Перевернутая реальность. Авторский фик. "Король ждет"

[arthurxmerlin]

Название: Король ждет
Автор: Need in magic
Бета: Reckless London, Madam T.
Размер: 8800 слов
Жанр: Куртуазная новелла, исторический детектив, романс.
Пейринг: Мерлин/Артур, формально Артур/Гвен
Рейтинг: R
Предупреждение: см. раскладку.
Примечание: текст-пара к арту «Личная жизнь Его Величества».
Примечание 2: исторический антураж текста соответствует Англии XVIII века, однако королевства, в котором происходит действие, нет и не было ни на одной карте.
Дисклеймер: Мне за это даже не платят! (с) Мерлин.
Саммари:
— Я не сомневаюсь в вашей преданности, лорд Пендрагон, — произнес король и поднялся с места. Артур невольно вскинул голову, наблюдая, как Мерлин, строгий и величественный в своем белом камзоле с золотыми кантами, неторопливо спускается вниз, и тяжелый светлый плащ с горностаевой опушкой стекает следом по ступенькам. — Но я не могу не указать на вашу непоследовательность.
Остановившись напротив, Мерлин прямо взглянул Артуру в лицо.
— Это довольно бестактно на протяжении стольких лет выказывать мне полное пренебрежение, а теперь примчаться в столицу, чтобы взывать к моей справедливости.
Посвящение: в подарок  Madam T.
Тема: Перевернутая реальность.

Королевский дворец, как и всегда, ошеломлял своей бесстыдной беспечной роскошью, создававшей ощущение нескончаемого праздника.
Артур ступил в зал для вечерних собраний и открытых аудиенций Его Величества, чувствуя себя так, словно идет на эшафот.
Огромное помещение, украшенное свежими цветами и лентами, было наполнено огнями свечей, людьми, звуками музыки и голосов. Воздух казался слишком густым и приторно сладким от запаха роз, духов и благовоний, и, несмотря на то что широкие окна и двери, ведущие на террасу перед обширным парком, были открыты, Артур чувствовал, что задыхается — от этого плотного, назойливого аромата, от тревоги, сжимавшей горло тугим кольцом.
— Лорд Пендрагон с супругой! — громко объявил герольд, едва они вошли. Гвен невольно сжала руку, лежащую на предплечье Артура. Послав жене успокаивающую улыбку, Артур двинулся вперед, мимо рядов взирающих на него и Гвен разодетых придворных — к возвышению, где стояло элегантное кресло с алым бархатным сиденьем и высокой спинкой, с успехом заменявшее в этом зале Большой Королевский трон. Артур физически чувствовал на себе чужие взгляды, ощупывающие его с надменным и одновременно жадным интересом. Разговоры по мере их приближения к месту, где сидел король, смолкали, становились тише звуки оркестра, зато возрастало прикованное к ним всеобщее внимание. Придворные Его Величества жаждали зрелища, предвкушали его и, несомненно, радовались, что могут насладиться им с безопасного расстояния. Где-то там в толпе стоял и лорд Дэвинпорт, близкий знакомый покойного отца Артура, который потратил все утро, наставляя молодого лорда Пендрагона в том, как вести себя при встрече с Его Величеством. Встрече, от которой зависело слишком многое — будущее Артура, а, возможно, и его жизнь.
Артур приблизился к трону, чувствуя, как грохочет в ушах кровь. Зрение расплывалась, он едва видел сидящего перед ним на возвышении человека, облаченного в струящиеся светлые одежды. Его Величество Мерлин Эмрис — Белый Король, как прозвали его в народе за любовь к этому цвету — был довольно молод. Он взошел на престол раньше ожидаемого срока, но, несмотря на это, вызывал в своих подданных чувство благоговения, граничащего с почти священным ужасом. Правление Мерлина I стало благословением для простого люда, но серьезным испытанием для королевского двора. Все знали, что король не терпит интриг, не знает снисхождения и не прощает ошибок. Придворные откровенно боялись своего повелителя и разработали для обращения с ним внушительный церемониальный протокол, чтобы хоть как-то обезопасить себя и свое место при дворе. И от слова этого человека зависела теперь жизнь злополучного лорда Пендрагона, судьба его семьи и земель. Артур предпочел бы сразиться с десятком противников разом, чем стоять сейчас под прицельным взглядом льдисто-синих глаз и просить о милости.
Остановившись на предписанном расстоянии, он склонился в почтительном поклоне. Зашуршали юбки — Гвен рядом с ним присела в глубоком реверансе, опустив голову и скромно устремив глаза в пол. Они оба выглядели весьма пристойно стараниями лорда Дэвинпорта. Гвен была безумно хороша и мила в своем пышном нежно-голубом платье из искристой парчи. В её темных кудрях, собранных в изысканную прическу, сверкали бриллианты. Сам Артур был одет в строгий синий камзол с серебряной вышивкой по воротнику и манжетах. Их наставник особо подчеркивал, что они должны выглядеть безупречно, чтобы произвести нужное впечатление. Сам Артур не считал, что их внешний вид способен переломить ход событий, но не спорил — за всю свою жизнь он лишь трижды бывал во дворце и потому понятия не имел, что может быть важно, а что — нет.
Король подал небрежный знак пальцами стоящему рядом слуге в богатой ливрее. Тот поклонился и, повернувшись к гостям, церемонно произнес:
— Его Величество Мерлин Первый приветствует лорда и леди Пендрагон при своем дворе. Вы можете подняться и выразить Его Величеству свое почтение.
Артур распрямился, вскидывая голову. Гвен рядом с ним тоже поднялась и грациозно переплела на животе пальцы рук, по-прежнему глядя в пол в должном смирении. Она, похоже, куда лучше Артура помнила наставления лорда Дэвинпорта, а вот сам Артур… Его разум лихорадочно метался, вызывая в памяти строчки заготовленных речей и обязательные правила поведения: говорить кратко и почтительно, не повышать голоса, не медлить, когда к тебе обращаются…
— Я благодарен Его Величеству за возможность личной встречи, — выговорил Артур, наконец вспомнив, что должен был сказать. — Быть принятыми при дворе — это огромная честь для нас.
— Честь, которой Вы, лорд Пендрагон, пренебрегали столь долгое время, — услышал он вдруг звучный голос короля, в котором слышались прохладные осуждающие интонации. — Насколько я помню, вы сочли нужным навестить меня лишь однажды, когда вступали в наследование своими землями после смерти Вашего почтенного отца. Да и то, — в голосе Мерлина зазвучала ирония, — полагаю, подпись под бумагами и королевская печать Вас интересовали куда больше, чем возможность почтить вниманием своего сюзерена.
Артур сглотнул, не смея поднять глаз. Рядом тихо, панически вздохнула Гвен.
— Я… прошу прощения, если мое поведение… было недостаточно уважительным, сир, — с трудом произнес Артур. Голос прозвучал глухо и хрипло, горло саднило, будто изнутри по нему прошлись наждаком. — Владения моего рода расположены слишком далеко от столицы, и живем мы просто и уединенно. Забота о землях рода Пендрагонов отнимала все мое время.
Короткий жест, который сделал Мерлин, заставил его умолкнуть.
— Значит, Вы не могли найти время, — сухо произнес король, — это прискорбно. К сожалению, я не могу счесть это достаточным оправданием при том, что лорд Дормунд, лорд Бьерн и лорд… Блэквуд, — Мерлин сделал паузу перед последним именем и явно заметил, как дернулся Артур, — Ваши соседи, чьи земли расположены не менее далеко, как минимум раз в год находили время, чтобы посетить столицу и отдать дань уважения короне.
— Я не ищу оправдания, сир, — глухо, но твердо произнес Артур, хотя его лицо пылало от стыда, вызванного этими упреками, — но я не хотел бы, чтобы мое отсутствие Вы принимали за знак недостаточного почтения к Вам. И я, и мои предки всегда были верными подданными короны.
Мерлин едва слышно вздохнул.
— Я не сомневаюсь в вашей преданности, лорд Пендрагон, — произнес король и поднялся с места. Артур невольно вскинул голову, наблюдая, как он — строгий и величественный в своем белом камзоле с золотыми кантами — неторопливо спускается вниз, и тяжелый светлый плащ с горностаевой опушкой стекает следом по ступенькам. — Но я не могу не указать на Вашу непоследовательность.
Остановившись напротив, король прямо взглянул Артуру в лицо.
— Потому что это довольно непоследовательно и неприлично вначале выказывать мне полное пренебрежение, а потом мчаться в столицу, чтобы взывать к моей справедливости.
— Я полагал, что на справедливость может рассчитывать каждый Ваш подданный, кто верен короне и платит налоги, — бездумно отчеканил Артур и прямо услышал, как по залу проносится тихий, ошеломленный вздох. Стоящая рядом Гвен побледнела, а в глазах короля появилась жесткая усмешка.
— И в самом деле, — ровно произнес Мерлин, вглядываясь в Артура. У короля было необычное, но удивительно приятное лицо: белая кожа, высокие резкие скулы, а глаза — красивые, глубокие, сверкающие — в них светились ум и воля. Без единой связной мысли в голове Артур таращился на короля в ответ, проваливаясь в его взгляд, сцепившись с ним в невольном противостоянии. Что-то внутри взывало к благоразумию голосом лорда Дэвинпорта: "Опусти глаза! Опусти, черт тебя возьми!" Но Артур не мог… Он смотрел и смотрел, не в силах остановиться.
Мерлин отвел взгляд первым, лицо сделалось отстраненным и равнодушным. По залу волной прокатился сдавленный шелест голосов. Игнорируя обеспокоенный шепот придворных, король повернулся к Гвен и ласково спросил:
— Ну, а Вы, милое дитя, как Вам понравилось в столице?
— Город прекрасен, сир, — испуганно пролепетала Гвен и тут же, опомнившись, потупила взор. — А Ваш дворец поражает воображение, я никогда не видела ничего столь величественного.
Мерлин благосклонно склонил голову и с усмешкой произнес, вновь поворачиваясь к Артуру.
— Вы вдвойне виноваты передо мной, лорд Пендрагон, — еще и в том, что так долго прятали свою очаровательную супругу, лишая нас всех её прелестного общества.
— Благодарю, Ваше Величество, — нервно улыбнулась Гвиневра и присела в коротком книксене.
— Ну что ж, — Мерлин обвел глазами зал и прохладно продолжил: — Еще раз приветствую вас обоих. Я выделю вам время для личной аудиенции завтра в первой половине дня, а сейчас — наслаждайтесь вечером.
— Спасибо, сир, — в смятении сказал Артур.
Сообразив, что разговор окончен, Гвен вновь склонилась в реверансе и, быстро поднявшись, отошла в сторону. Спохватившись в последний момент, Артур также поклонился и отступил, давая королю дорогу. Коротко кивнув обоим, Мерлин прошел между ними и направился вперед, вглубь зала. Стайки придворных дам тут же закружились вокруг него, защебетали голоса, зазвучали легкие переливы музыки.
Артур смотрел вслед королю, все еще чувствуя себя оглушенным. Очнуться его заставил расстроенный шепот Гвен:
— Ради бога, Артур! Зачем ты смотрел на Его Величество с таким вызовом?! Неужели нельзя было обуздать свой характер хотя бы сейчас, когда мы все в опасности?!
Артур обернулся к жене, сбитый с толку её словами. Он не понимал, по какой причине та сочла его поведение вызывающим, но затем вспомнил, как в упор смотрел на короля, будто и впрямь меряясь с ним взглядами, и коротко выдохнул сквозь зубы:
— Проклятье. Я вовсе не… — он отыскал глазами в толпе лорда Дэвинпорта. Увидев, что Артур заметил его, тот мрачно и осуждающе покачал головой, безмолвно подтверждая, что свою задачу Пендрагон провалил с треском.
— Что теперь будет? — глядя в ту же сторону, встревоженно прошептала Гвен. — Король и так был недоволен нами, а теперь… Артур, все прошло ужасно.
— Он обещал нам личную аудиенцию, — возразил Пендрагон, стараясь, чтобы его голос звучал твердо и успокаивающе. — Все еще можно исправить, Гвен, я уверен. В конце концов, правда на нашей стороне, все будет хорошо.
Взяв жену под руку, он повел её к столам с вином и закусками, больше похожими на причудливые кондитерские изделия. Траектория была выбрана так, чтобы по пути пересечься с лордом Дэвинпортом, который с явным неудовольствием двинулся навстречу. Улучив момент, когда король с холодной улыбкой отвернулся в сторону, обращая свое внимание на одного из заискивающе лепечущих что-то придворных, Дэвинпорт остановился за спиной Артура и негромко произнес:
— Вы совершили большую ошибку, мой друг, выказав подобную дерзость по отношению к Его Величеству на глазах у всего двора.
— У меня и в мыслях подобного не было, — прошипел сквозь зубы Артур. — Вы же должны понимать, что я…
— Это уже не важно, — ответил Дэвинпорт. — Продолжайте в том же духе.
— Что? — удивленно спросил Артур, и его собеседник удрученно вздохнул.
— Ведите себя «естественно», так, как начали и привыкли, смотрите всем в глаза, говорите прямо и дерзко, покажите себя неотесанным провинциалом, которым Вы и без того успели себя выставить.
— Это уже слишком, — едва сдерживая возмущение, Артур повернулся к нему лицом. — Я дворянин и получил прекрасное домашнее воспитание и образование. Вы не можете…
— Еще как могу, — тихо и холодно произнес старый лорд, краем глаза наблюдая за перемещениями Мерлина по залу, — и ради Вашего блага, Артур, советую прислушаться к моим словам. Сейчас король уверен, что Вы сознательно повели себя вызывающе, но, если Вы станете вести себя так со всеми, будет очевидно, что причина подобного поведения в незнании этикета и правил, которые при дворе известны каждому младенцу. Король не потерпит неуважения, но может простить невежественность. Сейчас будут танцы — действуйте. Вы должны очень постараться произвести нужное впечатление. Больше я ничем не могу Вам помочь.
— Только не танцы, — пробормотал Артур, который был совершенно ошеломлен подобной отповедью. — Это плохая идея, из меня никудышный танцор.
— Тем лучше, — кивнул лорд Дэвинпорт, — так Ваша неотесанность проявится сильнее. Король Вас простит.
Сказав это, он подхватил со стола бокал с вином и отправился далее, учтиво кивая знакомым.
— Ох, Артур, — сочувственно вымолвила Гвен, шокированная не меньше мужа. — Мне так жаль. Ты…
— Не стоит, — с запоздалой злостью, лишь подогреваемой жалостью в глазах супруги, произнес Артур. — В конце концов, лорд Дэвинпорт сделал мне отличное предложение, от которого я не стану отказываться.
— Предложение? О чем ты? — Гвен явно была удивлена. Артур взглянул на неё и мрачно усмехнулся.
— Он предложил мне вести себя «естественно». Это значит, что больше нет нужды прогибаться, лебезить и изображать из себя придворного клоуна. Согласись, это значительно более приятная перспектива. Я даже намерен получить от этого удовольствие.
— О, дорогой, — в глазах Гвиневры заиграли веселые огоньки, и она, наконец, улыбнулась, — только не перестарайся.

Остаток вечера напоминал бурлящий водоворот: Артур танцевал, пил вино и много-много говорил. Его не оставляли без внимания. Придворные, будучи в курсе несчастий лорда Пендрагона, а также став свидетелями его неудачного выступления, поделились на два лагеря: тех, кто желал выслужиться перед королем, задевая неугодного ему человека, и тех, кто мудро предпочитал держаться от Артура подальше. Первых, как ни удивительно, набралось изрядное количество, так что у Артура в тот вечер была масса возможностей попрактиковаться в острословии. Особенно удалась «беседа» с генералом Лепроком, похожим на старого разжиревшего борова, который угодливо заискивал перед Мерлином, а с прочими говорил высокомерно и неприязненно, будто сплевывая слова с толстой нижней губы. «Надо мной только Король и Бог, а все прочие — не более чем черви», — говорило его поведение. Генерал имел несчастье вовлечь Артура в дискуссию о военной истории, в которой, очевидно, считал себя большим знатоком. Артур не отказал себе в удовольствии развеять это заблуждение и разделал придворного штабиста, как бог черепаху. Он говорил громко и уверенно, высказывался резко, в пылу спора рубил ладонью воздух, прямо смотрел в глаза — то есть, вел себя так же, как и во всякое время, когда дома или на приемах своих соседей спорил со знакомыми на интересовавшие его темы.
Гвен весь вечер не отходила от Артура, в разговоры почти не вступала, а лишь мило улыбалась и скромно обмахивалась веером, словом, успешно играла роль недалекой провинциалки. Впрочем, Артур видел, как она про себя забавляется, наблюдая за мужем, и был рад, что хотя бы так смог доставить ей удовольствие и помочь ненадолго позабыть о тревогах.
Еще одним человеком, чье внимание лорд Пендрагон ощущал на себе весь вечер, был король. Мерлин наблюдал за ним исподволь, и пусть его взгляд касался Артура нечасто, он был подобен острым, хоть и не жалящим, уколам, которые можно было ощутить почти физически, и невозможно — перепутать ни с чем другим. Эти изучающие взгляды-прикосновения подстегивали Артура, отдавались странным, но приятным зудом под кожей, рождая в душе азартный жар.
Генерал Лепрок, сам о том не подозревая (и очевидно, добиваясь прямо противоположного), оказал Артуру услугу, затеяв свое словесное состязание в нескольких метрах от того места, где в окружении придворных вполоборота к спорщикам стоял король. Тот, казалось бы, не обращал на них никакого внимания, рассеянно вслушиваясь в болтовню дам, однако Артур успел заметить выражение его лица, когда, отвлекшись от почти испустившего дух оппонента, повел взглядом в сторону. Воодушевление, которое он испытал при этом, было сравнимо с ликованием победителя, взявшего на турнире первый приз. Рассеянно перебегая взглядом по залу, король улыбался — едва заметно, сжатые губы чуть подрагивали. Вокруг искрящихся весельем глаз проступали лучистые морщинки, а подвижные брови изгибались ироничным домиком. Его Величество явно развлекался, и хотя точную причину этого определить было невозможно, Артур был уверен, что очки за перемену его настроения с полным правом может зачислить на свой счет.
Возможно, в другое время его самолюбие было бы изрядно задето этой ситуацией — ведь меньше всего он считал достойным для себя служить чьему-то развлечению. Однако сейчас оскорбиться не получалось, Артур чувствовал себя очень странно — как будто добивался внимания прекрасной дамы, ради прелестной улыбки которой, как известно, незазорно и несколько пасть в собственных глазах и позволить себе изрядные чудачества. Его Величество Мерлин определенно дамой не был, и оттого еще более абсурдным казалось Артуру собственное состояние. Он совершенно точно не желал вступать в армию шутов, к которой относил почти весь королевский двор, однако ради того, чтобы вновь увидеть улыбку в глазах короля, был готов «чудить» и дальше.
Абсурдность ситуации достигла пика, когда начались танцы. Пары выстроились в ряд напротив друг друга и заскользили в синхронном гармоничном движении. Артур заставил себя сделать несколько туров, хотя танцором действительно был ужасным. Сказывался недостаток опыта и интереса к предмету, ведь в юности он предпочитал проводить время в фехтовальном зале, а не в бальном классе, изучая изящные па. Занимавшийся светской подготовкой юного лорда учитель танцев кое-как сумел вдолбить в его голову основные фигуры, но Артур всегда в них путался. Вот и теперь, после очередной смены партнерш, он вновь запамятовал, в какую сторону следует двигаться, и вместо того чтобы сделать поворот направо, повернулся налево, столкнулся со своей дамой и сбил её с ног. Этот конфуз вызвал в рядах танцующих видимое замешательство, рисунок танца был нарушен. В последний момент Артур успел подхватить свою партнершу, не позволив ей неизящно плюхнуться на пол в ворохе взметнувшихся пышных юбок, но отменная реакция лучшего фехтовальщика провинции едва ли могла искупить его вину.
Артур понимал, что выставил себя полным идиотом, извинился перед своей дамой, которая, должно быть, успела его возненавидеть, и кое-как закончив танец, ретировался к столам с вином и закусками.
— Думаю, ты сделал более чем достаточно, дорогой, — изо всех сил удерживая на лице нейтральное выражение, сказала Гвен, которая из танцевального испытания вышла с куда большим достоинством. Артур был благодарен жене за деликатность, позволившую ей сделать вид, будто свою вопиющую оплошность Артур совершил намеренно и ради дела, но сам собой он был недоволен весьма и весьма. В конце концов, как всякий живущий в провинции представитель древнего рода, он привык относиться к праздным, столичным вертопрахам с обоснованным превосходством...
Собрав в кулак всю силу воли, он взглянул на короля, чтобы оценить, насколько плачевное впечатление произвел его faux pas. Впрочем, реакции Его Величества ждал не только он — казалось, все присутствующие разом обратили на Мерлина свои взоры, ожидая, что тот сделает или скажет. Однако не дождались. Король будто бы и вовсе пропустил устроенное Артуром безобразие, занятый разговором со своим камергером, так что, заметив прикованное к нему жадное внимание, Мерлин с холодным недоумением вздернул бровь и сделал небрежный знак музыкантам, приказывая продолжать играть. А потом вновь вернулся к беседе с таким видом, будто одолеваем ужасной скукой.
Рассеянность Его Величества страшно разочаровала придворных. Среди них, правда, нашлись и такие, кто, смекнув, в чем дело, стал перешептываться и коситься на чету Пендрагонов с новым интересом. Остальные же были разочарованы и оскорблены в лучших чувствах, словно псы, у которых из-под носа увели сахарную кость.
Сам Артур едва ли мог сказать, что он в связи с этим чувствует. Досада и злость на себя испарились, уступив место облегчению, тут же сменившемуся странной печалью и горьким смятением, которые он не мог себе объяснить.
— Мне кажется, Его Величество благоволит к тебе, Артур, — прошептала Гвен. — Едва ли он и впрямь мог не заметить... — она не договорила, но в этом не было нужды. Артур тоже был уверен, что Мерлин все видел, и подозревал, что именно проявленное королем великодушие и оставило в его душе это горькое послевкусие. Как будто Артур упустил некий шанс, и милосердие было единственным, чего он теперь заслуживал.
Вскоре король пожелал удалиться. Подозвав коротким жестом следовавшего за ним по пятам ливрейного слугу, он коротко сказал ему что-то, и тот, почтительно кивнув, громко возвестил.
— Его Величество покидает зал!
Звуки музыки тотчас смолкли, придворные в едином порыве повернулись в сторону своего монарха: дамы склонились в глубоком реверансе, а мужчины — в поклоне. Лорд и леди Пендрагон также последовали общему примеру, а если и опоздали на несколько секунд, то в этот раз на их оплошность никто не обратил внимания.
Мерлин сдержанно кивнул, попрощался со своим двором и, выслушав в ответ стройное «Доброй ночи, сир», вышел сквозь распахнутые слугами двери.
Артур знал, что теперь всем остальным также можно расходиться, и задерживаться не стал. Попрощался с лордом Дэвинпортом, взял жену под руку и покинул зал, двинувшись в направлении отведенных для них покоев. Ему казалось, что прошедший день был одним из самых сложных в его жизни. Впрочем, он также знал, что это только начало, и все самое трудное — впереди.

Тонкие кружевные занавески чуть колыхались от дуновений теплого ночного ветра. В роскошной спальне, примыкавшей к гостиной, ванной и комнатам, отведенным слугам, стояла тишина. Широкая постель, на которой лежал Артур, была мягкой и пахла свежестью. С террасы, переходившей в патио, где располагался небольшой уютный садик, доносилось благоухание роз и пение сверчков.
Во сне Гвен прижалась к нему ближе, и Артур осторожно поправил на плечах жены шелковое одеяло, стараясь не разбудить её. Сам он уснуть не мог. Неугомонные мысли бродили в голове, не давая забыться. Он думал о пережитом этим вечером, о короле Мерлине, о тех странных чувствах, которые Артур испытал, встретившись с ним вновь, и о том, как много успело измениться с тех пор, как он увидел Мерлина в первый раз. Казалось, с той поры успела пройти вечность. Тогда они оба едва перешагнули порог совершеннолетия. Мерлин был еще не королем, а принцем, а сам Артур — наследником древней и знатной семьи, который вместе со своим отцом лордом Утером Пендрагоном впервые прибыл в столицу, чтобы быть представленным ко двору и принести вассальную клятву Его Величеству королю Балинору. Как же давно это было.
Артур едва слышно вздохнул, сдаваясь в плен памяти. Да, это и впрямь было давно. В то время он и сам был немного другим: юным, порывистым и беспечным. И тогда, как и сейчас, впрочем, он очень гордился тем, кто он есть: своим славным именем, деяниями своего рода, своими землями, которые хоть и находились на самом краю королевства, но были обширны и богаты. Артур искренне любил те места, где родился и жил: их родовой замок, строгий и величественный — он, защищенный от ветров предгорными лесами, располагался в красивейшей долине вблизи прозрачного озера. Место для строительства было выбрано идеально: в долине почти всегда стояла тихая, солнечная погода, и старые камни замка прогревались столь хорошо, что внутренние помещения почти не знали сырости, а камины можно было не топить до глубокой осени.
Артур любил и небольшой, но оживленный, чистый городок, что веками неспешно рос неподалеку от замка на другой стороне озера, он любил деревни, которые, словно драгоценные камешки на дне водоема, были раскиданы по его владениям. Он любил живущих там людей, трудолюбивых и неизменно приветливых, в чьих глазах он привык видеть уважение к своему лорду и свойственное лишь близким к земле людям умиротворение. Он любил свои леса, полные зверья, любил разнотравные луга и богатые пашни. Он любил горы, что высокой, незыблемой грядой поднимались на востоке, отгораживая ленные владения Пендрагонов от территории соседнего государства. Артур с детства чувствовал себя счастливым среди всего этого, дышал полной грудью и готовился однажды принять их родовые земли под свою руку.
В столицу Артур совсем не стремился, и лорд Утер его в этом поддерживал. Сам он туда выезжал редко, но исправно платил в казну ежегодную дань и посылал обозы с зерном, мехами, племенными лошадьми и живой дичью, а также регулярно слал письма с заверениями в своем верном подданстве короне. Позже Артур перенял его привычку вести дела именно так. Но все же в некоторых случаях от визитов во дворец было не уклониться. Как в тот первый раз, когда, едва отпраздновав восемнадцатилетние сына, лорд Утер был вынужден отправиться вместе с Артуром в столицу, чтобы представить своего наследника королю.
Тот первый приезд он помнил, как сейчас. В столице Артуру не понравилось — его, привыкшего к тихой уединенной жизни и большим просторам, неприятно поразили шум, теснота, суетливая многолюдность и гнилостные запахи, тянущиеся от реки, куда беднота сбрасывала помои.
Дворец также отталкивал своей вызывающей помпезностью, которую Артур находил чрезмерной и бессмысленной, однако при дворе он уверенно держал марку и даже ухитрился получить от происходящего удовольствие, ухлестывая за придворными дамами, которые находили его юношеский пыл и провинциальную прямолинейность весьма «очаровательными».
Король отнесся к нему благосклонно и принял его вассальную присягу, а Мерлин… Его Высочество Мерлина Артур видел нечасто, а узрев в первый раз, удивился тому, насколько тщедушным и неказистым выглядел наследник престола. Он был так же высок, как и Артур, но неимоверно худ, так что казалось: ткнешь пальцем — упадет. Ко всему прочему, юный Мерлин был ужасно неуклюж, будто собственное тело доставляло ему неудобства, и своими длинными конечностями он напоминал долговязого жеребенка. Мягкие утонченные черты лица, выразительные, кроткие глаза с пушистыми ресницами и огромные уши — все в целом это не производило серьезного впечатления. Впрочем, принц был прекрасно образован и весьма умен. Это Артур успел оценить, когда, отдавая дань протоколу, пару раз вовлекал Его Высочество в беседу. Он помнил, что темой обсуждения были особенности конной выездки, а также некоторые земельные реформы, и Артур остался доволен разговором, который получился содержательным и интересным. Однако сам принц Мерлин вызывал в Артуре смешанные чувства: юный лорд Пендрагон ощущал свое всестороннее превосходство перед ним и в душе был слегка разочарован. Он привык считать — и отец разделял и поддерживал это мнение — что наследник чего бы то ни было (а уж тем более престола) должен быть другим — обладать теми качествами, какими, к примеру, обладал сам Артур: должен быть уверенным, решительным, наделенным харизмой. Мерлин же казался слишком застенчивым для королевской особы, он смотрел на Артура с затаенным восхищением и печальной улыбкой, а в разговоре с ним постоянно запинался и краснел, словно влюбленная девчонка. Старший лорд Пендрагон отзывался о наследнике со сдержанным неудовольствием. Он полагал, что его будущее правление будет, может, и долгим, но слабым.
Очевидно, остальной двор считал также. После того, как Пендрагоны благополучно отбыли в свои ленные владения, в столице начал зреть заговор. Недовольная своим положением при дворе группа аристократов замыслила устранить короля и посадить на трон его неопытного и слабохарактерного сына. Навязать ему лордов-советников, которые со временем лишь укрепили и расширили бы свое влияние. О заговоре знали многие, но не препятствовали готовящемуся покушению, будучи вовсе не против иметь на престоле юного короля-марионетку. Участь Его Величества Балинора была решена…
О заговоре Артур и его отец узнали значительно позже, а вначале, получив весть о случившейся трагедии, поспешили в столицу, чтобы почтить память безвременно скончавшегося от неизвестной тяжелой болезни короля Балинора и присутствовать на коронации его сына.
Погребальную церемонию и торжественное возведение на престол Мерлин выдержал стойко, хотя был очень бледен и явно убит горем. Еще недавно оживленное и улыбчивое лицо молодого короля походило на белую восковую маску. Артуру было невероятно жаль его. Свою клятву верности младший лорд Пендрагон произносил от всего сердца, преисполненный сострадания к своему правителю, который был его ровесником. Сам он не мог представить, как чувствовал бы себя, если бы потерял отца так рано.
Артур ощущал иррациональное желание остаться на некоторое время в столице, чтобы поддержать своего сюзерена, хотя не успел даже познакомиться с ним толком. Однако старший лорд Пендрагон решил иначе. Артур помнил, как спустя несколько дней после коронации его отец вернулся в их столичный особняк с одного из званых ужинов. Лорд Пендрагон выглядел мрачным и встревоженным и приказал сыну немедленно готовиться к отъезду. Причину спешного отбытия он не объяснил, но Артуру не осталось ничего, кроме как подчиниться отцовской воле.
Артур начал понимать, что к чему, когда по стране прокатилась волна арестов и громких казней. Вести об этом принес их сосед лорд Бьерн, который всегда был в курсе главных столичных новостей. Осталось тайной, как новоиспеченный король узнал о заговоре и как установил личности его участников, но смириться с совершенным в отношении его отца предательством он не пожелал. Поговаривали, будто Мерлин лично и лишь в сопровождении старого слуги явился в казармы королевской гвардии и призвал солдат и офицеров немедленно арестовать изменников короны, погубивших его отца. В обмен на помощь он обещал свою благодарность, почести и привилегии, и армия в едином порыве приняла сторону своего юного монарха. В одну ночь все участники заговора были схвачены и помещены под стражу, а позже осуждены за государственную измену и публично казнены на главной площади столицы. Их ближайшие родственники были лишены титулов и земель, которые были отчуждены в пользу короны. Но на этом Мерлин не остановился, аресты и допросы длились несколько месяцев. Всех, кто был уличен в пособничестве изменникам или знал о заговоре, но не предпринял ничего, чтобы предупредить короля, Мерлин также казнил, либо поместил в тюрьмы, либо изгнал, лишив всех привилегий — в зависимости от степени вины. После того, как гонения прекратились, высший свет лихорадило еще больше года. Придворные находились в столь глубоком потрясении и ужасе, что дышать боялись в присутствии своего правителя, не то что строить против него какие-то козни. Ужасающий урок усвоили все…
Так началось правление Мерлина Первого — Белого короля, и с тех пор никто не посмел бы назвать его слабым или нерешительным.
На Артура события тех лет также произвели неизгладимое впечатление, хотя семью Пендрагонов никто не трогал и даже не посылал в их замок дознавателей для учинения допросов, как это происходило с некоторыми из их знакомых. Позднее старший лорд Пендрагон сам предпринял поездку в столицу, чтобы заверить короля в верности его семьи короне. Артура в тот раз он оставил дома. Вернулся лорд Утер обратно в целости и сохранности и на вопросы Артура ответил лишь, что Его Величество в преданности Пендрагонов не сомневается. «Мальчик сильно повзрослел», — пробормотал он напоследок. Больше разговоров о королевском дворе они не заводили, а старший и младший Пендрагоны, уверившись, что от столицы одни беды, сделались еще большими затворниками, чем раньше.
Вскоре Артур женился, выбрав в супруги дочь их соседа, сэра Томаса, чей род происходил от благородных мавританских негоциантов. Несколько столетий назад предок Гвен оказал правящему в то время королю Говарду Эмрису бесценную помощь в войне с соседями, и тот в благодарность предложил деятельному мавру выбрать участок земли из тех, что принадлежали короне. Предприимчивый негоциант остановил выбор на бесплодной гористой местности на окраине королевства и вскоре развернул там грандиозное предприятие по добыче угля и железа, из которых с той поры во владениях предков Гвен делали превосходную сталь, а также лучшие в королевстве оружие и доспехи. Словом, Гвен была завидной невестой, к которой сватались многие, но она, влюбленная в пышные леса, луга и озера земель Пендрагонов, приняла предложение Артура. Старший лорд Пендрагон написал королю письмо с просьбой дать соизволение на этот брак, и король любезно дал свое согласие и пожелал молодым счастья.
Жизнь текла своим чередом. Артур был искренне привязан к жене, хотя и не испытывал к ней влечения и глубоких чувств. Гвен это не смущало. Выбравшись из «каменного мешка», как она называла ту гористую местность, где прошла её юность, Гвен была вполне счастлива и довольна, став молодой хозяйкой земель Пендрагонов. В лице жены Артур нашел преданного друга, и долгое время его жизнь была вполне безоблачной, пока её не омрачило трагическое несчастье — смерть его отца. Лошадь лорда Утера, большого поклонника охоты, во время очередного выезда на полном скаку угодила копытом в кротовую нору, что привело к ужасному падению и гибели всадника. Артур был совершенно раздавлен утратой. После похорон, ему пришлось впервые за долгие годы ехать в столицу. Он должен был подтвердить свое право на владение землей и принести клятву верности королю, уже не как наследник, а как ленный лорд. Тогда он увидел Мерлина в третий раз и, несмотря на скорбь по отцу, был поражен тем, как же сильно Его Величество возмужал и изменился. Больше не было угловатого и неловкого застенчивого юноши — перед Артуром был настоящий король, служением которому тот мог бы гордиться. Мерлин отнесся к Артуру с участием, искренне сочувствовал его утрате, немедленно подписал бумаги, принял вассальную клятву и отпустил. Возвращаясь обратно, новоиспеченный лорд Пендрагон не мог изгнать из сердца томительный трепет и ощущение, что он был обласкан любящей рукой. Это чувство притупляло его горе, но также тревожило и бередило душу. Артур старался не думать о короле, и постепенно время и заботы, свалившиеся на плечи Артура, вытеснили оставленное Мерлином впечатление.
Так бы все и продолжалось, если бы спустя несколько лет на дом Пендрагонов не обрушилось другое внезапное несчастье, вынудившее Артура немедленно примчаться в столицу, чтобы просить короля о защите и справедливости. Что он чувствовал сейчас, после новой встречи со своим монархом?..
Артур вздохнул и перевернулся на бок, глядя на покачивающиеся у открытого окна занавеси, за которыми благоухала розами душная ночь. Он сам не понимал, как объяснить то, что он ощущает — тоску, печаль, жаркое томление в груди, от которого становилось трудно дышать. Его Величество Мерлин вызывал в нем столько необъяснимых чувств и нелепых желаний, что это казалось ирреальным. Самой сильной и самой нелепой была, пожалуй, потребность во внимании и благосклонности Его Величества. Артур хотел увидеть его вновь, говорить с ним так же, как сегодня — смотреть в глаза. Это желание было сродни притяжению, которое влечет мотылька на огонь.
Проворочавшись в постели еще час, Артур понял, что не уснет. Он поднялся с постели, быстро оделся и вышел в сад через двери спальни, а из него спустился в расцвеченный огнями масляных фонарей парк. Во дворце и впрямь не скупились на красоту и роскошь — ночью королевский парк выглядел завораживающе, словно заколдованный лес, освещенный магическими огнями. Летний воздух был насыщен ароматами травы со свежескошенных лужаек, цветов и воды.
Артур присел на скамью у фонтана и, прикрыв глаза, принялся еще раз повторять слова, которые скажет Мерлину на утренней аудиенции. Хотя, безусловно, вместо того чтобы твердить про себя заготовленную речь, лучше было бы выспаться перед встречей.
Он не мог бы сказать точно, сколько времени провел, сидя на той скамье, но из задумчивости его вывел шаркающий звук шагов по гравию дорожки. Артур тут же очнулся и вскочил на ноги, досадуя, что, возможно, позволил поздним дворцовым гулякам обнаружить себя. У него не было желания ни рассыпаться в любезностях, ни упражняться в остроумии. Но вместо какого-нибудь родовитого любителя парковых свиданий он обнаружил лишь старого, хромого слугу, который шел ему навстречу, держа в подрагивающей руке фонарь.
— Лорд Пендрагон? — дребезжащим старческим голосом спросил слуга, поднимая фонарь повыше и с подслеповато вглядываясь в лицо Артура. Тот удивился, но подтвердил, что старик не ошибся.
— Его Величество желает Вас видеть, — скрипуче произнес слуга. — Следуйте за мной. Король ждет.
Артур невольно сглотнул. Сердце екнуло и толкнулось в грудную клетку. Старый слуга, меж тем, развернулся и медленно побрел в обратную сторону, не обращая более на Артура внимания, словно не допускал сомнений, что лорд Пендрагон последует за ним.
— Как вы узнали, где меня искать? — спросил Артур, после того как догнал старика и пошел рядом, с трудом приноравливаясь к его медленному шагу.
— Окна спальных покоев Его Величества выходят в парк, — только и сказал слуга и умолк, оставив Артура переваривать тот факт, что король Мерлин наблюдал за его ночной прогулкой.
Они вошли в боковые двери, миновали бесчисленное множество коридоров, лестниц и погруженных в безмолвную полутьму залов. Дворец был поистине огромен, и, следуя за своим медлительным провожатым, Артур весь извелся от нетерпеливого волнения, пока они, наконец, не добрались до крыла, где располагались комнаты, занятые Его Величеством лично.
— Обождите здесь, — монотонно проговорил слуга, когда они вошли в темные кулуары и остановились у высокой двери, из-за которой пробивался приглушенный оранжевый свет. Слуга толкнул дверь и вошел внутрь комнаты, прикрыв за собой резные створки. Артур остался один и лишь сейчас сообразил, что был неподобающе одет. На нем была простая темно-синяя рубашка с низким вырезом на вороте и привычный колет из темной замши, один из тех, что он носил дома. Его костюм не имел ничего общего с роскошными камзолами, в которых щеголял весь двор, и уж точно не подходил для визита к королю.
— Можете войти, лорд Пендрагон, — проскрежетал слуга, отворяя перед ним дверь, и Артур вступил в освещенную лишь светом камина полутемную комнату. Она была небольшой и уютной и представляла собой нечто среднее между приватной гостиной и кабинетом. Вдоль стен протянулись массивные, резного дерева шкафы с книгами и документами, на широком столе, за которым виднелось большое удобное кресло, стояли письменные принадлежности и в легком беспорядке лежали свитки и вскрытые письма. Часть противоположной стены занимал большой камин, где безмятежно потрескивал огонь. Мерлин сидел возле камина в глубоком кресле, бессознательно поглаживая пальцами стоящий рядом на столике хрустальный бокал.
На короле был расшитый золотой нитью китайский халат, из-под которого виднелась тонкая сорочка и брюки из нежного хлопка. На ноги Его Величество надел мягкие ночные туфли, и Артура так поразил его уютный, домашний вид, что он застыл посреди гостиной и едва сумел вспомнить про поклон, который весьма неуклюже изобразил под внимательным взглядом Мерлина.
— Доброй ночи, Артур, — низким, бархатистым тоном, от которого мурашки бежали по коже, произнес король и указал рукой на кресло напротив. — Прошу, присаживайтесь. Еще один бокал, Гай, — обратился он к старому слуге. — Полагаю, лорд Пендрагон не откажется от вина.
— Благодарю, сир, — внезапно севшим голосом произнес Артур и опустился в кресло напротив. Слуга подал ему наполненный почти до краев хрустальный кубок и, поклонившись королю, после его кивка удалился, беззвучно прикрыв за собой дверь. Артур покачал вино в кубке, втянул носом запах — аромат был сладким и пряным, с приятной горькой ноткой. Сделав глоток, Артур не мог не признать:
— Восхитительный букет.
— Да, прекрасный год, — рассеянно откликнулся Мерлин. — Если не ошибаюсь, тот самый, когда Вы были представлены ко двору.
Артур едва не поперхнулся. Было бы грешно расплескать столь благородный напиток. Но обошлось. Он все же вовремя сумел взять себя в руки. Король наблюдал за ним с благосклонной и чуть насмешливой улыбкой, словно был прекрасно осведомлен обо всех душевных метаниях лорда Пендрагона.
— Я вышел на балкон подышать воздухом, — спокойно продолжил Мерлин, — и увидел, как Вы прогуливаетесь по парку. Мне пришло в голову, что раз к нам обоим не идет сон, то нет нужды откладывать аудиенцию на более поздний срок. Вас весь привело в столицу важное дело.
— Все верно, сир, — хрипло произнес Пендрагон. — Я бы сказал, жизненно важное.
Мерлин кивнул:
— Я Вас слушаю. Говорите, Артур. Думаю, с моей стороны было бы жестоко заставлять Вас следовать этикету и еще полчаса рассуждать о достоинствах вин, так что…
— Да, лучше сразу к делу, — невольно усмехнувшись, с облегчением подтвердил Пендрагон. — Но вначале я хотел бы узнать, насколько Ваше Величество… осведомлен о моей проблеме?
— Я знаю более чем достаточно, — ровно произнес Мерлин, — но я хотел бы услышать Вашу версию. Рассказывайте, Артур, если у меня будут вопросы, я их задам.
И Артур принялся рассказывать.
В сущности, все происходящее напоминало бы чистый абсурд, если бы не реальность перспективы расстаться в конечном итоге с жизнью. Его владения, расположенные у самого края королевства, граничили с землями Блэквудов, наследник которых, молодой лорд Блэквуд отличался вздорным, избалованным отцовским потворством характером. Юный Блэквуд откровенно скучал в их захолустье и выбирал для своего развлечения недостойные аристократа жестокие забавы. А когда и они надоели, молодой Блэквуд с компанией подобных ему молодых высокородных мерзавцев, повадились, переодевшись бандитами, разорять приграничные поселки, расположенные на землях соседей. Шалить в собственных владениях им, очевидно, было неинтересно, или же их останавливал возможный гнев Блэквуда-отца. Но на соседей ограничения не распространялись. Переодевшись в разбойничью одежду и скрыв лица под масками, младший Блэквуд с приспешниками по ночам пересекали границы чужих владений, жгли деревни и убивали жителей. Должно быть, лорд Бьерн, земли которого также страдали от этих набегов, был в курсе, кому он обязан своими потерями, но, не желая предъявлять прямых обвинений, он лишь слал гневные депеши к старшему лорду Блэквуду, в которых требовал изловить скрывавшихся в его лесах бандитов и предать суду. Артур же, который ни о чем не подозревал, был настроен куда более решительно. Он намеревался разобраться с разбойниками раз и навсегда. Неделю он и его люди провели в засаде в развалинах старой крепости, разослав по округе разведчиков, которые должны были предупредить отряд о приближении бандитов к пограничным деревням. И в одну из ночей, услыхав вдалеке тревожный зов горна, Артур со своим отрядом ринулся на перехват. Они гнали лошадей во весь опор, но когда прибыли на место, атакованное бандитами селение уже горело, а на земле лежали окровавленные тела крестьян. Артур бросился в бой, не рассуждая. Его отряд, состоявший из десятка прекрасных бойцов, за несколько минут разделался с мнимыми разбойниками. Артур сам заколол их главаря, а когда сорвал с его лица маску, осознал, в какое трудное попал положение. После того как пожары были потушены, а выжившие крестьяне получили необходимую помощь, лорд Пендрагон приказал снарядить подводы и погрузить на них тела мертвых «бандитов», а затем повел этот неприглядный караван в сторону имения Блэквудов. Артур не знал, как должен вести себя в этой ситуации. С одной стороны ему надлежало выразить старшему лорду Блэквуду соболезнования в связи с утратой наследника, хотя самым главным и естественным его желанием было поинтересоваться, какого дьявола тот творил в его владениях или даже потребовать возмещения потерь.
Старший лорд Блэквуд избавил его это этой дилеммы. Он выехал навстречу Артуру и в первую же минуту обвинил его в подлом, преднамеренном убийстве. Артур пришел в ярость, назвал старого Блэквуда лжецом и негодяем, и бросив подводы, отбыл в свои земли. Остыв, Артур решил ничего более не предпринимать. По его мнению, утрата любимого старшего сына и так была для Блэквуда достаточным наказанием. Артур счел, что игра не стоит свеч, и сосредоточил свои силы на том, чтобы восстановить разоренные деревни, но отступился он явно зря. Спустя неделю после той ночи его навестил лорд Бьерн, который сообщил, что одержимый желанием отомстить за смерть сына старший Блэквуд отправился в столицу, добился аудиенции у короля Мерлина, где потребовал высшего королевского суда над лордом Пендрагоном, обвинив его в преднамеренном убийстве своего наследника.
Артур сразу понял, чем это грозит. Несколько веков назад, когда страну разрывали на части междоусобицы и клановые войны, один из королей династии Эмрисов, уставший от того, что его вассалы травят друг друга и режут, словно мясники свиней, издал указ, согласно которому преднамеренное убийство дворянина приравнивалось к государственному преступлению, наказанием за которое была смертная казнь. Поначалу подданные не поверили в серьезность намерений своего монарха, но после ряда громких процессов, завершившихся обезглавливанием виновников, они присмирели. Волна убийств пошла на убыль, и с тех пор единственным способом легально свести с обидчиком счеты, не отправившись при этом на плаху, была дуэль. С момента принятия закона многое изменилось, но он все еще действовал, и раз в пять-десять лет кто-нибудь обязательно принимал яд в тюремных застенках, тем самым избегая восхождения на эшафот. Артура подобная перспектива совершенно не прельщала, и потому в тот же день он, порядком встревоженный, выехал в столицу. Гвиневра, которая от нависшей над мужем угрозы пришла в ужас, потребовала, чтобы Артур взял её с собой, и тот не стал отказывать. Так Артур и оказался во дворце на аудиенции Его Величества.
— Как много в мире лжи, — глядя на огонь в камине, сказал король, после того как Артур завершил свою историю. — Не далее как неделю назад, лорд Блэквуд со слезами на глазах рассказывал о вашем вероломстве, лорд Пендрагон. По его версии никаких разбойных нападений не было. Молодой Блэквуд со своими достойными друзьями всего лишь совершили досадную оплошность на охоте, когда, увлекшись погоней за зверем, пересек границу ваших земель. А вы со своим отрядом на их несчастье оказались неподалёку. И быстро сориентировались. Напали на мирную кавалькаду и вырезали всех…
Артур после этих слов едва не лишился дара речи. Он распахнул рот, кровь бросилась ему в лицо, и оно запылало от вспыхнувшей в душе едва сдерживаемой ярости.
— Три сожженные деревни, почти сотня погибших, — севшим голосом процедил Пендрагон. — Сир, это полный бред. Я без труда могу доказать, что Блэквуд лжет.
— Он утверждает, что эти злодеяния не имели к его сыну никакого отношения, — с усмешкой парировал король, но его яркие синие глаза гневно сверкали. — Лорд Блэквуд признает, что в его владениях действительно скрывалась банда разбойников, которая жгла и грабила пограничные деревни, однако его наследник не был к этому причастен. Вы же… сымитировали их действия. После коварного убийства Блэквуда-младшего, вы разорили собственную деревню, подожгли дома и убили жителей.
— Что?!! — Артуру казалось, он сейчас задохнется, глаза заволокло красной пеленой бешенства. — Зачем, ради всего святого, мне убивать своих же крестьян?!
— Чтобы скрыть свое подлое преступление и уйти от суда, конечно, — хладнокровно пояснил Мерлин. — Вы совершили все это, а потом отвезли переодетые в лохмотья тела несчастному отцу и обвинили наследника Блэквуда в разбойном нападении на ваши деревни, которое сами же и организовали.
Артур прикрыл ладонью глаза, покачивая головой. Его гнев угас и осыпался шипящим пеплом, а ему на смену пришло опустошение и усталость.
— И для чего же мне было все это делать? — он поднял глаза на Мерлина и почти взмолился: — Сир, подумайте. В этом же нет смысла. Что за надобность мне была убивать сына лорда Блэквуда? Жечь свои деревни, рисковать своей жизнью под угрозой суда, ради бессмысленного убийства? Неужели вы верите в такую чушь?
— Лорд Блэквуд утверждает, что мотив у вас был, — чуть пожал плечами Мерлин, — участок земли у подножия гор, который ваш род пытается выкупить у Блэквудов на протяжении многих поколений. Горы ведь служат непреодолимым препятствием для прохождения торговых караванов из соседнего государства. Больше трех веков Пендрагоны теряют прибыль из-за того, что все торговые пути идут через земли Корингов и Блэквудов, а вы оказываетесь в стороне. Но если бы вы завладели этой землей, то смогли бы построить в обход гор удобную дорогу, и средний сын Блэквуда согласился продавать вам этот участок… если вы сумеете убрать с пути его старшего брата. Мотив убийства — взаимовыгодная сделка, которая принесла бы среднему Блэквуду титул и статус наследника, а вам — огромную прибыль для вашего рода.
Артур в немом потрясении взирал на короля. Кто-то чужой на задворках разума кричал, что он должен негодовать, быть в бешенстве, должен отрицать эту гнусную клевету, должен…
— Я вижу, Вы шокированы, мой друг, — сочувственно сказал Мерлин и покачал головой. — Я был удивлен не меньше. Лорду Блэквуду романы бы писать.
— Что? — выдохнул Артур, который совершенно перестал понимать, что происходит.
Король поднялся, взял со столика свой бокал и плеснул в него еще вина.
— Я знаю, что Вы не виновны, Артур, — негромко произнес Мерлин, поднося бокал к губам, — и пару часов назад я получил этому подтверждение, — он указал на письма, разбросанные по столу. — В этих бумагах доклады о результатах расследования, которое по моему приказу провела королевская тайная охрана. Они собрали достаточно доказательств в пользу вашей невиновности. Но я хочу, чтобы вы ясно приставляли себе, что вас ждет на суде.
— Значит… все же суд… — заторможено проговорил Артур. Король взглянул на него с сожалением.
— Этого не избежать. Лорд Блэквуд мой вассал, и он, как и любой другой, вправе взывать к королевскому правосудию. Я не могу ему в этом отказать, — Мерлин вздохнул и невидящим взглядом уставился в стену. — Через месяц вы, лорд Пендрагон, предстанете перед судом. Где вам будут предъявлены перечисленные мной только что обвинения. Я хочу, чтобы Вы были готовы к этому. Готовы к бою. К тому, что Ваше имя будут чернить и смешивать с грязью, а жадная до зрелищ публика будет наблюдать за этим. Я желаю, чтобы вы сопротивлялись, Артур. Этот суд — фарс, но ваши противники будут пытаться утопить вас по-настоящему. Ответьте им достойно. Соберите своих свидетелей, обезопасьте их, себя и свою семью. Найдите себе представителя, который будет защищать ваши интересы. Лорд Дэвинпорт — прекрасная кандидатура, он большой знаток всех судебных тонкостей. Он вам поможет. Если вы сумеете провести эту схватку на равных — так, чтобы суд не мог на основании предъявленных сторонами доказательств вынести однозначное решение, то суду, то есть мне, — Мерлин опасно прищурился, — придется подключить свои собственные ресурсы и вывести на сцену королевских свидетелей. Доказательств у меня хватит, чтобы очистить ваше имя, Артур, и заставить Блэквуда захлебнуться собственным дерьмом. Но вам придется мне в этом помочь.
Артур пытался вдохнуть и не мог. Казалось, в груди пульсирует сгусток концентрированного жидкого пламени, который еще недавно был обычным человеческим сердцем. Он знал, что король назначает собственное расследование и вызывает в суд королевских свидетелей лишь в исключительных случаях. Насколько ему было известно, за всё время правления Мерлина это случалось всего дважды. Ему выказывали величайшее благоволение.
— Я готов, сир, — прошептал он, чувствуя, что губы почти не подчиняются ему. — Я сделаю все, что необходимо.
Мерлин улыбнулся. Эта улыбка смягчила черты его лица и отразилась в глазах, которые при неярком свете камина казались бездонными.
— Я верю вам, Артур. Вы справитесь. А сейчас... — он чуть вздохнул и обвел взглядом свой кабинет. — Идите спать. У Вас впереди много хлопот. Вам понадобятся силы.
Мерлин кивнул, отпуская своего вассала ставшим давно привычным королевским жестом. Артур пробормотал пожелания доброй ночи и поклонился почти автоматически. Но когда он отступил к двери и коснулся ручки, то понял, что просто не может на неё нажать. Кровь стучала в висках, а сердце сильно и горячо билось в груди, сопротивляясь самой мысли об уходе. Ему казалось, между ним и Мерлином в эту ночь протянулась желанная нить, которая неизбежно порвется, стоит ему выйти за дверь. Он знал, что эта потеря причинит ему боль. Артур почти физически ощущал её отголосок в своей душе, едва представлял как уходит, оставляя за спиной их с Мерлином хрупкое единение.
— Мерлин. Сир... — тут же поправился он, увидев, как король повернулся и в легком удивлении приподнял брови. — Я всего лишь хотел сказать... Мне не выразить... как я благодарен вам, — наконец, сумел произнести Артур. — Вы мой король. И моя жизнь принадлежит вам. Вы знаете это. Но если есть что-то, что я мог бы сделать для Вас... то прошу, располагайте мной. Для Вас — все что угодно.
Артур с трудом перевел дыхание, чувствуя, что исчерпал весь свой запас красноречия. Сердце бешено колотилось, а тело горело, словно в лихорадке. И все, чего он желал в этот момент — чтобы Мерлин откликнулся на его отчаянный и откровенный призыв.
Мерлин сделал больше. Он подошел и коснулся ладонью пылающей щеки Артура, а потом губы Мерлина вдруг оказались на его губах, и это произошло так естественно и ощущалось настолько правильно, что Артур, не сомневаясь, раскрылся навстречу. Мерлин коротко застонал, а потом его горячие, настойчивые губы смяли рот Артура, увлекая его в неистовый, полный едва сдерживаемой страсти поцелуй.
Когда Мерлин оторвался от губ Артура, тот уже едва понимал, кто он и где находится. В его глазах вспыхивали и гасли темные огни, как отражения того пламени, который он только что разделил с Артуром. Мерлин внезапно разомкнул объятия, отошел к столу и повернулся к Артуру спиной, вынуждая его застыть в растерянности.
— Есть одна вещь, которую Вы могли бы сделать для меня, лорд Пендрагон, — негромко произнес Мерлин, — Навещайте меня почаще. В этом змеином гнезде, которое по какому-то недоразумению считается моим двором, нет ни одного человека, кому я мог бы доверять. Никого, кого хотел бы назвать своим другом. Я надеялся, что, учитывая ваше искреннее расположение ко мне, вы не откажетесь от этой обременительной чести.
Артур в замешательстве обвел взглядом напряженные плечи короля, и разобщенные фрагменты головоломки со щелчком стали на место. Он вдруг отчетливо осознал, чего на самом деле хочет.
Шагнув к Мерлину, Артур сжал ладонями его плечи.
— Вы подарили мне лучший поцелуй в моей жизни, а теперь просите о дружбе? — с невольной улыбкой сказал он, втягивая носом аромат волос Мерлина. — А что если мне нужно нечто большее?
Мерлин резко обернулся, и ожег его полным желания взглядом, который прокатился по телу Артура волною дрожащего тепла.
— Осторожнее, лорд Пендрагон, — обманчиво мягко произнес Мерлин. — Я ведь не удовлетворюсь малым. Вам придется разделить со мной постель.
Артур представил себе обозначенную перспективу и прямо почувствовал, как все его тело откликается на картины, рождавшиеся в его воображении.
— «Придется» здесь явно лишнее, — уверенно сказал Артур,— с остальным я полностью согласен.

Его тело растворялось в наслаждении и пламени свечей, которые отражались в глазах Мерлина, пока он двигался в нем, опаляя нежностью и подчиняя страстью. Они лежали на огромной постели Мерлина, уединившись в тишине его спальни. Объятия и ласковые руки, губы, касающиеся взмокших волос и висков Артура сделали чувства нагими и такими очевидными, что даже тугодум вроде лорда Пендрагона не мог этого не увидеть.
— Если ты все это время желал меня, если я был тебе нужен, то почему не сказал? — прошептал он, обнимая Мерлина и глядя ему в глаза. — Хотя бы намеком, словом не дал понять?.. Ты ведь король, я не понимаю, Мерлин.
Тот повернулся на спину, устремив взгляд на темно-синий купол алькова. Артур приподнялся на локте, всматриваясь в его лицо.
— Знаешь, мой отец, был самым благородным, самым лучшим человеком на свете, — негромко произнес Мерлин. — И он был прекрасным правителем. Он говорил мне, что власть — самый страшный наркотик. И самое сильное искушение. Но я начал понимать, что он имел в виду, только когда влюбился, — повернув голову, он послал Артуру печальную улыбку. — Я мог бы привязать тебя к себе. Вынудить быть при мне неотлучно и выполнять все мои прихоти. Но заставить тебя искренне хотеть быть со мной, любить меня, я бы не смог. А на меньшее я был не согласен.
Артур в ответ лишь покачал головой.
— Почему никто не знает, какой ты на самом деле замечательный человек, Мерлин? Твои подданные считают тебя чуть ли не монстром. Это же...
Мерлин усмехнулся, но взгляд его потяжелел.
— Как показывает практика, быть замечательным человеком — опасно для жизни, если ты король. Пусть уж лучше так. Знаешь, на чем строятся мои отношения с подданными?
— На чем? — с улыбкой подержал его Артур.
— На доверии, — блестя глазами, ответил Мерлин, и Пендрагон невольно рассмеялся.
— Да ты шутишь. Они боятся тебя до дрожи в коленях.
— Вот именно, — усмехнулся Мерлин, — но при этом они знают, что я не отступаю от своих принципов. Никогда. Я караю за определенные проступки, и они знают, что если будут играть по моим правилам, будут послушными мальчиками и девочками, то их безопасности ничто не угрожает. Это создает то самое доверие — наличие определенности. Но такой порядок создает ограничения и для меня. Взять хотя бы твою ситуацию, — Мерлин серьезно взглянул Артуру в глаза. — Я ведь мог бы открыто принять твою сторону. Более того, мне ничего не стоит сделать так, что Блэквуд не дойдет живым до зала суда. Но если я поступлю так, то малейшее сомнение во мне выбьет почву из под ног моих подданных. Они вновь утратят ориентиры. Это озлобит их, наполнит новым страхом. Ведь, если я всего один раз нарушу свои правила, то кто даст им уверенность, что это не случится снова с кем-то из них? Такая вот логика.
— Я понимаю, — негромко произнес Пендрагон. — Не беспокойся. Сейчас я больше чем когда-либо готов к борьбе. И, быть может, я даже превзойду твои ожидания, и тебе вовсе не придется вмешиваться.
— Это был бы лучший вариант, — кивнул Мерлин.
— А потом? — спросил Артур, жадно вглядываясь в его лицо. — Потом ты будешь со мной?
По губам Мерлина скользнула легкая улыбка, он приподнял голову от подушки и, положив ладонь на затылок Артура, притянул к себе и мягко коснулся губами губ.
— Если ты этого хочешь, — тепло сказал Мерлин, и ласковое сияние и любовь в его взгляде согрели и ободрили Артура лучше чем что-либо.
Да, несмотря ни на что, его жизнь определено стала лучше. Также он знал, что в будущем еще не единожды, вернувшись во дворец, услышит желанное:
— Король ждет.