Название: Затмение
Автор: Tyen
Бета: hide_and seek
Баннер: Житель палаты
Размер: 36 075 слов
Жанр: ангст, драма, романс, hurt/comfort
Пейринг: Артур/Мерлин, Конелиус Сиган, Моргана, Гаюс
Рейтинг: R
Предупреждение: описание пыток, канон!АУ
Дисклеймер: Творим из-под щита!
Саммари: Эмрис — ученик Корнелиуса Сигана, величайшего колдуна из всех живущих. Вместе они поставят на колени весь мир! И начнут они с Камелота...
Тема: Дарк
Скачать одним файлом: .doc

Росток, тянущийся к солнцу, всегда
находит дорогу между камней.
(Антуан де Сент-Экзюпери)

Вечер принес с собой невыносимый запах гари и тонкий слой каменной пыли, покрывший стены замка. Совсем недавно здесь шел ожесточенный бой, начавшийся внезапно и закончившийся в пару часов. Стражники и лучшие рыцари Камелота не могли бороться с оживленными магией каменными изваяниями и смертоносными заклятиями, летящими словно бы отовсюду. Мостовая потемнела от пролитой крови, тела постепенно уносили, чтобы сжечь в общем костре. Камелот лишился своего короля, но обрел правителя-мага, который несколько сотен лет назад основал это королевство.

— Ты доволен? — спросил Сиган, глядя на бегающих в суматохе людей.

— Наверное, — Мерлин отвернулся и отошел от края балкона. Прислонившись спиной к каменной стене, посмотрел на небо. Где-то высоко кружила одинокая птица, взмахи ее крыльев казались рваными, натужными, словно птица была больна. Мерлин прикрыл глаза.

— Камелот мой, Мерлин; наш — если захочешь. Я мечтал уничтожить это королевство, где меня пленили на долгие века.

— И что тебе мешало сделать это раньше? Твоя магия не покидала тебя, а Пендрагоны стали слабы в тот же миг, когда отреклись от нее.

— Я был далеко и хотел все обдумать.

Мерлин хмыкнул и осторожно потрогал пальцами холодный камень стены. Пендрагоны не держали Сигана в заточении, они даже не знали о нем, пока случайно не наткнулись на камень, в котором была заточена его душа. В то время при дворе еще находился маг, который, почуяв опасность, и распорядился отослать камень так далеко, как только возможно. Сиган оказался в дальних краях, где, спустя несколько лет, какой-то глупец освободил его ценой собственной жизни. Тело Сиган забрал себе, а что стало с душой Мерлин даже представлять не хотел.

Подул холодный пронизывающий ветер, сильнее запахло гарью. Там, на площади, еще дымились десятки костров, стонали люди, придавленные камнями — осколками расколовшихся горгулий, которых оживил Сиган. За одну ночь Камелот сдался на милость сильного мага, двух магов. Мерлин тоже внес свой вклад, пусть и ощутимо меньший. Он тоже имел полное право мстить Пендрагонам, но старался щадить людей, если получалось.

Мерлин коротко взглянул на Сигана и, решив, что тот вряд ли заметит его исчезновение, направился к выходу с балкона. Он не чувствовал триумфа от захвата Камелота — только усталость от бессонной ночи и опустошенность внутри себя.

В коридорах было пусто, стражников либо убили, либо арестовали, а слуг заперли в подземелье, и теперь замок казался вымершим.

Мерлин выбрал себе комнату в стороне от остальных, просто, но хорошо обставленную, с хорошей дубовой дверью и внушительным засовом на ней. Посреди комнаты стоял большой стол, у стен — кровать под красным балдахином, шкаф и сундук, за ширмой располагался чан для мытья. Сразу становилось ясно, что здесь жил кто-то из господ, может быть, даже сам король или его сын. Мерлин хотел было подыскать себе комнату поскромнее, но, окинув все взглядом еще раз, остался. Здесь было спокойно и уютно, лучше даже, чем в комнате в доме Сигана.

Мерлин, не раздеваясь, лег на кровать и прикрыл глаза. Сон пришел почти мгновенно.

Наутро он пожалел, что не потрудился снять рубаху и штаны. Неумело заштопанные, они вновь порвались в нескольких местах: видимо, сон был слишком беспокойным, и Мерлин много крутился на непривычной кровати. Он вновь видел свою деревню, ласковые глаза матери, полные слез, которые она пыталась скрыть, и чувствовал отчаяние от скорой разлуки. Только в таких непрошенных снах Мерлин мог вернуться домой и встретиться с матерью.

Мерлин, не брезгуя, обшарил шкаф, но почти вся одежда оказалась ему велика. Он был худ, высок и нескладен, а бывший хозяин комнаты, хоть и казался одного с ним роста, был значительно шире в бедрах, талии и плечах (впрочем, как и полагалось рыцарю). Отыскав на дне сундука коричневые штаны, давно ставшие мягкими от носки, но вполне целые, синюю рубаху и куртку из грубой кожи, Мерлин оделся.

Судя по тому, что солнечные лучи только-только начали проникать в комнату, еще было очень рано. Но с площади, на которую выходило окно, доносился взволнованный шум. Мерлин выглянул наружу, вдохнул еще холодный, свежий воздух и улыбнулся, обнаружив, что шум — от обычной суеты просыпающегося города. Несмотря на короткую кровопролитную схватку накануне, люди продолжали свои привычные дела. Месть Сигана была направлена на Пендрагонов, обычных горожан она почти не коснулась. Увидев сокрушительную мощь магии Сигана и Мерлина, люди беспрекословно подчинились им, и даже большая часть замковой челяди согласилась служить новым правителям Камелота.

В дверь постучали. Мерлин одним движение мысли отпер засов, оставаясь при этом на своем месте. Если кто-то пришел убить его, то потеряет несколько мгновений, разыскивая цель в большой комнате. Но на пороге показался не искусный убийца, а девушка-служанка. Обеими руками она держала большой поднос, уставленный тарелками с едой. Дойдя до стола, она ловко разгрузила поднос и, не глядя на Мерлина, поспешила обратно к двери.

— Стой! — приказал тот.

Девушка послушалась и замерла, прикусила губу, в страхе закрыла глаза.

— Как тебя зовут? — спросил Мерлин.

— Гвен, сир, — ответила она. — Я… что-то сделала не так?

— Нет-нет, все в порядке. Кому ты служила раньше?

— Леди… — она запнулась и сглотнула. Казалось, если бы она могла испариться, то с удовольствием сделала бы это сейчас. — Леди Моргане.

— Воспитаннице короля?

— Да. Она очень хорошая, — Гвен вдруг вскинула голову и посмотрела прямо в глаза Мерлину. — Не такая как король Утер. Леди Моргана действительно заботилась о простых людях, раздавала еду, даже когда нам самим было нечего есть, а однажды взяла в руки меч и сражалась наравне с мужчинами, защищая девушек-рабынь от разбойников. Пощадите ее, пожалуйста! Она не в ответе за деяния своего покровителя.

Гвен замолкла, умоляюще глядя на Мерлина. Он не стал ей ничего отвечать. Он понятия не имел, где сейчас находится леди Моргана, жива ли она вообще. Сиган мог разделаться со всей королевской семьей. Сам Мерлин помнил только убийство короля Утера и последующую короткую, но яростную схватку с его сыном. Последнего — раненого, потерявшего сознание, но живого — уволокли в темницу.

Мерлин отослал Гвен и с удовольствием приступил к завтраку — скромному, но сытному, а большего и не требовалось. Ему доводилось обходиться и сухой коркой хлеба или кислыми ягодами, найденными в лесу.

Сделав последний глоток красного вина, вытерев рот слишком длинным рукавом рубахи, Мерлин направился на поиски Сигана.

Тот ожидаемо обнаружился в тронном зале. Золотая корона тускло блестела на его волосах, а с губ не сходила торжествующая улыбка. Месть, смерти, ужас в глазах людей доставляли ему ни с чем не сравнимое удовольствие. Мерлин всегда удивлялся, что при его уме Сиган был так мелочно жесток и тщеславен.

— И что теперь? — спросил Мерлин, остановившись у трона. — Ты будешь править людьми?

— Я задержусь немного в Камелоте, — с улыбкой ответил Сиган. — Здесь еще есть дело, которое потребует моего времени. А потом я соберу армию и двинусь дальше.

— Но зачем?

— Ты еще мальчишка, Мерлин, — Сиган посмотрел на него снисходительно, — а я живу в этом мире несколько сотен лет. Я перепробовал все: упивался магией, создавал новые заклинания, разрушал города. А теперь я завоюю их. Все королевства здесь и за морем, весь мир встанет передо мной на колени!

— Уж слишком ты долго живешь, — усмехнулся Мерлин. Сам он не хотел завоевывать королевства и держать в страхе людей, но его магия не могла служить иначе, в этом была ее суть.

— Я вовсе не тиран, каким ты меня считаешь, — Сиган поднялся с места и подошел к Мерлину вплотную. — Я оставил жизнь отпрыскам Пендрагона. Его сын заперт в темнице, но не он должен интересовать тебя. Моргана, дочь Утера, обладает магической силой. Я чувствую в ней великую мощь, темную мощь, нужно лишь направить ее по верному пути. Я собираюсь обучить ее так же, как когда-то тебя.

— Дочь? — Мерлин нахмурился. — Я слышал, что она его воспитанница, да и разве допустил бы Утер мага возле себя?

— Дочь, он признался мне в этом. Но о ее магии он ничего не знал, даже она пока не подозревает об этом.

— Ты хочешь, чтобы я пошел к ней…

— Нет, — резко возразил Сиган. — Я буду заниматься с ней сам.

Он вновь вернулся на трон, показывая, что разговор окончен. Сиган никогда не был словоохотлив, и Мерлину поначалу не хватало простых разговоров и болтовни ни о чем. Дома, в Эалдоре, у него были друзья, затем компанию ему составляли такие же несчастные рабы, как и он, больше лившие слезы, чем разговаривавшие по душам. Сиган же с первого дня говорил только по делу: учил Мерлина магии и рассуждал об отмщении врагам. И постепенно Мерлин привыкал думать, как он, стремиться к его целям; он постоянно убеждал себя, что так нужно, и корил, когда это не получалось.

Мерлин вышел из тронного зала и в нерешительности остановился в коридоре. Он не знал, что теперь делать. Во время жизни в лесу все казалось простым и понятным: нужно было ходить за травами, собирать хворост для огня, охотиться, убирать в хижине, а потом оттачивать заклинания, варить зелья и пытаться ненароком не убить самого себя и Сигана. Хотя последний был живуч, и — Мерлин не сомневался — даже фатальная ошибка или сильнейший взрыв вряд ли подпалили бы на нем хоть волос.

Мерлин дошел до коридора, в котором накануне погиб Утер Пендрагон. На полу еще остались следы крови: у окна — самого короля, а у противоположной стены — его сына. Последнего, по словам Сигана, заперли в подземелье. Рана была серьезной, и тот мог уже умереть. Мерлин снова взглянул на кровь принца и решительно направился обратно, миновал двери тронного зала, немного поплутал по коридорам, спустился по винтовой лестнице и взмахом руки приказал стражникам пропустить его в подземелье.

Тюрьма насчитывала несколько камер разного размера, и большинство из них были заполнены. Люди лежали на полу, сидели, привалившись к стенам; многие провожали его полным ненависти взглядом. Здесь были и советники короля, и верные ему рыцари, и даже слуги, не пожелавшие служить Сигану. Всем, кто смотрел сейчас на Мерлина, повезло остаться в живых, трупы большинства же утром сожгли на площади перед замком. А потом Сиган собственноручно собрал пепел своих врагов — мощное составляющее нескольких зелий.

Мерлин миновал камеры, вглядываясь в каждую из них и не находя там светловолосого принца. Дальше были другие помещения — с тяжелыми дверьми вместо решеток, для настоящих преступников. В одном из них и обнаружился принц Артур.

Мерлин сначала долго разглядывал его, неподвижно лежавшего на каменной скамье. Светлые волосы потемнели от запекшейся крови, лица не было видно, грудь вроде вздымалась от дыхания, но Мерлин не был уверен. Принц не шевелился, и Мерлин принял отчаянное решение. Заклинанием отпер дверь и вошел в камеру. Один, без стражи и защиты. Если слухи о принце не врали, то он был быстр, силен и удачлив и мог любого уложить в схватке, но рана явно ослабила его, да и Мерлин привык во всем полагаться на свою магию.

Он осторожно приблизился к скамье и наклонился, чтобы рассмотреть рану принца. Магия — его собственная, Мерлин знал это — рассекла Артуру плечо, шею и кожу на голове. Рана вышла глубокая и очень болезненная, но не смертельная, с должным уходом она могла бы затянуться через несколько дней.

Артур вдруг пошевелился, застонал и прерывисто вздохнул. Огляделся затуманенным взглядом и остановился на Мерлине. Тот успел отскочить к противоположной стене и теперь шептал сковывающее заклинание. Несмотря на свою рану, Артур мог наброситься на него и в ярости убить.

— Ты… — прохрипел Артур. — Убирайся!

Мерлин застыл на месте, словно случайно наложил обездвиживающее заклинание на самого себя.

— Ты пришел пытать меня? Не хватило убийства моего отца и большинства моих людей? Кто ты, черт возьми?!

— Я Мерлин.

— И? Мне ни о чем не говорит твое имя.

— И не должно, — Мерлин наконец-то пришел в себя. Первый испуг пропал, и теперь он с интересом разглядывал Артура, его яростно блестевшие глаза и гримасу отвращения и боли на его лице. — Я ученик Корнелиуса Сигана.

— Мага, который убил моего отца?

— Да. Твой отец…

— Ничего ему не сделал.

— Он отослал его душу подальше от Камелота, лишил его дома на годы. Сиган основал этот город несколько веков назад.

— А потом умер или исчез — не суть важно — и потерял всякие права на город. А ты? Слепо следуешь за своим учителем, такой идиот, что не в состоянии думать своей головой?

— Десять лет назад два человека из моей деревни пришли в Камелот просить защиты у короля. Нас донимали разбойники, грабили, убивали, насиловали женщин, но Утер Пендрагон ответил отказом. Разбойники напали снова и забрали меня, чтобы продать в рабство.

Артур взглянул на него и быстро отвел взгляд.

— Как называлась твоя деревня? — спросил он.

— Эалдор, — с болью в голосе ответил Мерлин. По сей день он не мог спокойно говорить о доме.

— Пограничье с королевством Ценреда? Деревня находится на его стороне, мы не смогли бы помочь вам, это не наши владения.

— Вот поэтому твой отец не сидит теперь на троне, а превратился в пепел! — Мерлин дернулся, и Артур на своей скамье скривился от боли. Что-то невидимое сдавило ему горло, не давая дышать. Мерлин смотрел на его муки и едва ли не впервые чувствовал удовлетворение оттого, что причинял кому-то боль. Артур заслужил это! Мерлин был тогда с посланниками Эалдора и отлично помнил равнодушные насмешливые глаза юного принца. Тому было наплевать на людей и их несчастье, гораздо больше его волновала хорошенькая служанка леди Морганы. А теперь Артур смотрел с ненавистью и болью, с теми же чувствами, что пришлось испытать Мерлину по его вине.

Но Мерлин все-таки взял себя в руки и усмирил магию.

— Почему ты не убил меня? — отдышавшись, спросил Артур. — Раз так ненавидишь мою семью?

— Не хочу пачкать руки о такого слизня, как ты, — отрывисто ответил Мерлин.

— Если бы я мог встать, то показал бы, кто здесь слизень, — Артур хрипло рассмеялся, уткнувшись носом в сложенные руки. Он по-прежнему лежал на животе, оберегая раненые плечо и бок. Рубаха в том месте свисала клочьями, перепачканная пылью и кровью, открывая взору отвратительный порез, после недавних судорожных движений снова начавший сочиться кровью. Рана выглядела очень плохо, успела воспалиться и явно доставляла жуткую боль, но Артур старался не показывать этого. Он побледнел, на лбу выступила испарина, а пальцы бессильно цеплялись за край скамьи. Возможно, скорая смерть стала бы для него благом, а не наказанием.

Мерлин осторожно приблизился к Артуру и тронул кончиками пальцев края раны. Воспаление распространилось уже далеко, в кровь попала зараза, и без должного лечения Артуру оставалось жить два-три дня.

Мерлин отвязал от пояса бурдюк с водой, который по привычке таскал с собой даже в замке, и поднес его к сухим потрескавшимся губам Артура. Тот сначала отворачивался, не желая принимать помощь, но потом все же сдался и начал жадно пить.

— Решил отравить меня? — насмешливо спросил он и вновь припал к узкому горлышку.

— А ты подал хорошую идею, — огрызнулся в ответ Мерлин.

Убрав бурдюк, он незаметно прошептал простенькое заклинание, останавливающее кровь. Несильно поможет, но позволит Артуру продержаться немного дольше.

Больше в камере было нечего делать, и Мерлин, уже почти дошел до двери, когда услышал тихое, больше похожее на шелест листвы «Спасибо».

За десять лет, что прошли с момента, как Мерлина забрали в качестве «уплаты долга», он привык к кочевой жизни. Сначала несколько дней провел шагая за лошадьми разбойников, затем — неделю в клетке, выставленный напоказ на невольничьем рынке. Его никто не хотел покупать: в работники он не годился и даже в качестве прислуги не вызывал доверия. Высокий для своих лет нескладный подросток, не слишком симпатичный, грязный, с размазанными по щекам слезами. Он плакал почти каждую ночь, вспоминая дом и не видя в своем будущем ничего, кроме боли, лишений и унижений. Пару раз за него предлагали плату извращенцы, использующие мальчиков в постели, но то ли у хозяина Мерлина был на них зуб, то ли они не могли заплатить удовлетворяющую его цену, — сделки почему-то не заключались. Пока однажды на рынок не наведался невзрачный на вид мужчина средних лет, закутанный в черный плащ с капюшоном. Он перекинулся парой слов с торговцем, и через несколько минут Мерлина заковали в цепи и передали незнакомцу. Тот велел ему молча идти следом и, едва они миновали первые деревья на опушке леса, остановился и освободил Мерлина от цепей.

— Меня зовут Корнелиус Сиган, — представился незнакомец, — и я купил тебя потому, что ты обладаешь магией, как и я.

— Чт-что? — запинаясь, спросил Мерлин. Секрет о своих способностях он хранил изо всех сил. Если бы разбойники или работорговец прознали о его магии, то не отпустили бы так просто. Маги очень ценились в королевстве, их почти не осталось, а те, кто осмеливался гордо именовать себя колдуном, редко могли что-то большее, чем сдвинуть ложку на пару дюймов по поверхности стола. Мерлин мог бы попытаться сбежать, воспользовавшись магией, но не знал заклинаний и боялся, что в этом случае в Эалдор снова явятся разбойники и заберут еще одного мальчишку, например, Уилла, хорошего друга Мерлина.

— Я могу почувствовать сильного мага, Эмрис, а твоя сила действительно велика.

Отрицать было глупо, и Мерлин лишь кивнул. В тот момент он осознавал только, что Сиган не собирается его убивать или использовать для постельных утех, напротив, он поделился с ним едой, обещал раздобыть одежду и сказал, что найдет ему место в своей хижине в лесу. И Мерлин поверил ему.

Сиган оказался хорошим учителем, он с энтузиазмом занимался с Мерлином, показывал ему новые заклинания и говорил, что когда-нибудь сделает его своим помощником, а не учеником. Мерлин, всю жизнь скрывавший свою магию и привыкший жить в страхе и непонимании, вновь почувствовал себя почти счастливым. Вот только Сиган слишком часто говорил о мести и учил его убивать, причинять боль, подчинять себе животных и людей. Мерлин предпочел бы лечебные заклинания или те, что призваны как-то помогать людям, но не волен был выбирать.

А тридцать дней назад Сиган решил, что Мерлин готов стать его полноправным помощником, и что пора претворять планы мести в жизнь.

Покинув темницу, Мерлин взбежал по лестнице, быстро преодолел несколько коридоров и оказался во внутреннем дворе замка. Свежий ветер ударил ему в лицо, а яркие солнечные лучи ослепили, словно была не ранняя весна, а вступившее в свои права лето.

Во дворе почти никого не было, только пара стражников стояли у двери, да служанки с трудом несли огромный чан с водой. У колонки набирала ведро старуха, а к ее ноге прижимался ребенок лет четырех, который с ужасом смотрел на Мерлина, словно именно он вчера убил его родителей. Впрочем, наверное, так оно и было.

Мерлин пересек двор и остановился у одной из дверей. По слухам он знал, что где-то здесь жил лекарь, успешно лечивший как королевскую семью, так и обычных горожан и даже жителей близлежащих деревень.

Мерлин нерешительно постучал в дверь и отошел на шаг, дожидаясь ответа. Послышалось шарканье, стук отодвигаемых стульев, и через пару мгновений дверь распахнулась. На пороге, недоверчиво разглядывая Мерлина, застыл седовласый старик с изъеденными морщинами лицом, умными ясными глазами, одетый в бесформенный серый балахон и некое подобие ночного колпака.

— Э-э, здравствуйте, — сказал Мерлин, внезапно смутившись. Под изучающим взглядом лекаря он чувствовал себя неуютно, словно нашкодивший ребенок перед строгим воспитателем.

Старик выгнул бровь, показывая, что не ожидал визита Мерлина. Да и что могло понадобиться темному магу в комнате простого лекаря?

— Я… мне... — Мерлин облизнул губы и нахмурился. — Я могу войти?

Старик посторонился, пропуская его в свое скромное жилище. Мерлин с интересом оглядел комнату, заставленную шкафами с книгами и пузырьками, полными каких-то зелий, и обвешанную сухими травами. Посреди комнаты стоял большой стол, на котором царил сущий беспорядок, и в стороне от стопок книг и пятен от разлитых зелий на горелке кипела какая-то мутная жидкость, пар от которой стелился по столу, словно живой.

— Что вам нужно? — не слишком вежливо спросил старый лекарь.

— Мне… кх-м, — Мерлин уже был готов отказаться от своей затеи, тем более что он и сам не понимал, зачем это делает. — Мне нужна заживляющая мазь и отвар, снимающий воспаление.

— Вы ранены?

— Нет, это не для меня.

— Для вашего друга, который пришел с вами в Камелот?

— Нет. Это для… другого человека.

Мерлин не стал говорить о том, что собирается лечить принца Артура. Неизвестно, как поймет это старый лекарь, возможно, решит, что Мерлин готовит изощренную пытку. А уж пытаться солгать и утверждать, что лекарство нужно для самого Мерлина или для Сигана и вовсе опасно, ведь это такой шанс отравить их.

Старый лекарь, недоверчиво хмыкнув, принялся перебирать пучки трав, что-то шепча себе под нос. Мерлин прислушался и смог различить названия нескольких знакомых ему растений. Мать как-то пыталась научить его делу травника, но Мерлин тогда еще был слишком мал, чтобы запоминать сложные названия и свойства слишком похожих друг на друга листочков.

— Насколько серьезна рана? — спросил лекарь.

— Началось воспаление, и он потерял много крови.

Лекарь неодобрительно нахмурился.

— Самым разумным было бы мне лично осмотреть его, но я так понимаю, этого не случится.

— Нет, — быстро ответил Мерлин и для убедительности помотал головой.

— Я могу сделать вам отвар и научить, как использовать некоторые растения, но вряд ли это поможет, если болезнь зашла далеко.

— А если… если я применю магию?

— А вы знаете подходящее заклинание?

Мерлин неопределенно передернул плечами. Сиган не учил его ничему подобному; с того самого момента, как он купил Мерлина, никто из них не оказывался серьезно ранен. Сильнейшая темная магия хранила их от всего.

— Может быть, его знаете вы? — спросил Мерлин.

— Я не использую магию уже очень давно.

— То есть когда-то…

— И сейчас не время начинать, — оборвал его старый лекарь.

— Но вы должны! — воскликнул Мерлин. Он хотел сказать, что без помощи Артур умрет, но вместо этого вспомнил наставления Сигана. — Вы должны, потому что теперь я хозяин в этом королевстве и могу приказывать вам, старый дурак!

— Обычно меня называют Гаюсом, — старик ничуть не испугался, напротив, насмешливо поднял бровь и уселся на узкую скамью у стола. — И я не раб, чтобы мне приказывали. Я волен уйти из Камелота в любое другое королевство и предпочитаю сам решать, как и кого мне лечить.

Мерлин стушевался и упрямо поджал губы. Гаюс покачал головой и отыскал на столе небольшой пузырек с мутноватой жидкостью.

— Эта настойка должна помочь снять жар, но только если заражение еще не проникло в кровь.

Мерлин осторожно взял пузырек и вновь посмотрел на Гаюса.

— Мне нужно заклинание, без него вряд ли что-то поможет.

— Ты сильный маг, хоть и довольно глупый, неужели так и не обучился лечебной магии? Она нужна всем, даже самым отвратительным людям.

— Не ваше дело!

— Боюсь, оно как раз становится моим.

Гаюс пересек комнату, расчистил от метел место в углу, поднял одну из половиц. И достал старинный пыльный фолиант, от которого ощутимо веяло магией.

— Здесь есть все, что тебе нужно, но не думай, что я возьмусь обучать тебя.

Мерлин осторожно взял книгу, провел пальцем по корешку и сжал ее в руках. От страниц исходило странное успокаивающее тепло, тогда как от книг Сигана обычно веяло холодом.

Не попрощавшись, Мерлин покинул комнату Гаюса. Книгу он спрятал под просторной рубахой, прижал к груди как самое драгоценное сокровище. Если бы ему навстречу сейчас вышел Сиган, то немедленно отобрал бы ее, учуяв светлую магию. Но, к счастью, Мерлин добрался до своей комнаты, так и не повстречав никого на пути. Там он завернул книгу в несколько рубах и спрятал на дне сундука, затем сел на кровать и бездумно уставился в окно.

То, что он собирался сделать, было ново, непривычно и волнующе. Мерлин еще никого не спасал, напротив, учился убивать, хоть и никогда не был прилежным учеником. Ему приходилось воскрешать в себе самые темные, самые страшные воспоминания, чтобы лишить кого-то в жизни, иначе его магия не работала как надо. Он часто представлял, как погибла его мать. Когда он покидал Эалдор, она была жива, но Сиган рассказал ему, что следующего набега разбойников она не пережила. Наверное, только ради нее Мерлин мог бы убить, не задумываясь.

Решив дать себе еще пару часов на размышления, Мерлин вновь отправился гулять по замку. Ему было интересно исследовать его, изучить все коридоры, всмотреться в лица слуг, понять особую магию этого места. Замок был велик, просто огромен — величественная белокаменная крепость. Раньше на шпиле развевалось знамя Пендрагонов, а теперь место пустовало. У Сигана был свой родовой герб и его уже ткали в местных мастерских, а сейчас на шпиле, внимательно глядя на город, сидел черный ворон. Чуть ниже зияли ниши, в которых раньше сидели каменные горгульи. Теперь они грудой мелкого щебня лежали около крепостной стены.

Большинство слуг, встречавшихся Мерлину на пути, отводили глаза и старались как можно быстрее пройти мимо. Они боялись его, и Мерлин прекрасно понимал почему. Он бы и сам боялся, если бы оказался на их месте.

На тренировочном поле, которое теперь пустовало, вышагивал Сиган. Рядом с ним стояла леди Моргана. Она держалась неестественно прямо, а ее руки были так крепко сжаты в кулаки, что побелели пальцы. Ей было очень страшно, но она изо всех сил старалась не показывать этого.

Мерлин поспешил к ним. Сиган обещал не обижать Моргану, но ее слишком гордый и независимый характер мог все испортить.

Моргана смерила его презрительным взглядом и отвернулась. Сиган же, напротив, обрадовался его приходу.

— Эмрис! Вот пример тому, какой ты сможешь стать, Моргана, какой силой будешь обладать. В тебе все это есть, и оно рвется наружу.

— Я никогда не стану такой, как он, лучше убей меня!

— Лишать жизни обладательницу такой силы — преступление, — улыбнулся Сиган.

Внезапно он выхватил меч и приставил к горлу Морганы. Та дернулась, пытаясь отстраниться, ее глаза наполнились золотом, и клинок в руках Сигана согнулся посередине.

— Видишь, твоя сила защищает тебя. Пока ты не осознаешь, как ей пользоваться, но я научу тебя.

— И тогда я тебя убью!

— Никто не способен убить меня, — спокойно возразил Сиган.

Мерлин вздохнул. Он так часто слышал от Сигана это утверждение, что перестал в него верить. У любого человека есть слабые места, просто кто-то научился очень тщательно их скрывать. Сиган при всей его любви к театральности, тоже был человеком.

Мерлин еще немного понаблюдал за уроком. Моргана противилась всем наставлениям Сигана, а если и колдовала, то спонтанно, когда тому удавалось застать ее врасплох или как следует разозлить. В зеленых глазах Морганы вспыхивала ненависть, и это чувство подстегивало ее. Мерлину оно было хорошо знакомо, он начинал учиться точно так же. Сиган не знал более сильных чувств, способных пробудить и направить магическую силу. Очень скоро Моргана сломается, ведь она отнюдь не так добра и великодушна, как все считали. Мерлин видел выражение ее лица, когда убили Утера Пендрагона.

И он часто задавал себе вопрос, а возможно ли в этом мире иначе.

Быстрым шагом, нигде не задерживаясь и больше не обращая внимания ни на кого, Мерлин вернулся в свою комнату. Отыскал на дне сундука книгу и решительно пролистал ее. Заклинания — простые и сложные, длинные и короткие, полезные и забавные — были написаны на каждой странице. На первый взгляд, неведомый автор расположил их беспорядочно, как в голову пришло, но, возможно, Мерлин пока просто не видел системы.

Пролистав почти половину книги и запретив себе вчитываться в древние слова, чтобы не застревать на каждом заклинании надолго, Мерлин нашел то, что искал. Он прочел заклинание несколько раз, попробовал произнести пару предложений и понял, что это будет не так просто, как кажется. Хоть язык использовался и тот самый, на котором были написаны заклинания Сигана, слова, произношение, ритм казались другими.

Каждое слово давалось Мерлину с большим трудом, словно сама магия противилась тому, что темный маг пытается сделать что-то хорошее. Но Мерлин упрямо твердил и твердил сложные слова, пока не почувствовал, что выучил их как следует.

За окном уже стемнело, а на замковых стенах зажгли факелы. Слуги: повара, мальчишки на подхвате, конюхи — расходись по домам. Мерлин высунулся в окно по пояс и вдохнул сладкий прохладный вечерний воздух. Ветер ласково трепал его волосы и остужал разгоряченную кожу. Огромная оранжевая луна выплывала из-за горизонта, освещая темное, в россыпи звезд, небо.

Время было позднее для прогулок по замку, но Мерлин не смог утерпеть. Он боялся, что Артур умрет, так и не дождавшись помощи, а это будет… Мерлин и сам не знал, что тогда будет. Артур был его врагом. Мерлин убил уже десятки людей, о чем не сожалел (или же просто запретил себе сожалеть), так отчего же он так стремился спасти Артура Пендрагона?

К счастью, Мерлин не любил много размышлять и предпочитал действовать. Поэтому он выбежал из комнаты и вновь направился в подземелье. На ходу прошептал заклинание, чтобы стражники забыли о его визите вместе со всеми заключенными, мимо которых он пройдет, и остановился возле камеры Артура.

Отпереть ее не составляло труда (ключ он позаимствовал у стражников), а вот чтобы войти внутрь требовалось набраться решимости.

Артур без сознания лежал около лавки. Наверное, он пытался встать, но сил на это не хватило. Мерлин опустился рядом с ним на колени и прислушался, ожидая худшего. Артур дышал. Слабо, поверхностно, хрипло, но это означало, что он все еще боролся за жизнь.

Мерлин торопливо достал травяной отвар, который дал ему Гаюс, влил немного Артуру в рот, затем нанес заживляющую мазь на рану, отметив, что ее края сильно воспалились и опухли, и начал читать заклинание. Его голос поначалу дрожал, но потом окреп и наполнился силой. Мерлин прикрыл глаза, чтобы лучше сосредоточиться. Ни разу до этого от него не зависело спасение чьей-то жизни.

Из рук вырвался поток белого света, окутал Артура, словно облако тумана, а когда рассеялся, то никакой раны уже не было. Вместо нее тонкой линией розовел свежий шрам, который наверняка останется с принцем навсегда.

Артур глубоко вздохнул, пошевелился и открыл глаза. Повел плечами, удивленно пощупал шею и голову и, наконец, заметил Мерлина. Тот, пораженный собственной магией, которая только что спасла человека, слишком поздно понял, какую совершил ошибку. Он и опомниться не успел, как уже лежал на каменном полу, придавленный немалым весом принца.

— Мог бы просто поблагодарить, — проворчал Мерлин и попытался вырваться — не получилось.

— Заткнись, — Артур встряхнул его, больно приложив затылком об пол.

— Ты понимаешь, что и пары шагов сделать не успеешь, как я превращу тебя в жабу?

— Не сможешь, — продолжая одной рукой удерживать Мерлина, он разорвал подол своей рубахи, скомкал получившуюся тряпку и запихал ее Мерлину в рот. — Посмотрим, как ты теперь сможешь прочесть заклинание.

Следующим куском ткани Артур связал Мерлину руки и ноги. Тот брыкался, отчаянно мычал, но Артур, прошептав: «Извини», еще раз ударил его головой об каменный пол. Но то ли он не рассчитал силу, то ли голова Мерлина была крепче, чем казалось на первый взгляд, — тот потерял сознание лишь на пару мгновений. Когда он очнулся, Артур как раз подходил к двери. Глаза Мерлина вспыхнули золотом, и Артур отлетел к противоположной стене камеры. В следующее мгновение путы на руках и ногах Мерлина превратились в прах. Он вытащил кляп изо рта и презрительно кинул его в Артура.

— Ты ошибся, мне не нужны слова и заклинания, чтобы колдовать, — сказал Мерлин.

— Я должен был попробовать, — усмехнулся Артур. Он неподвижно лежал на полу, скованный магией, и умудрялся улыбаться!

— Я ведь спас тебя!

— А я тебя не убил, хотя мог бы размозжить тебе череп об этот пол. Ты идиот, если надеялся, что я поступлю иначе.

— Значит, молва о благородном принце врет?

— Ты убил моего отца, моих людей и захватил мое королевство, здесь не до благородства. Не пойму только, с чего ты решил меня спасти. Приказ твоего хозяина?

Мерлин, не удержавшись, фыркнул.

— Он мне не хозяин!

— А я слышал, что Сиган купил тебя на невольничьем рынке, как какую-то вещь.

— Да, но…

— И каждую ночь он пользуется тобой, как мальчиком для утех.

— Нет! — Мерлин даже рассмеялся от возмущения. — Сиган заменил мне отца и даже не думал о… Это отвратительно!

— Конечно, кого могут привлечь твоя неуклюжесть и лопоухость? У тебя была хоть одна девчонка? Хотя бы самая страшненькая? Или ты предпочитаешь пьяных волосатых разбойников?

Артур явно старался задеть Мерлина побольнее, и это у него неплохо получалось. Несмотря на собственные разумные доводы, что Артур ни о чем не может знать и просто болтает попусту, Мерлин чувствовал обиду. Может, потому, что действительно еще не был ни с одной девчонкой, даже когда представлялся шанс. Он не хотел принуждать, а страх в их глазах лишал его всякого желания.

— Если бы не твоя магия, я бы разделался с тобой одним мизинцем, — продолжал Артур. — У тебя же нет ни одной мышцы, ты кошку не поднимешь, не надорвавшись.

— Заткнись! — не выдержал Мерлин.

— Если оставишь меня в живых, то я найду способ лишить тебя магии и поквитаться! — заявил Артур.

— Ты хочешь, чтобы я убил тебя? О, ничто не доставит мне такого удовольствия, как возможность избавиться от тебя навсегда.

— Так чего ты медлишь?

— Я… — Мерлин замолк, не найдя слов. Он только что спас жизнь этому несносному болвану, а теперь больше всего на свете хотел убить его. Как один человек может вызывать такие противоречивые чувства?

— Ты просто трус!

Мерлин дернулся, как от пощечины. Сиган никогда не называл его так, но сколько раз это можно было прочесть в его глазах! Когда Мерлин жалел противника и, вместо того чтобы убить, отпускал; когда отступался от цели, потому что ради нее пришлось бы оставить детей сиротами; когда отчаянно старался придумать иные пути кроме насилия и страха. Мерлин корил себя за то, что он не такой решительный, как Сиган, что никак не может вытравить из души низшие человеческие чувства — сострадание, симпатию и даже любовь, любовь к матери и прежней жизни.

Мерлин смотрел в полные боли, шальные глаза Артура и понимал, что не даст ему то, что он так отчаянно просит. Не убьет. Артур явно понял, что все сражения давно проиграны, и он ничего не сможет поставить против двух магов. Без армии, без поддержки, совершенно один, он беспомощен, словно маленький ребенок. Мерлин не жалел его, власть всегда удерживали силой и силой ее лишались.

Мерлин прошептал заклинание, и толстые цепи, словно змеи, потянулись к Артуру и сковали его руки и ноги. Теперь Артур не сможет даже добраться до противоположной стены или до окна, чтобы попытаться просить о помощи.

Мерлин молча направился к выходу, но около двери остановился. Отвязал от пояса бурдюк с водой и кинул на пол так, чтобы Артур смог дотянуться. А затем запер дверь и, не оглядываясь, быстро покинул подземелье.



Раскаленное железо коснулось обнаженной кожи, и Артур закричал. Цепи больно впивались в запястья и лодыжки, оставляя на израненной коже новые следы. Перед глазами за вспышками света ничего уже не было видно. Запахло паленой плотью.

Артура пытали раз в несколько дней не для того чтобы выведать информацию, а ради удовольствия извращенного разума. Корнелиус Сиган всегда лично присутствовал на каждой пытке и часто шептал заклинания, которые были гораздо страшнее раскаленных прутов и острых кинжалов. Мерлин обычно сидел рядом с Сиганом, и по его лицу сложно было сказать о его чувствах. Артуру было проще думать, что и Мерлин наслаждался пытками, потому что иначе в нем вспыхивала совершенно ненужная, ложная надежда на то, что этот странный парень мог бы ему помочь. Но одно то, что Сиган всецело доверял своему ученику, говорило о том, что от Мерлина помощи ждать было глупо.

Каждый раз, корчась в цепях, давно растеряв гордость и утратив веру, Артур мечтал только об одном — умереть. Но как раз этого ему не позволяли.

— Зачем? — спросил как-то Артур у Мерлина, едва шевеля израненными губами. — Почему вы не убьете меня?

Тот даже не взглянул на него.

Когда его не пытали, Артур, чтобы отвлечься от боли в каждой клеточке своего тела, вслушивался в суету за стенами тюрьмы. Иногда среди неясного гула голосов можно было различить отдельные фразы, знакомые имена, попытаться понять, что теперь творится в Камелоте. Сиган ожидаемо оказался плохим правителем. Люди при нем голодали, не получали никакой защиты, отдавали почти весь свой урожай в уплату налогов. Сиган собирал армию, чтобы двинуться дальше, на север или юг и, в конечном итоге, завоевать все Британские острова, а потом и остальной мир.

Артур с радостью узнал, что Моргана жива и даже заточена не в соседней камере, а в своей комнате. Люди что-то болтали о ее магических способностях, но Артур им не слишком-то верил: сейчас каждому второму пытались приписать статус колдуна или ведьмы. Но то, что Моргану не подвергали пыткам, приносило облегчение.

Несколько раз Артур безуспешно пытался отказаться от воды и еды, чтобы умереть с голоду или от жажды. Он давно забыл, что собирался мужественно терпеть боль и унижение; все это имело бы смысл, если существовал бы шанс выбраться из темницы и освободить Камелот. Без помощи извне Артур был бессилен, в целом мире у него не осталось ни одного близкого или верного человека. Всех его рыцарей перебили, отцу перерезали горло, короли соседних земель и сами мечтали свергнуть Пендрагонов, а на обычных горожан рассчитывать было нечего. Из его прошлого осталась только Моргана, но у нее хоть и был дьявольский характер, его не хватило бы, чтобы противостоять двум сильнейшим магам.

— Эй, — услышал как-то Артур сквозь спасительное забытье после очередной пытки. — Попей.

На затылок легла чья-то рука, а в губы толкнулся бурдюк. Артур из последних сил отвернул голову, показывая, что не желает принимать подачек.

— Ты же умрешь без воды, ну?

Холодная сладкая влага пролилась ему на губы, и Артур невольно облизнул их.

— Вот так, — услышал он, — еще немного.

Мягкий голос завораживал, в нем слышались тепло, сочувствие, просьба довериться. Измученное сознание Артура боролось с его магией до последнего, но в какой-то момент он обнаружил, что жадно пьет воду. В нее явно подмешали какое-то зелье, уж слишком сладким был вкус и слишком быстро возвращались силы.

Артур открыл глаза и первыми увидел тонкие изящные пальцы, державшие бурдюк. Он знал, кому они принадлежали, и не удивился, поймав взгляд казавшихся темными в полумраке камеры глаз Мерлина.

— Я ненавижу тебя, — выдохнул Артур и вяло попытался вырваться из плена обнимающих его рук.

— Ты должен жить, — упрямо возразил Мерлин и помог ему подняться с пола и лечь на твердую лавку… которая теперь казалась гораздо мягче.

Артур с удивлением ощупал поверхность под собой и обнаружил, что кто-то (Мерлин, кто же еще?) положил туда набитый прелой соломой матрац. После месяца сна на голом камне, Артур почти почувствовал себя счастливым, когда смог вытянуться во весь рост и удобно устроиться на теплой лавке.

— Твоя щедрость не знает границ, — зло усмехнулся Артур, но все-таки покрепче вцепился в матрац: вдруг Мерлину взбредет в голову отобрать его.

— Сам себе удивляюсь, — тепло улыбнулся Мерлин.

Артур удивленно уставился на него. Он все еще не мог доверять Мерлину, темному магу, не мог понять, зачем тому вообще спасать опального принца. Разве что для того, чтобы потешить извращенное самолюбие.

— Я не буду благодарить тебя, — на всякий случай предупредил его Артур.

— Я понял это еще в первый раз. Ты не тот, от кого можно дождаться даже простого «Спасибо».

— А ты упрям и глуп, никак не можешь оставить меня в покое.

— Я не допущу, чтобы ты умер, — Мерлин снова улыбнулся, и Артур невольно отметил, что улыбка ему очень идет. Если бы он не знал доподлинно, то никогда бы не поверил, что этот лопоухий паренек — сильнейший темный маг.

— Трогательная забота, — фыркнул Артур.

— Ты нужен своим людям, — серьезно сказал Мерлин. — Когда Сиган соберет армию, мы уйдем из Камелота, и здесь останутся только разруха, голод и наступающая зима. И ты.

— Ты думаешь, что люди поверят мне после того, как вы с Сиганом сначала перебили всех моих рыцарей, мою семью, а потом заключили меня в подземелье? Никому не нужен такой король в деревянной короне.

— Но другого у них не будет.

— Думаю, они предпочтут жить вовсе без короля. Во все времена правит сила: будь то магия, военная мощь или безграничная власть королевской короны. Боюсь, у меня нет ничего из перечисленного.

— Но ты рожден королем.

— Всего во втором поколении, мой отец завоевал трон, а я его лишился, даже не успев занять.

Мерлин замолчал, явно обдумывая слова Артура. Тот наблюдал за ним, словно впервые, вглядываясь его лицо, еще такое юное, но уже ненавистное многим. Артур не понимал Мерлина. С Сиганом все было кристально ясно, — его жестокость, пытки, тщеславие, намерение завоевать весь мир — именно о таких злодеях рассказывалось в историях и легендах, которые читала Артуру в детстве его нянька. Мерлин же был странным. Спасал Артуру жизнь, кажется, вовсе без приказа Сигана, беспокоился о горожанах, которых сам же обрек на смерть, принес пленнику матрац, хотя какое ему должно быть дело до его удобства? А теперь и вовсе достал из небольшого узелка пузырьки с мазями и расставил их в ряд около лавки.

— Я сниму с тебя оковы, если обещаешь не пытаться сбежать или напасть на меня, — сказал Мерлин.

— Зачем? Что ты намерен со мной сделать? — Артур инстинктивно попытался отодвинуться, но едва не повалил пузырьки. Мерлин зашипел на него, замахал руками и заставил лечь обратно.

— Я хочу смазать твои раны, болван, ты выглядишь отвратительно.

— А как бы ты выглядел после месяца пыток?

— Тебя больше не будут пытать.

Артур вскинулся и посмотрел ему в глаза. Мерлин не врал. Чего бы это ему ни слоило, но он уговорил Сигана прекратить издеваться над Артуром. Как он смог? Зачем, зачем ему это нужно?

— В этом больше нет необходимости, — продолжил Мерлин.

— Ты…

— О нет, не я. Твоя сестра, леди Моргана, это она попросила Сигана больше тебя не трогать.

— Она мне не сестра, — хмыкнул Артур.

— Сестра, поверь мне, — Мерлин откупорил первую банку и зачерпнул немного густой, сильно пахнущей какими-то травами мази. Растер ее между пальцев и осторожно коснулся раны на плече Артура. Тот дернулся от боли, но, стиснув зубы, заставил себя терпеть. — Твой отец скрывал это от вас обоих, но Моргана его дочь. И колдунья, очень сильная, — Мерлин усмехнулся. — Сиган в восторге от ее таланта.

— Ревнуешь? — сквозь зубы спросил Артур. Спину, обильно смазанную мазью, жгло, но вместе с тем постепенно отступала боль.

— Моргана делает успехи, но я думаю, она старается не ради себя. Поначалу она не хотела учиться, открыто выказывала Сигану свое презрение и ненависть, но потом поняла кое-что. Себя ей было уже не спасти, — Сиган никогда не отпускает свою добычу — но твою участь она могла бы облегчить. Месяц Моргана прилежно занималась, чтобы заслужить доверие, а вчера решилась попросить, чтобы тебя оставили в покое, и Сиган согласился.

— Я был всего лишь инструментом давления на Моргану, — Артур глубоко вздохнул. Был и останется им до тех пор, пока сердце Морганы не окаменеет настолько, что он станет не нужен.

— Гаюс часто вспоминает тебя, — сказал Мерлин, потянувшись за следующей банкой. Артур уже потерял им счет, чувствуя только, как боль с каждым прикосновением Мерлина становится меньше.

— Ты знаешь Гаюса? С ним все в порядке? — Артур попытался скрыть волнение в голосе, чтобы не показать, как важен для него старый лекарь, не навлечь на него беду.

— Более чем. Он по-прежнему живет в своей каморке, лечит людей, эти мази, к слову, тоже приготовил Гаюс. Я насилу выпросил у него их; пока не рассказал правду, для кого они предназначены, он подсовывал мне всякую бесполезную дрянь, — Мерлин весело улыбнулся и взял последнюю баночку с пола. — Он беспокоится за тебя; поначалу каждый день просил не убивать тебя и постараться узнать поближе.

— Так своим спасением я обязан Гаюсу? — Артур прикрыл глаза. По телу разлилось приятное тепло, мышцы расслабились, боль ушла полностью, начало клонить в сон.

— Да, без него ты бы умер еще месяц назад.

Артур хотел ответить Мерлину, попросить его передать благодарность Гаюсу, но не смог вымолвить ни слова и уснул. Измученное тело требовало отдыха, а новая надежда давала силы двигаться дальше. Моргана и Гаюс помнили о нем, боролись за него, и Артур не имел права сдаваться. Он был слаб, желая умереть, думал только о себе; на самом деле его жизнь принадлежала его близким и Камелоту, которые отчаянно нуждались в нем.

С того дня Мерлин стал частенько навещать Артура. Приносил еду, лекарство, рассказывал о невеселой жизни Камелота, о Моргане и Гаюсе. Его словно магией тянуло в темницу, где всегда ждал Артур (хоть и пытался скрыть это всеми силами). Их общение обычно начиналось с небольшой перепалки. Артур ворчал, что злому колдуну не место в его покоях, а Мерлин обещал лично возобновить пытки, если Артур не заткнется. Тот заявлял, что если кого и нужно пытать, так это Мерлина, чтобы выбить всю дурь. Правда, в чем именно заключалась его дурь, Мерлин так и не понял. В присутствии Артура он расслаблялся и становился неуклюжим и разговорчивым, улыбка растягивала его губы почти так же часто, как в то время, когда он жил в Эалдоре с матерью. Постепенно Артур тоже научился улыбаться, а однажды даже рассмеялся, громко, запрокинув голову, да так заразительно, что Мерлин невольно расхохотался в ответ.

Артур был лишь на пару лет старше Мерлина, но казался гораздо взрослее. Был шире в плечах, более физически развит ежедневными тренировками с рыцарями, а за прошедший месяц изменились, постарели его глаза. Мерлину запомнился Артур перед тем, как Сиган убил Утера Пендрагона: в нем было через край злости, обиды, мальчишеской ярости и непонимания, теперь же их сменили ровная печаль и слабая надежда, недоверие, ненависть, решительность. Мерлин привязался к нему, полюбил их разговоры, Артуровы горькие шутки, собственное непонятное, теплое ощущение в груди в его присутствии. Артур напоминал ему о детстве (самом светлом времени в его жизни) и о матери — единственном человеке, которого он любил.

Дни, когда Сиган объезжал близлежащие деревни в поисках новых солдат для своей армии, Мерлин проводил с Гаюсом. Старый лекарь потихоньку учил его магии, заклинаниям, которые брезговал использовать Сиган, рассказывал о свойствах лечебных трав и показывал, как приготовить из них лекарства. Мерлин пытался сделать это сам, но обязательно что-нибудь путал, и вместо настойки от кашля у него получался быстродействующий яд. Игнорировать настойчивый голосок в голове, утверждающий, что какова душа лекаря, таково и лекарство, удавалось не всегда.

Мерлин приносил Гаюсу новости об Артуре и Моргане, обычно отделываясь фразами, что с ними все хорошо, насколько это вообще возможно в их ситуации.

Моргана Мерлина недолюбливала, справедливо считая его своим врагом, а Мерлин к ней в друзья и не напрашивался. Слишком часто она общалась с Сиганом и могла выболтать ему лишнее. Моргана оказалась способной ученицей, магия действительно стала частью ее самой, и заклинания ей давались даже легче, чем когда-то Мерлину. Но он принимал уроки Сигана с благодарностью, а она — стоически, с презрением, только ради своего брата.

— Она могла бы стать великой! — сказал как-то Мерлину Сиган. — В ней есть все: и характер, и талант, и способность ненавидеть людей. А тебе последнего не хватает.

Тогда Мерлин впервые задумался о том, что Сиган знал о его постоянных визитах к Артуру, об их странной дружбе, но почему-то допускал это. Может быть, считал Артура безобидным, но Мерлин чувствовал, что у Сигана совершенно другие мотивы.

Решив все прекратить, Мерлин несколько дней не спускался в подземелье. Он говорил себе, что общение с Артуром — это признак слабости, которую не может допускать по-настоящему сильный маг. Мерлин смотрел на Сигана и видел того, кем хотел бы стать, но знал, что для этого ему необходимо ожесточить свое слишком мягкое сердце. Может быть, Сиган ждал, что Мерлин убьет Артура? Если так, то ему суждено снова разочароваться в своем ученике.

Через несколько дней Мерлин не выдержал и спустился в подземелье. Его необъяснимо тянуло к Артуру, словно тот каким-то образом стал важной частью его жизни. Он нашел Артура в ужасном состоянии. Оказалось, что никто не приносил ему еду и воду, и тот уже почти умер от жажды. Мерлин три дня выхаживал его, кормил специально приготовленными жидкими похлебками и кашами, даже когда Артур стал возмущаться, что вполне способен есть обычную пищу и не нуждается в няньке. Он смотрел на Мерлина с удивлением и благодарностью, даже не думая обижаться на то, что тот его бросил. Никто еще к Мерлину не относился так, как Артур. И он пообещал себе сделать все, чтобы помочь тому выжить и выбраться из темницы.

Комната леди Морганы располагалась отдельно от остальных, за крепкой дубовой дверью, к которой вела винтовая лестница. На дверь было наложено сложное сильное заклинание, не позволяющее Моргане выходить из комнаты без сопровождения Сигана. Изучив азы магии, она пыталась расколдовать дверь, но, конечно, у нее ничего не вышло. Любая сила, примененная к двери, обращалась в небольшой удар молнии, ощутимый, но неопасный. Даже служанке запрещалось входить к леди Моргане без присмотра. Сиган никому не доверял секрет дверного заклинания, даже Мерлину. Но тот не зря десять лет был его учеником.

— Ты уверен? — вкрадчиво спросил Гаюс, кивая на раскрытую перед Мерлином книгу.

— Более чем. Это заклинание очень похоже, может быть, даже то самое, но я не узнаю, пока не попробую.

— Попытка пойти против Сигана может уничтожить тебя.

— Я не собираюсь идти против него, — Мерлин поморщился и почесал нос. — Я все еще всецело на его стороне, но мне нужно поговорить с леди Морганой.

— О чем?

— Я… — Мерлин облизнул губы и неловко пожал плечами. — Я хочу знать, насколько она поддалась чарам Сигана и остался ли ей дорог ее брат.

— То есть ты хочешь освободить Артура?

— Сиган убьет его, как только решит покинуть Камелот! В последнее время он что-то ищет здесь, подолгу бродит один в подземельях. Я спрашивал, что он там делает, но он молчит. Боюсь, как только поиски увенчаются успехом, его здесь уже ничего не будет держать.
— И ты уйдешь с ним…

— Да, — твердо сказал Мерлин. — Сиган мой учитель, и он не так плох, как…

Гаюс хрипло рассмеялся.

— Не так плох? Мерлин, он убил тысячи людей! Поработил королевство, и большинство людей здесь теперь вряд ли переживут зиму. Оглянись вокруг: посевы уничтожены, мастерские разгромлены, купцов не пускают в Камелот. Люди умирают от голода, лишившись своего ремесла, без денег, которых теперь негде взять. Горожане воруют последнее у соседей, но если они не будут этого делать, то погибнут сами. Сиган мог бы исправить это, но ему все равно. А теперь представь, что ждет Британские острова, весь мир, если Корнелиус Сиган осуществит свою мечту и завоюет его.

Мерлин отчаянно замотал головой.

— Нет! Если будет нужно, я помогу ему управлять миром.

— А как же Камелот? Ты здесь уже два месяца, но пока ничего не сделал для королевства. Ты еще так молод, Мерлин, и глуп.

— Поэтому я хочу освободить Артура, он сможет восстановить Камелот, когда мы уйдем.

Гаюс лишь неодобрительно покачал головой.

— Ме-е-ерлин, — наконец протянул он. — Тебе нужно определиться, на чьей ты стороне.

— На стороне Сигана…

— Который предпочел бы убить Артура, меня, сравнять Камелот с лицом земли. А ты другой, несмотря на все старания Сигана, в тебе живут доброта и сострадание.

— И что?

— Твоя мораль искажена, изуродована Сиганом, ты считаешь, что убивать, калечить, порабощать — твое право, но это не так. Люди рождены несвободными, наша совесть сковывает нас, как и общечеловеческие ценности и главный закон природы — не лишать жизни без необходимости. Если бы каждый из нас в угоду своей прихоти убивал других людей, то никого бы на Земле уже не осталось. Жизнь — это величайшая ценность, а человек — целый мир, каким бы чужим и непонятным он не казался на первый взгляд.

— Ты не можешь знать, — растерянно возразил Мерлин. Он не хотел думать об этом, это было слишком больно и страшно, ведь тогда все становилось с ног на голову, а он сам получался убийцей и тираном.

— Могу. Я прожил достаточно, Мерлин, — Гаюс закончил нарезать длинные стебли лапчатки и повернулся к Мерлину. Мудрые светлые глаза смотрели со строгостью и печалью. Наверное, Гаюс хотел бы видеть Мерлина своим учеником, но он появился в его жизни слишком поздно.

Мерлин захлопнул книгу, намереваясь отказаться от своей затеи и прекратить все, и даже поднялся с места, чтобы уйти, но не сделал и шага. Затем сел на прежнее место и вновь принялся зубрить заклинание. Он бы легко плюнул на Камелот, забыл о голодающих людях, оставил их на произвол судьбы, но единственное, чего он не мог сделать, — обречь Артура на смерть. У Мерлина никогда не было друзей, и два месяца их странного общения были самыми длительными и близкими отношениями за последние десять лет. Если не считать Сигана, конечно.

До темноты Мерлин мерил шагами свою комнату. Лучше было бы прогуляться по окрестностям замка, может даже дойти до леса, но Мерлин не хотел лишний раз попадаться на глаза Сигану.

Когда шум обычной вечерней суеты улегся, а Гвен забрала почти нетронутые тарелки с ужином, Мерлин решился. Осторожно, постоянно оглядываясь по сторонам, он дошел до комнаты Морганы и застыл перед ее дверью. Заклинание, выученное назубок, требовало полной концентрации и идеального ритма, и Мерлин не был уверен, что сможет произнести его правильно с первого раза. Уж слишком он волновался и боялся провала, слишком сомневался в своем решении, ведь сейчас он фактически шел против Сигана, против одного из его указов.

Мерлин начал читать заклинание, но тут же сбился, повторил снова и снова, и снова… На лбу у него выступил пот, а сердце колотилось как бешеное, язык начал заплетаться. Мерлин прикрыл глаза, пытаясь успокоиться, задышал глубоко и ровно. Он представил себе Артура, свободного, улыбающегося, счастливого и, не отпуская этот образ из своей головы, вновь прочел заклинание. Замок тихо щелкнул, и дверь с тихим скрипом отворилась. Мерлин отстраненно подумал, что за прошедшие два месяца некому было смазать петли в покоях дочери убитого короля.

Мерлин вошел в комнату и огляделся. Морганы нигде не было видно, но открытые баночки с мазями на туалетном столике и небрежно брошенная расческа подсказывали, что она должна быть где-то рядом.

Мерлин сделал еще шаг, отошел от двери, и в следующее мгновение почувствовал острую боль в затылке. Перед глазами сначала все поплыло, а потом и вовсе померкло, сознание отключилось.

Мерлин пришел в себя лежа на холодном каменном полу, однако его голова покоилась на чем-то мягком, а на лбу лежала мокрая повязка. Мерлин застонал. Кажется, только что он сделал самую большую глупость в своей жизни, Моргана наверняка уже сбежала из замка, вопреки всем предосторожностям Сигана.

— Ты цел? — послышался рядом холодный голос.

Мерлин испуганно подскочил, мокрая повязка упала ему на колени, голова вновь закружилась, но он сумел разглядеть в нескольких шагах от себя леди Моргану.

— Не очень, — поморщившись, ответил Мерлин.

Моргана жестом указала ему на повязку и велела вновь приложить ее к ране на лбу. Мерлин послушался, потер саднящий затылок, на котором зрела большая шишка.

— Чем это ты меня? — обиженно спросил он.

— Ночной вазой, — на лице Морганы проскользнула едва заметная улыбка. — А лоб ты поранил, когда упал на пол.

— Почему ты не сбежала? — Мерлин осторожно сел, затем встал, но на всякий случай прислонился к стене.

— Я думала об этом, но… — Моргана вздохнула. — Пожалею, но я решила узнать, что тебе понадобилось от меня. Я слышала, как ты сидел у меня под дверью и шептал заклинание. Не то, которым пользовался Сиган, а значит ты пришел ко мне без его ведома.

Мерлин, укоризненно глянув на Моргану, отлепился от стены и сел на стул с высокой спинкой.

— Я хочу освободить Артура, — без предисловий выпалил он. Сейчас была не та ситуация, чтобы вести непринужденный разговор, да и Моргана не доверяла ему и не была настроена на светские беседы. Но теперь она удивленно распахнула лаза и посмотрела на Мерлина как на умалишенного.

— Зачем тебе это? — наконец спросила она.

— Так… нужно.

Мерлин не хотел объяснять ей то, что еще не до конца понимал сам. Он предпочел не задумываться над собственными желаниями, а просто делать то, что считал правильным, что чувствовал своим глупым сердцем, но был не в силах осознать.

— Сиган не знает о твоем плане, я права?

— Да.

— О, наперекор ему я сделаю все, что угодно, — Моргана горько усмехнулась. — Раньше я ненавидела своего отца за ложь и деспотичность, за нетерпимость к магии. Но Сиган говорит мне только правду и учит меня колдовать, а я ненавижу его гораздо сильнее. Отец любил меня, теперь я понимаю это, даже старался стать лучше, и не только его вина, что у него не получилось. Мы оба не желали слушать друг друга. А в Сигане нет любви, только темная злоба и бессмысленная жестокость, тщеславие размером с целый мир! Я не хочу стать такой, никогда!

— Но ведь он раскрыл тебе глаза на твою сущность, — возразил Мерлин, — взялся учить.

Продолжение - в комментариях...

@темы: angst, Arthur's team, Фик, drama, Arthur/Merlin OTP fest 2015, romance, R