Название: Принцип мыльного пузыря
Автор: Merlin`s Team
Персонажи: Мерлин/Артур, Гавейн, Леон
Рейтинг: R
Жанр: драма, экшен
Размер: мини (4850 слов)
Предупреждение: мир после катастрофы, обрывочная матчасть, элементы нуара, спойлерсмерть персонажа
Примечание: фанфик написан на Артур/Мерлин ОТП фест «Две стороны одной медали»
Саммари: Мыльный пузырь вполне может устоять на кончике иглы - если поймает равновесие. Но стоит ему слега покачнуться - и только мыльные брызги во все стороны
Тема: Модерн, ангст

Холодный осенний ливень заливает лицо так, что даже трудно открыть глаза. Артур проводит ладонью по лицу – ага, поможет, как же – и малодушно радуется, что в этот раз с неба льется хотя бы вода, а не как в прошлый раз – птичья кровь. Или не птичья? Или что вообще было?

Над головой что-то громыхает – Артур непроизвольно дергается, но тут же с тихим шипением прижимается к земле, пряча лицо в какой-то странной непонятного цвета поросли. Остается надеяться, что она его не укусит.

Рука горит, и это хорошо: значит, ее все-таки не оторвало. В момент, когда огромный огненный шар впечатался в плечо, Артур успел попрощаться со своей конечностью и придумать несколько вариантов, как можно перезаряжать автомат одной рукой. Выходило в любом случае хреново. Так что такая боль – горячая, острая, продирающая до костей и выплавляющая мысли из головы – теперь была просто за счастье. А то, что спецовку испортил – так не в первый раз. Мерлин пару минут поворчит и успокоится.

В ухе оживает, шипя и фыркая, передатчик. Артур подбирается и дергает плечом, принимая сигнал.

- Артур, - шипит чей-то хриплый голос – новобранцы меняются с чудовищной скорость, Артур не просто не успевает их всех запомнить. – Нас накрыли на пересечении Третьей и Двадцать Шестой. Кажется, они знали, что мы придем.

- Черт, - тихо ругается Артур. Их тоже подловили на подходе: похоже, в их ряды затесалась крыса. – Сколько?

- Дохрена, - отвечает передатчик. На заднем плане трещат автоматы, слышатся крики и стоны. – Мы их не удержим.

- Да мать твою, вас сколько? – почти кричит Артур и тут же прижимается к земле. Разорался, молодец. Вот что он будет делать, если его найдут – одного, с последним блоком зарядов и разодранной рукой. Ребят из его отряда, судя по пугающей тишине вокруг, уже не осталось.

Артур сцепляет зубы и зажмуривается, глотая кислую густую слюну и молясь, чтобы хоть кто-нибудь из них был еще жив – добраться бы до Мерлина, а дальше можно не волноваться.

- Трое, - кашляет передатчик и затихает, только слышится вой пламени и скрежет падающих зданий.

Трое, повторяет про себя Артур и принимается считать варианты. До пересечения Третьей и Двадцать Шестой – всего ничего, два квартала вниз по улице, он может преодолеть это расстояние за пять минут. Мог – с целой рукой и отрядом, прикрывающим спину. А теперь…

Передатчик снова оживает, и Артур уже знает, что услышит:

- Возвращайся, - коротко бросает Леон и сразу отключается.

Артур вжимается лбом в асфальт и тихо хрипит от злости и невозможности хоть что-то изменить. В этом «Возвращайся» он слышит и «Операция завершена», и «Они уже ушли», и «Тебе навстречу выдвинулись медики», и «Оставь уже этих троих».

Артур понимает, что это неправильно, понимает, но ничего не может сделать: он один доберется до нужной точки намного позже, чем это «дохрена» растерзает его людей. И вряд ли сможет оттуда вернуться. Поэтому он в последний раз выходит на связь, говорит тихо:

- Простите, парни.

И отключает передатчик, чтобы не слышать сдавленных криков и смачного треска догорающих тел.

Боль прокатывается по телу горячими волнами, оседает мурашками в пальцах и железистым вкусом на языке. Артур приподнимается, подтягивается на локтях и снова падает, тихо матерясь: кажется, ему защемило ногу обломком здания. Хорошая была идея – напасть на магов в их собственном квартале. И просто ужасная – недооценить, на что они способны. Мерин ведь рассказывал, что при переходе в берсерк-режим у них активируются дополнительные уровни силы, а Артур думал, что тот просто хвастается и хочет, чтобы его боялись. Хотя, конечно, где Мерлин – и где «боялись». Два абсолютно не совместимых понятия.

Нет, отец все-таки был прав, он слишком надеется на себя.

Артур подгребает ладонь здоровой руки под щеку и прикрывает глаза. В такой позе его и находят.

Голоса приближаются колышущимся несвязным шумом – наверное, человек семь или восемь медиков. Ради него одного столько бы не послали, значит, кто-то из его парней все-таки вышел на связь. Артур пытается улыбнуться, но ссохшаяся нижняя губа трескается, и бесполезное занятие приходится прекратить. Потом наулыбается - когда победят. Совсем немного же осталось – судя по тому, как все отчаяннее и злее атакуют маги, и все чаще идут дожди.

Шум нарастает, приближается, и из шелестящей какофонии Артур на автомате вылавливает голос Мерлина – тихий, но звонкий – и цепляется за него, чтобы окончательно не провалиться в небытие.

- Артур, ты как? – кто-то присаживается рядом. Артур не может вскинуть голову – мешает придавившая его махина – поэтому видит только серый потертый носок сапога и крепкое голенище. Рыцарский набор – кто-то из своих.

Артур с трудом поднимает руку с оттопыренным большим пальцем и пробует свою удачу:

- Ланселот?

- Сам ты Ланселот, - добродушно ругается голос, и Артур наконец догадывается – Гавейн. – Нехило тебя пришпилило. Повезло, что еще не убило.

- Да я просто везунчик, - усмехается Артур и старается не кашлять: не хотелось бы увидеть ошметки своих легких на тротуаре. Хотя, судя по тому, что говорит он вполне свободно, все не так уж и плохо.

- Самый удачливый засранец из всех, кого я знаю, - соглашается Гавейн, чем-то громыхая над его головой. Если он пытается сдвинуть эту дылду в одиночку – не получится. У Артура же не получилось.

- И много засранцев ты повидал за свою жизнь? – спрашивает Артур. Разговор все больше и больше напоминает бред сумасшедшего, но Артуру просто необходимо что-то спрашивать, что-то говорить, чтобы не отключиться окончательно.

Черт побери, где там шляется этот Мерлин?

Над головой скрипит арматура, и ногу раздирает болью. Артур вскрикивает и затыкает рот кулаком.

- Что? – испуганно переспрашивает Гавейн, и арматура опускается на место.

- Нога, - выдавливает Артур. И не выдержав, все-таки спрашивает: - Где там Мерлин?

Гавейн понимающе хмыкает и кричит куда-то в сторону:

- Мерлин! Все там нормально? – Как там может быть все нормально, Артур не понимает, да и ответа Мерлина услышать не выходит. – Отлично, - уже веселее кричит Гавейн. – Тогда оставь их нам и иди сюда. Его Высочество тебя зовет.

Артур пытается ударить его по ноге, но в руке снова вспыхивает боль, а перед глазами начинают мелькать цветные полосы – как в испорченном телевизоре. В ушах гулко и влажно стучит кровь, и сквозь ее шум Артур едва различает тихий зовущий голос:

- Артур! Эй, Артур? – Мерлин присаживается рядом и проводит кончиками пальцев по окровавленному запястью. У Артура внутри все переворачивается и падает, и он совсем не уверен, что все дело в магии, что сейчас Мерлин тонкой струйкой вплавляет в его тело. – Где больше всего болит?

- В плече, - тихо отвечает Артур – Мерлин сидит очень близко, если будет нужно, он сможет даже по губам прочитать. – Или в ноге. Не знаю. Еще перед глазами плывет.

- Ясно, - прерывает Мерлин. Хотя по тону понятно, что ни черта ему не ясно, просто надоело слушать полубредовые объяснения Артура. – Понятно, - зачем-то еще добавляет он.

Он нервничает, очень сильно нервничает, понимает Артур, когда с удивлением замечает, что пальцы, гладящие его по руке, мелко подрагивают. Медикам ведь не пристало нервничать, так? Артур улыбается – почти счастливо. Тянет губы в улыбке, пока нижняя губа не начинает кровоточить.

- Ты похож на идиота, - так же тихо сообщает ему Мерлин. Он, оказывается, еще и зол. Ну да, в конце концов, Артур не так уж и часто подставляется сам. Впервые – настолько сильно, если быть совсем точным.

- Пофиг, - фыркает Артур и произносит быстро, пока Мерлин, как обычно при таких разговорах, не свалил: - Я по тебе…

Договорить не получается: Мерлин что-то тихо шепчет, и арматура с лязгом и грохотом медленно начинает подниматься. Артур всхлипывает и прикусывает костяшки, заталкивая крик обратно в горло. На него сыплются куски пластика и бетонная крошка – видимо, этот дом когда-то был жилым: рядом шлепается огромный шмат штукатурки с обрывком обоев.

Взгляд Мерлина печет макушку, ощущается горячим лазерным прицелом – так и хочется спрятаться, зарыться, сбежать. Мерлин следит, чтобы Артуру было не так больно – обычно он вздергивает обломки одним резким движением. Если бы он дернул сейчас, Артур наверняка бы остался без ноги.

Мерлин заботится о нем.

В такие моменты Артур любит его до помутнения рассудка.

Громадина дергает ногу в последний раз – Артур все-таки вскрикивает, не в силах сдержаться, - взмывает в воздух и вспыхивает над головой ослепительным маревом. Артур вдыхает полной грудью и понимает, что наконец может двигаться. Цепкие пальцы тут же впиваются в плечи, ощупывают, помогают перевернуться на спину, а в вены уже течет звенящее и теплое. Чужая магия вливается в кровь живительной каплей, стирает боль, забирает усталость и раздражение.

Артур вскидывает руку и успевает ухватить дернувшегося Мерлина за запястье – тот вздрагивает и вдруг улыбается, едва заметно, самым уголком губ. Артур не понимает, как однажды сможет его отпустить. Проиграть, потерять. Просто не может себе представить.

Как не мог себе представить, что такая война вообще может случиться.

Наверное, стоило бы винить во всем Утера, но у Артура просто не хватает сил на него злиться. Так же, как не хватало сил заплакать на его похоронах – Моргана настаивает именно на таком названии. Артур не спорит, хотя до сих пор не может забыть лицо отца в тот момент, когда он медленно оседал на землю, держась за пробитое плечо, а пламя лизало его ноги, заползало под доспех и въедалось в кожу.

Упаси, господи-боже, их всех от таких похорон.

Артур тогда верил, что отцу еще можно было помочь – тянул к нему руки, отбиваясь от лезущих к нему магов, белых, как смерть, с красными отекшими глазами и скрюченными узловатыми пальцами – но Леон просто схватил его за шиворот, как неразумное дите, и уволок из опасного квартала.

Сейчас Артур благодарен ему за это. Тогда – ненавидел до потери памяти.

Что-то мягкое тычется в спину, и Артур нехотя открывает глаза – и когда это, спрашивается, он успел уснуть? Вокруг светлые стены и рыжие светильники на потолке. Лагерь. Его комната. Надолго, выходит, он отключился.

Гавейн устало разминает плечо и смотрит на Артура с веселым укором:

- Ты тяжелый как конь, - сообщает тот, и Артур жалеет, что в комнате нет ничего, чем он мог бы в него запустить.

- Иди нафиг, - вместо этого беззлобно огрызается он и садится на кровати. – Не понял, кто меня переодел?

- Угадай с одного раза, - улыбается Гавейн.

Артур бросает на него тяжелый взгляд и передергивает голыми плечами. Мерлин его переодел. Переодел и свалил. Какое свинство.

- И где он сейчас?

- В госпитале, - Гавейн вмиг серьезнеет. Его лицо становится жестким, руки сжимаются, а сам он будто разом взрослеет на несколько лет. – Много раненых, - Артур собирается спросить про своих, но Гавейн его опережает: - Из твоих – только трое, остальные… Извини.

Артур не понимает, за что он извиняется.

- Понятно, - бормочет он и приподнимается на кровати. Пытается приподняться – реальность вдруг встает на дыбы и бьет под дых, как бешеное животное. Гавейн едва успевает схватить его за плечи и удержать, когда он начинает заваливаться с кровати.

- Артур? – И голос у Гавейна не на шутку обеспокоенный. Таким сообщают в городских больницах, что жить пациенту осталось недолго. Или на городских площадях – что сенатор Пендрагон скончался.

Артура мутит от дурацких несвоевременных ассоциаций.

- Нормально, - отвечает он. Перед глазами все еще пляшет чумной космос, но сквозь потоки звезд уже проступают очертания кровати и стульев. – Что это?

- Это… - Гавейна перемыкает, и он мнется, не зная, что сказать, - впервые за все время, что Артур его знает. – Мерлин предупреждал, что такое может быть.

- Мерлин, - внутри все холодеет от внезапной догадки. – Мерлин, он… С ним все хорошо? Он еще…

И что дальше? «С нами»? «Наш»? Артур слишком устал от безнадежного ожидания.

Гавейн тяжело вздыхает и каменеет в плечах.

- Да, с ним все в порядке, - говорит он, и Артур понимает, что, оказывается, не дышал.

Вот же глупость – волноваться о Мерлине. Это же… Мерлин. Да он еще всех их переживет. Он же самый сильный маг на этой земле – если, конечно, Гаюс правильно прочитал руны.

- Просто ему сейчас очень тяжело, - тихо заканчивает Гавейн. Его пальцы крепче впиваются Артуру в плечи.

Артур шипит и отстраняется, откидываясь на подушки.

- Он кого-нибудь…

- Нет, не убил. Но, по-моему, собирался. Кажется, он даже сам не понял, как это произошло. – Гавейн медлит несколько секунд, покусывая нижнюю губу. – Артур, ты уверен, что это безопасно – оставлять его в лагере?

Артут молчит. Ему не хочется говорить «нет»: он слишком доверяет чутью Гавейна. Его инстинкты не раз спасали жизнь целым группам и даже отрядам.

Но и с уверенностью сказать «да» он уже больше не может: в конце концов, Мерлин маг, один из них. И это только вопрос времени, когда его утянет за грань.

Артур с неудовольствием понимает, что начал сомневаться в своих решениях – отец бы не одобрил. У него всегда были четкие убеждения и нерушимые принципы. Из-за которых он и развязал эту войну.

Семь месяцев назад маги могли вполне спокойно работать в офисах, трудиться на стройках или разносить пиццу, получать штрафы за опоздание или неправильную парковку, водить детей в школы и детские сады, ужинать в ресторанах, мыть в ресторанах полы, если нечем было заплатить за ужин, устраиваться в ресторан на постоянную работу, если такая плата оказывалась приемлемой. Маги могли жить жизнью обычных людей, получив при рождении свидетельство другого образца и поставив в поликлинике печать «Социально неопасен».

Они быстро убирались в квартирах, разговаривали с бродячими животными и устраивали маленькие магические представления на домашних праздниках. Люди так смирились с их существованием, что почти привыкли к этим маленьким странностям.

Почти все люди. Те, кто был рожден после Х-катастрофы.

Артур то время не застал, но с детства любил слушать истории отца. В них были могущественные колдуны, волшебные звери, огненные драконы, разрушенные дома, разбитые семьи. Маги уничтожали людей, а люди боялись их и пытались держать в клетках, как диких животных. Отец рассказывал обо всем этом, а потом шел на кухню, и Артур разглядывал тонкую полоску света, выбивающуюся из-под закрытой двери, пока не засыпал. А просыпаясь видел ее снова.

Артур с детства не любил магов.

Хлипкое равновесие наступило с приходом к власти одного из друидов. Люди слишком боялись его, чтобы возражать, а маги слишком любили и уважали, чтобы сомневаться в его идеях. Маги сожгли на кострах все оружие прошлых войн, а люди заперли в библиотеках волшебные книги и пробирки с заклинаниями.

Мир замер в шатком равновесии, как мыльный пузырь на самом кончике иголки. Мир жил в ожидании войны.

Которая разразилась с приходом к власти Утера Пендрагона.

Утер так искренне ненавидел магов, что сумел убедить в этой ненависти тысячи людей. И за ним пошли. Ветераны, которые вступили в двадцать первый век испещренные шрамами и прокопченные запахом дыма и пороха; молодежь, которая жила предвкушением революции, ожиданием чего-то нового, еще не испытанного; даже дети, наслушавшиеся от отцов и дедов страшных сказок про волшебную небыль. Утер сумел убедить всех.

И мир покачнулся и лопнул, разлетевшись разноцветными брызгами.

Артур запомнил самое начало войны: тогда казалось, все будет просто. Магов сжигали на площадях, вешали в камерах, расстреливали в тюрьмах. Родственники сдавали друг друга, друзья предавали друзей, живя единственной надеждой – жить, не оглядываясь на прошлое. Артур искренне верил, что борется за такую возможность, что каждый день умирают сотни, чтобы выживали тысячи.

Но никто не учел, что раненый зверь всегда оказывается самым опасным. Особенно, если он хищник и привык быть свободным.

Однажды ночью небо треснуло и пошло по швам, по огромным разъезжающимся швам, которыми была сшита вселенная. На небе засияла огромная многоконечная звезда, а маги дрогнули и завыли дурным голосом. Мировоздание устало терпеть людской хаос. Мировоздание звало своих детей домой.

Маги сходили с ума. Артур видел собственными глазами, как Торен, дружище Торен, которого он знал с детства и который после смерти Утера поклялся защищать Артура, наплевав на все обычаи своего рода, упал на колени и закричал. Артур пытался его дозваться, а он все кричал и кричал, и глаза его разгорались желтым, пока не вспыхнули ослепительным золотом, чтобы больше уже никогда не потухнуть.

Торен в тот день сжег почти целый квартал, пока его успели остановить. Он спускался вниз по улице, страшный, незнакомый, практически не уязвимый, и ничего не боялся: ни ветра в лицо, ни пуль в спину, ни клинка по ребра. Торен больше был не с ними. Торен уходил домой и пытался забрать с собой как можно больше.

Гаюс сказал, что проклятие такого рода не снять с помощью обычных заклинаний, что законы природы не повернуть вспять, а неизвестную звезду не сбить с неба. Он сказал, что остался единственный выход. Сказал – и сошел с ума.

И мир утонул в крови.

Мерлин остался последним из магов, кто, вопреки воле Утера, был с самого начала и собирался остаться до самого конца. Артур верил ему как самому себе, Артур любил его как самого себя.

Но вот теперь мировоздание медленно отзывает и его.

Артур бьет кулаком по кровати – Гавейн вздрагивает, но не говорит ни слова. Вместо этого он замечает с излишним спокойствием:

- Я бы на твоем месте лучше сходил его проведать.

- Почему? – Артур вскидывает бровь, поворачиваясь к нему всем корпусом. Если ответ Гавейна будет содержать слова «твой любимый» и «соскучился», он точно сломает ему нос.

Но тот отвечает на удивление серьезно:

- Он все еще в госпитале. А сегодня дежурит отряд Беринга.

- Вот черт!

Да по-другому и не скажет. Отряд Беринга это «вот черт», «вашу мать» и еще много цветастых выражений различной степени зацензуренности. Потому что отряд Беринга – это двадцать крепких солдат, друзей Утера по военным походам в эпоху Х-катастрофы. Они ненавидят магию и все, что с ней связано. Они терпят Мерлина только потому, что Артур обещал перерезать горло всякому, кто хоть пальцем его тронет.

А сегодня Мерлин еще и странно себя ведет.

- Ну что, Ваше Высочество, - насмешливо говорит Гавейн, и у Артура внутри разжимается жесткий комок, мешавший дышать все это время. Гавейн шутит – значит, жизнь продолжается. – Помочь вам одеться?

- Иди на фиг, - советует ему Артур, прекрасно понимая, что уже через полминуты будет об этом жалеть.

Гавейн шутливо кланяется, перехватывает брошенную в него подушку и скрывается за дверью.

В госпиталь Артур влетает весь взмыленный и в перекошенном свитере. И очень, просто до безобразия вовремя – как там Гавейн его назвал? Удачливый засранец?

Беринг держит Мерлина за грудки, а у того глаза наливаются желтым и в ладонях вспыхивает пламя.

- Сукин сын, - яростно сплевывает Беринг и трясет рукой. Мерлина мотает в стороны, но лицо у него по-прежнему до безумия спокойное. Артуру даже на секунду становится страшно, что он не успел, но в этот момент Мерлин моргает, и в его глазах появляется привычное растерянное выражение.

- Я не хотел, - бормочет он словно с испугом, но Артур знает – не боится. Ни черта не боится – ненавидит до смерти.

- Дрянь, - громыхает Беринг, - артурова подстилка, я научу тебя…

- Прекратить!

И все действительно прекращается. Все смотрят на Артура со странной смесью раздражения, предвкушения и радости. Артуру льстит, что во взглядах, направленных в свое время на Утера, радости было куда меньше.

- Что здесь происходит? – по-прежнему громко спрашивает Артур, пробираясь все ближе к Мерлину.

Беринг яростно выдыхает и почти рычит:

- Этот маг хотел убить Вилли, - кивает он в сторону, и Артур замечает сидящего на полу Винсента, ошарашенно глядящего по сторонам. – Этот ублюдок…

- Я не хотел, - упрямо повторяет Мерлин. Он все еще висит в руках у Беринга, но его это, похоже, нисколько не смущает. – Он прервал заклинание, и магия рванула – я не спел удержать.

- Он колдует в лагере!

- Я доктор.

- Ты чертов маг!

- Хватит, - почти спокойно говорит Артур, но его все равно слушают. – Беринг, отпусти его.

- Но Артур…

- Отпусти, я сказал.

Беринг недовольно зыркает на Мерлина, последний раз встряхивает его в руках и отпускает, отталкивая его от себя. Артур уговаривает себя дышать размереннее.

- Мерлин, - зовет он, но Мерлин не смотрит на него – он не мигая глядит на Беринга, и у него в глазах пляшут отголоски недочитанного заклинания. – Что случилось с твоей магией? Почему ты не смог справиться и атаковал Винсента? Почему…

- Я не знаю, - спокойно отвечает Мерлин, и от его тона сердце смерзается в одну большую ледышку. – Я не… я не собираюсь ничего тебе доказывать, - неожиданно говорит он и выходит из палатки.

Беринг провожает его тяжелым недобрым взглядом.

- Артур.

- Беринг, пожалуйста…

- Дослушай. Этот Мерлин, - говорит Беринг, и в его голосе нет прежней яростной злости, только взрослое взвешенное понимание ситуации, - этот мальчик много раз спасал жизнь всем нам. Я ненавижу это, но понимаю. Но сейчас он становится опасен, его нужно устранить – надеюсь, ты это понимаешь.

У Артура вместе с сердцем замерзает горло, так плотно, так больно, что не получается выдавить ни звука. Артур не знает, что ему делать сейчас, как доказать всем, что это же просто Мерлин, их старый бестолковый Мерлин, он просто не может быть опасен.

Как доказать это всем, когда уже не веришь в это сам.

- Я вспомнил, - неожиданно хрипло говорит Винсент, прежде чем Артур успевает открыть рот. – Вспомнил, зачем я к нему полез. У него было такое страшное выражение на лице – я думал он хочет убить раненого.

Артур глубоко вдыхает, разбивая ледяную корку, покрывшую горло.

- Я сам с ним разберусь, - говорит он и выходит, не в силах терпеть выражение на лицах окружающих.

На лицах его солдат – сочувствие и предчувствие скорой беды.

У себя в комнате Артур поспешно раздевается, неаккуратно сваливая вещи на табурет, и нашаривает в тумбочке розовое масло, чертовски душное, но нормальная смазка закончилась у них еще позавчера, а бегать по лагерю в поисках новой нет времени: неизвестно, в какой момент и в каком состоянии вернется Мерлин.

Артур выливает на пальцы сразу много, ложится на спину и, хорошенько смазав вход, сразу вводит в себя палец. Сегодня в этом процессе нет обычного тянущего удовольствия: Артур торопится, боясь не успеть. Артур впервые в жизни по-настоящему боится Мерлина – то ли увидеть, то ли потерять.

Мерлин входит в комнату, едва он успевает добавить второй палец. Он коротко оглядывает комнату, запирает дверь и очень быстро раздевается. Подходит к кровати, на которой раскидался Артур, закидывает его ноги себе на бедра и, прижавшись губами ко рту, резко толкается внутрь. Артур рвано выдыхает и задерживает дыхание, борясь с крадущей все ощущения болью. Сегодня Мерлин не дает ему времени: оттягивается и снова толкается вперед, растягивая непослушные мышцы, заставляя принять себя.

Артур прогибается, закидывает руку ему на шею и начинает целовать.

У Мерлина чертовски холодные, но очень мягкие губы. Их приятно целовать – обычно, а не когда они искажены яростью и болью, как сейчас. Артур не представляет, как больно Мерлину сегодня, но знает – если не выпустить эту энергию сейчас, Мерлин действительно кого-нибудь убьет. Поэтому он сосредотачивается на губах и только жмурится, пока Мерлин продолжает двигаться в нем, не сбавляя темпа.

Смотреть на Мерлина сейчас страшно: тонкая кожа испещрена узорами, жидкое золото течет по венам, перекрашивая их в желтый, подсвечивая изнутри. Иногда Артуру кажется, что Мерлин вот-вот взорвется, просто не выдержит давления той сумасшедшей магии, беснующейся внутри него. Но Мерлин всегда открывает глаза – золотые, но уже с голубыми крапинками у самого зрачка – и все становится на свои места.

Всегда, но не сейчас.

Мерлин не отвечает на поцелуй, даже когда Артур требовательно кусает его за нижнюю губу, и не откликается, когда он зовет его по имени. У Артура холодеют кончики пальцев. В голове проносится мысль, что его автомат был сломан в последней операции, а за новым он еще не успел сходить.

И следом за ней приходит другая, такая горькая и отчаянная, что хочется выть.

Господи, пожалуйста, у них ведь еще есть время?

- Мерлин, - зовет Артур, гладя того по растрепанным черным волосам и острым скулам. – Мерлин, помедленней, Мерлин. Мерлин!

Крик выходит случайно: слишком много всего – боли, отчаяния, злости – скапливается внутри. Но Мерлин отчего-то замирает. Глядит несколько секунд куда-то поверх головы Артура, а потом медленно открывает-закрывает глаза, и они сцепляются взглядами. Артур глядит в растерянные широко распахнутые глаза и с облегчением замечает, как голубеет ослепительно желтый зрачок.

- Прости, - еле слышно шепчет Мерлин и прижимается губами к мокрому виску. У Артура внутри трескается лед и распускается незапланированная весна.

В эту ночь он впервые кончает не прикоснувшись к себе.

На следующий день на операцию они выходят тремя отрядами и одной группой медиков и больше не сосредотачиваются по позициям – идут дружным строем, опасаясь повторения вчерашней ошибки. Артур оглядывается через плечо и не может сдержать улыбки: Мерлин вышагивает рядом, хмурясь и отчаянно зевая. Он не любит боевые вылазки – отчасти из-за раннего подъема, отчасти из-за долгого пути, отчасти из-за автомата, который виситу него за спиной опасной огнестрельной палкой.

Отчасти из-за того, что он знает по именам всех, кого они идут убивать.

У болтающейся над головой звезды почти не осталось лучей, они все обломались, скрошились со временем, и теперь она гладкая и круглая, как бильярдный шар. Только с одной стороны торчат несколько тонких – не толще вязальных спиц – отростков. Магов почти не осталось на этой земле, их время пришло. С падением последнего проклятого пропадет и эта звезда.

В отрядах тише и напряженней, чем обычно: близость победы обманчиво пьянит, но сегодня в деле только проверенные воины, люди, с которым Артур прошел и огонь, и воду, и облазил все медные трубы. Он доверяет им, как никому. Ну, или почти никому.

Маги нападают неожиданно: огненные комья летят из окон, сыплются с обломков крыш, бьют из щелей в переломанном асфальте. По их числу и силе Артур понимает – здесь все оставшиеся, это последняя битва.

- Огонь, - приказывает он и до того, как раздастся треск автоматов, успевает выкрикнуть: - Свободная формация, рассредоточиться по периметру зоны.

И все бросаются врассыпную, прижимаются к стенам домов. Артур, не рассчитав силы, с размаху впечатывается плечом в бетонную поверхность, и почти изумленно дергается, когда боль в плече сразу пропадает – Мерлин прижимается к спине, вскользь касается пальцами открытой шеи.

Улыбается виновато в ответ на удивленный взгляд:

- Так от меня хоть какая-то польза.

И перебегает следом, когда Артур перемахивает к следующей стене.

Мерлин за спиной ощущается как нечто очень важное, жизненно необходимое – как парашют или запасные крылья. Артур не представляет, что произойдет, что будет, если отрезать, отсечь его.

Автомат привычно ложится в руки, и ненужные мысли вытесняет жаркая агония боя. Артур быстро оценивает ситуацию, успевает помочь трем парням, попавшим под перекрестный обстрел, когда его догоняет ударом. Автомат вышибает из рук, а он сам отлетает в переулок, ударяется головой о стену и с трудом поднимается на колени, схаркивая кровь и мотая головой в безуспешной попытке разогнать туман перед глазами.

Маг спрыгивает совсем рядом, перекрывая выход на большую дорогу, к своим парням и запасному оружию. У него в руках растут шары желтого до белизны света – сводящая с ума, абсолютная, бескрайняя магия, чистая и беспокойная, как речная вода. Артур сжимает руки в кулаки, заранее понимая, что ему нечего ей противопоставить.

Он уже решается на отчаянную попытку уйти из-под удара – и это в маленьком переулке, котором попробуешь двинуться – только локти собьешь – когда маг странно дергается и вспыхивает желтым огнем. Заклинание сжимается и взрывается с тихим хлопком.

Артур открывает глаза и поднимает лицо – Мерлин стоит рядом и, не глядя в его сторону, протягивает свой автомат. На кончиках его пальцев пляшут золотистые искры. Артур тормозит всего несколько секунд – Мерлин оборачивается, глядит недоуменно сначала на него, потом на автомат.

- Да бери, - говорит он со смешком, - мне он все равно никогда не нравился.

Артур прижимает чужое оружие к плечу – вроде, все одинаковые, заводского образца, а все равное каждое ложится в руку по-разному – и выскакивает на большую улицу. Бои идут еще в трех точках, но даже с первого взгляда становится понятно, что бои – это сказано слишком громко. Это больше похоже на бойню. Маги, окруженные солдатами, кричат что-то на своем и огрызаются, пытаются бросаться огнем, но падают раньше, чем успевают произнести заклинание.

Артур смотрит на все это и никак не может определиться с тем, что он чувствует.

Мерлин возникает рядом неожиданно: просто в один момент прижимается к плечу, держа в руках выроненный Артуром автомат.

- Это намного хуже, чем я себе представлял, - тихо говорит он – сквозь стрекот автоматов и не слышно почти.

- Война она всегда хуже, чем ты ее себе представляешь, - говорит Артур и кажется самому себе древним-предревним стариком. Поэтому поспешно добавляет: - Не будь такой неженкой, Мерлин.

Мерлин фыркает и прижимает автомат к груди.

- Просто я до сих пор поверить не могу, что все. Это – все.

- Ну да, я вижу, - улыбается Артур. – Вон как в приклад вцепился. Боишься, что кто-нибудь выпрыгнет из-за угла?

- Нет, - возвращает улыбку Мерлин. – Это так, для дела. И из-за какого еще угла, вы здесь все углы-то посносили!

Ему тоже эйфория ударяет в голову.

Парни медленно стягиваются обратно. Их мало, их осталось адски мало, но даже на лицах выживших больше желания праздновать победу, чем плакать по погибшим. Они все просто чертовски устали плакать.

Звезда сияет в небе одиноким острым лучом.

- Какого черта? – рычит Беринг. У него явно сломаны пальцы и куртка прожжена в трех местах, но это, похоже, интересует его в последний момент. – Какого черта эта хреновина не падает? Мерлин, ублюдок, ты же сказал, что если убить всех проклятых, мы сможем увидеть нормальное солнце, а не этот волшебный заменитель. Где?

- Я… - Мерлин отступает на шаг назад, и Артур сжимает в руках автомат. Что еще не так? Почему? – Я… Извините, я…

- Пацан! – кричит Моррис, и все оборачиваются на его крик.

Там, за углом, действительно мелькает чья-то фигура: белые лохмотья, черные волосы, горящие глаза. Четверо парней срываются вслед за ним, скрываются за поворотом, и вскоре оттуда доносится короткая очередь и сдавленный булькающий крик.

Артур облегченно выдыхает, когда за спиной – эхом – раздается еще один выстрел. Все вздрагивают, но никто не поворачивается. Кто стрелял? Позади же не осталось магов, только…

Артур чувствует, как все внутри обмирает.

«Убить всех проклятых…»

«Извините, я…». Не смог сразу это сделать?

«Это так, для дела…»

Крик рождается в горле, но так и не находит выхода.

Над головой с оглушительным треском лопается звезда и расползаются тучи. Тонкие солнечные лучи облизывают обломки, выжигают искореженные тела, цветными бликами ложатся на лица.

Артур ждет хоть слова, хоть звука, подтверждающего, что ему нет смысла сходить с ума. Но все молчат.

И только солнце выползает на небо, мешая высоко в небесах две краски – пронзительную голубизну и ослепительное золото.

Артур не знает, сможет ли он снова полюбить солнечный свет.

@темы: angst, Merlin's team, Фик, drama, Arthur/Merlin OTP fest 2014, R