Автор: Anastasia_Drug
Бета: *Manwe*
Пейринг/Персонажи: Артур Пендрагон/Мерлин
Рейтинг: NC-17
Жанр: драма, ангст, романс
Размер: около 26,5 тысяч слов
Краткое содержание: что было бы, если бы Артур узнал о магии Мерлина чуть раньше? А была бы легенда. Канон-АУ, пост-третий сезон. После предательства Морганы Артур пытается восстановить королевство из руин, в то время как Мерлин не может найти для себя место в изменившемся Камелоте — Камелоте, где наконец-то разрешена магия.
Примечание/Предупреждения: авторское видение персонажей (читай: частичный ООС), люди ведут себя как люди. Все ошибки принадлежат автору. Учитываются события первых трех сезонов. Размещение на других ресурсах уточнять у автора.
От автора: огромная благодарность *Manwe* за вычитку! А еще спасибо оргам за фест и фандому — за то, что он есть. Ребята, вы такие классные!
Пролог
Предательство Морганы не прошло бесследно для Камелота. После похорон погибших и лечения выживших останки бессмертной армии — армии живых мертвецов — пришлось вывозить из недр замка на телегах, доверху заполненными истлевшими костями. У постамента, на котором стояла Чаша Жизни, валялось забытое знамя королевства Ценреда. Артур поднял его мечом и откинул в сторону — без отвращения, как-то равнодушно. Историю писали победители.
На следующий же день после сражения Артур отменил запрет на использование магии. Пришедшие в ужас от такого нахальства лорды, что заседали в палате совета, сначала воспротивились решению молодого регента, но вскоре отступили. Именно с помощью волшебства Мерлин при толпе народа смог противостоять Моргаузе, и Артур и мысли не допускал, чтобы замять подобное — это было бесчестно и глупо.
Большой зал превратился в руины. Ступали там осторожно, блуждая между обломков стен и потолка и осколками витражных окон. Разбирать завалы отправили рыцарей — тех, кто выжил и имел хоть какие-то силы. Люд из Нижнего города с трудом восстанавливал свои обрушившиеся бедные домишки. Центр города походил на поле боя. Даже после нападения Великого Дракона Камелот не видал такого упадка.
— Ибо враг пришел изнутри, — скупо сказал Артур, оглядывая оставшееся в наследство от занемогшего отца царство. Он понимал, что тот уже не восстановится после предательства пусть и столько лет скрываемой, но нежно любимой дочери. И хотя формально королем еще считался Утер, а Артур стал лишь регентом, не было в замке человека, кто бы не знал, что то было всего-то отсрочкой перед неизбежным.
Из окон палаты совета были видны смотровые башни, чьи верхушки венчали алые с золотым флаги Камелота. Нещадно полоскавший их ветер летел дальше — в чудом уцелевшие после излишне дождливого лета поля, в деревушки, с трудом отбивавшие набеги разбойников, на такие зыбкие с приходом нового правителя границы с другими государствами. Проблемами, нуждами и неурядицами полнилась земля Камелота, не щадя ее молодого регента — почти короля. Впрочем, тот и не просил пощады.
Приходило время короля Артура. Близилась эпоха Альбиона.
Исток
Мерлин помогал разбирать завалы в Большом зале. После сражения с Моргаузой и Морганой и их бессмертной армией, когда тайна магии Мерлина выплыла наружу, Артур наотрез отказывался терпеть его подле себя, несмотря на оказанные ему им самим же почести. Не то что бы Артур сделал это по желанию — ему больше ничего не оставалось, ибо способности Мерлина оказались решающим фактором в битве за Камелот, тому же, признав магию законной, Артур лишал Морганы потенциальных союзников из магов.
Отмена запрета стала грамотным политическим шагом, но покоя в мир Мерлина так и не принесла. Получив разрешение жить свободно, он оказался лишен возможности быть с Артуром. Тот видеть его не хотел, лишил поста своего слуги, выгнал в каморку к Гаюсу, игнорировал и избегал всеми возможными способами. По утрам, глядя как патруль во главе с Артуром выходит из городских ворот, Мерлин думал, что с ума сойдет от беспокойства, но спустя пару мгновений плевал на все и мчался следом. Моргана будет мстить — он знал это. Как он мог оставить Артура одного, особенно сейчас, когда магию можно было практиковать открыто?
К обеду патруль вместе с их невидимым стражем возвращался в Камелот, потом Артур с лордами запирался в палатах совета, куда на днях Мерлин перенес Круглый стол, и не выходил до самого вечера. Прислуживали Артуру дворцовые слуги, каждый день кто—то новый, и оттого Мерлину стало чуточку легче.
— Почему бы тебе не разобраться со всем с помощью магии? — проворчал Гвейн, стряхивая со своей густой шевелюры каменную крошку.
Мерлин с удовольствием выпрямился. Они работали с утра, разбирая камни поменьше руками, складывая их вместе и вывозя на телегах, сметая стекло и вычищая пыль.
— Я разберусь магией с глыбами побольше — надо будет восстановить потолок и стены, — пожал плечами Мерлин. — К тому же здесь полным-полно мусора, который легче убрать вручную.
— Легче руками, чем колдовством? — удивился Гвейн.
Мерлин кивнул:
— Да. Здесь слишком много всего, чтобы я возился с каждым камнем по отдельности. Не расстраивайся: я зачаровал телеги и несколько метел, справимся к концу недели. Свод я поправлю, окнами займется стекольщик.
— Но разве… — Гвейн осекся и улыбнулся своей бестолковой широкой улыбкой. — Я думал можно сказать пару слов, взмахнуть рукой и настроить замков по всему Камелоту.
— Хотелось бы, — рассмеялся Мерлин, — но это не так. Я не знаю сути каждой вещи здесь, чтобы направить магию на ее создание. Есть различные заклинания для каких-то определенных предметов, но еще не существовало мага-зодчего и замкостроителя, чтобы он изобрел какие-то специальные заклятия для лестниц, оконных рам и деревянных полов.
— Приятно знать, что простой человеческий труд все еще в цене, — несчастно вздохнул Гвейн, потирая натруженную спину.
— Прости, — нисколько не расстраиваясь, улыбнулся Мерлин и снова принялся за работу.
— Ну, без тебя мы не успели бы разобраться здесь до сезона дождей, — развел руками Гвейн. — Ты не так уж и бесполезен, друг мой.
— Спасибо.
Приятно было думать, что хотя бы Гвейн все еще считал Мерлина своим другом. Гаюс все Мерлина воспитывал, Гвен побаивалась его и избегала, пытаясь примириться с предательством Морганы, Ланселот с головой ушел с рыцарские заботы, а Артур…
Мерлин взял булыжник покрупнее и зашагал быстрее, пытаясь работой изгнать все дурные мысли из головы. В прежние времена, когда один венценосный осел был особенно невыносим, Мерлин будто бы всему миру назло надраивал кольчуги в оружейной почти до зеркального блеска. Боль в усталых руках чувствовалась как благословение.
— Он все молчит? — спросил Гвейн, когда они ушли в каморку Гаюса поужинать.
— Да.
Кусок в горло так и не лез.
— Но запрет на магию снят.
— У него не было выбора, — горько улыбнулся Мерлин.
— И сейчас он глупость творит, — возразил Гвейн. — Он игнорирует колдуна, одержавшего победу над Моргаузой. Он снял запрет, но ведет себя так, будто бы ты неугоден ко двору. Все эти напыщенные лорды, с которыми он шушукается в палатах совета, только и ждут, когда вернутся старые порядки, и не только они. Народ на улицах ждет твоего костра. Принцесса вредит тебе своими девичьими истериками. Я боюсь за тебя, Мерлин.
— Он зол. Я лгал ему годами.
— У тебя не было выбора. Ты не виновен в том, что спасал свою жизнь.
— Только ли это? Я спасал не свою жизнь, а свою совесть. Я сотворил слишком много того, за что мне стыдно.
— Что именно? Держал его в безопасности?
— И это тоже. Гвейн, — попросил Мерлин, — Я был с ним рядом три года и он ничего не заподозрил. Просто подумай, насколько это оскорбительно для Артура, учитывая, что его учили управлять людьми с пеленок.
Гвейн возмущенно привстал, и сгоряча кинул ложку в чашку с кашей.
— Пока он носится со своей гордостью, как курица с яйцом, ты находишься в опасности! А если уж он так стремится стать хорошим правителем, то пусть не противоречит собственным решениям!
— Гвейн, — напомнил Мерлин, — ты поклялся ему в верности.
— Я обещал ему жизнь и умру за него при возможности, — процедил Гвейн. — Но я не обязан соглашаться со всеми его решениями. Круглый стол, за который он нас с тобой обоих усадил в том заброшенном замке, означал, что каждый, кого Артур сочтет достойным, вне зависимости от крови, имеет право на мнение. Вряд ли у принцессы есть иллюзии относительно моего с ней согласия. Артур упрям, но не глуп.
Мерлин беспомощно вздохнул. Гвейн был прав — по-своему. Только вот Мерлина его доводы не убеждали. Пусть Артур сейчас и отталкивал его, что с того? Мерлин все равно был на его стороне, а иначе — какова цена верности, что дается лишь по настроению. Что важнее, сейчас, несмотря на внешнюю холодность и надменность, Артуру было плохо, и причиной тому во многом являлся сам Мерлин.
— Артуру нравится, что ты ему перечишь, — наконец сказал он.
Гвейн насмешливо посмотрел на него, заметив, что он погрустнел, и пытаясь приободрить.
— Это еще почему? — промямлил он с полным ртом еды.
— Потому что я был его слугой три года — и ни разу с ним не согласился! — рассмеялся Мерлин.
— Думаю, твоему мнению я могу доверять, — фыркнул Гвейн, и дальше беседа их пошла легко и весело, больше не затрагивая серьезных тем.
***
В словах Гвейна была доля правды. Снятие запрета не улучшило отношение людей к магии. Даже те заколдованные телеги в результате не сократили время работы, а оставили его прежним, ибо часть занимавшихся разборами завалов людей, просто бросились прочь, завидев золотые отблески в глазах Мерлина. Пациенты боялись его, отдавая себя только в руки Гаюса. О том, что тот тоже, в общем-то, старый колдун, решено было не распространяться.
В замке Мерлину также доверяли не так много работы, пытаясь реже с ним разговаривать и отсылать куда-нибудь подальше — в одиночку почистить голубятню или выдраить полы в подземелье, где магам, как известно, самое место. В основном Мерлина подобное обращение несильно задевало: во время житья в Эалдоре он и не с таким встречался, но факт того, что вчерашние добрые знакомые и знать его сегодня не хотели, ранил.
Наутро после сражения Мерлин зашел на кухню и привычно поздоровался с Мэри — добродушной кухаркой, напоминавшей своими округлостями бочку, — но та его вежливость проигнорировала.
— Пришел кормиться с царского стола, колдун? — накинулась она на него, — Не место тут предателям и лгунам, ведьмак проклятый.
— Я не предатель, — спокойно возразил Мерлин, заново привыкая к людской злобе.
— Годами тут шлялся и врал! На вон, — она швырнула ему на поднос чашку с подгорелой картошкой, — Иди прочь!
— Спасибо, — пробормотал Мерлин.
— Ишь чего!
Уходя, он слышал переговоры на кухне:
— В глаза ему не смотри — сглазит!
— Ты бы его так не гнала — обидеться ведь мог, паскудник.
— А ты видела как он зыркал? Порчу небось наложил. Надо на порог насыпать соль.
— И ведь пришел сюда, бессовестный! А я ведь, дура, его столько лет баловала!
Раньше Мэри разрешала Мерлину временами стянуть кусок-другой пирога со сливами, которые он так любил. Мерлин удрученно вздохнул, глядя на картошку. Куда теперь до сливовых пирогов.
— Нельзя за день, неделю и даже за месяц уничтожить то, что строилось годами, Мерлин, — пожурил его Гаюс, когда Мерлин рассказал ему о произошедшем. — Народ столько лет учили магию бояться, презирать и ненавидеть, что нескоро это из их сердец вытравишь.
— Мне пока червей жарить, как когда-то? — невинно поинтересовался Мерлин, — Потому что не видать мне нормального обеда как своих ушей.
— Не был бы я так уверен на счет твоих ушей… — абсолютно бесчестно пошутил Гаюс, не показывая и тени улыбки.
Было решено, что отныне и до лучших времен Мерлину придется перебиваться стряпней старого лекаря.
В правоте Гаюса сомневаться не приходилось. Мерлин помнил, как в первый же свой день в цитадели стал свидетелем казни человека, что не сделал ничего дурного, кроме как родился колдуном. Впоследствии, став слугой Артура после спасения его жизни от кинжала убитой горем матери этого волшебника и поговорив с Киллгаррой, Мерлин смог как-то примириться с творящейся вокруг несправедливостью и бессмысленным насилием, но раз за разом наблюдая за казнями магов, бесконечно себя винил за молчание и ложь. Он надеялся на то, что в будущем все изменится, но пока уже случившееся будущее не радовало.
Но я все еще жив, успокаивал себя Мерлин, а значит, шанс-таки есть.
***
Артур принимал людей в палатах совета, пока тронный зал находился в руинах. После нападения бессмертной армии люди как никогда нуждались в сильном и добром правителе, поэтому к замку на аудиенцию к наследному принцу народ караванами потянулся в поисках утешения. А еще за помощью в честной дележке урожая, скота и удачных мест для торговли.
— Наша семья вела дела на Базарном углу годами! — возмущался один из крестьян, норовя отвесить другому оплеуху. Тот не плошал, уворачивался и приводил доводы о том, что, дескать, местечко это облюбовал еще его дед.
Артура наблюдал за каждой подобной перепалкой с вежливым интересом. Кто-то посторонний не заметил бы в нем никаких перемен, но по чуть опустившимся уголкам губ, бледности и едва проступающей бессонной синеве под глазами, которую разглядеть мог лишь знающий и близкий, Мерлин понимал, что Артуру нелегко далось внезапное правление, пусть и готовили его к нему с рождения.
Мерлин посмотрел в окно. До обеда оставалось всего около часа, но он знал, что Артур не уйдет, не приняв всех. Бесконечные очень наивные, но такие важные для крестьян споры не утихали и из-за своего однообразия сливались в голове один большой ком. Запомнились Мерлину два занимательных случая о похоронах мертвого козла и дележки крепкого быка, который при ближайшем рассмотрении оказался коровой.
Все бы и шло таким чередом, пока в конце приема из толпы не вышла девушка в черном плаще и не подняла весьма щекотливую тему.
— Приветствую вас, Артур Пендрагон, — заговорила незнакомка, — Меня зовут Бригид. Я пришла к вам из поселения друидов близ восточной границы, чтобы выразить свое почтение и благодарность за снятие запрета на использование магии. Мой народ клянется вам в верности и желает вам многих лет справедливого царствования. Мы рады, что Эмрис наконец-таки открыл вам свою личность. Теперь уже ничто не сможет помешать будущему свершиться: грядет эра Альбиона, о которой мой народ грезил веками.
В зале стало глухо, словно под водой. Кровь прилила к лицу Мерлина и сразу уже отхлынула, он почувствовал, что побледнел до снежной белизны, а магия от нервов забилась под кожей, словно живая.
Артур был не готов. Он еще ничегошеньки не знал, чтобы встречать друидов с подобными заявлениями.
Люди застыли в ожидании реакции своего правителя. Артур смерил Бригид тяжелым взглядом и все же прервал эту зловещую тишину.
— Я поступил по справедливости, — очень медленно сказал он, — поэтому слова благодарности здесь ни к чему. Я лишь старался исправить ошибки прошлого…
«… чтобы был шанс хоть на какое-то будущее» — про себя закончил Мерлин, но Артур так и не произнес эти слова вслух. Подняв глаза на Артура, он увидел, что тот смотрит на него — впервые за этот долгий месяц по-настоящему смотрит, — и не отвел взгляда. В прежние времена они часто будто бы говорили друг с другом одними лишь глазами. «Я все тебе расскажу, — умолял Мерлин. — Только спроси — и я отвечу».
Артур снова обратил свой взор на Бригид.
— В любом случае, — его голос звучал уже не так бездушно, — я буду рад видеть тебя и твой народ в Камелоте, Бригид. Если, разумеется, силы, что ты используешь, не причинят вреда моим гражданам.
— Вы очень добры, — коротко поклонилась друидка. — В своем поселении я была целительницей и хотела бы заниматься лекарским делом и здесь.
— Тогда у меня для тебя хорошие новости, — сказал Артур, вставая с трона, — У нашего придворного лекаря как раз освободилось место помощника. Уверен, он с радостью примет твои услуги, — он обернулся к служанке, — Проводи девушку к Гаюсу. Аудиенция окончена.
Артур поспешил к выходу из зала, и Мерлин рванул вслед за ним.
Он не собирался позволять выставлять себя из Камелота, словно ненужную ветошь.
Артур шел впереди, быстро и широко, явно не считая нужным объясняться. Пробежав за ним пару поворотов, Мерлин понял, что потерял принца из виду.
— Вот же изворотливая задница! — ругнулся он, с бессильным гневом ударив кулаком о стену.
— Ты не имеешь права так меня называть, — послышался знакомый ответ, и в то же мгновение сильные руки затащили Мерлина в неприметный альков. Блуждая, они зашли в пустынную часть замка, посему сейчас вокруг никого не было и они могли говорить, не боясь, что их услышат.
Швырнув Мерлина в стену, Артур сложил руки на груди. Повисло нехорошее молчание.
— Ну и зачем ты меня, так сказать, преследовал? — все же спросил Артур. — К слову, это было очень жалко: потерять наследного принца, просто идя за ним по коридору.
— Ты не очень-то хотел, чтобы я тебя догнал, — возразил Мерлин. Артур знал замок как свои пять пальцев. — Видимо, перед тем как со мной заговорить, надо было обязательно повыпендриваться.
— Это все? — поинтересовался Артур, поджав губы и готовясь уходить. — Я не намерен терпеть подобное обращение, знаешь ли. Вспомни, с кем говоришь, Мерлин.
— Прости, — немедленно сказал Мерлин. Еще не хватало упустить возможность таки поговорить с Артуром из-за банальной неспособности себя успокоить. — Прости, сир.
— Ну так…
— Ты знаешь, почему я за тобой бежал, — начал Мерлин, стараясь держать голос.— Знаешь. Сначала ты не захотел видеть меня в качестве своего слуги. Что же, ладно. Но теперь ты лишил меня должности гаюсова помощника.
— Гаюс только рад будет, что на прихвате у него будет кто-то, кто не просиживает половину рабочего времени в тавернах, — возразил Артур.
— Это Гаюсу решать! — воскликнул Мерлин.
— Разве? И после гаюсовой отставки оставить в качестве придворного лекаря разгильдяя и пьяницу? Думаю, решать все же мне.
— Гаюс во мне не сомневается
— Зато засомневался я, — усмехнулся Артур. — Я не хочу, чтобы за ошибки плохого врача расплачивались люди. И просто не имею права такого допускать.
Слова обожгли. Мерлин всегда знал, что вряд ли займет когда-нибудь место Гаюса, но думал, что то будет обусловлено его собственным выбором и желанием быть подле Артура — в дороге, при делах, в битве. Тот никогда не выбирал слова, заговаривая о Мерлине, но сейчас впервые говорил, что не верит — ни ему, ни в него. Самим паршивым стало то, что Артур даже не врал, пытаясь сделать больнее — он говорил правду. И…
— … ты мне больше не веришь, — озвучил Мерлин, видимо, стараясь сделать себе еще хуже.
— Да, так и есть, — просто сказал Артур, не показывая никаких сожалений.
Мерлин гулко сглотнул, облизал пересохшие губы и заставил себя говорить:
— Не хочешь меня видеть — так и скажи, — Это был чертовски тяжелый месяц. — Просто скажи и все, я перед тобой и не появлюсь. Но я не уйду.
— Почему? — задумчиво спросил Артур.
Куда ему было идти? Все, что было важным в его жизни, стояло сейчас прямо перед ним и настойчиво пыталось от него избавиться.
Мерлин лишь пожал плечами.
Поняв, что не услышит ответа, Артур устало вздохнул, прикрыл глаза и сжал двумя пальцами переносицу.
— Прости меня, — все же решился Мерлин.
— Даже не начинай, — покачал головой Артур, будто бы пытаясь отмахнуться от всех проблем. — У меня нет желания слушать твои оправдания. Только не сейчас.
Злость спала с него, как одежда с чужого плеча — осталась лишь болезненная усталость.
— Но мне правда жаль.
— Не сомневаюсь. Я тоже о многом жалею, но не распинаюсь.
— Артур…
— Мерлин, — прервал он.
Сейчас, когда Артур был так близко, Мерлин разглядел небольшие морщинки у него на лбу и около глаз, которых месяц назад еще не было. Ему не хотелось думать, что все эти переживания — о его лжи в том числе, — так износили Артура.
— Я не хочу слышать о твоей магии, Мерлин. Я не хочу думать об этих трех годах, что ты провел как мой слуга. И тем более я не желаю думать, как ты обводил меня вокруг пальца все это время, врал и не посчитал достойным даже толики правды.
— Я не…
— Я уверен, что ты не имел этого в виду, — вдруг улыбнулся Артур, и внутри у Мерлина все похолодело, — Зная тебя, я думаю, что ты поступал как лучше.
Лучше бы Артур ругался. Смиренная доброта и принятие резали, словно бритва.
— Я не хочу слышать о твоей магии, — вдруг снова сказал Артур, — но мне придется. Только не вздумай мне рассказывать, как дурил меня все это время.
— Тогда что ты хочешь знать? — боязливо спросил Мерлин.
— Я хочу понять, что это такое. И как мне быть с законом моего отца.
— Ты снял запрет.
— И ты понимаешь, почему, — закатил глаза Артур. — Все понимают. Но никто не знает, что делать дальше.
— Я помогу, чем смогу, — тихо сказал Мерлин, — Сделаю все, что попросишь.
— Конечно. Это в твоих интересах, прежде всего, — кивнул Артур, усмехнулся и сразу посерьезнел: — Ты сядешь со мной за Круглый стол, как представитель магов. Отмена запрета это только начало. Мне нужно понять, как устроить жизнь в королевстве, чтобы никто никого не ущемлял.
— Ты дашь мне место за Круглым столом? — ошарашенно пролепетал Мерлин.
Артур уставился на него с явным неудовольствием:
— Кажется, именно так я и сказал. К тому же, ты уже сидел за ним в том замке.
— Но я думал…
Они не разговаривали месяц, и молчание было в сотни раз хуже самых обидных слов, дней, напролет проведенных в колодках, и буйного, но быстро стихающего, артурова гнева. Признаться, после подобного трудно было свыкнуться с мыслью о такой милости.
— Я понимаю, — негромко сказал Артур.
Они снова замолкли.
— Думаю, тебе нужны новые покои, — заговорил Артур. — В твоих, видимо, теперь станет жить Бригид. Я попрошу управляющего привести в порядок комнату рядом со мной.
— Но спальни слуг ниже...
— Только не слуги принца, — пояснил Артур. — Ты бы и жил подле меня, если бы не сделался гаюсовым учеником.
— Но… — хотел возразить Мерлин, но тут до него дошло. — Ты меня возвращаешь? — переспросил он, еле сдерживая улыбку.
— Да, — сухо ответил Артур, — Я возвращаю тебя.
— Ты… — не нашелся Мерлин. Он просто не верил своему счастью.
— Спасибо, — все же сказал он, благодарно заглянув Артуру в глаза. Тот сдержано кивнул.
— Но, Мерлин, — предупредил он, — Я повторяю: я не желаю слышать о твоей магии, если сам не спрошу, и если это не будет необходимо.
— Ладно, — покладисто сказал Мерлин.
Артур пока не принимал снова их дружбу, но Мерлин был готов подождать. Он отделался малой кровью и знал, что в конце концов все исправит — почти все раны можно залечить с помощью времени и терпения.
— И раз уж я снова тебя нанял, — начал Артур, недобро взглянув на Мерлина, — то тебе лучше приступить прямо сейчас. Мои доспехи ждут, Мерлин. Удачи!
Артур напоследок похлопал его по плечу и поспешил уйти. Мерлин проводил его взглядом, а потом небыстро зашагал в сторону оружейной. На душе стало легче — словно дождь оросил безнадежные лесные пожары. Ничего. На выжженной земле всему расти лучше.
На следующее утро, сидя за Круглым столом, Мерлин посмотрел на Артура, гордо стоящего на фоне камелотского стяга, и подумал, что все когда-нибудь — пусть и нескоро, — будет хорошо.
***
— К чему здесь колдун?
За Круглым столом повисло мертвое молчание: никто не знал, как себя вести — слишком уж разношерстая собралась компания. Родовитым дворянам явно не нравилось соседство со слугами и рыцарями, еще несколько недель назад бывшими простыми бродягами.
Вопрос многих потряс, кого-то — развеселил, некоторых — ужаснул. Все взоры обратились к Артуру, который лишь приподнял бровь.
— Вы многое знаете о магии, лорд Беркли?
Лорд явно оскорбился и продолжил, оскалившись:
— Любое знание о магии — преступление.
— Любое знание о магии сейчас нам жизненно необходимо, — отрезал Артур. — В связи со снятием запрета пришла необходимость пересмотреть некоторые старые порядки. За более чем двадцать лет Чистки знаний о колдовстве практически не осталось и мы должны быть рады любому источнику. Не могу найти лучшей кандидатуры для содействия нам, чем Мерлин.
— Слуга? — я неприязнью проговорил Беркли.
— В первую очередь он — маг. А еще он помог Камелоту в борьбе против бессмертной армии.
— И то была магическая угроза, — возразил лорд.
— И это значит, что без помощи колдовства, Камелот бы пал. Магия пришла нам на помощь, и мы должны быть благодарны, лорд Беркли.
— Клин клином вышибают, — хмуро сказал Беркли. — Мы позволим этому яду проникнуть в самое сердце государства? Ваш отец не просто так запретил магию — она опасна.
Артур вдруг улыбнулся.
— Не больше, чем опасна власть в плохих руках.
Мерлин поверить не мог, что Артур решился на подобные высказывания. И хотя имя Утера так и не было произнесено, все понимали, кого Артур имел в виду.
Но то имело эффект. Будто бы не веря в то, что сын пошел иным путем, что его отец, приближенные короля стихли и смирились, хотя бы на какое—то время.
Вопреки перепалке в начале заседания, пошло оно немного в ином ключе. Сначала обсудили восстановление жилых построек близ городских ворот, уничтоженных бессмертной армией, что просто шла по головам. Разгорелось несколько пожаров. Люди ютились в руинах, набивались по несколько семей в один домишко и выживали, как могли. Было решено привезти камня и дерева для строительства и выделить рыцарей в помощь. В отчет о покупке зерна у Мерсии закралась ошибка. Исправляли ее битых полчаса, с боем расставаясь с каждой монетой, но Артур приказал не жалеть. О том, чтобы люди голодали, и речи быть не могло.
Лишь к концу, когда все отчеты были перепроверены, все патрули разосланы и назначена встреча с лигой кузнецов, Артур обратил свое внимание на Мерлина.
— Напоследок о новых порядках. Мерлин, — позвал Артур, — тебе слово.
Мерлин явно пропустил момент, когда ему говорили, что ему надо будет выдвигать предложения. К роли советника по магическим делам он готов был, а вот стать голосом всего магического народа — не совсем.
Мерлин кашлянул и поднялся. А чего, к слову, он вообще ожидал?
— Необходим закон о магических преступлениях, приравняв их к любым другим — с соответствующей мерой наказаний, — заговорил он, удивив всех собравшихся, начав с запретов. — Воров и убийц не жгут заживо, вот и нас не следует.
— То мера, предписанная тому, кто использует силу не по назначению, — процедил кто-то из лордов.
— Казнокрады и насильники тоже злоупотребляют своим могуществом, — возразил Мерлин, — разница лишь в том, что предмет их злоупотребления иной.
— Огнем мы счищаем зловоние темной магии! Это очищение…
— ... которое совершенно ни к чему, — покачал головой Мерлин, с трудом выслушивая невежественный, наполненный ненавистью бред, — Огонь причиняет лишь ненужную боль. Ни к чему наказывать человека больше, чем смертью. Оттуда, как известно, не возвращается никто.
— Дело не в умерщвлении преступника, а в том, чтобы показать силу закона людям.
— Подобными действиями в пору запугивать врагов, а не собственный народ, — Мерлин и сам не знал, с чего так расхрабрился и откуда пришли слова, — Верность нельзя купить страхом.
— Мальчишка! — взревел Беркли. — Не слуге учить тому, как строить государство! Не лжецу говорить о верности!
Лицо окаменело, силясь не показать гнева и обиды. Винить было некого, кроме себя самого.
— Ложью я предал лишь собственную совесть, — твердо сказал Мерлин. — А что до государства — так мне ли не говорить, как будет лучше, как не простому слуге и безродному крестьянину?
Лорды видели решения своих действий на бумаге или в виде войска под городскими стенами. Народ пожинал плоды действий сильных мира сего с собственных грядок, надеясь на их милость да на благосклонность природы.
Беркли неожиданно замолк, будто бы довольствовавшись ответом, и Артур дал знак продолжать.
— Проверить, как исполняется закон в деревнях.
— Ты о чем? — нахмурился Артур.
Мерлин едва подавил в себе желание улыбнуться.
— Вести из столицы доходят долго, — пояснил он, — а принятые в ней порядки и подавно. Люди не верят в запрет, они думают, что это лишь уловка для поимки колдунов, или злобный слух.
— Я посылал глашатаев во все концы, — заспорил Артур, — об изменении в законах всем известно.
— Хорошо, — согласился Мерлин, — тогда лучше посмотреть, как эти законы исполняются?
Народ не верил и нуждался в подтверждении. Слишком уж часто за последние двадцать лет устраивали кровавые облавы с огнем и железом.
Артур смерил его долгим взглядом и вдруг неожиданно покладисто произнес:
— Да будет так. — Он обернулся к собравшимся, — Собрание окончено.
Люди потянулись прочь. Словно во сне Мерлин увидел Гвейна, с усмешкой показывающего ему большой палец, и добрую улыбку Ланселота.
— Хорошо, что ты еще здесь, — послышался из—за спины голос Артура.
— А? — очнулся Мерлин. — Куда мне без тебя — я же твой слуга.
— Слова, что ты сегодня говорил, явно не принадлежали слуге, — с какой-то особой интонацией сказал Артур. Мерлин почему-то не хотел знать, что имелось в виду.
— Кольчуга почищена и находится в оружейной, — решил он перевести тему, — Ты на плац, сир?
— Я на обед, если позволишь.
— Понял, — Мерлин поспешил прочь, пока не окликнули.
— Все норовишь смыться… — протянул Артур. — Успокойся. Если бы я вздумал наказывать каждого, кто откроет рот и выскажет свое мнение или пойдет против воли отца, то я бы оказался первым в очереди на плаху.
Мерлин прищурился. Артур говорил об Утере непривычно, просто нереально равнодушно и просто. Мерлин не верил этой простоте.
— Спасибо, — нерешительно промямлил он.
— Не за что, — расщедрился Артур. — А еще займись речью для гильдии кузнецов. С этими патрулями я ничего не успею.
Мерлин решил умолчать о том, что в патрулях будут находиться они оба.
— Как скажешь, сир.
Артур казался чем-то довольным, а потом оглядел его и поморщился.
— Будь добр: выбрось обноски, которые ты зовешь одеждой, и разживись новым платком. Этим в пору чистить мои сапоги.
— Мне нравится моя одежда и мой платок, спасибо, — запротестовал Мерлин, — Для мытья полов в твоих покоях самое то.
— Но не для того, чтобы сесть за Круглый стол, — прервал его Артур. — Ты мой приближенный и мой слуга, а раз так — не смей меня позорить.
Мерлин удрученно вздохнул.
— Почему ты вдруг моим внешним видом озаботился?
— Потому что люди лучше воспринимают яркие тряпки и древнюю кровь, чем разумные слова, — твердо сказал Артур. — К тому же, внешнее должно соответствовать внутреннему.
Артур частенько смеялся над редкими приступами мерлиновой мудрости, но в этот раз Мерлину самому было над чем поглумиться, а он просто не мог. В такие моменты, он точно понимал, что не ошибся.
— Пошел прочь на кухню, — погнал его Артур, улыбаясь как мальчишка, и Мерлин лишь у самой лестницы понял, что шел по дворцу, словно дурак, с абсолютно счастливым видом.
***
Речь для гильдии кузнецов требовала знаний, которыми Мерлин никогда не располагал, да и не хотел — сколько бы Артур его не называл девчонкой, возящейся с цветочками и гнушавшейся мужской работы. Железки, коими рыцари периодически вытрясали друг из друга дурь, его совершенно не привлекали, с обмундированием для битвы он мог справляться на уровне, достаточном, чтобы обеспечить всем необходимым Артура и защитить себя, в большем он не нуждался. Зато появился повод повидаться с Гвен.
Та прошедший месяц преобразилась. Да, устала, похудела, глаза смотрели серьезнее, но с той же теплотой, в фигуре появилась какая-то осанистость, а движения стали мягче и свободнее.
Мерлин заприметил ее в коридоре, с корзиной стираного тряпья. Он ожидал смятения, но увидев его, она лишь улыбнулась.
— А ведь город восстанавливается, — сказала Гвен, начиная развешивать простыни на веревках. О Моргане она промолчала.
Лето лишь перевалило за половину. В садах алели вишневые деревья, словно кровью окропленные; с дворцовой кухни тянуло запахом варенья. Мух на сладость летело уйма. Люди шныряли по коридорам туда-сюда, отмахиваясь от насекомых и облизываясь от ароматов. Картина вырисовывалась самая обыкновенная. Ее привычность Мерлина успокаивала.
— Да, — согласился он, — да.
— А с речью я тебе помогу — недаром дочерью кузнеца родилась, — усмехнулась Гвен. — Хоть на то гожусь.
— Ты о чем? — забеспокоился Мерлин.
— Работы почти не дают, — уязвленно сказала Гвен. — Боятся.
Никто не смел раздавать указания без пяти минут царской жене. Гвен так не могла — не могла сидеть без дела, иметь с того деньги да к тому же зваться госпожой. Глядя в ее печальные глаза, Мерлин вдруг понял, что тяготятся они одним и тем же — одиночеством. Новое положение отвадило от Гвен всех друзей не хуже, чем магия — от Мерлина.
— Они просто не смеют.
— Они боятся, Мерлин. Это не уважение, тебе ли не знать, — она прикрыла глаза. — Артур оставил меня присматривать за Его Величеством, но он практически всегда либо спит, либо сидит неподвижно.
— Он… Он сильно плох? — тихо спросил Мерлин, чтоб кто не услышал.
Гвен замялась.
— Телом — нет, — наконец сказала она. — Что до разума…
Мерлин огляделся и повел Гвен туда, где меньше ходило народа.
— Ну так..?
На лестнице, ведущей в заброшенные покои усопшей королевы, люди появлялись редко. Они уселись на подоконник коридорного окна.
— Он не в себе. Не понимает, где он. Иногда бормочет что-то. Гаюс… — Гвен запнулась. — Думаю, сам знаешь.
Мерлин покачал головой.
— О короле он говорить отказывается наотрез.
— Неудивительно, — сказала Гвен, и Мерлин посмотрел на нее удивленно. Она пояснила: — Утер его друг. Никому не нравится, когда в рану тычут пальцем.
Мерлин медленно кивнул.
— Он не восстановится, это точно. Раньше я надеялась, но не теперь,— продолжала Гвен.
— А что случилось? — напрягся Мерлин.
Гвен затеребила передник.
— Он не узнал Артура.
Мерлин сглотнул, радуясь, что Артур его не видит — жалости бы он точно не простил.
— Артур приходил к нему каждое утро. Вчера отец его не узнал. Сегодня он впервые не пришел, — Гвен закусила губу, — Мерлин. Что мне делать?
— Я не знаю.
Гвен как оглохла от огорчения.
— Нет у меня нужных слов. Артур не слышит, что я говорю. Что мне ему сказать, Мерлин?
Мерлин удивился просьбе.
— Уж меня-то он никогда не слушал, Гвен, — Он взял ее за руку, — но он любит тебя. И ты поймешь, как утешить его — кому как не тебе?
Гвен благодарно улыбнулась, кивнула, и, все держась друг за друга, они затихли, глядя в окно. Мерлин знал, что она ему не поверила.
За стеклом, во внутреннем дворе Артур проводил тренировку. Рыцари метались, бились, словно проклятые. Кто-то смеялся, толпа зевак набежала посмотреть, как наследный принц выбивает цвет рыцарства, словно половик у входной двери. Ланселот боролся с Персивалем, Артур — с Леоном, Гвейн с Элианом веселили народ, сцепившись, словно медвежата.
— Все они — дураки, — пробормотал Мерлин.
Артур, бранясь, бросился разнимать Гвейна с Элианом. Те повалили его, и все втроем они захохотали.
Мерлин посмотрел на Гвен. Та глядела в окно так нежно, что было неловко при этом присутствовать.
Мерлин спрятал улыбку.