Автор: HaGira
Пейринги/Персонажи: Артур/Мерлин, намек Гвен/Ланселот, герои сериала Мерлин
Рейтинг: PG-13
Жанр: романс, сказка
Размер: миди 7740 слов
Краткое содержание: Что было бы, если бы Гвен была другой, или арлин форева
Предупреждение: флафф; канон!АУ; некоторая ООСность персонажей; сдвинут таймлайн; ХЭ; заместительные синонимы
Нет сказок лучше тех, которые создает сама жизнь.
Ганс Христиан Андерсен
Ганс Христиан Андерсен
Улицы Камелота видели разных людей. Блестящая кавалькада благородных гостей из соседнего королевства могла столкнуться здесь с потрепанным торговым караваном из дальних стран, везущим экзотические товары в богатейший город Альбиона. И еще неизвестно, кто кому уступил бы дорогу. Король Утер привечал честных торговцев и мастеровых людей, приносящих королевству больше денег и славы, чем жадные до почестей искатели теплого местечка при дворе.
Приезжий, впервые попавший в Камелот, сначала терялся перед великолепием столицы и лишь восхищенно ахал при виде высоких прочных строений, мощеных разноцветным камнем улиц, богатых торговых рядов. Только потом он замечал, что лавки с разнообразными товарами и шумные таверны соседствовали с покосившимися домиками бедняков, а среди солидных торговцев и ремесленников, выставлявших свой товар на площади перед королевским замком, бродили, в надежде на дармовщину, нищие побирушки или мелькали подозрительные физиономии каких-то грязных оборванцев, явно не друживших с законом.
Камелот видел так много разных людей, что его жители разучились удивляться, каким бы странным не казался гость; разве что добродушно посмеивались, заметив очередного изумленного путешественника, с открытым ртом взирающего на башни королевского замка. Однако молодой рыцарь, въехавший в ворота города на закате одного теплого весеннего дня, привлек к себе взгляды многих. Подлинная красота никого не оставляет равнодушным, а юноша был по-настоящему красив — той изысканной, неподдельной красотой, которую так любят воспевать в своих балладах менестрели, и которая так редко встречается в обычной жизни.
Его длинные волосы пшенично-золотистого цвета были небрежно увязаны в хвост и спадали на спину ослепительной волной. Заглянув в глаза прекрасного рыцаря, карие с оттенком спелых желудей, вы поразились бы их удивительно теплому янтарному оттенку — если бы он не вертел с любопытством головой, ни на секунду не останавливая взгляд на чем-то одном, так ему хотелось увидеть все и сразу.
Изрядно помятая одежда молодого человека свидетельствовала, что он добирался в Камелот не один день, а отсутствие рядом слуги — привычку к самостоятельности или банальную бедность, которая и заставила его пуститься в путь в гордом одиночестве. Но даже в таком вот непритязательном виде он был привлекательнее большинства мужчин!
На его безбородом лице, с нежной, как у девушки, кожей, сиял румянец, но никому и в голову не пришло бы обидеть его сравнением со слабым полом. Молодой рыцарь держался уверенно и имел при себе внушительный арсенал оружия, чтобы при случае постоять за себя. На поясе у него висел меч в потертых от частого использования ножнах, за спину был заброшен отличный арбалет, а за голенищем сапога виднелись ножи.
Правда, именно сейчас на усталом лице юноши читалось желание поскорее найти ночлег; он оглядывался в поисках постоялого двора, но коня не торопил, и крепкая лошадка, хорошо приспособленная для дальних переездов, медленно брела вперед, пока хозяин искал место для ночевки. Чистая постель и сытная еда для него, сухое стойло и ведерко овса для его четвероногого спутника — больше им ничего не требовалось.
— Лучшая гостиница Камелота, сэр рыцарь! — громкий голос вырвал его из созерцания самого высокого шпиля камелотского замка и заставил вернуться на бренную землю. — Отличные комнаты, вкусная еда, теплая конюшня для вашей доброй лошадки. Милости просим, милорд, там вы найдете все, что надо, для такого молодого благородного господина.
Зазывала, а, может быть, сам хозяин постоялого двора, приветливо улыбался, указывая рукой в проулок недалеко от замка, где виднелась надпись: «Золотой дракон». Хорошо начищенная медная вывеска тускло сверкала в лучах закатного солнца, а подвешенные на ней колокольчики тихо позвякивали, словно призывая: «Остановись, прохожий, тебя здесь ждут!»
— Не врешь? — весело щурясь, спросил молодой рыцарь. — Если там найдется местечко для моей лошадки, — он ласково потрепал коня по шее, — и сытный ужин для меня, я, пожалуй, в это поверю.
— Прошу за мной, сэр рыцарь, — приветливо поманил его за собой мужчина. — Все будет так, как вы хотите, и даже еще лучше.
Вскоре молодой человек уже наслаждался вкусной едой и горячим вином, поданными расторопной служанкой, в ожидании, когда ему приготовят отдельную комнату, маленькую, расположенную почти под самым чердаком, но уютную и тихую. Рыцарь заплатил за несколько дней вперед, и хозяин гостиницы расстарался, чтобы принять щедрого клиента как можно лучше.
Ужин не затянулся надолго; молодой человек с вожделением заглянул в приоткрытую дверь комнаты, за которой виднелась узкая кровать, но предоставленными удобствами в виде чистой мягкой постели воспользовался только после того, как проведал в небольшой конюшне на заднем дворе гостиницы свою лошадь, чтобы угостить ее кусочком хлеба и сказать несколько ласковых слов.
Сон сморил усталого путешественника, как только голова коснулась подушки, да такой крепкий, что он проспал до утра, не размыкая глаз. Когда юноша проснулся, было позднее утро. Солнце заливало комнату ярким светом, а внизу раздавались громкие голоса и звон оружия. Близость гостиницы к королевскому замку привлекала сюда стражников и рыцарей, свободных от службы — они приходили перекусить или пропустить по стаканчику эля, который добрый хозяин даже не очень сильно разбавлял.
В обеденном зале знакомая служанка, занимавшаяся уборкой, приветливо улыбнулась красивому постояльцу. Молодой человек торопливо умял поданный ему завтрак и заторопился к замку. У стражников он разузнал, как можно получить аудиенцию у короля Утера, и направился прямиком в каморку старшего писаря. На вопрос, кто он такой и зачем прибыл в Камелот, молодой рыцарь ответил со всей возможной вежливостью и достоинством:
— Я сэр Элиан, сын и наследник сэра Брианона, владетеля Уилтмора из Лионесса. Я прибыл по важному делу личного характера и излагать его здесь не считаю возможным. Могу лишь сказать, что оно не касается денежных вопросов.
Узнав, что юный сэр Элиан не претендует на материальное воспомоществование, как большинство просителей, писарь включил его в список для аудиенции на ближайшее время — на следующий день, первым в послеобеденном приеме короля Утера.
— После обеда Его Величество не так суров, как обычно, и Вы сможете рассчитывать на благоприятный исход, — пояснил писарь.
— Спасибо, друг, — ответил сэр Элиан, незаметно подкладывая под бумаги серебряную монету в знак искренней благодарности, действительно искренней, судя по его широкой белозубой улыбке.
****
На следующий день, задолго до назначенного времени, сэр Элиан, готовый предстать перед королем Камелота, терпеливо дожидался своей очереди, прогуливаясь по одной из галерей. Здесь было многолюдно, как почти везде в королевском замке. Сновавшие туда-сюда слуги и проходившие с высоко поднятой головой рыцари с интересом поглядывали на молодого человека: первые — с восхищением, вторые — с некоторой долей зависти, вполне объяснимой, ведь юноша был не только молод и хорош собой, но и свободен от обязанностей службы. Сэр Элиан принимал знаки внимания с завидным хладнокровием, словно для него они были в порядке вещей.
Но когда его провели в малый тронный зал, где проходили королевские аудиенции, на лице юноши выразилось неподдельное волнение. Было от чего потерять голову! Льющийся из витражных окон солнечный свет подчеркивал величественное убранство этого помещения; рыцари в красных плащах застыли за троном монументальными изваяниями; высокие колонны, подпирающие потолок, напоминали могучие стволы деревьев; мозаичный пол красотой и гладкостью мог бы соперничать с лучшими заморскими тканями. Сэр Элиан не мог даже представить, каким великолепием должен обладать большой тронный зал, в котором, как рассказал словоохотливый герольд, проходили королевские пиры и самые важные приемы.
Сидящий на троне король Утер приветливо кивнул сэру Элиану и дал знак подойти ближе. Кажется, даже его суровое сердце тронули тот трепет и восторг, с какими молодой человек оглядывался вокруг.
— Что привело Вас в Камелот, мой юный друг? — вопросил король.
Сэр Элиан опустился на одно колено, как учил его отец, почтительно склонил голову (не слишком низко, так что успел разглядеть стоящего рядом с королем приятного молодого человека, светловолосого и голубоглазого; очевидно, знаменитого принца Артура) и протянул письмо. Элиан был новичком в Камелоте, но в королевстве Лионесс их семья занимала высокое положение, и он прекрасно усвоил правила этикета.
— Мой отец, сэр Брианон, владетель Уилтмора из Лионесса, шлет выражения искреннего уважения к королевскому дому Пендрагонов и заверяет Его Величество короля Утера и членов его семьи в преданности, — сэр Элиан поймал самодовольный взгляд принца Артура и дружелюбно улыбнулся. Принц улыбнулся в ответ, что проситель посчитал хорошим знаком. — Мой отец просит оказать содействие в разрешении нашего семейного дела. В этом письме все написано, но если Ваше Величество соизволит выслушать меня…
— Встаньте уже, юноша, и расскажите о своей проблеме.
Пользуясь разрешением, сэр Элиан встал и, окрыленный вниманием венценосной особы, обратился к королю с еще одной просьбой.
— Сир! — умоляюще произнес он. — Мой рассказ может показаться вам невероятным и даже неправдоподобным, но то, о чем я хочу говорить, является сугубо личным делом, и я позволю себе просить Вас о полной конфиденциальности.
Король Утер понимающе кивнул, а принц Артур недоуменно вскинул брови. Сэр Элиан ему понравился, но его речь вызвала у Артура внутренний протест: о чем пытается сказать этот молодой рыцарь вот уже битых пять минут? И почему нельзя высказать свою просьбу менее витиевато? Сам принц, сколько его не учили, так и не приобрел привычки выражаться так же высокопарно. Впрочем, в самой просьбе не было ничего предосудительного.
— Пойдемте в мой кабинет, — распорядился Утер, пропуская Элиана вперед. — Там и поговорим.
Компанию королю составили еще несколько человек, которым он безусловно доверял. Среди них, разумеется, был принц Артур, его сын и наследник, от него у Утера не было секретов; за принцем последовал известный во всем Альбионе мудростью и преданностью Пендрагонам придворный лекарь Гаюс; и каким-то образом в этой благородной компании оказался неизвестный сэру Элиану скромно одетый черноволосый простолюдин, по возрасту не старше самого Элиана.
— Мой слуга Мерлин, — объяснил Артур, подхватывая его под локоть, так как Мерлин споткнулся на первой же ступеньке и чуть не упал, одарив в знак извинения всех присутствующих сияющей улыбкой.
— Я бы хотел… — попытался возразить Элиан.
Против присутствия Гаюса он ничего не имел, всем в Альбионе был известен светлый ум старого соратника короля Утера, но этот бестолковый неуклюжий слуга не внушал доверия. Артур, однако, немедленно оборвал возражения.
— Мерлин всегда находится при мне. Он не помешает, — и слуга скромно отошел в сторону, становясь почти незаметным.
По знаку короля сэр Элиан приступил к рассказу.
— Мой отец стар и болен. Чувствуя скорое приближение конца, он поделился со мной тайной, которую все это время тщательно скрывал. — Элиан вздохнул. — Оказывается, у меня есть сестра. Я никогда ее не видел и не уверен, что мне выпадет такое счастье, потому что эта история больше похожа на вымысел. Дело было так…
Элиан рассказывал долго, прерываясь, чтобы глотнуть воды или перевести дух; он старался излагать события, о которых узнал со слов отца, как можно более подробно, не приукрашивая и не умаляя ничьих поступков, так, чтобы присутствующие убедились — он ничего не придумал.
— Когда-то давно, еще до моего появления на свет, — повествовал Элиан, — моя мать родила красивую белокурую девочку. Желанный ребенок в нашей семье, она, по свидетельству отца, была точной копией моей матери. Не успели родители дать ребенку имя, как над ней свершилось злое колдовство, и новорожденная превратилась в страшную уродину. Родители даже думали, что ребенка подменили, но потом убедились, что это их дочь, только изменившаяся до неузнаваемости.
Элиан опять вздохнул.
— Девочку отправили в деревню к кормилице. Отец заплатил большие деньги, чтобы одна молодая бездетная вдова взяла ее на воспитание, потому что моя мать отказалась ее кормить. При воспоминании о том, во что превратилась ее малютка-дочь, у нее случались конвульсии, и никакие средства не помогали.
— Такое бывает, — подтвердил Гаюс. — Хотя я впервые вижу, чтобы это недомогание было вызвано колдовством.
— Я говорю чистую правду, — немедленно вскинулся сэр Элиан. — И готов поклясться жизнью моего отца, что в точности передаю его слова.
— Мы вам верим, юноша, — заметил король Утер. — Продолжайте.
— Прошло несколько лет, моя мать оправилась от потрясения и родила крепкого здорового мальчика, с которым, к счастью, ничего ужасного не случилось. Это я, — сэр Элиан поклонился всем присутствующим. — Я плохо помню свою мать, потому что после моего рождения она продолжала тосковать о дочери, да так сильно, что вскоре зачахла и оказалась при смерти. Я никогда не забуду ее прощальные слова: «Если бы со мной были оба моих ребенка, я бы победила смерть». Тогда я не понимал, о чем она говорит.
Сэр Элиан прервал рассказ. Из сочувствия замолчали и все остальные, припоминая собственные печали. У каждого из присутствующих были в жизни потери, сходные с той, что выпала на долю родителей Элиана. Мерлин подошел к принцу Артуру и положил руку ему на плечо, в то время как Гаюс лишь ограничился долгим взглядом, адресованным королю Утеру.
— Теперь-то я понимаю, что чувствовала моя мать. Как объяснил отец, видя ее страдания, он хотел вернуть девочку домой. Будь она хоть трижды уродиной, это его родная кровь. Но в деревне ему сказали, что девочка давно пропала и никто не знает, куда она делась. Бывшую кормилицу пытали, — гримаса сожаления на лице сэра Элиана отразила его чувства по этому поводу.
— Она созналась, что отдала девочку проезжавшим мимо торговцам, направлявшимся в Камелот. «Очень уж она была страшная», — оправдывалась женщина. — «Мой собственный ребенок пугался, когда видел ее.» Узнав об этом, моя мать впала в отчаяние и вскоре умерла, — грустно произнес Элиан. — А отец не решался искать девочку, пока Лионесс враждовал с Камелотом, не хотел рисковать жизнью, оставляя сиротой единственного ребенка. Меня. И я чувствую себя виновным, что мы до сих пор не предприняли ничего, чтобы вернуть сестре дом.
Утер смутился, но только близко знающие его люди могли бы заметить горькую складку возле губ и тоску во взгляде. Он прекрасно знал причину вражды между сильным Камелотом и маленьким Лионессом. Магия. Она всему виной.
Правители Лионесса не поддержали поход против магии, затеянный Утером, хотя и остались верными союзниками. Многие отважные рыцари родом из Лионесса долгие годы искали удачи в других королевствах, а некоторые пополнили ряды врагов Камелота, прежде чем в них перестали видеть пособников темных сил за одно только упоминание волшебства. Отец Элиана был прав, что не стал рисковать собой в поисках дочери. Но, возможно, в силах Утера помочь восполнить эту потерю.
— А дальше, сэр? — напомнил Мерлин, блестя повлажневшими глазами. — Что было дальше?
Он воспринял рассказ Элиана так близко к сердцу, что рыцарь почувствовал расположение к этому бестолковому, но доброму парню.
— Прошло много времени, прежде чем мой отец понял, как был не прав. Ради своего ребенка он должен был приехать в Камелот и попросить помощи. Когда он рассказал мне все, мы решили, что я должен отправиться на поиски моей сестры, — объяснил Элиан. — Мы с отцом хотим, чтобы она вернулась домой и скрасила его последние годы.
— Почему вы думаете, милорд, что ее надо искать здесь? — удивился Гаюс.
Элиан немного смутился, порозовев щеками.
— Мы расспросили кое-кого. В Лионессе есть колдунья, которая умеет предсказывать судьбу. Довольно неприятная особа, надо сказать, но она никому не делает зла. Так, прорицает будущее, накладывает наговоры против сглаза, ревности, готовит приворотные зелья. Люди на нее не жаловались, жила она тихо и мы ее не трогали. Лионесс — маленькое королевство, у нас каждый человек на счету.
Элиан несмело взглянул на короля Утера и, поймав его благосклонный взгляд, продолжил:
— Колдунья согласилась провести сложный ритуал поиска и выяснила, что моя сестра жива и находится в Камелоте, а проклятие можно снять, если ее поцелует настоящий рыцарь.
— И вы поверили? — презрительно воскликнул Артур, выросший с убеждением, что все маги — обманщики. Только недавно… но об этом знать никому не полагается, особенно Элиану, рассуждающему о магии с такой простотой, что Артур немного ему завидует.
— А что нам оставалось делать? Это единственная зацепка, помогающая найти мою сестру, разве вы, милорд, не поступили бы также ради близкого человека? — на лице Элиана отразилась искреняя вера в своей правоте, и почему-то никто не взялся его разубеждать. — Благодаря этому ритуалу я знаю имя сестры и примерно представляю, как она выглядит. Я видел ее в волшебной чаше. Бедняжка действительно страшна, как пугало, и ее зовут Гвен.
Элиан выглядел смущенным, говоря это, как никак, речь шла о девушке из благородной семьи.
— Наша Гвен? — всплеснул руками Мерлин, и на него зашикали за неуместную радость. Как все знали, он был Гвен добрым другом, а потому его мнение не могло считаться беспристрастным.
Сначала следовало выяснить, та ли это Гвен? Мало ли в Камелоте девушек с таким именем? Ответ был очевиден: на самом деле немного, точнее, одна-единственная. Об этом знали все, начиная от Гаюса, лечившего большинство жителей города, и заканчивая Артуром, на которого девушки вешались с завидным постоянством и который не мог сделать ни шагу по улице, не наткнувшись на одну из своих пассий. К счастью, Гвен никогда не претендовала на внимание принца и уже одним этим заслужила всеобщее уважение.
— Я понимаю, что мой рассказ похож на сказку, но это чистая правда, — Элиан приложил руку к груди.
— Ну, мы здесь и не такое видели, — пробормотал Артур, чем заработал недовольный взгляд Утера, не любившего вспоминать историю с троллем и свою глупую доверчивость.
Этот неприятный случай еще раз показал, что злое колдовство способно проникать в самое сердце Камелота и разрушать все, что создавалось годами. Гвен была славной девушкой, и Утер предпочел бы не знать, что в ее судьбе тоже замешана магия.
— Отец! — опять взял слово принц Артур. — Если Гвен действительно сестра сэра Элиана, мы должны сделать все возможное, чтобы вернуть ее истинный облик. Мы все знаем, как она добра и трудолюбива, и заслуживает счастья, как никто другой.
Артур предпочел умолчать, что в этот момент он почему-то представил Мерлина.
Утер снисходительно похлопал сына по руке, прервав этот пылкий монолог, и обратился к Элиану:
— Мы вам верим, сэр, не сомневайтесь, но не стоит торопиться. Устранение последствий заклинания, особенно такого мощного, дело кропотливое и сложное, спросите хотя бы Гаюса. Не всегда оно приносит быстрый результат, — Утер непроизвольно огладил ладонью свои волосы, вспомнив неприятное чувство, когда он лишился своей, может быть, не самой прекрасной, но родной шевелюры. — Надо набраться терпения и все тщательно подготовить. А пока будьте нашим гостем.
Сэр Элиан опять опустился на одно колено, прижимая в знак признательности руку к груди, там, где все быстрее билось сердце.
— Вы так добры, сир, — срывающимся от волнения голосом прошептал он. — Я от всей души благодарю вас и принимаю это великодушное предложение.
На этом аудиенция закончилась, и Элиан получил приглашение на обед в узком кругу приближенных. За столом собрались уже знакомые лица, а прислуживал вездесущий Мерлин — подливал вино, разносил блюда, не стесняясь таскать самые лакомые куски с тарелки Артура под снисходительными взглядами присутствующих. Королевская трапеза напоминала мирную семейную картину, очень удивившую Элиана, наслышанного о суровых нравах камелотского двора.
За обедом разговор вертелся вокруг того, как помочь Элиану, предпринявшему долгое путешествие во имя спасения вновь обретенной сестры, и кто сможет совершить беспримерное деяние: вырвать Гвен из лап магии.
— Нам надо найти настоящего рыцаря, который согласится… — Утер замолчал, чтобы не показаться грубым, отзываясь о Гвен нелицеприятно. Одно дело — служанка, совсем другое — благородная леди, попавшая в неприятную историю. — …который возьмет на себя это задание.
При упоминании настоящего рыцаря принц Артур негромко хмыкнул, словно подтверждая, что за выбором героя дело не станет, чем заработал одобрительный взгляд Мерлина.
— Может быть, сначала поговорить с Гвен? — вмешался благоразумный Гаюс. — Надо бы убедиться, что она действительно ваша сестра, сэр Элиан. Каким-то другим способом, не прибегая к магическому воздействию. Прощупать почву, так сказать.
Все посмотрели на Гаюса с интересом, требуя объяснений.
— Мы снимем заклятие, и что дальше? Гвен живет здесь почти всю жизнь, Камелот — ее дом, и ей может не понравиться резкая перемена в ее положении.
— Она не захочет стать леди и занять подобающее ей место? — искренне удивился Элиан. Он знал, что бывают женщины, чья скромность и бескорыстие превосходят все мыслимые пределы, но не предполагал в сестре таких достоинств.
— Гвен всегда говорила, что довольна своим положением, — нахально вклинился Мерлин. — Если вы расскажете ей об этом удивительном случае, она поймет. Гвен очень понимающая.
— Да-да, заручимся согласием Гвен, а потом организуем все остальное, — потер руки Утер. — И вы сможете лично представить ее ко двору, сэр Элиан.
— Если я что-то понимаю в таких вещах, Гвен не должна ни о чем догадаться заранее, иначе поцелуй не сработает, — задумчиво заметил Гаюс. — Мы навредим, вместо того, чтобы помочь. Ввпрочем, я не настаиваю, — и он снисходительно улыбнулся, словно снимая с себя всякую ответственность.
— Пригласим ее завтра, — согласился Утер, в магических делах доверявший дальновидности придворного лекаря гораздо больше, чем собственному богатому опыту. — А пока подумаем, кто исполнит роль настоящего рыцаря. Артур? Я могу на тебя надеяться?
— Да, отец, я постараюсь, — довольно кисло отозвался принц и до окончания обеда не проронил ни слова, после чего вместе с Мерлином покинул обеденный зал.
****
Последовав за ними, мы услышали бы не предназначенное для посторонних ушей бурчание Артура, совершенно не похожее на его обычную манеру разговаривать — спокойную, самоуверенную, иногда снисходительно-насмешливую. А все потому, что только перед Мерлином Артур не боялся открывать самые потаенные уголки своей души, в том числе — что бывало не так уж редко — изливать жалобы на большие и маленькие неприятности.
Такова жизнь любого принца: для непосвященных она может показаться прекрасной и беззаботной, но в действительности это не так. Венценосной особе все время что-то мешает наслаждаться доставшимися ему по праву рождения благами. Долг, ответственность, бремя власти — это не пустые слова, и Артур с детства усвоил правила, которым должен следовать будущий правитель. Раньше думай о королевстве, пусть и в лице одного-единственного подданного, а потом о себе.
По дороге в свои покои, где можно было скрыться от любопытных глаз, Артур сдерживал раздражение, а там уже дал себе волю.
— Почему отец думает, что я лично буду расколдовывать Гвен? В Камелоте полно рыцарей. Как представлю, что мне придется… — Артур передернул плечами. — Брр…
— Тебе всего лишь надо ее поцеловать. Для Гвен это единственный шанс начать новую жизнь, — Мерлин умоляюще сложил руки и захлопал ресницами. — Ну, Артур!
Умолять Мерлин умел в высшей степени бесподобно и бессовестно пользовался этим умением. Не так часто, если подумать, и почти всегда ради других, но когда он смотрел своим умильным кошачьим взглядом, Артур не мог отказать. Неуместная мысль, что лучше бы на месте заколдованной «принцессы» оказался Мерлин, поцеловать его было бы в разы приятнее, заставила Артура недовольно зыркнуть на слугу. Что, если за всем этим помешательством стоят его штучки, те самые, о которых было опасно не только говорить, но и думать. Раньше такое желание Артура не посещало, с чего бы вдруг сейчас он не может выбросить из головы воспоминание о губах Мерлина?
— Ладно, я ее поцелую, — милостиво согласился он.
В конце концов, Гвен была милой любезной девушкой, она предоставила Артуру свой домик, когда он инкогнито участвовал в турнире, уступила единственную кровать и даже научила правильно разделывать курицу. Она заслужила поцелуй и право на счастье, которым была так долго обделена.
— По-настоящему, — предупредил Мерлин, прочитав по лицу Артура все его эмоции. — И не вздумай отлынивать, понял?
— Что ты имеешь в виду? — хитро прищурился Артур.
Как будто Мерлин мог разбираться в настоящих поцелуях! Он и девушки-то никогда не имел.
— Сам знаешь. Ты должен поцеловать ее так, как мужчина целует желанную женщину. С языком и все такое.
Мерлин слегка покраснел, не зная, как выразить в словах те яркие картинки, которые подкидывало ему воображение. Артур, наоборот, всегда умел пользоваться удачным моментом и не собирался упускать эту возможность. Он наклонился и прижался к губам Мерлина, робко приоткрывшимся в ответ на первое же осторожное прикосновение.
— Так? — севшим голосом спросил Артур, все еще ощущая влажное тепло языка и непривычный вкус чужих губ.
— Примерно, — еле слышно выдохнул Мерлин и спешно покинул покои принца, хотя у него совершенно точно не было никаких важных дел.
Артур не стал его останавливать. Ни к чему торопить события: у них будет время во всем разобраться, и тогда одними поцелуями они не ограничатся.
Наутро Гвен срочно вызвали в замок, оторвав от работы, но не объяснив в чем дело. Вызов к самому королю был исключительным случаем, и на некрасивом лице Гвен читались обуревающие ее эмоции: любопытство сменялось беспокойством, а за смущением просматривалась тревога.
Гвен не могла сдержать смятения. Неужели она в чем-то провинилась? Ведь никогда еще она не удостаивалась внимания такого количества высокородных особ. Оказаться в центре внимания короля и окружающих его знатных рыцарей для скромной швеи было непривычно, и она не смела поднять глаз на собравшееся в тронном зале блестящее общество.
Мерлин посылал подруге ободряющие взгляды, но это мало помогало. Гвен украдкой наблюдала за сидящим на троне королем Утером, ожидая, что он скажет. Чтобы вернуть себе самообладание, Гвен сжала в ладони висящий на груди скромный кулон — эта вещь осталась у нее как память о родном доме и всегда помогала справиться с волнением. Гвен иногда думала, что кулон обладает магической силой, но никому в этом не признавалась. Стоящий рядом с принцем Артуром незнакомый рыцарь в голубом плаще заметил ее жест и впился взглядом в скромное украшение, чем смутил Гвен еще больше.
— Рад тебя видеть, Гвен. Подойди ближе, у нас к тебе важное дело, — негромко произнес Утер, и Гвен склонилась в глубоком поклоне, замечая устремленный на нее взгляд молодого рыцаря. — Мы предполагаем, что вот этот юноша, сэр Элиан из Лионесса, знал твоих родителей. Он хотел бы задать тебе несколько вопросов.
В первые несколько мгновений — два-три быстрых ударов сердца — Гвен не поняла, что ей говорят, но потом ее глаза расширились.
— Милорд? Это правда? — почти испуганно воскликнула она.
С самого детства Гвен знала, что она не родная в собственной семье, и мечтала хотя бы одним глазком увидеть своих настоящих родителей. Когда ее продали торговцам, доставляющим товары в Камелот, эта мечта практически угасла, и теперь робкая надежда опять затеплилась в сердце.
— Вы знаете моих родителей, сэр? Расскажите, умоляю.
Сэр Элиан сбежал по ступенькам вниз и остановился возле Гвен. Он сразу заметил кулон на шее девушки и с радостью уверился, что она действительно его сестра. Точно такое же украшение висело у него под одеждой: семейная реликвия, которой отец одарил как сына, так и дочь. В камне, простом с виду, была заключена капля крови новорожденного ребенка, что делало этот кулон особенным.
Но сэр Элиан чувствовал на своих плечах тяжкую ношу, ведь он не мог рассказать Гвен всей правды, пока они не освободили ее от злого чародейства.
— Не хочу вас обнадеживать, милая девушка, и поэтому я хотел бы узнать, что вы помните из дней своего детства.
— Расскажи ему Гвен, — принц Артур покинул свое место возле отца и поддержал эту просьбу. — Не волнуйся, сэр Элиан желает тебе добра.
Никогда еще наследник престола не был так приветлив, и Гвен это насторожило, но не успела она обдумать странное поведение принца, как Артур приобнял ее за плечи и крепко поцеловал. Так крепко, что на минуту Гвен забыла, как дышать. По всем признакам этот поцелуй входил в число «почти-идеального-лобзания-прекрасной-дамы», пусть Гвен и не совсем походила на упомянутую прекрасную даму. «Мерлин может быть доволен», — пронеслась у Артура мысль.
Зная упорство и дотошность, с которыми принц выполнял любое возложенное на него задание, следовало ожидать немедленного чудесного преображения дурнушки Гвен. Но…
Ничего не произошло. Ни-че-го. Абсолютно.
В наступившей тишине Гвен обвела взглядом всех присутствующих и испуганно отступила назад, подальше от Артура и Элиана.
— Что происходит, сир? Зачем вы меня позвали?
В глазах Гвен блестели слезы, голос дрожал; не ожидая ответа, она выбежала из зала и только за дверью дала волю рыданиям. Растерянная, подавленная, униженная этой глупой выходкой и ужасно-ужасно несчастная. Мерлин с осуждением посмотрел на Артура и поспешил за ней.
— Как же так? Ну почему? У нее наш фамильный амулет, я уверен, что это моя сестра, — совершенно убитый случившимся, первым прервал молчание сэр Элиан.
Видя такое отчаяние, король Утер принялся его утешать, и Артур счел за лучшее отправиться за Мерлином. Пора было что-то решать с этим заклинанием, пока нормальная жизнь замка — со сменой патрулей, тренировками рыцарей, ежевечерними обходами — не превратилась в сущий кошмар.
Магия в Камелоте была запрещена, и Артур первый задержал бы любого подозрительного человека, заподозренного в колдовстве, отвел бы его в темницу и допросил с пристрастием. Но что делать, если иногда приходилось считаться с существованием магии и даже терпеть ее присутствие рядом? Правильно, найти наиболее эффективный способ удалить ее как можно дальше, раз уж уничтожить не получалось.
Артур поспешил туда, где можно было свободно рассуждать о магии и магических явлениях, не опасаясь чужих ушей: в покои Гаюса, в которых находилась и каморка Мерлина. Лекарь знал больше всех о магии и боролся с этим злом своим особым способом — распознавал ее проявления и помогал их устранять. В этом вопросе ему доверял даже король Утер, нетерпимый к малейшему нарушению противомагических законов в Камелоте.
Артур надеялся узнать, как можно помочь Гвен, и собирался приложить все силы для этого, потому что после первого неудачного опыта Мерлин смотрел на него как на оболтуса-новобранца.
Мерлин с Гаюсом сидели за столом и листали толстую книгу.
— Что-то нашли? — без обиняков спросил Артур.
— Пока нет, — Гаюс оторвался от изучения очередной страницы и покачал головой.
— Мы думаем, Элиан чего-то недопонял в пророчестве колдуньи, — не утерпел, чтобы не поделиться, Мерлин. — У тебя все равно ничего бы не вышло, несмотря на все твои невероятные усилия.
— Не понимаю, чем ты недоволен? — снисходительно заметил Артур. — Ты сам просил поцеловать ее по-настоящему.
— О, да! — с невыразимым сарказмом отозвался Мерлин. — А ты и рад стараться.
— Посмотри сюда, Мерлин, — прервал их перепалку Гаюс. — И вы, милорд.
Гаюс развернул к ним книгу и показал довольно умело нарисованную на пожелтевшем листе парочку, слившуюся в страстном объятии.
— Я думаю, мы все ошиблись в том, кого считать настоящим рыцарем, — проворчал Гаюс, явно недовольный собой. Как мог известный знаток колдовства совершить такую глупую ошибку!
— Почему это? — немедленно взвился Мерлин. — В Камелоте нет рыцаря лучше Артура. Кто еще мог бы выполнить это задание? Артур всегда помогает слабым и обездоленным. Он благородный, отважный, он…
— Не в том смысле, — отмахнулся Гаюс. — Никто не оспаривает ваших несомненных достоинств, — он повернулся к Артуру, с удовольствием слушавшему пылкую речь Мерлина. — В заклинании, скорее всего, имеется в виду ее настоящий рыцарь, истинная пара Гвен. Это может быть любой человек, даже крестьянин.
— Разве такие заклинания бывают? — удивился Мерлин.
— Бывают. Ее могли заколдовать ши, а они, как известно, очень злопамятны. Ши могли сделать ключом к заклинанию любую мелочь. Возможно, отец Элиана вызвал чем-то их недовольство, вот они и отыгрались на Гвен.
Только сейчас до них стала доходить жестокая правда: ведь если Гаюс прав, а на памяти Артура, он практически никогда не ошибался, шансы на освобождение Гвен таяли на глазах. Где искать ее истинную пару? Как убедиться, что какой-то совершенно незнакомый человек создан для нее и только для нее?
Артур, конечно, почувствовал облегчение, узнав, что ему больше не придется целовать Гвен, но и посочувствовал ни в чем не повинной девушке, которой придется нести эту ношу. Что, если ей всю жизнь придется ждать освобождения от заклятия и так и не дождаться?
— И что нам делать? — решительно поинтересовался Артур. — Не устраивать же проверку всех живущих в Камелоте мужчин.
— Надо рассказать об этом Элиану. И, пожалуй, Гвен, — предложил Мерлин, и в кои то веки Артур без возражений согласился с ним.
Нельзя заставлять Гвен страдать еще и от незнания. Она заслужила правду, как заслужила счастье, которое они пока не могут ей дать. Но, может быть, у них все получится?
— Я поговорю с Элианом? — предложил он.
Никто не возражал, а Мерлин подарил ему такой нежный взгляд, какого никогда раньше Артур у него не видел. Захотелось прижать его к себе и оставить на губах такой же глубокий поцелуй, какой по недоразумению достался Гвен. Усилием воли Артур сдержал этот порыв, потому что чувствовал ответственность за все, что происходило в Камелоте, и не привык смешивать долг и личные отношения. Сначала разговор с Элианом, потом Мерлин.
****
Артур умел убеждать людей, и Элиан отправился к Гвен, чтобы извиниться и, если получится, поговорить с ней по душам. Он сделал бы это без всяких просьб со стороны Артура, по собственной инициативе — из душевного сострадания, из чувства восхищения тем, как стойко девушка принимала свою нелегкую судьбу. Сэр Элиан приготовил целую речь в свое оправдание, но она не понадобилась. Гвен поверила ему сразу, приняла его извинения, и позволила обнять себя уже как почти полноправного члена семьи.
— Сестра! Как бы я хотел прямо сейчас отвезти тебя к нашему отцу, — воскликнул Элиан.
— Вам не нужна такая родственница, благородный лорд, — улыбнулась Гвен. — Во мне всегда видели только уродину, замарашку, обделенную судьбой дурнушку, а вы так добры ко мне. Этого достаточно.
— Я вижу хорошую девушку, которая отдает частичку своего сердца каждому, кто в этом нуждается. И не только я. Артур отзывается о тебе с искренним уважением. Я верю ему. Ради тебя он готов сразиться даже с могущественным чародейством.
— Артур всегда готов к подвигам, это знают все в Камелоте. Для него нет большего удовольствия, чем спасти кого-нибудь, помочь слабым и беспомощным или убить чудовище. Я благодарна, что он согласился помочь и мне, — Гвен отвела глаза и задумчиво прикусила губу. — Наверняка, он сделал это по просьбе Мерлина. Мерлину он не может ни в чем отказать.
— Слуга имеет на него такое влияние? Между ними что-то есть? — напрямую спросил Элиан.
Он слышал истории о воинах-побратимах, знал о друзьях по оружию, но чтобы такая тесная связь сложилась между наследником престола и простым слугой? В этом было что-то удивительное.
— Ради Мерлина Артур готов на все, даже если не признается в этом. Ничего такого, не подумайте, милорд, — Гвен замахала руками. — Они друзья и…
В этот момент над Камелотом разнесся звон сторожевого колокола и одновременно на улице послышались полные ужаса крики. Домик Гвен в Нижнем городе располагался среди таких же скромных жилищ не слишком зажиточных горожан, и почти все они высыпали на улицу; некоторые звали отсутствующих родных; другие метались, пытаясь рассмотреть в узких просветах между домами, что же происходит.
В небе над Камелотом кружило неведомое существо: зверь не зверь, птица не птица, оно было до того чудовищным, что в его реальность верилось с трудом. Огромные крылья еле удерживали массивное тело в воздухе, острый клюв и растопыренные лапы с кривыми когтями нацелились вниз, на очередную жертву. Тварь, похожая на грубо скрещенных между собой льва и орла, внезапно спикировала к земле, а когда вновь поднялась в небо, в ее когтях корчилось тело какого-то бедолаги.
— Ох! — со страхом вскрикнула Гвен и потащила Элиана за собой, к замку. За его толстыми стенами можно было укрыться от налетевшей неизвестно откуда напасти.
Элиан не был готов к такому повороту событий. До сих пор Камелот выглядел мирным, безопасным городом, ведь на страже стояли рыцари во главе с принцем Артуром. Желание присоединиться к отважным защитникам Камелота, встать рядом с ними плечом к плечу, показать, что рыцари Лионесса тоже чего-то стоят, возникло у Элиана внезапно. Он почти забыл, что приехал сюда не сражаться, а найти сестру, и совсем недавно подумывал вернуться домой.
— Надо найти Артура, — заторопился Элиан и в сопровождении Гвен скоро вышел к площади, где уже собрался отряд под водительством принца.
Удивительно, но здесь же болтался Мерлин, придерживая в поводьях лошадей.
— Что это было? — стараясь не обращать внимания на подозрительно дрожащие колени, спросил Элиан. — Тварь утащила человека, я прав?
— И не одного. Из ближайших деревень пришли известия, что там тоже были нападения. Мы пока не знаем, что это за зверь, но я послал разведчиков, и когда они вернутся, мы отправимся за ним. Извини, я занят.
Артур был собран, и только жесткий взгляд и решительное выражение лица выдавало, как сильно он обеспокоен. Принц принялся раздавать приказания, расставлять своих людей так, чтобы не упустить момент, если тварь вернется.
— Я могу присоединиться? — шагнул вперед Элиан. — Я могу быть полезен.
Артур кивнул, не тратя лишних слов, весь как острозаточенный клинок, готовый разить врагов без пощады. Он был благодарен за помощь, предложенную от всего сердца.
— Мерлин, приведи лошадь сэра Элиана, мы скоро выезжаем, — распорядился он, и слуга бросился к конюшням.
Возвращение разведчиков не прибавило ясности. Они лишь смогли указать, куда улетела тварь, но Артур дал приказ выступать, личным примером вдохновляя своих бойцов. Сэр Элиан поневоле восхитился целеустремленностью, с какой они понеслись вперед — десяток мужчин, возбужденных престоящей схваткой, устремился к желанной цели, и у всех, даже у Мерлина, болтавшегося в седле как тряпичная кукла, горели глаза.
Они проехали довольно долгое расстояние, пересекли едва зазеленевший луг, въехали в лес и углубились в чащу, ориентируясь на недалекие горы: именно туда скрылось чудовище. Внезапно движение замедлилось, и стройный отряд рассыпался в стороны. Тварь вылетела им навстречу из ниоткуда, тяжело опустилась на землю и взрыла когтями дерн, готовясь к броску.
— Назад! — крикнул Артур, совершая обманный маневр, чтобы не оказаться к чудовищу спиной, и удобнее перехватывая меч.
Первый же выпад оказался пустой тратой сил. Меч не мог пробить жесткую шкуру зверя, отскакивал, словно напоровшись на непроходимое препятствие. Тварь вертела головой, пытаясь достать нападавших — несколько человек поплатились жизнью, подойдя к ней слишком близко, а одному рыцарю она перекусила шею сквозь железную кольчугу — и злилась все сильнее. Она нападала и отступала, но не уходила далеко от того места, где ее встретили.
— Уходите! Приведите подкрепление! — приказал Артур, и вновь бросился вперед, чтобы подобраться к зверю с подветренной стороны.
Его люди послушались, и только Мерлин остался поблизости. Он что-то кричал, пытаясь предупредить принца, но тот не слушал. Элиан в ужасе увидел, как ударом лапы Артура отбрасывает в сторону, и чудовище припадает на землю, чтобы прыгнуть на беззащитную жертву. В этот момент из-за деревьев показался незнакомый всадник и, не раздумывая ни минуты, бросился наперерез чудовищу.
Все случилось так быстро, что слилось в одну размытую картинку. Незнакомец подхватил валявшееся здесь же копье и решительно пустил лошадь в галоп, нацеливаясь, чтобы метнуть его прямо в пасть зверю. Он крепко держал древко и хладнокровно мчался прямо навстречу твари. Когда до нее можно было достать рукой, острие копья вспыхнуло ярким светом, ослепив Элиана, а когда зрение вернулось к нему, мертвая туша неподвижно лежала на земле. Незнакомцу удалось сделать то, что не сделал целый отряд вооруженных рыцарей.
Мерлин тут же склонился над Артуром, стягивая шлем и с беспокойством заглядывая в глаза. Жив? Не ранен?
— Кто ты? Как тебя зовут? — спросил Артур, с трудом поднимаясь на ноги и опираясь на плечо верного Мерлина.
— Ланселот.
— То, что ты сделал, Ланселот, беспримерно. Ты спас наши жизни и избавил Камелот от чудовищной опасности, — Артур протянул ему руку с уважением, какое один воин может оказать другому, более удачливому. — Ты отважен и решителен, и я был бы рад видеть тебя среди своих рыцарей. Я принц Артур.
Ланселот расправил плечи, гордый тем, что заслужил похвалу лучшего рыцаря Камелота, а потом опустился на одно колено.
— Мой меч в вашем распоряжении, сир, — произнес он просто. — Но, боюсь, мне не стать рыцарем. Я не из благородных. А быть простым солдатом не по мне. Но я благодарен за добрые слова. Увидеть Камелот — моя давняя мечта.
Ланселот присоединился к ним, и на обратном пути они узнали о нем достаточно, чтобы увериться в его скромности и честности. Ланселот рано потерял отца, долго скитался, зарабатывая на жизнь сражениями, и военным опытом мог бы сравниться с любым рыцарем Камелота.
— Не хочу вас обманывать, сир, я бы отдал многое, чтобы вступить в ряды лучших воинов королевства, — признался Ланселот. — Но в нашем роду нет и никогда не было знати. Я не подхожу вам.
— Я поговорю с отцом, — пообещал Артур. — Он должен тебя достойно наградить. А потом решишь, как быть дальше.
****
Притихший Камелот встретил их настороженно. Улицы заметно опустели, веселый гомон стих, потому что весть об уничтожении опасной твари еще не достигла города. Артур и его спутники сразу же прошли в зал советов, где их ждал король Утер. Рядом с ним находился хмурый Гаюс, а возле дверей мялись стражники.
— Отец! Вот Ланселот, он убил тварь, которая нападала на Камелот. Он проявил себя отважным и умелым воином. Он заслужил награду, — доложил Артур.
Утер встал со своего места и обошел Ланселота вокруг, как неведомую диковинку.
— Как ты это сделал, Ланселот? — задал вопрос Утер, и его тон не предвещал ничего хорошего.
— Я могу объяснить, — начал Артур.
— Не надо, пусть сам. Как такой простой парень, как ты, смог убить магическое создание, а, Ланселот?
— Я не… я не знал, что эта тварь магическая.
— Отец, здесь какая-то ошибка, — опять вмешался Артур.
То, с каким пылом он защищал Ланселота, сделало бы честь любому. Элиан впервые понял, почему Артура считают не только лучшим, но и самым справедливым рыцарем.
— Гаюс, — Утер повернулся к лекарю.
— Это был грифон, — нехотя признался тот. — Ошибки быть не может, сир.
— Так что скажешь, Ланселот?
Молодой человек опустил голову в знак, что ему нечего сказать в свое оправдание. Быстрый взгляд в сторону Мерлина, стоявшего у самой стены и почти сливающегося с ней, заметил только сэр Элиан.
— Стража, в темницу его! До выяснения, — негромко приказал Утер.
Сэр Элиан вапервые увидел, как работают законы против магии, о которых предупреждал его отец. Элиану повезло, что по какой-то странной случайности, возможно, из личной симпатии, Утер не приказал арестовать его самого и бедняжку Гвен.
Но тут бледный и решительный Мерлин отлепился от стены, вскидывая руку.
— Нет, не трогайте его. Ланселот не виноват. Это все я. Я сотворил заклинание, которое помогло убить грифона. Гаюс, скажи!
— Мерлин, — прошипел Артур. — Что ты творишь?
— Не хочу, чтобы из-за меня пострадал невиновный, — отчаянно выдохнул Мерлин. — Хватит уже. Я сделал то, что сделал. Ланселот только воспользовавлся моей помощью.
— Это правда? — Утер повернулся к Гаюсу.
Тот пожал плечами. Иногда молчание бывает красноречивее, чем любое признание, и Утер заскрипел зубами от разочарования. Такого он точно не ожидал. В сопредельных королевствах давно уже не скрывали снисходительного потакания магии, но Утер не собирался сдаваться. Он видел в магии абсолютное зло, и оно поселилось — где? У него под носом.
— Что же, раз так…
— Ты его не тронешь!
В голосе Артура зазвенел металл. Разговор приобрел опасный поворот, потому что за свою жизнь принц буквально несколько раз позволял себе открыто выказать неповиновение. Впервые он сделал это, когда отправился за цветком смерти. И вот сейчас он опять, не раздумывая, встал на защиту слуги.
— Мерлин столько раз меня спасал, что давно доказал свою верность. Без него я бы умер не единожды, ты сам знаешь. И я не позволю бросить на костер человека, которому обязан жинью.
— Артур… — взволнованно прошептал Мерлин.
— Молчи, идиот.
Утер ненавидел отказываться от собственных клятв, а он клялся до самой смерти бороться с магией во всех ее проявлениях. Он так и делал, но иногда здравый смысл подсказывал, что победить врага можно и другим способом: сделать его своим союзником. Что, если у Артура это получится?
— Забирай его и разберись сам, — Утер махнул рукой, отпуская Артура. На Мерлина король старался не смотреть, словно присутствие мерзкого колдуна оскорбляло его взор. — А ты, отважный Ланселот, готовься к празднику. Вечером состоится пир, ты заслужил почести в свой адрес. Камелот должен знать своих героев.
****
Чествование «победителя чудовища», как стали называть Ланселота с легкой руки Утера, началось на следующий день и продлилось до поздней ночи. Это был один из тех праздников, на который мог явиться любой житель Камелота — при условии, что он пришел с открытой душой. Кто-то приносил небольшие подарки, кто-то ограничивался восхвалениями или добрыми словами в адрес героя, немало смущая непривычного к комплиментам Ланселота.
Женщины дарили ему украшения, целовали в щеку и строили глазки, мужчины жали руку и расхваливали его воинскую доблесть. Артур, которому за свою жизнь приходилось не раз бывать в роли «героя вечера», как мог, поддерживал нового приятеля и знакомил его со своими рыцарями, зная, что воинская дружба скорее удержит Ланселота в Камелоте, чем любые восхваления в его адрес.
Сэр Элиан был одним из тех, кто своими глазами видел подвиг Ланселота, и мог из первых уст поведать о нем придворным дамам и сопровождавшим их мужчинам. Надо сказать, делал он это виртуозно. Не будь сэр Элиан прекрасным рыцарем, он мог бы завоевать известность как прекрасный бард. Правда, в его искреннем восхищении поступком Ланселота был скрыт далеко идущий умысел: если молодой человек не задержится в Камелоте, его стоит пригласить в Лионесс. Им нужны отважные рыцари, независимо от того, есть у них знатные родичи или нет.
Сэр Элиан настоял, чтобы Гвен тоже позвали на этот праздник. Девушка чувствовала себе здесь не в своей тарелке, ведь из всех присутствующих она близко знала только нескольких человек — Мерлина, весь пир простоявшего за стулом принца Артура, подальше от глаз короля, сэра Элиана и новоиспеченного победителя — Ланселота.
Это она помогала ему подобрать тот новый красивый плащ, в котором он смотрелся бесподобно. Плащ облегал широкие плечи героя и стекал по статной фигуре вниз. Гвен, одна из лучших швей Камелота, предложила нашить на простую ткань красивый позумент, и Ланселот преобразился. На него заглядывались самые красивые придворные дамы, что ему какая-то швея. Гвен с грустью смотрела на принимавшего поздравления молодого человека и украдкой вздыхала.
Наконец, настал самый торжественный момент — после краткой речи короля Утера слово дали Ланселоту. Он вздохнул, выходя в центр зала как на бой.
— Ваше Величество король Утер! Принц Артур! Прекрасные дамы и благородные лорды! Друзья!
Ланселот выдохнул, потому что никто не засмеялся, не зашумел, когда он произносил положенные по этикету слова, и продолжил:
— Всю свою жизнь я сражаюсь с мечом в руках. Я прошел много дорог, видел много мест, встречал много разных людей. Я мечтал когда-нибудь попасть в Камелот, потому что много слышал о нем, но никогда не видел. И вот я здесь. Мне кажется, я сплю и вижу прекрасный сон.
В зале засмеялись, потому что на многих пребывание в Камелоте производило такое же впечатление.
— Я благодарен, сир, что Вы оценили мой скромный поступок. Я счастлив сразиться рядом с принцем Артуром и не ударить в грязь лицом. Мне хочется и дальше служить Камелоту изо всех своих слабых сил. — Ланселот обвел взглядом зал. — Я хочу поблагодарить всех, кто сказал мне хорошие слова. Но особенно я хочу поблагодарить одного человека, за доброту и внимание, за золотое сердце и волшебные руки.
Ланселот прошел к рядам слуг, среди которых безуспешно пыталась затеряться Гвен и взял ее за руку. Все взгляды устремились на них, потому что более странной пары здесь еще не видели. Ланселот оставил вежливый поцелуй на щеке девушки, а потом, повинуясь какому-то внутреннему порыву, легко прикоснулся к ее губам.
Никто не ждал подвоха от этого невинного проявления благодарности. Но случилось неожиданное. Казалось, всё замерло на несколько мгновений. Время остановилось, и если бы кто-то посторонний заглянул в этот момент на королевский пир, он бы поразился абсолютной тишине и неподвижности, царившей в зале.
Но потом пирующие пришли в движение, раздались шепотки, удивленные возгласы, а наиболее впечатлительные дамы не сдержали вскрика. Чары, так долго державшие взаперти не принадлежащее им сокровище, утратили свою власть над ним. Вместо дурнушки Гвен перед присутствующими предстала прекрасная белокурая девушка — смущенная всеобщим вниманием, все в той же опрятной, бедной одежде, без украшений, которыми знатные дамы часто заменяют привлекательность, лишь со скромной лентой в волосах.
Но даже если бы на ней было рубище нищенки, Гвен ничуть не потеряла бы в глазах окружающих. Ее сияющая красота: молочной белизны кожа, алые губы, золото волос, темные ресницы, обрамляющие выразительные карие глаза — превосходила все украшения. А когда рядом с ней появился сэр Элиан, чтобы обнять и с восторгом поцеловать в лоб, стало заметно, как похожи брат и сестра — дети одних родителей, они внешностью и характером пошли друг в друга.
Ланселот, который был виновником этого преображения, ошарашенно смотрел на Гвен, боясь прикоснуться к такому чуду, которое сам же и создал. Гвен первая обратилась к нему:
— Благодарю вас, отважный воин, от всей души благодарю, и надеюсь, что вы и дальше согласитесь остаться моим другом. Да, сэр… брат?
Сэр Элиан, гордый не столько собой, сколько своей прекрасной сестрой, взял ее за руку и подвел к королевскому столу, чтобы представить самым высокородным и уважаемым лицам.
— Ну и ну! — воскликнул Артур и поискал глазами Мерлина. — Какая, оказывается, красотка наша Гвен. Знал бы, постарался бы получше.
— Тебе бы только бегать за каждой юбкой, — язвительно заметил Мерлин, подливая вина в кубок принца.
— Ревнуешь? Или завидуешь?
— Меня сколько не целуй, я не изменюсь, — фыркнул Мерлин и зажал рот рукой, покосившись на короля.
Утер был занят беседой с прекрасной леди, украсившей двор Камелота своим присутствием, и ее братом, и не обратил внимания на проштрафившегося слугу сына.
— Если хочешь, я поцелую, — в хмельной голове Артура мысли слегка путались, но одна была совершенно ясной: «Все должны знать, что Мерлин принадлежит только мне!»
— Что? Зачем? — испуганно забормотал Мерлин, но румянец выдал его с головой.
Поцелуи, а, может быть, и что-то большее было их обоюдным желанием, взаимным и полностью осознанным.
— Гаюс убедил моего отца, что если я тебя поцелую при всех, ты навсегда превратишься в доброго волшебника.
Артур хихикнул. Гаюс в очередной раз сумел преподнести королю совершеннейшую нелепицу в обертке из научных теорий. Мерлин стукнул принца по плечу.
— Эй, я не собираюсь быть всеобщим посмешищем.
Они дождались, когда пир плавно подошел к концу, и гости стали покидать гостеприимный замок. Прощаясь с отцом, Артур притянул к себе Мерлина и демонстративно запечатлел жаркий поцелуй на его губах.
— А ты уверен, что средство сработает с одного раза? — невинно поинтересовался Мерлин уже в коридоре.
— Ты прав, — самоуверенно кивнул Артур. — Мы должны постараться как следует. Пойдем в мои покои, нельзя откладывать такое важное дело на потом.
И они ушли, взявшись за руки.
Конец.