– Почему ты стал полицейским?
Пендрагон задал этот вопрос, пока они валялись на разложенном диване в гостиной Мерлина, тянули пиво и смотрели записи спортивных передач. Неделя, на которую их обоих отстранили, еще не истекла. Лицо Артура постепенно приходило в норму — отеки спали, рассеченные губы и бровь срослись, а устрашающие кровоподтёки побурели и стали напоминать обширные родимые пятна. Нос Мерлина также оказался в порядке — просто сильный ушиб, но не перелом. В конечном итоге, больше всего пострадало самолюбие Артура. Помимо прочего его обязали посещать штатного психолога, поскольку в ходе проверки детективы из IAD заподозрили, что у офицера Пендрагона проблемы с управлением гневом.
Это было унизительно.
– Что? — спросил Мерлин, отвлекаясь от экрана, на котором Нью-Йорк Янкиз в полуфинале дивизионов всухую делали миннесотских Твинс.
– Я спросил, почему ты стал копом? — Артур глотнул пива и, повернув голову, очертил взглядом тонкий профиль напарника. — Я многое о тебе знаю, а об этом ни разу не спрашивал.
Мерлин усмехнулся.
– Должно быть, потому, что это самый банальный вопрос из всех, что можно задать.
– Наверное, — улыбнулся ему Артур. — Мне не хотелось выглядеть банальным.
Он перекатился на бок и, приподнявшись на локте, подпер голову рукой, чтобы лучше видеть Мерлина.
– Так почему?
– Это семейное, — непринуждённо пожал плечами Эмрис. — Я родился в семье полицейских. Мой отец был копом, и дед…
– И прадед? — усмехнувшись, продолжил Артур.
– Мой прадед был помощником шерифа, — с широкой улыбкой ответил Мерлин. — Суровый был мужик. Ездил на злющей кляче, носил винтовку и частенько пускал её в ход. В те времена западный Техас был довольно неспокойным местечком.
– Твой отец еще служит? — продолжил расспрашивать его Артур, осознав, что, оказывается, не всё знает о семье напарника. Тот часто рассказывал о родителях, но всегда что-то такое… забавное, личное. Артур даже и не подозревал, что его отец тоже был полицейским.
– Нет, он на пенсии по состоянию здоровья. Был ранен во время перестрелки. Пуля раздробила колено, так что одно время он передвигался в инвалидной коляске, а сейчас ходит с палочкой. Мать радовалась, что он живой.
– И они все равно поддержали твой выбор?
– Ну, отец поддержал. А мать просто не смогла остановить. Я был слишком очарован всей этой полицейской романтикой. Считал отца героем.
Мерлин прервался, погрузившись в вспоминания. По губам блуждала задумчивая, светлая улыбка. В этот момент он казался Артуру самым красивым человеком в мире.
– Хотя, наверное, мама жалела, что я не стал флористом или ландшафтным дизайнером.
– Кем?
– Я обожаю цветы, — с подкупающей доверчивостью признался Мерлин. — Ты, наверное, заметил, как много растений в моем доме. У нас был сад на заднем дворе. Мама выращивала там чудесные чайные розы, а еще хризантемы, ирисы, пионы, гортензии… Я любил помогать ей.
Лицо Мерлина приобрело мечтательное выражение, глаза заблестели. Он продолжал говорить — неспешно, тягуче, явно получая удовольствие от своего рассказа.
– Это было хорошее время. Наш сад казался мне волшебным местом. А когда отец ушел со службы, мама всю заботу отдавала ему, а сад отошел мне. Помню, как торчал там часами после школы: составлял композиции из растений, проращивал семена, сажал ростки, поливал, подрезал, прореживал. Это занятие делало меня счастливым. Но потом, после выпуска, я все-таки выбрал полицейскую академию. И, знаешь, я не жалею. Люди — совсем как цветы, такие же хрупкие и уязвимые. Им так же нужна забота. Иногда, отправляя за решетку очередного подонка, мне кажется, я пропалываю наш общий сад. Помнишь, у Экзюпери? «Проснулся утром — приведи в порядок свою планету». Меня всегда завораживала эта фраза.
Он умолк и, повернув голову, взглянул на Артура.
Пендрагон молча смотрел на него с нечитаемым выражением во взгляде, будто прожигая глазами, и Мерлин вдруг смутился и пожалел о своей откровенности. Он резко сел на диване и, запустив пальцы в волосы на затылке, принялся с досадой растирать ладонью шею.
– Это, наверное, звучит нелепо? — сказал он с кривой усмешкой. — Не мужское дело — ковыряться в клумбах. Я тебя разочаровал?
Артур вздрогнул, очнувшись. Моргнул, растерянно облизнул губы.
– Нет. Совсем нет, — отрывисто произнёс он. — Скорее… удивил. Но это другое.
– То есть… Считаешь, это нормально? — Мерлин испытующе глянул на него.
– Само собой. Почему бы и?.. — Артур растер лоб ладонью, пытаясь собрать воедино разбегающиеся мысли.
– Цветы — это красиво! — наконец, нашелся он, и продолжил свою мысль, спотыкаясь на каждом слове, — Все люди ценят красоту. Мужчины — в особенности. Я знаю, что многие… делают это своей профессией. Создают что-то красивое. Картины. Одежду. Мебель. Скульптуры. Ювелирные украшения. В этом нет ничего странного.
Мерлин наблюдал за героическими попытками Артура оправдать его и широко улыбался.
– Знаешь, это ты меня порой удивляешь.
Артур умолк, совершенно беспомощный перед этой улыбкой. Он все еще не мог отойти от впечатления, оставленного рассказом Мерлина: прежде он ни разу не видел напарника таким — умиротворенным, открытым, мягким. Пока тот говорил, в чертах лица проступало что-то неземное, завораживающе прекрасное. Артур был так зачарован этим, что совершено выпал из реальности.
– Ну, а ты сам? — с любопытством спросил Мерлин, устраиваясь на прежнем месте.
– Что?
– Как ты попал в полицию? Ты же…
Мерлин осекся, посерьезнел и виновато покосился на Артура.
– Сын сенатора штата, — кисло улыбаясь, подсказал Пендрагон. — Ничего страшного. Я не удивлен, что ты знаешь.
– Я не выяснял специально, — будто извиняясь, произнес Мерлин, — Но твоя фамилия, она редкая и очень известна. Все, так или иначе, оказываются в курсе, кто ты.
– Да, с фамилией не повезло, — саркастично подтвердил Артур и, свесившись с дивана, потянулся к ведерку со льдом, чтобы достать оттуда новую бутылку пива, — Я раньше часто жалел, что отец не был каким-нибудь Джонсоном или Брауном, или Смитом. Мне бы гораздо легче жилось.
– Все непросто с этим, так? — наблюдая за ним, осторожно спросил Мерлин.
– Вроде того, — Артур распрямился, вскрыл бутылку и, сделав пару шумных глотков, откинулся обратно на диван, — Точнее, раньше было непросто. Лет пять-шесть назад. А сейчас это утратило значение.
– Расскажешь, как это было? — поколебавшись, спросил Мерлин, словно не знал, в праве ли он вообще задавать такие вопросы.
Пендрагон ухмыльнулся. Его смешило и трогало то, как Мерлин заботится о его чувствах. Думал ли о них хоть кто-нибудь на протяжении всей жизни Артура? Совсем нет. Чего только он не наслушался о себе в первые годы службы — а особенно в Академии. «Папочкин сынок» и «богатенький ублюдок» было еще, пожалуй, нежно.
Мерлин был единственным, кто ни разу не прохаживался на этот счет. Вообще не подавал виду, что знает, кто такой Артур. Может, оттого, что догадывался, насколько болезненны для напарника любые упоминания об этом?
Впрочем, Мерлин мог и не стараться. К моменту их знакомства Артур успел приобрести иммунитет против подобных нападок. Все связанные с отцом чувствительные места ему давно отбили намертво. Так что он вполне мог об этом говорить. Тем более, раз у них сегодня вечер откровений.
Артур вздохнул и насмешливо произнес:
– Ты, наверное, можешь себе представить, как я рос и в какой школе учился — элитной платной школе. И мог бы быть таким же, как все избалованные, самодовольные говнюки, которых готовило к поступлению в колледж то почтенное заведение, но…
– Что пошло не так? — с улыбкой спросил Мерлин.
Похоже, та ироничная манера, в которой начал свой рассказ Пендрагон, заставила его расслабиться. Теперь он с искренним интересом ждал продолжения.
Артур вновь отхлебнул из бутылки и как на духу признался:
– Я с детства был помешан на полицейских сериалах.
– Ты шутишь, — вскинул брови Мерлин.
– Ни черта не шучу, — блестя глазами, подтвердил Артур, — «Блюз Хилл стрит», «Жара в Лос-Анджелесе», «Улицы Правосудия» «Полиция Майами» «Джамп стрит, 21». Я смотрел все сезоны. До дыр стер кассеты. Обожал эту тему. Этих парней. Санни Крокетт и Том Хэнсон были моими героями. Конечно, я понимал, что кино имеет мало общего с реальностью, но был уверен, что только те, кто служит в полиции, делают что-то стоящее в жизни. Не политики, не бизнесмены, не юристы — а эти простые парни, которые каждый день выходят на улицу, чтобы защищать хороших людей от плохих. И я хотел быть одним из этих простых парней.
– А что об этом думали в твоей семье?
– Отца я даже спрашивать не стал. Просто знал, что не поеду в Гарвард. Так что сразу после выпускного бала собрал вещи и махнул в Хьюстон поступать в Академию, — ухмыльнувшись, Артур отсалютовал бутылкой в потолок. — Не думаю, что у кого-то был шанс меня остановить.
Мерлин с удивлением покачал головой, и спросил:
– Твой отец, должно быть, не обрадовался.
– Он был в ярости. Сначала вел со мной воспитательные беседы по телефону, а потом, когда это не сработало, заблокировал доступ ко всем счетам и аннулировал кредитки, ожидая, что без его денег я не протяну и недели и в конце концов приползу назад.
– Очевидно, не помогло.
– Полный провал.

Артур вздохнул, поставил бутылку на пол и подложил руки под голову, вытягиваясь на диване во весь рост.
– Знаешь, если бы он поддержал меня тогда, между нами все было бы по-другому. Но он не поддержал, а мне ведь и так было не сладко. Я ничего не умел. О моих нуждах всегда заботился кто-то другой, так что я был абсолютно не приспособлен к жизни, — Артур невесело усмехнулся и покачал головой. — Я был готов к тому, что придется попотеть. Но не думал, что все прежние знания окажутся бесполезными, и мне будет не хватать обычных бытовых навыков. Способность разбираться в сводках Токийской Биржи не значит ничего, когда ты не имеешь представления о том, как стирать свои носки. Их частенько приходилось стирать самому, потому что инструкторы гоняли нас и в жару, и в дождь… Ты в курсе, что это такое. Так было со всеми, кто носит значок. И я делал все, чтобы быть не хуже других. Чтобы во мне не видели изнеженного щенка. Но ты бы знал, каким идиотом я порой выглядел.
– Это не твоя вина, — тихо произнес сидящий рядом Эмрис.
– Знаю. Но это не отменяет того, что для всех прочих я был идиотом.
Мерлин закусил губу и свел брови к переносице, не зная, как реагировать на этот приступ не типичного для напарника самобичевания.
– Ты справился, — в конце концов сказал он.
– Конечно, справился, — Артур криво усмехнулся и добавил: — Неплохо для наивного теленка, да?
– Для кого?! — изумился Мерлин.
– Ну, я тогда был немного толстенький, — Артур скосил глаза вниз и шутливо похлопал себя по животу. — Такой упитанный крепыш. Совсем не слабак. Наоборот – готовясь к Академии, я тренировался как проклятый, так что имел хорошие физические показатели, но при этом меня дома кормили как свинью на убой: первое, второе, третье, десерт, а я всегда любил пожрать…
Мерлин захлопнул рот и залился тихим смехом. Повалившись вперед, он уткнулся лбом Артуру в грудь и растекся по дивану вздрагивающей от веселья массой.
Артур обнял его одной рукой за плечи и привычно запустил ладонь в волосы, ухмыляясь от души. В конце концов, если вспомнить те времена, и впрямь найдется над чем поржать. За шесть месяцев в Академии он скинул двадцать фунтов на казенных харчах. Окреп, заматерел, обзавёлся видимой мускулатурой, и перестал походить на восторженного телка, которого напоминал, когда прибыл в учебку. Реальность сильно поумерила его восторги.
– Я ведь никому там не был нужен, на самом деле, — улыбаясь с застарелой болью, продолжил он. — Когда я притащился в пункт записи, там подумали, что это розыгрыш. Три часа меня допрашивали, даже таскали на собеседование к коменданту, пока я, наконец, не заставил их поверить, что не шучу. Но даже тогда они говорили: «Ехал бы ты домой, парень. Тебе здесь не место».
– Они ошибались. Из тебя вышел отличный полицейский, — негромко сказал Мерлин, который к этому моменту уже перестал веселиться, и теперь просто лежал, повернув голову, на груди Артура, пока Пендрагон задумчиво перебирал пальцами его волосы.
– Да. Я был уверен, что стану хорошим копом. Не собирался сдаваться. Хотя прессинг был большой. Помнишь, как орут сержанты, Мерлин?
– О да, — усмехнулся Эмрис.
– Конечно, неприятно, когда тебя заставляют падать мордой в грязь и отжиматься сотню раз, а в это время стоят над тобой и орут, какое ты ничтожество. Но если другим курсантам они при этом говорили, что имеют по ночам их подружек, то мне — что моя мать каждый день переворачивается в гробу из-за того, что родила такого слабака.
– Артур…
– Моя мать умерла во время родов. Этого не могло быть в моем личном деле. А вот то, что мой отец — вдовец, это общеизвестный факт. Ты бы знал, как мне хотелось встать тогда и начистить тому ублюдку рожу.
– Артур, они бьют в самое уязвимое место. Тренируют психологическую устойчивость. Готовят к улице…
– Думаешь, я не знал этого? Знал. И старался не реагировать. Хуже было, когда ту же манеру переняли мои собственные сокурсники.
– Тебя травили? — негромко спросил Мерлин.
Артур криво усмехнулся.
– Попытались, когда поняли, что денег у меня нет, а значит, от дружбы со мной не будет никакой ощутимой выгоды. Это был совсем другой мир, где реальные наличные ценились больше связей. Во мне поначалу видели что-то вроде банкомата, а когда поняли, что я пуст, стали ненавидеть еще больше. Но, конечно, никто из тех, с кем приходилось иметь дело, не мог усложнить мне жизнь сильнее, чем мой собственный отец.
– Что он сделал?
– Явился. Через три месяца — после того, как осознал, что я не передумаю. Представь, возвращаемся мы с тренировки, все мокрые и грязные, а в этот момент на площадь перед главным зданием Академии вкатывает правительственный кортеж. Лимузин, полосатые флажки на капоте, позади — бронированный автомобиль охраны, а вокруг эскорт на мотоциклах, при параде, в мундирах и белах перчатках. Обосраться можно. В тот день все, кто был не в курсе, чей я сын, об этом узнали.
– Он приехал поговорить с тобой?
– С комендантом. Хотел, чтобы тот нашел предлог вышвырнуть меня из Академии.
Мерлин шумно втянул носом воздух.
– Это же незаконно, Артур.
– Ну, он не действовал открыто. Есть много способов дать понять человеку, что тот должен сделать. Мой отец — крупный политик. Он любому мог испортить жизнь. Комендант наш был нормальным мужиком, но и ему не нужны были проблемы. Он вызвал меня к себе после того разговора, и сказал, что не хочет противоречить моему отцу, но и намеренно подставлять своего курсанта не станет. Так что у меня есть всего один путь, как удержаться в Академии — учиться так, чтобы не к чему было придраться.
– И как ты поступил?
– Последовал совету. Я был лучшим курсантом, Мерлин, и закончил Академию с отличием.
– Черт возьми, — пробормотал Эмрис и вдруг прижался к Артуру всем телом, крепко обхватив поперек груди рукой. Его дыхание подрагивало, словно Мерлину было больно от нарисованной Артуром картины.
– Ничего, это было давно, — тихо сказал Артур, поглаживая его напряженные плечи и спину. — В конце концов, отец отступился. Свалил обратно в Вашингтон и забыл обо мне. Я больше пяти лет его не видел.
– Мне жаль.
– Это было давно, — повторил Артур и глубоко вздохнул, приказывая себе успокоиться. — Не так уж он был виноват в моих проблемах. Наверное, что-то во мне есть такое, раз даже после Академии я не смог влиться в команду, так и не завел друзей в управлении. Может, все потому, что я унаследовал скотский характер отца. Такой же невыносимый ублюдок, как он.
– Это неправда, — тут же вскинулся Мерлин. Привстав на локте, он подтянулся выше, навис над Артуром, и заглянул ему в лицо. — Не смей так говорить о себе. Ты хороший человек, я знаю.
Горячность, с которой это было сказано, заставила Артура улыбнуться, наполнила его грудь теплом. В конце концов, какая разница, что было раньше, если сейчас рядом с ним человек, который думает о нем так.
Высвободив из-под головы вторую руку, он коснулся щеки Мерлина, повел вниз ладонью, погладил большим пальцем уголок рта.
– Знаешь, я эгоистично рад, что ты не стал флористом. Тогда мы бы не встретились.
Возможно, он опять перегнул палку, но после этих слов и прикосновения взгляд Мерлина изменился: потяжелел, налился бархатной темнотой и одновременно вспыхнул чувством. В глазах зажглось что-то такое, от чего у Артура быстрей забилось сердце. Его вдруг бросило в пот, так что ладони стали горячими и влажными. Дрожащая, жаркая волна прокатилась по всему телу, собираясь в паху сладким узлом напряжения. Артур размяк, разомлел от этих ощущений, вдруг разом пьянея от тяжести тела Мерлина, от близости его лица, которое, казалось, склоняется все ниже и ниже… Удивительные, яркие глаза напротив мерцали и переливались всполохами жидкого огня, а сердце билось в том же неистовом ритме, что и его собственное. Мерлин был так близко. Склонившись над Артуром, он всматривался в его лицо, словно пытаясь найти там ответ на какой-то незаданный вопрос. Казалось, те секунды, что они смотрели друг на друга, растянулись в бесконечность. Но затем все вдруг закончилось. Мерлин коротко вздохнул, через силу улыбнулся, обхватил ладонью замершие на щеке пальцы Артура и крепко пожал.
– Не за что. Ты знаешь, что можешь на меня рассчитывать. И я всегда буду на твоей стороне.
Сказав это, Мерлин отстранился, почти скатился с Артура, сел и потянулся за своей бутылкой. Артур остался лежать, вытаращившись в потолок. До него внезапно дошло, как все это смотрелось со стороны, в какой позе они только что были и как незаметно и просто к ней пришли: словно на свете не могло быть ничего естественней, чем лежать, обнимая друг друга. Это шокировало его. В голове все смешалось, взорвалось фейерверком электрических вспышек. Артур отрывисто задышал, пытаясь выплыть из бурлящего потока эмоций и ощущений, в который его затягивало с неумолимой силой: возбуждение, замешательство, стыд, страх!..
– Черт, игра закончилась, — напряженно произнес Мерлин, глядя в черный экран плазмы.
– Можно посмотреть еще раз, — пробормотал Артур, тщетно пытаясь справиться с собственными взбесившимися эмоциями.
– Лучше какой-нибудь фильм. Я на днях заглядывал в видеосалон. Взял пару новинок. Вроде, должны быть ничего.
Ровный голос Мерлина помог ему прийти в чувство. Артур с трудом взял себя в руки. Вытер ладонью мокрый лоб и тяжело выдохнул. Ничего не произошло. Это ведь Мерлин. Его лучший друг и напарник. Практически часть его самого. Мерлин может его обнимать. И Артуру тоже можно обнимать Мерлина, и даже испытывать возбуждение рядом с ним. Такое уже было — в конце концов, губам, скулам и глазам Мерлина позавидует любая женщина. Это ничего не значит. Совершено ничего не значит. Ничего страшного.
– Артур, с тобой все в порядке?
Артур вскинул взгляд, осознавая, что Мерлин уже довольно давно, нахмурившись, смотрит на него и ждет ответа.
– Да. Фильм. Я согласен, — отрывисто кивнул Артур.
Мерлин чуть поджал губы и встал. Подойдя к стойке с дисками возле плазмы, он взял несколько штук и принялся перебирать, просматривая обложки.
– Есть несколько вариантов.
– Выбери сам, — отмахнулся Артур, которого меньше всего волновало, что они будут смотреть сейчас.
– Хорошо.

Мерлин присел на корточки, вставил диск в DVD-плеер и, поднявшись, направился обратно. Артур наблюдал за тем, как он идет, и испытывал тоскливое чувство обреченности. Сколько раз он ловил себя на том, что любуется Мерлином? Его острожной и плавной поступью, силуэтом плеч, движениями рук? В какой момент он начал думать, что Мерлин красив? Когда это стало объективной реальностью?
Мерлин как ни в чем не бывало устроился на прежнем месте и щелкнул пультом. На экране появилась заставка фильма.
– Должен быть какой-то мистический триллер. Идея, вроде, неплохая. Я спрашивал у продавца — он сказал, что фильм собрал большую кассу в прокате. Не знаю, может ли это быть показателем качества, но, если что, хоть посмеемся.
На экране появились первые кадры с титрами, замелькали какие-то ландшафты, лица… Артур таращился на экран, но не воспринимал, что на нем происходит. Картинка отскакивала от сознания, как шарик пинг-понга от игрового стола. Вместо этого в голову лезли совсем другие мысли. Что было бы, если б он воспользовался той нелепой ситуацией, просто притянул вниз голову Мерлина и…
Артур вздрогнул, отбрасывая это видение, и яростно заморгал, поводя вокруг бессмысленным взглядом. Да что же это, ради всех святых… Он же не педик! И Мерлин — тоже! Какого черта?!..
– Можно задать тебе вопрос? — пробормотал Артур, смутно понимая, что должен сказать какую-нибудь вещь, спросить что угодно — только бы отвлечься от этих мыслей.
Мерлин покосился на него и осторожно поинтересовался:
– О чем?
Артур сжал пальцами переносицу, сообразив, что вопрос он еще не придумал. Ну не о планах же на завтра ему спрашивать?! Он попытался собраться с мыслями, торопливо перебирая в памяти события последних дней. Не было ли чего-то такого, что они еще не успели обсудить? И вдруг Артур вспомнил! Об этом он действительно пока не разговаривали.
– Ты сказал тогда, что уже имел дело с парнями из IAD. Как это вышло? На тебе подали жалобу, или что?..
Мерлин поставил фильм на паузу и повернулся к Артуру.
– Хочешь знать?
– Ну… да.
Мерлин едва слышно вздохнул, заворочался, сел, обхватив сцепленным в замок рукам колени.
– Я подстрелил подозреваемого при задержании, — после долгой паузы ответил он.
Артур невольно нахмурился.
– В смысле – ранил?
– Нет. Убил. В упор.
Вновь повисло молчание. Мерлин безучастно разглядывал стену над плазменным экраном, и Артур тотчас позабыл о собственных проблемах.
– Как это получилось?
Мерлин снова вздохнул. Потянулся к столику, на котором лежала принадлежавшая Артуру пачка Мальборо, щелкнул зажигалкой, отрывисто раскуривая сигарету. Артур наблюдал за ним, хмуря брови. Он знал, что Мерлин давно бросил, и брал его сигареты только когда случалось какое-то в высшей степени неприятное дерьмо на дежурстве. Похоже, он затронул тему, на которую Мерлину и впрямь было непросто говорить.
– Это было сразу после Академии, на исходе первого месяца моей работы, — негромким, надтреснутым тоном начал Мерлин. — Мы брали одну уличную банду. То ли эти парни пересмотрели вестернов, то ли решили, что им все можно. Они грабили магазины. Просто заходили, доставали пушки и забирали все, что им нравилось. Вытряхивали кассу. Тачку держали в гараже, так что ориентировку мы получили только после пятого или шестого такого ограбления. Спецназ ради обнаглевшей шпаны вызвать никто не стал – просто послали несколько групп. Я был в группе поддержки, прикрывал один из подходов к дому. Эти ублюдки никого не ждали, жарили себе барбекю на заднем дворе, накачивались ворованным бухлом. Наши их окружили. Все должно было пройти гладко. Но… что-то у них не заладилось. Я услышал выстрелы, а потом один тех парней выскочил из кустов и помчался мне навстречу. Я преградил ему дорогу, вытащил оружие и потребовал, чтобы он остановился и лег на землю. Но он не слушал, несся прямо на меня, и вдруг как-то дернулся на бок, потянулся за спину… будто у него за поясом была пушка. Я просто нажал на курок. Нервы не выдержали. Он дернулся, и я выстрелил. Вот и все.
Мерлин умолк, судорожно затянулся, сминая в пальцах фильтр сигареты. Артур глядел на его застывший профиль, и словно воочию видел, как все было. Видел бледного от осознания содеянного новичка с пистолетом в руке и труп у его ног. И это было ни черта не смешно.
– Что было дальше? На тебя завели дело?
– Само собой, — невесело усмехнулся Мерлин. — Но мне повезло, пистолет действительно был. Он вылетел из-за пояса того парня, когда он упал. Все выглядело так, будто он собирался выстрелить в меня, а я его опередил. Скользкая ситуация, меня допрашивали несколько раз, выясняя, можно ли было обойтись без применения оружия. Чуть значка не лишили. А если бы пушка осталась на месте, то получилось бы, что я убил подозреваемого без видимой причины. Тогда у меня и правда были бы крупные проблемы.
– Значит, парням из отдела внутренних расследований ты все-таки солгал.
Мерлин повернул голову и напряженно взглянул на напарника.
– Солгал, да. Как видишь, не такой уж я хороший человек. И не такой бравый коп, как ты думаешь.
Артур коротко выдохнул и упрямо качнул головой:
– Ты просто был не готов тогда. Не сумел сориентироваться, облажался. Но ты заслуживал шанса. С тех пор прошло восемь лет. Тогда ты был совсем зеленым, но сейчас не совершил бы такой ошибки.
Мерлин криво усмехнулся.
– По-твоему, все так просто? У того парня тоже была возможность исправиться в тюрьме, задуматься о своей жизни. Конечно, такой шанс всегда ничтожен, но он есть, а я лишил его даже этого, осудил по высшей мере, и не заплатил.
– Ты платишь каждый день, — убеждено произнес Артур. — Тем, что отлично делаешь свою работу. Этого достаточно.
Мерлин промолчал, но на его лице Артур заметил знакомое упрямое выражение, свидетельствующее о том, что его напарник не согласен, но не желает дальше спорить.
– Так ты… по-прежнему переживаешь из-за того происшествия? До сих пор?
Мерлин вскинул глаза, и его взгляд прояснился, словно вопрос Артура вернул его к действительности.
– Нет. Давно нет, — он задумчиво покачал головой. — Хотя в первые годы службы мне не раз начинало казаться, что я не подхожу для этой работы.
– Ты говорил об этом с кем-нибудь? С напарником? С отцом?
Мерлин едва заметно нахмурился и вновь покачал головой.
– Нет.
Артур вполне мог его понять. Он знал, что это такое, когда ты не можешь ни с кем обсудить свои проблемы. Ему тотчас захотелось сказать, что теперь, когда у Мерлина есть он, Артур, тот может поделиться чем угодно. Пендрагон понятия не имел, какими словами можно выразить эту мысль, поэтому просто положил ладонь ему на плечо и сжал пальцы. Мерлин тотчас накрыл его руку своей, безмолвно благодаря за поддержку. В этом прикосновении не было ничего кроме дружеского доверия, и Артур улыбнулся, с облегчением понимая, что предшествующий этому разговору неловкий момент ничего не изменил. Это был все тот же Мерлин, и между ними все осталось по-прежнему.


Бульвар в этот вечер был как всегда оживлен, и шлюхи привычно прохаживались вдоль неоновых витрин в ожидании клиентов. Беннит среди них не было. Она осуществила свой план, и, как выяснил Артур, её уже пару месяцев никто не видел.
Пендрагон жалел, что в их последнюю встречу поддался минутному настроению и уничтожил листок с её номером. Без сдерживавшего лекарства его болезнь начала прогрессировать резкими скачками. Артур чувствовал себя так, словно земля вот-вот рассыпается под ногами, и его затянет в бездонную черную дыру. Будет ли конец его падению?
Артур устало растер лицо ладонями, и вновь обвёл глазами силуэты прогуливающихся по бульвару проституток. Ни одна не вызывала у него и тени желания. Артур был уверен, что даже если снимет кого-нибудь, у него ничего не выйдет. Это будет провал, который заставит его погрузиться еще глубже в бездну унижения, неуверенности и отвращения к себе.
Приходилось признать, что шлюхи не вариант. Может, стоило навестить кого-то из тех, с кем у него уже получалось? Обдумав эту мысль, Артур достал свой телефон и принялся пролистывать вверх длинный список своих эпизодических подружек. Задержал взгляд на одном имени и, не давая себе возможности передумать, нажал на кнопку вызова. Ждать пришлось не долго.
– Привет, Гвен, — непринужденным тоном начал Артур, готовясь обрабатывать защебетавшую в трубку девушку по отлаженной схеме.
– Согласен, давно не виделись. Ты ведь знаешь, как много времени отнимает работа. Но я часто вспоминаю о тебе…
Он автоматически изобразил на лице улыбку, слушая сбивчивый лепет Гвен. Она была настолько не похожа на его напарника, и внешне и по характеру, что рядом с ней у Артура не возникало никаких лишних мыслей и ассоциаций. Иногда это тоже работало.
– Ты занята сейчас? У меня нечасто бывают выходные, но сегодня как раз один из тех редких дней, когда я свободен. Как насчет того, чтобы встретиться?
Похоже, для всех бывших Артура он по-прежнему был «номером один», потому что Гвен сразу согласилась.
– Отлично, — растянув губы в довольной усмешке, резюмировал Пендрагон. — Тогда я заеду за тобой через час.

– Шевелите булками, дамочки! Живей! Живей! — орал вышагивающий по центру поля инструктор. — Кто не сдаст минимум, на бумажную работу вылетит, это я вам гарантирую. Бегом, а не шагом, Фулер! Моя парализованная бабушка быстрей тебя проходит эту дистанцию! Живо! Живо! А ну, прибавили, бегемоты беременные! Меньше надо жрать гамбургеров!..
Мелкая кирпичная крошка хрустела под ногами. Уши закладывало от собственного тяжелого дыхания и гула крови в голове. Легкие с усилием качали расплавленный воздух, в боку уже начало покалывать. Мышцы ног и спины гудели от напряжения. Нет, кросс в полторы мили, в рамках планового теста на соответствие физической формы служебным требованиям, был плевой задачей для Артура. Если при этом, конечно, не пытаться угнаться за напарником.
Мерлин бежал впереди. Буквально в паре ярдов перед ним. Форменная толстовка с эмблемой полиции Хьюстона на спине насквозь пропиталось потом, но это было единственным свидетельством того, что Мерлину несладко, в той же мере, что Артуру. В остальном Эмрис напоминал заведенный механизм: бежал быстро, без усилий, не меняя темпа и не сбиваясь с дыхания. Ноги несли Мерлина по дорожке, локти ходили взад-вперед вдоль худых боков, а под тонкой тканью спортивных штанов мерно работали ягодичные мышцы. Взгляд Артура был прикован к ним, к этим поочерёдно напрягающимся и расслабляющим половинкам.
У Мерлина были худые бедра, длинные ноги и узкий, ладный зад. Он весь был таким — аккуратным: худощавым, узким в кости, с гладкими мышцами, плавно перекатывающимися под кожей. При этом он был чудовищно выносливым. Тело бегуна, а не атлета. Неудивительно, что в беге Эмрис был хорош — лучше Артура и всех, кто помимо него застрял на этом стадионе. К тому же, каждые выходные Мерлин совершал долгие пробежки в одном из парков пригорода и вообще был в отличной форме. Артур знал, что вскоре начнет отставать. Он был сильнее, обладал большей мышечной массой, был крупным и тяжелым, а потому не мог долго держать тот же темп, что и его легконогий напарник. Артур предполагал, что дотянет до третьего круга, прежде чем замедлится, станет беречь дыхание и экономнее расходовать остатки сил, а Мерлин… Мерлин начнет постепенно отдаляться, продолжая бежать вперед с той же запредельной скоростью.
Артур несколько раз открыл и закрыл глаза, смаргивая пот, и вновь уставился в спину напарника. Взгляд без участия головы вновь спустился ниже поясницы, туда, где так завораживающе сокращались под тонким хлопком поджарые ягодицы. Артур не отрываясь смотрел на них без единой мысли в мозгу. Казалось, его собственное дыхание подчиняется ритму, в котором работают бедра Мерлина.
Четыре счета: два поочередных движения левой и правой ягодицы — вдох. Еще четыре счета — выдох.
На самом деле, Артур просто бежал в ногу с Мерлином, в такт шагам дышал. Но казалось… Казалось… Артур сглотнул горькую густую слюну, на миг сбиваясь с дыхания. Аккуратные, отчетливо проступающие сквозь ткань половинки мерно ходили перед глазами — гипнотическое зрелище. В такие моменты, когда голова уже начинала кружиться от палящего солнца и усталости, Артуру казалось, что Мерлин специально все время бежит впереди, чтобы Артур смотрел на его задницу. Пендрагон не мог отвести взгляд, и даже злился на Мерлина за то, что тот заставляет его смотреть. Но потом приходил в чувство и понимал, что бредит от жары: Мерлин постоянно оказывается впереди, просто потому что хорошо бегает. Вот и сейчас между ним и Артуром уже не два ярда, а три. А через полминуты станет десять.
Мерлин заходил на третий круг, и Артур чувствовал, что пора притормозить. Надо сбавить обороты, если он вообще хочет добраться до конца дистанции бегом, а не ползком, дыша при этом как загнанная лошадь. Полторы мили — в целом, не много. Полторы мили в одном темпе с Мерлином — выше его сил.
Артур знал, что мог бы вообще не пытаться поспеть за напарником, мог бежать в своем ритме, и все равно прошел бы тест. Не так уж высока была планка — раз даже разжиревшие недоноски вроде поминаемого инструктором через слово Фулера ухитрялись раз за разом возвращаться в патрульную службу. Артур затевал эту вовсе не обязательную гонку лишь за тем, чтобы разрыв между ним и Мерлином на финише был не больше минуты. Зато отставание остальных получалось достаточным, чтобы не толкаться локтями в общей душевой.

Пендрагон вошел в просторную, облицованную белым кафелем комнату, наполненную полупрозрачным паром. Мерлин стоял возле дальней стены, спиной к нему и смывал с волос остатки шампуня.
Артур замедлил шаг, невольно окидывая глазами его тело, по которому струились пенистые потоки воды. Шесть футов белой, скроенной из продолговатых мышц, костей и сухожилий мужской плоти, влажно блестящей в свете ламп. Перебирающие черные волосы худые, жилистые руки до середины плеча были покрыты загаром. На шее также виднелась полоска более темной кожи. В остальном, тело Мерлина было нежного сливочного оттенка — словно он не в Техасе родился, а прибыл из какой-нибудь Миннесоты.
Артур задержался взглядом на крошечной родинке, темневшей под левой лопаткой, и тоже шагнул под душ. Остановился на соседней с Мерлином площадке, водружая на полочку свой банный набор. Фотоэлементы отреагировали на его приближение плотной струей горячей воды, хлынувшей из нависшей над ним уродливой лейки. Услышав шум рядом, Мерлин вытер ладонью мокрое лицо, повернул голову, моргая склеившимися в острые стрелочки ресницами. При виде Артура в его глазах мелькнула улыбка. Эмрис коротко кивнул ему, и потянулся к своему гелю для душа.
Артур уменьшил температуру, подставил лицо жестким струям, слыша, как по воздуху плывут терпкие ароматы мускуса, сандала, пачули и бергамота… Да, он, черт возьми, читал на флаконе состав геля, которым пользуется Мерлин. Хотел знать, что же так сумасшедше приятно пахнет. Сам он не мог позволить себе ничего кроме средств с морскими минералами. Наверное, Мерлин прав — Артур слишком фиксируется на своей ненависти ко всему, что отдает педерастией — раз даже шампунь и гель выбирает по принципу «чем примитивнее, тем лучше». Мерлин вообще часто оказывается прав.
– Поставил новый рекорд сегодня? — поинтересовался Артур, используя разговор, чтобы получить право повернуться и посмотреть на Мерлина — не искоса, словно вор, а имея основания.
Эмрис рассмеялся, обнажив ровные белые зубы. Вот у кого в управлении была поистине ослепительная улыбка.
– Я не стремился к этому. Просто хотел поскорее расквитаться с этим дерьмом.
Он сделал шаг назад, и вода тотчас перестала течь, а Мерлин принялся небрежно растирать по животу жемчужно-белые потеки геля. Артур сглотнул и отвел взгляд, усилием воли блокируя хлынувшие в мозг ассоциации. На миг его обожгло вспышкой бессильной злости. Раздраженно встряхнувшись, он сорвал с полки шампунь и принялся резкими движениями намыливать голову. Он старался не думать о длинных, чуть узловатых пальцах Мерлина, которые в этот момент оглаживали грудь, задевая темные, окруженные короткими волосками соски, скользили по бокам, спускались вниз, растирая душистую скользкую массу по плоскому, уязвимо-мягкому животу.
Рядом вновь зашумел душ. Вытерев сползающую на глаза пену, Артур не удержался и покосился на напарника. Запрокинув голову и закрыв глаза, Эмрис стоял, подставив лицо струям воды, а его локоть мерно поднимался и опускался, посылая движение к паху. Метнувшись взглядом вдоль руки, Артур успеть заметить, как Мерлин, смывая потеки пены, перекатывает в ладони мягкий член. Оттягивает большим пальцем крайнюю плоть, обнажая гладкую, темную головку, приподнимает и мнет яички.
Эта картинка будто обожгла сетчатку глаз. В низу живота зажглось томительное зарево похоти. Артур быстро отвернулся и с остервенением принялся смывать шампунь с волос. Жалящие струи забарабанили по плечам и макушке, вторя тому горячечному хаосу, что царил в голове Артура.
У Мерлина был красивый член, некрупный в покое, с блестящей бардовой головкой. Возле основания его охватывали жесткие завитки темных волос. Артур уперся в стену раскрытой ладонью и накрыл другой рукой пах, сжал, ощущая, как, пульсируя, наливается под рукой ноющая от возбуждения плоть.
Мерлин выплюнул изо рта воду, тряхнул головой, отбрасывая волосы со лба, мимолетно скользнул глазами по силуэту напарника, и тут же ошарашенно уставился вниз — на быстро двигающуюся вдоль напряженного члена ладонь.
– Ты что, дрочишь, что ли? — Мерлин вскинул на Артура взгляд, полный веселья, ужаса и восхищения одновременно. — Здесь?
– А где еще, если не в душе, это делать? — обнажив зубы в подрагивающей усмешке, Артур прикрыл глаза, резкими движениями кулака подстегивая нарастающее возбуждение.
– Помнишь, вчера? — хрипловато продолжил он, вкладывая в интонации оттенок насмешки, — Шлюху брали. Сиськи четвертого размера. Ух, не был бы я копом…
Мерлин ухмыльнулся и покачал головой.
– Ты озабоченный, — добродушно констатировал он и, собрав в чехол свое барахло, вышел из-под душа, направляясь к противоположной стене, где на полке лежали чистые белые полотенца.
– Заканчивай. Скоро остальные подтянутся.
– Уже почти…
Артур обернулся, шаря мутным взглядом по фигуре Мерлина. Тот стоял спиной к нему, ероша полотенцем мокрые волосы. Артур лапал в своих мыслях его тело, стыдясь самого себя, но не пытаясь остановиться. Стиснув веки, он беззвучно рычал, сгорая от разрастающегося наслаждения паху. Еще пара движений рукой — и он кончил, забрызгав спермой кафельную стенку. Привалился к ней, пытаясь устоять на ослабевших ногах. Оргазм, яркий и острый как бритвенное лезвие, полоснул по нервам, вырвав из глотки стонущий хрип.

Движения рук Мерлина за его спиной замедлились, затем он опомнился и принялся быстро обматывать бедра полотенцем, жестко фиксируя пах. Артур крепко стиснул веки, с трудом переводя дыхание. Ему казалось, земля качается под ногами, как корабельная палуба при шторме.
Едва послеоргазменная дымка рассеялась, разум вновь запульсировал готовой взорваться сверхновой. Артур держал его в кулаке, душа и затаптывая прорывающиеся сквозь пальцы протуберанцы: боль, отчаяние, страх, безысходность… Он давил и кромсал любые мысли о том, что делал, твердо зная: он не хочет думать о том, что с ним происходит. Он болен, инфицирован уже давно. Пусть же день, когда ему поставят диагноз, никогда не настанет.
В конце концов, его отпустило.
Артур очнулся, обессиленный своей борьбой. Голова была горячей и тяжелой, как после похмелья, зато ненужных мыслей не осталось. Отдышавшись, Артур плеснул водой на стену, смывая потеки семени, повернулся и уперся взглядом прямо в лицо МакЭвоя, который только успел войти в душевую и непринужденно двигался в его сторону. Артуру показалось, что ноздри Мака дрогнули, как у гиены, едва он ощутил запах спермы. Он бросил на Артура короткий взгляд — неправильный, липкий — и у того мгновенно сорвало тормоза. Все тщательно возводимые плотины рухнули, выпуская на волю незамутненную ненависть.
– Еще раз так посмотришь, зубы выбью! — рявкнул Артур, едва сдерживаясь, чтобы сразу не перейти от слов к делу. Хотелось избить Мака до полусмерти — месить кулаками, пока его тело не превратится в кровавый фарш. И одновременно от Уилла хотелось бежать, словно одно прикосновение к нему могло заразить Артура распространяемой МакЭвоем мерзостной гнилью.
Уилл шарахнулся от Артура так, что едва не растянулся на кафельном полу.
– Совсем ебанутый?! — заорал он, пятясь спиной к стенке. — Что я тебе сделал?!
– Еще бы ты что-то сделал, пидор! — задыхаясь от бешенства, прохрипел Артур.
Забрав свои вещи, он сдернул с полки полотенце и, миновав напряженно застывшего напарника, стремительно вышел в раздевалку.
Открыв рот, Уилл перевел ошеломлённый взгляд на Мерлина и поднял руку, указывая в сторону двери, за которой скрылся Артур.
– Как ты с ним работаешь?! Он же опасен! Дикий, озлобленный псих!
– Заткнись, Мак! — мгновенно вскинул голову Мерлин. — Ты его не знаешь.
– А ты сам знаешь его?
– Более чем достаточно.
Уилл уронил руку и покачал головой.
– Поберег бы ты задницу, Эмрис. Твоя вера в людей однажды выйдет тебе боком.
Мерлин в ответ лишь гневно сверкнул глазами, схватил свою сумку и ушел следом за Артуром.


Мерлин жил в благополучном районе Хьюстона, на Лонглиф-лэйн — красивой, зеленой улице, где в уютных, опрятных домиках проживали порядочные американские семьи. Он любил это место за то, что здесь всегда было тихо и никогда ничего не случалось. Днем на лужайках гуляли улыбчивые дети, бегали собаки, а ночью улица погружалась в мирный сон.
– Ме-ерли-ин!!!
Наверное, этот пьяный рев был слышен в каждом доме и перебудил всю округу — Артуру было плевать. Игнорируя звонок, а точнее забыв его существовании, Пендрагон дубасил кулаком по входной двери дома своего напарника и звал его во всю недюжинную мощь легких.
– Мерлн! Открой!!!
О том, что Мерлину можно просто позвонить, Артур тоже благополучно забыл.
Наконец, дверь распахнулась, и на крыльцо вылетел встревоженный и одновременно разъярённый Эмрис, в одной футболке и боксерах. Очевидно, он выскочил из кровати сразу, едва, проснувшись, узнал голос Артура и оценил устроенный им на улице бычий концерт.
– Ты спятил?! — гневным шепотом рявкнул он. — Какого хуя ты делаешь?!
– Меня Гвен выгнала, — с пьяной обидой пожаловался Артур. — Пустишь?
Мерлин вытаращился на него, хватая ртом воздух, с силой провел рукой по лицу, а потом, дав себе несколько секунд на то, чтобы успокоиться, посторонился.
Артур нетрезво качнулся вперед и потащился в гостиную, волоча за собой дамский саквояж.
– Ты… с вещами? — только и смог спросить Мерлин, провожая ошеломленным взглядом покрытый яркими наклейками розовый чемодан.
– Да вот, представь, блядь! — взорвался Артур, отшвыривая сумку. — Она собрала мои шмотки и выкинула за дверь! Посреди ночи! Чертова сучка!
– Артур, ты чудовищно набрался, — наблюдая за ним, констатировал Мерлин. — Ты хоть не на своей машине приехал?
– Успокойся, от бара я взял такси. Не надо считать меня идиотом, — упав на диван, проворчал Пендрагон, и тут же воздел вверх палец. — Хотя нет! Один идиотский поступок в моей жизни все-таки был. Когда я связался с этой сраной сукой!!! — последние слова он прорычал во весь голос, мстительно пиная лежащий на полу чемодан.
Мерлин закатил глаза и, хлопнув дверью, направился к дивану.
– Не понимаю я её, — повесив голову, продолжал свой пьяный монолог Артур. — Что ей вообще надо?
– Может, то же, что и всем женщинам? — саркастично заметил Мерлин, усаживаясь рядом с ним.
Артур фыркнул.
– О, ты знаешь, чего хотят женщины, Мерлин? Ты счастливый человек.
– Так что произошло? — вместо ответа переспросил тот. — Что ты натворил?
– Почему сразу я? — возмутился Артур.
– Ну-у… — на губах Мерлина появилась насмешливая и одновременно снисходительная улыбка. — Я хорошо тебя знаю и почти уверен, что во всем виноват твой неподражаемый подход к людям, — тон Мерлина был ироничным и участливым ровно в тех пропорциях, чтобы Артур не обиделся. – Так что ты сделал? — повторил он свой вопрос.
Пендрагон уныло вздохнул.
– Я не знаю. Понятия не имею, что за муха её укусила. Я пришел с дежурства… — начал свой рассказ Артур. — Разогрел еду, которую она мне оставила, поел, принял душ, лег в постель. Я хотел подкатить к ней. У меня как раз было подходящее настроение, чтобы заняться сексом. Тем более что она вечно жалуется, что я уделяю ей мало внимания.
Мерлин со вздохом почесал бровь.
– Артур, ты же не попытался вставить своей подружке, пока она спала?
– Что? Нет! — с возмущением отверг эту мысль Пендрагон. — Конечно, я разбудил её! Сделал все, как полагалось. Погладил там, где она любит. Сказал то, что ей нравится слышать. Не понимаю, что пошло не так.
Мерлин негромко хмыкнул.
– Знаешь, кого ты сейчас напоминаешь? Человека, который звонит с жалобой, что сделал все по инструкции, а купленный им агрегат не работает.
– Да, жаль, что к женщинам не прилагаются инструкции, — желчно подхватил Артур. — А то хрен поймешь, чего от них ждать. Она говорит одно, делает другое, а о чем думает — это вообще за гранью понимания. Вот что ей не понравилось, объясни мне? Я всего лишь попросил её поработать ртом. Пососать мой член. Раньше ей нравились минеты, а сегодня она едва не убила меня. Наорала и начала собирать мои вещи…
– Мда-а, — Мерлин ошарашенно покачал головой. — Ты уверен, что ничего кроме этого не делал? Только попросил пососать тебе?
– Да, черт возьми! Клянусь, только это!
– Тогда мне тоже ни черта не ясно, — признался Мерлин.
Он сочувственно потрепал Артура по руке, в то время как Пендрагон, съехав вниз по дивану, скорбно сверлил взглядом потолок.
– Я так устал от этого, Мерлин. Каждый раз, когда я пытаюсь завести нормальные отношения, все заканчивается каким-то дерьмом. Я не понимаю, почему так происходит.
– Ну, у меня есть одна версия, — Мерлин обвел взглядом комнату, отмечая местоположение бьющихся предметов. — Но она тебе не понравится.
– Давай свою версию, — великодушно махнул рукой Артур. — Хуже не будет.
Мерлин сделал глубокий вдох и негромко произнес:
– Думаю, проблема в том, что тебя не интересуют женщины.
– Что это значит? — тут же потребовал объяснений Артур, начиная заметно нервничать. — К чему ты, мать твою, ведешь?
Мерлин коротко выдохнул, не зная стоит ли продолжать.
– Артур, мне кажется, ты...
– Ты, что, блядь, хочешь сказать?! — не слушая его, зарычал Пендрагон, дергаясь на диване в тщетных попытках подняться. — То есть, как это, не интересуют?! Что ты, блядь, несешь?!
– Артур! Да черт! — Мерлин едва успел поймать напарника за плечи, после того как тот нелепо взвившись на ноги, едва не рухнул вперед на кофейный столик.
– Что ты, ёбаный в рот, пытаешься сказать?! — как заведенный повторял Артур, отшвыривая от себя его руки, толкая в грудь и одновременно с этим заваливаясь на бок. — Какого хуя ты несешь?!
– Хватит, о, господи! — Мерлин чуть ли не насильно усадил Артура обратно и, удерживая за плечи, придавил к спинке дивана. — Успокойся, черт тебя возьми!
– Ты сказал, меня не интересуют женщины, — прохрипел Пендрагон. — Что ты, мать твою, имел в виду? Объяснись, Мерлин!
Эмрис глянул в горящие паническим огоньком глаза Артура и сдался.
– Я думаю… ты… не внимателен к ним, — после короткого раздумья выжал он из себя. — Тебе не интересны их мысли, чувства, нужды… Поэтому отношения не ладятся.
Артур тут же угомонился, так словно из гнезда, питающего его буйство, выдернули батарейку.
– То есть, по-твоему, я чёртов эгоист? — уточнил он куда более спокойным тоном.
– Ты просто не слишком внимателен к людям, — устало ответил Мерлин.
– Это неправда, — пьяно запротестовал Артур. — Я интересуюсь людьми. Вот спросил меня что-нибудь о себе. Что угодно.
Мерлин безразлично пожал плечами.
– Когда у меня день рождения? — сказал он, в действительности уже не видя смысла в том, чтобы продолжать этот разговор.
– Десятого февраля, — мгновенно ответил Артур и, скривившись, добавил: — Это было слишком просто. Спроси что-то другое.
– Любимый бейсбольный клуб? — приподнял бровь Мерлин.
– Лос-Анджелес Доджерс, — уверенно заявил Артур. — Ну же, Мерлин, за кого ты меня принимаешь? Спроси что-то сложное — чтобы я мог продемонстрировать свою внимательность.

– Ну, хорошо, — Мерлин облизнул губы, внезапно заинтересовавшись предложенной Артуром игрой.
– Мое любимое блюдо?
– Фаршированная утка, которую готовит твоя мама, и телячий стейк с кровью, который готовлю я. Ты не любишь сильно прожаренное мясо. И терпеть не можешь рыбу, вообще все морепродукты, и потому постоянно вытаскиваешь из пиццы анчоусы. В детстве у тебя была аллергия на шоколад, и тех пор ты не ешь сладкое. Зато любишь имбирное печенье и корицу, которую добавляешь в кофе. Что еще я могу рассказать о тебе?.. — Артур коснулся пальцами лба, и тут же ухмыльнулся, вспомнив кое-что забавное. — В старших классах ты пытался стать вегетарианцем, хотел отказаться от мяса, потому что тебе было жаль животных, но не продержался на овощах и месяца. Ты все равно продолжаешь любить всякое зверье, и хотел бы завести собаку, но не делаешь этого, потому что не можешь за ней ухаживать. — Артур прервался на секунду, чтобы глотнуть воздуха, а потом продолжил в том же духе. — В академии ты был чемпионом по настольному теннису. У тебя есть четыре скаутских значка: за медпомощь, знание леса, достижения в беге и навыки общении. Ты никогда не видел океан и хотел бы хоть раз провести отпуск на побережье. Твой любимый цвет — синий. Любимые музыкальные группы — «OneRepublic» и «Linkin Park». Любимый фильм — «Вечное сияние чистого разума». Любимый автор — Чак Паланик, помню, как ты тащился от «Бойцовского клуба». Любимые актеры — Колин Фаррелл и Брэдли Купер. А из актрис тебе больше всего нравится Кэти Холмс, потому что она классная, или что-то в этом духе. Видишь? Я внимательный! — внезапно завершил свой сумбурный марафон Артур. — Я интересуюсь людьми! Так что ты был абсолютно не прав, Мерлин!
Он торжествующе уставился на напарника, порядком ошеломленного этим потоком информации.
– Хорошо, — медленно произнес Эмрис, когда к нему вернулась способность говорить. — А когда день рождения у Гвен?
Артур открыл рот, нахмурился, закрыл рот, почесал бровь.
– Не знаю, — ответил он с раздражением. — Мы встречались всего три месяца. Я не успел это выяснить.
– О-о, — только и сказал Мерлин. — Ну, ладно.
Артур вдруг качнулся в сторону, уткнулся лбом ему в плечо, и горестно вздохнул.
– Почему ты не баба, Мерлин? Я бы на тебе женился. Ты такой хороший, все понимаешь. Ты лучше любой женщины.
Мерлин втянул в грудь воздух и скосил глаза на опечаленного такой несправедливостью напарника.
– Ты очень пьян. И несешь всякий бред. Тебе лучше поспать, — сказал он, подвигаясь и придерживая Артура за плечо, чтобы помочь улечься.
– Да. Спать. Это хорошая мысль, — пробормотал Пендрагон, заваливаясь на бок, головой прямо на диванную подушку. — А ты побудешь со мной?
– Артур, сейчас три часа ночи. Я тоже хочу выспаться. Тем более что завтра у нас вечером дежурство.
Он попытался подняться, но Артур тотчас обхватил его руками за пояс и притянул к себе.
– Не уходи. Хоть ты не бросай меня, напарник, — прочувствованно сказал Пендрагон, и Мерлин застыл, растерявшись на несколько секунд, в то время как Артур продолжал настойчиво тянуть его вниз, заставляя улечься рядом.
– Побудь со мной немного...
– Артур, это плохая идея. Черт!..
Пендрагон опрокинул его на диван, спиной к себе, и с довольным урчанием притянул ближе, обхватив рукой поперёк живота.
Мерлин страдальчески вздохнул, понимая, что с каждой секундой происходящее все больше напоминает фарс.
– Отпусти меня, — негромко, но твердо потребовал он, бессознательно переходя на терпеливо-увещевательный тон полицейского. — Разожми руки и дай мне подняться. Не заставляй меня применять силу, Артур.
– Сейчас, сейчас, — хрипло бормотал Пендрагон, бессознательно дергая бедрами и потираясь об него всем телом, — Я немножечко.
– Что ты, блядь, «немножечко»?! — повысил голос Мерлин, и тут же осекся, когда ощутил, как между его ягодиц вжимается выпирающий из-под джинсовой ткани твердый бугор. Мерлин замер на несколько коротких мгновений, инстинктивно дернулся, и Артур тут же перевернул его на живот и подмял под себя.
– Я чуть-чуть, — продолжал уговаривать его Артур, наваливаясь сверху. — Совсем немножко. Какой же ты… Ох, боже!
Он жадно, по-звериному, втянул носом запах волос Мерлина, толкнулся ноющим членом ему в задницу и прерывисто застонал, когда это движение отозвалось в паху вспышкой возбуждения.
Мерлин в замешательстве уткнулся лбом в подушку, не зная, что делать. С одной стороны, Артура нужно было остановить, а с другой — он сам так давно хотел этого: ощутить тяжесть его тела, обжигающее дыхание на шее, эти голодные удары бедер о ягодицы, вызывающие ответное возбуждение. Мерлин замер, то напрягая мышцы, то оседая под Артуром. Остро хотелось расслабиться, позволить напарнику сделать то, что ему нужно, и забрать все, что тот сможет дать. Голова поплыла и закружилась так, словно это он был пьян, а не Артур.
Шумно сопя и постанывая, тот продолжал толкаться ему в задницу, а затем грубовато прошелся рукой по боку, подцепил край боксеров и потащил вниз, цепляя резинкой вставший член. Мерлин стиснул зубы, понимая, что скоро дороги назад не будет. Еще немного — и он сдастся, позволит взять себя, без подготовки, резинки, смазки… А наутро Пендрагон приставит табельное оружие к своей глупой голове и спустит курок.
Эта мысль отрезвила его. Мерлин вскинулся, напрягся всем телом, пытаясь повернуться на бок и сбросить с себя Артура. Но тот весил столько, что с ним было тяжело справиться, даже когда он был пьян в хлам. Артур протестующе зарычал и мгновенно пресек эти попытки, прижав его обратно к дивану.
Тогда Мерлин нашарил ладонь Артура у себя на бедре, и резко оттянул назад мизинец, взяв кисть в болевой захват.
Пендрагон взвыл, забился, инстинктивно пытаясь отобрать руку, но этими бесполезными действиями лишь причиняя себе новые мучения.
– Твою мать, Мерлин!.. Господи!
– Слезай с меня, — хриплым полушепотом приказал Эмрис.
Артур тут же застыл, загнанно дыша, а потом осторожно подвинулся, давая возможность напарнику выползти из-под него. Мерлин разжал хватку, ужом вывернулся из-под Артура и, не рассчитав движения, рухнул с дивана, свалившись в проход между ним и столиком.
– Мерлин! Как ты? Прости, я… — Артур продолжал что-то бормотать, скорчившись на боку и прижимая к груди ноющую кисть — Мерлин его не слушал. Он стремительно вскочил на ноги, пересек гостиную и вылетел из дома на темное крыльцо.
Он еще долго курил, сидя на ступеньках, в одних боксерах и футболке. В голове царил полный хаос. Он не знал, как должен действовать дальше.
Когда Мерлин вернулся, гостиную уже сотрясал басовитый храп. Артур, слава богу, заснул, а это значило, что хотя бы до утра им обоим не нужно было думать, что со всем этим делать.


У Артура давно не было такого зубодробительного похмелья. Его мутило, во рту будто сдох кто-то, а в раскалывающейся от боли голове гудели барабаны.
Он очнулся в гостиной Мерлина, но не помнил, как туда попал. Кажется, он так нажрался из-за Гвен. Она бросила его и унизила, вышвырнув за дверь те немногие вещи, которые он успел к ней перевести. Он воспринял это очень остро, добрался до ближайшего бара и напился. Почему после этого он поехал не домой, а к Мерлину? Он хоть не своей машине это сделал? Черт, как же плохо-то!
Собрав в кулак всю волю, Артур сел на диване, и тут же узрел перед собой на кофейном столике блюдце с парой таблеток аспирина и стакан воды. Возблагодарив Мерлина и Бога, который послал ему такого напарника, Артур бросил таблетки в стакан, и, не дожидаясь пока они растворятся, выпил шипящую жидкость в несколько долгих глотков.
Ему нужен был душ, его мутило от собственного запаха. Артур не любил спать в одежде и на утро вонять потом, а уж дивный аромат перегара и прочие похмельные радости и вовсе терпеть не мог. С трудом поднявшись с дивана, он потащился в ванную, благо до неё было рукой подать.
У Мерлина был небольшой, уютный домик. На втором этаже находилась мансарда со спальней и широким, увитым диким виноградом балконом. Все остальные помещения, включая кухню, ванную и туалет, располагались на первом этаже, и до них было совсем недалеко идти.
Артур стащил с себя воняющую кислятиной одежду и влез под прохладный душ. Вот теперь ему стало лучше. Голова медленно прояснялась. Его не отпускало ощущение, что он наломал изрядных дров вчера. Вот только, как это произошло, где и с кем, он вспомнить не мог. Такое отвратительное чувство — когда ты точно знаешь, что здорово накосячил, но вот восстановить подробности не сможешь даже под угрозой смертной казни.
Артур обмотал бедра полотенцем, собрал свои вещи и вернулся в гостиную. Мрачно оглядел розовый чемодан, который унижал его одним своим наличием и, блядь, цветом! — разворошил, и нашел там чистую футболку, белье и спортивные брюки, в которых по утрам совершал пробежку. Этого было достаточно.
Переодевшись, он отправился на кухню, где рассчитывал найти Мерлина. Артур слышал доносившиеся оттуда звон посуды и жужжание блендера. Похоже, Мерлин готовил завтрак, взбивал яйца на омлет и поджаривал на сковородке ломтики ветчины.

Артур вошел в небольшое опрятное помещение и, буркнув с порога «Доброе утро», потащился к кофеварке. Когда он повернулся с чашкой в руках, то увидел, что Мерлин, отставив свои дела, наблюдает за ним, как будто оценивая его вид.
– Что, ужасно выгляжу? — с усмешкой спросил Артур, делая первый, самый сладкий глоток кофе.
– Лучше, чем мог бы, — в тон ему ответил Мерлин.
– Извини, если доставил тебе хлопоты вчера, — на всякий случай сразу повинился Пендрагон. — Давно я так не нажирался.
Губы Мерлина дрогнули, он отвел взгляд и чуть нахмурился, словно не эту фразу рассчитывал услышать.
– Да, ты не напивался до такого состояния с той вечеринки, по случаю ухода на пенсию старины Доджерса. Ты тогда на спор опрокинул в себя десять шотов, а после танцевал стриптиз на барной стойке и все уговаривал Маршу и Лорен присоединиться к тебе.
– Боже, не вспоминай об этом, — Артур прикрыл глаза ладонью, заново переживая свой давнишний позор. — Надеюсь, в этот раз я не так сильно отличился?
Лицо Мерлина застыло, кадык на шее мелко дернулся. Повернувшись к Артуру, он серьезно посмотрел ему в глаза.
– Ну, как сказать… Ты что-нибудь помнишь?
И глядя на Мерлина сейчас, Артур вдруг начал вспоминать — короткими отрывками, вспышками, смазанными картинками и отзвуками ощущений. Желанное тело под ним, темноволосый затылок перед глазами, рваные движения бедер и сводящее с ума возбуждение.
Этого оказалось достаточно, чтобы Артур пришел в дикий ужас. Он смертельно побледнел и едва не выпустил из рук чашку.
– Что я вчера?.. Я же не?.. — он даже не заметил, как начал заикаться.
– Вижу, ты вспомнил.
– Я же не изнасиловал тебя? — просипел Артур, холодея от нарисованной воображением картины.
– Что? Нет, — Мерлин фыркнул, словно эта мысль показалась ему смешной. — Но ты залез на меня и пытался трахнуть, а я тебя остановил.
– Боже, — Артур покачнулся, судорожно вцепившись в край стола. Голова вдруг резко закружилась. Ему стало плохо до тошноты. Сбывались его худшие кошмары.
– Мне кажется, нам надо всерьез поговорить об этом, — продолжил Мерлин. — О том, что с тобой происходит.
– Нет, — испуганно распахнув глаза, отверг эту идею Артур. — Тут не о чем говорить. Я был пьян. Это просто недоразумение.
– Что? — выдохнул Мерлин.
– Я был пьян! — повысив голос, торопливо повторил Артур. Его разум лихорадочно метался, пытаясь найти произошедшему разумное объяснение.
– Была одна шлюха. Беннит. Я часто снимал её раньше. Она похожа на тебя. Я просто перепутал. Так бывает. Я был пьян.
Брови Мерлина взметнулись вверх в изумлении.
– Ты снимаешь похожих на меня шлюх, Артур?!
– Нет! — возмущенно вскинулся Пендрагон. — То есть — да, но это не имеет к тебе отношения!
– Не держи меня за идиота! — резко произнес Мерлин, который тоже очевидно начал заводиться. — Что значит, не имеет отношения?!
– Да черт возьми, никакого! — со злым отчаянием прорычал в ответ Артур. — И вчера ты тоже был ни при чем! Я просто обознался! Я был пьян!
Лицо Мерлина потемнело, и он подытожил с тяжелым сарказмом в голосе.
– То есть, по-твоему, все в порядке вещей. Ты всего лишь перепутал меня со шлюхой, которую снимал, потому что она была похожа на меня.
Артур вспыхнул и грохнул чашкой по столу, окончательно выходя из себя.
– Знаешь, что... Я тут пытаюсь извиниться, но ты, похоже, в этом нихуя не заинтересован! Тогда какой смысл вообще о чем-то разговаривать?!
С этими словами он ринулся вон из кухни, как следует громыхнув напоследок дверью. Схватив порядком осточертевший, розовый чемодан, Артур тотчас покинул дом Мерлина и направился к перекрестку, на ходу вызывая такси. Даже в собственных мыслях он в жизни бы не признался, что его разгневанный уход больше всего напоминал бегство.


Несмотря на бурное утро, у них выдалось совершенно обычное дежурство. Они задержали одного обдолбанного ковбоя, вздумавшего полихачить на улице, выписали несколько штрафов за неправильную парковку, разобрались с семейной ссорой, неприятно напомнившей Артуру его ночные похождения, и взяли показания у разгневанной пожилой дамы, которую ограбили возле супермаркета.
Выслушав обильно сдобренную крепкими техасскими выражениями тираду, Артур записал рассказ боевитой старушки в более сжатой и конкретной форме, а потом они подвезли пострадавшую в участок, где сдали на руки детективам для составления фоторобота преступника и дальнейшего оформления дела. Словом, ничего особенного. Рядовая смена.
От всех прочих её отличало лишь поведение Мерлина: не было привычных комментариев, легкомысленного трепа обо всем на свете. Тот отмалчивался в ответ на шутки Артура и вообще старался не раскрывать рот без необходимости. Это угнетало. Артур все больше мрачнел и чувствовал себя потерянным. Он понимал, что проштрафился, и у Мерлина было право на него сердиться.
При этом Артур продолжал отрицать свою вину. Он успел убедить себя в собственной правоте. Конечно, он обознался спьяну, по-другому и быть не могло. И Мерлин мог бы просто посмеяться над этим казусом. Кто-нибудь другой на его месте так бы и отреагировал. Конечно, сам Артур к этим «другим» не принадлежал, но вот Мерлин с его терпимостью ко всему на свете точно не должен был делать из ночного происшествия трагедию.
И тем не менее Эмрис продолжал злиться. Это было так на него не похоже. Как правило, Мерлин принимал извинения Артура, выражавшиеся в повышенном внимании и попытках поднять ему настроение, гораздо быстрее и проще. Он никогда не заставлял Артура насильно выдавливать из себя это мелодраматичное «прости меня».
Непонятное поведение напарника злило и нервировало Пендрагона. Он осознавал, что выглядит как обоссавшийся щенок, пытающийся заслужить прощение строгого хозяина. Мерлин наказывал его своей холодностью и молчанием. Действовал прямо как женщина! Это убивало, и бесило, но тем не менее работало. Чем дальше, тем больше Артур чувствовал себя виноватым. Без всякой вины! В общем, это было одно из самых хреновых дежурств на его памяти.
К концу смены они так и не помирились. Мерлин сдержанно пожелал Артуру хорошо отдохнуть в ближайшие сутки и уехал, оставив напарника сожалеть о заранее проебанном грядущем выходном. В конце концов, даже в тех редких случаях, когда Артур проводил свои свободные дни отдельно от Мерлина, он никогда при этом не был в ссоре с ним. Пендрагон всегда мог позвонить напарнику, пожаловаться на скуку или, наоборот, в красках расписать, что тот пропустил, когда послал Артура с его планами и предпочел заняться своими делами.
А теперь Пендрагон чувствовал себя так, словно между ними поставили глухую стенку. Предыдущее похмельное пробуждение показалось Артуру лучше, чем это одинокое бдение над кофейником в его просторной, пустой квартире. К середине дня он вконец озверел от этой ситуации и твердо решил помириться с Мерлином. Даже изобрел достойный повод. Подергал свои связи, и достал билеты на вечерний матч Национальной футбольной лиги на стадионе Релайант. В кассах билетов на эту игру уже не было, но Артур знал пару перекупщиков, так что быстро уладил этот вопрос.
Весьма довольный успешными переговорами, Артур забрал билеты и сразу поехал к дому Мерлина. От нетерпения начхав на все запреты, набрал его номер прямо из машины.
Наверное, Мерлин все же не очень сильно злился, потому что на вызов ответил сразу.
– Привет, напарник, — с энтузиазмом начал Артур, одной рукой контролируя руль, а другой прижимая к уху трубку, — Я тут подумал… Эти дни были не самыми легкими для меня, и в итоге мы оба оказались в дурацкой ситуации. Надо это как-то исправить. Я взял билеты на игру Хьюстон Тексанс против Баффало Биллс. Матч через два часа. Я сейчас направляюсь к твоему дому. Если ты соберёшься к моему приезду, то мы как раз успеем к началу. Что ты на это скажешь?
Артур затаил дыхание, прислушиваясь к молчанию на другом конце трубки. Мерлин не отвечал долго, но в конце концов произнес своим обычным тоном, к которому примешивалось искреннее сожаление.
– Прости, я не могу сейчас. У меня встреча.
– Так отмени её, — недоуменно ответил Артур, который и впрямь не мог представить себе событие, которое Мерлин был бы не в силах проигнорировать ради того, чтобы пойти с ним на матч.
– Это не та встреча, которую можно отменить. Это… — Мерлин замялся.
– Что?
– У меня свидание, Артур.
Пендрагон ударил по тормозам так резко, что двигавшийся следом потрепанный седан едва не въехал его Мустангу в зад. Водитель седана высунулся из окна и принялся поливать Артура бранью. Пендрагон закрыл ладонью трубку и раздраженно послал его в ответ, а затем круто вырулил к обочине.
– Что значит, у тебя свидание?! — напустился он на Мерлина, едва торопливо припарковал машину. — Ты встречаешься с кем-то?! И я об этом не знаю?!
Мерлин терпеливо выдохнул и ответил:
– Это первое свидание. Мы только познакомились.
Артур услышал, как Мерлин, отвлекаясь от разговора с ним, так же прикрывает рукой телефон и объясняет кому-то:
– Это мой напарник. Он планировал пойти сегодня на футбольный матч вместе со мной, а я об этом не знал.
Голос Мерлина звучал приглушенно, но Артур все-таки расслышал. Он тут же представил, как эта ситуация выглядит со стороны. Если у Мерлина и впрямь свидание, то о матче можно забыть. Ни одна девушка не простит, если её бросят посреди романтического вечера.
Артур провел ладонью по лицу, признавая свое поражение. Опять он облажался. В который раз за последнее время.
– Ладно, забей, — произнес он, прежде чем Мерлин успел сказать что-либо, — Это мой прокол. Я должен был заранее предупредить тебя.
– Мне, правда, жаль.
– Ничего, я… переживу это. — Артур через силу усмехнулся, старательно делая хорошую мину при плохой игре. — Удачи на свидании, Мерлин.
Он услышал, как Эмрис облегченно выдохнул. Его голос потеплел.
– И тебе хорошего вечера, Артур.

Мерлин отключился. Артур остался сидеть, прижимая к уху заходящуюся короткими гудками трубку. Он не знал, что должен испытывать сейчас. Мерлин и свидание. В одном предложении эти слова звучали более чем странно – почти бредово! Прежде Артур не интересовался личной жизнью своих напарников. Ему было плевать, кто с кем спит, и у кого какие семейные трудности. В этот раз все было иначе. Речь шла о Мерлине. Он принадлежал Артуру — насколько один человек мог принадлежать другому. За все три года, что они были напарниками, Эмрис ни с кем не встречался, поскольку считал отношения чем-то излишним при его образе жизни. Слишком ответственно. Слишком хлопотно. Мерлин не раз это говорил. Он вообще, по сравнению с Артуром, вел жизнь монаха, а если и приводил кого-то на ночь, то это были разовые встречи, о которых Мерлин не распространялся. И вдруг у него свидание! Значит, это серьезно? Неужели, он встретил кого-то, кто заставил его пересмотреть свои взгляды?
Артур размышлял подобным образом, а душа будто поджаривалась на медленном огне. Его душила ревность. Возможно, у напарника будет девушка! Конечно, будет — его Мерлин ведь такой славный малый, и, если та девица не дура, она вцепится в него руками и ногами. Не дай бог женит на себе. Артуру придется делить напарника с кем-то, а он был не готов… Ни хрена не готов к такому.
Артур вновь схватился за телефон, быстро пролистал список контактов, выбрал нужный и, дождавшись щелчка соединения, бодро произнёс:
– Привет, Сессил, это Пендрагон, ты сейчас на дежурстве?
Он выслушал ответное веселое приветствие и сразу перешел к главному:
– Я тоже рад тебя слышать, хотя и звоню по делу. У меня просьба. Личная. Пробей один номер. Мне надо знать, где сейчас находится владелец этого телефона.
Сессил, надо отдать ей должное, не стала задавать лишних вопросов. Только проворчала что-то про офицеров, которые пользуются служебным положением и её добротой заодно, и сразу зацокала ноготками по клавиатуре. Артур терпеливо ждал.
– Спасибо, Сес, ты чудо, — проворковал он, записав адрес. — С меня цветы и коробка пирожных.
– Ловлю на слове, Пендрагон, — со смехом ответила та. — К черту цветы, но я хочу мои пирожные.
– Так точно, мэм, — ухмыльнулся Артур и, попрощавшись, захлопнул мобильник.


Следить за собственным напарником оказалось неприятно. Артуру и раньше доводилось сидеть в засаде и вести наблюдение за объектами во время полицейских операций. Как правило, это было утомительно и довольно скучно. В этот раз Артур был напряжен и порядком расстроен.
Синий Бьюик Мерлина был припаркован на стоянке возле знакомого демократичного ресторанчика, специализировавшегося на европейской кухне. Не самое романтичное заведение. Оно скорее подходило для дружеских обедов, чем для свиданий. Артур оставил свой приметный Мустанг в квартале от этого места, а сам устроился на летней террасе, расположенного через улицу кафе. Надвинув на глаза бейсболку и нацепив очки, он сидел за скрытым живой изгородью столиком, как какой-нибудь шпион из дурацкого блокбастера, заказывал одну чашку кофе за другой и наблюдал за дверью ресторана. Выход из него был всего один, а значит момент, когда Мерлин со своей новой подружкой выйдет на улицу, он точно не пропустит.
Ждать пришлось не менее двух часов. Похоже, свидание и впрямь оказалось удачным, раз так затянулось. Артур следил за выходящими из ресторана посетителями, и всякий раз досадливо морщился, когда обманывался в ожиданиях. Наконец, на пороге показался Мерлин. Он спустился вниз по ступенькам в сопровождении незнакомого мужчины, и как ни в чем не бывало направился к стоянке, не прекращая непринуждённого общения со своим спутником.
Артур вытаращился им вслед. Он глазам своим не верил. В душе зарождалось противное, тревожное чувство. Мерлин выглядел… прекрасно. Как будто и впрямь оделся для свидания. На нем была темно-бордовая рубашка, которую Артур прежде не видел, и серые брюки с узким ремнем. А еще на нем были туфли. Самые что ни на есть настоящие, классические, мужские туфли, которые Мерлин вообще не носил. По всем признакам выходило, что у него и впрямь важная встреча, которая никак не могла быть свиданием, учитывая, что Мерлин ужинал с…
Спутник Мерлина, рослый мужчина в дорогом костюме, тепло пожал ему руку и, сказав на прощание несколько явно приятных слов, направился к внушительному серебристому Кадиллаку. Мерлин несколько секунд глядел вслед со странной растерянной полуулыбкой, а потом сел в свой скромный Бьюик и завел мотор.
Артур наблюдал за этим представлением и зверел все больше. Свидание?! Какое нахер свидание, если Мерлин ужинал с мужиком! Почему напарник солгал ему?! Его Мерлин, прямолинейный как локомотив на рельсах, — зачем ему понадобилось врать и выдумывать каких-то несуществующих девиц?! Если он не хотел идти на матч, то почему просто не отказался? Все было бы лучше, чем эти нелепые отмазки!
Так он думал, но в то же время что-то внутри него тряслось от ужаса. Мерлин ведь не говорил, что свидание у него с девушкой. Артур сам так решил, потому что помыслить не мог ни о чем другом.
Нет.
Артур тотчас отбросил все иные варианты, едва лишь они начали оформляться в голове. Мерлин не гомик! Это просто невозможно! Он солгал Артуру по какой-то причине, и тот был намерен её выяснить. И, черт возьми, сейчас он был готов простить напарнику любую ложь!

Все утро Артур был мрачен как небо над Хьюстоном. Сидя в патрульной машине, он ждал Мерлина, наблюдая, как на мачте возле управления бьется на ветру звездчато-полосатый флаг. К середине осени погода испортилась. Вот-вот должны были зарядить дожди. Ползущий с побережья циклон обещал сделать несколько ближайших дней довольно мокрыми, так что почти все патрульные сменили летние рубашки на более плотные, с длинными рукавами, и запаслись штормовыми плащами.
Мерлин сбежал вниз по ступенькам, пригибая голову под порывами ветра. Добравшись до машины, он уселся на место водителя и тут же завел мотор.
– Извини, что опоздал, — с ходу начал он, выводя машину с парковки. — На летучке было что-нибудь важное? Кстати, спасибо, что прикрыл меня.
– С чего, скажи мне, ты проспал? — едко поинтересовался Артур. — Бурная выдалась ночь? Неужели она сдалась на первом же свидании?
Мерлин бросил на него удивленный взгляд, отвлекаясь от дороги, насколько позволял траффик, и нахмурился.
– Артур, в чем дело? — напряженно спросил, не отрывая глаз от дороги.
Пендрагон лишь выдохнул сквозь сжатые зубы. Он просто кипел злостью. За ночь Артур успел дойти до взрывоопасного состояния и чувствовал, что может слететь с катушек в любой момент.
– Ты не ответил мне, Мерлин. Хорошо повеселился вчера со своей новой подружкой? — ядовито переспросил Артур, вперив взгляд в застывший профиль напарника.
Он ловил оттенки эмоций на его лице, всем телом ощущая растущее в машине напряжение. Скулы Мерлина затвердели, взгляд стал острым — явное свидетельство того, что тон Артура и сам разговор ему сильно не нравились.
Мерлин резко дернул рычаг переключения скоростей, перестраиваясь в другой ряд, и сухо спросил:
– Почему ты вдруг заинтересовался тем, как я вчера провел время?
Артур хищно усмехнулся.
– Что за вопрос? Мы же напарники. Меня интересует все, что касается тебя. Так как прошло свидание, расскажи мне.
Мерлин шумно выдохнул и направил машину к обочине. Заглушив мотор, он повернулся всем корпусом в сторону Артура.
– Хочешь поговорить об этом? — резко спросил он.
– Еще как хочу, — осклабился Артур.
– Хорошо, — сверкая глазами, Мерлин развел ладони в стороны, показывая, что открыт для разговора. — Что тебе интересно? Спрашивай.
– Для начала — самое важное. Какой у неё размер груди? Второй? Третий? Или, может, четвертый? Тогда тебе повезло.
– Не первом свидании я предпочитаю смотреть в глаза, Артур, — саркастично ответил Мерлин, и Артуру вдруг показалось, что тот раскусил его и догадался о слежке.
Впрочем, Пендрагон был не против. Так было бы даже лучше.
– И какие же у неё глаза?
Мерлин свел брови к переносице, сделав вид, будто задумался, а затем язвительно ответил:
– В них виден ум. Мне вообще нравится, когда у человека есть мозги.
Тон, которым это было сказано, недвусмысленно намекал на то, что в наличии этих самых «мозгов» у Артура Мерлин в данный момент сомневается.
Пендрагон едва не оскалился в ответ:
– Оу, неплохо для начала. Но тебя вряд ли будет интересовать её IQ, когда дело дойдет до койки. Так что со всем остальным? Какая она, твоя новая подружка, опиши её.
– Приятное лицо. Привлекательное тело. Конкретней, Артур! Что именно ты хочешь знать?
Мерлин будто издевался. Словно играл с ним, и это все больше выводило Артура из себя.
– А зовут-то её как? — тяжело спросил он, прожигая напарника взглядом. — У твоей подружки есть имя?
Мерлин не ответил, внезапно застыл, губы дернулись, но он не произнес ни звука. Молчание затягивалось… Эмрис вдруг опустил голову, а когда вновь взглянул на Артура, гневный огонек в глазах погас, уступив место смертельной усталости. Он откинулся обратно на водительское сиденье и произнес лишенным эмоций тоном:
– Алекс.
Артур вздрогнул. Сглотнул, чувствуя, как весь его запал уходит, как воздух из дырявого шара. Ему вдруг сделалось страшно, как если бы он несся во весь опор по льду и тот вдруг треснул под ногой, разошелся в стороны, открывая вид на черную, стылую полынью, рухнуть в которую означало бы околеть сразу. Казалось, достаточно сказать: «Это же мужское имя», — чтобы ледяные воды сомкнулись над головой.
Пендрагон шумно втянул в грудь воздух, но он холодным комком застрял где-то в глотке, так что Артур едва не поперхнулся.
– Алекс — сокращенно от Алексия? — прохрипел он, понимая, что проигрывает, бежит с поля боя, слишком напуганный, чтобы продолжать.
Мерлин бросил на него короткий взгляд и вновь отвернулся.
– Я не спрашивал, есть ли у этого имени полный вариант.
Артур кивнул и тоже откинулся на спинку сиденья, невидяще уставившись в лобовое стекло. Он уже не понимал, что делает и чего пытается добиться этим разговором. Он хотел вывести Мерлина на чистую воду? Уличить во лжи? Теперь он был готов сам подыгрывать ему всеми силами, лишь бы только не…
Артур обреченно прикрыл глаза. В голове все перепуталось. Казалось, всех ресурсов мозга недостаточно, чтобы закончить эту мысль. Лишь бы только… что?
– И где же ты подцепил эту… Алекс? — наконец, спросил он.
Мерлин коротко дернул плечами.
– В клинике. Помнишь, пару недель назад я потянул ногу на пробежке и обратился за помощью? Так мы и познакомились.
– Так она врач?
– Врач, да.
Вновь повисло молчание. Оно казалось невыносимым. Артур резко растер ладонями лицо, не представляя, что ему делать. Что думать. Все это зашло слишком далеко.
– И каково резюме? — в замешательстве спросил он. — Тебе понравилось? Будешь с ней встречаться?
Мерлин рядом с ним едва слышно вздохнул.
– Пока не знаю, — он невесело усмехнулся. — Слишком пресно. Похоже, я окончательно свихнулся на этой работе, если все правильное и разумное кажется мне скучным.
– Тогда, может, к черту, а? — с надеждой спросил Артур. — Не надо, Мерлин. Почему не оставить все как есть?
Эмрис медленно покачал головой.
– Я просто устал быть один, — сказал он после долгой паузы. — Всю жизнь так было. Я тоже хочу... чтобы у меня появился... кто-нибудь...
Артуру тут же захотелось сказать: а я? Как же я, Мерлин? Разве тебе плохо со мной? Чего тебе не хватает?
– Так ты снова пойдешь на свидание со своей… Алекс? — мрачно спросил он вместо этого. Мерлин вновь покосился на него и, поджав губы, кивнул.
– Возможно, мы встретимся через пару дней. Когда будут следующие выходные, — словно извиняясь, он осторожно коснулся руки Артура, и добавил: — Так что не планируй ничего с моим участием на этот вечер, хорошо?
Что Артур мог сказать? Растянув губы в насквозь фальшивой улыбке, он ответил:
– Конечно. Без проблем.
Следующие два дня к этой теме они не возвращались.


Артур все-таки выследил их. В названное Мерлином время тот вышел из дома и направился к машине. Пендрагон наблюдал за ним из своей неприметной Шевроле, скрывшись за тонированными стеклами.
Мерлин двигался по дорожке вдоль аккуратно постриженной лужайки, и от одного его вида всё в душе Артура сворачивалось клубком ядовитых змей. На Мерлине были прекрасно сидящие джинсы и стильная синяя рубашка. Запястье охватывали любимые часы, которые тот застегивал прямо на ходу: явно торопился. Он не узнал машину Артура, поскольку был не в курсе, что у него есть другая тачка, так что спокойно сел в свой Бьюик и направился на запланированную встречу. Артур последовал за ним.
За прошедшее пару дней Пендрагон успел подумать о многих вещах. Тогда, во время разговора с Мерлином, он растерялся, предпочел, как страус, спрятать голову в песок. Но от себя ведь не убежишь.
В ожидании второго свидания Мерлина, он успел придумать множество версий, при которых его тревоги оказывались напрасными. Может, та девушка ушла из ресторана раньше Мерлина. Конечно, сомнительно, что Эмрис бы её не проводил, но вдруг она куда-то торопилась.
Что, если, оставшись в ресторане, Мерлин встретил какого-нибудь знакомого, потому и вышел вместе с ним? Разве такое невозможно? Может, Артур зря сходит с ума? Надо было просто проверить. Убедиться, что он все неверно понял и перестать изводить себя.
Артур вел машину, стараясь не отдаляться, но и не слишком приближаться к Мерлину. Он держал Бьюик в поле зрения, не позволяя тому раствориться в оживленном движении центра Хьюстона.
Наконец, Эмрис припарковался на стоянке возле дорогого французского ресторана, в котором простые офицеры полиции могли позволить себе ужинать, мягко скажем, нечасто. Очевидно, если в первый раз место встречи выбирал Мерлин, то сейчас настала очередь его приятеля.
У Артура волосы на загривке встали дыбом, едва он увидел припаркованный неподалеку знакомый Кадиллак. Все указывало на то, что Мерлин не солгал. Вот только встреча у него была с тем самым мужиком.
Стало быть, Алекс. Врач.
От одной мысли, что у Мерлина и впрямь могло быть свидание с мужчиной, Артура начало трясти. Нужны были доказательства. Он должен был увидеть все своими глазами, прежде чем… Что он станет делать, если получит подтверждение своим страхам, Артур не знал.
Выйдя из машины, он направился к черному ходу в ресторан. Зашел в проулок и, позвонив в запертую дверь служебного выхода, бесцеремонно сунул в лицо выглянувшему на вызов охраннику свой значок.
На кухне кипела работа, в воздухе клубился пар, отовсюду доносилось шипение готовящихся блюд и звон посуды. Артур шел по внутренним коридорам ресторана, игнорируя окрики и недоуменные взгляды попадавшихся ему навстречу поваров и официантов.
Наконец, навстречу ему вынырнул встревоженный метрдотель.
– Сэр, мы не вызывали полицию.
– Мне это известно, — Артур вновь продемонстрировал жетон и продолжил: — Служебная необходимость. Возможно, в зале находится разыскиваемый нами преступник, мне необходимо проверить. Откуда я могу сделать это, не привлекая внимания?
– О-о, — метрдотель позеленел, и суетливо уступил Артуру дорогу. — Прошу вас, следуйте за мной.
Он провел Артура к входу в общий зал. Пендрагон быстро выглянул в него, и тут же закрыл дверь.
– Их там нет.
– О, стало быть, все в порядке?
– Не совсем, — Артур прищурился, глядя на своего нервничающего провожатого. — У вас есть vip-зона?
Метрдотель быстро сглотнул, и Артур понял, что не ошибся.
– Показывайте дорогу! — приказал он.

Небольшие кабинеты, расположенные на втором этаже, представляли собой уютные огороженные лоджии, создававшие ощущение приятного уединения.
Прокравшись в зал, Артур занял позицию за длинной декоративной стойкой. С этого места он мог видеть лишь часть нужного ему столика и правое плечо нового приятеля Мерлина, а вот самого напарника он видел целиком и вполне отчетливо.
Мерлин сидел вполоборота к Артуру и лицом к собеседнику. С едва заметной, рассеянной полуулыбкой он слушал, что тот говорит, держа в руке бокал с аперитивом. Спутник Мерлина наклонился вперед и коснулся его бокала своим, явно предложив тост. Эмрис кивнул, отпустил какой-то веселый комментарий и в свою очередь отпил из бокала.
Артур наблюдал за ним, и его била крупная дрожь. Движения Мерлина — его поза, взгляд — казались привычными, были известны Артуру, как собственное отражение, и оттого еще более чудовищно и абсурдно выглядела эта сцена. Его напарник не мог быть педиком! Просто не мог!
В этот момент спутник Мерлина потянулся вперед и накрыл ладонью его руку, расслабленно лежащую на столе. Недвусмысленно погладил пальцами запястье. Артур инстинктивно дернулся, ожидая, что Мерлин сразу отшатнется и врежет этому уроду. Но тот даже не вздрогнул – наоборот, в его взгляде заиграли насмешливые огоньки. Он что-то сказал своему спутнику, с мягкой улыбкой, явно флиртуя, а потом положил другую руку поверх чужой ладони и потрепал до боли знакомым жестом.
У Артура при виде этого помутилось в голове. Давление резко подскочило пунктов на двадцать, так что кровь зашумела в висках, а перед глазами поплыли кровавые разводы. Реальность рушилась, с диким грохотом, а его самого накрывало безумием, как гигантской штормовой волной. Артур понял, что вот-вот утратит над собой контроль и, если не покинет ресторан сейчас же, то разнесет здесь все в чертовой матери.
Он шарахнулся к выходу и ринулся вон из зала, ничего не видя перед собой. Скатился вниз по лестнице, промчался мимо обеспокоенного метрдотеля и вылетел из ресторана на запруженную машинами улицу.
Дневной свет и шум автомобилей ошеломили его. Артур схватился рукой за кирпичную кладку здания, пытаясь отдышаться. Его колотило. Оттолкнувшись от стены, он двинулся прочь по улице, почти не разбирая дороги. Ввалившись в ближайший бар, с трудом добрался до спасительной стойки, потребовал виски сразу с бутылкой и быстро, качественно напился.


Дождь молотил по ветровому стеклу его машины, так что едва справлялись щетки. Артур гнал по шоссе на запад по направлению к Джордж Буш парку. Насколько Артур знал Мерлина, тот должен был находиться там.
В свои выходные Эмрис всегда с утра выезжал на пробежку в этот парк, предпочитая лесную прохладу и уединение асфальтовым дорожкам городских кварталов. Он соблюдал свой режим и в жару, и в холод. Артур одно время пытался бегать вместе с ним, но двух-трех опытов хватило, чтобы отказаться от этой идеи. Это Мерлин был жаворонком и не испытывал проблем с тем, чтобы подниматься засветло, а вот Артур в свой выходной предпочитал поспать подольше.
В этот раз Артур проснулся почти на рассвете, в постели какой-то силиконовой блондинки. Очевидно, она вытащила его из бара, рассчитывая на кое-что, чего в итоге так и не получила. Артур без церемоний воспользовался чужой ванной и сразу ушел, не слушая комментариев раздосадованной девицы. Ему было плевать, что она подумала. Он должен был найти Мерлина и поговорить с ним.
Мучимый похмельем и злой как дьявол, Артур добрался до дома Мерлина, но не обнаружил его там. Синего Бьюика на подъездной дорожке также не было, и тогда Артур, вспомнив о привычках напарника, погнал в сторону Уэстсайда.
Конечно, он мог бы дождаться Мерлина возле дома, но был не в состоянии оставаться на одном месте. Злое возбуждение подстегивало его. Не обращая внимания на разгулявшуюся непогоду, Артур гнал сквозь дождь, выжимая допустимый на шоссе максимум, и жаждал только одного — добраться до Мерлина как можно скорее.
Он обнаружил знакомую машину в привычном месте, на окруженной деревьями полянке у восточной окраины парка. От этого места начиналась, исчезая в лесном сумраке, беговая дорожка протяженностью в пять миль. Кроме Бьюика на этой импровизированной стоянке других машин не оказалось — вообще не было ни души вокруг. Похоже, Мерлин был единственным, у кого хватило пороху в такую погоду выйти на пробежку.
Артур остановил Мустанг, вылез наружу, под безжалостные струи дождя, и, натянув на голову капюшон куртки, двинулся к Бьюику. Протер рукавом боковое стекло, пытаясь сквозь запотевшее окно разглядеть салон. Мерлина внутри не было, он еще не вернулся. Артур привалился спиной к дверце машины и запрокинул голову, подставляя дождю пылающее лицо. Ему было плохо. В груди все болело, жгло, как если бы в вены вместо крови закачали кислоту, которая язвила и разъедала сердце. Голову окутывал горячечный туман. Он не знал, что скажет Мерлину.
Ждать пришлось недолго, всего четверть часа, но и это время показалось Артуру нескончаемым. Наконец, сквозь рокот дождя он услышал звук приближающихся шагов и шумное дыхание.
Мерлин вынырнул из-под плотного лесного полога и замедлился, оканчивая пробежку. Увидев Артура, он в удивлении остановился, а потом не спеша направился к стоянке. Его грудь тяжело вздымалась под непромокаемой курткой. Низ спортивных брюк и кроссовки, едва выдерживавшие натиск непогоды, были покрыты грязью. Дождь барабанил по накинутому на голову капюшону, бежал вниз по лицу, срываясь тонкими струйками с кончика носа и подбородка. Мерлин тяжело дышал раскрытым ртом и, часто смаргивая с ресниц капли, неотрывно смотрел на Артура – тот успел разглядеть все это в мельчайших подробностях, пока Мерлин шел к нему, снимая с головы наушники плеера и убирая в карман.
– Артур? Что ты тут делаешь?
– Почему ты не сказал мне? — прохрипел Пендрагон, впившись взглядом в его закаменевшее лицо — казалось, Мерлин понял все в один момент.
– Не сказал о чем? — тем не менее ровно переспросил он.
– О том, что ты педик! — выплюнул Артур, чувствуя, как что-то в душе рвется с диким треском, едва он произнес это вслух.
Кадык на шее Мерлина дернулся, он плотно сжал губы, а взгляд стал напряженным, темным — он не собирался ничего отрицать.
– Артур…
Рвано выдохнув, Пендрагон шагнул вперед и, схватив напарника за отвороты куртки, приложил спиной о крыло машины, так что его голова мотнулась назад, теряя капюшон. Дождевая вода заструилась по волосам, потекла за ворот куртки. Мерлин распахнул глаза и стиснул зубы, шаря помутившимся взглядом по искаженному болью и яростью лицу Артура.
– Ты — сраный педик! –— исступленно повторил Пендрагон, и в его голосе послышалось рычание раненого зверя. Ему и впрямь хотелось выть. — Чертов пидорас! Почему ты не сказал мне?! Почему, Мерлин?!
– Может, поэтому? — с трудом выдавил Эмрис. У него сжималось горло от вида Артура. Лицо напарника исказилось до неузнаваемости, превратилось в маску гнева и страдания, и Мерлин ничем не мог ему помочь.
– Так ты боялся меня? — сверкая глазами, хрипло прошептал Артур.
– Нет, — Мерлин отрицательно качнул головой. — Нет. Не хотел потерять.
Он закрыл глаза, когда тяжелая ладонь легла сзади на шею, сдавила, то усиливая, то ослабляя хватку — превращая привычную ласку в её чудовищное подобие. Губы Артура дрожали, грудь вздымалась и опадала, в горле бились странные рыдающие звуки. Казалось, он и впрямь плачет: злые, почти безумные глаза были мокрыми. Дождевые капли бежали по лицу, превращаясь в слезы.
– Как ты можешь быть педиком? — с болью и непониманием спросил Артур. — Как Ты… можешь быть сраным говномесом?
– Ради бога, Артур, не сходи с ума! — выдохнул Мерлин, которого уже начало колотить от яркости и силы чужих эмоций.
Артур стиснул зубы, отчаянно вглядываясь в его глаза. Ладонь на шее сжималась и разжималась. Яростно втягивая носом воздух, так что, раздувшись, затрепетали ноздри, он склонился к лицу Мерлина и обхватил другой рукой его горло. Провел большим пальцем вдоль линии челюсти до подбородка, погладил дергающийся кадык. Затем его ладони сместилась выше, обхватили лицо, размазывая по скулам дождевую воду.
Мерлин едва не застонал от той безысходности, что сквозила в этих движениях. Распахнул глаза, взглядом умоляя перестать мучить его. Их обоих. Пальцы Артура растирали влажную кожу на его лице, гладили виски. Взгляд пылал и плыл, желваки перекатывались над челюстью — так сильно он сжимал зубы.
Артур обхватил ладонью его затылок, сгреб в горсть мокрые пряди волос и тяжело качнулся вперед, прижимаясь ко лбу своим. Рваное хриплое дыхание обожгло кожу на лице. Он дрожал, трясся весь, потираясь носом о его щеку и вдруг слепо ткнулся горячим ртом в губы.
Мерлин вздрогнул, впился пальцами в плечи Артура, притягивая его ближе, и тот поддался, навалился всем телом, вжимая в дверь машины, вновь, не помня себя, зашарил губами по его губам, трогая жадно, неуклюже, словно жаждал и страшился поцеловать. Мерлин не выдержал: обхватил его рукой за шею и поцеловал сам, теряя разум, терпение, чувство реальности — все.

Дождь молотил по голове и плечам, шумел в ушах. Деревья бились под ледяными струями воды в дикой пляске. Жаркий язык ворочался у него во рту, терся о его собственный, жесткие губы сминали рот, заставляя его гореть. Мерлин плавился в этом поцелуе — столь же безумный и неистовый в своем слепом желании, что и Артур.
Пендрагон бешено терся об него, оглушая вспышками возбуждения, потом резко развернул спиной к себе и бросил на дверь машины. Бедра обдало холодом. Мерлин сдавленно застонал, едва почувствовал, как с него сдергивают штаны вместе с трусами. Артур прижался к нему всем телом, обхватил рукой поперек живота, судорожно дергая молнию на джинсах, высвободил член и, вцепившись другой рукой в бедро, толкнулся головкой между ягодицами, вдавливаясь в сухую, жаркую тесноту. Мерлин вскрикнул, сжал зубы, пытаясь расслабиться, не сопротивляться этому грубому проникновению. Артур придавил его всем телом к двери машины, нетерпеливыми рывками вгоняя член до конца, и тут же задвигал бедрами, вдалбливаясь в него, охая и постанывая от острого, мучительного кайфа. Задыхаясь, Мерлин откинул голову ему на плечо, стиснул веки, ощущая, как твердый ствол ходит в заднице, вызывая мучительное жжение, и одновременно заставляя тащиться от этой алчной, животной боли. От одной мысли, что это Артур трахает его, каждое движение внутри отдавалось в паху острым возбуждением. Мерлин нашарил рукой собственный член, и принялся дрочить себе в жестком, рваном ритме, коротко вскрикивая от дикой смеси боли и удовольствия.
Нескольких таких рывков хватило, чтобы кончить. Его стонущий вскрик потонул во взрыве терпкого, пьяного экстаза, подстегиваемого непрекращающимися мощными толчками. Артур с низким, вибрирующим рычанием вогнал ствол в его сжимающуюся задницу и кончил сам, содрогаясь всем телом. Тяжело повалился на Мерлина, придавив его собой.
Мерлин ухватился за крышу машины, не давая им обоим сползти на землю, и уронил голову на руки, пытаясь прийти в себя. Реальность медленно возвращалась к нему: болезненным жжением в заднем проходе; ознобом от прилипшей к телу мокрой толстовки; холодными струями воды, бегущими по волосам, лицу и шее. Горячее тело, придавившее его к крылу машины, вдруг закаменело, бешено напряглось, затылок обжег судорожный вздох, и тяжесть исчезла, так, словно Артур шарахнулся прочь от него, едва только начал соображать.
Неловко подтянув вверх штаны, Мерлин медленно обернулся, взглянул на застывшего позади напарника, и похолодел. Лицо Артура напоминало белую маску, стеклянный взгляд распахнутых глаз был устремлен куда-то мимо него. Губы разошлись и подрагивали в жутком оскале.
— Артур… — не на шутку испугавшись, Мерлин шагнул к нему, и Пендрагон вдруг очнулся, побагровел как от инфаркта и попятился, оскальзываясь и нелепо дергаясь при каждом шаге, а потом бросился бежать к своей машине.
Приоткрыв рот, Мерлин смотрел, как он, рухнув на сидение, лихорадочно заводит мотор и рвет рычаг переключения скоростей, сразу переходя на реверс. Мустанг взбрыкнул, рванулся назад, с визгом взбивая шинами жидкую грязь. Затем Артур круто развернулся и погнал прочь из парка.
Рев мотора растворился в шуме ливня, и Мерлин остался один. Повернувшись, он тяжело привалился спиной к двери машины, на которой его только что во всех смыслах поимели.
Мерлин невесело усмехнулся при этой мысли, покачал головой и, зажмурившись, сжал пальцами переносицу. Он совсем промок и почти закоченел под ледяным дождем, но этот холод был ничем по сравнению с вьюжной пустотой, в которой замерзала его душа.
Растерев лицо ладонями, он рассеянно оглядел площадку и приказал себе успокоиться. В конце концов, проблема была не в нем.
– Не разбейся на дороге, идиот, — пробормотал он вслед напарнику. Сел в свой Бьюик и поехал домой.


К ночи гроза пошла на спад, и рокот ливня за окном стих до мерного тоскливого шепота. Мерлин курил на террасе перед домом, прислонившись плечом к поддерживающей балкон широкой опоре, и наблюдал за знакомой фигурой, одиноко мокнувшей под раскидистым платаном на другой стороне улицы. Спрятав руки в карманы куртки, сгорбившись и опустив голову, Артур смотрел на него из-под надвинутого на лоб капюшона, но не пытался приблизиться.
Мерлин не знал, сколько времени Пендрагон провел под тем деревом, глядя на окна дома. Когда он вышел на крыльцо покурить, Артур уже был там, и теперь они оба стояли, разделенные дорогой и лужайкой дома, и смотрели друг на друга.
Мерлин размеренно подносил к губам сигарету и размышлял о том, что, даже при явной склонности Артура к жизненной мелодраме, подобный марш скорби и отчаяния — это уже перебор.
Достав из кармана кофты телефон, он послал напарнику смс, с предложением перестать валять дурака. Силуэт под деревом дернулся. Артур достал сотовый, прочел сообщение и, помедлив, двинулся к дому. Замер в паре шагов от ведущих на крыльцо ступенек.
– Ну и что это за спектакль? — после долгой паузы спросил Мерлин, сообразив, что если не начнет разговор сам, Артур так и будет стоять под дождем, глядеть на него и молчать.
Пендрагон очнулся, свел брови к переносице, разомкнул губы.
– Я заезжал днем, но тебя не было дома, — глухо произнес он.
Мерлин сделал очередную затяжку, наблюдая за ним. Вид у Артура был… убитый. Он бессознательно поводил озябшими плечами и сжимал и разжимал руки, словно не знал, куда их деть. Мерлин мог бы пожалеть его. Если бы от жалости могла быть хоть какая-то польза.
– Днем я был у врача.
Артур вскинул голову, сверкнул глазами и нахмурился, сразу став похожим на себя прежнего.
– У того самого? — с тенью угрозы в голосе уточнил он.
– Нет, у другого, — саркастично ответил Мерлин. — И не думаю, что тебе захочется знать подробности.
После этих слов Артур смертельно побледнел, стиснул зубы и до скрипа сжал кулаки.
– Я порвал тебя? — спросил хрипло. Выглядел он при этом так, словно готов был взорваться от напряжения или упасть в обморок.
Мерлин вздохнул, вдруг ощутив, как сильно устал. Может, все это выглядело комично, вот только было совершенно не смешно.
– Нет, — терпеливо ответил он, — все в порядке, но я должен был проверить.
Артур вздохнул с облегчением, медленно кивнул, виновато потупился и опустил глаза. Это безмолвное самобичевание вызывало в Мерлине смутную досаду. Покачав головой, он затушил окурок в пепельнице и направился к дому.
– Ты идешь? — спросил через плечо, открывая дверь.
Артур тут же встрепенулся, вскинул голову и пружинисто взбежал по ступенькам. Вошел в дом следом за Мерлином и вновь затормозил на пороге, не сходя с дверного коврика.
– Ну, в чем дело? — резко спросил Мерлин, которого такое поведение уже начинало раздражать.
Артур с шумом втянул в грудь воздух, распрямил плечи, вскинул подбородок, будто решившись на некий трудный шаг.
– На самом деле я пришел извиниться, — твердо произнес он.
– Неужели? — прищурился Мерлин, уже зная, что продолжение ему не понравится.
– Да, — подтвердил Артур, невольно опустил взгляд, но тут же вновь поднял его на Мерлина, словно считал своим долгом говорить глядя ему в глаза.
– Я вел себя недопустимо. Я не пидор. — Он убеждённо покачал головой. — Не знаю, что на меня нашло. Это было какое-то помутнение рассудка. То, что я сделал… мне очень жаль. Прости, если сможешь. Обещаю, это больше не повторится. Ты так дорог мне, и я не хочу терять нашу дружбу, — Артур прервался, облизнул пересохшие губы и со всей серьёзностью продолжил:
– Я знаю, ты не виноват, что стал педиком. Ты таким родился, я понимаю. И я не буду тебя доставать из-за этого, и никому не скажу. Только давай все забудем. Я хочу, чтобы между нами все стало как прежде, Мерлин.
Мерлин слушал его, прикрыв глаза рукой. Когда Артур умолк, с надеждой глядя на него, Мерлин отнял ладонь от лица, моргнул пару раз и шумно выдохнул.
– Знал бы ты… с каким удовольствием… я бы тебе сейчас врезал, — прочувствованно сказал Эмрис.
– Ч-то? — растерялся Пендрагон, который совсем не этого ждал в ответ на свой покаянный монолог.
Мерлин лишь устало махнул рукой и двинулся в сторону кухни.
– Раздевайся. Ты голоден?
Артур тут же повеселел.
– Я? Да, — ответил он, неловко разуваясь и одновременно стягивая с плеч мокрую куртку.
– Есть тушеные овощи и курица в сметанном соусе.
– Отлично! — прокричал Артур вслед, и припустил в ванную мыть руки.
Позже, когда он уснул на своем любимом диване, Мерлин присел рядом на край. Артур спал на животе, обнимая подушку. Сползшая на бедра простыня обнажала рельефные плечи и широкую, мощную спину. Мерлин оглядел все это великолепие и осторожно погладил Артура по влажным после душа волосам.
– Вот как мне быть с тобой? — с грустью спросил Мерлин. — Ты такой дурак, но я люблю тебя, несмотря ни на что.
Вздохнув, он поднялся, поправил одеяло, погасил ночник над диваном и тихо ушел к себе наверх.

Утром Артур проснулся в прекрасном расположении духа. События предыдущего дня казались далекими и походили на фантастический сон, который, по счастью, закончился благополучно. Мерлин принял его извинения, простил, так что и обожаемый напарник, и любимый диван никуда не делись из жизни Артура, что, безусловно, способствовало его отличному утреннему настроению.
Фальшиво насвистывая какой-то мотивчик, он обстоятельно принял душ, привычно перенюхав все ароматы на полочке в ванной Мерлина. Почистил зубы своей зубной щеткой, стоявшей в одном стаканчике с той, что принадлежала напарнику. Взял из общей упаковки одноразовый бритвенный станок. Обернув бедра отданным в его личное пользование полотенцем, Артур отправился на кухню за чашкой утреннего кофе и завтраком.
Мерлин уже давно встал, был полностью одет и готов к выходу на работу. Устроившись на краю подоконника, он сидел, прислонившись спиной к стеклу, и разговаривал с кем-то по мобильному телефону.
– Да, это интересная идея, — сказал он в ответ на какую-то реплику собеседника, одновременно кивком приветствуя Артура и указывая ему взглядом на стоящую на плите сковородку.
Артур сделал себе кофе и, не заморачиваясь с тарелками, поставил сковородку на стол, устроился с удобством и принялся черпать ложкой горячую, ароматную глазунью, с интересом прислушиваясь к разговору.
– Не думаю, что у меня выйдет высвободить неделю. Я уже использовал свой отпуск в этом году, — продолжал меж тем Мерлин. — Предложение очень заманчивое, Алекс, но оно не ко времени.
Артур едва не подскочил на месте. Поднесенная ко рту ложка дрогнула, и шмат яичницы шлепнулся обратно в сковороду.
– Это он?!
Мгновенно разъярившись, Артур сорвался с места и, одним броском преодолев разделявшее их расстояние, вырвал из руки Мерлина телефон.
– Слушай сюда, говнюк! — прорычал он в трубку, заметавшись по кухне, — Убери свои пидорские лапы от моего напарника! Еще раз позвонишь ему или попытаешься встретиться — я найду тебя и переломаю все кости!!!
– Кто это?! — донесся из динамика полный возмущенного недоумения мужской голос. — Вы угрожаете мне?!
– Ты понял верно, членосос сраный! — рявкнул Артур, — Отъебись от него, или врач понадобится тебе самому!
В ярости обрубив связь, он обернулся к напарнику. Вид у Мерлина был… ошеломленный. Потом лицо начало темнеть по мере того, как он приходил в бешенство.
– Артур, ты вообще думаешь, прежде чем что-то делать?!
– Нет.
– Оно и видно, блядь! — сверкая глазами, прошипел Мерлин. — Какого черта ты себе позволяешь?!
– Ты не будешь с ним встречаться! — выпалил Артур, резко ткнув пальцем в его сторону. — Я запрещаю тебе!
– Ты – что?! — задохнулся Мерлин, у которого от такой наглости едва не отпала челюсть.
– Да! Запрещаю! — наступая на него, ярился Артур, — Ни один сраный пидор не прикоснется к тебе! Я не допущу этого!
– Артур, ты спятил? — опасно понизив голос, спросил Мерлин. — Это моя жизнь. Ты не можешь ею распоряжаться.
– Тогда распорядись сам! — рявкнул Артур, вручая ему мобильник. — Позвони своему Алексу и скажи, что он может катиться к чертовой матери! Иначе, клянусь, я найду этого твоего врача, откручу его пидорские яйца и затолкаю в глотку!
Мерлин вспыхнул от гнева, потом посмотрел в горящие бешеной ревностью глаза Артура и принялся молча набирать нужный номер, ударяя пальцами по кнопкам. Дождался щелчка соединения и, заметно снизив тон, произнес, не спуская с Артура предупреждающего взгляда.
– Алекс? Это Мерлин. Нет, все в порядке, не нужно никуда звонить. Полиция? О чем ты говоришь. Я сам полицейский и разберусь с этим.
Он ненадолго умолк, давая возможность собеседнику выплеснуть свое возмущение, а затем вновь заговорил с короткими паузами.
– Мне кажется, будет лучше, если я объясню все прямо сейчас. Нам не стоит продолжать встречаться. Нет, это не из-за Артура, просто не думаю, что мы подходим друг другу. Мы слишком разные, чтобы у нас что-то получилось.
Пендрагон стоял напротив, скрестив руки на груди, и с мрачным удовлетворением кивал в такт каждому слову. Мерлин бросил на него испепеляющий взгляд и отвернулся к окну.
– Мне тоже жаль, да. Я не хотел тебя зря обнадеживать. Заодно я прошу извинить моего напарника. Он тоже из наших, но еще не определился, потому и ведет себя как скотина.
Мерлин усмехнулся в ответ на какой-то комментарий собеседника и быстро свернул разговор.
– Да, удачи тебе, Алекс. Было приятно провести вместе время.
Он захлопнул мобильный и повернулся к напарнику, хватавшему ртом воздух.
– Это что сейчас было?! — тут же вспылил Артур.
– Хочешь, чтобы я объяснил? — холодно спросил Мерлин и, посмотрев куда-то в область паха Артура, приподнял брови и невинно поинтересовался: — Уверен, что стоит так рисковать?
Артур глянул вниз и только сейчас заметил, что потерял полотенце, а значит, метался по кухне и сыпал угрозами, в чем мать родила. Его вдруг пробрала дрожь, и захотелось прикрыться, словно нагота делала его уязвимым. Вздрогнув от этого непривычного чувства, он вскинул глаза на Мерлина и увидел, как тот смотрит на его губы: пристально, обжигая этим откровенным взглядом, вдруг остро напомнившим Артуру о вчерашнем безумии. Воспоминания, от которых он бежал изо всех сил, взрывной волной ударили в голову, наполняя тело фантомными ощущениями. Губы тут же начали гореть, как во время их неистового поцелуя.
Взгляд Мерлина меж тем спустился ниже, лаская плечи, грудь, живот. Он ничего не делал, только смотрел, но, казалось, в своих мыслях он занимается сексом с Артуром: целует и вылизывает его, смакуя вкус кожи, и все ближе подбираясь к вставшему члену. Артур ничего не мог с собой поделать. Замерев, он как загипнотизированный следил за лицом Мерлина, и от устроенной напарником бесконтактной прелюдии заводился до искр в мозгу.
Наконец, тот добрался до паха. Сглотнув, разомкнул свои пухлые губы, облизнул их, оглаживая ствол горящим взглядом от основания до головки, словно в своем воображении уже насаживался горлом и жадно обсасывал его.
Артур сдавленно застонал сквозь зубы. Бедра свело от возбуждения, стоило представить эту картину. Он пошатнулся, качнулся к Мерлину, стремительно теряя над собой контроль, но тот вдруг поднял на него темный, но совершенно трезвый взгляд, и напряженно спросил:
– Таких объяснений ты хотел?
Эти слова подействовали, как ледяной душ. Артур мгновенно опомнился, и тут же разъярился до белых пятен перед глазами. Рванувшись вперед, он вжал Мерлина спиной в оконное стекло и, придавив шею предплечьем, в бешенстве заорал:
– Что ты, мать твою, делаешь?!! Что это за сраные игры?!
– Игры? — зло прохрипел Мерлин, изо всех сил напрягая шейные мышцы, чтобы иметь возможность говорить. — Ну уж нет. Это мне осточертели твои уловки! Вытащи, наконец, голову из задницы и признай, что ты гей!
Его взгляд метнулся к кулаку, который взлетел и замер, опасно подрагивая в нескольких дюймах от лица. Сам Артур выглядел так, будто сейчас разорвет его. Глаза заволокло пеленой гнева, приподнятая верхняя губа тряслась, обнажая зубы — превращая лицо в маску звериной ярости.
– Ну, давай! — запальчиво подбодрил его Мерлин, задыхаясь в усилившейся хватке, — Это ни черта… не изменит… Ты знаешь… что я прав…
Он закрыл глаза, едва сдерживаясь, чтобы не начать сопротивляться. Инстинкты орали в голос и рвались на свободу, требуя защитить себя, освободиться, дать отпор. И тут хватка Артура на его горле ослабла. Тот уронил кулак и, покачнувшись вперед, навалился на него, сотрясаясь всем телом от невыплеснутого напряжения.
Мерлин в облегчении обмяк, откинул назад голову, стукаясь затылком о стекло. Он чувствовал себя так, будто пробежал спринтерский кросс с задержанным дыханием. Кровь шумела в висках, он никак не мог насытиться воздухом. Несколько секунд они просто молча цеплялись друг за друга, пытаясь отдышаться.
- Зачем ты это делаешь? Чего ты хочешь от меня? — прохрипел Артур, который все еще не мог прийти в себя после выжавшей его досуха безумной вспышки.
- Я просто хочу, чтобы ты перестал издеваться над собой, — обессиленно ответил Мерлин. — Просто скажи это. Тебе самому станет легче.
– Нет, — дернул головой Артур.
– Но тогда мы сможем быть вместе, — продолжал уговаривать его Мерлин, поглаживая ладонями спину. Он уже не сердился. Бешенный всплеск адреналина выжег весь его гнев. — Будем заниматься сексом. Хоть каждую ночь. Просто скажи это. Вслух.
Он ощутил, как прильнувшее к нему тело вновь каменеет под ладонями. Пальцы судорожно сжались, впиваясь в бок и бедро, а из груди вырвался сдавленный, рыдающий вздох. Наклонившись еще ниже, Артур вжался лбом в его плечо и прохрипел:
– Зачем, мать твою, мне говорить это вслух?
– Не хочу, чтобы ты потом сделал вид, будто ничего не было, — стиснув зубы, выдавил Мерлин.
Он понимал, что жесток сейчас, но собирался идти до конца. В этот раз он не сдастся.
– Хочешь отрезать мне пути к отступлению, Мерлин? — процедил Артур, и тот всей кожей ощутил, исходящую от него опасность. Словно притихшая на время буря вновь начала набирать обороты, раскручиваясь по жуткой спирали.
– Так будет лучше.
Артур резко оттолкнулся от него и распрямился, прожигая безумным взглядом. Лицо налилось кровью и ожесточилось. Над затвердевшей челюстью прокатывались желваки, а ноздри раздувались, шумно выпуская воздух.
– Хорошо, я скажу, — отрывисто произнес Пендрагон, и продолжил, с тяжелой ненавистью выплывая каждое слово: — Я чертов гомик. Ебаный пидорас! Больной извращенец и говномес! Это ты хотел услышать, Мерлин?!! — последние слова он почти проорал ему в лицо, после чего круто развернулся и ринулся вон из кухни, громыхнув дверью так, что дрогнули стекла.
Мерлин в изнеможении сполз на подоконник, хватая ртом воздух. Тишина звенела в голове, а потом он услышал шумный хлопок входной двери. Тогда он закрыл лицо руками, понимая, что, возможно, совершил огромную ошибку.

Полицейская сирена ревела на весь квартал. Машину швыряло из стороны в сторону, пока Артур, матерясь сквозь зубы, бешено маневрировал в потоке заполнивших улицу гражданских автомобилей в попытке не упустить подозреваемого.
– Ближе! Ближе давай! — не отрывая глаз от несущегося во весь опор по тротуару парня, требовал Мерлин. Правой рукой он держался за край крыши, а левой — цеплялся за спинку кресла, готовый сорваться с места в любой момент.
Стремительно выкрутив руль, Артур объехал какого-то лоха, заметавшегося перед грозно сверкающей мигалкой патрульной машиной и, наконец, вырвался на чистый участок дороги. Дав по газам, Артур бросил их Форд вперед, стремительно настигая улепетывающего злоумышленника, обогнал его и резко затормозил.
– Пошел! — гаркнул Артур, и Мерлин тут же рванул наружу, наперерез цели.
Парень быстро развернулся, меняя направление, и ринулся в проход между домами. Не сбавляя скорости, Мерлин кинулся за ним.
– Это пятая патрульная группа, — отрывисто заговорил Артур в приемник, одной рукой схватив рацию, а другой – круто разворачивая автомобиль. — Преследуем подозреваемого. Предположительно это Джон Кларк.
Швырнув переговорное устройство на подставку, Артур вжал педаль газа в пол, и погнал к ближайшему проулку, намереваясь зайти в обход.

Они наткнулись на объект возле автоматической прачечной. Мерлин покупал кофе в стоящем возле входа автомате, когда тот парень вышел из дверей, держа под мышками объемные пакеты с бельем, и как ни в чем не бывало направился дальше по улице.
– А это не наш клиент? — пристально глядя ему вслед, спросил Мерлин, подходя к Форду и протягивая стакан мрачно курящему за рулем Артуру.
Тот сразу же повернулся к бортовому дисплею и проверил ориентировки. Джон Кларк, уроженец Галвестона, двадцать пять лет, подозревается в трех изнасилованиях с применением оружия. Преступник выслеживал женщин на подземных паркингах и под угрозой пистолета принуждал к сексу. Все жертвы находились в тяжелом психологическом состоянии, но внешность насильника запомнили хорошо, благодаря чему удалось составить точный фоторобот и по базе водительских удостоверений установить личность.
Будто почувствовав устремленный ему в спину взгляд, преступник обернулся, уронил пакеты и бросился бежать.
Стаканчики с кофе полетели на землю…
– В машину! — рявкнул Артур, срываясь с места сразу, как только его Мерлин рухнул на соседнее сидение. — Достанем ублюдка.

Мерлин преследовал преступника без прикрытия почти полминуты, когда Артур, наконец, добрался до подходящего по ширине проезда. Он бросил Форд в узкий проулок меж глухих стен зданий и помчался по выщербленному асфальту, с грохотом сшибая краем бампера выставленные на улицу мусорные баки. Адреналиновая злость полыхала в груди, смешиваясь с мутным волнением за напарника — тот ублюдок мог быть вооружен. Артур постоянно бросал взгляд на экран бортового дисплея, где между серых прямоугольников перемещалась пульсирующая оранжевая точка. Мерлин гнал подозреваемого по внутренним дворам сектора.
– Стоять! — срывая голос, орал Мерлин.
Спина, обтянутая белой рубашкой, маячила перед глазами в десяти ярдах впереди. Решетчатые заборы, за которыми виднелись поросшие кустарником участки и приземистые домики, проносились мимо. Парень обернулся, на бегу доставая оружие, и не глядя разрядил пистолет в сторону преследователя. Выстрел грянул, казалось, над самым ухом. Мерлин ничком бросился на землю, хватаясь за переговорное устройство.
– У него ствол!
– Понял тебя, — напряженно ответил Артур. Взвившись на ноги, Мерлин кинулся дальше за удирающим преступником, в то время как из динамика закрепленной на плече рации слышался голос напарника, вещающего по общему каналу:
– Запрашиваю поддержку на угол Молайн и Хейзер-стрит. Подозреваемый движется на север, вдоль Хейзер, по частным владениям. Вооружен и ведет огонь по полицейскому.
Парень добрался до конца дорожки и перелез через низкую ограду, вломившись на чей-то участок. Добежав до забора, Мерлин перемахнул через него, продрался сквозь колючие заросли и спрыгнул во двор. В небольшой, прямоугольной чаше, покрытой пожухшей травой, между домом и бассейном возил машинку по каменной дорожке чернокожий ребенок. Преступник вначале пронесся мимо, а потом, заметив потенциального заложника, бросился к нему. Рванув из кобуры свою беретту, Мерлин выстрелил ему под ноги, так что пуля с шумным хлопком взрыхлила почву перед ним, заставив отпрянуть назад, развернуться и ринуться в прежнем направлении.
– Стоять! Стоять! — заорал Мерлин и, держа оружие наизготовку, помчался следом, мимо дома, к маячившей впереди калитке. Парень перебрался через неё, тяжело рухнул на землю с противоположной стороны и кинулся дальше по узкому проходу между участками к видневшейся впереди оживленной улице.
– Мерлин, где он? — послышался из потрескивающего динамика голос Артура.
– Пятнадцать ярдов на север от меня, — тяжело дыша, пропыхтел Эмрис, изо всех сил напрягая мышцы в попытке сократить расстояние до цели.
– Я почти на месте.
Взвизгнув покрышками на повороте, Артур вылетел из проулка, и погнал вдоль улицы. Он увидел, как рослая мужская фигура в распахнувшейся белой рубашке выскакивает из бокового ответвления прямо по курсу, заложил руль в сторону, вломился на тротуар и с ходу протаранил преступника бампером.
Машину тряхнуло. Парень отлетел назад и с размаху приложился об асфальт. Распахнув дверь, Артур поднялся с кресла, держа в руке страйкбольный дробовик, и двинулся к своей жертве, как живое воплощение возмездия. Краем глаза он видел, как Мерлин добегает до конца дорожки, запыхавшийся, но невредимый. Преступник на голом адреналине взвился на ноги, выбрасывая перед собой руку с пистолетом, и Артур без раздумий разрядил ружье ему в грудь. Жесткий резиновый шарик врезался в ребра, оставляя на коже багровый кровоподтек. Парень дико заорал и рухнул на землю, выпустив из рук оружие. Артур быстро подобрал его, затем пинком перевернул задержанного на живот и, заломив руки ему за спину, достал наручники.
– Ебаный в рот! Какого хера, ублюдок?! — застонал парень, извиваясь от боли на асфальте.
– Говорит 5-Альфа-12. Отбой. Мы взяли его, — хрипло произнес Мерлин в переговорник, наблюдая, как Артур грубо вздергивает преступника на ноги и волочет к машине. Лютый взгляд, прижигавший тому затылок, заставил парня сильно занервничать.
– Эй, полегче, приятель! Разве ты не должен зачитать мне права? — зачастил он, дергаясь в хватке Артура.
– В участке зачтут. А мне с тобой разговаривать не о чем! — выплюнул Артур, швыряя его на заднее сиденье и блокируя дверь.
Мерлин оттолкнулся от стены дома и, заступив напарнику дорогу, положил руку ему на плечо, заставляя остановиться.
– Артур, ты с ума сошел? — негромко сказал Эмрис, — Что ты делаешь? Ты сбил его машиной и мог…
– А мне насрать! — отрезал Артур, сбрасывая с плеча руку Мерлина. — Я не намерен церемониться со всякой падалью! Пусть подаст на меня жалобу! Когда отсидит.
В злом раздражении он уселся на водительское сиденье. Мерлин провел ладонью по лицу и с досадой оглядел собравшихся неподалёку испуганных зевак.
– Убери телефон! — прикрикнул он на какого-то подростка, который снимал влезший на тротуар патрульный форд на камеру мобильника. Быстро обогнув машину, Мерлин сел на пассажирское место и захлопнул дверь.

Между ними все разладилось с того памятного разговора. Артур замкнулся в себе и озлобился сверх всякой меры, так что с ним стало невозможно иметь дело. В управлении он ни с кем не разговаривал и вообще имел столь мрачный и свирепый вид, что коллеги по службе инстинктивно сторонились его и отводили глаза, как будто чувствовали, что Пендрагон сразу полезет в драку и набьет морду любому, кто косо на него посмотрит.
Мерлин слышал шепотки за спиной и ловил на себе сочувственные взгляды, когда они шли по коридорам участка, отправляясь на очередной выезд. Это выводило из себя: было безумно неприятно, что его жалеют из-за того, что он работает с Артуром, и вдвойне неприятно было понимать, что его напарника считают чуть ли не монстром.
Мерлин догадывался, почему Артур так себя ведет: будто пытается стать еще более жестким и брутальным, чтобы компенсировать свое позорное признание. Хотя, конечно, Артур ничего не делал специально и уж точно не утруждал себя самоанализом. Его просто несло, затягивало в темную воронку постоянного гнева и ожесточения.
Во время патрулирований Мерлин, как мог, старался сглаживать острые углы, взяв на себя все переговоры с гражданскими. Образ хорошего полицейского отыгрывался им автоматически, на контрасте с той мрачной, взрывоопасной аурой, которую распространял Пендрагон, взявшийся играть плохого копа.
Когда им случалось задерживать кого-то, Артур и вовсе вел себя как неандерталец или как конченый самоубийца, постоянно нарываясь то на судебные разбирательства, то на пулю.
– Так не может продолжаться, офицер Эмрис, — сказала пожилая дама-психолог, застав как-то Мерлина в одиночестве возле его шкафчика в раздевалке. — Вы должны повлиять на своего напарника. Если на него подадут хоть одну жалобу, то за дело возьмутся люди из отдела внутренних расследований, и мне придется предоставить им свои последние записи. Ваш напарник может лишиться работы, вы это понимаете?
– Почему бы вам самой не сказать ему об этом, мэм? — раздраженно спросил Мерлин, который и без того был вымотан бесконечным напряжением и страхом за Артура.
– Меня он не послушает, — печально улыбнулась психолог и удалилась, оставив Мерлина размышлять об озвученных ею нерадостных перспективах.
– Можно подумать, он послушает меня, — пробормотал он и, захлопнув шкафчик, отправился разыскивать своего бедового напарника, надеясь, что в его отсутствие тот ничего не натворил.
Их задушевным посиделкам также пришел конец. Артур больше не оставался у Мерлина на ночь и почти с ним не разговаривал, но в то же время цепко следил за каждым его шагом. Стоило Мерлину задержаться где-то, перекинуться парой слов с любым из сослуживцев, улыбнуться кому-нибудь или посмеяться над чьей-то шуткой – и в глазах Пандрагона загорался опасный огонек. Мерлин не пытался с этим бороться, он просто ждал, пока Артур перебесится, хотя проявлять терпение к его выходкам с каждым днем становилось все сложнее.
Конечно, он мог бы попытаться устранить причину этого сумасшествия, но понимал, что любые попытки поговорить о гомосексуализме вызовут неконтролируемый взрыв с непредсказуемыми последствиями. Артур и так дергался и зверел всякий раз, стоило ему услышать привычные в их управлении комментарии или шутки про гомиков. Прежде он не обращал на них внимания, либо сам охотно острил на эту тему, а теперь реагировал так ярко и болезненно, будто любое подобное замечание было обращено к нему лично.
Он даже сорвался как-то, когда в его присутствии Майерс вздумал в своей излюбленной манере прилюдно унижать Мака.
Столкновение произошло в одном из коридоров управления. Артур ждал возвращения Мерлина из кабинета бухгалтерии, куда того вызвали подписать какие-то бумажки. Стоя возле стола, МакЭвой заполнял стандартную форму отчета о патрулировании, а Майерс с приятелями, слоняясь неподалеку, перешучивались на тему того, что Мак и его напарница Сара Куин, наверняка, как добрые подружки, ходят вместе за бабскими шмотками, и она одалживает Уиллу нижнее бельё, когда тот ссытся на дежурстве.
МакЭвой в ответ на эти подъебки угрюмо молчал, но по его перекошенному лицу было видно, с каким удовольствием он бы отделал своих обидчиков. Мерлин вывернул из-за поворота коридора под самый финал шоу и как раз успел увидеть, как после очередного издевательского комментария Артур не выдержал — ринулся к Майерсу и, схватив за плечо, резко развернул к себе.
– Может, заткнешься?! — рявкнул Артур, наступая на противника и ударяя в грудь обеими ладонями. Майерс покачнулся, но тут же сориентировался, толкая Артура в ответ. Они были одного роста и комплекции, хотя нависавшее над ремнем пивное брюхо делало Майерса похожим на беременного Кинг-Конга, что, впрочем, не мешало ему быть довольно проворным и иметь неплохой правый хук.
– В чем дело, Пендрагон? — ядовито произнес Майерс, и его поросячьи глазки вспыхнули злостью. — Душа болит за этого педрилу?
Артур тут же кинулся на него, врезался грудью, они бешено сцепились, хватая друг друга за руки и плечи. Мерлин бросился вперед, с размаху втиснулся боком между ними, уперся локтем в грудь Майерса и, рискуя получить от него по морде, загородил собой напарника.
– Все, успокойтесь! — резко приказал он, спиной пытаясь оттеснить Артура в сторону. Тот вдруг шагнул назад, через плечо Мерлина прожигая противника взглядом. Потом выругался, развернулся и стремительно двинулся прочь — так явно полыхая бешенством, что, завидев его, другие офицеры расступались, торопливо убираясь с дороги.
– Сука ты, Пендрагон! — проорал Майерс ему вслед и ринулся в противоположном направлении, оставив Мерлина стоять посреди коридора на месте едва не случившейся драки.
– У твоего мудака совсем крыша поехала, — послышался рядом мрачный голос МакЭвоя.
Мерлин взглянул на него с изумлением:
– Ты что?.. Он же вступился за тебя! Как ты можешь так говорить?..
– А мне нахуй не нужны такие защитники! — огрызнулся Мак. — Пусть лучше держится от меня подальше!
Мерлин повернулся к нему всем корпусом, прищурился и смерил раздраженным взглядом.
– Знаешь, я начинаю вспоминать, почему отшил тебя в свое время, — резко бросил он, и Уилл вдруг ощетинился и зашипел, как разъяренная змея:
– Так и вали за своим Пендрагоном! Вы друг друга стоите! Один конченый псих, а у второго напрочь отсутствует инстинкт самосохранения! Вот только, когда твой драгоценный напарник вцепится тебе в глотку, ты вспомнишь мои слова!
Мерлин с каменным лицом выслушал эту тираду и холодно произнес в ответ:
– Хочешь совет, Уилл? Уходи со службы. Ты сам превращаешься в худшее подобие тех, кого так ненавидишь.
Сказав это, он развернулся и отправился дальше по коридору — разыскивать Артура.

Бывали дни, когда он был не прочь последовать собственному совету, но понимал, что эти мысли являются признаком крайней усталости. И все же на исходе пятой недели безумия наметился просвет.
У них было ночное дежурство, конец которого они провели под эстакадами на пересечении шестьсот десятого и сорок пятого шоссе. Гигантские бетонные полосы автомобильных развязок сплетались над головой, образуя ветвистый узор на фоне перламутрового неба. Далеко на востоке, подсвечивая туманные гряды небоскребов делового центра Хьюстона, вставало яркое оранжевое солнце. Утренний воздух был сырым и промозглым, пах бензином, мазутом и пылью. Его наполнял несмолкаемый гул проносящихся по трассе автомобилей и грузовых траков.
Прислонившись спиной к двери машины, Артур молча курил, глядя на загоравшийся над городом рассвет. Его лицо под рассеянными утренними лучами, оставалось суровым и неподвижным, несло отпечаток угрюмых переживаний, но Мерлину все равно было спокойно рядом с ним сейчас, и вместе с тем в груди разливалась странная давящая тоска и свойственная осени пронзительная печаль.
Окинув взглядом пасторальный и одновременно неприглядный пейзаж вокруг, он заметил одинокий кустик поздних цветов на обочине дороги, таких грязных, что они почти слились с землей и гравием. Мерлин присел рядом и коснулся покрытых многодневной дорожной пылью лепестков.
– Посмотри, Артур, — негромко позвал он, глядя сверху вниз на жалкое растеньице. — Тебе не кажется, что мы с ними похожи? Каждый день на них летит песок. Оседает грязь. Даже стало не различить их цвет. Мы такие же. Насквозь пропитались жестокостью, предрассудками, страхом. Живем с этим каждый день и с каждым днем все больше теряем что-то внутри. Если бы соскрести все это. Вернуть настоящий вид. Дать добрую почву. Какими бы мы стали, если бы могли просто быть собой? Какими были созданы.
Он осторожно стер с чашечки цветка жирную пыль и улыбнулся.
– Взгляни. На самом деле, они сиреневые. Такие красивые.
Артур молча смотрел на него, и понять, о чем он думает, было невозможно, но на дне глаз менялось и угасало что-то. Наконец, он отвернулся и устало произнес:
– Хватит на сегодня. Поехали домой, Мерлин.

Следующим вечером Артур объявился на его пороге с двумя коробками пиццы и упаковкой пива. Мерлин без лишних слов пустил его в дом.
Они лежали на диване, ели пиццу и смотрели старые полицейские сериалы. Отпускали профессиональные комментарии, развлекались, если происходящее на экране напоминало откровенный бред.
Все было как и всегда, хотя Мерлин постоянно ждал чего-то. Прикосновения, слов, взгляда. Но не дождался и даже подумал, что может с этим смириться. Давить на Артура, провоцировать его, добиваться большего, после всего случившегося стал бы только полный идиот. Мерлин себя таковым не считал.
Когда перевалило за полночь, Артур начал задремывать на диване. Мерлин растолкал его, застелил диван бельем и, пожелав спокойной ночи, ушел к себе наверх. Он уже почти заснул, когда почувствовал движение возле кровати, матрас накренился, будто кто-то опустился на край.
Мерлин протер слипающиеся глаза, сел на постели и тут же убедился, что ему не померещилось.
– Артур?
Тот сидел спиной к нему, упираясь локтями о колени. Голова была опущена, так что в льющемся со стороны балкона мутном свете были отчетливо видны напряженные мышцы и каждый позвонок на шее, а короткие волосы на затылке топорщились вверх трогательным светлым пушком.
– Что-то случилось? — спросил Мерлин, видя, что Артур не реагирует на оклик.
Пендрагон едва заметно вздрогнул и с силой выдохнул.
– Да. То есть нет, я просто хотел спросить… — он сделал паузу и судорожным жестом сцепил руки в замок, — помнишь, ты сказал, что, если я признаюсь, мы сможем… трахаться, — глухо произнес он, будто намеренно воспроизводя слова Мерлина в более грубой форме. — Ты всерьез это говорил?
– Да, конечно, — Мерлин просто пожал плечами. — Ты хочешь заняться сексом?
Артур помедлил и едва заметно дернул подбородком.
– Хочу.
Мерлин тоже зачем-то кивнул, облизнул пересохшие губы и отвел в сторону одеяло.
– Хорошо. Тогда иди сюда.
Артур медлил, и Мерлин придвинулся к нему, положил ладонь на плечо и погладил напряженные мышцы. Спина под рукой казалось каменной.
– Иди ко мне, — чуть слышно повторил Мерлин, смещая ладонь к основанию шеи и массируя её неторопливыми, успокаивающими движениями. – Иди…
Он потянул Артура к себе, и тот откликнулся, оперся рукой о постель, повернулся корпусом. Горячие, чуть шершавые губы прошлись по щеке и замерли возле уголка рта.
Мерлин повёл головой в сторону, коснулся его губ своими, лаская медленно, нежно. Он прямо чувствовал, как Артуру становится мало этого. Ладонь на затылке напряглась, он весь подобрался, как готовый к прыжку хищник. Не разрывая их осторожного поцелуя, Артур плавным, сильным движением перевернулся, наступая коленом на край кровати, и подался вперед, нажимая другой рукой на плечо Мерлина и опуская его обратно на простыни. Тот поддался, запрокинул голову.
Артур навис над ним, его горячее, хриплое дыхание опалило подбородок. Мерлин уперся затылком в подушку, ощущая, как ненасытные, нетерпеливые губы движутся вниз по открытой шее, чуть прихватывая кожу. Это напоминало скольжение по горлу опасной бритвы. Определённо не то чувство, от которого стоило бы так тащиться. Волна возбуждения и эйфории прокатилась по всему телу. Мерлин выгнулся и задрожал, дурея от сплава этих диких ощущений. Прав был Уилл — он чертов маньяк.
Артур склонился ниже, вжался носом в ямочку над ключицами, жадно втягивая трепещущими ноздрями запах его тела, и Мерлин не выдержал – вцепился руками в его плечи, обхватил ногами бедра, притягивая к себе. Артур тут же навалился сверху, шире раздвигая его колени, потерся об него долгим, слитным движением, от которого у Мерлина помутилось в голове. Он сдавленно застонал, двинулся навстречу, теснее прижимаясь пахом к бедрам Артура. Во рту пересохло, до одури хотелось целоваться, но еще больше — вновь ощутить его член внутри себя.
Не переставая медленно тереться об него, Артур сдвинулся выше, оперся локтями о подушку, обхватил его лицо ладонями, покрывая жадными, отрывистыми поцелуями горло, подбородок, губы и щеки.
– Как ты хочешь? — пьяно забормотал он в перерывах между поцелуями. — Скажи, что мне сделать, Мерлин? Засунуть пальцы тебе в жопу? Если надо, я засуну, только скажи, чего ты хочешь
– Боже, заткнись, ты все портишь, — взмолился Мерлин, чувствуя, как его разбирает неуместный сейчас нервный смех.
Артур приподнялся, всматриваясь помутневшим взглядом его глаза.
– Я просто хочу, чтобы тебе было хорошо. Не как тогда.
– Мне будет хорошо, — с улыбкой пообещал ему Мерлин, — и в прошлый раз тоже было. Я ведь кончил, ты просто не понял этого.
Лицо Артура приобрело комично-озадаченное выражение.
– Но… Как? Я ведь…
Мерлин погладил его по щеке и ответил:
– Это был ты. Твое тело, твой член. Я перевозбудился, как подросток.
Потянувшись вперед, он поцеловал ошарашенного напарника в губы и потребовал:
– Давай, трахни меня. Хватит болтать.
Возня со смазкой и презервативами, конечно, вышла неловкой, растягивать себя Мерлин не позволил, пожалев нервы Артура, и наскоро подготовился самостоятельно.
Зато позже оба оторвались по полной.
Обхватив ногами бока Артура и держась за его шею, Мерлин стонал беспрерывно, наслаждаясь тем, как налитой, горячий ствол ездит внутри, при каждом толчке ударяя в простату. Вспышки возбуждения и удовольствия смешивались с острой, пьяной радостью в груди. Пожалуй, это чувство даже дотягивало до счастья. Мерлин подавался навстречу и смотрел на Артура, изо всех сил стараясь удержаться на плаву — не утонуть в собственных ощущениях и сохранить в памяти его лицо, каждую эмоцию на нем.
Он сходил с ума от вида Артура, от того, как тот теряет над собой контроль, забывается в горячке секса. Его бедра двигались в бешеном ритме, мышцы на руках и груди подрагивали, а на шее от напряжения проступали жилы. Он шумно дышал раскрытым ртом и стискивал веки, словно едва выдерживал и эту неистовую гонку, и даримое ею наслаждение. Толчки становились все более резкими и безудержными. Артур вдруг стиснул зубы и низко застонал:
– О, Господи. Боже… О, Боже!
Мерлин скорее почувствовал, чем увидел, как он кончает, потому что в тот же момент сорвался сам. Его накрыло, унесло и растворило в нирване, так, что на какое-то время он вовсе перестал существовать. А когда очнулся, то обнаружил, что Артур лежит на нем и тяжело дышит — с его губ срывались какие-то слова, признания, которые Мерлин не мог разобрать. Он крепко прижал Артура к себе, обессиленный, переполненный до краев блаженством и слишком счастливый, чтобы о чем-то думать или говорить. Он почти сразу провалился в сон.
На следующее утро он проснулся один.
В доме было тихо. Артур ушел, и Мерлин даже не мог сказать, когда это произошло. Если бы не тянущий дискомфорт в теле и раскиданный вокруг кровати реквизит, Мерлин мог бы подумать, что вчерашняя ночь была всего лишь его мокрой ночной фантазией.

Это стало своеобразным ритуалом. Артур как прежде оставался у него по вечерам и вел себя так, словно ничего не изменилось, и они были просто друзьями, а ночью пробирался в его кровать, залезал под одеяло и ласками и поцелуями уговаривал отдаться. Как будто Мерлину нужны были эти лишние уговоры.
Он хотел иного — проснувшись утром обнаружить напарника рядом и хотя бы позавтракать вместе, как раньше. Он не предлагал этого Артуру, и вообще старался ни о чем его не просить, только загадывал каждый раз, как влюбленный дурак, что проснется в его объятиях.
Один раз желание сбылось – после того, как ночью они так вымотали друг друга, что Артур просто отключился после оргазма, как, впрочем, и сам Мерлин. Наутро он пришел в себя от шевеления рядом, и даже успел порадоваться спросонья, как Артур выбрался из постели и быстро ушел. Мерлин потом застал его курящим на ступеньках крыльца. На лице Артура застыла маска горечи и угрюмого сожаления, и Мерлин сам пожалел, что видел это.
Он пытался не принимать все близко к сердцу, и уж тем более — на свой счет. Проблема не в нем — Мерлин повторял эти слова как мантру каждый божий день. Он старался воспринимать закидоны Артура, как вторую фазу принятия себя — первая закончилась, пройдет и эта. Тем более, что поведение Артура на службе сильно изменилось: Пендрагон отгородился ото всех кроме Мерлина, сделался невозмутим и равнодушен к любым словам и действиям. Мерлин думал, что, возможно, это прогресс, пока пару недель спустя Артур не взорвался, разгромив в припадке буйства пол гостиной его дома.
Пендрагон орал, что он нихуя не педик, что все это огромная ошибка…
Они поссорились тогда. Мерлин спустил его с крыльца, сказав, что сыт этим дерьмом по горло! Он даже не догадывался в тот момент, насколько у него, на самом деле, огромное терпение. Артур в тот же день опомнился, вернулся, чтобы помочь убрать оставшийся после него хаос, и даже привез что-то из вещей взамен тех, что успел сломать. Он выглядел таким виноватым, что Мерлин простил его, как прощал еще с десяток раз после. Подобные вспышки отторжения случались у Артура раз в две-три недели, и со временем Мерлин настолько к ним привык, что уже просто сидел на диване, мрачно курил и наблюдал за тем, как ослепленный гневом напарник разносит его дом. Иногда он задумывался, до какой же степени надо любить человека, чтобы прощать ему такое, и есть ли в этом всепрощении хоть немного места для счастья?
Хотя не сказать, что Мерлин и впрямь был несчастлив. У них случались замечательные дни. Например, когда они праздновали Рождество вместе, разворачивая подарки, которые приготовили друг для друга. Или когда Артур на день его рождения в феврале устроил грандиозную вечеринку-сюрприз, пригласив всех знакомых из списка друзей в телефоне Мерлина. А таких набралось немало.
Праздник вышел замечательным. Веселье било через край, хотя они чуть не раскрыли себя в тот вечер, когда опьянев от алкоголя и праздничной эйфории, Мерлин у всех на глазах поцеловал своего еще менее трезвого напарника и завалил на диван. К счастью, к тому моменту присутствовавшие на вечеринке гости успели так набраться, что либо не заметили произошедшего, либо сочли, что это розыгрыш.
На следующее утро Артур был страшно зол и еще неделю зверел и скрипел зубами, когда слышал, как в управлении их в шутку называют женатой парочкой. К большому облегчению Мерлина, никому и в голову не пришло произнести это всерьез, поскольку отношение Артура к гомосексуализму и его крутой нрав были отлично известны. Даже у самых ярых недоброжелателей Артура не возникло желания сцепиться с ним из-за комментариев по поводу того глупого пьяного эпизода.
В конце концов, Артур взял себя в руки и вернулся к своей излюбленной тактике: игнорировал насмешников, даже смотрел сквозь них, будто те были пустым местом.
Вскоре шутки прекратились.
Мерлин гадал тогда, как бы повел себя Артур, если бы и впрямь оказался перед угрозой разоблачения своей ориентации? Неужели отрекся бы от него? От их отношений? Хотя эту странную связь и отношениями нельзя было назвать. На дежурстве они были напарниками, вне службы — друзьями, в постели — любовниками, и Мерлин чертовски устал дробить свою жизнь на части. И пусть Артур почти жил в его доме, имел свой ключ от входной двери и неоднократно делал ремонт в гостиной, исправляя последствия своих безумных вспышек, кое-что между ними не менялось — Артур по-прежнему сбегал от него по ночам.
Мерлин как-то спросил, почему тот не остается до утра? Возможно, это было попыткой что-то изменить, или хотя бы понять, что у его напарника творится в голове. В ответ он получил раздраженный комментарий, что «секс — не повод вести себя как женатая парочка». Мерлин тогда только рукой махнул. Порой у него не хватало сил даже на то, чтобы злиться.
Вскоре он обнаружил, что Артур считает секс с ним чем-то вроде дозы при наркоманской ломке, всерьез стыдится себя и презирает за слабость. Мерлин понял это, когда Артур в разгаре очередного выяснения отношений в сердцах бросил, что променял свою мужскую гордость на возможность трахать его.
Мерлин врезал ему тогда, и они все же подрались, правда, как-то односторонне. Артур в основном закрывался и держал удар, не давая взбешенному напарнику еще больше разукрасить ему физиономию. Не встречая сопротивления, Мерлин вскоре остановился сам, накричал на Артура, велев проваливать к чертовой матери. Он уже сбился со счета, сколько раз посылал его. И сколько раз тот возвращался.
Если бы у Мерлина хоть единожды достало воли настоять на своем. Прекратить все это, раз не выходило исправить. Но он уже не мог без Артура, без его прикосновений, без их общего ночного безумия.
Порой на Артура накатывали приливы удивительной нежности. Он забывался в постели, доводил любовника до экстатического помешательства умопомрачительными чувственными прелюдиями, будто жаждал дарить, а не брать, любить его, так долго, насколько хватит их обоих. Артур ласкал ртом его тело, оглаживал ладонями, смотрел так, будто никого лучше и желаннее Мерлина нет в мире. Тот плавился в удовольствии, доходил до того, начинал бредить, шептать и умолять взять его. Секс после этого был крышесносным. Мерлину было хорошо, как никогда и ни с кем.
Такие ночи поддерживали в нем надежду, что все может измениться к лучшему. Именно она, эта надежда — а может еще и безудержное влечение — и подвели Мерлина. Он хотел Артура… Как же сильно он его хотел. Все те годы, что они провели вместе, Мерлин запрещал себе думать об Артуре иначе чем, как о напарнике и друге.
Последние шесть месяцев сбили все настройки. Мерлина возбуждало и завораживало его красивое, сильное тело. Хотелось обласкать Артура с головы до ног, а потом войти и двигаться в нем, долго, сладко — ощущая животом и грудью его мощную спину, а ладонью — крупный, горячий член. Эта картина преследовала его. В конце концов, он не привык к кардинальному разграничению ролей в постели, ему нравились обе, но в случае с Артуром уже долгое время наблюдался резкий дисбаланс.
Так он мог бы объяснить причину своего поступка, если бы решил об этом задуматься, но в действительности, все было проще — однажды он просто потерял голову. Артур лежал перед ним на спине, открытый, распаленный глубоким минетом, который делал ему Мерлин, и был так притягателен и желанен, что удержаться было невозможно.
Артур низко постанывал и бессознательно вскидывал бедра — на этом движении Мерлин его и поймал, подхватил под поясницу, другой рукой нашарив на постели открытый тюбик смазки.
Артур вначале ничего не заподозрил, застонал громко и протяжно, когда Мерлин ввел в него палец и принялся массировать чувствительные мышцы входа и простату. Сквозь всполохи восхитительного блаженства, которое дарил нежный и горячий рот напарника, Артур ощутил еще и будоражащее давление внутри, отзывавшееся во всем теле приливами незнакомой эйфории. И лишь когда давление усилилось, после того как Мерлин ввел второй палец, Артур вдруг осознал, что происходит.
Его прямо подбросило над матрасом. Он оттолкнул напарника и выскочил из кровати. Мерлин сперва и не понял, что случилось, и почему Артур в ярости мечется по комнате и орет на него. Пендрагон метал громы и молнии, кричал, что «ни один гребаный педик не засунет в него свой сраный хер!»
После этого он ушел.
Мерлин сидел на кровати, слушал, как Артур заводит мотор, а Мустанг, визжа покрышками, резко стартует с места.
В ту ночь Мерлин подумал, что с него, наверное, хватит.

Артур мог бы назвать последние полгода самым лучшим и одновременно самым кошмарным периодом в своей жизни. Он так запутался, что уже не понимал, что хорошо, а что плохо, что правильно, а что — нет. Мир вокруг не менялся. Рушилась только его личная вселенная. Артур цеплялся за остатки себя прежнего с яростью обреченного и страстно ненавидел и презирал того, кем становился. Он хотел бы не знать о своей сути до конца дней, и одновременно не мог отказаться от того, что обрел благодаря своему прозрению.
Если бы не Мерлин…
Если бы не его напарник, то, возможно, Артур никогда бы не узнал, что может так сильно, глубоко и страстно любить кого-то; так отчаянно желать; получать столько удовольствия от секса.
А с другой стороны, именно Мерлин заставил его признать свою принадлежность к самой жалкой и мерзкой породе мужчин на земле. И Артур давно бы сошел с ума или пустил себе пулю в висок, если бы не Мерлин. Пендрагон продолжал считать напарника лучшим человеком на свете, а ведь Эмрис тоже был пидором, и все равно был лучшим. Как это может совмещаться, Артур не понимал, но этот факт помогал ему держаться.
Он не представлял, как ему быть с собой, был растерян и вымотан. Дикий сплав любви и ненависти кипел в душе, превращая её в грохочущий, ревущий вулкан. Если бы он знал, что с этим делать.
Артур припарковал машину у обочины напротив дома Мерлина и с тоской взглянул на сияющие в ночном сумраке окна. Свет на первом этаже уже не горел, зато наверху в мансарде, сквозь затянутые виноградной лозой стекла еще проступало свечение ночника. Мерлин ложился спать. Может, стоило отложить разговор на завтра? Артур только вздохнул, понимая, что до утра не дотерпит. Гложущая его изнутри вина и душевный голод требовали помириться с Мерлином. Объяснить ему все. Мерлин ведь поймет. Он же всегда все понимает, даже лучше самого Артура.
Пендрагон глубоко вздохнул и глянул на коробку с имбирным печеньем, лежащую на соседнем кресле. Он специально съездил за ними в ту маленькую пекарню, которую показывал ему когда-то сам Мерлин. Любимое печенье, единственная сладость, которую тот признает. Конечно, этого мало, чтобы исправить то, что Артур натворил, но ему хотелось сделать что-то приятное для Мерлина. А еще эта коробка увеличивала шансы на то, что напарник выслушает и примет его извинения.
Щелкнув зажигалкой, Артур закурил и, нахмурившись, стал вспоминать, что же именно хотел сказать Мерлину. В голове привычно царил бардак.
Еще утром он и мысли допустить не мог о том, чтобы просить прощения за что-либо. Наоборот, он был дьявольски зол и сам не мог простить Мерлину того, что тот пытался с ним сделать. Но к вечеру Артур остыл, затосковал, поразмыслил и пришел к выводу, что вел себя безобразно. Ему не в чем было винить напарника. Артур ведь сам трахал его в зад постоянно и, наверное, Мерлину тоже нужно было хоть иногда чувствовать себя мужчиной в постели. Артур был не в праве отказывать ему в этом или требовать к себе особенного отношения.
Просто он испугался тогда. То, что Мерлин делал с ним… было так… приятно. Его телу дико нравилось, так что Артур испугался себя до чертиков и отреагировал на страх единственным известным ему способом — яростью, руганью, агрессией. Он не помнил, что наговорил Мерлину, но явно ничего хорошего. И теперь он хотел объяснить, что просто был не готов.
Пендрагон отрывисто затянулся и кивнул сам себе. Да, он просто не готов. Это хорошая, правильная фраза. Он обязательно скажет её Мерлину. Тот ведь поймет?
Он резко умыл лицо ладонью и с силой вдавил окурок в пепельницу, разозлившись на себя за неуместные метания. Надо просто пойти и сделать. Все равно у него не было выбора.
Прихватив коробку, Артур вышел из машины, захлопнул дверцу и направился к дому. Огонек ночника на втором этаже успел погаснуть, но Пендрагон не сомневался, что Мерлин еще не спит.
Он поднялся по ступенькам, открыл дверь ключом и вошел в темную прихожую. Не включая свет, сбросил с плеч свою кожанку, потянулся, чтобы повесить её в шкаф возле двери и замер, глядя на примостившийся возле куртки напарника длинный мужской плащ.
Пендрагон в замешательстве остановился и нахмурился: он не помнил такой вещи у Мерлина. Глянув под ноги, Артур заметил еще и чужие ботинки, стоящие на полочке возле стены. Сердце тревожно забилось, и в груди стало холодно, едва он понял, что это может значить. Коробка с печеньем выскользнула из разжавшихся пальцев и жалким стуком упала на пол.
Артур резко обернулся. В глаза тут же бросились два бокала и начатая бутылка вермута на кофейном столике возле дивана, а потом взгляд метнулся к ведущей на второй этаж лестнице. Артур кинулся к ней через погруженную в сумрак гостиную, взлетел вверх по ступенькам, протаранил плечом дверь в спальню, так, что едва не снес с петель.
Он ворвался в комнату, и тотчас увидел контуры двух сплетенных в объятиях тел на постели. Эта картина вонзилась в мозг острой иглой, так что он едва не ослеп от взорвавшей все его существо вспышки боли. Мир выцвел, стал контрастным, покрылся кровавыми прожилками, когда его затопило всепоглощающей смертоносной яростью.
Глухо зарычав, Пендрагон ринулся к кровати. Его уже услышали. Мерлин оторвался от своего любовника, тот вскрикнул, когда Артур схватил его сзади за шею и стащил с койки. Развернув к себе, Артур вбил кулак ему в голову, вложив всю силу в этот удар. Смазанный мужской силуэт перед ним опрокинулся навзничь и рухнул на пол. Краем глаза Артур успел заметить метнувшуюся к нему тень, а потом его развернуло и впечатало в стену возле кровати. Локоть вспыхнул болью.
– Беги! — заорал за его спиной Мерлин, — Хватай вещи и уходи! Живо!
Пендрагон слепо забился в захвате, рискуя сломать себе руку. Мерлин давил всем весом, вжимая его в стену, хотя и так было ясно, что удержать Артура он не сможет.
– Уходи! Что ты копаешься!? — отчаянно рявкнул Эмрис себе за спину. Вывернув прижатую к шершавым обоям голову, Артур увидел, как темная мужская фигура, пошатываясь и едва держась на ногах, вываливается за дверь на лестницу. Его захлестнуло новой волной бессильной злости.
Он рванулся назад, пытаясь сбросить с себя Мерлина. Стремительным движением перевернув их обоих, Артур вбил его спиной в стену, так что едва не вышиб весь дух. Мерлин вскрикнул, невольно ослабляя захват, и Пендрагон тут же, резко тряхнув плечами, освободился. Развернулся, пришпилил напарника к стене за горло.
Он даже не знал, что хочет с ним сделать, его разрывало на части от боли и гнева. Мерлин изменил ему, предал!
– Предал? — сверкая глазами, процедил Эмрис. Оказывается, Артур, не слыша себя, орал все это ему в лицо. — Предать можно, если люди хотя бы встречаются! Давай, расскажи мне о наших отношениях, которых нет! Скажи снова, что ты ни хуя не гей!
– Так ты мстишь мне?! — скрипнул зубами Артур. — Это твоя месть, так?!
– Идиот! — вспыхнул Мерлин, и вдруг врезал ему снизу в челюсть, так что Артур опешил и разжал стиснутую на его горле руку. Мерлин кинулся на него, они сцепились, рухнули на пол, покатились по ковру...
Дальнейшее Артур запомнил, как череду ярких вспышек.
Вот он вжимает Мерлина в мягкое покрытие и рычит ему в лицо: «Ты только мой!»
Провал.
Одной рукой он стягивает с себя джинсы, одновременно пытаясь удержать отчаянно вырывающегося напарника. Мерлин отбивается яростно, лицо уже горит от его ударов и следов ногтей.
Провал.
Он неистово вбивается в распластанное под ним тело, доказывая Мерлину, кому тот принадлежит. Бешеное возбуждение скручивается внутри тугой пружиной, несется по венам…
Провал.
Темнота.
Небытие.
Артур пришел в себя на полу возле стены. Он сидел, опираясь локтями о колени и охватив руками голову. Собственное хриплое дыхание отдавалось в ушах, смешиваясь с грохотом сердца. Он был опустошен настолько, что почти не осознавал себя. В мозгу плавал туман, а в груди расстилалась выжженная пожаром пустыня.
Его внимание привлек слабый алый отсвет в темноте. Артур повернул голову и увидел Мерлина – тот полулежал рядом, опираясь локтем о пол. Он был абсолютно голым, тело покрывали синяки. Эмрис медленно подносил к губам сигарету, и его рука мелко подрагивала, хотя на лице не отражалось ничего кроме крайней усталости. Даже такой, истерзанный и обессиленный, он ухитрялся сохранять достоинство. Артур не знал, как ему это удается.
– Как ты? — глупо спросил он и не узнал свой голос, севший до хриплого сипения.
Мерлин выдохнул дым в воздух, прикрыл веки и чуть дернул подбородком, показывая, что с ним все в порядке.
Артур сглотнул и отвел взгляд.
– Я…
– Не надо, — остановил его Мерлин. — Ничего не говори.
Артур послушно заткнулся. Они молчали в темноте. Мерлин курил, мерно выпуская в воздух струйки дыма. Минуты текли, растягиваясь в мутную, бездумную бесконечность. Артур сидел рядом с ним, уронив голову на руки, и его медленно наполняло осознанием всего, что успело произойти с того мгновения, как он открыл ключом дверь. Насилие, предательство. Он не знал, как ему быть со всем этим, но он просто хотел понять.
– Зачем ты это сделал? — глухо спросил он.
Мерлин затянулся в последний раз и вдавил сигарету в клапан раскрытой пачки. Сполз на пол, уставившись вверх на переплетение деревянных балок под потолком.
– Сам не знаю, — наконец устало произнес он, без лишних пояснений сообразив, о чем его спрашивают. — Мне весь день было паршиво, после того как ты ушел, — начал Мерлин, медленно и безжизненно роняя слова, — хотелось надраться в хлам. Просто забыть обо всем. Я пошел в бар. Выпил… изрядно. Потом ко мне подсел этот парень. Он не местный, приехал из Далласа. Разругался там со своим партнером, когда узнал, что тот собрался жениться. Мы выпили еще. Он жаловался мне на жизнь, а сам смотрел с таким желанием. С такой надеждой. Он был так рад мне. Просто счастлив, что встретил своего. И мне захотелось пригласить его домой, — Мерлин сглотнул и прикрыл глаза. — Наверное, я просто хотел заняться сексом с кем-то, кто будет действительно рад этому. Кто не сбежит от меня посреди ночи, а наутро не будет выглядеть так, будто готов наложить на себя руки.

Артур до боли стиснул зубы, сглатывая подступивший к горлу горький комок.
– Получается, это я виноват?
Мерлин повернул голову и тускло посмотрел на него.
– Я не хочу разбираться, кто виноват. Я просто хочу прекратить все это.
Артур тут же вскинулся, устремив на него встревоженный взгляд.
– Что значит, прекратить?
Мерлин невесело хмыкнул и повел рукой в воздухе, указывая на них обоих.
– Посмотри на нас. К чему мы пришли. Мы были отличными напарниками, хорошими друзьями, а вот любовники из нас получились хреновые. Так не может продолжаться.
– Но я же стараюсь, — отчаянно запротестовал Пендрагон. — Я приехал извиниться и привез тебе печенье, — беспомощно закончил он.
– Артур, ты изнасиловал меня только что, — с кривой усмешкой возразил Мерлин, — по крайней мере, любой суд принял бы это за насилие. А мне лично похуй, что это было, я просто хочу, чтобы все закончилось.
Он тяжело оперся рукой об пол и с трудом поднялся. Покачнулся, добрел до шкафа и достал домашние брюки. Натянул прямо на голое тело, и замер, держась рукой за дверцу.
– Схожу за аптечкой, — пробормотал Мерлин и направился к выходу из комнаты. Артур проводил его взглядом и обреченно закрыл глаза. Он сидел в темноте и тишине, ощущая себя полностью истощенным и разбитым. Возможно, Мерлин прав, и все это слишком далеко зашло.
– Артур!!! — услышал он вдруг приглушенный вскрик с первого этажа, и что-то в голосе Мерлина заставило его мгновенно сорваться с места.
Пендрагон вылетел из спальни, ринулся вниз по ступенькам и застыл посреди погруженной в сумрак гостиной, глядя на открывшуюся взгляду картину.
На полу возле двери, нелепо разбросав руки, лежал на животе тот самый парень. Захваченная в прямоугольник льющегося из окна лунного света, его фигура походила на слишком реалистичный пластиковый манекен. Вокруг в беспорядке валялись вещи, так будто он уронил их, когда падал. Мерлин сидел возле его плеча на корточках. Его лицо было бледным и напряженным.
– Он мертв.
– Как?
Артур бросился к распластанному на полу мужчине, перевернул его, быстро проверил зрачку и пульс, и принялся резкими движениями вбивать ладони в грудную клетку.
– Звони в 911! — выпалил Артур, изо всех сил пытаясь заставить чужое сердце биться. — Может, еще не поздно!
Мерлин тяжело осел на пол рядом с ним, глядя на судорожные попытки напарника провести реанимацию.
– Артур, это бесполезно, сердце остановилось не меньше пяти минут назад. Его мозг умер, ты ничего не сделаешь.
Пендрагон продолжал отчаянно вколачивать ладони в грудь трупа. Голова парня покачивалась от этих яростных движений, зрачки маслянисто поблескивали под прикрытыми веками, а кожа была влажной от остывшего пота. Артур резко отшатнулся, сел на пол и вцепился в волосы.
– Как это возможно? Он же ушел из комнаты! Сам!
Мерлин сглотнул и, подавшись вперед, наклонил голову парня на бок.
– Видишь, здесь? — негромко сказал он, касаясь пальцами большой гематомы на виске. — Там смещение. Ты ударил его так сильно, что повредил височную кость. Должно быть, она задела сосуды, и между мозгом и черепной коробкой начала скапливаться кровь. Я раньше видел такие повреждения после аварий. В таком состоянии человек еще может ходить и даже говорить, а потом наступает кома и смерть от кровоизлияния в мозг.
– Так значит, он умирал, пока мы там… — сцепив зубы, выдохнул Артур и в смятении прикрыл лицо ладонью, до конца осознавая, что произошло.
– Я убил гражданского.
– Тебе и раньше доводилось убивать людей, — резко произнес Эмрис.
– Преступников, Мерлин! — Артур обвел глазами распростёртое перед ним тело, чувствуя, как все леденеет внутри. Господи, что он натворил…
Мерлин рядом с ним кусал губы и хмурился, напряженно думая о чем-то. Вдруг он быстро поднялся на ноги и отрывисто приказал:
– Никуда не звони. Ничего не делай. Даже не двигайся. Просто жди здесь!
С этими словами он ринулся куда-то вглубь дома, а через минуту вернулся с оставшимся после ремонта рулоном ковролина и мотком скотча.
– Что ты собрался делать? — спросил Пендрагон, глядя как Мерлин раскатывает ковер по полу рядом с трупом.
– Помоги мне, — бросил тот, хватая парня за ноги, — Надо перенести его и собрать все его вещи.
– Что ты хочешь сделать?! — повысив голос, потребовал ответа Артур.
Мерлин вскинул голову, и глаза его были темны и непроницаемы, как ночь за окнами.
– Ты не сядешь в тюрьму.


Мелкая тоскливая морось оседала на стеклах, превращая ночную автостраду за окнами Бьюика в тусклый, подсвеченный рыжими всполохами мираж. Щетки двигались по лобовому стеклу в гипнотическом ритме. Мерлин вел машину, и его лицо, озаряемое короткими вспышками света от проносившихся мимо фонарей, казалось заострившимся и застывшим. В машине царило молчание. На полу под задним сиденьем накрытые брезентом ждали своего часа лопаты, автомобильный фонарь и канистра с бензином, а в багажнике остывал закатанный в ковер мужской труп.
Все это отдавало сюрреализмом. Казалось настолько ненастоящим, что Артур на какое-то время впал в странное оцепенение, перестал воспринимать происходящее и только делал то, что говорил Мерлин.
Они плотно упаковали тело и все вещи в ковер, обмотали скотчем, потом Артур подождал, когда напарник оденется, и оттащил получившийся тяжелый сверток к двери во внутренний двор, куда Эмрис подогнал в свой Бьюик. Они с трудом утрамбовали труп в багажник, после чего Мерлин забрал из хозяйственной пристройки лопаты и прочее, что посчитал нужным, и приказал Артуру лезть в машину.
Вначале они гнали по окружной, огибая центр города с западной стороны, потом вывернули на шестьдесят девятое шоссе и двинулись на север к Кливленду. Все это Артур отмечал автоматически, отделившейся от впавшего в транс мозга частью сознания. Лишь через час он пришел в себя настолько, чтобы спросить:
– Куда мы едем?
Мерлин кинул на него быстрый, напряженный взгляд и вновь уставился на дорогу.
– В национальный заповедник Хьюстона, — скупо ответил он. — Похороним его там.
Артур с усилием втянул в себя воздух, ощущая, как легкие сдавливает тяжестью, будто грудь накрыло бетонной плитой — невозможно дышать.
– Решил скрыть то, что я сделал?
Мерлин плотно сжал губы так, что они побелели, и все-таки ответил:
– Это будет не сложно. Он не распространялся о том, что гей. Об этом никто не знает, а его женатый приятель, даже если до него доберутся, не станет болтать. У полиции не будет причин отрабатывать версии, связанные с гомосексуализмом, — Мерлин прервался на секунду, а потом принялся быстро и уверенно перечислять известные ему факты: — Он приехал в Хьюстон неделю назад, снял комнату, оплатил за месяц, но работу еще не нашел и пока не завел знакомых здесь. Если кто и обеспокоиться его отсутствием, то только домовладелец. Тот может пойти в полицию, но ты ведь знаешь, как рассматриваются такие заявки. Всерьез его начнут искать, только если с заявлением обратятся родственники, а это может произойти нескоро, потому что он не поддерживает отношений с семьей. Может пройти полгода или даже несколько лет, прежде чем те зададутся вопросом, куда он делся. Следы приведут в Хьюстон, но потом потеряются. В конце концов, его признают без вести пропавшим, и дело закроют. Нет тела — нет преступления.
– Так ты уже все просчитал? — отрешенно глядя перед собой, спросил Артур.
Мерлин невесело усмехнулся.
– Одна радость от службы в полиции. Ты знаешь, как работает система, и что делать, если увяз в дерьме по горло.
– В дерьме здесь не ты, а я, — негромко возразил Артур.
– Это не имеет значения.
Пендрагон с силой растер лицо ладонью и произнес:
– Так нельзя. Не думаю, что то, что мы пытаемся сделать, правильно.
– Хочешь сесть за убийство?! — резко спросил Мерлин и обжег его пронзительным жестким взглядом.
Артур сглотнул подкативший к горлу комок и отвернулся к окну, не зная, что ответить на это.
Остаток пути они преодолели в молчании.
Вскоре Мерлин свернул с автострады на узкое двухполосное шоссе, и меньше чем за четверть часа они достигли парка. Подсвеченная лишь светом фар дорога, прорезавшая тонкой полосой заросли сомкнувшихся вокруг деревьев, стелилась под колеса Бьюика. Похоже, Мерлин отлично ориентировался в здешних местах, потому что вполне уверенно свернул с шоссе на неприметную грунтовую дорогу и углубился в лес.
В конце концов, он остановил машину, заглушил мотор и вылез наружу.
– Пошли, — сказал он, открывая заднюю дверь и вытаскивая из-под сиденья свою сумку, фонарь и канистру. — Ты понесешь ковер, я — все остальное.
Артур вылез из машины и оглядел обступивший с двух сторон дорогу голый лес, погруженный в темноту и сырую дождевую дымку. Мерлин выгружал из машины оставшиеся вещи. Брякнула упавшая лопата, но и помимо этого вокруг хватало доносящихся из темноты звуков: шороха веток, стука дождевых капель.
– Какой-то бред, — пробормотал Артур, и направился к раскрытому багажнику. С трудом вытащил из него завернутое в ковер тело и взвалил на плечо.
Эмрис ждал его, напряженно застыв у обочины с включенным фонарем в руках, потом они вместе углубились в лес. Мерлин шел впереди, подсвечивая широким лучом дорогу. Белесые стволы деревьев, как призраки, выныривали из тьмы.
Артур тащился следом, спотыкаясь на каждом шагу. Тяжесть повисшей на плечах ноши давила к земле, казалась неподъемной, а может столь тяжелой она была из-за подтачивающей его силы совести. Горькое чувство вины собиралось на дне души густой, горячей смолой, наполняла его, поднимаясь все выше, до самой глотки. Артур уже не понимал, почему делает то, что делает. Почему продолжает идти за Мерлином. Ощущение чудовищной неправильности происходящего билось в висках вместе с пульсом и отдавалось в руках противной дрожью. Но он продолжал идти, глядя в спину напарника, и тщетно пытаясь убедить себя, что у него нет выбора.

Артур не знал, сколько они шли так. Дорога давно скрылась из виду. Время растворилось в шорохе шагов по усыпанной прошлогодней листвой прелой земле. Наконец, они набрели на широкую прогалину, рядом с поваленной бурей старой сосной. Мерлин остановился. Поставил фонарь на дерево, сбросил с плеча сумку и, оглядев поляну, кивнул:
– Пусть будет здесь. Сгружай его.
Артур уронил тело на землю и Мерлин, подойдя ближе, протянул ему лопату.
– Начинай копать.

Они вырыли глубокую, узкую яму, длиной в человеческий рост. Вначале Артур работал один. Молча, стиснув зубы, вгрызался лопатой в размякшую после зимних дождей землю. Он сам себе напоминал автомат — не думающий, не рассуждающий. В голове не осталось связных мыслей. Не было ничего, кроме тяжести очередной гости земли на полотне лопаты и всепожирающей пустоты в душе. Ему было плохо. Казалось, он видит кошмарный сон, от которого никак не может очнуться. Мерлин сидел на поваленном дереве рядом с освещающим площадку фонарем и мрачно курил, наблюдая за тем, как он работает, а, докурив, присоединился. Вместе они справились довольно быстро.
Артур вылез на поверхность, помог выбраться Мерлину, после чего тот столкнул лежащее на краю тело вниз. Сверток приземлился в образовавшуюся на дне грязь с мерзким, хлюпающим звуком. Мерлин открыл канистру, щедро полил тело бензином и швырнул сверху горящую спичку.
Пламя выстрелило вверх, окрасило яркими алыми и синими всполохами дно ямы и осветило примолкший лес вокруг. Артур невольно отступил назад, не в силах оторвать взгляд от этой картины. Мерлин стоял на краю и глядел на полыхающий под ногами огонь. Он будто одеревенел весь, застыл, сгорбившись и уронив руки, и лишь сейчас Артур понял, что его напарник держится из последних сил.
– Прости…— прошептал Мерлин, глядя на горящее на дне ямы тело. — Ты был хорошим парнем. Но ты умер, и тебе все равно, а твоя смерть может принести слишком много горя живым. Прости, что мы можем дать тебе только это. Ни цветов. Ни отходной молитвы. Ни надгробия с твоим именем. Только яма в лесу, но… это ничего... Бог примет тебя и так. Он милостив к невинным, если верить хотя бы части того, что говорят эти чертовы святоши.
Артур смотрел на него, слушал этот сбивчивый шепот, и что-то надламывалось в душе, или наоборот распрямлялось с взрывной силой, как пружина взведенного спускового механизма.
– Я так не могу, — произнес Артур, с оглушительной ясностью понимая, что ему не хватит сил закончить начатое и жить с этим дальше. – Так не должно быть, Мерлин.
Мерлин очнулся и непонимающе взглянул на него.
– Что?
– Мы офицеры полиции, — пробормотал Артур, в смятении глядя на дело своих рук. — Мы должны защищать закон. А мы… Что мы делаем?
Мерлин повернулся к нему всем телом, облизнул губы, еще не до конца осознавая, к чему тот клонит.
– Артур, о чем ты? Ты же сам все знаешь. И какой смысл говорить об этом теперь?
– Еще не поздно все исправить, — торопливо произнес Артур, обводя рукой площадку. — Надо позвонить детективам. Гордону и Симмонсу. Попросим их приехать. Покажем это место.
– Ты что, собрался сдаться? — прищурившись, Мерлин склонил голову к плечу, и взгляд его начал наливаться жгучей темнотой. Он медленно двинулся в сторону Артура, продолжая бросать фразы и все больше повышая голос: — Хочешь рассказать, как все было? А ты подумал о том, что будет потом? Тебя посадят! Ты этого хочешь?! — сверкая глазами, рявкнул он под конец.
Артур запустил пальцы в волосы и покачал головой.
– Нельзя оставить все как есть. Так не должно быть, — повторил он.
Мерлин приблизился вплотную и вдруг взял его за грудки и резко встряхнул.
– А как, твою мать, должно быть!? — отчаянно зарычал он ему в лицо. — Ты полицейский и ты — гей! Убил случайного любовника своего напарника, тоже гея! Тебя осудят за непредумышленное убийство и отправят в федеральную тюрьму! Да парни там обоссутся от счастья! Педик-коп! Подумай, сколько ты проживешь, прежде чем тебя отымеют всем тюремным блоком и бросят подыхать с разодранной задницей, если не прирежут сразу! Ты правда веришь, что сможешь избежать этого? Спрятаться? Или отбиться? В одиночку! Ты что, Рэмбо или сраный Супермен?! Или, может, ты думаешь, что заслужил такой конец?! А я? Обо мне ты подумал?! Оставишь меня здесь, одного, разгребать это дерьмо?!!
Артур обвил ладонями его запястья и крепко сжал.
– Ты вообще ни при чем, Мерлин.
– Конечно! Я ни при чем! — с ядовитым сарказмом отозвался тот. — Это не я стал соучастником преступления, когда вез тебя сюда и сжигал труп!
– Я уничтожу все твои следы и отпечатки, — уверенно пообещал Артур. — Тебя здесь не было. Я все сделал сам. И я даже знаю, как это представить, — быстро продолжил он, осененный внезапной идеей. Мысль бежала дальше, раскручиваясь по спирали и выстраивая перед внутренним взором стройную и четкую картину.
– Ты не гей, и я тоже. Ты просто пригласил домой своего нового приятеля. Вы отмечали встречу, сидя в гостиной. И тут пришел я, увидел тебя с незнакомым парнем и решил, что вы педики и собрались трахаться. Я мог так подумать после того, как ты в шутку поцеловал меня на своей вечеринке. Я подозревал тебя, а тут мне показалось, что получил доказательства. И я разъярился, ударил этого парня, и убил. Потом решил спрятать тело. Взял твою машину, потому что у неё более вместительный багажник, и твои инструменты, приехал сюда, сжег труп, а после передумал и решил сдаться.
– А где же все это время был я? — дрожа от гнева, процедил Мерлин.
– Валялся в отключке, — Артур нежно провел пальцами по ссадине на скуле напарника. — Я и тебя вырубил. Этому поверят. Все знают, как я ненавижу пидорасов.
Мерлин отшатнулся, глядя на него широко распахнутыми глазами, на дне которых зажегся страх.
– Нет… — прошептал он, неверяще глядя на Артура. — Ты не можешь так сделать!
– Так будет правильно, — с облегчением произнес Артур, впервые за эту ночь ощутив спокойствие и уверенность. Даже дышать стало легче. — Может, я не лучший человек, но я всегда был отличным копом. Я не могу втоптать в грязь свой значок — все, ради чего я жил и во что верил. Я убил гражданского. И должен поступить так, как поступил бы полицейский. Я должен ответить за свое преступление.
Сцепив зубы, Мерлин молча смотрел на него. Грудь тяжело вздымалась под влажной от пота толстовкой. Потом он закрыл глаза и пробормотал с бессильной горечью и злостью.
– Да, я понимаю, почему так люблю тебя, ублюдок. Сукин ты сын!
– Что? — переспросил Артур.
– Сейчас узнаешь, — пообещал ему Мерлин, метнулся к своей сумке, и принялся рыться в ней, выискивая что-то. Артур проводил его удивленным взглядом, и только открыл рот, чтобы спросить, что тот делает, как Мерлин вновь взвился на ноги, ринулся к нему и, развернув, впечатал лицом в стоящее рядом дерево, профессиональным движением заломив руки за спину.
– Артур Пендрагон, ты арестован за убийство Джейка Робсона, — резко произнес Мерлин, застегивая наручники на его запястьях. — Ты имеешь право хранить молчание. Всё, что ты скажешь, может быть и будет использовано против тебя в суде!
– Мерлин, что ты делаешь? — выворачивая назад голову, в замешательстве спросил Артур.
– Твой адвокат может присутствовать при допросе, — не обращая на него внимания, жестко продолжал Эмрис. — Если ты не можешь оплатить услуги адвоката, он будет предоставлен тебе государством.
Придавив Артура к дереву, он закончил, прошипев ему на ухо:
– Ты понимаешь свои права?
Прикрыв глаза, Артур коротко дернул подбородком.
– Отлично.
Схватив напарника за плечо, Мерлин развернул его, потащил к поваленному дереву и грубо усадил. Артур рухнул на полусгнивший ствол, едва не свалившись назад со сцепленными за спиной руками.
– Мерлин, что ты пытаешься сделать? Прекрати это. Открой наручники.
– Черта с два.
Эмрис остановился напротив. Распрямился, вскинул подбородок, глядя на Артура сверху вниз.
– Значит, тебе, правда, нужно это? — зло произнес Мерлин, — Суд. Искупление грехов. Хорошо, пусть будет по-твоему, но я осужу тебя сам!
Артур вскинул голову, в изумлении уставившись на напарника. Он ушам своим не верил.
– Ты не можешь, — ошеломленно усмехнулся Пендрагон. — У тебя нет такого права, Мерлин.
– Я олицетворяю закон, как и ты, — сверкая глазами, процедил Эмрис, со свистом втягивая воздух сквозь сжатые зубы. — А все законы на этой сраной планете придумали люди! И суд присяжных также состоит из людей! Я такой же человек, и считаю себя единственным, кто в праве судить тебя! Или ты считаешь, что хоть кто-то справится с ролью твоего судьи лучше?
Артур посмотрел ему в лицо и невольно сглотнул. В глазах Мерлина бушевала буря. Дикое напряжение, любовь, страх потерять его, отчаяние и злость кружились в жутком водовороте. В этом взгляде можно было утонуть, захлебнуться бьющимися в нем чувствами. Артур молча смотрел в глаза Мерлина и понимал, что не в силах ему сопротивляться
– Молчишь, — едва слышно прошептал Мерлин. — Хорошо. Продолжаем.
Он втянул в грудь воздух, собираясь с силами.
– Думаю, тут никого не надо знакомить с обстоятельствами дела. Мы оба там были. Значит, перейдем сразу к прениям сторон. Как твой обвинитель, я буду требовать максимального наказания, предусмотренного за твое преступление, потому что это не просто убийство в состоянии аффекта. Уже долгое время твоя психика крайне неустойчива. Ты не сдержан, подвержен вспышкам неконтролируемой агрессии и можешь быть опасен для себя и окружающих. Суд учтет это заявление.

Артур сглотнул, невольно опуская голову. Казалось, каждое слово напарника прибивает его к земле гвоздями. Мерлин шумно перевел дыхание и твердо продолжил:
– Теперь слово защиты. Как твой адвокат я буду просить смягчения приговора. Напомню, что ты сам явился с повинной. Ты совершил убийство, но раскаиваешься в содеянном. И ты искренне пытался помочь и исправить то, что натворил. Я расскажу суду про то, какое давление общество оказывает на гомосексуалистов, что отчасти является причиной твоего сложного психологического состояния в последние месяцы. Я расскажу про твое высокое чувство ответственности, врожденную справедливость, веру в свои идеалы и девять лет самоотверженной службы своей стране. Суд это тоже учтет.
Сделав глубокий вдох, чтобы заставить работать сжимающееся горло, Мерлин глухо спросил:
– Сказать тебе, что решили присяжные?
Артур обвел глазами замерший лес вокруг, взглянул на раскрытую могилу, на дне которой угасало зарево огня и, помедлив, коротко дернул подбородком.
– Виновен, — тихо выдохнул Мерлин.
Артур обреченно прикрыл веки и вновь кивнул, соглашаясь с этим вердиктом. Разомкнул пересохшие губы.
– Тогда ты знаешь, что должен делать, Мерлин. Ты уже арестовал меня по всем правилам.
– Это еще не всё, — напряженно прервал его Эмрис. — Не хочешь услышать свой приговор?
Артур поднял голову. Мерлин тяжело смотрел на него, стиснув зубы так сильно, так что на бледных скулах ходили желваки. Он был смертельно серьезен в этот момент, и, глядя на него сейчас, Артур вдруг подумал, что, наверное, то наказание, что назначит ему напарник, и впрямь будет самым строгим и справедливым из всех возможных.
– Говори, — произнес он, прикрывая глаза и вслушиваясь в бесстрастный голос Мерлина.
– Артур Пендрагон. Рассмотрев обстоятельства дела и приняв во внимание слова обвинения и защиты, суд приговаривает тебя к пожизненным исправительным работам.

Сейчас

Яркое калифорнийское солнце било в распахнутые окна большой, белоснежной виллы. Под гребнем узорчатого балкона расстилался цветущий парк, а далеко, на самом горизонте, за россыпью утопающих в курчавой зелени крыш, серебрился океан.
Огромная задница Барнаби торчала из-под дивана, напоминая гигантскую подушку безопасности. Вообще-то он был отличный мужик, этот Филл Барнаби — неунывающий, подвижный живчик, этакий круглый энерджайзер, веселый и добродушный. Супруга, да и все в управлении звали его «Мишка Барни».
Артуру он нравился.
Наконец, металлоискатель в руках Филла пискнул и зашелся истошными сигналами.
– А вот и она!
Шумно отдуваясь, Барни вылез из-под дивана и с широкой улыбкой продемонстрировал хозяйке дома лежащую на ладони золотую сережку с крупным бриллиантом.
– Это то, что вы потеряли, миз?
– О, боже, да! — воскликнула хорошенькая брюнетка, забирая свое пропавшее сокровище. — Потрясающе! Я даже не знала, что полицейские используют такую технику.
– Это наше личное ноу-хау, миз, — сияя как начищенный доллар, ответил Барни. — Вы бы знали, как часто состоятельные дамы что-нибудь теряют. Сережки, кольца. Почти каждый день приходится искать какую-нибудь дорогую безделушку.
– Подпишите здесь, в подтверждение того, что ваша проблема решена, — вмешался Артур, подходя к хозяйке дома и протягивая ей планшет с прикрепленным к нему бланком. Красотка вывела в указанном месте свою подпись, скользнув при этом заинтересованным взглядом по груди и бицепсам Артура под черной, форменной рубашкой.
– Даже не знаю, как вас благодарить, — промурлыкала она.
– Это наша работа, — сдержанно ответил Пендрагон. — И успокойте свою горничную. Думаю, вам стоит перед ней извиниться, как видите, девушка оказалась ни в чем не виновата.
– Непременно, — брюнетка растянула губы в улыбке и продолжила, глядя на Артура из-под полуопущенных ресниц. — Мне бы хотелось сделать для вас что-нибудь, чтобы выразить мою благодарность. Может быть, задержитесь, офицер? Наверняка, в такой жаркий день вам было бы приятно выпить чего-нибудь прохладительного и освежиться в бассейне. А потом я могла бы показать вам местные пейзажи, — с лукавой улыбкой она потеребила бретельку платья над роскошным бюстом и добавила. — Поверьте, тут есть на что посмотреть.
Присутствовавший не раз при подобных сценах Барнаби усмехнулся, предвкушая развлечение. Артур захлопнул планшетку и, сложив руки так, чтобы стало видно кольцо на безымянном пальце, вежливо ответил.
– Вынужден отклонить ваше предложение, миз, я женат.
Брюнетка на миг растерялась, но тут же сориентировалась и небрежно повела округлым плечиком.
– Ну, в наше время, это не препятствие.
– И я гей, — закончил Пендрагон, — что определенно является препятствием. А вот мой напарник… — встав рядом с ухмыляющимся Барни, Артур дружески хлопнул его по плечу, — абсолютно натурален. И он с удовольствием исследует все достопримечательности, которые вы захотите ему показать.
– О, все холмы, долины, рощицы и пещеры, — проникновенно подтвердил Барнаби. — И компас у меня всегда в порядке. Стабильно указывает на полярную звезду.
– Думаю, на этом все, офицеры, — натянуто улыбнулась им хозяйка дома. — Я вас больше не задерживаю.

Не прекращая неприлично ржать, они спустились к парадному подъезду по ступенькам дома и направились к припаркованной возле фонтана машине.
– Я каждый раз укатываюсь, когда ты так делаешь. О, эти лица! — фыркая от смеха, Барни достал из кармана рубашки платок, вытер вспотевшую лысину и натянул фуражку обратно. — Не жалеешь, что гей, Пендрагон? Бабы на слюну исходят, стоит им посмотреть на тебя. А в этих кварталах полно скучающих красоток, мужья которых постоянно пропадают в деловых поездках. Мог бы сутками из койки не вылезать.
– Нет. Зачем мне? — пожал плечами Артур, открывая дверь Форда с пассажирской стороны. — Я женат на лучшем мужчине в мире, и каждую ночь у нас отличный секс.
– О, не рассказывай мне об этом, — застонал Барни.
– Ты просто завидуешь, — хмыкнул Артур, усаживаясь в машину.
– Еще бы нет, — проворчал Филл, умещая свою объемистую тушку рядом. — Ты, как ни придешь на службу, у тебя такой, сука, довольный и сытый вид. Чтоб меня жена моя так облизывала, как тебя твой Эмрис.
Захлопнув дверь Форда, он повернулся к Артуру и дружески кивнул:
– Ну что? Великий день — сегодня, я верно понял?
– Да, — рассеянно улыбаясь, Артур растер шею ладонью и покачал головой. — Пять лет… Сам с трудом в это верю.
– И что ты ему подаришь? — с интересом спросил Барни. — Уже купил подарок?
– Еще месяц назад. Показать тебе? — Артур тут же раскрыл свою сумку и достал оттуда крупный футляр, покрытый коричневой кожей, один вид которого кричал о том, что его содержимое стоит баснословных денег. Открыв футляр, Артур продемонстрировал напарнику строгие и элегантные мужские часы с черным циферблатом и корпусом цвета дорогого коньяка. Барни тихо присвистнул.
– Ох, ни черта себе.
– Это David Yurman, швейцарский брэнд, — вполголоса начал объяснять Артур, любуясь своим подарком. — Мерлину очень нравятся их изделия, а это дизайнерская модель из последней коллекции. В мире всего три таких. Корпус и все детали из 18-каратного красного золота, стекло с антибликовым покрытием, швейцарский механизм, ремешок из кожи аллигатора. Эта вещь круче какого-нибудь Ролекса. Я угробил на них половину своих сбережений, но не жалею.
– Да, они потрясающие, — признал Барни. — Но часы, Артур? На пятилетнюю годовщину свадьбы? Это не слишком банально?
– Он хотел такие! — горячо запротестовал Пендрагон. — Я видел, как он смотрел на них в журнале! Это хороший подарок! Он будет рад, я уверен!
– Ладно, ладно! — защищаясь, вскинул ладони Барни. — Только не заводись. Это твой муж! Ты лучше знаешь, что ему дарить!
– Вот то-то же, — проворчал Артур и убрал в футляр в сумку. Покачивая головой и усмехаясь, Барни завел мотор и повел машину к выезду из парка, мимо фонтана и зеленых клумб, покрытых высокими пальмами и зарослями цветущих магнолий.
– Вот так посмотришь на тебя, Пендрагон, — сказал вдруг Барни, подводя машину к высоким ажурным воротам, за которыми виднелась оживленная улица, — нормальный ведь мужик. И не скажешь, что педик.
– Не думал, что тебя так беспокоит моя ориентация, — глядя в окно, произнес Артур.
– Да кого это сейчас волнует? — беззаботно отозвался Филл, — Вон, в Сан-Франциско, говорят, половина мужского населения педики. Никого этим теперь не удивишь.

Их патрульный Форд выехал за ворота и двинулся дальше по улице, мимо высоких зеленых изгородей, за которыми расстилались чьи-то роскошные владения. Фешенебельные кварталы широкими террасами спускались с холмов, у подножия которого лежал шумный и пестрый Лос-Анджелес.
– Мне надо позвонить, — предупредил напарника Артур, доставая из кармана рубашки сотовый. Быстро набрал нужный номер и откинулся на сидение, ожидая ответа.
– Цветочный салон Эмриса, — раздался в трубке жизнерадостный женский голос. — Меня зовут Миранда. Что я могу для вас сделать?
– Я бы хотел заказать букет, на юбилей свадьбы, — развлекаясь про себя, начал Артур.
– Разумеется, сэр. Вы уже определились с тем, какой букет вы хотели бы заказать? Из каких цветов? На какую сумму?
– Это не важно, но я хотел бы, чтобы букет для меня составил мистер Эмрис. Лично.
– О, так вы желаете специальное обслуживание? — оживилась девушка.
– Именно так, специальное обслуживание, — подтвердил Артур, и Барни рядом фыркнул и ухмыльнулся.
– Одну минуточку, я вас переключу, — пропела консультант, потом её голос сменился гудками ожидания.
Барни вырулил к обочине и остановил машину.
– Ладно, пойду пожрать куплю, пока вы там воркуете, — сказал он, открыл дверь и вылез наружу. Его объемная фигура скользнула мимо лобового стекла и пропала из виду.
– Эмрис слушает. Чем могу помочь? — раздался в трубке по-деловому серьезный, знакомый голос с едва уловимым техасским акцентом. Артур улыбнулся. Несмотря на то, что Мерлин давно оставил службу, по интонациям в нем безошибочно можно было узнать бывшего полицейского.
Пендрагон иногда скучал по тем дням. Если бы не регламент, запрещающий обоим супругам одновременно служить в полиции, то, возможно, Мерлин до сих пор оставался бы его напарником.
– Я бы хотел заказать букет, — начал Артур, с удовольствием растягивая слова. — У нас с мужем сегодня пятилетняя годовщина свадьбы. Вы ведь понимаете, насколько это важный день?
– Безусловно, понимаю, — иронично отозвался Мерлин, и Артур почти увидел, как он усмехается. — И какой же это должен быть букет?
Артур закинул руку за голову, вольготно вытягиваясь на кресле в машине, и с чувством произнес:
– Я в этом плохо разбираюсь, но пусть это будет что-нибудь символическое — означающее верность, любовь, страсть…
– Думаю, что смогу что-нибудь сделать, — весело отозвался Мерлин.
– И пусть букет доставят к восьми вечера, — улыбаясь, как чеширский кот, сказал Артур, и продолжил, добавив в голос нотку мечтательности: — Думаю, мы не пойдем ни в какой ресторан, просто закажем еду и отпразднуем дома. Романтический полумрак, свечи, шампанское… А потом мы займемся неторопливым, чувственным сексом.
Мерлин уже откровенно потешался, и его мягкий смех музыкой отдавался в душе Пендрагона.
– Артур, ты уверен, что парень, у которого ты заказываешь цветы, обязан знать такие подробности?
– Насчет того парня я сомневаюсь, а вот моему мужу они должны быть интересны, — ответил Артур и прикрыл глаза, прислушиваясь к дыханию Мерлина. Сердце наполнялось предвкушающим томлением. Казалось удивительным — они расстались всего пять часов назад, а он уже успел соскучиться.
Отсмеявшись, Мерлин коротко вздохнул, но Артур все равно всем существом ощущал его улыбку.
– Значит, ты вернешься к восьми?
– Да, в восемь.
– Хорошо. Только не задерживайся нигде, ладно? Даже если с чертова Голливудского бульвара похитят Пэрис Хилтон.

Забрав с пассажирского сиденья свою сумку, Артур вышел из машины и остановился, глядя на их с Мерлином дом. Это было красивое двухэтажное строение в традиционном стиле. Теперь они жили в тихом, зеленом районе Санта-Моники всего в получасе ходьбы от побережья. У дома была большая терраса, белые, увитые кудрявым вьюнком стены, широкие светлые окна и черепичная крыша. Лужайку перед крыльцом с двух сторон окружали деревья и купола цветущего кустарника, а на заднем дворе располагались бассейн и сад.
Артур надеялся, что наконец заслужил все это. В конце концов, это был долгий путь. Они покинули Техас почти восемь лет назад. На Калифорнии настоял Мерлин, объяснив свой выбор туманной фразой о том, что здесь лучшая почва. Им снова пришлось поступать в Академию и нарабатывать служебный стаж, потому что для офицера полиции перевод в другой штат это почти как переезд в другое государство, со своими местными законами и регламентом работы. Помимо этого были бесконечные сеансы психотерапии, тренинги по управлению гневом, занятия в группах поддержки для геев и множество обучающих программ. Артур переносил все это стоически, как часть своего наказания, но со временем перестал считать его таковым, когда почувствовал, что ему постепенно делается легче, а сам он становится лучше.
Посреди этой круговерти он сделал Мерлину предложение. У них была совсем скромная свадьба: только он, Мерлин, муниципальный служащий, который вел церемонию, и пара свидетелей из числа новых знакомых.
Артур стоял перед алтарем, держал руки Мерлина в своих, глядел в его счастливые, сияющие любовью глаза и чувствовал, что в кои-то веки все делает правильно.
Мерлин всегда был рядом, поддерживал постоянно. Словно костыль, помогал ему, как упрямому калеке, идти вперед. Пока Артур, наконец, не смог ходить сам. Он сделал шаг, будто едва вставший на ноги ребенок, огляделся и понял, что мир вокруг переливается красками, а сам он влюблен и счастлив.

Артур поднялся по ступенькам, пересек террасу и вошел в дом. Положил на столик возле двери ключи и фуражку, скинул сумку с плеча. Просторный холл с ведущими к лестницам ковриками был залит вечерним светом. В глубине находились открытые раздвижные двери в гостиную — сквозь них виднелся камин, который было так приятно разжигать зимними вечерами, и уголок любимого дивана Артура, единственной вещи, которую они забрали из Техаса. Сейчас гостиная была погружена в теплый сумрак, на стенах дрожало пламя свечей, а по темному паркету между створками дверей бежала широкая дорожка из белых цветочных лепестков.
– Мерлин, — позвал Артур, оглядывая все эти приготовления.
Эмрис появился на пороге гостиной и прислонился плечом к дверному косяку. На нем была полурастегнутая рубашка из синего шелка и джинсы. Босые ступни приминали укрывший пол цветочный ковер. Заложив большие пальцы за пояс брюк, он с улыбкой смотрел на Артура.
– Ты приехал раньше.
– Отпросился с дежурства, — делая шаг к нему, объяснил Артур.
Мерлин кивнул и двинулся навстречу.
Лепестки клубились вокруг его ног, и от этого казалось, что он идет по облаку. Взгляд наполняло теплое сияние, которое появилось в глазах Мерлина в тот день, когда они поженились. Сейчас он казался Артуру самым прекрасным человеком на земле.
Мерлин подошел к нему, обвил руками плечи, крепко обнял и сказал:
– Я очень ждал тебя. Наконец-то ты дома, Артур.

Дорогая автор, спасибо за замечательную работу и за отсылки к "Свободному падению".
Текст затягивающий и очень жесткий, Мерлин- само терпение, а Артур одновременно вызывает сочувствие и желание накостылять ему по голове, потому что такое яростное отрицание изначально вело к трагедии, что в принципе и произошло.
Честно говоря, на фоне убийства немножко сомнительно выглядит ХЭ у главных героев. Мерлин изначально заявлен как более гибкая личность, склонная искать лазейки, и он вполне мог бы решиться спасать Артура любой ценой, но самого Артура, мне кажется, произошедшее должно было полностью уничтожить, ведь он и так был в кризисе. И вот это его желание сдаться полиции тоже очень красноречиво. Как-то так...
Но в конечном итоге Вы позволили Артуру примириться с собой и со своими чувствами, и за это большое спасибо

Очаровательная история и очень легко читается. Спасибо!

Дорогой автор.

Мое намерение читать ОТП по порядку разбилось о ваше саммари. Впрочем, тоже самое потом случилось с намерениями спать и работать. Пока не дочитала - не отложила.
Очень увлекательная история. С самого начала брутальность, гомофобные шуточки и неимоверная нежность, трогающая душу. Дружба, броманс, любовь, забота, доверие - все сплетено в большой узел.
Артура очень жаль. Жить с таким раздраем в голове неимоверно тяжело, пусть даже он об этом и не подозревает. Но он, как обычно, рыцарь в сияющих доспехах, защитник бедных и угнетенных, особенно, если у этих угнетенных нет одновременно юбки и члена. Решил, что полицейским защитит больше людей, чем если бы был политиком - ну, мысль спорная, но имеет под собой вес в нашем современном мире. Мерлин шикарный. С самого начала до самого конца - ровный, верный, артурный. Надежный и умный. Спасибо за то, что сделали его таким, за то, что он не тупил. Уилл - небольшой персонаж, но ярко выражает тяжесть жизни смелого человека в нетолерантном обществе.
Хотя, конечно, главное в истории - эмоции. Захватили и удерживали до самого конца. Все эти мимолетные ласки парней, массажи, недопоцелуи, сцена (омг) в душе - шикарны. А в сюжете у машины казалось, что не просто перед глазами встает то, что происходит, а ты сам стоишь у машины под этим холодным дождем. Аж дух захватывало.
Труп. Ну, даже не знаю, что сказать. Согласна с тем, что у Артура было адекватное наказание, потому что приносить до самого конца жизни пользу обществу - это полезнее, чем отсидеть в тюрьме несколько лет на налоги граждан, а потом выйти сломленным человеком. Хотя такой самосуд применим только внутри фика (где мы точно знаем и про происшествие, и про то, что парни в глубине души хорошие), а не в реальной жизни. Протащил его Мерлин через ад самопринятия, и Артур наконец стал счастлив. А без этого не понятно, сколько бы стал тянуть кота за хвост.
Концовка грустная. Т.е. за парней радостно, что они счастливы, а грустно от самого факта насколько гомофобия ломает жизнь людей. Им на момент окончания истории уже лет 40 или около того, верно? И совсем недавно им пришлось заново начинать карьеру, что, в принципе, не просто даже молодым людям. И повезло, что все получилось и удалось устроиться нормально жить в дорогой Калифорнии. Хотя, что уж там говорить, у нас тут даже такого принятия гомосексуальности нет, какая была в начале фика.
В общем, вызвали вы, автор, море эмоций и рассуждений. Спасибо вам большое за эту великолепную работу!


Дорогой артер.

Ваш коллаж прекрасен. Парни выглядят естественно и натурально. Артур - брутальный няша, жутко красив в своем опасном образе. Мерлин... Ну, я бы просто надеялась, что когда-нибудь он попросит меня сдаться и положить руки за голову. =) Горячая штучка.
А больше всего понравились разделители в тексте. Желтая предупреждающая надпись не переходить черту четко ассоциировалась с запретной зоной в сознании Артура. Ему туда вход был закрыт, и только Мерлин был способен снять эту надпись.
Большое спасибо!


P.S. - Во время минета Артур ведь назвал Гвен именем Мерлина, да? Да?

до сих пор поверить не могу что автор смог вырулить н ахэппиэнд!
потому что Артур был таким несчастным и в таком раздрае, что могло кончиться все куда хуже, сорвись он на службе...
мерлин просчто чудо терпения понимания и любви

офигеть, какой баннер
иду читать

Господибожемой, спасибо большое, что все хорошо! Я так беспокоилась! В кровь искусала губы, но продолжала читать. Потому что ну просто должно быть все хорошо! Должно воздаться за страдания! И мои надежды оправдались! И я искренне за это благодарна.
Мне очень сильно понравился Мерлин. Со своим безграничным тепением. С любовью, которая все выдержала. Которая исцелила душу Артура.
Такие тексты(которых единица) оставляют после себя щемящее чувство в душе. Чувство, что истинная любовь пройдет через все. И в это хочется верить! Этим хочется жить.
И сам текст, безусловно, заслуживает похвалы.

Первые завлекалочки - саммари и баннер. )) Баннер очень классный. Мерлин и Артур на нем так горячо выглядят )
От фанфика не могла оторваться. Хорошая вдумчивая работа про тяжелую гейскую жизнь. Немножко полицейской жизни было очень кстати. Жалко, что все закончилось так быстро! )

Дорогой автор, спасибо вам огромное за ваш текст! После прочтения таких вещей, хочется прослезиться от гордости за фандом))
Потрясающе прописаны эмоции, и процесс становления Артура, очень здорово! Действительно, не оторваться. Отдельно порадовало, что в конце никого не нашли и не упекли за убийство. Это, конечно, идёт вразрез с мировой справедливостью, но истории пошло только на пользу. Честно говоря, до самого последнего момента не была уверена, что это в итоге не окажется ангст. Была сама собой недовольна, что не посмотрела шапку достаточно внимательно. Поэтому испытала величайший кайф, когда в итоге всё-таки пронесло и вышел хэппи-энд. Спасибо и за это! Ваша работа сделала мне замечательный выходной

Фантастически прекрасно!!!!! Браво!!!!!!!!