улыбнулся пожилой леди, которая вздрогнула от громкого сигнала. Мерлин тоже наверняка его услышал. Проведя пальцами по волосам — и растрепав их окончательно, — Артур смирился с тем, что дальше тянуть уже некуда, и выбрался из машины на чистый тротуар.
Мерлин уже стоял на пороге дома, прислонившись к дверному косяку.
— Я уже думал, ты решил провести весь день в постели, засоня, — усмехнулся он вместо приветствия.
Артур шутливо нахмурился: уж на что Мерлин любил поддразнивать его по поводу любви поваляться в постели, до него самого Артуру было далеко.
Мерлин мог выползти из спальни далеко за полдень для того, чтобы закинуть в себя тост с джемом и крепкий чай, а потом зарыться в свою берлогу ещё на пару часов, прежде чем проснуться окончательно. В такие дни у него в глазах появлялся довольный блеск, а на щеках — румянец и следы от подушки, которые Артуру особенно нравилось разглаживать пальцами и губами.
Но сегодня Мерлин не выспался. Это было видно по тому, как у него под глазами залегли тени, по немного нездоровой бледности, по нервно подрагивающим пальцам.
На секунду Артуру стало почти стыдно: не он один ждал этого дня.
Не ему одному было чего опасаться.
— Как видишь, ты ошибался, — широко усмехнулся Артур, обхватил Мерлина за пояс и поцеловал знакомые, пахнущие горьким чаем губы.
— Я рад, — улыбнулся Мерлин, чуть отстранившись, а потом закинул руки Артуру на плечи и втянул в дом за собой. Артур захлопнул дверь ногой, прижался к ней спиной и позволил себе потеряться в поцелуе.
Мерлин довольно вздохнул, засунул руку Артуру под футболку — у него вечно были холодные пальцы на руках и ногах, Артур постоянно от этого просыпался, когда они ночевали вместе, — погладил по спине и притянул чуть ближе.
— Кажется, кто-то обещал мне подарок. — Артур наконец заставил себя отстраниться. Мерлин открыл глаза — Артур с удовлетворением отметил, что взгляд у него слегка затуманился — и насупился.
— Тебя только подарок и интересует, да? — спросил он, но Артур видел старательно скрываемую улыбку.
— Конечно. — Он потянулся и взлохматил растрёпанную чёлку. Мерлин фыркнул и рассмеялся. — Ты же меня знаешь.
— Пойдём. — Мерлин потянул его за руку. — Именинник.
Артур переплёл их пальцы, погладил большим пальцем косточку на запястье Мерлина и следом за ним прошёл в гостиную.
Он только сейчас услышал, что с кухни доносились знакомые звуки: Хунит была дома, что-то готовила и тихо напевала. А значит, поход в спальню придётся отложить.
Артур никогда не думал, что однажды этому обрадуется.
Когда солнце начало клониться к закату, ёрзанье Мерлина стало откровенно раздражающим.
Они с Артуром свернулись на диване, накрылись тёплым пледом и в который раз пересматривали «Гарри Поттера». На журнальном столике стояло растаявшее мороженое, остатки праздничного тортаи раскрытая коробка с подарком.
Артур бы так и заснул, уткнувшись носом в пахнущую яблочным шампунем макушку Мерлина, но с каждым проходящим часом тот ёрзал и сопел всё больше и больше, как будто лежал не на мягкой диванной подушке, а на настоящем муравейнике.
— Что на тебя нашло? — спросил наконец Артур, когда Мерлин едва не зарядил ему локтём по рёбрам. — Всё в порядке?
— Всё замечательно, — ответил тот и затих на какое-то время.
Артур мысленно вздохнул и обнял его крепче. Он догадывался, в чём была причина такого нетерпеливого поведения.
Через несколько минут по экрану поползли титры. Мерлин недовольно вздохнул и легонько пихнул Артура, напоминая, что пришла его очередь менять диск и приносить новую порцию вредной еды. Артур задумался, не стоит ли разыграть карту именинника ещё разок, но ноги уже покалывало от неподвижного сидения, поэтому он всё-таки выпутался из одеял и перелез через Мерлина.
Босые ноги укололо усыпавшими ковёр крошками, и Артур бросил виноватый взгляд на второй этаж, где пару часов назад скрылась Хунит.
— И не забудь колу из холодильника, — закончил свои наставления Мерлин и хлопнул его по лопатке — видимо, из полулежачего положения не дотянулся до плеча.
Артур охнул и согнулся от боли.
Жжение метки медленно стихало с тех пор, как он оказался в доме Мерлина, но от грубого прикосновения её обожгло новой болью, и Артур прикусил губу, пытаясь сдержать навернувшиеся на глаза слезы
— Всё в порядке? — послышался встревоженный голос Мерлина. Он заворочался, тоже выбираясь из-под одеял. — Артур?
Мерлин положил руку на плечо, поглаживая, будто пытаясь успокоить боль прикосновением, и Артур зашипел — конечно, стало только хуже.
— Артур. — Мерлин медленно развернул его к себе лицом. — Артур, когда ты родился?
Артур прикрыл глаза. Потом сделал глубокий вдох и заставил себя посмотреть Мерлину в лицо.
— Утром, — тихо признался он.
Глаза Мерлина расширились.
— Ты… ты уже знаешь, — сказал он и разжал хватку на плечах Артура. — Ты уже знаешь и не сказал мне. Почему, Артур?
Артур проклял всё на свете и себя в первую очередь — во взгляде Мерлина смешались страх и обида, и он готов был сделать всё для того, чтобы там снова поселилась привычная тихая радость.
— Я не смотрел, — быстро проговорил Артур, — я ещё не смотрел, я не знаю. Мерлин, я не хочу знать, понимаешь? Я уже выбрал, мне не нужно знать…
Он остановился, когда почувствовал прикосновение. Мерлин положил палец ему на губы, заставляя замолчать, и немного улыбнулся.
— Вот здесь? — тихо спросил он, невесомо погладив лопатку Артура.
Тот, как завороженный, кивнул.
Мерлин мягко развернул его спиной и заставил поднять руки в воздух.
— И что ты собирался делать? — прошептал он, целуя Артура в шею и расстёгивая пуговицы его рубашки. — Ждать вечно? Набить татуировку поверх? Не поворачиваться ко мне спиной?
Артур не нашёлся, что на это ответить. Он не думал так надолго вперёд.
Он просто никогда не хотел, чтобы его выбор нуждался в чьём-то подтверждении или одобрении — отца, Морганы, чёрт, судьбы. Артур знал, что поступает правильно, что его дом — здесь, на расстоянии прикосновения от Мерлина.
Всё остальное ведь было просто неважным.
Он почувствовал, как рубашка соскользнула с плеч.
Мерлин молчал.
— Мерлин? — хрипло спросил Артур. В горле пересохло, внезапно стало трудно дышать, и он хотел только, чтобы этот момент закончился.
Чтобы Мерлин сказал хоть что-нибудь.
Чёрт, почему он вообще думал, что подождать было хорошей идеей? Можно ведь было соврать, или и правда набить тату, или…
— Обязательно нужно быть такой задницей? — тихо, почти мечтательно проговорил Мерлин.
— Что? — Артур резко обернулся. Он ведь даже ничего не сделал! — Мерлин?
— Обязательно нужно быть такой задницей? — повторил Мерлин с улыбкой в голосе и провёл пальцами по коже Артура.
А тот словно наяву увидел школьную столовую и двенадцатилетнего Мерлина, который поднял взгляд от книги, посмотрел на почти спихнувшего его со стула Артура и спросил:
— Обязательно нужно быть такой задницей?
— Господи… — Артур развернулся, вглядываясь в лицо Мерлина. — Правда?
— Могу принести зеркало, — ответил Мерлин, и его улыбка была такой широкой, а во взгляде читалось настолько откровенное счастье, что Артуру не нужно было никакого другого подтверждения.
— Мерлин…
Мерлин рассмеялся, и Артур потянулся, чтобы поцеловать эти губы.
Ему всё равно было нечего сказать. Самые главные слова уже несколько часов были выжжены у него на коже.
Когда Хунит заглянула в гостиную, чтобы позвать всех ужинать, Артур лежал на животе, а Мерлин накрывал его своим телом и обводил губами впечатанные в кожу слова.
Артур подумал, что надо бы вскочить на ноги, надеть рубашку и извиниться.
Потом — что нужно не забыть все шутки на тему «целовать задницу», которые он придумал за последний час.
А потом просто немного виновато пожал плечами под понимающим взглядом Хунит и закрыл глаза, снова подаваясь навстречу прикосновению.
В конце концов, теперь у него было на это законное право.