Название: Цветы на обочине дороги.
Автор: Merlin's Team
Бета: Merlin's Team
Пейринг: Артур/Мерлин; Артур/ОЖП; Мерлин/ОМП; упоминание Артур/Гвен
Рейтинг: NC-17
Жанр: AU!modern, социальная драма, романс.
Размер: ~ 33000 слов.
Саммари: Пункт первый: служба в полиции — не для гомиков. Если вам кажется, что это не так — смотри пункт первый.
Артур Пендрагон — латентный гей, влюбленный в своего напарника Мерлина Эмриса. Было бы проще, если бы Артур не был полицейским и гомофобом, открыто ненавидящим гомосексуализм. И было бы куда проще, если бы они оба не принадлежали к обществу, в котором словом «толерантность» привыкли подтираться.
Предупреждения: даб-кон, гомофобия, нецензурная лексика, гет, условные реалии жизни американских полицейских: физическое насилие сиречь мордобой, наркотики, проституция, смерть второстепенных персонажей.
От автора: надеюсь, предупреждения все прочли внимательно.) В случае чего автор претензий не принимает, так как он предупреждал.
Тема: Модерн.Романс.
Посвящение: для алКошка
Примечание 1: Если вы заметите в тексте параллели с фильмом «Свободное падение» и сериалом «Southland», вам не показалось.
Примечание 2: текст классифицирован автором как «романс». Техасские копы настолько суровы, что… Короче, вот такое у нас хреновое лето.
Примечание 3: текст написан на Артур/Мерлин ОТП фест «Две стороны одной медали»

Цветы на обочине дороги

Тогда

Артур спрашивал себя тогда, в какой момент жизни он совершил ошибку, если все свелось к тому, что поздней ночью он заталкивает мужской труп в багажник машины Эмриса?
Может, все пошло не так, когда, осознав свои наклонности, Артур не вышиб себе мозги из табельного оружия? Или когда он получил в напарники Мерлина? Или когда поступил в полицейскую академию? Или даже когда родился?
У него не было ответов. Жизнь напоминала каменную лавину, которая, дробя и перемалывая сама себя, неслась со склона, сметая все на пути. Артур не знал, когда был заложен первый камень, но догадывался, в какой момент лавина тронулась с места, что стало началом конца. Это было в то самое патрулирование, отмеченное ненормальной даже для Техаса жарой и критической массой педерастов на один квадратный ярд. У нитроглицерина и то было меньше шансов взорваться, чем у Артура в тот день.
Именно тогда все и покатилось к чертовой матери…

– Это здесь! Этажом выше! Двадцать пятая комната! Это наркомафия, точно вам говорю!
В подъезде дешевого кондоминиума было темно, воняло гнилью и краской. Встретившая их на лестнице афроамериканка загораживала собой почти весь пролет, так что Артуру пришлось протискиваться мимо, вжимаясь в стену, чтобы не задеть её потное, колыхающееся от каждого движения тело.
Артура замутило — от смеси запахов и близости чужой, отвратной плоти. Он торопливо миновал препятствие и заспешил дальше, под аккомпанемент надсадно-визгливых воплей негритянки. Следом за ним, напоминая тень, незаметный и собранный, взлетел по ступенькам Эмрис.
Добравшись до второго этажа, Артур быстро прошел по мрачному облезлому коридору до нужной комнаты и, прижавшись плечом к стене возле входа, достал пистолет.
– Ну, что, поглядим, что там за хрень? — Мерлин извлек из кобуры свою пушку и, устроившись напротив, пару раз грохнул кулаком по двери.
– Откройте! Полиция! — рявкнул он и тут же посторонился, ожидая реакции. Внутри что-то упало, послышался вскрик и звон оконного стекла, затем хлипкую дверь с шумным хлопком прошили сразу две пули.
Мерлин выругался и потянулся к закреплённому на плече переговорному устройству:
– Это 5-Альфа-12, — четко и внятно проговорил он, — Нужно подкрепление по месту локации.
Не дожидаясь шелестящего «Вас поняли, 5-Альфа-12», Мерлин взглянул на напарника.
– Ждем?
– Они окно высадили, — напряженно ответил Артур, прислушиваясь к звукам в комнате. — Уйдут.
Он оттолкнулся плечом от стены и направил пистолет на дверь.
– На счет три.
Пендрагон проделал в дверном полотне еще три дырки, целясь повыше, чтобы выстрелы ошеломили, но не задели тех, кто находился в помещении, затем с ноги вынес хлипкое препятствие и ринулся внутрь.
– Стоять! Полиция! Руки за голову! Я сказал, руки за голову! Все на пол! На пол, вашу мать!
Артур вломился в душную, маленькую комнатушку, пытаясь с ходу оценить обстановку. Зрение швыряло в мозг рваные картинки: мясистые тела, блестящие белки глаз, перекошенные лица…
Их было четверо. Негр, метис и двое белых. На столе перед ними – наполовину расфасованный товар. Один из белых, выпучив глаза, застыл с поднятыми руками, метис направил на Артура ствол, остальные бросились врассыпную.
Того, что с пушкой, Артур обезвредил первым, не дав ему разрядить оружие. Одновременно с этим он сделал подсечку ринувшемуся к двери рослому чернокожему молодчику. Краем глаза Артур видел, как Мерлин, метнувшись к окну, стаскивает последнего из четверки с подоконника и укладывает на пол мордой вниз, прямо в осколки.
– На пол! Все – на пол! Руки за голову!
Через полминуты все было кончено. Щелкая наручниками, Мерлин монотонно зачитывал лежащим на полу арестованным их права.
– …вы имеете право хранить молчание… …имеете право на адвоката…
Артур переступал через распластанные под ногами тела, осознавая, что с образовавшейся на полу композицией что-то не так. Почти все арестованные были полуголыми, но не выше, а ниже пояса. Влажные от пота волосатые ляжки и ягодицы, так и сверкали в свете единственной в комнате лампочки.
– Что за хрень? — Пендрагон брезгливо оглядел ряд мужских задниц и вдруг услышал из-за ведущей в туалет перегородки сдавленный всхлип.
Артур быстро пересек комнату, вышиб дверь и направил пистолет внутрь.
– Стоять!..
– Нет, нет! Не надо!...
Артур скривился, убрал оружие в кобуру и втащил в комнату голое, щуплое нечто в съехавшем парике и с потекшей косметикой на лице. Швырнул на пол, и уставился сверху, испытывая примерно схожее омерзение, как если бы вынужден был смотреть на гигантского кольчатого паразита.
– Твою мать! Уже понял, Мерлин? Это гомосеки, — с отвращением озвучил он вслух свою догадку. — Целое, мать их, сборище дилеров-членососов.
Эмрис бросил на напарника мрачный взгляд и потянул с пояса рацию.
– Оформи последнего. Я сообщу в участок, — не обращая внимания на кислую мину Артура, он поднес рацию к губам и вновь заговорил:
– Диспетчер, это 5-Альфа-12. Нужна группа из отдела по борьбе с наркотиками…

Жара сделала ночной город раздраженным и ленивым. Застывший густой воздух облегал тело, так что пот собирался каплями на шее, тек по телу. Их патрульная машина стояла возле одного из сотен продуктовых мини-маркетов, которые обычно держат латиноамериканцы. Дежурство подходило к концу. На улице было тихо, только медленно ползли мимо автомобили. Полицейская волна безмолвствовала, что в такой жаркий вечер казалось почти подарком.
– Держи, – Мерлин бросил в открытое водительское окно банку ледяного тоника. Артур поймал её и со стоном приложил ко лбу.
Мерлин открыл дверь со своей стороны и опустился на пассажирское сиденье.
– Сколько до конца дежурства? – спросил Артур. Тот глянул на наручные часы и сухо ответил:
– Четверть часа.
– Наконец-то, — проворчал Артур, вскрывая банку и слизывая выступившую пену. — Что за день такой! Сдохнуть можно от жары. И еще эти сраные пидоры…
– Может, заткнешься уже! — оборвал его Мерлин. — Как долго ты еще намерен мусолить эту тему?!
Артур едва не выплеснул на себя лимонад. Вытерев рот тыльной стороной ладони, он в изумлении уставился на напарника.
– В чем дело? С чего ты вдруг?..
Мерлин в явном раздражении выдохнул.
– Слушай, я устал за день от этого дерьма. Можешь объяснить, какого черта тебя так заклинивает каждый раз, стоит нам наткнуться на геев?
Артур приподнял брови и открыл рот, не зная, что ответить на это. Впрочем, на его лице и без слов можно было прочесть: «Ты серьезно?» или «Это что, правда, надо объяснять?»
– Они же педики, Мерлин! — медленно ответил он. — Говномесы… Больные извращенцы…
– Все, хватит! — вновь прервал его Эмрис, и на этот раз Артур действительно заткнулся. Пару раз озадаченно моргнул, потер висок и примирительно сказал:
– Ладно, не злись. Может, я правда перегнул палку в этот раз. Но, ты же понимаешь. Вот так насмотришься с утра, и весь день блевать тянет.
– Нет, не понимаю, Артур, — резко произнес в ответ Мерлин. — Ты сколько лет работаешь в полиции? За это время у нас было до черта разных выездов. До хрена случалось всякого дерьма. И я, правда, твою мать, не понимаю, почему пьяный псих, изуродовавший ножом свою беременную подружку, или банда расистов, расстрелявших компанию чернокожих подростков, и прочие подобные отморозки, вызывали у тебя куда меньше отрицательных эмоций, чем четверо торгующих травкой гомиков, и проститутка-транс! Объясни, мать твою, почему это так!
Развернувшись всем корпусом, Мерлин уставился на Артура в ожидании ответа. Тот мрачно покосился на него и отвел взгляд. Уже к середине фразы Артур понял, к чему клонит его напарник. Мерлин и раньше, бывало, напрягался из-за комментариев Артура в адрес геев — ему вообще не нравилась привычка Пендрагона поносить вслух всех, кто хоть немного походил на пидора, — но всерьез они это ни разу не обсуждали. А тут вдруг Мерлин закусил удила...
Артур нахмурился, сжимая пальцами жестяную банку. Он был в замешательстве, но при этом чувствовал себя неприятно уязвленным. Во всем этом был какой-то подвох, который не позволял признать замечание справедливым и сдать позиции. Все это было чудовищно неправильно. Не мог же Мерлин действительно не понимать этого?
– Знаешь, то, о чем ты вспомнил, укладывается в рамки обычного человеческого дерьма, — наконец ответил он. — А это… Это мерзко. Противоестественно. У меня мороз по коже от всей этой пидорской херни…
– Ладно, я понял тебя, — устало остановил его Мерлин, затем откинулся в кресле и вскрыл свою банку с тоником.
– Если тебя так воротит от этой темы, почему ты не переведешься?
– Что?
– Почему не переведешься в другой участок? — Мерлин сделал глоток и продолжил. — Все знают, что ты самый яростный гомофоб в управлении после Картера, Майерса и Лепински. Некоторые даже задаются вопросом, что вы четверо тут забыли, если учесть, что на нашей территории находится единственная в городе гей-община. Из этого следует, что преступлений, имеющих отношение к гомосексуализму, совершается больше, чем в других районах. И поскольку ты и без меня об этом знаешь, почему не переведешься туда, где тебе будет комфортнее работать?
– И все бросить? — терпеливо дослушав до конца, спросил Артур. — Ребят. Тебя. Я должен поменять всю свою жизнь из-за каких-то сраных педиков? Должен уйти в незнакомое место? Бросить отличного напарника, чтобы получить взамен какого-нибудь безмозглого, потного ссыкуна, который будет жрать пончики, дрочить целыми днями и при этом мнить о себе невесть что?!
– О, боже, — закатил глаза Мерлин, но Артур уже завелся и погнал, даже не думая тормозить.
– Нет, я серьезно! — раздраженно говорил Пендрагон. — Ты знаешь, как мало в этом городе хороших копов! Тех, кого я готов назвать хорошими копами! Знаешь, что я не хочу работать ни с кем кроме тебя! Какого хрена ты предлагаешь мне все бросить?!..
– Я ничего не предлагаю, Артур, успокойся! — повысил голос Мерлин, и Пендрагон умолк, возбужденно барабаня пальцами по рулю. Потом откинулся на спинку сиденья и, повернув голову, напряженно спросил:
– На кой черт ты об этом заговорил? Хочешь другого напарника?
– Что?! Нет! — возмущенно вскинулся Мерлин, и эта мгновенная, инстинктивная реакция немного усмирила эмоции Артура. Гнев тут же пошел на спад.
Он хорошо знал Мерлина. Обладавший неиссякаемым здравомыслием, Эмрис, бывало, придавал слишком много значения сущим пустякам, и это могло здорово усложнить общение с ним. Тут главное было сразу разобраться, в чем дело. Потратить немного времени, поговорить. Напарник был самой большой ценностью в жизни Артура, и он был бы идиотом, если бы не берег их отношения.
Вытянув руку в сторону, Пендрагон устроил её на затылке Мерлина и, скользнув ладонью вниз, принялся разминать ему шею. Мерлин прикрыл глаза, терпеливо снося эту грубую собственническую ласку.
– Так с чего ты завел об этом речь? — уже гораздо спокойнее спросил Артур.
– Я уже объяснил, почему, — проворчал Мерлин, неосознанно опуская голову, чтобы Артуру было удобнее массировать ему затылок. — У тебя явные сложности с тем, чтобы работать на этой территории. Я решил, что стоит подкинуть тебе мысль о переводе. Может, ты задумаешься и решишь, что так будет лучше.
– Бро-ось, — блестя глазами, хрипловато протянул Артур, поводя большим пальцем вдоль линии позвоночника. — Я сам знаю, что для меня лучше. Ты это «лучше» и есть. Самый замечательный напарник, который у меня когда-либо был.
– Хочешь сказать, единственный, кто смог тебя терпеть? – хмыкнул Мерлин.
Артур фыркнул и ухмыльнулся в ответ, сообразив, что самого неприятного — ссоры — удалось избежать. Мерлин как всегда отвлекся и размяк, поддавшись на этот старый трюк с массажем затылка. Иногда Артуру казалось, что Эмрис, как кот, просто любит, когда его гладят. Впрочем, Артур был бы только рад. Скапливающиеся в ладони ощущения оголяли нервы, гнали в мозг импульсы приятного возбуждения, которое появляется, если резко опрокинуть в себя стопку высокоградусного алкоголя. Артур прямо чувствовал, как его развозит.
– Почему, если я говорю тебе что-то хорошее, ты все время стараешься это высмеять? — добродушно проворчал он.
– Может, потому, что ты слишком усердствуешь? — с легкой усмешкой произнес Мерлин. — Я ничем не лучше других. Таких копов как я много.
– Это неправда, — сказал Артур, глядя на него почти с нежностью. — Ты один такой. Самый лучший.
Мерлин повернулся к нему, сглотнул и отвел взгляд. Артур с удовольствием отметил, что его напарник покраснел. Казалось странным, что Эмрис, которого было трудно вывести из равновесия, не переносил обычной похвалы, и каждый раз вспыхивал как девица. Артуру это в нем очень нравилось. Может, потому он так и «усердствовал»? Хотелось раз за разом смотреть, как покрывается горячей краской кожа на его щеках и шее. Как он отводит глаза и опускает свои длинные темные ресницы.
Когда они не были сосредоточены на работе, Артура постоянно тянуло делать вещи, нарушающие стандартные границы отношений между напарниками: говорить Мерлину комплименты, массировать затылок... Это привносило в их партнёрство привкус вседозволенности, создавало атмосферу близости — чувства, от которого у Артура неизменно перехватывало дыхание.
Вот и сейчас его сердце неровно билось, а воздух в машине сделался еще плотнее и жарче, судя по тому как стало трудно дышать.
– Ладно. Прекрати это, — вдруг потребовал Мерлин, убирая его руку со своей шеи. Бросив на Артура резкий, почти обвиняющий взгляд, он потянулся вперед, к банке с тоником, которую поставил на торпеду, и очарование момента рассеялось.
Сразу почему-то стало холодно...
– Думаю, мы можем выдвигаться, — продолжил Мерлин будничным тоном. — Как раз подъедем к управлению вовремя. Еще полчаса на бумажки — и по домам. Если нигде не тормозить, даже есть шанс выспаться.
Так и не дождавшись ответа, он повернулся к Артуру, который сидел, запрокинув голову, и глядел в потолок машины.
– В чем дело?
– Ни в чем. Просто тяжелый был день, — Пендрагон растер лицо ладонью, пытаясь отвлечься от ощущения неприятной пустоты в груди. Артур жалел, что Мерлин остановил его. Хотелось вновь почувствовать теплую кожу и гладкие густые пряди под рукой. Без этих ощущений – как и от бесстрастного тона Мерлина – делалось до странности одиноко. И впрямь, казалось странным, что такое возможно — сидеть рядом со своим лучшим другом, и чувствовать себя одиноким.
Артур вздохнул и произнес, стараясь скрыть за сарказмом непонятную ему самому горечь:
– Извини, если достаю тебя. Обычно ты бываешь не против.
– Обычно ты знаешь меру, — Мерлин пристально поглядел на него, чуть сдвинув брови. — Артур, я реально смотрю на вещи. Знаю, кто я такой, на что способен, и потому, когда ты начинаешь вот так меня нахваливать, возникает чувство, будто ты либо разыгрываешь меня, либо всерьез переоцениваешь.
– Разыгрываю?! Я?! Ты в своём уме?! — Артур посмотрел на напарника с искренним негодованием, и взгляд Мерлина смягчился. Он задумчиво оглядел темные улицы за стеклами машины и кивнул каким-то своим мыслям.
– Ладно, забей. Будем считать, мы все выяснили. Поехали уже.
Артур не стал спорить, просто завел мотор и, вырулив на дорогу, двинулся в сторону управления. Им еще предстояло сдать машину, написать отчет о дежурстве, и только после этого можно было ехать домой.
– Подбросить тебя? — спросил Артур, переключая скорости на коробке передач. — Твой Бьюик ведь все еще в ремонте?
Мерлин вскинул голову, отвлекаясь от задумчивого созерцания плывущих за стеклом огней, и, сообразив, о чем его спрашивают, кивнул:
– Да, пока не забрал. Спасибо.
Артур усмехнулся и подумал, что этот дрянной день еще можно спасти: если затариться на обратном пути упаковкой Будвайзера и заказать пиццу, то он вполне может остаться ночевать у Мерлина. Снова будет ленивая болтовня под пиво, а потом Артур сладко заснет на своем любимом диване в гостиной, а наутро Мерлин разбудит его и накормит завтраком.
Идеальный план.

Первым напарником Артура, доставшимся ему сразу после выхода из академии, был грубый лысеющий потс, считавший себя самым крутым и опытным полицейским не только в Хьюстоне, но и во всем Техасе. Тот еще был говнюк, но именно он объяснил Артуру первое правило их работы:
– Мы — лицо системы, и потому должны служить примером для подражания. Нам многое нельзя: пить пиво на улице, снимать шлюх, курить дурь. Про дурь забудь сразу — тут все сдают тесты на наркотики. А насчет остального… Все мы люди. Можешь жить, как хочешь, и делать, что хочешь вне работы, но главное — не попадайся. Твой моральный облик в глазах общества должен быть безупречным. Хорошо припрячешь свои грешки, и все будет окей.
Как бы Артура ни тошнило тогда от слов напарника и от него самого, но в конце концов он оценил этот совет.
Их было много — тех, кто пополнял его копилку житейского опыта. Еще одним запомнившимся откровением был разговор с подвыпившим сержантом, на которого девки вешались как ненормальные.
– Главное — это твоя тачка, парень. В этой сраной стране все помешаны на машинах. Твоя тачка говорит о тебе все и сразу. И тут у тебя два варианта: либо ты покупаешь себе что-то навороченное и рвешь жопу, расплачиваясь по кредитам, либо заделываешься ценителем ретро. Между нами, вся эта суета вокруг классических моделей — один сплошной блеф, который все охотно поддерживают. Знаешь, почему? Это доступный способ выглядеть крутым. Находишь какую-нибудь раритетную развалюху, доводишь до ума. И вот ты обладатель стильной машины, ценитель американской классики. Можешь смело гнать понты. Девки это любят.
Первой машиной Артура, которую он приобрел став полицейским, а значит получив возможность зарабатывать сорок тысяч в год, стал Форд Мустанг Босс шестьдесят девятого. И не сказать, что он был дешевым. Конечно, не Порше, но тоже пришлось потратиться.
Это была роскошная тачка — блестящий, черный зверь, похожий на новенькую спортивную Феррари. Когда Артур выходил из неё, то выглядел как бог и чувствовал себя богом. Быть ценителем классики — особенно такой шикарной классики — и впрямь оказалось очень выгодно. Вне службы Артур носил броские вещи, снимал небольшую, но стильную двухъярусную квартиру-лофт, рассекал на Мустанге и был невъебенно крут.
Все это утратило значение, когда к ним в участок перевелся Мерлин Эмрис. Его поставили в пару к Артуру, успевшему к тому времени заработать репутацию блестящего офицера и конченного засранца, с которым из-за нетерпимого, взрывного характера никто не хотел работать.
Прежний мир рассыпался, а потом собрался заново. Они были не похожи, как огонь и вода, как ночь и день. Но вместе с тем Артуру казалось, что, лишь встретив Мерлина, он стал целым, обрел свою лучшую половину.
Чему научил его Мерлин? Любить — безотчетно и преданно.
Он удивлял Артура постоянно – своим великодушием и стойкостью, помогавшей им обоим не утонуть в потоках нечистот, в которые они погружались каждый день. Мерлин ухитрялся оставаться выше любой грязи. Казалось, она вообще к нему не липнет.
Мерлин совсем его разбаловал: рядом с ним Артуру не нужно было пытаться быть тем, кем он не являлся — Мерлин и так видел его насквозь и принимал целиком, со всеми недостатками. Артур вконец расслабился, потому что от него никто не требовал быть лучше, чем он есть. Это ли не счастье?
У него никогда не было настолько близкого друга. Такого надежного напарника. Артур понимал, что подсел на Мерлина, прикипел к нему душой, сердцем и разумом, стал зависим от него, как наркоман от того кайфа, который дарит ему наркотик.
Со временем эта болезнь стала давать странные побочные эффекты, принимать тревожные формы, но разум Артура блокировал мысли об этом. Страж его рассудка, личный трёхглавый Цербер всякий раз поднимал головы и скалил зубы, предупреждая о приближении к опасному знанию. Артур в совершенстве постиг искусство не видеть очевидного. Избегать же анализа своих поступков он и вовсе умел как никто другой.

На бульваре в этот вечер было полно ночных бабочек. Полиция нравов, видимо, давно не проводила облавы в этом районе, раз шлюхи так обозрели. Развязные и наглые, одетые в пестрые вызывающие тряпки, они прохаживались вдоль полыхающих неоном витрин, как по подиуму. Собираясь в стайки, громко переговаривались, хохотали и приставали к прохожим. Задирали майки, показывая товар проезжающим мимо водителям, после чего некоторые из них охотно подруливали к обочине.
Расположившись на противоположной стороне бульвара, Артур сидел в машине — купленной как раз для таких вылазок старенькой Шевроле — и наблюдал за этим дефиле продажных вагин. Пендрагон испытывал глухое раздражение, потому что никак не мог найти среди вышедших на бульвар проституток ту, которая была ему нужна. Он уже два раза проехался вдоль рабочей зоны, но знакомая фигура так и не попалась на глаза. Артур даже подумал, а не найти ли похожую? По большому счету ему важны были только комплекция и масть. Но все шлюхи, как на подбор, обладали пышными формами, и либо носили яркие парики, либо осветляли волосы. По бульвару прогуливались блондинки, русые и рыжие всех оттенков в сочетании с разнообразным цветом кожи. И ни одной белой короткостриженой брюнетки. Твою мать.
Артур закурил неизвестно которую по счету сигарету и сквозь кольца дыма еще раз оглядел разгуливавших по бульвару шлюх. В паху тянуло, телесный голод все сильнее напоминал о себе. Повышенная раздражительность, горячечная истома во всем теле, тяжесть в яйцах даже после дрочки и неконтролируемые вспышки возбуждения в присутствии напарника — Артуру срочно нужна была разрядка. Где носит эту сучку Беннит?
Артур круто развернул машину и подъехал к наиболее оживленной группке ночных фей. К его машине тут же направилась колоритная троица во главе с фигуристой мулаткой, волосы которой были безжалостно высветлены до соломенного цвета. На девице было короткое леопардовое платье с глубоким декольте и густой слой золотистой косметики. Когда Артур опустил стекло, мулатка эффектно прогнулась в пояснице и оперлась локтями о дверцу машины, демонстрируя в окно пышный бюст.
– Привет, ковбой. Прокатимся?
– Где Беннит? — оборвал её Артур. Сегодня он был не настроен играть в эти игры. Мулатка скривилась и дернула плечом:
– Лошадь? Откуда мне знать?
Артур молча достал из кармана десять баксов и, зажав сложенную купюру между средним и указательным пальцем, продемонстрировал шлюхе.
– Где?..
Это все упростило.
Артур нашел Беннит там, где ему указали, — в самом конце бульвара, между съездом к закусочной и автобусной остановкой. Стоя в круге света фонаря, она курила, кутаясь в короткую, покрытую белым пухом курточку. Помимо неё на Бэннит была красная лайковая мини-юбка и длиннющие ботфорты, призванные как-то скомпенсировать кривизну тощих ног. Высокая, нескладная, с короткими, черными волосами, Беннит и правда чем-то напоминала лошадь, и в целом была не из тех женщин, что способны пробудить в мужчине желание.
Артур остановился возле неё и, перегнувшись через пассажирское кресло, открыл дверь. Шлюха тотчас уселась рядом, узнав машину и её владельца.
– Давно не виделись, красавчик.
– Какого хрена я должен искать тебя по всему кварталу? — резко спросил Артур, поворачиваясь в её сторону.
Беннит нахмурилась.
– Я здесь при чем? Тебя три недели не было, а с меня и так доход небольшой. Натан перебросил сюда, чтобы освободить место для других.
Артур побарабанил пальцами по рулю, а потом достал из кармана пачку сигарет.
– Мне поговорить с ним? — спросил он, щелкая зажигалкой и затягиваясь.
Беннит криво усмехнулась.
– Это как? Помашешь перед ним значком и прикажешь именем закона, чтобы он поставил меня на козырное место? А ты еще больший псих, чем я думала.
Артур выпустил в окно струйку дыма и медленно повторил, выделяя каждое слово:
– Я спросил. Мне. Поговорить с ним?
Шлюха поморщилась и отвернулась. Нервно достала из сумочки тонкие дамские сигареты. Наклонившись в сторону, Артур помог ей прикурить, после чего Беннит резко выдохнула дым в воздух и ответила:
– Нет. Больше вреда, чем пользы. Меня все равно здесь не будет через месяц. Я оканчиваю курсы швеи, так что скоро свалю. Возможно, даже уеду в другой город.
– Надоело быть шлюхой? — равнодушно поинтересовался Артур, ничем не выдавая своего отношения к этой новости.
– И это тоже, — ухмыльнулась Беннит. Выпустив в окно еще одну струйку дыма, она добавила, — Ладно, поехали. Ты мне не за болтовню платишь.
Артур кивнул, вытащил бумажник, отсчитал несколько купюр и протянул ей. Двойная оплата за риск работы с ним, и деньги — вперед. Так они договорились еще пару лет назад.

Огромное окно, занимавшее всю стену его квартиры, в ночи казалось абсолютно черным. Артур сидел на диване в студии на первом этаже и, прикрыв глаза, пытался справиться с внутренним напряжением. Он то и дело прикладывался к бутылке пива, стараясь хоть немного расслабиться, а другой рукой поглаживал короткие черные волосы Беннит, которая, сидя между расставленных ног Артура, занималась его членом.
Пендрагон старался отпустить себя, сконцентрироваться на приятных ощущениях, которые дарил умелый рот шлюхи, вот только возбуждение все время спадало. Тянущая неудовлетворённость никуда не делась, но что-то постоянно отрезвляло Артура — вид черного бюстгальтера на плоской груди Беннит, её чертова красная юбка, слишком сладкие духи, запах которых окутывал голову приторным облаком, сбивал с толку и мешал погрузиться в собственные фантазии. Волосы под его рукой были хоть и нужной длины и цвета, но тоньше и мягче, чем требовалось. Артур хотел чувствовать под ладонью густой, упругий шелк. Всё не так.
С громким чмоканием Беннит выпустила изо рта вновь опавший член Артура, и глянула на него снизу вверх.
– В этот раз даже хуже, чем обычно. Совсем не соскучился по мне?
– Ты просто не стараешься, — безразлично ответил Артур, вновь прикладываясь к бутылке.
– Да ладно. Я знаю, как делать свою работу. У тебя что, стресс на службе?
Пендрагон криво усмехнулся. Во время их первой встречи в ответ на схожее замечание Артура она огрызнулась:
– А может ты гей?
После чего они полночи искали ей дантиста.
Конечно, это Артур был виноват. Мгновенно разъярившись, он дал ей пощечину. А поскольку рука у него тяжелая, Бэннит упала — довольно неудачно — ударилась о деревянный подлокотник кресла и сломала зуб.
Пендрагон провозился с ней всю ночь, отвез к врачу, оплатил установку имплантата. Похоже, Беннит так и не определилась с тех пор, кем ей считать Артура: скотиной или нормальным мужиком. Зато она твердо усвоила, что называть Артура геем нельзя ни в коем случае, даже в шутку.
Так или иначе, но они поладили.
– Может, сзади попробуешь? — усевшись на пятки, предложила Беннит, — Так у тебя обычно лучше выходит.
Артур со вздохом поднялся, оправил домашние брюки и двинулся к шкафу-купе, откуда достал чистое полотенце.
– Иди в душ, и смой то дерьмо, которое ты на себя вылила.
– Что, опять мои духи виноваты в том, что у тебя не стоит? — фыркнула Беннит.
– Не забудь шампунь, ты знаешь какой, — не обращая внимания на её слова, продолжал сухо распоряжаться Артур.
– Фетишист чертов, — Беннит вырвала из его рук полотенце и направилась в сторону ванной.
Пендрагон с усилием выдохнул, подавляя яркую вспышку злости, вызванной этими словами. Внутренний Цербер поднял головы и предупреждающе зарычал.
– И поживее! — рявкнул Артур ей в след. — Чтоб через пятнадцать минут была здесь!

Кровать под ними ходила ходуном и билась спинкой о стену. Артур стискивал пальцами костлявое бедро шлюхи, и двигался бездумно, бешено, зарываясь носом в черные волосы, пропитанные знакомым запахом. Тонкий, пряный аромат дурманил, обманывал, подстегивал возбуждение. Этого хватило, чтобы Артур кончил под аккомпанемент сдавленных стонов Беннит. Худое тело под ним расслабилось и в изнеможении сползло на кровать.
– Какой же ты все-таки охуенный мужик, красавчик, — тяжело дыша, пробормотала шлюха. — Я буду по тебе скучать.
Артур лежал возле неё, чувствуя, как угасают внутри последние отзвуки удовольствия, тело наполняется усталостью, а грудь — привычной тусклой пустотой. Беннит пошевелилась рядом с ним, и Артуру захотелось, чтобы она исчезла из его постели. Им больше нечего было делать вместе и не о чем говорить.
Артур поднялся, выкинул презерватив и, не обращая внимания на собственную наготу, двинулся к столику, на котором лежал телефон.
– Я вызову тебе такси.
Пока она завершала свои женские дела в ванной и собирала шмотки, он курил одну сигарету за другой, лежа в развороченной постели. Потом услышал негромкий шелест шагов по ведущей в спальный отсек лестнице.
Беннит остановилась возле кровати, переминаясь с ноги на ногу.
– Я тут подумала… Может, я все-таки не уеду из города, — она положила на столик возле пепельницы небольшой бумажный листок. — Это мой сотовый. Если что – звони. Обслужу по старой памяти.
Артур не ответил, и она, помедлив, тихо ушла. Пендрагон услышал щелчок автоматически закрывшейся двери, поднял листок со столика, бросил в пепельницу и вдавил сверху сигаретный окурок. Взглянул на экран телефона, который продолжал держать в руке. Внутри все сжималось и тянуло от тоскливой жажды.
Сглотнув, Артур двумя нажатиями кнопок набрал знакомый номер. В телефоне несколько секунд слышались долгие гудки, а потом после щелчка соединения раздался хриплый со сна, но по-деловому собранный голос Мерлина.
– Эмрис слушает.
– Здравствуй.
– Артур? — Пендрагон почти видел, как его напарник расслабляется, оседает на кровати, трет ладонью слипающиеся глаза, — Что такое? Сейчас же… — в трубке слышалось шуршание, пока Мерлин тянулся к оставленным на тумбочке наручным часам, — четыре утра. Что-то случилось?
Артур втянул носом воздух, слушая этот ласкающий слух сонный голос.
– У меня — ничего. Я обнаружил пропущенный звонок с твоего номера, — солгал он, — и подумал, может, это у тебя что-то случилось.
На другом конце трубки воцарилось недоуменное молчание. Артур покрепче прижал сотовый к уху, пытаясь уловить звук дыхания Мерлина. Наконец, тот ответил:
– Нет. У меня все нормально. И я не звонил тебе с тех пор, как мы расстались после смены.
– Значит, телефон глючит, — прикрыв глаза, сказал Артур. — Прости, что разбудил.
– Ничего… — Мерлин тихо вздохнул и повторил: — Ничего. Ты же знаешь, что можешь звонить в любое время.
– Да, — улыбнувшись с затаенной горечью, пробормотал Артур. — Знаю. Спокойной ночи, Мерлин.
– И тебе. До завтра, Артур.
Мерлин отключился.
Артур какое-то время слушал короткие гудки в трубке, потом бросил телефон на столик и, перевернувшись на живот, зарылся лицом в подушку, втягивая носом ускользающий аромат шампуня Мерлина.
Ему было тошно.

– Глядите, как прихорошилась наша девочка! Эй, МакЭвой, а что сразу не в розовый, чего скромничать, принцесса?! — вслед за этой, сказанной с явной издевкой фразой донесся громкий многоголосый гогот.
Мерлин поднял голову, отвлекаясь от тарелки, и, нахмурившись, уставился на образовавшееся возле раздаточного прилавка столпотворение. Артур скривился, ощущая на языке привкус грядущих неприятностей. Похоже, кое-кто решил испортить им всем остаток дня.
В прилегающем к участку кафетерии, где по традиции столовались все местные полицейские, в это время было людно. Обеденный зал, уставленный столами и стульями, был полон офицеров в черной униформе. Их с Мерлином любимый столик располагался у окна, но даже отсюда было отлично видно, что происходит возле стойки. Там, двигаясь в общей очереди, перемещал вдоль линии раздачи свой поднос Уильям МакЭвой — единственный в управлении открытый гей. Не похожий на манерного пидора, Мак, как правило, предпочитал не привлекать к себе внимания, но сейчас с какого-то хуя решил подчеркнуть свою ориентацию, щеголяя выбеленной до пепельного блонда шевелюрой.
– Отвалите, уроды, — с мрачной гримасой отвечал на насмешки Уилл. — Завидуйте молча.
– Кому тут завидовать? Тебе что ли, павиан крашеный? – раздался с другого конца столовой презрительный басок Майреса — после этого все помещение наполнил рваный смех.
– Да пошли вы! — огрызнулся Мак, притормаживая возле отделения с салатами. Едва он потянулся вперед, за одной из стоящих на поддоне вазочек, как шедший следом Вэлиант Картер ткнул Уилла черенком вилки в задний проход. Видимо, в этот раз Картеру было мало оскорбления словами, он перешел к действию и, надо сказать, преуспел, потому что, как только вскрикнувший МакЭвой разобрался, в чем дело, он без разговоров вцепился Картеру в горло.
За дальнейшим Артур уже не следил. Он снова принялся нарезать свой бифштекс, не обращая внимания на крики, грохот и звон посуды со стороны стойки. Все вокруг пришло в возбужденное движение, но на самом деле ничего особенного в происходящем не было. Сценарий таких потасовок всегда был один тот же. Вначале Мак и Картер, сцепившись, как боксеры в клинче, начнут валять друг друга по полу и прочим поверхностям. Потом их растащат, и в ход пойдут кулаки. Кончится тем, что обоих утихомирят, но перед этим они как следует потреплют друг друга.
Впрочем, за свою шкуру Уилл мог не сильно беспокоиться. Максимум, что ему грозит — это пара синяков на роже. Конечно, если Картер не получит подкрепление в виде Майерса и Лепински.
Лениво размышляя подобным образом, Артур перевел взгляд на сидящего напротив напарника, и тут же напрягся и перестал жевать. В глазах Мерлина полыхало бешенство, на бледных скулах твердыми узлами перекатывались желваки. Мерлин вдруг сорвался с места, опрокинув свой стул, и метнулся к месту драки. Артур выругался и ринулся за ним. Не переставая материться, он отталкивал со своего пути окруживших Картера и Уилла людей, пытаясь пробраться в первые ряды. Толпившиеся там офицеры галдели, хватали дерущихся за плечи и руки, растаскивая в стороны, но в действительности не пытаясь остановить. Никто здесь не испытывал симпатии к МакЭвою, чтобы всерьез влезть между ним и Картером. Хотя нет — один такой ненормальный нашелся.
Потасовка уже вступила в фазу мордобоя. Картер замахнулся, чтобы дать в челюсть слепо наскакивающему на него Маку. Как раз в этот момент в драку вмешался Мерлин. Вынырнув из толпы, он бросился на Картера и, ухватив со спины за локти, принялся оттаскивать его от Уилла.
Больше всего это напоминало попытку усмирить беснующегося быка. У Мерлина вообще была склонность переоценивать свои силы. Эта мысль отозвалась злостью в груди Артура, в то время как сам Пендрагон все еще ломился сквозь отделявший его от Мерлина живой заслон.
Он не успел. Картер пригнулся, мощным движением плеч стряхнул с себя Мерлина и, мгновенно развернувшись, выстрелил кулаком ему в лицо. Мерлин отпрянул назад и рухнул спиной на стоящих позади него людей. Артур успел увидеть лишь, как тот прикрывает ладонью окровавленный нос, и его затопило бешенством.
– С-сука!!! — кулак впечатался в челюсть Вэлианта, костяшки заныли, зато Картер отлетел в сторону, столкнувшись с МакЭвоем, которым теперь занялся Лепински. Артур обернулся, пытаясь найти взглядом Мерлина, но отвлекся он явно зря. Картеру уже было плевать на прежнюю жертву — он смотрел только на Артура, и звериный огонь в его глазах не сулил ничего хорошего.
Зарычав, Картер пригнулся и ринулся вперед. Врезавшись плечом в живот, он, как квотербэк, снес Артура с места. Вместе они рухнули на стоящий позади стол, который едва не разлетелся от удара под их общим весом.
Картер навалился сверху, вдавил предплечье в шею Артура, а свободной рукой принялся наносить удары ему в голову, с такой злобой, словно хотел сломать лицевые кости.
– Ты, гнида, прогнулся под Мака?! — рычал Картер, вбивая кулак ему в лицо. — Гомосек теперь, да? Ты крышуешь, а этот пидор тебе зад подставляет? Или наоборот?! Кто из вас кого в жопу дерет, Пендраг?!..
Он не успел договорить, потому что в следующую секунду Артур сбросил его с себя и с размаху приложил лицом о столешницу. Прежде чем Картер успел опомниться, Артур вывернул ему руку за спину и резким движением сломал в локте, почти наслаждаясь треском костей и диким ором противника.
Им владела ослепительная ярость, напрочь отключившая все человеческое. Артур смутно чувствовал, как его хватают за плечи, слышал, как кричат что-то в самое ухо, но ничто не могло заставить его отпустить жертву. Лишь когда ему на голову опрокинули поднос, полный стаканов с чем-то холодным, Артур от неожиданности разжал хватку и позволил оттащить себя в сторону.
Реальность обрушилась на него в тот же миг, оглушив звоном бьющейся посуды. Все помещение было наполнено гневными голосами и руганью. Уилл что-то кому-то доказывал, гневно размахивая руками. Рядом, лёжа на столе, выл от боли Картер. Вокруг него суетились фигуры в форме. И весь этот гвалт перекрывал рев капитана:
– Вы что здесь творите, сучьи дети!?
– Тихо. Спокойно, — хрипел Мерлин, вцепившись мертвой хваткой в плечи Артура. Он, как и сам Пендрагон, был весь мокрый, пах чем-то сладким, из чего Артур сделал вывод, что похоронить его под лавиной стаканов и утопить в лимонаде пытался именно Мерлин.
Успокаивая Артура, словно дикое животное, Эмрис напряжённо следил за приближением старших офицеров и повторял:
– Он набросился на тебя. Спровоцировал. Я все слышал. И не я один. Все будет хорошо. Мы все уладим. Все будет в порядке.
Артур повернулся, заглядывая Мерлину в лицо, и поразился его виду. Тот был очень бледен, из ноздрей подтекали струйки густой, темной крови. Возможно, нос у него был сломан: он налился нездоровой краснотой и опух, а под глазами темнели бордовые синяки.
– Тебе надо к врачу, — сказал Артур, стирая большим пальцем багровые потеки у Мерлина над губой.
– Что? – повернувшись, Мерлин глянул на него широко распахнутыми глазами. Артур заметил, что из дымчато-серых они стали почти черными. Зрачок расширился так, что перекрыл цвет радужки.
– Надо чтобы врач посмотрел твой нос. Ты плохо выглядишь, — с трудом проговорил Артур, кое-как шевеля разбитыми губами.
Брови Мерлина поползли вверх, и рот слегка приоткрылся, как бывало всегда, когда он терял дар речи. Потом его глаза наполнились чем-то таким — искрящимся, теплым — от чего у Артура сжалось горло.
– Знал бы ты, как выглядишь сам. Твое лицо сейчас, как сырой мясной пирог, и глаза вот-вот заплывут.
Артур тронул пальцами кожу, которая по ощущениям походила на пульсирующую болью маску из растопленного воска.
– Вот тебе еще одна причина не любить пидорасов, — пробормотал он, сплевывая кровь. — От них одни неприятности.

Их все-таки наказали, объявив строгий выговор и отстранив от работы на неделю. Капитан орал… да на всех без разбора — так что, наверное, в подвальном помещении архива было слышно. А потом за них взялись мрачные парни из отдела внутренних расследований. Артур думал, что за причинение телесного вреда его нахрен попрут со службы, но сложилось иначе. И, как ни странно, тем, кто помог ему выплыть, оказался все тот же чертов Картер. Вернувшись из госпиталя в гипсе, Вэлиант не утратил своего бешеного настроя. На собеседовании он яростно поносил всех: ебаных пидоров и лично МакЭвоя; Пендрагона, оказавшегося предателем и говномесом; капитана, который до сих пор не вышвырнул Уилла из участка, и все систему в целом, позволяющую гомикам служить в полиции.
На фоне Картера Артур походил на невинно пострадавшего агнца. К тому же его разбитая рожа производила нужное впечатление и не добавляла Вэлианту очков. В действительности, Артур находился в не менее скверном расположении духа, что и Картер, и в других обстоятельствах также не стал бы стесняться в выражениях. Но одна мысль, что его могут вышвырнуть с работы и лишить возможности регулярно видеть Мерлина, превратила его в образец гуманизма и политкорректности.
– Не лги им, — склонившись к самому уху, вполголоса наставлял его Мерлин, пока они сидели в коридоре перед кабинетом, в котором расположились детективы из IAD, и ждали своей очереди. — Я имел дело с этими парнями. Они раскопают о тебе все: сколько раз ты подтираешь зад в сортире, на какое порно дрочишь — если им это понадобится, они выяснят. Поэтому говори правду. Ты не собирался участвовать в драке, ты вступился за меня. Картер на тебя напал, принялся избивать и оскорблять. Тебе будут инкриминировать применение силы сверх необходимого — настаивай на том, что ты защищался. Превышение при самообороне — не то же самое, что намеренное причинение вреда. Если станут спрашивать о твоем отношении к гомосексуалистам, напомни, что мы живем в свободной стране, где каждый имеет право высказывать свое мнение. Дави на то, что у тебя нет ни одной жалобы за оскорбление действием или превышение полномочий в отношении геев. Ни одной задокументированной жалобы. И ты и пальцем не тронул Мака. Ты ни в чем не виноват, будь уверен в этом, Артур. У этих парней нюх, как у волков — они чуют вину. Будь спокоен, корректен, и дай им почувствовать, что ты ни в чем не виноват. Ты справишься, я знаю.
Артур вышел из кабинета через два часа, с ощущением, что его выебали во все входящие отверстия. В душе он был чертовски зол. И, тем не менее, он справился, а вот Картер был уволен без права восстановления. Пендрагон ожидал, что он тотчас же подаст на него в гражданский суд, но никаких обвинений не последовало. Должно быть, Картер вовремя вспомнил, к какой семье принадлежал Артур.

в комментариях...