Название: Бронзоволатный
Автор: Merlins Team
Пейринг/Персонажи: Артур/Мерлин, упоминается Артур/Моргана
Рейтинг: PG-13
Размер: 4700 слов
Жанр: драма
Саммари: Владычица говорила Мерлину — белый город, полный звоном колоколов, полный святости, но в недрах его погребены кости драконов. Утер воздвиг свою цитадель на трупах убитых врагов, кровью их закалил стены — Камелот неприступен не силой Ангела, а силой твоего народа, говорила Владычица Мерлину. Она мечтала разжечь в груди его ненависть к людям, но Мерлину было чуждо это чувство.
Предупреждения: кроссовер со вселенной Сумеречных Охотников Кассандры Клэр (знание канона не обязательно : D); альтернативное понятие о романтике автора ккк
Примечание: написано на Артур/Мерлин ОТП фест «Две стороны одной медали»
Дисклеймер: все права у BBC
Тема: Канон.Романс

— ...двадцать пять лет назад, король Утер призвал Ангела, и тот даровал ему силу изгнать зло с наших земель. И с тех пор воцарился мир на землях Альбиона. С именем Ангела победил король Утер драконов, и нарёк его Ангел Пендрагоном, и имя это закрепилось за ним, и сыном его, Артуром, что продолжит хранить наш покой, когда короля не станет.
Мерлин плотнее запахнул плащ, стараясь не слушать, что нёс базарный кривляка с помоста.
Мир и покой — ха. Альбиону ещё сотни лет не видать покоя, ни при жизни Утера, ни при его сыне. Ненавидя весь Нижний Мир, Утер топил земли в крови. Прикрываясь его именем направо и налево отряды солдаты сжигали и пытали людей, убивали волков и отстреливали летучих мышей — различать оборотней и настоящих животных люди так и не научились, равно как не знали, что вампиры давно покинули земли Альбиона. Кто забрался к горцам, кто пересёк пролив и укрылся в землях франков — до Мерлина долетали лишь обрывочные слухи.
Колдуны тоже бежали, пряча свои дьявольские метки. Мерлину повезло — ничто в нём не выдавало мага. Демон пришёл к его матери в образе усталого путника, раненого и несчастного, и Хунис не смогла прогнать его прочь. Высший демон, один из князей, он принял образ человека и жил с ней почти год, пока и в их глухую деревню не добрались отряды ищеек короля.
Рыдая, Хунис говорила, что они жгли его — громадного дракона, закованного в цепи. Он ревел и бил хвостом по земле, пока хвост не отсекли, а крылья не проел огонь. Хунис говорила — он выжил. В пепле она нашла яйцо, большое и чёрное, и унесла его к проклятому озеру, утопив в его водах.
Авалон, место, где к Утеру снизошёл Ангел, — воды в нём были отравлены. Нефилимы, люди, которым Утер дал испить из данной ему Ангелом чаши, сходили с ума и погибали, испив из Авалона. Говорили, что феи, живущие в лесах, обретают силу, лишь коснувшись этих вод.
Хунис отдала яйцо озеру и долго молилась, зайдя по пояс в воду. Смерть, ты забрала у меня мужчину, шептала она Авалону. Оставь мне сына, просила она, положив руку на тяжёлый живот.
Мерлин родился раньше срока, и на его теле нигде не было метки дьявола. Озёрная Владычица сама принимала у Хунис роды на берегу и благословила ребёнка.
— Благое дитя, — сказала она Хунис. — Не дай ему погибнуть раньше срока.

И вот, восемнадцать зим спустя, Мерлин пробирался по лабиринту узких улиц Камелота. Спину ему жгли пылающие на защитных башнях костры — днём и ночью двенадцать башен, названные именами апостолов, хранили Камелот от Нижнего Мира. Пока стоят башни, ни одна тварь не проникнет в священный город, говорил по праздникам Утер, поднимая руки к небу. В них сверкал на солнце меч — дарованный Ангелом вместе с чашей, что делала людей неуязвимыми к тварям. Утер отбирал достойнейших и сильнейших, поил своей кровью — и армия его множилась, чтобы нести кару. Чтобы освободить земли Альбиона, веками томившиеся под гнётом нечисти.
Мерлина в равной степени вырастили лесные духи и мать. Он не видел зла ни от кого, девы, выходившие к нему из деревьев, из речных вод, — то ли на землях Альбиона действительно успели убить всех злых тварей, то ли деревню Мерлина хранили высшие силы.
— Ты должен повернуть колесо, — сказала ему Озёрная Владычица. — Если ты ступишь в реку, она потечёт вспять.
Ты, плоть и кровь демона, рождённый в священных водах. Ты, чья сила зажигает на небе звёзды. Ты можешь войти в сердце ангельского города, и тогда его башни падут.
Владычица говорила Мерлину — белый город, полный звоном колоколов, полный святости, но в недрах его погребены кости драконов. Утер воздвиг свою цитадель на трупах убитых врагов, кровью их закалил стены — Камелот неприступен не силой Ангела, а силой твоего народа, говорила Владычица Мерлину. Она мечтала разжечь в груди его ненависть к людям, но Мерлину было чуждо это чувство.
Если пролить в огонь башен кровь демона, огонь погаснет, а башни падут. Небо почернеет над Камелотом, и почернеют стены его, обнажив правду, что прячут.
Мерлин не хотел ничего разрушать. По разговорам людей он узнал, что близилась ярмарка в честь дня Ангела — день, что никогда не отмечали в его деревне. Года сменяют друг друга в этот день, и на заре король Утер выносит из сокровищницы чашу. Капает его кровь на золото, и те, кто испивают её, обращаются нефилимами, наполовину становятся наполовину людьми, наполовину ангелами. Мерлину было интересно — неужели такое возможно?
— В Камелоте, — говорила Хунис Мерлину прежде, чем тот отправился в путь, — живёт мой родич, Гаюс. Найди его и передай записку.
Потолкавшись на рынке, Мерлин узнал, что Гаюс — королевский лекарь и живёт при замке. Белые стены взмывали в небо, сверкая стёклами окон на солнце. Войди в сердце тьмы, говорила Владычица. Войди туда — докажи, что ты белее всех святых.

Гаюс оказался чудаковатым стариком, странным, но добрым. Взгляд его, пронизывающий и неприятный, пригвоздил Мерлина к месту раньше слов.
— Если ты настолько глуп, что пришёл сюда, то останься в живых как можно дольше. Я знал твоего отца — вместе с ним сожгли женщину, которую я любил. Она солгала, что околдовала меня, чтобы спасти, и твой отец убил её до того, как люди сожгли костёр.
Мерлин молчал. Ему нечего было ответить. Он знал, что такое зло, лишь по чужим рассказам.
— Я хочу посмотреть на ярмарку, — пробормотал он в ответ. Гаюс фыркнул, отвернулся к столу и занялся лежащими на нём травами, а потом спокойно велел Мерлину принести один из пузатых пузырьков, которыми были заставлены полки.
Лекарства, что готовил Гаюс, куда больше походили на зелья, но Гаюс был чист — в жилах его кровь человека смешалась с кровью Ангела, и творить магию он был неспособен по природе своей. Гаюс показывал Мерлину знаки, которые наносили детям при крещении святой водой — они хранили их всю жизнь. У людей, уже испивших из чаши, дети рождали нефилимами, им не было нужды проходит обряд.
— Хочешь жить здесь, — ворчал Гаюс, — будь добр, приноси пользу.
Бегая по городу и замку по его поручениям, Мерлин успел подружиться со многими — прислугой, горожанами, даже замковой стражей. Порой ему казалось, что он просто сменил дружбу с лесными духами на дружбу с людьми — а потом слышал полные ненависти голоса. Люди, подчинённые власти Утера, мечтали убить всех представителей Нижнего Мира. Эти люди улыбались ему — кухарка, только что проклинавшая фей, которых никогда в жизни не видела, совала Мерлину тёплый пирожок с потрохами, архивариус, принимавший из рук Мерлина снадобье от боли в костях, рассказывал о том, как оборотни жрут младенцев в колыбелях.
Эти люди никогда не видели настоящей магии, думал Мерлин с горечью. Как могут они его ненавидеть? Всё детство он слышал о жестокости Утера — даже сейчас, увидев его мельком, Мерлин не чувствовал злости. Утер показался ему суровым, жестким — но по рассказам он знал, как ласков Утер со своей воспитанницей, леди Морганой, как любит своего сына. Разве человек, способный на любовь, может быть злым, думал Мерлин.

В ночь перед днём Ангела Мерлин проснулся посреди ночи от колокольного звона, а потом в дверь их с Гаюсом комнатки кто-то оглушительно забарабанил. Мерлин, которому Гаюс отвёл коморку, где раньше хранил мешки с травами, не видел, что происходило — услышал лишь торопливые шаркающие шаги, неровные голоса. Он накинул рубаху, подтянул штаны и сунул ноги в сапоги.
— Мерлин, — позвал его Гаюс из комнаты. — Мерлин, ты мне нужен.
Рядом с Гаюсом стоял стражник — бледный, с испуганными глазами. Гаюс что-то торопливо собирал по полкам. Поманив к себе Мерлина, он вручил ему плотно набитую сумку, в которой звякало стекло.
— Что происходит?
— Принц вернулся, — прошептал Гаюс. — Мне сказали, он тяжело ранен. Собери остальное и приходи. Тебя проводят.
Гаюс заспешил прочь из комнаты. Стражник дёрнулся было следом, но потом перевёл взгляд на Мерлина.
— Принцу, — он нервно облизнул губы, — очень плохо.
— Гаюс хороший целитель, — пробормотал Мерлин, не разбору складывая склянки в сумку.
Это могло быть предупреждение, послание Озёрной Владычицы. Поспеши, Мерлин — он почти слышал её шёпот в ушах. Поспеши и спаси свой народ. Но Мерлин, рождённый в водах ангельского озера, был и магом, и нефилимом — может, думал он, я смогу что-то изменить.
Принц не походил на короля — высокий и светловолосый, он безжизненно лежал на чистых простынях. Так тихо, словно кто-то похитил его дыхание. Духи ветра умели делать это, но их нежные руки не оставляли рваных ран на теле.
Гаюс суетился вокруг принца — промывал раны, накладывал повязки. Король стоял в изножье кровати, а у окна, обратив взор на восток, к солнцу, что должно было скоро взойти, молилась леди Моргана.
Мерлин помог Гаюсу влить в рот принца отвар целебных трав, обтёр лицо влажной тряпкой. Дыхание принца стало ровнее, глубже — Гаюс вздохнул с облегчением и укрыл принца одеялом.
— Ваше Величество, светает. Вам пора.
Мерлин думал — Утер останется подле сына, или хотя бы леди Моргана, но они оба ушли — с прямыми спинами и суровыми лицами. Солнце гасло, запутавшись в чёрных волосах леди Морганы, и Мерлину стало не по себе. Зов крови, говорила ему Владычица, ты почувствуешь нашу кровь везде. Кровью пропитаны белые камни, кровью ходит белолицая дева — любимая падчерица короля Утера, ведьма ведьм, страшная — в глазах её Мерлин увидел смерть.

На ладони Утера — незаживающий шрам. Каждый год он рассекает её священным мечом, и кровь капает в чашу. Гаюс отпустил Мерлина на торжество, оставшись с принцем — ему помогала служанка леди Морганы, Гвиневера, весёлая и улыбчивая девушка, с которой Мерлин тоже успел подружиться.
Колокола били на заре иначе, медленно и торжественно. Люди подходили к Утеру и преклоняли пред ним колени — кровь пачкали их губы, и священник набрасывал им на плечи алые плащи, шитые золотом. Люди, обращённые нефилимами, опора королевства. Мерлин насчитал тринадцать избранных — и сотни их были на площади.
— Сегодня вернулся ваш принц, — обратился к народу Утер, поднявшись на помост. — Он провёл долгие дни вдали от нас, сражаясь и очищая земли наши от зла, чтобы вам не страшно было выйти за пределы этих стен.
Смешавшись с толпой, Мерлин слушал, как рёв толпы, полный ненависти, сливается со словами Утера.
— Артур был ранен, но его люди пленили тварь, что сделала это. Сегодня, в двадцать шестой день Ангела, — голос Утера словно возвысился, стал пронзительным — Мерлину захотелось зажать уши, отвернуться и уйти с площади, но он не мог, словно прирос к месту. — Сегодня мы убьём демона.
В центр площади выкатили телегу. Мерлин привстал на цыпочки, чтобы лучше видеть: стража стянула с телеги грязное покрывало, вытащило на свет — не чудовище, тоненькую заплаканную девушку с неровно обрезанными волосами.
— Эта тварь, оборачиваясь волчицей, пожирала крестьян и их детей, нападала на путников — она чуть не загрызла вашего принца.
Мерлин перевёл взгляд с Утера на стоявшую позади него леди Моргану — лицо той было словно у каменной статуи, и лишь глаза горели чёрным пламенем. Знала ли Владычица, что подле короля есть дитя Нижнего Мира? Знает ли это дитя о том, что оно иного мира?
Мерлин ушёл с площади до того, как началась казнь — но треск пламени и крики девушки душили его, а слёзы обжигали лицо. Он бежал с площади, не разбирая дороги, и пришёл в себя уже у городских ворот. Над Камелотом плыл колокольный звон и поднимался густой чёрный дым. Чуя опасность, оборотни обращаются в зверей, а шерсть плохо горит.

Принц был ранен, а двое его людей — загрызены насмерть. Их тоже сожгли, а пепел скрыли под мраморными плитами в подземельях под замком, что называли иначе Безмолвным Городом, Городом Смерти.
Выстроенный на костях, отмытый кровью — Камелот, прекрасный, наречённый быть вечным, как тебе удаётся оставаться белым?
Следующей ночью ужасная буря обрушилась на город — ветер стонал и выл, казалось, сотрясается вся крепость. Мерлин вышел во двор — лицо хлестал злой дождь, а в раскатах грома он слышал угрозу. В Камелоте он был в безопасности, за воротами же с водой на землю спускалась Владычица Озера, уставшая ждать.
Она ушла с рассветом, оставив глянцевые под солнцем лужи и тревогу.
— У всего есть цена, Мерлин, — сказал ему Гаюс. — Они вырастили тебя, чтобы вернуть своё прошлое.
— Я не хочу их прошлого.
— Присмотри за Артуром, пока я посплю.
Мерлин ждал вопроса о настоящем, будущем, но Гаюс уже знал все ответы.
Принц Артур спал тревожно, его голова металась по подушке — смоченная в ледяном травяном отваре тряпица постоянно съезжала со лба. Принц словно горел изнутри. Мерлин облизнул губы; он знал, что раны, что терзали принца, можно вылечить лишь при помощи шерсти и когтей напавшего оборотня — особенно если в них попала слюна. Мог вылечить принца и маг — но тут была леди Моргана, всё ещё молившаяся, и стража. Мерлин ещё ни разу не использовал свою силу в этих стенах.
Озёрная Владычица была прошлым, король Утер — настоящим. Мерлин мечтал о будущем. Сила его холодом сорвалась с ладони, когда Мерлин поправлял принцу тряпицу на лбу. Сила его успокоила душу, истерзанную волком. Солнечным светом на мгновение зажглись глаза Мерлина — он встретился глазами с леди Морганой, и солнце погасло, прогнанное ночью. Леди Моргана кивнула ему — а губы её ни на миг не прекратили шептать молитву.
Рождённая в святости, носившая на теле ангельские знаки, она принадлежала Нижнему Миру, и Утер любил её. Мерлин перевёл взгляд на принца — сон того теперь был тих и спокоен.

Очнулся принц лишь на пятый день, да и то ненадолго, вновь погрузившись в забытье. Позже Мерлин узнал, что перед казнью у девушки-оборотня вырвали когти и состригли шерсть для лекарств. Обрабатывая раны принца, Мерлин чувствовал, как жгут ему кожу мази, сделанные из магического существа.
— Ты хотел узнать, каково это — жить в настоящем мире. Ты понял? — спросил его Гаюс. Мерлин облизнул пересохшие губы.
— Страшно.
— Уходи обратно, туда, где Владычица Озера укроет тебя. Забери мать и живи с ней в мире.
— Мира больше нет, — мотнул головой Мерлин.
Мира не будет, пока он держит весы, не давая им качнуться. Иногда Мерлин приходил к башням — прикладывал руки к белым стенам, прислушиваясь к гудению пламени. Камень холодил пальцы, от него шла энергия — не добрая и не злая, она просто хранила. Магии не было дела до того, что ты считаешь правильным. Магия была подобна воде — принимала ту форму, которую ей заполняли, будь то демон, фея или воспитанница короля.
Леди Моргана и её служанка помогали Гаюсу и Мерлину ухаживать за Артуром — других к принцу не подпускал Утер. Покои принца постоянно стерегли, но здесь, в стенах Камелота, от стражи не было толка. Принц Артур был любим в народе, а обитатели Нижнего Мира не могли проникнуть за стены, чтобы закончить начатое оборотнем.
— Одним из павших был слуга Артура, — сказал Утер Мерлину. — Ты займёшь его место.
Солнце вызолотило рассыпавшиеся на подушке волосы Артура, тот приоткрыл глаза — прозрачно-голубые, цвета весеннего неба после дождя.

Мерлин шёл в темноте — его путь освещало лишь золото магии в собственных глазах. Он спотыкался, падал — но упорно поднимался и шёл вперёд. Озёрная Владычица не могла войти в Камелот, но ей было подвластно многое — вода в колодцах пересыхала, а урожай на полях уничтожал неведомый мор. Утер терял терпение — всё больше нефилимов покидали стены Камелота. Люди жгли костры, и так светло на землях Альбиона было только во времена Великого изгнания драконов, когда ночь страшилась яростного пламени, и небо было красно от боли древних существ.
Люди боялись магии, страшились неведомого — всё больше людей присягало на верность Утеру, и лорды приводили свои армии под знамёна с гордым золотым львом. Церемония вознесения перестала быть ежедгодной — Мерлин не пробыл и зимы в Камелоте, но уже четырежды Утер рассекал свою ладонь, и кровь его, смешанная с ангельской, капала в чашу.
Чаша Жизни, говорил народ.
Чашей Смерти нарёк её Мерлин, и сердце его сжималось от боли. Не было пути, где бы он увидел свет. Черная душа Утера заслонила солнце над землями Альбиона.
Птицы приносили вести из-за белых стен: веточки коры, в которых чувствовались отпечатки души, цветы, аромат которых дарил видения. Чародеи возвращались, и вампиры выходили из пещер, прятались в сожжённых крепостях. Потеряв терпение, Владычица Озера звала детей Нижнего Мира — она пела им про мир древний, мир, который принадлежал им по праву, и уставшие прятаться создания шли, опутанные её сладкими речами.

Мерлин не покидал стен замка, оставаясь подле принца Артура, который выздоравливал медленно. Он был раздражителен, нетерпелив — и оттого раны заживали дольше. Подхлёстываемый собственным бессилием, которое переплавлялось в злость, Артур пытался делать то, чего ещё не мог — едва зажившие раны вновь расходились.
Он не умел сдаваться, думал Мерлин, и злился в ответ — они постоянно ругались, и часто Мерлин забывал, что перед ним принц.
— Вы можете пожелать спокойно хотя бы десять дней, — ворчал Мерлин.
— Не может, — отвечала ему леди Моргана вместо Артура, что сердито молчал.
Её присутствие смущало Мерлина — порой вместо неё Мерлину виделась Озёрная Владычица, тёмные косы её и глаза, сиявшие золотом на солнце. Платья леди Морганы, шитые драгоценными камнями, мало походили на лёгкие ткани, в которые заворачивалась Владычица, поднимаясь из вод, и лицо леди Морганы, тонкое, казалось слишком нежным — Владычица же давно утратила мягкость. Сердце её было сковано ненавистью подобно тому, как воды Авалона в зимнюю стужу покрывал лёд. Сердце её, черное, походило на короля Утера.
Ересь, за которую Мерлина возвели бы на костёр, узнай кто-то о его мыслях.

Артур больше не отъезжал далеко от Камелота — Утер опасался, что дети Нижнего Мира хотят закончить начатое. Артур, первый своей линии, чья кровь была чиста — мать его, Игрейн, была обращена Ангелом вместе с Утером, но не пережила родов. Может, оттого и волосы Артура сияли солнцем, а глаза казались небом. Ему суждено было продолжить дело отца — отдавать своему народу всего себя до последней капли крови.
Когда Артур окреп достаточно, чтобы Утер и Гаюс разрешили ему покинуть пределы Камелота, Артур выехал на охоту.
Артура и Утера различало то, что Артур убивал лишь тех, кто терзал людей, а не тех, кого боялся. Мерлину казалось, что Артур вообще не знает, что такое страх. Он следил за ним во время болезни: прикованный к кровати, Артур собирал донесения с земель, и люди его были преданы принцу больше, чем королю. Он ехал туда, где одичавшие оборотни жрали крестьян, где оборотни устраивали кровавые пиршества, оставляя опустошённые деревни.
Преступники равны перед сталью, будь то человек или дитя Нижнего Мира.
Мерлин ждал Артура у ворот — хотя тот всегда просил ждать в его покоях. Но Мерлин просто не мог усидеть на месте. Кому служишь ты, слышал он голос Владычицы в своих ушах. Кому предан ты, палачу своего народа, или нам.
Но Мерлин смотрел на Артура — душа его была чиста, как родник, а сердце болело за своих людей, и люди его становились людьми Мерлина.

Минула зима, весна сменилась летом, и Мерлин вышел за белые стены. Он шёл прочь от Камелота; деревья сомкнулись над его головой — лес, светлый и полный тёплого шелеста листьев, вдруг стал тёмен и страшен.
Три ночи назад над Камелотом простёрлась тень — старики шептались, что это дракон. Утер собирал армию, а Артур и его люди прочёсывали окрестности.
До Авалона от Камелота было несколько дней пути, но Мерлин достиг берега озера через несколько часов. На мелководье, пригревшись на солнце, дремал дракон. Чешуя его, блестящая, казалась алой и золотой. Цвета Пендрагонов, изгнавших драконов с земель Альбиона. Величайший из всех драконов пал, пронзённый копьём Утера, истерзанный пламенем — и Хунис похоронила его в водах Авалона.
Хунис говорила, что отец Мерлина, обернувшийся крылатым змеем, был чёрен словно безлунная ночь.
— Глупое дитя, — сказал ему дракон, и голос его, походивший на протяжный стон охотничьего рога, заполнил уши Мерлина. — Маленький храбрый маг, зачем пришёл ты сюда?
— Драконы мудры. Драконы хранят будущее, — прошептал Мерлин.
— Утер Пендрагон перечеркнул наше будущее, испив крови Ангела. Мне больше нечего хранить, маленький маг, я пришёл сюда умирать.
Дракон тяжело поднялся. Крылья его дёрнулись, словно он хотел взлететь, но дракон оставался на земле, медленно заходил в воду. Мерлин видел поднявшуюся над гладью озера женскую фигуру — Владычица распахнула дракону объятья и ждала его, последнего в своём роде. Она забрала его на дно, не проронив ни слова — и от слёз, что Владычица уронила в воду, озеро вскипело. Священный Авалон, место, где Утеру явился ангел, стал могилой для князя демонов и последнего дракона на земле.
Мир ангельский не существовал без Нижнего, потому что только так их можно было различить.

Небо затянули тучи, но к Мерлину отовсюду слетались светлячки, оборачиваясь крохотными феями. Из лесной чащи выступил единорог, и Мерлин погладил серебряную шкуру — единорог уронил в его ладони хрустальные слёзы, драгоценный талисман, что защитит вернее стен Камелота. Обратный путь занял дневной переход — лесные духи вели Мерлина тайными тропами. Они покинули его, заслышав конское ржание; сказка закончилась, сменившись мелким противным дождём.
Вскоре Мерлин столкнулся с одним из отрядов Утера. Нефилимы признали в нём слугу принца.
— Артур уже повернул к Камелоту, — отрывисто бросил сэр Леон. — Ты отстал от его отряда?
В шелесте листьев Мерлин слышал горечь и слова прощания; его первая прогулка по лесу за долгое время обернулась последней. Нижний Мир прощает дружбу с людьми, но не с нефилимами.
Мерлин вернулся в Камелот с тяжестью на сердце. Он видел, как умирает последний дракон, и люди, что окружали его, были тому виной. Озёрная Владычица собирала войска, копила силы. Фэйри, стряхнув вековой сон, выходили из своих холмов и поднимали знамёна. Близилась война, страшная — Нижний Мир мог быть куда страшнее, чем в тех сказках, что передавали из уст в уста.
— Где ты был? — хмуро спросил Артур Мерлина, когда тот поднялся в покои принца. Артур выглядел усталым, чуть старше, чем был на самом деле.
— Искал дракона, — неловко пошутил Мерлин.
Артур засмеялся, и смех его походил на сухой треск костра. Он не затронул глаз — весеннее небо затянули грозовые тучи, солнце померкло. Весна, которую встретил Мерлин, обернулась зимой, суровой и жадной до тепла.

В первый лета Гаюс сказал Мерлину, что Утер умирает. Кровь, сказал Гаюс, у него почти не осталось крови. Вера — вот что поддерживало жизнь короля, вера и ненависть, что шли с ним рука о руку долгие годы.
— Он знает? — спросил Мерлин, сам не понимая, кого имеет ввиду — Утера или Артура.
— Я лекарь короля, — Гаюс распрямил плечи, словно глянул на Мерлина сверху вниз. — Я говорю своему королю обо всём.
Когда Мерлин пришёл к Артуру, тот уже знал. Он стоял у окна, распахнув ставни, и вглядывался вдаль. Если присмотреться, за лесами и полями можно было различить мерцание вод Авалона — а может, Мерлину просто чудилось. Солнце садилось, окрашивая небо цветом светлой меди, а тени обращала волосы Артура тёмным мёдом.
— Я хочу, — медленно заговорил Артур, услышав его шаги. — Чтобы ты был первым обращённым моей линии.
Слова его упали в пустоту, которую подарил Мерлину Камелот. Мерлин искал своё будущее, и вот сын короля, что клялся уничтожить всех из народа Мерлина, даровал ему драгоценнейшую из милостей, что существовали. Лающий смех Озёрной Владычицы зазвучал у Мерлина в ушах. Он ясно видел, как она поднимается со дна, обвитая нитками жемчуга, как танцует на волнах — и рядом с ней пляшут духи, на берегу зажигаются костры фэйри.
Камелот, белый город, но сердце его черно ненавистью короля. Сердце его полно лжи, полно трупов его прошлое.
Мерлин облизнул губы.
— Я не достоин, Ваше Высочество.
— Это, — Артур обернулся, — решать мне.
Золотоволосый, в красной рубахе — Пендрагон, не убивший не единого дракона. Артур может спасти их всех — король будущего, король, чуждый ненависти. Опустившись перед ним на колени, Мерлин прижался губами к его рукам; поцелуй не вассала, но слуги, готового посвятить свою жизнь господину.
Руки Артура были холодны, словно кровь его застыла.

Утер распорядился, что никто не знал. Камелот не может показать свою слабость. Я могу умереть от старости для народа, сказал Утер. Камелот должен оставаться сильным, повторял он каждый день. Стены никогда не должны пасть.
Теперь Артур проводил с ним много больше времени, чем раньше — но и с Мерлином тоже. Они разговаривали — Артуру было интересно, чем жил Мерлин до Камелота, и, умалчивая о прошлом своём, Мерлин чувствовал стыд и вину. Редкие поцелуи Артура не походили на прикосновения возлюбленных — продолжение разговора, молчаливое выражение доверия. Мерлин спал на тюфяке у двери его комнаты, слушая в ночной темноте чужое дыхание — ровно дышал Артур, и Камелот настраивался на его дыхание.
Утер женил Артура на леди Моргане, и на время их свадьбы люди забыли про страх. Ярмарочные костры горели вокруг города десять дней, и десять дней не смолкали песни, смех и пьяные крики. Вновь зазвенело турнирное оружие — древняя забава, позабытая было за войной с Нижним Миром, вернулась вместе с радостью. Утер, укутанный в меха посреди летней жары, смотрел на детей своих — белая рука леди Морганы в руке Артура. Чёрные косы её были обвиты жемчугом, жемчугом шито платье. Среди гуляк Мерлин увидел мелькнувшего двойника принцессы. Озёрная Владычица насмешливо улыбнулась ему и растворилась в толпе.
Свадьба эта ничего не изменила для Артура — одну ночь он теперь проводил в покоях леди Морганы, возвращаясь к себе на рассвете.
— Она словно сестра мне, Мерлин, — говорил Артур.
Она сестра тебе и мне, шептал мысленно Мерлин. Он просил, сам не зная у кого, чтобы Артур был счастлив. Чтобы тень Владычицы, руки её, мокрые и ядовитые, не коснулись Артура руками леди Морганы.
В последний день осени леди Моргана объявила, что тяжела.

До рождения внука Утер уже не дожил — колокола зазвонили на пятую ночь после дня Ангела. Артур провёл подле тела отца всю ночь, закрывшись в тронном зале. Мерлин ждал его, сидя под дверью — он молился, сам не понимая кому. Бог нефилимов не был его богом, а Нижний Мир этой ночью должен был устроить великое празднество.
Камелот стонал под ногами Мерлина, древние кости дрожали в недрах земли, и пламя на башнях трепетало под порывами ветра.
Трижды стража приходила к Артуру с докладом, и трижды Мерлин их гнал их прочь.
Если стены падут, Мерлин защитит не город этот — людей и Артура, даже если те возведут на костёр.
На рассвете спустилась леди Моргана — бледная, с покрасневшими глазами, она придерживала округлившийся под платьем живот.
— Ты был здесь всю ночь? — спросила она Мерлина. Ведьма ведьм, подумал тот, дева, похожая лицом на Озёрную Владычицу, воспитанница короля Утера и жена короля Артура. На теле её были ангельские знаки, и во чреве её было святое дитя.
Мерлин не успел ответить. Двери отворились с тихим скрипом, и показался Артур — босой, в распахнутой рубахе. От холода руки его покраснели, а губы казались синими. Леди Моргана накинула ему на плечи свой плащ, подбитый мехом, и сжала его руку — вторую же руку Артур протянул Мерлину.
— Ты был здесь всю ночь, — эхом за леди Морганой повторил Артур.
— Мой король, — Мерлин встал на колени, но Артур поднял его и прижал к себе.
Дети Нижнего Мира, жена и возлюбленный короля нефилимов.

Перед коронацией Артур хотел отправиться к Авалону. Место, где мой отец призвал Ангела, сказал Артур, колыбель нашего народа. Он взял с собой лишь Мерлина, и они выехали на рассвете.
— Ты веришь мне? — спросил Мерлин, когда они достигли леса.
Артур ничего не ответил, но взгляд его значил куда больше слов. Они вышли к Авалону в вечерних сумерках, и, едва они привязали коней, туман, что скрадывал горизонт, расступился. Озёрная Владычица поднималась из воды, и её сопровождала свита из духов. Один за другим на берегу вспыхивали костры — оборотни и вампиры, фэйри, колдуны; сегодня здесь были все, кого позвала Владычица.
Мерлин вышел вперёд, закрывая собой Артура.
— Старое время закончилось. Ты сказала моей матери — сохрани дитя до срока. Я говорю — срок настал.
— Моё милое дитя лета, — прошептала Владычица, раскрывая руки. — Ты просишь простить смерть своих братьев, своих сестёр? Ты жил в городе, что построили кровью их — неужели она не звала тебя?
— Нижний Мир убил достаточно, чтобы десятикратно отомстить. Я пришёл заключить договор.
Артур молчал, и тяжёлый взгляд его жёг Мерлину спину. С Артуром был священный меч, что даровал Ангел, меч, что поднялся из вод Авалона. Сталь его была закалена магией, не только верой.
— Назови моё имя, маленький маг, — пропела Владычица. — Назови моё истинное имя, имя, которое осенило твоё рождение подобно тому, как имя Ангела даровало жизнь нефилиму за твоей спиной.
Казалось, весь мир стих, замер в ожидании. Именем демона можно изгнать его, можно подчинить. Мерлин, рождённый от высшего князя ада, крещённый в ангельских водах озера Авалон. Величайший из всех живущих.
— Мать демонов, Нимуэ, я прошу тебя о мире — или оба мира падут, не оставив даже памяти.
— Будь по твоему, — молвила Владычица, и голос её походил на стон ветра. — Мы договорим позже.
Она вскинула руки к небу, и оно раскололось пополам, пронзённое молниями. Гроза обрушилась на них, дождь больно хлестал по рукам и спине, но был не в силах погасить волшебные костры.

Мерлин привёл Артура в свою деревню. Прежде чем они зашли в дом, Артур поймал Мерлина за запястье и притянул к себе. Одну руку он прижал к лезвию меча, рассекая ладонь.
— Пей, — голос его был тихим, но Мерлин не посмел ослушаться.
Все ангелы ужасны, говорила маленькому Мерлину Владычица. Страшись их, ибо гнев их стирает целые города.
Кровь Артура на вкус ничем не отличалась от обычной, лишь по телу прокатилась горячая волна.
— Как такой нелепый человек как ты, мог оказаться магом, который отвоевал мир для моего народа? — устало спросил Артур. Гроза ушла, и звёзды ярко сияли на небе: в их свете Мерлин видел, что глаза Артура смеются.
— Я думал, ты убьёшь меня, — признался Мерлин. Он услышал шаги за дверью: наверное, Хунис проснулась и теперь прислушивалась к тому, что происходит.
— Дурак, — Артур рывком притянул его к себе.
Костры на башнях Камелота будут пылать столько, сколько жив будет Мерлин, и никто не войдёт в белые стены города. Мерлин держал будущее в своих руках, он хранил его теперь. Князь демонов, что был его отцом, оборачивался в дракона.
Твоя рука в моей руке — я не отпущу её.

@темы: Merlin's team, Фик, Arthur/Merlin OTP fest 2014, romance, PG-13

Название: Иди. Я буду.
Автор: Arthur's Team
Бета: Arthur's Support Team
Оформление: Arthur's Team
Персонажи: Артур/Мерлин
Рейтинг: hard!R
Жанр: angst, UST, hurt/comfort
Размер: ~16350
Саммари: "У Артура, должно быть, аллергия на книжную пыль, безвыходные ситуации и умирающего Мерлина".
Предупреждения: ООС, авторский стиль и пунктуация, Лана Дель Рей, спойлерысмерть персонажа, реинкарнация
Тема: канон-ангст (1-а)

Ладно.

Теперь, спустя две недели, Артур может признать — он был не в себе. Он, некоторым образом, умирал, вообще-то, — по крайней мере, точно собирался. А умирать, обиженным на целый свет в целом и Мерлина в частности, как-то не хотелось. Не по-королевски это.
К тому же, тратить время, неумолимо утекающее, как кровь из так и не закрывшейся раны в боку, на выяснение отношений, склоки, крики, ругань и стылые обвинения — это, по меньшей мере, глупо.

Им обоим было, что сказать друг другу, — словно заплатить за все эти годы молчания словесными монетами. Артур так точно Мерлина просто озолотил.

Теперь же, когда прошло почти полмесяца с того момента, как Мерлину все-таки удалось его вытащить с того света, у Артура масса претензий. Мерлин говорит, что это просто неслыханная неблагодарность, да что он понимает, конечно.

— Артур, мы уже тысячу раз это обсуждали. И ты, позволь напомнить, не возражал особо, когда я полтора часа колдовал над тобой, чтобы ты не умер трагически и непременно красиво на моих руках — почему ты, кстати, постоянно пытаешься это сделать именно у меня на руках? — с любопытством зевает Мерлин, по-хозяйски рассевшись на кровати Артура. Он теперь почему-то постоянно ошивается в его покоях. Беспокоит.

— Не знаю. Может быть, потому, что только твоя болтовня усыпляет меня насмерть? — предполагает Артур, цепляя со стола большое красное яблоко, будто заботливо укутанное тканью флага Камелота, и направляется к своей кровати. — Проваливай отсюда, — командует он Мерлину, вольготно разваливаясь на своей, между прочим, постели.

— Эй, а что случилось с «Мне жааааль, что я так обращался с тобоооой»? — передразнивает он, неохотно отодвигаясь на самый край.
— Вообще-то, я умирал, — возмущенно напоминает ему Артур, щедро кусая гладкий яркий бок яблока и чувствуя, как по языку растекается сочная, с кислинкой, сладость.
— Как ты надоел уже со своей смертью, — морщится Мерлин, неодобрительно глядя на него вполоборота. — Спекуляции на тему собственной кончины — это, как минимум, низко и пошло, а как максимум — перестали действовать уже спустя пару дней.

Артур смотрит на него и немного жалеет, что только что начал есть яблоко, а то запустил бы в Мерлина с чистой совестью.

— Ты не можешь так разговаривать со мной, — приличия ради говорит он в итоге. Традиции нарушать нельзя. Но они оба знают, что свое право разговаривать с Артуром так, как заблагорассудится, Мерлин заслужил. Не сейчас, не две недели назад, не даже несколько лет назад.
— Да брось. Кто-то же должен тебе это сказать. Серьезно, дай тебе волю — ты бы уже отдал приказ всем летописцам слагать легенды в твою честь. И назвал бы потом всё так нелепо и патетично — «Гибель короля Артура». Или нет, постой, — Мерлин задумывается на мгновение и тут же светлеет лицом, на котором разражается торжествующее вдохновение. — «Смерть Артура». Вот точно было бы в твоем духе, — уверенно произносит он, наставительно указывая на него пальцем.

Мерлин может потешаться сколько угодно, только вот, незадача, Артур отлично помнит, как он кричал тогда — страшно и бессильно, Артур никогда прежде не слышал, чтобы Мерлин так кричал, чтобы вообще люди так кричали. А потом звал кого-то на непонятном языке, звал, звал, пока не охрип, кажется, вовсе, цеплялся за Артура до сведенных, побелевших пальцев, ругался на чем свет стоит, просил, не отпускал, требовал — Артур уверен, что знает теперь, как сходят с ума.

А потом всё затихло — и Мерлин, и мир вокруг, будто подвластный ему, хотя, кто знает, может быть, на самом деле подвластный. Кто-то же из них двоих должен быть послушным — не сам Мерлин, так хоть мир.

И стало очень тепло — нестерпимо горячо, жарко, от самого бока — и по всему телу, и Артур внезапно начал ощущать замерзшие до этого напрочь руки и пальцы на ногах, и дышать стало легче — вернее, дышать вообще стало возможно, и всё вокруг просто стало — живо.

Это ладони Мерлина — с них лился зримый, добрый, укрощенный пожар, занимающийся в самой середине того, что обычно зовут линией жизни.

Глаза Мерлина тоже горели — рыже-огненным, почти красным, таким далеким от прежнего золотого матового свечения, которое мерцало все те несколько раз, когда Мерлин позволял Артуру увидеть.

Артур даже на мгновение подумал, что Мерлин просто решил сжечь их обоих заживо, раз уж исцелить не вышло.
А потом он потерял сознание — на самом интересном месте. Мерлин, как позже оказалось, тоже.

— Вот! — победно хмыкает Мерлин, и Артур встряхивается, глядя на чуть потемневшее в месте укуса яблоко. — Признайся, ты уже примеряешь это название.
— Я примеряю, сколько дней колодок тебе назначить за непочтительные разговоры, — серьезно говорит он, в несколько приемов приканчивая яблоко, и, прицелившись, запускает огрызок в блюдо, стоящее на столе. — Ха. Прямое попадание, — самодовольно комментирует он, откидываясь обратно на кровать. — А теперь, Мерлин, вспомни о своих прямых обязанностях и снизойди до того, чтобы растопить камин, — Артур ежится и забирается под одеяло. Разгар осени не принес в этом году и намека на тепло, и каменные своды замка сейчас с таким же упоением впитывают холод, с каким в период удушающей летней жары не пропускали полуденный зной.
Мерлин прослеживает взглядом полет яблочного огрызка и, кажется, даже улыбается довольно, когда Артур не промахивается — сомневался? серьезно? — а потом просто поводит неопределенно плечом, и в камине вспыхивает ровное, мерное пламя, жадное и обнадеживающее.

Вот так — ни заклинаний, ни шепота, ни даже взгляда. Мерлин действительно колдует, как дышит, даже, пожалуй, еще непринужденней.
Сильнейший маг, когда-либо ходивший по земле, сказал тогда Гаюс, и Артур только теперь, кажется, понимает, насколько силен Мерлин.

Это не пугает, нет. Артур лишь на одно мгновение позволил себе проблеск испуга — в первую секунду, когда Мерлин открылся и сотворил из воздуха искристо-искрящегося дракона. Вот тогда Артура захлестнуло почти неизвестным прежде страхом — один, в лесу, с магом, никто не знает, где он, Моргана предала его, Агравейн предал его, что мешает и Мерлину пополнить эту неуклюжую коллекцию проваленного доверия?

И почти сразу же — нет. Кто угодно, только не он. Мерлин может быть магом. Предателем — нет, и когда только Артур вообще успел решить, что эти две категории не всегда идут рука об руку?

Впрочем, с Мерлином и ожидать другого было бы бессмысленно.

Поэтому — нет, он не боится. Да ради всего святого, это же Мерлин, его неуклюжий, раздражающе-верный слуга-недотёпа, как его можно бояться? И даже понимая, что это еще и самый могущественный колдун всех времен и народов, Артур по-прежнему не боится. Он просто знает: какой бы необъятной ни была сила Мерлина, она всегда уступит силе его верности Артуру. Это делает Артура неуязвимым. И — если только немного и уж точно не для летописи — благодарным.

Вот привязался с этой своей преданностью на его голову, а теперь рассиживается на королевской кровати.

— Отлично, — выдыхает он, вытягиваясь под одеялом и поправляя подушки, оперевшись на один локоть. — А теперь почисть мои доспехи, выгуляй моих собак, накорми лошадей и отдай распоряжения насчет завтрака.
— Ты обещал мне выходной. Два, — напоминает Мерлин, недоверчиво следя за его движениями.
— А ты обещал мне «Я рожден, чтобы служить тебе, Артур, и ничто этого не изменит», — в свою очередь, передразнивает Артур, не без удовольствия наблюдая, как сползает усмешка с лица Мерлина.
— Надо было все-таки дать тебе умереть, — бормочет он, с явным сожалением поднимаясь с постели.
— Я говорю себе то же самое с тех самых пор, как раздобыл этот чертов цветок смерти для тебя, когда ты налакался дряни из кубка, — отвечает Артур, складывая руки крест на крест под головой: нет большего наслаждения, чем смотреть, как работают другие.
Мерлин ворчит что-то беспрестанно, убираясь в покоях Артура, поднимая вещи с пола и развешивая их по местам — почему-то он предпочитает делать это сам, без помощи магии, словно тянет время, не желая возвращаться к себе. Они оба это понимают, но не говорят ни слова вслух. Не то чтобы Артуру так уж сильно мешало присутствие Мерлина, на самом деле. С ним можно пикироваться, перебрасываться подначками и шутками, обсуждать действительно важные вопросы и рассчитывать на честный, прямой ответ.

Теперь, когда Мерлину нечего скрывать, он будто выпрямился даже, словно больше ничто не давит на его ссутуленные плечи. Мерлин чаще улыбается и, видимо, чувствует себя впервые за долгие годы в полной безопасности рядом с Артуром — и Артуру на секунду даже представлять неуютно, как тот должен был ощущать каждое мгновение на протяжении десятилетия рядом с ним; и это неприятно — Артур никогда и никому не хотел быть тюрьмой.

Но теперь Мерлин действительно такой, какой есть, весь на ладони, совсем честный, совсем-совсем Мерлин — а ведь Артур с самой первой встречи чуял, что есть в нем что-то запрятанное, утаенное, постоянно ускользающее от взгляда, такое, что хочется поймать за призрачный след и удерживать цепко, пока не поймешь наконец, в чем же фокус. Фокус, ну конечно. Придворный фокусник. Не зря Артур зовет его шутом.

За незадернутыми гардинами набираются наглости сумерки и, осмелев, лезут прямо в окна, Артуру тепло и уютно, тело благодатно и не больно ноет от проведенной утром первой тренировки после длительного перерыва, Моргана и Агравейн больше не представляют угрозы, и можно даже надеяться, что в ближайший месяц никакому королевству не взбредет в голову идти войной на Камелот; во рту еще теплится яблочный привкус, пламя в камине с энтузиазмом поглощает поленья, и треск разбредается по всем углам комнаты, а Мерлин о чем-то рассуждает вслух — Артуру лень прислушиваться.

Артуру сейчас слишком хорошо и спокойно — так, как не было уже очень, очень давно.

А потом Мерлин замолкает и оседает на пол.
— Мерлин? — удивленно окликает его Артур, садясь в кровати. — Только не говори, что упал на ровном месте. Ты превзошел сам себя.
Мерлин молчит и не двигается с места.

И Артур узнает, что мысль «Вот вечно тебе надо все испортить, Мерлин» — это расстояние от его кровати до стола. Ровно три секунды.

— Мерлин! — зовет он, опустившись рядом на колени и требовательно встряхивая его за плечи. — Мерлин, если это ты так добиваешься выходных, то не видать тебе их в ближайшие полгода, — обещает он, всматриваясь в беспокойное лицо — подвижные веки и пробегающие легкие гримасы неясных эмоций.
Артур зачем-то трогает его лоб — и теперь точно не холодно, несмотря на то, что он выбрался из теплой постели.

Мерлин не горячий, нет.

Мерлин будто горит заживо — где-то там, под закрытыми глазами.

***

Артур приходит к Гаюсу днём — на тренировке Персиваль чуть не выбил ему плечо, и теперь оно саднит, не позволяя даже обернуться толком. Артур рад. Это хоть какие-то живые эмоции Персиваля. Живые эмоции живого Персиваля — Артур, если честно, не был уверен, что он вообще оправится после Гавейна. Потерять лучшего друга — это не с лошади упасть. Поэтому ноющее плечо — незначительные пустяки: искры из глаз Артура абсолютно точно стоили намека на искру в глазах Перси сегодня.

— Гаюс! У меня кончилась твоя чудодейственная заживляющая мазь, — Артур заходит в его комнаты, рукой крепко прижимая травмированное плечо к телу.
— Сир, — кивает головой Гаюс и смотрит вопросительно. — Из сушеницы и тысячелистника?
— Понятия не имею. Она еще так отвратительно пахла. Впрочем, все твои мази не то чтобы благоухают, — Артур морщится в подтверждение своих слов. Что правда — то правда, и дело вовсе не в том, что это королевские капризы (как любезно подсказывает насмешливым мерлиновским тоном внутренний голос). Артуру иногда кажется, что он во многом из-за нежелания отмываться потом от вонючих мазей и припарок так блестяще владеет мечом и не подставляется под удары.

— Внешние свойства предмета не всегда соответствуют содержанию, — философски отзывается Гаюс, перебирая какие-то склянки на своих полках. Ну конечно. Чтобы Гаюс — и не снабдил какой-нибудь пыльной сентенцией. И не сказать, что это старческое — хотя Гаюс, конечно, заметно сдал за последние годы, — он всегда питал слабость к осторожным нравоучениям.
— Да, это я уже понял, — хмыкает Артур. Ситуация с Мерлином вышла более чем показательной. Вот уж где внешние свойства отплясали ложный маскарад во всю свою тощую мощь.
— Сир, я передал сегодня остатки мази для брата придворной кухарки — вино сыграло злую шутку с ним вчера. Новая будет готова к вечеру, я пришлю с Мерлином, — говорит он по результатам бесплодных поисков.
— С Мерлином? Он уже в порядке? — максимально незаинтересованно спрашивает Артур, бросая взгляд на закрытую дверь в комнату Мерлина. Его унесли вчера ночью, так и не пришедшего в себя, двое стражников, и Артуру пока никто ничего не докладывал о его состоянии.
— Да, сир. Простое переутомление. Он спит.
— Где же, интересно, он умудрился так переутомиться? Он сейчас достиг пика своего бездельничества, — хмыкает Артур, разжимая хватку на своем плече. Не так уж сильно оно и болело, если честно.
—У нас у всех сейчас не самые простые времена, — лаконично замечает Гаюс, и вот сейчас бы как раз очень не помешала развернутая отповедь. Или хотя бы несколько деталей. Да хоть что-нибудь, кроме неодобрительного взгляда ассиметричных глаз — сдал, как же все-таки сдал Гаюс. И Артур тоже — сдается, потому что переупрямить Гаюса, защищающего своего подопечного, невозможно чисто физически. Доказано Морганой.
— Ладно, — говорит он, оглядываясь зачем-то в последний раз. — Вечером тогда.
— Непременно, сир, — кивает Гаюс и, кажется, теряет к нему всякий интерес. Допустимое непочтение для такого почтенного возраста.

Артур выходит наружу, прикрывая за собой дверь, и еще немного стоит на пороге, будто не может перешагнуть собственное ощущение «что-то не так», раскинувшееся перед ним вниз по лестнице. Интуиция — не люди: не подводит. И сейчас Артур практически уверен, что что-то не так, что-то осталось вне его ведома.

С другой стороны, что еще может скрывать Мерлин? Страшнее магии секрета все равно быть не может, а ведь даже этот Артур ему спустил почти бескровно — не спустив с него шкуру, как полагалось бы.

Показалось. Гаюс прав: у них у всех сейчас не самые легкие времена, и…

— Спасибо, что не выдал меня, — раздается гулким, почти неразличимым намеком на реплику из-за двери.
— Я все еще считаю, что врать Артуру — не самая лучшая идея, — браво, Гаюс. Хоть в чем-то мы солидарны. Впрочем, когда это у Мерлина были стоящие идеи.
— Ему пока не нужно знать.
— Но ты же собираешься ему рассказать?
— Нечего рассказывать, — отрезает Мерлин, и Артур вообще не помнит за ним подобных категоричных интонаций. Хотя он и за собой не помнит неуемной жажды подслушивать чужие разговоры.
Чужие, надо же.
Первый порыв Артура — распахнуть дверь, ввалиться внутрь и вытрясти из Мерлина правду.

Но он берет глубокий вдох и спокойно спускается вниз по лестнице, вымарывая ноги в раздраженно-уверенном «ну как знал».

***

Три дня. Персональный рекорд Артура. Никогда прежде он еще не бывал в настолько затяжных засадах, терпеливо выслеживая добычу.

Ладно, кажется, стоит перестать думать о Мерлине как об объекте загонной охоты.

Теперь, когда Артур знает, что от него что-то скрывают, он гадает — как он мог не раскусить Мерлина раньше? У него же все на лице написано. Особенно, когда он старательно делает вид, что у него ничего на лице не написано.

Первые два дня Артур честно верит, что вот сейчас, сегодня Мерлин придет, откроет рот и скажет — «Артур, кое-что происходит». Он дает Мерлину время: собраться с мыслями и духом, если это действительно что-то важное. Артур не хочет давить. Артур хочет доверия — чтоб тебя, Мерлин, ты маг, и до сих пор живой, и все такой же болтливый, какие еще тебе доказательства нужны? Почему отдать за меня жизнь ты способен, а отдать мне немного правды — уже перебор? Что с твоими весами приоритетов?

А на третий день Артур не выдерживает.

— Мне что, стоит еще раз заработать смертельную рану, чтобы ты мог быть со мной откровенным? — между делом интересуется он, просматривая отчеты о собранном урожае и готовности Камелота к грядущей зиме. Расчеты выходят небезнадежные.
— Что? — слишком непонятливо хмурится Мерлин, прилежно развешивая его рубахи на деревянной ширме, и Артуру даже обидно немного: мог бы приложить чуть больше актерских усилий.
— Я знаю, что ты что-то скрываешь.
— Я? Никогда, — улыбается Мерлин и разводит руками.
— Серьезно? — Артур смотрит на него недоверчиво исподлобья. — Ты это серьезно?
— Знаешь что? Мне надоело оправдываться, Артур. Сколько можно? Если ты простил меня, то не надо больше затрагивать эту тему. Или ты планируешь вытаскивать ее на свет каждый раз, когда больше нет других аргументов? — о, Мерлин злится: не Юпитер, конечно, но древнее право с легкостью распространяется и на него. Юпитер, следовательно, ты не прав. — Я устал постоянно чувствовать себя виноватым.
— А я устал от того, что ты постоянно мне врешь, — рявкает Артур, поднимаясь из кресла и отпихивая его ногой назад. — Если ты считаешь, что я не заслуживаю доверия, то…
— То что? — интересуется Мерлин, разворачиваясь и делая несколько шагов навстречу. — Просто на всякий случай — угроза запихнуть меня в колодки перестала быть пугающей еще лет… хм… шесть назад, — заключает он и смотрит выжидающе. Артур даже сказал бы — провоцирующе, — если бы точно не знал, что Мерлину это не нужно.
— То можешь проваливать отсюда прямо сейчас, — ровно говорит Артур, рассматривая Мерлина со смешного расстояния: не потому что очень близко, а потому что когда так близко, единственная безопасная реакция для обоих — рассмеяться и растащиться в разные стороны.

Мерлин — эгоист — конечно, не смеется. Смотрит только серьезно и будто задумчиво, словно действительно прикидывает, не уйти ли — сейчас и насовсем. Артур не то чтобы будет сильно рад, но лучше уж так, чем терпеть под боком человека, который считает, что ты не заслуживаешь доверия. А то, что под боком, даже не подлежит сомнению: Мерлин в последнее время вообще практически не оставляет Артура вне поля собственного зрения, словно до конца не может поверить, что Артур жив и не собирается умереть в тот самый миг, как Мерлин закроет глаза.

— Размечтался, — говорит он, облизывая нижнюю губу быстрым, едва промелькнувшим движением. — Кто-то ведь должен периодически спускать тебя с небес на землю, чтобы ты не зазнавался совсем уж невыносимо.

Ладно, с этим, пожалуй, можно существовать.

— Жарко, — вдруг продолжает Мерлин на полтона тише и суше, и вот с этим Артур не готов сосуществовать.
— Что?
— Жарко. Тут, — Мерлин неопределенно кивает, и в камине мгновенно вспыхивает пламя.
Артур смотрит с откровенным недоумением, впрочем, как и сам Мерлин.
— Ты имел в виду холодно? — уточняет он, переводя взгляд с Мерлина на огонь и обратно.
— Нет. Это не должно работать так, — рассеянно отвечает тот и вдруг берет Артура за предплечье — горячее касание проникает даже через плотную ткань одежды. — Видишь? — спрашивает он и всматривается в лицо Артура сосредоточенно-мимо, насквозь, чуть прищурившись, будто пытается разглядеть что-то на другом далеком берегу, отсекая ненужные сейчас зрительные образы бокового зрения.

Артур не видит. Артур чувствует — пожалуй, тебе стоит уже убрать руку, Мерлин, правда. Или рассмеяться.

Мерлин улыбается, но это точно не зарница смеха: он улыбается слишком лениво, и разморенно, и совершенно точно не Артуру.

— Жарко, — повторяет он. — Артур, ты опять крутил термостат? — чуть недовольно и словно привычно выговаривает он. — Нет, чини его сам — ты же знаешь, меня техника не любит. Нет, я не думаю, что мой старый ноутбук просто ревновал меня к моей магии, — Мерлин закатывает глаза, и Артур бы сейчас с удовольствием тоже, если бы не смотрел — во все глаза.
— Мерлин? — осторожно-требовательно зовет он. — Ты вообще о чем?
— Тогда вызови мастера, иначе даже в холодильнике из яиц начнут вылупляться цыплята, перепутав наш дом с инкубатором, — Мерлин перебирает ткань рукава Артура, водит пальцами вверх-вниз, словно нащупывает что-то.
— Мерлин! — в полный голос окликает Артур, резко проводя несколько раз ладонью перед его лицом, и Мерлин вздрагивает, моргает быстро несколько раз и в этот раз действительно осмысленно смотрит в ответ.
— А-Артур? — дымчатое сомнение в его голосе заставляет Артура напрячься: в каком бы состоянии Мерлин ни был, Артура он узнавал всегда.
— Мерлин? — уточняет он, выгибая вопросительно бровь, и ждет хоть какого-нибудь ответа.
— Артур. Кажется, со мной что-то не то, — растерянно говорит он и бесцельно вытирает лицо ладонью. Вторая так и лежит теплым присутствием на руке Артура, и Артуру теперь тоже немного жарко — слишком быстро и ярко разгорелось в камине пламя.
— Выкладывай всё, — командует он, подталкивая Мерлина к кровати и силком усаживая на нее.

Мерлин кивает серьезно и упирается локтями в колени.

В тот момент, когда он начинает говорить, Артура неумолимо тянет начать пить.

Систематически и большими порциями.

— В тот раз, когда ты назвал меня трусом — перед тем, как отправиться на Камлан, помнишь? — Гаюс, на самом деле, никуда меня не посылал ни за какими травами, — усмехается Мерлин, и Артур почти чувствует, как благословенно стекает вниз по горлу воображаемое вино.
— Мерлин, я…— тяжеловесными каплями рушатся вниз слова, видимо, выталкиваемые с языка вином. — Я так не думал.
— Думал, — легко приговаривает его Мерлин и смотрит в ответ уверенно и необвиняюще — худшая из возможных комбинаций, потому что, серьезно, лучше бы он затаил обиду или зло. Потому что обиду можно сгладить самыми мощными известными человечеству инструментами — временем и словами, но незаинтересованность — нет. — Но дело не в этом, а в том, что тогда я отправился в кристальную пещеру. Восстанавливать магию, — поясняет он, распрямляясь и потирая лицо ладонью. — И там были кристаллы.

— Я догадался по названию, — фыркает Артур, скрещивая руки на груди и заставляя себя не нависать слишком уж активно над Мерлином. Ему просто хочется побыстрее уже понять, что происходит, разделаться со всей этой чертовщиной.
— В этих кристаллах я видел будущее. Разное. Твоё, своё, Камелота, Мордреда, Морганы, всех. Но это было уже потом. Сначала я просто очнулся — и магия снова была во мне, я чувствовал ее. Только слишком много. Сильно. И кристаллы, и будущее еще, и отец говорил — я видел его тогда, — что я и есть магия и что я не могу перестать быть тем, кем я являюсь, и всё было хорошо, а потом что-то пошло не так, и…
— Мерлин, — обрывает его Артур. — Не части. Я вообще ничего не понял. Ты отправился восстанавливать магию, так? — он сам начинает раскручивать события, потому что, очевидно, Мерлин даже на такую простейшую работу не способен — сейчас особенно.
— Так.
— И ты ее восстановил, так?
— Так.
— И всё было нормально, когда ты нашел меня и войско у Камлана?
— Да, — коротко кивает Мерлин и смотрит на Артура словно с надеждой: оно и понятно, учитывая, что у Артура получается выковывать цепь событий гораздо лучше. — Всё было почти как раньше ровно до того момента, как я залечил твою рану, нанесенную клинком, выкованным в дыхании дракона. Такие раны не заживают. Но у меня получилось, и тогда я начал понимать, что моя магия… — он запинается, подбирая слова, но Артур и сам уже знает, что там будет — в самом конце.
— Ты переборщил с восстановлением сил. В пещере.
— Вроде того. Силы теперь слишком много и…
— И? — Артур нехорошо подбирается нутром, скрещивая интуитивно руки на груди. Что-то подсказывает ему, что продолжение выйдет на редкость скверным.
— И, похоже, я ее больше не контролирую, — заканчивает Мерлин, и Артур только кивает сдержанно. Он знал — он с самого начала знал: пощады не будет.
— Насколько все плохо? — ровно интересуется он, проводя костяшкой большого пальца по нижней губе.
— Кажется, мне нужна помощь, — так же ровно говорит Мерлин, и Артур выдыхает чуть резко, упираясь ногами в пол, кажется, основательнее прежнего.

Потому что в момент, когда Мерлин просит помощи, Артур начинает ощущать необъяснимую потребность в щедрой добавке стабильности.

И алкоголе, разумеется.

***

Артур меряет комнату небольшими шагами — большими даже при огромном желании не получится: покои Гаюса особо не позволяют.

Вот уже неделю каждый вечер сюда приходят — вернее, пробираются — маги, ведьмы, колдуны, знахари, лекари, ведуны, и никто не в силах ответить на простой, но небезынтересный вопрос: что, мать его, происходит?
Мерлин сидит ради разнообразия на своей кровати и всем видом излучает скуку и недоверие. И еще только немного затаенную тревогу, но это для знатоков и любителей. Артур не любитель, но волею судьбы знаток — он вообще пугающе хорошо разбирается во всех настроениях Мерлина: как стенает и жалуется на ровном месте, как молчит и не подает виду, когда все плохо.

Вот и сейчас он беззаботно сидит на своей постели, как Артур обычно на троне, и выглядит отвратительно легкомысленно, пока очередной маг выводит странные пассы руками над его головой.
Хватит, думает Артур. Ну хватит уже. Говори, не тяни, сколько можно, а?

Поначалу его пытались оставлять там, за закрытой дверью, но ничего не вышло: Артур предпочитает быть в курсе событий, касающихся его людей. Его окружения. Его слуги. Его — его.

— Твой маг, — говорит Джилрой — рыжеволосый парень, как говорит за него его имя, но имя — это единственное, что в нем молодого и рыжего: седовласый и непроницаемо-отстраненный старец. — Твой маг — самый сильный, из тех, что я видел, молодой король, — с почтением говорит он, и все почтение сейчас оседает уважительно на тощие черты Мерлина, а никак не Артура. — Он — сам магия, ее сын, ее воплощение. Такому нельзя научиться. Такое бывает раз в несколько тысячелетий, — Джилрой опускает руки и поворачивается к Артуру. — Если вообще бывает, — заключает он, с сомнением качая головой.

Артур слышал это все это уже раз десять, но существенно ничего не поменялось с самого первого раза.
— Это всё еще не объясняет его девчачьих обмороков и странных видений, — резко обрывает он очередную хвалебную песнь. — Этот сильнейший маг всех времен и народов, — Артур кивает, коротко усмехнувшись, на Мерлина, — несет полную чушь — то есть даже больше, чем обычно, — и видит какие-то необъяснимые вещи, словно отравленный белладонной безумец.

Мерлин возмущенно фыркает, но не спешит спорить. Нехороший, очень нехороший знак.

— Это всё как раз понятно, — степенно произносит Джилрой, кивая в такт собственным мыслям — впрочем, может быть, у него просто этот старческий тик, Артур не уверен. — Твой маг видит не странные картины, он видит будущее. Его сила сейчас достигла своего максимума. Он способен на вещи, на которые не способен никто. Магия заполняет его, и ей тесно взаперти. Не она теперь инструмент, а он, — Джилрой оглядывается по сторонам в поисках стула — ему тяжело так долго стоять на ногах, и Артур готов сейчас сам смастерить на скорую руку лавку и по ситуации либо предложить старцу сесть, либо надеть ее ему на голову, если он сейчас же не закончит предложение.

— Твой маг больше не контролирует свою силу, — продолжает он, оставаясь на месте, поскольку скамейка Артура воображаема настолько же, насколько и его вино. А сам Артур мимоходом гадает, сможет ли он когда-нибудь привыкнуть к этой формулировке — «твой маг».

— И что с этим делать? Должны же быть какие-то варианты, заклинания, привороты, мази, что там у вас обычно бывает? — недовольно предполагает он, переводя взгляд с Джилроя на Гаюса. На Мерлина он сейчас не смотрит.
— Да ничего с этим не сделаешь, — спокойно пожимает плечами Джилрой. — Против такой силы нет контрсилы. Твой маг умирает, Артур, и он умрет. Таков исход, — наставительные интонации старика должны раздражать, но Артур просто не особо сейчас в состоянии испытывать какие-либо внятные эмоции.
— Что? — коротко переспрашивает он, хмурясь недоверчиво.
— Смерть не лечится, мой мальчик. Твой маг умрет, — и Артур понимает разом две вещи.

Привыкнуть к формулировке «твой маг» было еще вполне реально, к продолжению фразы — точно нет.

Удар в затылок — воображаемой скамейкой или перебродившим воображаемым вином — ощущается катастрофически реально.

***

Артур не разговаривает с Мерлином всю следующую неделю. Просто не складывается как-то. Надвигающаяся зима, потянувшиеся в Камелот вереницы крестьян, которых сняла с насиженных мест недавняя война, необходимость восстанавливать целые поселения, искать средства, балансировать на грани опасно, но необходимо высоко взлетевшего налогообложения, заключать новые союзы и укреплять старые — война сама по себе явление дорогое, но вот ее последствия — в разы дороже и масштабнее.

Поэтому Артур встает задолго до поздней, неохотной осенней зари, проводит тренировки с рыцарями, устраивает смотр новичкам, сидит на заседаниях совета и аудиенциях, внимает просьбам, которым сейчас нет числа, конца, края и прощения — как оправдать обезумевших от голода наемников, забирающих последние мешки зерна у крестьян? Армия защищает народ, но оставляет его голодать, и на этих весах нет камня безусловной справедливости, и как ни накрени их — всё одно: единственного верного решения нет. Стране не нужны голодные бунты — ни крестьянские, ни военные.

А когда Артур поздним вечером возвращается к себе и падает усталым пластом на кровать, камин в его покоях ровно и мощно полыхает теплом. И только в этот момент он расслабляет едва-едва хватку, которой крепко держит под уздцы память — иначе она скакала бы галопом, ежеминутно подкидывая Артура в седле и выбивая его же из седла этим своим ритмичным «твой маг умрёт».

Глупости это всё, устало думает Артур, стаскивая сапоги один о другой и отшвыривая их не глядя.

Мерлин провел десятилетия в Камелоте — в самом строгом по отношению к магии государстве, причем в самом его центре. Мерлин колдовал, как оказалось, всё это время напропалую и остался жив. Мерлин всегда умел найти выход даже в безвыходных ситуациях. Мерлин всегда справлялся — с болезнью — своей или Артура, — с врагами — своими или Артура, хотя чаще всего они были общие, — с кознями, интригами, дикими тварями, заговорами, предательствами, непосильными задачами. Мерлин всегда справлялся со всем, кроме своих прямых обязанностей.

И Артур слишком привык к тому, что Мерлин — всегда.

Если что-то есть всегда, оно не может перестать быть. Это же элементарно.

Мерлин справился с целым войском Морганы, Мерлин выдохом может перевернуть каменные стены замка и высушить реки — с одним не таким уж и внушительным собой он точно сладит.

И потом как это — умрет? Просто возьмет и умрет? Ерунда.

Артур видел много смертей за свою жизнь: славных и не очень на поле битвы, в пылу сражения, мирных — в своей постели, когда подходит время, нечестных — ударом в спину или на костре безумной мести пришло-прошлым призракам своего отца. Но Мерлин? Он что, просто не проснется однажды? Или умрет прямо посреди разговора, с этой своей дурацкой улыбкой, за которую ему прощали многое, а Артур так вообще всё — от холодного завтрака до холодных касаний недоверия? Или как-то еще?

Да никак, на самом деле. Мерлин не умрет — просто потому что Мерлин не может умереть, это же ясно как день. Он настолько же живой, насколько бывает живым воздух в комнате поутру, когда летний урожай сладких яблок, оставленных с вечера на столе, окутывает густым и щекотно-тонким невидимым присутствием даже простыни, и кажется, стоит пошевелиться — и этот воздух пойдет рябью, как колышется идеально-прозрачная вода, потревоженная волком, перебирающимся вброд.

Это всё Мерлин — и запах яблок, и вода, и волк, и дикие травы на берегу реки, и сам берег, и то, что раскидывается за ним, — по крайней мере, так сказал Джилрой. И Гаюс. И все колдуны, которых Артур приказал тайно привести в Камелот. Мерлин — сын всех стихий, дитя сил природы, а природа — гораздо более ответственная мать, чем подчас человеческая натура.

Нормально все будет с Мерлином — ну, насколько с ним вообще все может быть нормально.

А если ему все-таки так неудержимо захочется умереть — что ж, имеет право.
Вот только Артур совершенно точно не хочет на это смотреть.
У него просто нет времени.

И он засыпает в очередной раз, так и не сняв рубаху.

***

— Ты ведь понимаешь, что не можешь игнорировать его постоянно? — между делом говорит Гвен, стоя по правую руку от Артура, когда они наблюдают издалека за тренировкой новых рыцарей, еще не прошедших обряд посвящения.

— Это еще почему? Как показывает практика — очень даже могу, — убежденно отзывается Артур, не поворачиваясь.
Гвен абсолютно не по-королевски, зато абсолютно по-женски бьет его ладонью по плечу:

— Артур. Не будь ребенком, — сердито отчитывает она, но строгости ей не хватает — по крайней мере, не для Артура. — Это нечестно по отношению к Мерлину.

Можно подумать, умирать — честно по отношению к Артуру.

Артур переводит взгляд на Мерлина, подбежавшего к будущему сэру Галахаду, а сейчас пока еще просто юнцу, потерпевшему свое первое поражение на учебном поле. Они смеются оба: Мерлин, подавая упавшему руку, и Галахад, поднимаясь на ноги.

Посмотри, хочет сказать Артур Гвен. Посмотри. Видишь? Видишь, как беззаботно Галахад улыбается ему? Видишь, как смеются его глаза?

Я так не смогу — уже, не теперь. А жалости Мерлин не простит. Вот жалость — точно нечестно по отношению к нему.

— Мерлин не умрет, — твердо говорит Артур, глядя теперь ровно в отросшие черные волосы, взъерошенные на затылке.

Гвен кивает и молчит, только осторожно берет Артура за руку и сжимает несильно.

***

— Извини, — вздрагивает Мерлин и поднимается с кресла, когда Артур открывает дверь в свои покои. — Я думал… ты просто обычно не приходишь сюда днем. Что ты вообще здесь делаешь? — переходит он в наступление, не найдя подходящих слов.
Артур просто выгибает бровь и обводит комнату красноречивым взглядом.
— Да. Да, я понял, это твои покои, ты можешь торчать тут хоть сутки напролет, не утруждайся, — отмахивается Мерлин, и это, кажется, раза в три больше слов, чем они сказали друг другу за прошедшие девять дней. — Я думал, ты сразу на совет отправишься, вот и пришел сюда. Здесь меня никто не додумается искать, — он неловко пожимает плечами и рассматривает стоящий на столе кувшин.

Артур понимает — правда, понимает: слухи постепенно оплетают Камелот, как птицы ветками свое гнездо, туго и прочно. С каждым днем все больше людей провожают Мерлина сочувствующими взглядами, а некоторые, что хуже, но, в принципе, понятнее, — любопытствующими. Как же, смотрите — идет человек, который скоро умрет. Который скоро больше не будет вот так ходить среди нас. Ты чем-нибудь отличаешься от нас теперь, Мерлин? И если да, то чем?

Ты такой же или уже другой?

Артур знает ответ. Артур поэтому и смотреть на него не может — так, чтобы без тоскливого настойчивого желания запустить чем-нибудь в стену.

Отличается. С того самого момента, как Джилрой проговорил-приговорил это безучастное «Таков исход», Мерлин стал другим.

Не живым. Доживающим.

Самый сильный живой мёртвый. Самый могущественный мёртвый живой. Беспробудная ухмылка природы, как отнявшаяся рука у лучшего стрелка столетия.

— Всё в порядке, — бессовестно издевается над ситуацией Артур. — Ты можешь бывать здесь когда тебе вздумается — я все равно прихожу сюда только ночевать.
— Какое великодушие, — фыркает Мерлин, собирая посуду на поднос: видимо, это загипнотизированный кувшин нашептал ему что-то.
— Оставь, — морщится Артур. — Не надо. Я скажу дворцовой прислуге, они уберут.
— Прекрати обращаться со мной как с умирающим, — закатывает глаза Мерлин и предсказуемо роняет вилку. — И не смей это комментировать, — он наклоняется, цепляя с пола упавший прибор, а когда распрямляется, то Артур стоит уже в полушаге от него.
— По твоему, это смешно? Это смешная шутка? — с холодным энтузиазмом спрашивает он, отбирая у Мерлина поднос и водружая его с лязгом на стол.
— Это не шутка. Это просьба, — исправляет его Мерлин, осуждающе качая головой, когда кувшин заваливается набок от такого грубого обращения. — Не вздумай меня жалеть, Артур, — предупреждает он, и это выглядело бы гораздо более угрожающе, если бы он не цеплялся просящими интонациями за силу воли Артура. — Уж лучше продолжай развивать эту свою избирательную слепоту, — предлагает он, неопределенно дергая головой, и вся посуда на столе выстраивается, как рыцари на праздничном турнире, и блестит идеально чистыми крутыми боками.

— Ты не можешь мне приказывать, — осаживает его Артур, на которого эта изящная демонстрация силы не произвела ни малейшего впечатления.
— Кто-то же должен. Ты не приказываешь мне ничего вот уже две недели, — усмехается Мерлин, а в деревянной ванне за его спиной вдруг начинает бурлить вода, и в воздух поднимается густой пар.
— Мерлин, — предостерегающе идет по следу Артур, внимательно вглядываясь в его лицо.
— Если ты решил вычеркнуть меня из жизни раньше времени, то это некрасиво, Артур, — тяжелые гардины на окнах шевелятся возмущенно — так же, как и усталые недообвинения в голосе Мерлина.
— Мерлин, — снова окликает Артур, на этот раз требовательнее. — Давай вот только не в моих покоях.
— Ты сказал тогда — «Я думал, что ты один из самых храбрых людей, которых я знаю. Похоже, я ошибался», — под ногами начинает дрожать пол, мелким звоном бряцает посуда, а Артур не хочет — не может слышать то, чем сейчас его будут добивать. — Я тоже, Артур. Я тоже не думал, что ты трус.

Это неприятно. Это больше, чем неприятно. Артур ведь знает, что все не так — и что Мерлин тогда не струсил, и что он сам сейчас не боится. Но еще он знает, что иногда люди просто говорят вещи, подобные этим, — знает не понаслышке, он сам открывал рот и щедро хлопал Мерлина по лицу несправедливыми словами. Люди говорят разное — без оглядки на события, без особых раздумий. Не потому, что они плохие, или злые, или обиженные. А потому что они просто люди.

В случае Мерлина — так вообще умирающие люди, и Артур, так и быть, спустит ему и это — как и все предыдущие промахи.

— Мерлин, — приказывает — на этот раз действительно приказывает он и протягивает руку: еще не зная, что, собственно, собирается сделать, а просто ощущая понятную и привычную потребность — дотянуться, тронуть, унять.
— Не трогай, — резко обрывает Мерлин, отшатываясь назад. — Не трогай меня, Артур. Не прикасайся, — с тревогой и каким-то изумлением отгораживается он, пятясь назад и оглядывая зачем-то свои руки, как будто видит их впервые в жизни.

А Артур настолько оглушен этим беспримерным откровением, этим чужим и неукладывающимся в колею отработанного, отточенного, заточенного на Мерлина восприятия мира, что просто стоит и смотрит на него, как человек, с ног до головы огорошенный внезапно свалившимся на него ранним вдовством.

И когда на Мерлине вдруг загорается одежда, Артур еще несколько секунд отстраненно думает, что фиолетовые рубахи идут ему больше, чем даже самые ярко-голубые.

А потом он махом вываливается из ступора — на шаг один выдох — и в момент оказывается рядом.

— Мерлин! — криком ругается он, стиснув зубы, тянется к нему — и не может дотронуться: ладонь глупо замирает в протянутом жесте, сантиметрах в пятнадцати от Мерлина.
— Артур,— то ли зовет, то ли просит, то ли вообще не понимает, что говорит тот, пытаясь стащить с себя рубаху, но огонь жжет пальцы, ползет вширь и вверх, а Артур только и может, что стоять и беспомощно наблюдать, как горит Мерлин, — в том самом костре, в котором его не сжег Утер.
— В ванну! — командует Артур, надвигаясь на него. — Быстро, Мерлин, шевелись, иначе я уволю тебя, — в воздухе вальяжно разваливается дрянной запах горящей ткани — и спасибо всем богам древней религии, что не плоти, и Мерлин в несколько стремительных прыжков оказывается около ванны и забирается внутрь с ловкостью, какую прежде Артур за ним не замечал.

В комнате тишина переплетается с дымом, и Артур идет в этой тишине уже совсем не как волк вброд, а как лев, потерявший собственную тень, — Артур помнит эту легенду из детства: няня рассказывала ему древние странные сказки — завораживающие пыль, быль и небыль.

— Мерлин? — осторожно зовет он, останавливаясь позади. Он не уверен, что готов увидеть следы, оставленные огнем на его теле. — Живой?
— Пока да, — странным голосом отвечает тот. — Хотя чуть было не умер раньше срока.
— Идиот, — фыркает Артур, чувствуя, как постепенно расслабляются насмерть сведенные мышцы. — Серьезно, Мерлин, ты с каждым разом просто превосходишь сам себя, — цыкает он, обходя ванну и рассматривая напряженно сидящего в ней Мерлина.
— Зато со мной весело, согласись, — в его голосе Артур явственно слышит подтаявшую панику, как ледяной узор на окнах ранней весной. Накапает сейчас себе полванны собственного испуга — не отмоется ведь потом.
— Не то слово, — качает головой Артур и командует: — Вылезай давай. Вообще-то, это королевская ванна, так что нечего в ней прохлаждаться.
— Я чуть было не сгорел заживо, а тебе жалко для меня несколько десятков литров воды? — возмущенно бормочет Мерлин, послушно поднимаясь на ноги.
— Если бы я позволял тебе вольности всякий раз, когда ты ненароком чуть не лишаешь себя жизни, ты бы только и делал, что обедал за моим столом, спал на моей кровати и валялся бы в моей ванне, — непреклонно отвечает Артур, усмехаясь разглядывая Мерлина: намокшие волосы липнут ко лбу, а намокшая рубашка к телу, облепляя плотно — почти вливаясь в кожу.
— Ты мог бы. Знаешь, иногда, — Мерлин неопределенно пожимает плечами, скрещивает руки и тянет рубашку через голову — выходит с трудом, он путается в потяжелевших от воды рукавах и собственных локтях, кажется. Артур закатывает глаза, наклоняется и тянется помочь, но неслучившееся касание снова застывает на подходе, будто наткнувшись на незримую стену.
— Мерлин, — вкрадчиво начинает Артур, задумчиво перебирая пальцами в воздухе, барабаня по невидимой преграде. — У тебя есть в запасе какое-нибудь подходящее разумное объяснение? Впрочем, — тут же скептически хмыкает он, — забудь про разумное. Хоть какое-нибудь объяснение есть?
— Мгм, — невнятно откликается тот, выпутываясь наконец из холщовых тисков. — О, — говорит он, напарываясь взглядом на Артура, стоящего в странной позе. — Я не… — и осторожно протягивает руку в ответ. Его пальцы в точности повторяют алгоритм движений Артура — тянутся и резко останавливаются, пробуя подушечками незавершенное расстояние. — Что за?.. — хмурится он, и рубашка падает в воду с булькающим всплеском.
— Это ты на редкость удачно подметил, — подытоживает Артур, опуская руку, потому что глупо как-то стоять с протянутой ладонью. Артур не привык к просящим позам. — Какие еще веселые сюрпризы ты нам приготовил, Мерлин? — светски интересуется он, перекатываясь с пятки на носок.

Мерлин озадаченно буравит взглядом свое предплечье, сползает взглядом на запястье и кисть, а потом бессильно роняет вытянутый жест вместе со здравым смыслом, кажется.

А Артур смотрит на него и второй раз в жизни видит без рубашки и этих его дурацких шарфов. Бледная кожа, рёбра на выдохе, впалый живот, редкие волосы на груди, кадык, ходящий по тонкому горлу, как акробат по натянутому канату из бродячего цирка.
Веселые сюрпризы, вот и они.

Да, Мерлин, с тобой действительно весело.

До смерти буквально.

— Я на совет, — говорит Артур, развернувшись. — Приведи себя в порядок. И постарайся не разнести мои покои, пока меня не будет. А когда я вернусь — мы поговорим.
— Поговорим, — эхом отзывается Мерлин, выбираясь из ванны и ежась: контраст горячей воды и холодного воздуха кусает его мурашками.

***

— Ну как? — спрашивает Артур, возвращаясь через несколько часов и заставая Мерлина за чтением какого-то древнего фолианта.
— Уточни, — буркает тот, не отрываясь от своего занятия: книга лежит на коленях, а сам он сидит к Артуру в остро-профильные пол-оборота. Артур заводится — с пол-оборота.

— Ну как, ты еще не спалил сам себя? Ну как, ты еще не разгромил мои покои и половину замка заодно? Ну как, ты понял, что происходит? Ну как, ты тут еще не перестал умирать? Выбирай, — с королевским великодушием предлагает ему Артур, на ходу стаскивая кожаную жилетку и кидая ее на стул, но, по свершившемуся факту — на пол. Ничего. Мерлин поднимет — у него в последнее время обостренное чувство долга.

— Нет. На все вопросы, — успокаивающе заверяет его Мерлин, поднимая взгляд от плотно-желтых страниц.
— Воодушевляюще, — хмыкает Артур, с удовольствием потягиваясь — в собственных покоях он может позволить себе быть почти безупречным почти человеком. В своих покоях или рядом с Мерлином — что древние стены, что молодая усмешка никогда не осуждают его. — Картинки рассматриваешь?
— В основном, — с готовностью отзывается Мерлин, провожая странным взглядом разморено-ленивые движения Артура, прежде чем отложить фолиант на кровать и подняться на ноги. — И немного буквы.
— Что пишут?
— Глупости всякие, по большей части. Ведьмин круг, единороги, некромантия, магия крови, заговоры на силу, интуитивная магия, — старательно подавляет зевание Мерлин. — Последнее, кстати, нам подходит.
Нам подходит, Мерлин, вернуться на много лет назад и не подойти друг к другу — вот что нам идеально подходит. А другие подходы — не выход.
— Например?
— Это сила, которая вообще не зависит от мага. В любой момент она может проснуться и функционировать, пока не иссякнет,— обычно это связано с бурным всплеском эмоций мага, — Мерлин, кажется, бесцельно бродит по комнате, перебирая попадающиеся под руку предметы, но с каждым шагом умудряется оказываться чуть ближе к Артуру. — Во время так называемого пробуждения способностей интуитивной магии сам маг способен на немыслимые вещи — бросаться молниями, силой мысли крушить предметы, заворачивать воздушные вихри, одним только взглядом нечаянно сжечь дом — ну или себя, — с неуместным задором добавляет он, разводя руки в стороны.

— У тебя был всплеск эмоций, — последнее слово Артур выплавляет монеткой мелкого недоумения и недоверчиво выгнутой бровью, — и поэтому ты чуть не сжег себя? Ты можешь быть еще большей девчонкой?

Мерлин только глаза закатывает и всем видом выражает крайнюю обеспокоенность умственными способностями Артура и дальнейшей судьбой Камелота под руководством короля-идиота.

— Нет. Огонь появился потому, что я больше не контролирую свою возросшую силу. А интуитивная магия — это вот. На. Смотри, — Мерлин открыто-доверчиво протягивает Артуру руку. — Дотронься.
— Зачем? — настороженно спрашивает он. Ему несложно, в принципе, да и Мерлину он привык доверять — привык, доверяет и привык доверять. Но есть одна грань, единственная черта, уникальная договоренность с человеком, с которым договориться проще всего — с самим собой: трогать Мерлина только тогда, когда это допустимо.
— Наглядная демонстрация, — нетерпеливо подгоняет его Мерлин. — Давай, Артур, это несложно.
Артур несколько секунд изучает длинные пальцы, широкую кисть и узкое запястье, с которого плавно стек вниз фиолетовый свободный рукав. А потом дергает плечом — да пожалуйста — и повторяет движение Мерлина.

И застывает, как несколько часов назад, уперевшись рукой в загустевший воздух, а мыслями — в непролазный тупик.

— Вот, — Мерлин забавленно разглядывает свои пальцы, перебирая ими неспешно. — Вот это — интуитивная магия. Ты не можешь до меня дотронуться. А я до тебя.
— Зачем? — отстраненно спрашивает Артур, подавляя настойчивый порыв ткнуть Мерлина в плечом кулаком. — Ты меня испугался?
— За тебя, — невозмутимо поправляет его Мерлин, опуская наконец руку. — Когда понял, что не смогу сдержать магию и что случится что-то опасное. Ты не должен был пострадать. Ты же видел, что произошло потом, — Мерлин хмыкает и поправляет пояс бесполезным жестом — все равно ведь сползет в скором времени ниже талии. Артур некстати вспоминает четкое реберное стаккато — и непонятно, конечно, на чем держится не то что пояс, а вообще душа.
— Так и быть, можешь снова начать таскать у меня еду, — благосклонно предлагает он, комментируя провальные попытки Мерлина зафиксировать пояс на талии. — Иначе такими темпами зимой тебя будет сносить вьюга.
— Не будет, — спокойно улыбается Мерлин, поднимая голову и чуть склоняя ее набок, и у Артура что-то выпадает из картины мира, как последняя стрела из колчана, и теперь, чтобы сделать выстрел, придется наклониться и на секунду упустить из вида мишень.

Артур без эмоций поднимает эту мысль, натягивает тетиву тугим движением, отпускает, и пущенная стрела замирает в воздухе, миг, другой, вибрацией идет нетерпение от наконечника через все древко, пока не прорывает сопротивление воздушного стоящего потока и не удаляется резво с упругим свистом.

Не будет Мерлина зимой никуда сносить. Точно в цель — с деревянным, клюющим стуком врезается в мишень наконечник.

Потому что Мерлина самого зимой не будет.

Артур всегда был более чем искусен в стрельбе из лука — не так, конечно, хорош, как во владении мечом, но точно один из лучших. Его этому учили с детства. Убивать. А привычки детства, как известно, выкорчевываются хуже и неохотней, чем трухлявые пни-обрубки.
Артур прямо сейчас хочет — убивать.

Желательно, конечно, Мерлина: за интонации эти безмятежные, за то, что не делает ни черта, за то, что заранее сдался — нашел время и не нашел силы, в такой огромной непроглядной силе — и не нашел силы на себя самого; за то, что защищает Артура даже сейчас, на интуитивном уровне — о себе бы лучше подумал, защитник, хоть раз в жизни ты мог подумать о себе, Мерлин? — за надоедливое стремление умереть за Артура – раньше Артура, — за это безоглядное самопожертвование и «что такое моя жизнь по сравнению с твоей?».

За то, что зимой его уже не будет. За то, что Артур даже дотронуться до него теперь не может.

— Ты из ума выжил, — цедит он сквозь зубы и вдыхает глубоко, заставляя себя успокоиться. — Какого черта ты делаешь? Ты вообще хоть когда-нибудь думаешь, Мерлин? — рокочет он, дергаясь вперед — недалеко и безуспешно: новообретенная легковесная броня стережет Мерлина надежнее преданного пса, и Артур круто разворачивается и бессильно пинает ножку стола. — Да провались это всё, — затихает он отголоском распаленного раздражения.

— Вот и славно, — довольно и серьезно комментирует Мерлин. — А то я уже начал волноваться, что недопонял что-то в модели Кюблер-Росс, — он делает несколько шагов назад, словно расширяя границы личного пространства Артура. Надо же, какая деликатность.

— Что? — хлёстко выдыхает Артур и морщится.
— Я видел — я теперь вижу много занятного, — поясняет он, будто Артур и без того не знает. — Это теория американского психол… ммм… чужеземного врача, которая изучала души и рассудок умирающих людей.
— Зачем это? — искренне спрашивает Артур. — Врач должен лечить, а не изучать.
— Это такой специальный врач, — Мерлин подыскивает слова, выбирая каждое с тщательностью, словно с ребенком разговаривает, и Артура должно это раздражать, но интерес перевешивает. — Не врач даже, а, скорее, проводник.
— В другой мир? Как жрецы старой религии?

— Нет. Ай, неважно. Просто такой врач-теоретик, ладно? — Мерлин не дожидается ответа, а просто отмахивается от Артура. — Так вот. Она вывела свою систему: пять стадий принятия смерти. Первая — отрицание. И судя по тому, как долго ты игнорировал меня в последние дни, я просто обязан тебе сообщить, что ты классический случай из учебника, — Мерлин демонстрирует ему большой палец, а Артур невольно хмыкает. Ему действительно не хватало в последние дни Мерлина: перепалок, паритетных шуток и просто разговоров на равных. — Но я, признаться, начал волноваться, что ты застрял на первой стадии, пока ты не отпинал ни в чем не повинный стол, — он неодобрительно тычет пальцем в жертву спонтанной агрессии Артура. Жертва, как и подобает запуганным потерпевшим, стоически помалкивает, хотя Артур не удивился бы особо, если бы в присутствии Мерлина теперь еще и мебель бы разговаривала человеческим голосом.

— И что это за стадия? Вандализм?
— Гнев.
— Я не…
— Да.
— Я не…
— Злишься.
— Я не… дай мне договорить уже! — выходит из себя Артур, и Мерлин самодовольно ухмыляется.
— Что и требовалось доказать.
— Ладно, — отрезает Артур, садясь в кресло. — Ладно, хорошо. Я злюсь. И не понимаю, почему не злишься ты.
— Не знаю, — беззаботно пожимает плечами Мерлин, отходя к окну и распахивая его, впуская внутрь ветер — погреться, видимо. — Наверное, у меня своя, сразу пятая стадия.
— Как это сразу пятая?
— Не знаю, — снова пасует Мерлин, подставляя лицо спокойно-беспечным, прохладным касаниям вечера. Жарко ему, что ли, снова?
— Какая она — эта пятая стадия?
— Моя, — просто говорит Мерлин и улыбается неразумной сентябрьской улыбкой. Ветер треплет его волосы и Артуру нервы.

В комнате обживается запах недавно прогоревших дров и золы, потревоженный пришлым уличным воздухом, и еще немного стылой надменности засыпающего города. Артур смотрит на неподвижно замершую улыбку Мерлина, который наверняка снова видит эти свои сны наяву — не за окном, а за гранью постижимого.

Смотрит — и не может окликнуть.

Господи. Какая злая осень.



продолжение в комментариях

@темы: angst, Arthur's team, Фик, Arthur/Merlin OTP fest 2014, R

Название: Амант
Автор: Arthur's Team
Бета: Arthur's Support Team
Пейринг: Артур/Мерлин, Ланселот, Гвейн, Леон, Гаюс, Утер
Рейтинг: R
Жанр: ангст, романс, приключения, канон!АУ
Размер: 41 799 слов
Саммари: шесть лет назад Артур спас мальчишку, спрятав его от всего мира в стенах своего замка. А теперь жестокий король соседнего королевства, собрав огромную армию, нападает на Камелот, чтобы найти и подчинить себе мага, по слухам скрывающегося там...
Предупреждение: секс с несовершеннолетними (подразумевается в прошлом)
Скачать текст: в формате .doc
Тема: канон-ангст

Дверь с тихим скрипом отворилась. В комнату, с трудом удерживая поднос на одной руке, ввалился слуга. На его лице застыло выражение обычной скуки и досады от того, что чудесный солнечный день придется провести в стенах замка, когда он мог бы развлекать прелестную дочку начальника королевской стражи. Пройдя половину пути до большого дубового стола, стоящего в центре комнаты, слуга споткнулся, нелепо взмахнул свободной рукой, но смог-таки удержать равновесие. Затем аккуратно поставил поднос на стол и сгрузил с него нехитрый завтрак: ломоть хлеба, пару кусков сыра, яблоко и бокал вина — все, как любил его господин. Полюбовавшись на плоды своих трудов, он обернулся к огромной кровати под красным балдахином, стоящей у дальней стены. И вздрогнул, наткнувшись на задорный взгляд синих глаз.

— Уф, я думал, ты еще спишь, — Моррис расплылся в улыбке и с размаху уселся на дубовый стул.

— Артур разбудил на рассвете, — коротко пояснил Мерлин. Он лежал поверх покрывала и читал книгу — огромный фолиант в обложке из свиной кожи, такой старый на вид, словно помнил еще времена, когда магия теплилась в каждом жителе Альбиона. Моррис вытянул шею, стараясь разглядеть, что такого интересного могло содержаться в рукописных строчках, но из-за завитушек, значительно осложнявших чтение, ничего не смог разобрать.

— Принц ускакал из замка, — Моррис отщипнул кусочек хлеба. Он знал, что Мерлин не будет против (тот все равно никогда не доедает свой завтрак, и остатки достаются Моррису или другим слугам). — В компании Гвейна и Леона. Они так быстро гнали лошадей, что стража едва успела открыть перед ними ворота. Не знаешь, что случилось?

Мерлин неопределенно передернул плечами. Его близость к принцу Камелота лишь видимость, и Моррис это прекрасно знал. В последнее время Артур совсем перестал делиться с ним своими мыслями, обсуждать дела королевства; он вообще предпочитал не говорить с Мерлином. Зато мог выместить на нем раздражение и гнев, накричать, оскорбить, а потом взять как ни в чем не бывало. Впрочем, аманты для того и нужны — скрашивать ночи своим хозяевам, согревать постель и всячески ублажать. Им полагались дорогая одежда, хорошая еда, лекарства и даже слуги; каждый в замке знал, кому они принадлежат. И почти все их презирали.

— Я думаю, это связано с той самой угрозой с севера, о которой говорили на совете, — продолжил Моррис.

— Ты пробрался на королевский совет? — Мерлин отложил книгу и с любопытством подался вперед.

— Дверь была закрыта неплотно, и я кое-что успел услышать. Они говорили довольно громко, спорили, а у меня с детства хороший слух… Правда, потом меня заметили и выгнали из коридора, хотя я сделал вид, что просто уронил простыни под дверью тронного зала.

— И что? Что случилось на севере?

— На совете обсуждали, что гонцы оттуда не возвращаются (послали уже трех)… Да и простые люди исчезают бесследно, — Моррис вытаращил глаза. — Говорят, за ночь опустела целая деревня!

— Шутишь!

— О нет! И Утер решил проверить, что на самом деле творится у северных границ. Наверняка он именно туда послал Артура сегодня утром.

— Да… — протянул Мерлин и сел на край кровати. С севером у него были связаны свои воспоминания. Там он родился и вырос, знал каждое дерево в окрестных лесах, ловил рыбу в речке неподалеку от своей деревни и ходил с отцом на охоту, помогал матери по хозяйству, и она ласково называла его своим защитником и кормильцем… А потом ничего этого не стало.

— Тебе помочь одеться? — Моррис отправил в рот кусочек сыра и с тоской оглядел успевший образоваться за сутки бардак.

— Сам справлюсь, — буркнул Мерлин и нехотя слез с кровати. У стены в ряд стояли сундуки с его вещами, тогда как одежда принца вся помещалась в один шкаф. Мерлин иногда спрашивал у себя, кто тут настоящий принц, если Артур обычно ходил в простой рубахе, а его амант вынужден был наряжаться в нелепые, похожие на женские, одежды.

— Может, ты и с уборкой справишься сам? — Моррис поднял с пола рубашку Артура и критически оглядел ее, решая, отправлять ли в стирку или еще сойдет за чистую.

— Ты же знаешь, нам не положено… — Мерлин вздохнул, а затем скривился от отвращения. — Мозоли на руках, запах пыли от одежды, потное тело — все это может оскорбить их королевское достоинство, — Мерлин состроил рожицу, изображая капризного принца. Моррис рассмеялся.

— Да брось, Артур не такой, — возразил он.

— Такой, такой. Ты просто не знаешь его с… определенной стороны, — Мерлин оделся, выбрав любимые коричневые штаны и синюю рубаху. Так он больше походил на обычного крестьянина, чем на аманта, и за пределами замка его почти никто не узнавал.

— Ты ненавидишь его? — Моррис застыл, ожидая ответа. Он сидел на корточках около кровати, намереваясь выгрести из-под нее грязь. Мерлин смерил его тяжелым взглядом и решил не врать. В конце концов, Моррис был ближе всех к тому, чтобы называться его другом, и заслужил немного откровенности.

— Сам не знаю, — ответил Мерлин. — Положение аманта всегда казалось мне отвратительным и унизительным, и я каждый день порываюсь сбежать из этого замка, чтобы никогда больше не видеть этих стен, никогда не встречать принца. Но порой… знаешь, иногда… раньше… Артур советовался со мной, рассказывал, как прошел его день, ему было важно мое мнение. Я знаю, что пару раз он даже послушался моих советов! В такие моменты мне начинало казаться, что он видит во мне друга. Но потом разговоры заканчивались, и приходилось вспомнить, кто я на самом деле. А в последнее время я об этом вообще не забываю.

— И тебе противно, ну, спать с принцем?

— Нет, — Мерлин усмехнулся. — Наверное, успел привыкнуть за шесть лет.

Но на самом деле он покривил душой. Даже шесть лет назад, когда Артур взял его в первый раз, Мерлину не было противно. Ему было хорошо. Артур старался сделать все, чтобы не причинить боли своему юному любовнику. Первый месяц после назначения Мерлина амантом у них вообще ничего не было. Долгими зимними вечерами они просто лежали перед камином и разговаривали. Мерлин делился с Артуром своими страхами, своей болью от потери дома и семьи, а тот молча слушал или нес какую-то ничего не значащую чепуху, заставляющую Мерлина улыбаться. Но в один из дней Артур завалился в свою спальню пьяным и заявил, что Мерлин должен исполнить свои прямые обязанности. В ту ночь, хвала богам, ничего не произошло, Артур просто уснул, едва добравшись до кровати, но на следующую… и следующую, и следующую… Мерлин стал полноправным амантом.

— К тому же рано или поздно Артур женится, и я стану не нужен, — продолжил Мерлин.

— У женатых тоже есть аманты, — Моррис, слушая Мерлина, совсем забросил уборку, в очередной раз не добравшись до мусора под кроватью.

— Их выбирают жены. Ну знаешь, какого-нибудь кривого-косого хилого мужика, на которого у их мужа даже не встанет.

Моррис расхохотался. Жизнь амантов всегда была покрыта ореолом постыдной тайны, а Мерлин частенько выбалтывал интересные подробности.

— Женитьба Артура случится скорее рано, чем поздно, — заметил Моррис. — Король Утер поговаривает пригласить в замок принцессу Елену, которая, всем известно, с рождения наречена невестой Артура.

— Утер больше заинтересован в объединении королевств, чем в счастье сына.

— Артур что-нибудь говорил тебе о Елене?

— Возмущался весь вечер и орал, что не хочет жениться, — Мерлин припомнил тот день и невольно улыбнулся. Артур в праведном гневе был скорее мил и забавен, чем страшен. Мерлин тогда подтрунивал над ним и в подробностях расписывал прелести женатой жизни, отчего Артур злился еще больше.

— Конечно, не хочет. Ходят слухи, что он влюблен в кого-то из служанок в замке, — Моррис понизил голос и подался вперед. — Никто не знает имя этой девушки, даже сам король, но он сильно обеспокоен поведением сына и даже послал людей шпионить за Артуром.

Мерлин вытаращил глаза. О даме сердца Артура он слышал впервые. Тот каждую ночь проводил в своей постели и точно не собирался блюсти верность своей мифической девушке. Хотя… вдруг именно невозможность быть со своей любимой и толкала Артура в постель к Мерлину? Ведь принц только в последнее время стал вымещать по ночам раздражение и злость на своем аманте. Днем Артур всегда шпынял его, находя это забавным, но ночью… Он стал грубее, требовательнее, жестче… Мерлин слышал, что делали с некоторыми амантами их хозяева, как издевались над ними, калечили, а потом, наигравшись, пускали по рукам стражников и слуг. Неужели и Артур задумал так же избавиться от него?

— Думаю, кто-то распускает слухи, чтобы навредить Артуру, — Мерлин сел за стол и уставился на пышный ароматный ломоть хлеба, заморский сыр и вино в кубке. Аппетит пропал.

— Нет. Артур сам признался отцу, что влюблен. Влюблен в человека гораздо ниже себя по статусу.

— О, — Мерлин откусил хлеб и отложил кусок в сторону. Начало подташнивать. — Он мне ничего не говорил. Никогда.

— И Утеру не собирался признаваться, но тот начал давить на него, настаивая на женитьбе.

— И что выбрал Артур?

— Долг или зов сердца? — Моррис усмехнулся. — Он взял время подумать.

Мерлин рассеянно кивнул. Как бы он ни жаловался (себе, Моррису или Гаюсу) на свое положение, он привык к нему. Привык к дорогой одежде, к постели принца, да и к самому Артуру тоже. Привязался к нему и иногда… иногда даже скучал в периоды долгих отъездов принца. С самого начала Мерлин твердил себе, что только отстраненность и холодность к Артуру помогут ему вынести его положение. Но как же сложно оказалось следовать этому правилу! И Мерлин сам не заметил, как начал переживать за него, заботиться (хоть тот ничего такого и не заслуживал), таять под его прикосновениями по ночам, ловить вздохи, стоны, отвечать на ласки и поцелуи… Мерлин твердил себе, что это обычное для его возраста физическое влечение, и даже верил в это, очень хотел верить…

— Нашего принца не будет в городе до завтрашнего дня, — Моррис потянулся и встал с пола. — Как насчет похода в таверну? Ты давно никуда не выходил, и я лично гарантирую, что на этот раз тебя не заметит ни один стражник.

— Было бы здорово, — Мерлин криво улыбнулся и поднялся из-за стола. Все равно сейчас не мог съесть ни крошки, а разговор с Моррисом начал его тяготить. Да и такими темпами комната так и останется неубранной, что обязательно вызовет гнев Артура, который он непременно выместит на Мерлине.

Моррис проводил его долгим взглядом, вновь оглядел комнату и, обреченно вздохнув, принялся за уборку.

Из внутреннего двора замка маленькая неприметная дверь вела в комнаты королевского лекаря, Гаюса. Тот занимал свой пост уже очень давно, видел рождение принца Артура и знал самые сокровенные секреты королевства, от которых у большинства бы волосы встали дыбом. Для Мерлина Гаюс был самым родным и дорогим человеком в Камелоте. И дело не в том, что он помнил старого лекаря с детства как хорошего друга своих родителей, нет. Шесть лет назад, когда родная деревня Мерлина сгорела дотла, когда его отец и мать погибли, а он сам спасся лишь по какой-то великой случайности, именно Гаюс приютил его у себя, помог пережить потерю и устроил своим помощником. И не его вина, что, проработав всего неделю, Мерлин попался на глаза королю, нагрубил ему и… вместо полагающейся порки был назначен амантом принца.

Мерлин остановился у каморки Гаюса и, коротко постучав, толкнул дверь. В нос ему ударила горьковато-пряная смесь запахов, глаза заслезились, а в горле запершило. У дальней стены исходил паром кипящий котел, а над ним были развешаны длинные узкие тряпки.

— Гаюс? — глухо позвал Мерлин, закрыв нос и рот рукавом рубахи. — Ты решил отравить весь замок?

— Всего лишь готовлю материалы для перевязки, — Гаюс появился из маленькой комнатки, располагавшейся напротив входа, в которой обычно жили его помощники или оставались на ночь тяжелобольные рыцари. — Если бы ты слушал внимательнее, то понял бы, что в котелке смесь трав, помогающая быстрому заживлению ран. Я решил пропитать ей повязки; посмотрим, получится ли…

— Зачем? — Мерлин прошелся по комнате, заглянул в котел, сморщился и поспешил убраться от него подальше. — Чем плохи старые добрые мази?

— Их может не хватить на всех, — коротко ответил Гаюс.

— Сделаешь еще.

— Мерлин, — Гаюс строго посмотрел на него, призывая помолчать. — Что ты знаешь о сегодняшней поездке Артура?

Мерлин передернул плечами и, не желая выдавать своей осведомленности, осторожно ответил:

— Ничего.

— А тебе не показалось, что утром он вел себя странно?

— Нееет, — неуверенно протянул Мерлин. Если нежность можно считать странностью, то да, Артур сегодня здорово его удивил, но в этом он никогда не признается Гаюсу.

Гаюс осуждающе взглянул на Мерлина и покачал головой.

— Я могу втайне обучать тебя лекарскому делу, но привить тебе наблюдательность я не в силах. Артур действительно уехал в дозор. Отправился к северным границам королевства, откуда давно уже не было никаких вестей. Гонцы оттуда не возвращаются в Камелот, купцы забыли все пути. Поговаривают, что Ценред завоевал ту часть королевства и что в его свите есть маг.

— Маг? Но ведь тогда… — Мерлин судорожно вздохнул.

— Именно. Битва с магом — это заранее проигранное сражение. Самые сильные из них в одиночку уничтожают целые армии.

— Но ведь…

— Нет. Конечно, настолько сильные маги давно канули в лету, но не стоит недооценивать тех, кто остался.

— Как Артур только решился поехать туда?! Он ведь… он может не вернуться, как гонцы!

— Артур обязан защищать свой народ, — Гаюс мягко улыбнулся. — Не волнуйся, уж если кто и способен вернуться с северных границ живым, так это он. К тому же принц не один.

— Сколько лет уже Ценред не оставляет попыток завоевать Камелот? Пять? — Мерлин заметался по комнате, едва не сшибая со столов бумаги и флакончики с мазями. — Кажется, будто он всегда нападал на наши границы.

— Да, чуть больше пяти лет, — осторожно ответил Гаюс. Он с любопытством наблюдал за Мерлином, хмурил брови и явно не решался что-то сказать. Мерлин не замечал этого. — Но все это время у него ничего не выходило.

— Но все это время у него не было мага, — возразил Мерлин, плюхнулся на стул и запустил руку в волосы. — Если бы я мог чем-то помочь… — он вздохнул и жалобно взглянул на Гаюса. — Иногда я словно бы чувствую в себе что-то такое, силу, спящую мертвым сном, и знаю, что стоит лишь разбудить ее, и все изменится. Представь, что мне не нужно будет больше оставаться амантом! И тогда я смогу лечить людей, помогать крестьянам с посевами, вызывать дождь щелчком пальцев. А еще я разберусь с Ценредом, чтобы он навсегда забыл о Камелоте. Я смогу все, что захочу, но… Но в следующее мгновение реальность напоминает о себе, и я, словно клеймо, чувствую на себе следы проведенной с Артуром ночи. Я задыхаюсь от собственной никчемности, Гаюс.

— Что на тебя сегодня нашло? — Гаюс приподнял одну бровь и сунул Мерлину в руки небольшую ступу. — Перетолки травы, пока я готовлю отвар.

Мерлин послушно принялся за работу. Он и сам не знал, с чего так завелся. С утра Артур был так нежен с ним, что Мерлин успел вообразить, будто их отношения возвращаются в прежнее русло. Но потом выяснилось, что у принца есть неведомая возлюбленная. Да, Мерлин чувствовал себя паршиво. Он знал, что Артур не может его предать просто потому, что ничем ему не обязан, но все равно чувствовал себя обманутым. Почему Артур не рассказал ему, куда едет? Почему не поделился сердечным секретом? Не потому ли, что считает Мерлина лишь постельной игрушкой, у которой и чувств-то особых нет? В Камелоте не было рабов, и аманты с успехом занимали их место. Но Мерлин вообще-то человек, и никакое звание аманта не отменяет этого факта.

Мерлин толок травы, пока они не превратились в пыль. Если бы можно было так просто избавиться от невеселых мыслей! Перетереть в порошок, чтобы не осталось ничего: ни горечи, ни сожаления, ни чувства собственной никчемности. Больше всего на свете Мерлин желал сейчас ненавидеть Артура и Камелот, но не мог.

— Что у нас на сегодня? — спросил Мерлин, когда Гаюс увлекся приготовлением отвара и совсем забыл о своем госте.

— У меня нет времени тебя учить. Мой помощник уехал на несколько дней домой и не оставил себе замены. Нужно разнести лекарства и приобрести кое-что на рынке.

— Гаааюс, — протянул Мерлин, спешно придумывая причину, по которой ему срочно нужно было вернуть в свои покои. С тех пор как пролил на короля Утера лекарства, он не очень-то любил бегать по замку по поручению лекаря.

— Нет, — жестко оборвал его старый лекарь. — Жизнь аманта не пошла тебе на пользу, ты стал отвратительно ленив.

— Не в этом дело, меня узнают и донесут королю.

— Переоденем тебя, и никто и не подумает, что ты амант. Здесь тебя мало кто знает. Только Моррис, Гвен да я сам. Сомневаюсь, что даже Утер, наткнувшись на тебя в коридоре, вспомнит, где тебя видел, — Гаюс быстро подошел к книжным полкам и вынул из середины большой фолиант. Пыль взметнулась легким облачком, Мерлин вздрогнул, когда книга со стуком приземлилась на стол.

— Это не совсем так, — он вытянул шею, стараясь разглядеть название книги. — Меня еще знают рыцари… и стража. Артур иногда берет меня с собой на тренировку, ты же знаешь. А еще на охоту, когда ему хочется поиздеваться надо мной и показать быт простых слуг. А еще в его отсутствие я разговариваю с рыцарями, они вообще-то отличные ребята и относятся ко мне как к обычному человеку.

— Значит, они не станут доносить на тебя королю, — возразил Гаюс. — Надеюсь, хотя бы в Нижнем городе у тебя нет знакомых.

— М-м, — Мерлин притворно задумался, за что получил веником из трав по голове. В конце концов, он мог бы сейчас заниматься именно этим — помогать Гаюсу, в открытую осваивать лекарское дело, чтобы когда-нибудь стать его приемником. К сожалению, судьба распорядилась иначе.

Мерлин довольно быстро разнес лекарства по замку. Он был даже рад вспомнить свои первые дни в Камелоте. И его действительно никто не узнавал, особенно после того как он измазал щеку в грязи и до невозможности растрепал волосы; любимые рубашку и штаны пришлось заменить на какие-то мешковины — запасную одежду Джона, помощника Гаюса. Он и забыл, как это здорово — гулять свободно, не таясь и не боясь косых взглядов. В первый год он часто выбирался из комнаты Артура и успел исследовать каждый коридор, каждый закуток замка. Он даже подружился с некоторыми слугами, например, с Гвен и с Джорджем — самым чопорным и скучным мальчишкой из всех, каких он только знал. Но со временем его все чаще начали узнавать случайные прохожие, и Мерлин перестал радоваться прогулкам, а потом и вовсе начал стараться не выходить из комнаты кроме как к Гаюсу или в безлюдный парк позади замка.

Сейчас Мерлин вновь чувствовал себя пятнадцатилетним мальчишкой, которому интересно все на свете, даже просто дышать и бежать, просто бежать по узким коридорам замка, чувствуя, как за спиной словно вырастают крылья.

— Эй! — окликнул его кто-то. Мерлин притормозил на полном ходу и едва не влетел в стену. Сзади послышался заливистый звонкий смех.

— Гвен! — Мерлин рассмеялся в ответ. — Ты напугала меня.

— Не привыкла, что ты бегаешь по коридорам. Помогаешь Гаюсу?

— Точно. И… ты ведь никому не скажешь?

— Обещаю. Я же… — Гвен прикусила губу и потупила взгляд. — Я понимаю, тебе нужно иногда выходить из покоев. И лучше делать это, когда Артура нет, потому что он… ну, не отпустит тебя, не захочет отпустить, ты же… — Гвен мило покраснела. — Он говорил мне, что не любит, когда тебя нет в комнате.

— Говорил тебе? — улыбка сползла с лица Мерлина.

— Да, мы с ним иногда болтаем. Знаешь, я думаю, он совсем не такой высокомерный, как о нем говорят. Просто свои лучшие качества не выставляет напоказ, а приберегает для людей по-настоящему дорогих ему.

— М-м, — Мерлин внимательнее присмотрелся к Гвен. К тому, как она стискивала ткань платья, как упорно избегала смотреть ему в глаза, с каким восторгом и придыханием говорила об Артуре. Моррис был прав, принц влюбился в неподходящего для себя человека. В служанку. В Гвен. Хорошее настроение испарилось, оставив вместо себя прежнюю обиду, которая жгла изнутри и не давала нормально дышать.

— Ты, наверное, спешишь? — по-своему растолковала его немногословность Гвен. — Ты бы заходил иногда к нам, знаешь же, тебе у нас рады.

— Да, спасибо, — выдавил из себя Мерлин и натянуто улыбнулся.

Гвен легко дотронулась до его руки в знак поддержки и наконец-то отправилась по своим делам, а Мерлин пошел к выходу из замка.

В Нижнем городе он не бывал уже больше года, но отлично помнил, где располагался рынок. Еще в самый первый визит Мерлин восхитился особой атмосферой, царившей на площади, и кипучей, неиссякаемой энергией этого места. Торговцы выставляли на прилавках ткани, украшения, посуду, оружие, забавные безделушки, необходимые мелочи, экзотические товары, о назначении которых можно было только догадываться. Некоторые просто сидели в палатках, другие зазывали посмотреть товар, обещая самую низкую цену в округе. Мерлин вежливо улыбался им и спешил в центр площади. Гаюс объяснил, что там обычно располагалась палатка аптекаря Джошуа, у которого всегда можно было приобрести редкие травы и даже яды, в определенных дозах могущие послужить лекарством.

Джошуа ловкими движениями отмерил нужные унции товара и предложил цену, по мнению Мерлина, слишком большую. Но Гаюс предупреждал, что торговаться не стоит, иначе так же ловко Джошуа заменит качественный товар на залежалый или разбавленный всяким мусором. Мерлин, прижимая к себе свертки, двинулся дальше, разыскивая прилавки с продуктами. Он вытянул шею, старясь разглядеть, что располагается впереди и, конечно же, налетел на случайного прохожего.

— Придурок! — огромная волосатая рука грубо схватила его за рубашку и основательно встряхнула. — Деревенский щенок!

От неожиданности Мерлин растерял все слова и только хватал ртом воздух. Незнакомец, фыркнув, наконец, выпустил его. Мерлин отпрыгнул в сторону и ошалело уставился на своего обидчика. Это был разбойник, судя по его одежде и манерам, жестокий беспринципный человек, его серые, холодные, словно лезвие ножа, глаза зло глядели из-под кустистых бровей. Но что-то в этом человеке было не так: может, толика превосходства, скользившая во взгляде, или усмешка, кривившая его губы слишком уж сильно…

Однако Мерлин не стал выяснять что именно и поспешил убраться подальше. И даже почти забыл о неприятном инциденте, но, купив репу и томатов и уже направляясь в замок, вновь услышал голос давешнего бандита. Тот доносился из-за приоткрытой двери, ведущей на какой-то склад. В узкий переулок Мерлин свернул по ошибке, и мог бы вообще ничего не услышать, но…

— На этот раз у Ценреда все получится, — сказал разбойник. — Маг точно находится в замке, осталось его найти.

— Ценред уже заключил союз с ведьмой, зачем ему нужен еще один колдун? — спросил более молодой, но тоже крайне неприятный голос.

— Говорят, его могущество не сравнится даже с деяниями древних. Кто бы не хотел иметь в услужении такого колдуна?

— Чушь! Будь у Пендрагонов этот маг, они бы стерли с лица земли и Ценреда, и все соседние королевства, завоевали бы мир!

— Колдун скрывается от всех, в том числе и от Пендрагонов. С его силой это не сложно. У Ценреда есть способ, как узнать его в толпе и подчинить себе. Он ищет мага вот уже шесть лет.

— Откуда знаешь?

— Откуда надо. Подслушал как-то, как наш король трепался со своей ведьмой.

— Или тебе это приснилось по пьяни…

Разбойник взревел, за дверью явно назревала драка. Мерлин поспешил убраться из переулка и бегом направился в замок. Он должен пересказать все услышанное Гаюсу! А тот доложит о планах Ценреда королю. Утер никогда не допустит, чтобы Камелот завоевали! Он и раньше противостоял магии, сможет и теперь. А тот неведомый маг, о котором говорил разбойник, просто обязан помочь, ведь это по его вине Камелот шесть лет отстаивает свои северные границы. Из-за него Артур прямо сейчас рискует жизнью…

Мерлин изо всех сил бежал в замок, не обращая внимания на то, какими взглядами его провожали. Если слова бандита окажутся правдой, то всем им скоро придется несладко. На памяти Мерлина на замок раз пять нападали колдуны и просто отъявленные мерзавцы, однажды и вовсе налетела стая каменных ворон, но Артур с рыцарями сумел отбиться и от них. А сейчас принц был далеко…

Мерлин едва не вынес дверь в комнату Гаюса и, стараясь отдышаться, выпалил:

— Там был… человек… жуткий… он… захватить… скоро… Ценред… маг… ищет… шесть лет.

Гаюс в недоумении поднял на него глаза.

— Что? — переспросил он, затем налил воды в кружку и подал Мерлину. Тот залпом выпил воду и смог внятно пересказать все, что услышал.

— Ценред действительно давно и безуспешно пытается захватить Камелот, — задумчиво протянул Гаюс. — Но раньше он не прибегал к помощи мага.

— Бандит не стал бы лгать! Возможно, Ценред уже у наших границ.

— Успокойся, — Гаюс забрал у Мерлина свертки и усадил его на стул. — Такие доносы случаются едва ли не каждый месяц. Многие несут браваду перед друзьями, особенно выпив лишнюю пинту эля. Не стоит так переживать.

— А как же маг, который скрывается в Камелоте? — Мерлин помотал головой. Он чувствовал, что бандит не просто так бахвалился, а знал, о чем говорил!

— Если он и здесь, то хорошо прячется, — помедлив, ответил Гаюс. Мерлину пришло в голову, что старик недоговаривает что-то очень важное. Наверное, очередную королевскую тайну.

— Но ты перескажешь Утеру мои слова?

— Непременно.

Мерлин облегченно вздохнул. Пусть теперь король решает, как поступить. Может, отправит кого-нибудь в тот переулок или срочно вернет Артура в Камелот — ему видней.

Гаюс, понаблюдав за Мерлином, отложил свои дела и предложил продолжить их занятия. Уже три года Мерлин втайне учился у него лекарскому делу. Уроки были непостоянными, с большими перерывами; хоть Артур и охотно отпускал Мерлина к Гаюсу, он все равно злился, если того подолгу не было в комнате. Но Мерлин точно знал, что оставаться амантом принца вечно не сможет, да и не захочет. Нужно лишь приобрести сколь-нибудь полезные умения и уйти из замка в одну из отдаленных деревень, где лекаря примут с распростертыми объятиями. Там никто не будет знать о прошлом Мерлина, и он сможет спокойно работать и даже... наверное, завести семью. Артур все равно выгонит его, как только женится, а то и раньше, если уговорит Гвен занять его место. Девушки-аманты не особо приветствовались, но и не были редкостью. Другое дело, если Артур слишком уважает ее, чтобы предложить место своей любовницы… В лучшем случае Мерлина сделают слугой, и тогда никто не сможет защитить его от всяких мерзавцев, считающих, что бывший амант сродни мальчику из публичного дома. Хотя да, надо признать, что бывшие аманты часто скатывались вниз и кончали жизнь в одном из таких заведений. Мерлин поклялся себе, что не повторит их участи.

Весь день он провел у Гаюса и отправился к себе лишь с наступлением сумерек. Руки болели от непривычной работы, постоянных помешиваний отваров, резки трав и записывания, кажется, тысячи рецептов и способов опознать и вылечить различные болезни.

Мерлин добрался до своей комнаты, устало растянулся на кровати и закрыл глаза, намереваясь так и проспать до утра. Он уже начал проваливаться в сон, когда послышалось легкое покашливание.

— Мерлин, — позвал Моррис.

— Я сплю, — буркнул тот и, перевернувшись, уткнулся носом в подушку.

— Ты обещал пойти со мной в таверну. И, даже если ты передумал, уснуть в таком виде я тебе не позволю.

— Это еще почему?

— Потому что на рассвете может вернуться Артур и надрать мне задницу за то, что от его аманта воняет каким-то навозом, — Моррис потянул Мерлина за ногу, призывая к его совести.

— Задницу надерет он мне, а тебя просто поставит в колодки.

— Я приготовил тебе ванну, — Моррис успешно стянул с Мерлина сапоги и теперь дергал его за штанину. — Помойся, переоденься, а после можешь спать. Ну или пойти со мной в таверну.

Мерлин нехотя слез с кровати, скинул одежду и с удовольствием окунулся в горячую воду. Смыв с себя пот и грязь, он с удивлением обнаружил, что сон пропал и даже появились силы и желание снова выбраться из замка.

— В таверну? — улыбнулся он Моррису.

— О да! — рассмеялся тот.

И никто из них даже не подумал, что скажет принц, обнаружив в своей постели чистого, но вдрызг пьяного Мерлина.

Под дружный рев одобрения Моррис взобрался на стол, поднял кружку и, выкрикнув несколько невнятных слов, принялся пританцовывать и петь сиплым, но приятным голосом. Мерлин, отодвинувшись от стола, чтобы перебравший друг не задел его ногой в запале, хлопал в ладоши и смеялся вместе со всеми.

— Твой приятель умеет развлекаться! — Мерлина похлопал по спине смутно знакомый рыцарь. — Присоединяйся к нему.

— О нет! Нет, — Мерлин неловко рассмеялся и замахал руками, показывая, что не обладает талантом Морриса. Талантом напиваться как свинья, полностью терять разум и выделывать вещи, за которые потом будет очень стыдно. Хотя Мерлин и сам выпил немало и нетвердо стоял на ногах, но еще кое-что соображал.

— Как знаешь.

Рыцарь отстал, а Мерлин выпил остатки эля из своей кружки. Давно перевалило за полночь, и нужно было убираться из таверны и спешить в замок. Иначе Моррис завтра обязательно проспит и получит нагоняй от принца, а сам Мерлин не сможет скрыть следы пребывания в таверне. Но веселье продолжалось, а Моррис распалялся еще больше. Можно было уйти без него, но Мерлин не мог бросить друга. Поэтому он смеялся, хлопал в ладоши и на время выкинул из головы все проблемы…

Пока с улицы не раздался шум. Гомон, смех и громкие разговоры в таверне заглушали его, но некоторые посетители все же обернулись к окнам и прислушались. А затем в дверь ворвалась толпа взволнованных мужиков, и звуки с улицы стали громче. Крики, паника, топот множества ног…

— Воины! Тысяча, целая армия! — воскликнул один из мужиков, задыхаясь. — Убили стражу, уже в городе!

До пьяных посетителей таверны не сразу дошел смысл его слов. Некоторые засмеялись, другие молчали, стараясь понять услышанное, а затем все ринулись к дверям. Мерлина оттолкнули к стене и только чудом не затоптали. Морриса уронили со стола, спотыкались об него, падали, пинали со злости. Мерлин кричал, чтобы его не трогали, но людей уже охватила паника.

Таверна опустела. Моррис неподвижно лежал около опрокинутого стола. Мерлин подполз к нему, убедился, что друг еще жив, и попытался привести его в сознание.

— Что? — невнятно спросил Моррис.

— Ты можешь идти?

— А что случилось?

— На Камелот напали. Ну же, обопрись на меня! — Мерлин изо всех сил дернул Морриса вверх, проклиная свое субтильное телосложение.

— О, как не вовремя… — Моррис глупо захихикал, но смог встать на ноги. Он по-прежнему был вдрызг пьян, но, возможно, именно это глушило боль (а то и убирало вовсе) от наливающихся темным кровоподтеков на его теле. Пинали его изо всех сил, и в нормальном состоянии Моррис бы выл от боли.

Мерлин вывел его на улицу. Ярко светила луна, туда-сюда бегали люди с факелами, темнота отступала в углы и узкие переулки. Мерлин понятия не имел, куда следует идти. В замок? Но если там идет сражение, то это будет самоубийством. В лес? Возможно, тот станет спасением для тех, кто знает его, как свой дом, но Мерлин бывал там от силы десяток-другой раз в сопровождении свиты из принца и рыцарей и рисковал элементарно заблудиться и стать ужином диких зверей. Бегать по городу в поисках укрытия казалось бессмысленным, и некому было подсказать, что делать… И Мерлин решился. Он отправится к замку, найдет Гаюса, а дальше будет видно. Перехватив Морриса поудобнее, Мерлин тяжело побежал. Ночные улицы казались чужими, опасными, а крики и звон оружия, доносившиеся издалека, пугали до дрожи в коленках.

Около замка человек сто рыцарей бились с людьми в черных доспехах. Последних было гораздо больше, и все они были словно заговорены на удачу. Мечи не доставали их, стрелы втыкались в щиты, тогда как рыцари и простые жители Камелота падали на мостовую один за другим. Мерлин метнулся в темную улочку, молясь, чтобы его не заметили. Возможно, удастся переждать сражение и продолжить путь. Если Гаюс не ушел из замка (а он остался, иначе это был бы уже не Гаюс), то он в одном из залов помогает раненым. Нужно только добраться туда.

Моррис заснул, привалившись головой к плечу Мерлина. Его поддержка сейчас бы не помешала, даже молчаливая или выраженная в глупых шутках. Сколько же он выпил, что не пришел в себя даже в осажденном городе?

Сражение закончилось, и Мерлин осторожно выглянул наружу. Из замка выбежали служанки, чтобы найти раненых и попытаться помочь. Самое время! Мерлин разбудил Морриса и вывел его из укрытия… но не успел сделать и пары шагов, как перед ним выросла тень. Огромная, зловонная, глухо рычащая. Давешний бандит, весь перемазанный кровью, криво, плотоядно усмехнулся.

— Хрупкие темноволосые мальчики. Вы-то и нужны Ценреду, — он протянул руку, чтобы схватить их… Мерлин закричал и отпрыгнул в сторону. Нет! Только не так! Только не сейчас! Он ведь почти добрался до входа в замок, почти спас себя и Морриса… Как же все это глупо!

— Какой прыткий. Ну же, ты сохранишь себе жизнь, если пойдешь со мной, — бандит убрал от горла Мерлина меч, демонстрируя «мирные» намерения.

Мерлин не собирался его слушать. Он мог бы убежать, но тогда пришлось бы бросить Морриса. Один бог знает, для чего Ценреду понадобились хрупкие темноволосые мальчики. Моррис не заслужил этого, никто не заслужил.

— Убери руки, — прошипел Мерлин, закрывая собой друга.

— Да ты глуп, как половина моих воинов! Вряд ли Ценреду нужен такой идиот, и он не расстроится, если я немного подпорчу твою шкурку. Скажем, чтобы ты не смог сбежать от меня, как маленький резвый кролик.

Мерлин вздрогнул и усилием воли заставил себя не закрывать глаза. Лучше умереть с гордо поднятой головой, чем сжавшись от страха в комок.

Бандит поднял меч, Мерлин попятился, наблюдая за тускло блестящим в лунном свете клинком. Мир вокруг словно замедлился. На губы бандита неестественно долго наползала кривая усмешка, а меч, поднявшись по дуге вверх, казалось, никогда не начнет опускаться. Мерлин мог бы сейчас убежать, он бы успел увернуться, но не мог даже пошевелиться. Блеск металла завораживал, страх сковал мышцы, и даже вдох, один единственный вдох перед смертью давался с таким трудом… Но в последний момент клинок бандита остановил другой меч. Раздался звон металла, и перед Мерлином выросла статная фигура в плаще Камелота. Кто-то из рыцарей кинулся защитить его! Возможно, даже узнал, но сейчас это не имело значения. Мерлин, то и дело оглядываясь, потащил начавшего приходить в себя Морриса к спасительному входу в замок. Но не успели они сделать и десяток шагов, как кто-то с силой оттолкнул Морриса в сторону, а тяжелая рука закрыла Мерлину рот. Его прижали к холодному металлу доспехов, уха коснулось горячее дыхание.

— Только не делай глупостей, — шепнул хриплый запыхавшийся голос.

Мерлин попытался высвободиться, забился в чужих руках, но добился только одного — жесткая ладонь закрыла ему еще и нос, перед глазами все поплыло, и сознание предательски покинуло Мерлина…

Проведя несколько часов в седле, измотав лошадь и своих людей, Артур с удовольствием ступил на твердую землю и огляделся. Те самые северные границы, которые доставляли столько проблем Камелоту, лежали перед ним нетронутым диким краем. Несколько деревень, располагавшихся здесь раньше, обезлюдели, судя по всему, еще несколько дней назад. На улицах гнили тела убитой скотины, собак и кошек, людей видно не было. Или они ушли раньше, чем разграбили их деревню, или уцелевшие успели похоронить погибших. Вытоптанная трава и следы множества ног говорили о том, что недавно здесь прошла армия.

Леон присел на корточки, чтобы осмотреть землю.

— Странно, почему мы не встретили армию по пути сюда? — Гвейн посмотрел туда, куда уходила вытоптанная тропа.

— Видимо, они не стали выбирать кратчайший путь, — ответил Леон.

— Но это глупо. Что он задумал, если прячется от нас по лесам? Планирует напасть внезапно?

Гвейн замолчал и оглянулся на Артура. Тот не участвовал в разговоре, только бесцельно бродил около кромки леса, всматриваясь вдаль. Там виднелись черные остовы сгоревших домов. Время уже успело потрудиться над ними: кое-где пожарища заросли травой, сквозь крыши пробивались молодые деревья. Артур никогда не видел это место раньше, но название его хорошо знал. Как и имя того, из-за кого сгорела эта небольшая деревня, относящаяся к королевству Ценреда. Символично, что армия пересекла границу именно в этом месте.

— Мы должны вернуться в Камелот, — Артур обернулся к друзьям. — Предупредим отца, если успеем, а если нет — примем бой. Нельзя терять ни минуты.

Но задержаться пришлось. Лошадям нужно было дать отдых, чтобы они выдержали обратный путь. Леон и Гвейн повели их к ручью, а Артур отправился в сожженную деревню. Его тянуло туда, словно в этом месте теплилась особая магия.

Лет через десять-двадцать не останется и следа от бывшей деревни. Возможно, здесь вырастет новый город, если позволит старая магия. Огонь, уничтоживший все, — ее порождение. Не зло и не добро, просто трагическое стечение обстоятельств.

Артур прошел по бывшей улице, заглянул в пару дворов и остановился в одном из них. Вздохнул — по телу пробежало легкое покалывание, сродни свежему ветерку, появилось небольшое волнение в груди. Это место: двор, дом — было важно для него. Оно несло тепло и уют, даже остовы стен хранили отголоски любви, которой когда-то было пропитано все вокруг. Раньше здесь счастливо жила семья, рос непоседливый малыш, особенный малыш. Артур сел на большой валун у бывших ворот и опустил голову, погрузившись в воспоминания…

Когда лошади отдохнули, Артур, Гвейн и Леон снова пустились в путь. Им удалось узнать, что пять дней назад здесь действительно прошла армия, след которой обрывался у реки. Жители близлежащих деревень спрятались от воинов в лесу и теперь возвращались в свои дома. Они рассказали, что Ценред не оставлял в живых никого, кроме темноволосых юношей. С ними он проводил какое-то время наедине и только потом убивал.

— Он ищет кого-то, — сказал староста деревни. — Точно. Какого-то мальчишку, вот только понятия не имею, зачем.

Артур еще больше загнал лошадь, спеша в Камелот. Он надеялся успеть вовремя, ведь когда он уезжал в замке никто и не слышал об армии Ценреда. Но вся эта спешка с его отъездом… Артура словно выманили из дома! Не для того ли, чтобы ослабить рыцарей, оставив их без командира? Его отец, конечно, вел за собой армии, но в последнее время переложил эту обязанность на сына. Рыцари верили в своего принца, а тот знал сильные и слабые стороны каждого из них, умел настроить их на битву и сам в первых рядах шел в бой.

Артур добрался до Камелота лишь с наступлением темноты. И опоздал совсем чуть-чуть. Многочисленная армия Ценреда входила в город, загорались крайние дома, слышались первые крики. Артур притормозил у кромки леса. Нельзя было действовать в лоб и пытаться сражаться с сотнями воинов в одиночку. Следовало незаметно проникнуть в город и присоединиться к отцу и рыцарям. И защитить того, кого ищет Ценред.

В общей суматохе никто не обратил внимания на фигуру в плаще, проскользнувшую в ворота и направившуюся в замок. Держась в тени, Артур оглядывался по сторонам, стараясь оценить ход боя. Камелотцы проигрывали. Их было меньше: ведь город уже спал, когда напал Ценред; и рыцари в спешке не успели как следует облачиться в доспехи. Больше всего Артуру хотелось ворваться в самую гущу боя и защитить свое королевство по примеру Гвейна и Леона, которых он отпустил, едва они достигли замковых ворот.

Добравшись до неприметной двери, Артур отпер ее и проскользнул внутрь. Ключи от нескольких запасных ходов он всегда носил с собой, опасаясь именно таких ситуаций. В замке сновали слуги, один из больших залов приспособили для раненых. Между стонущими людьми ходил Гаюс и проверял каждого; некоторым он улыбался, другим старался не смотреть в глаза.

— Гаюс! — Артур подошел к нему и тронул за рукав.

— Как хорошо, что вы вернулись, сир, — старый лекарь окинул его оценивающим взглядом и едва заметно улыбнулся. — Ваш отец ждет вас.

— Где он?

— В тронном зале. Я не пустил его из замка, пока не было вас. Камелот не может остаться без правителя.

— Это очень мудро с твоей стороны, — Артур благодарно похлопал его плечу. — Отец сильно на тебя разозлился?

— Не сильнее, чем обычно, — Гаюс усмехнулся, но тут же принял серьезный вид. — Мы не справляемся, сир. Камелот не в состоянии сдержать армию Ценреда, в три раза превосходящую нас численностью. И ходят слухи, что ближайший помощник Ценреда — ведьма.

— У нас есть шансы?..

— Сомневаюсь, — после паузы честно ответил Гаюс.

Артур кивнул ему и отошел в сторону. Огляделся. Раненых рыцарей было много, слишком много. Здесь же лежали обычные горожане, защищавшие свои дома. И каково им будет узнать, что все это напрасно? Артур перехватил взгляд Гвен. Девушка перевязывала руку Персивалю, ее пальцы дрожали, а на лице застыла неестественная улыбка. Артур ободряюще кивнул ей и вышел из лазарета.

В тронном зале не горел ни один факел. Кучка людей, выглядевшая жалко под лунным светом, пробивавшимся в окна, молча стояла около короля.

— Отец? — Артур, расталкивая советников, пробрался к трону.

Утер поднял на него взгляд, и Артур отшатнулся. Когда-то гордый, жесткий, король теперь больше походил на испуганного ребенка. Его люди отдавали жизни за Камелот, а сам он ничего не мог сделать. Выйти перед армией Ценреда означало верную смерть, а Камелот не мог остаться без короля. И в своем бездействии Утер был слаб, он не мог смотреть, как его королевство бьется в агонии.

— Сын, — Утер улыбнулся, — ты здесь.

— Да. Да! Я готов сделать все, что вы прикажете, — Артур приклонил одно колено перед королем.

Утер кивнул и замолчал, погрузившись в свои мысли.

— Что случилось? — не выдержав долгой паузы, спросил Артур. — Отец, насколько серьезно наше положение? Что за слухи о ведьме в свите Ценреда?

— А-а, — Утер словно очнулся. — Да, ведьма, я знаю о ней, — он вздохнул. — И я знаю, за кем она идет.

— Что? — Артур похолодел. Неужели отец знает тайну, так тщательно хранимую от него вот уже шесть лет?

— За мной, — Утер печально улыбнулся. — У нас с ней личные счеты.

Советники за спиной Артура не проронили ни слова, даже их дыхания не было слышно. Король опустил руки, а они не знали, что делать теперь. Некоторые уходили из зала, еще надеясь спастись, другие решили остаться рядом с королем до конца.

— Артур, здесь ты больше ничего не сможешь сделать. Ценред захватит нас еще до рассвета. Я не уйду из замка. Буду защищать Камелот, пока есть силы держать в руке меч. Но ты должен бежать. Направляйся в королевство Годвина и проси помощи. Его земли обширны, армия многочисленна. Заключи брак с Еленой, и он обязан будет помочь. Это единственный выход, сын, только так можно спасти Камелот. Ты завоюешь его обратно и станешь полноправным королем.

— Но отец! — Артур подскочил к нему и сжал его руку, не желая верить словам. — Я нужнее здесь! Мы можем хотя бы попытаться! Бегство — это не выход, я не могу, не хочу бросать Камелот в такой момент…

— Приведи он с собой обычную армию — возможно. Но его воины неуязвимы, благодаря магии. Без поддержки колдуна нам не справится, а у Годвина — я точно знаю — служит придворный маг.

— Но… ты же ненавидишь магию!

— Сейчас не время для ненависти, нужно спасти Камелот любой ценой.

Артур смотрел на него во все глаза и не мог поверить, что отец просит его отступить, так… трусливо сбежать, пока он и рыцари Камелота будут умирать, защищая свой дом. Как Артур может так поступить? Как может оставить их на верную смерть?

— Я не могу, отец…

— Можешь! — рявкнул Утер, вновь становясь похожим на самого себя. — Только ты и можешь! Не глупи, сын, ты сам видишь, что здесь ты в лучшем случае погибнешь, в худшем — Ценред будет издеваться над тобой, пытать, пока ты не умрешь от ран и истощения. Нет, Артур. Если ты действительно достоин стать королем Камелота, то уйдешь немедленно. Возьми несколько самых преданных людей, садись на лошадь и скачи во весь опор!

— Отец… — Артур сглотнул противный ком в горле. Глаза щипало от слез и запаха дыма, проникающего с улицы. Артур хотел сказать отцу, что он ошибается. Что не за ним идет Ценред, не его ищет по всему городу в каждом темноволосом мальчишке. Шесть лет назад Артур сделал свой выбор, и теперь за него расплачивается весь Камелот…

— Иди, — Утер грубо оттолкнул от себя сына. — Ну же!

Артур тяжело поднялся на ноги и коротко кивнул. Он сделает все, что сказал отец, и приведет армию короля Годвина к стенам Камелота. И больше никогда не будет слушать свое глупое сердце. Голос отца, голос разума — вот что поможет ему победить Ценреда.

Артур побежал по коридорам обратно в лазарет. Там он видел Персиваля, которого намеревался взять с собой. Он бы попросил Гаюса присоединиться к нему, но точно знал, что старый лекарь откажется. Не бросит больных, замок и Утера. Но советом помочь сможет.

— Не стоит вам выходить наружу, сир, — сказал Гаюс, заметив Артура. — Рыцари отступают в замок.

— Они все здесь?

— Все уцелевшие, но их не так много.

— Я ухожу, Гаюс, — тихо сказал Артур. — Отец отправляет меня в королевство Годвина за подмогой. Я вернусь с армией и освобожу Камелот.

— Не сомневаюсь, сир, — ответил Гаюс. — Это разумное решение.

— Я рад, что ты одобряешь. Скажи, ты видел Персиваля, Гвейна, Леона?

— Я не знаю, где они.

Может, уже мертвы… Артур не хотел думать об этом, и ринулся к главному входу в замок. К счастью, там обнаружился Гвейн, на пару с каким-то крестьянином удерживающий дверь. Артур коротко пересказал ему приказ короля и назначил встречу на холме за замком. Порознь гораздо проще было миновать осаду и выбраться из Камелота. Леон обнаружился тут же, как и Персиваль, и еще несколько преданных Артуру людей. Никто из них не стал спорить, только Гвейн выразительно поднял бровь.

— А вы, сир, — спросил сэр Овейн, — идете с нами?

— У меня еще есть дело, — пояснил Артур. — Ждите меня до рассвета, если я не появлюсь… бегите из Камелота, спасайте свои жизни.

Артур поднялся на второй этаж замка. В темных коридорах было пусто, толстые стены заглушали крики с улицы. Слуги, обычно сновавшие туда-сюда даже посреди ночи, либо сбежали, либо присоединились к защитникам города, женщины присматривали за ранеными в лазарете. Артур поинтересовался у Гаюса, не встречал ли тот Мерлина, не приспособил ли его к какому-нибудь делу, но старый лекарь лишь взволнованно сверкнул глазами и ответил, что не видел его с вечера. Артур надеялся, что его амант просто испугался и решил не выходить из своей комнаты. О, это было бы лучшим его решением. Но комната оказалась пуста.

— Где же ты, — пробормотал он, в растерянности застыв около дубового стола. По очень многим причинам Мерлина нельзя было оставлять в замке. Но где теперь его искать, Артур не представлял. Единственный вариант — Мерлин вместе с другими слугами вышел сражаться. И тогда наверняка он уже мертв либо в руках у Ценреда… а если так, то Камелоту и правда пришел конец.

Артур вернулся в лазарет и огляделся, надеясь заметить знакомую черноволосую макушку.

— Мерлина нет в комнате, — пояснил он Гаюсу.

Старый лекарь лишь покачал головой.

— Значит, он где-то снаружи. Мерлин храбрее чем кажется, он бы не стал отсиживаться в безопасности, когда другие умирают.

— Он мог бы прийти к тебе!

— Не будем говорить о его умственных способностях. Но вы должны найти его, иначе…

— Знаю, — коротко бросил Артур.

Он не стал задерживаться и через очередной потайной ход вышел во внутренний двор замка. Большую площадь усеивали тела убитых. Множество красных плащей, казавшихся теперь черными, простых одежд горожан… казалось, воинов Ценреда среди них не было вообще. Видимо, их и впрямь превратили в неуязвимых.

Артур прошел вдоль стены, всматриваясь в лица трупов. Там были и совсем мальчишки, и женщины, и старики… не было только темноволосых юношей. Артур свернул за угол, бросил взгляд вперед… и едва не споткнулся. В десяти шагах от него верзила Ценреда поднял меч, угрожая, без сомнения, Мерлину. А тот, глупый, закрывал кого-то собой и точно приготовился умереть. Артур не успевал к нему… Он в бессилии рванулся вперед, но бандит уже начал опускать меч. Мерлин, идиот, видать разозлил верзилу, и тот пренебрег приказом своего короля, по иронии судьбы намереваясь убить того самого мальчишку, которого искал Ценред.

Но все обошлось. Перед бандитом, словно из-под земли, вырос Леон и легко отразил удар. Артур выдохнул, увидев, что Мерлин побежал в сторону замка, все еще помогая своему спутнику, и в два прыжка оказался рядом с ними. Оттолкнул второго парня, в котором признал своего слугу, и крепко прижал Мерлина к себе, зажимая ему рот. Тот затрепыхался, пытаясь вырваться, но его сил явно не хватало на серьезное сопротивление.

— Только не делай глупостей, — прошипел ему в ухо Артур и прижал к себе сильнее. И, кажется, перестарался, потому что Мерлин обмяк в его руках и осел бесчувственным грузом. Артур забросил его к себе на плечо и повернулся к Леону. Тот, не в силах убить или ранить противника, сообразил стукнуть его по голове, да так, что бандит потерял сознание.

— Нужно достать лошадей, — Артур поудобнее перехватил Мерлина. — Скорость сейчас — наш союзник.

— Я сожалею, сир, — осторожно ответил Леон, — но конюшни сожжены.

— Какой идиот уничтожает лошадей?! — досадливо воскликнул Артур. — Они-то что ему сделали?

— Думаю, это случайность. Но мы сейчас не сможем достать даже одну лошадь. Те, что не сгорели, убежали из города. Люди сами их выпускали, чтобы животные могли спастись.

— Значит, идем пешком.

Им удалось добраться до северных ворот без происшествий. Люди Ценреда были, по сути, бестолковыми бандитами, и спрятаться от них не составило труда. Мерлин все это время не приходил в сознание, чему Артур был только рад. Без его глупых вопросов и вечной неуклюжести можно было двигаться максимально быстро. Леон поглядывал на Мерлина с искренним удивлением, но Артур не спешил ему ничего объяснять. Все равно придется это сделать перед остальными позже, найти правильные слова, чтобы не выставить себя идиотом, который не может прожить без своего аманта, и скрыть истинную причину, по которой Мерлину необходимо было убраться подальше от Камелота.

Около ворот пришлось вызвать небольшой переполох, чтобы никто не заметил, как две темные фигуры выскользнули прочь. Отойдя на сотню шагов, Артур обернулся, кинув прощальный взгляд на замок. На дом, который он оставляет, чтобы спасти.

На востоке уже занимался рассвет. Небо раскрасилось в кроваво-красные тона, словно сама природа склоняла голову перед убитыми этой ночью. Шум боя постепенно стихал, уступая место шороху листьев и голосам первых утренних птиц.

На холме Артура ждали его верные рыцари. Гвейн, Персиваль, Кей, Овейн, Борс, Гловер и незнакомый мужчина в одежде крестьянина.

— Это Ланселот, — представил его Гвейн, — он здорово сражался в замке, пару раз спас мне жизнь и пожелал помочь чем только сможет. Я взял его с собой, лишние руки нам не помешают.

— Добро пожаловать, Ланселот, — поприветствовал его Артур. В другое время он бы настороженно отнесся к чужаку, но сейчас предпочел довериться инстинктам, которые подсказывали, что Ланселот может оказаться очень полезным членом его маленького отряда.

— Э, сир? — Овейн нервно рассмеялся. — А кого вы еще взяли с собой?

Артур криво улыбнулся, собираясь с духом, но его опередил Леон.

— Нам пришлось прихватить с собой слугу, — коротко пояснил он.

— Слугу? — Гвейн скептически поднял бровь.

— Это Мерлин, — признался Артур. Все равно его рыцари узнают мальчишку. Как бы тот ни пытался скрыть свои прогулки по замку, Артур знал, что Мерлин успел подружиться с доброй половиной рыцарей. — Его бы убили, не подоспей мы вовремя. Он вполне сможет исполнять обязанности слуги, готовить нам пищу, стирать одежду и… что там еще делают слуги?

Рыцари одобрительно загудели. Артур облегченно выдохнул и махнул рукой следовать за ним в лес. Без лошадей им предстояла долгая изматывающая дорога. До ближайшей деревни было несколько дней пути. Можно было зайти в другую, располагавшуюся недалеко от замка, но кто знает, не успел ли Ценред разграбить и ее? Артур решил не рисковать и придерживаться направления на королевство Годвина. Никто не должен узнать о цели их похода. Пусть Ценред думает, что Артур трусливо сбежал или был убит в пылу боя, пусть празднует свою маленькую победу. Но маг, которого он ищет, улизнул у него из-под носа, а законный наследник трона Камелота скоро вернет себе королевство.

Продолжение в комментариях...

@темы: angst, Arthur's team, Фик, Arthur/Merlin OTP fest 2014, romance, R

Название: Fade From Fate
Автор: Merlin`s Team
Персонажи: Мерлин, Артур
Жанр: ау, ангст
Предупреждение: нет
Примечание: коллаж сделан на Артур/Мерлин ОТП фест «Две стороны одной медали»
Саммари: Мерлин предвидел будущее, и оно не слишком понравилось ему. Он пойдет против Артура, обрушив на него всю мощь своей магии, а король бросит в бой многочисленное войско. И битва будет не на жизнь, а на смерть.
Размер: 595 х 688
Тема:Канон.Ангст

+ бонус

@темы: angst, Merlin's team, Арт, Arthur/Merlin OTP fest 2014, romance

Название: Как соблазнить мужчину за десять шагов. Пособие для чайников.
Переводчик: Arthur's Team
Оригинал: "Ten Foolproof Steps on How to Seduce a Man" авторства writeonclara, разрешение получено
Бета: Arthur's Team, Arthur's Support Team
Оформление: Arthur's Team
Пейринг: Артур/Мерлин
Рейтинг: R
Размер: 3369 слов в оригинале
Жанр: модерн, юмор
Саммари: Как бывшему средневековому королю соблазнить тысячелетнего колдуна?
Тема модерн-юмор

Артур вернулся с Авалона уже год назад и был очень горд тем, как быстро приспособился к реалиям современной жизни. Он довольно скоро усвоил правила проживания в двадцать первом веке и закончил оплакивать потерю Камелота и Гвен.

А сейчас? Сейчас он готов начать жить заново и учитывать при этом свои собственные желания. Но правила современной романтики совсем не просты, они противоречивы и совершенно сбивают с толку.

Тем не менее, как бывшему средневековому королю соблазнить тысячелетнего колдуна?

***

ШАГ ПЕРВЫЙ:

Нанесите невесомый макияж. Мужчины не любят размалеванные лица, но немного подводки и туши могут оказать вам большую услугу.


— Артур. Ты подвел глаза?

Артур гордился тем, что он «в теме», как пользоваться «всякими современными штуками». Но то, как Мерлин на него смотрел: немного в замешательстве и едва сдерживая смех, — заставляло предположить, что что-то пошло не так. Это было похоже на тот раз, о котором лучше бы не вспоминать, когда, ужасно скучая по защите своего доспеха, он случайно имитировал наряд готичного панка-рокера (что бы это ни означало).

Он выпрямил спину и демонстративно приподнял подбородок.

— Проблемы?

— Нет-нет. Очень... эм... очаровательно.

Это только подтвердило первоначальные догадки Артура о том, что «Интернет» был чистым злом. Не нужно было доверять тому, что советовал ему мистер Гугл. Очевидно, это было безумием.

***

ШАГ ВТОРОЙ:

Обнажите чуть-чуть кожи. Ничто не сводит мужчин с ума так надежно, как ложбинка между грудей или голая спина.


Пусть у Артура не получалось с ложбинкой, но он легко мог воспользоваться оставшейся частью совета. Он даже мог применить какую-нибудь уловку, чтобы снова почувствовать на себе руки Мерлина. От этой мысли по коже забегали мурашки. Прошло уже много, слишком много времени с того момента, когда до него дотрагивались в последний раз.

Так что Артур сказал:

— Раздень меня, — тем же королевским тоном, который использовал много лет назад.

Мерлин посмотрел на него из-за книги, которую читал, и нахмурился:

— С чего это? Что-то не вижу на тебе брони. Разденься сам.

— Ладно, — буркнул Артур и стянул рубашку. Он немного постоял, неуверенный, что делать дальше. Мерлин даже не поднял на него глаза от чтива.

Артур какое-то время побродил вокруг, подбирая разбросанные Мерлином по всей квартире книги. Когда он наконец поймал на себе его взгляд, то развернулся и поставил их на самую верхнюю полку, впечатляюще работая мышцами спины.

— Знаешь, — сказал Мерлин после того, как Артур повторил процедуру три раза, — обычно кто-то раздевается, потому что ему нужно сменить одежду или сходить в ванну. Всё не так сильно изменилось, Артур.

Мерлин всегда был немного тугодумом. Артур не знал, почему решил, что это могло измениться. Он схватил свою рубашку и вылетел из комнаты.

***

ШАГ ТРЕТИЙ:

Часто произносите его имя. Это покажет мужчине, что вы о нём думаете.


— Ме-ерлин. Что ты делаешь, Ме-ерлин?

Мерлин обернулся у двери, недовольный презрительной манерой Артура произносить его имя:

— Ухожу.

— Почему ты одет как Эмрис, Ме-ерлин?

Артур никогда не признал бы этого вслух, но он ненавидел, что Мерлин влезал в шкуру старика. Это напоминало о времени, когда Мерлин ему не доверял.

Мерлин задумался, держась рукой за дверную ручку:

— Ну, думаю, что так всегда было проще. Люди не уделяют много внимания старику, если только не хотят дать ему денег. Они оставляют меня в покое.

— Ладно, — Артур раздраженно фыркнул, встал и подошел к Мерлину. — Ты больше не один, так что вылезай из этого нелепого костюма. Так куда мы идем, Ме-ерлин?

Мерлин уставился на него своими синими изумленными глазами. Медленно расползавшаяся улыбка почти полностью спряталась в бороде. В одно мгновение Мерлин снова стал самим собой, и в животе у Артура стал разгораться странный жаркий голод, не имеющий к еде никакого отношения. Похоже, в этом «называйте-имя-чаще» совете было какое-то здравое зерно.

— Ты прав, — Мерлин улыбнулся такой широкой улыбкой, что казалась почти безумной, но заставила сердце Артура взволнованно трепетать. Артур громко прочистил горло.

— Итак? Куда идем?

— Ну, я собирался на рынок, а потом...

— На улице чудесный день, Ме-ерлин. Сначала мы пойдем на прогулку, а потом, может быть, на рынок.

Мерлин закатил глаза, но все еще улыбался так широко, что его щеки наверняка болели.

— Конечно, сир.

Да, Артур засчитал это как чистую победу.

***

ШАГ ЧЕТВЕРТЫЙ:

Дайте ему знать, что его ценят. Оставьте любовную записку в его кармане или где-нибудь в доме.


«Твои глаза — синие. Или золотые».

«Мне очень нравятся твои скулы».

«Иногда я думаю о твоих коленях у меня на плечах».

Артур порвал неудачные письма пополам. Затем, в приступе паранойи, искромсал бумагу на мелкие кусочки и смыл в туалет.

Это не потому, что Артур смутился. Это потому, что... Что будет, если Мерлин рассмеется? Артур не думал, что сможет выдержать, если Мерлин рассмеется.

***

ШАГ ПЯТЫЙ:

Подшутите над ним кокетливо. Мужчины любят тех, кто может постоять за себя в битве остроумных умов.


— Слушай, Артур, я знаю, что для тебя важно оставаться в форме, но я тебя просил уже тысячу раз убирать гантели в сторону. Кажется, я сломал палец, пока утром добрался до туалета.

— Невелика проблема, — пренебрежительно заявил Артур, не поворачиваясь от плиты.
Он поигрывал ложкой, когда до него дошло, что сейчас — прекрасное время для кокетливого подшучивания над Мерлином.

— На самом деле, даже если бы ты его сломал, то мог бы просто, ну, знаешь, — Артур снова помахал, что на этот раз означало «использовать магию», но передумал. — Хотя ты портишь почти все, за что берешься, так что скорее отрастишь себе шестой палец.

Когда Мерлин не ответил, Артур повернулся к нему с насмешливой улыбкой. Только вот Мерлин выглядел так ошеломленно, словно получил пощечину и собирался заплакать, чего в плане не было. Артур шагнул, потянулся к нему. Слова «все будет хорошо» застряли у него в глотке, хотя он и понятия не имел, что могло вызвать у Мерлина такое убитое выражение лица.

— Нет, ты прав, — сказал Мерлин охрипшим голосом, и Артур взял его за плечо. Мерлин дрожал. — Я очень плох в магии исцеления. Ведь, в конце концов, не смог спасти тебя.

— Мерлин...

— Извини, Артур, — Мерлин вырвался из его хватки. Когда Артур попробовал снова приблизиться к нему, чтобы помочь, невидимая сила мягко оттолкнула его прочь. Мерлин ушел в свою комнату и магически запечатал дверь.

— Мерлин, прости. Это было невнимательно с моей стороны.

Мерлин не отвечал.

— Это не было твоей виной.

Тишина...

— Ну, сейчас ты ведешь себя глупо!

Артур не был уверен, как именно он это понял, но каким-то образом тишина стала оскорбленной.

— Я бы все равно умер, будь мне восемьдесят или двадцать восемь. Это случилось. Я умер. Но больше я не мертв, а ты собираешься терять время, которое у нас есть, чтобы сожалеть о том, что не под силу контролировать даже великому Эмрису.

После длительной паузы дверь наконец отворилась. Глаза Мерлина были немного красными, но он хотя бы смотрел на Артура. Артур сел на кровать рядом с Мерлином, позволив их коленям соприкоснуться.

— Извини, что оставил тебя одного так надолго.

Если раньше Мерлин не плакал, то теперь точно начал — горькие, тяжелые рыдания сотрясли его тонкое тело и напугали Артура до ужаса. О, боже. Он не думал, что это и есть воздействие кокетливого подшучивания, вряд ли собеседник должен был удариться в слезы после флирта. Может быть, после того как здесь все успокоится, он спросит мистера Гугла, как именно нужно кокетничать.

***

ШАГ ШЕСТОЙ:

Касайтесь его чаще. Прикосновения к кому-то показывают, что вы открыты для ответных прикосновений.


После ужасного инцидента с плачем, который Артур отчаянно надеялся однажды забыть, Мерлин затих у него на плече, уснув как младенец. Через несколько долгих минут пребывания человеческой подушкой Артур потянулся, чтобы коснуться макушки Мерлина. Какое-то время он мягко играл с волосами, превращая их во что-то гнездоподобное.

— Что такое? — спросил Мерлин спросонья, все еще печально.

— Иди сюда, ложись, — Артур обвил рукой Мерлина за грудь, утягивая их обоих на подушки.

Мерлин посмотрел на него внимательным уязвимым взглядом человека, чьи раны начали затягиваться. Он улыбнулся, все еще через боль, но уже лучше.

— Извини за то, что развел мокроту.

— Все в порядке. Я всегда знал, что ты — большая девчонка.

Мерлин сонно засмеялся.

— Придурок, — промямлил он, уже погружаясь обратно в сон.

Артур прижал его к себе ближе, пялясь в потолок.

— Идиот, — прошептал он в ответ, не вполне уверенный, кого имеет в виду: Мерлина или себя.

***

ШАГ СЕДЬМОЙ:

Улыбайтесь ему почаще. Дайте ему понять, что вы счастливы быть рядом.


Не то чтобы Артур не улыбался Мерлину — просто не был уверен, что делает это достаточно часто.

После чистки зубов он проверил себя в зеркале. Он никогда не был уродом. Фактически, на него даже оборачивались в этот временной период. Вопрос был в том, будет ли Мерлин одним из тех, кто оборачивается.

Он попробовал улыбнуться. Это не было ужасно, только слегка кривовато.

Он попробовал улыбнуться во весь рот, широко распахнув глаза. Это сделало его похожим на сумасшедшего.

Однако он все равно испытал эту улыбку на Мерлине.

— Ты похож на сумасшедшего, — заметил Мерлин. — Чего это ты так ухмыляешься?

Артур решил, что лучше бы ему дождаться ситуации, в которой такая ухмылка будет к месту, вместо неожиданного вываливания ее на людей. Он чуть пожал плечами.

— Просто счастлив, думаю.

Мерлин сжал губы, но тоже немного улыбнулся.

— Я рад.

Когда Артур искренне улыбнулся Мерлину в ответ, то понял, что Мерлин тоже выглядит немного сумасшедшим, когда улыбается во весь рот.

***

ШАГ ВОСЬМОЙ:

Чаще встречайтесь с ним взглядом. Ничто не показывает вашего интереса больше, чем полное внимание.


— У меня что-то на лице? О черт, у меня все это время висела козявка?

Мерлин вскочил со своего кресла и помчался к зеркалу проверять нос.

Артур вздохнул.

***

ШАГ ДЕВЯТЫЙ:

Если все идет хорошо – подарите ему подарок. Предпочтительно что-нибудь неуловимо сексуальное.


Оглядываясь назад, Артур должен был догадаться, что не стоит спрашивать мистера Гугла о том, где можно найти сексуальный подарок в Лондоне. Гугл уже показал себя совершенно сумасшедшим. И когда тот направил Артура в его первый секс-шоп, стало понятно, что тут вообще много психически больных.

— Боже упаси, — пробормотал Артур, уставившись на нечто, похожее на набалдашник, но имевшее слишком много выступающих частей, как швейцарский нож, который Мерлин ему показывал однажды.

— Заинтересовались? — спросила приветливая беременная женщина. Ее нагрудный бэйджик гласил: «Привет. Я — Елана!». Артур пялился на него дольше, чем позволяли приличия, но она, кажется, была привыкшей к людям, глазевшим на ее грудь, так что просто холодно улыбнулась. — Смелый мужчина.

— Это какое-то оружие? — спросил Артур неуверенно.

— Ха! Похоже на то, да? У моей подружки однажды такой был, но я не хочу, чтобы оргазмы из меня выбивали такой штукой, спасибо большое.

— Чувствительная женщина.

— Тут даже есть сигнализация, посмотрите, — к ужасу Артура она нажала что-то на адском устройстве, и то завопило в подтверждении.

— Господи.

— Вот именно! Ладно, судя по вашему выражению лица, вам бы понравилось что-то менее агрессивное. Я знаю, что вам подойдет.

***

Когда Мерлин вернулся вечером домой, то нашел Артура в задумчивости над ярко-розовыми меховыми наручниками и повязкой на глаза. После того как ему удалось перестать смеяться над оскорбленными протестами Артура, он спросил:

— Зачем тебе это, ради всего святого?

— Это должен был быть подарок для тебя.

Это заставило Мерлина снова расхохотаться к величайшему неудовольствию Артура.

— Что ж, ладно. Если тебе не нравится...

— Нет-нет, — быстро возразил Мерлин, хватая наручники и повязку. — Это было очень мило с твоей стороны, Артур.

Артур скрестил руки на груди, немного успокоенный.

— Хорошо. Ты понятия не имеешь, через что я прошел, чтобы достать их тебе.

— Думаю, вопрос в том, зачем вообще ты хотел мне их подарить?

Артур понял, что не может ответить на вопрос прямо, так что решил опять оскорбиться.

— Если ты собираешься допрашивать меня каждый раз, когда я дарю тебе подарок, то лучше забудь об этом, — он потянулся за наручниками, но Мерлин был быстрее.

— Они мне нравятся, — сказал он, открывая один наручник и оборачивая его вокруг Артуровой чашки чая. — Делают чай уютнее.

Губы Артура изогнулись. Когда он рассмеялся, Мерлин смеялся вместе с ним.

***

ШАГ ДЕСЯТЫЙ:

Наконец, просто скажите ему. Дайте прямой знак, что вы хотите быть вместе.


— Ты мне нравишься.

Ладно, это не было тем незаметным намеком, который он запланировал. Он собирался сказать что-то вроде «сегодня твои волосы не выглядят как крысиное гнездо». Мерлин сидел с огромным фолиантом на коленях, скрючившись над ним так сильно, что у Артура заболела спина от одного взгляда. И когда Артур открыл рот, чтобы сделать комплимент волосам Мерлина, то сказал вместо этого... то, что не собирался говорить вслух. По крайней мере, пока. Шея Артура стала горячей. Он оттянул воротник, гадая, будет ли слишком очевидно пойти и спрятаться в ванне.

Мерлин поднял голову от книги, держа палец на том месте, где остановился. Он нахмуренно посмотрел на Артура, небольшая морщинка залегла между бровями. Артур сжал руки по бокам в кулаки в жалкой попытке не показывать, насколько сильно он нервничал.

— Ты мне тоже нравишься.

— Нет, я имею ввиду... — Артур посмотрел на задумчивую улыбку Мерлина, и его решимость разрушилась.

Вот и все. Он улыбался Мерлину, трогал его волосы, даже красил свое лицо. Он флиртовал с ним (пусть и очевидно неудачно), смотрел ему в глаза, дарил подарок. И теперь, когда он наконец озвучил свои чувства вслух, чтобы и идиотам было понятно, Мерлин выглядел озадаченно.

Может быть, Артур был слишком самонадеян. В конце концов, он не единожды принимал за искреннюю симпатию то, что в итоге оказывалось притязаниями на корону. Но это был Мерлин. Мерлин любил Артура.

Может быть, просто не так, как Артур любил Мерлина.

— Я...

Мерлин ободряюще ему улыбнулся.

Артур сбежал.

***

Артур прятался в секс-шопе два часа, слоняясь в секторе вибраторов. Он все еще не был убежден в том, что они приносили наслаждение. Некоторые пыточные устройства выглядели более дружелюбно, чем эти штуковины.

К концу второго часа парень, который посматривал на него со смесью интереса и неловкости (наверное, это было связано с тем, как Артур косился на швейцарский армейский дилдо), поменялся сменами с беременной Еланой-а-не-Еленой.

— Парень! — она хлопнула его по плечу в слишком фамильярном жесте, но Артур решил, что не возражает. — Ты чего тут пугаешь моих кассиров?

Артур застыл, сердито уставившись на... штуковину... которая обещала приносить удовольствие в воде и вне ее.

— Я понятия не имею, о чем ты говоришь.

— Ты здесь торчишь уже около двух часов, что, ладно, не сильно выходит за нормы поведения для наших посетителей, но они обычно вьются вокруг магазина, а не внутри.

Если бы это было возможно, Артур застыл бы еще сильнее.

— Я не вьюсь!

— Конечно нет, — сказала невыносимая девчонка и больно стукнула его по плечу дружеским жестом. Артур внезапно заскучал по тем дням, когда людей сжигали на костре. — Так что, почему ты выглядишь так, словно собираешься использовать наш ассортимент как оружие?

— Я просто внимательно рассматривал ваши товары, — ответил Артур сквозь зубы.

— Коне-е-ечно.

Артур начал думать, что она ему не верит.

— Я начинаю думать, что ты мне не веришь.

Елана схватила швейцарский армейский дилдо двумя руками и направила его на Артура. Тот сделал большой шаг назад, ударившись спиной о полки.

— От кого ты прячешься?

— Ни от кого!

К ужасу Артура, она нажала одну из кнопок. Дилдо стал грозно покачиваться.

— Это тот человек, которому ты купил наручники?

— Нет!

Она нажала другую кнопку, что запустило сирену.

— Ладно-ладно! — Артур поднял руки в знак поражения и посмотрел на Елану. Она улыбалась ангельски чисто, что слегка обескураживало из-за того, что она до сих пор угрожала ему демоническим дилдо. — Я просто... Просто...

Он посмотрел на нее немного беспомощно, физически неспособный объяснить свое унижение. К счастью, Елана была хорошей и не стала снова размахивать вибратором перед его лицом.

— У меня есть то, что тебе нужно, — сказала она, повергая Артура в ужас.

***

Когда Артур вернулся домой двадцать минут спустя, то застал Мерлина сидящим снаружи у двери. Он смотрел на Артура с нечитаемым выражением на лице. Артур остановился, пряча небольшой бумажный пакет за спиной.

— Я тут подумал, — начал Мерлин.

— И переутомился? — спросил Артур на автомате.

— Ха-ха, — Мерлин неуверенно посмотрел на него, а затем достал розовые пушистые наручники. Вся кровь Артура вдруг прилила к его лицу. — Ты ведь купил мне это не для того, чтобы сделать чаепитие уютным, так?

Потолок был потрясающе интересным. Артур мог насчитать целых пять трещин прямо над своей головой. Может быть, стоит поговорить с управляющим, чтобы он починил...

— Артур.

Самая центральная трещина была особенно захватывающей. Она могла расползтись в любой день, погребая под собой целый холл и, возможно, Артура. Предпочтительно прямо сейчас.

— Артур, посмотри на меня.

Может быть, он мог бы...

Голову Артура внезапно дернуло вниз, лицом к Мерлину, что было совершенно несправедливо.

— Эй!

Мерлин, мухлюющий подлец, просто помахал перед ним наручниками и выжидающе поднял брови.

— Ну, — сказал Артур, — ну и что, если так?

— Зачем тогда ты мне их купил?

— А зачем ты думаешь, Мерлин?

Мерлин поднялся на ноги, заходя прямо в Артурово личное пространство. Тот не отступил ни на шаг. С такого близкого расстояния стало заметно, что Мерлин не так спокоен, как думал Артур. Его зрачки были расширены, а губы раскрыты, выдыхая маленькие горячие облачка воздуха. Артур сглотнул. Глаза Мерлина немедленно сместились на шею Артура.

— Я думаю, — сказал Мерлин, и, черт побери, Артур даже не знал, что его голос может звучать так, — я думаю, что, когда ты сказал, что я тебе нравлюсь, ты имел в виду, что я тебе нравлюсь.

— Блестящее наблюдение, — это должно было прозвучать саркастически, но голос внезапно получился слишком высоким. — Я и не предполагал, что ты сможешь сделать умозаключение, исходя из прямого смысла того, что я...

Что бы Артур ни собирался сказать, Мерлин прервал его тем, что качнулся вперед и впечатался губами в губы. Поцелуй был твердым, Мерлин ласкал его нижнюю губу. Артур толкнул его к двери их квартиры, потянувшись рукой вверх, чтобы пропустить между пальцами мягкие темные волосы, сжав их так, что Мерлин застонал ему в рот. Артур прижался к нему, вдавливая свои бедра между его ногами. Если они не войдут в квартиру прямо сейчас...

— Артур, — простонал Мерлин. Артур дрогнул.

— Если ты хочешь, чтобы это продлилось, Мерлин...

— Артур, я люблю тебя.

Артур отодвинулся. Глаза Мерлина были широко раскрыты, а волосы — в полном беспорядке. Он поднял одну руку, чтобы провести ею по лицу Артура.

— Я просто... хотел, чтобы ты знал, — сказал он немного нескладно.

— Да, — ответил Артур хрипло. Потом спрятал лицо на плече Мерлина, переполненный эмоциями, и пробормотал: — Я тебя тоже.

***

ЭКСТРА

В конце концов им удалось забраться в квартиру без того, чтобы полностью себя унизить, вот только Артур успел потерять рубашку до того, как открылась дверь. До кровати, однако, дело не дошло. Артур толкнул Мерлина на пол, отбросил в сторону маленькую бумажную сумку и навалился на него, коленями удерживая тощие бедра.

Но у Мерлина была неприятная особенность фокусироваться только на одном деле одновременно. Он взял сумку.

— Что это?

— Мерлин, — прорычал Артур.

Мерлин залез в сумку и достал содержимое. Оно было пурпурным. И ребристым. Брови Мерлина взлетели так высоко, что почти скрылись под челкой.

Артур вздохнул.

— Елана сказала, что это — "ну просто волшебная палочка", а так как ты — колдун, то я подумал... О, ну что опять?

Артур не думал, что смех был допустим в данной ситуации.

@темы: humor, Arthur's team, Фик, Arthur/Merlin OTP fest 2014, R

Название: Случайное волшебство
Автор: Arthur's team
Пейринг: Артур/Мерлин
Рейтинг:G
Жанр: юмор, стеб, сюр, романс
Предупреждение: нет
Примечание: коллаж сделан на Артур/Мерлин ОТП фест «Две стороны одной медали».
Саммари: С появлением нового помощника в жизни молодого бизнесмена Артура Пендрагона начинают происходить совершенно странные и абсурдные вещи: то на совещании одновременно у всех закончится чернило в ручках, а потом окажется в кофейнике, то на него нападет целая стая котят, то все рыбки офисном аквариуме станут розовыми... Дошло даже до того что однажды Артур проснулся в совершенно незнакомом, непонятном месте, в костюме какого-то членистоногого и в компании все того же секретаря.
А Мерлин совсем не хотел чтобы все происходило подобным образом. Он просто по-уши влюбился в босса и совершенно утратил способность контролировать свою магию.
Размер: 1600х1200
Тема:модерн-юмор

@темы: humor, Arthur's team, Арт, Arthur/Merlin OTP fest 2014, PG

Название: Всему свое время
Автор: Arthur's Team
Бета: Arthur's Support Team
Пейринг: Артур/Мерлин
Рейтинг: PG-13
Жанр: юмор, комедия положений, романс.
Размер: ~5200 слов
Саммари: В Камелоте в очередной раз творится что-то непонятное. Артуру и Мерлину приходится с этим разбираться, а остальные понимают это совершенно превратно.
Тема: канон-юмор

- Артур.
Что-то в голосе Мерлина заставило Артура моментально развернуться и встать в стойку, выхватывая меч из ножен. Слуга сосредоточенно смотрел в дальний угол покоев, куда толком не доставал свет свеч и огня в камине. Артур меч убирать не стал, подошел ближе и, оттерев Мерлина плечом в сторонку, потыкал лезвием лежащий на полу предмет. На то, чтобы не отпрыгнуть в сторону, когда он засветился в ответ, ушла вся его выдержка. Мерлин же, отличавшийся порой безрассудной смелостью, наоборот, ступил вперед, теперь уже прикрывая Артура. Такого принц терпеть не собирался, поэтому, железной хваткой взяв Мерлина за плечи, отодвинул его обратно за себя.
Штука светилась еще пару секунд и погасла. Артур с любопытством первопроходца опять ткнул ее мечом, и та снова засветилась. Мерлин сзади что-то прошипел и попытался вырваться вперед. Артур не пустил, подошел ближе к штуке и осторожно взял ее в руки, все еще затянутые в перчатки. Мерлин только вздохнул, обдав артурово ухо теплым дыханием.
- Как думаешь, что это? – спросил он, задумчиво разглядывая лежащий на ладони принца предмет.
- Понятия не имею, - честно признался Артур.
Мерлин потянулся к предмету, провел пальцем по поверхности, которая тут же засветилась, явив какие-то буквы, которые казались смутно знакомыми, но никак не складывались в привычные слова. Артур шикнул на него и принялся крутить предмет, разглядывая со всех сторон. Где-то были отверстия разной формы, где-то – небольшие выступы, которые легко подались на нажатие, и предмет опять приветливо засветился с одной стороны.
Мерлин только-только приноровился проводить по нему пальцем так, что он светился чуть дольше (у Артура так не получалось, что немало раздражало принца, пока он не додумался стянуть с рук перчатки), как с грохотом распахнулось окно, хотя на улице уже второй день было совершенно безветренно. Непонятный предмет рассыпался в возникшем вихре искрами света, которые словно впитывались в кожу, не причиняя вреда.
Ветер стих так же внезапно, как и появился. Мерлин и Артур переглянулись.
- Наверно, не стоит об этом рассказывать отцу, - проговорил принц.
Мерлин от всей души с ним согласился.

За стойкой с копьями раздался грохот. Мерлин, застегивавший на артуровых доспехах последние пряжки, вздрогнул и порвал ремешок, который, по совести, давно уже нужно было поменять, но доспехи были тренировочными, так что он ленился и откладывал это до последнего. Артур смерил его недовольным взглядом, который стал еще и раздраженным, когда Мерлин без разрешения пошел на шум.
За стойкой оказался очередной непонятный предмет, только во много раз больше предыдущего. Белый, металлический, с круглым стеклянным окном внутрь. Оба смотрели на него, не зная, как реагировать. Угрозы от него не исходило, куда его девать – тоже непонятно. Договор о неразглашении оба, не сговариваясь, продлили и на этот случай.
- Я даже не буду пытаться представить, что это, - заявил Артур, задумчиво разглядывая предмет, наклоняя голову то к одному плечу, то к другому. Мерлин покивал, соглашаясь, и обошел его бочком, опять прикрывая его собой. Артура даже умилила такая забота, одновременно, правда, вызвав желание дать подзатыльник – это он тут воин и защитник, а не Мерлин. И защищать тут нужно Мерлина, а не его. Он принц, в конце концов, и лучший рыцарь королевства.
Наверно, они бы придумали, что делать с предметом, если бы не раздались голоса рыцарей у входа в оружейную. Оба синхронно вздрогнули и развернулись лицом к вошедшим, старательно прикрывая спинами предмет.
- Сир? – Леон старательно отводил прочь глаза, хотя ему явно хотелось вытаращить их посильнее. Артур только вздохнул про себя, а Мерлин покраснел. Леон, заметив румянец на его щеках и искусанную в волнении нижнюю губу, пялился на стены с еще большим вниманием.
- Мерлин искал новый наруч, - с достоинством, приличествующим принцу, проговорил Артур, изо всех сил расправив плечи. Мерлин сопел и косился за спину, проверяя, не исчез ли предмет – это было бы очень кстати.
Леон покраснел тоже.
- Прикажете начать тренировку? Ну, пока вы ищете наруч?
- Начинай, - важно кивнул Артур. Мерлин рядом прикусил губу до крови и прижался плечом к плечу Артура еще крепче – за спиной возник уже знакомый вихрь.
Леон покивал и, все так же старательно не глядя на них, поспешил уйти. Как только он скрылся, Артур резко обернулся, но успел застать только последние искорки света, быстро гаснущие в воздухе.
Вечером, на пиру в честь Дня Урожая, Леон отводил взгляд от Мерлина, который прислуживал Артуру, и о чем-то крайне неохотно шептался с Гвейном. Гвейн был чем-то подозрительно взбудоражен, но ни Артур, ни Мерлин не заметили опасного признака, слишком поглощенные обсуждением того, что делать дальше, если внезапные появления предметов продолжатся. Мерлин считал своим личным достижением тот факт, что Артур не порывался сразу же искоренить источник магии. Да и где его искать? У Артура обнаружилась капля благоразумия, которой не хватало его отцу. Тот бы уже устроил очередную охоту на ведьм, которая претила его сыну своей бессмысленной жестокостью.
Гвейн наконец отстал от Леона и принялся сверлить Мерлина взглядом, многозначительно поигрывая бровями. Мерлин с подозрением следил за другом исподтишка и на взгляды не отвечал. К тому же Артур не отпускал его далеко от себя, опасаясь очередного явления. Гвейн посмотрел на них еще с часик и куда-то исчез со странно довольным лицом.

Гаюс отправил Мерлина в лес, собирать травы, ради такого дела даже лично отпросив его от прислуживания Артуру на весь день. Артур возражать не стал – важность лекарств он осознал еще в детстве, сразу после первой своей серьезной схватки, но весь день, пока Мерлин отсутствовал, дергался и нервничал. Даже рыцари заметили, а Гвейн сиял как начищенная монетка. Нервничал Артур потому, что опасался, что Мерлин наткнется на очередной предмет, которому нет места в Камелоте, а его, Артура, не будет рядом. Предыдущие два были вполне себе безобидны, но кто знает. О мерлиновой способности вляпываться в самые нелепые ситуации ходили легенды.
Рыцари, видя, как беспокоится их бесстрашный лидер, подходили один за другим и хлопали по плечу в знак поддержки. Артур даже растрогался. Гвейн же участливо предложил Артуру отправиться за Мерлином:
- Ты же знаешь, что он может угодить в историю даже во сне, - и Артур решительно не понимал, почему Гвейн смотрит на него так заговорщически.
- Нет, - отказался, скрепив сердце, Артур. – Появилось много новобранцев, которых нужно проверить и решить, кого допускать до обучения. Не маленький, справится.
- Да ладно тебе, - ухмыльнулся Гвейн. – Мы проверим их не хуже. А тебе бы с Мерлином побыть, пока мы все на тренировке.
Артур непонимающе хлопнул светлыми ресницами и не стал продолжать разговор, предпочтя дело слову – вытащил меч и указал им на ближайшего новобранца:
- Ты! Продержишься две минуты – и ты принят на обучение.
Гвейн ухмыльнулся еще шире, подмигнул Леону, который опять смутился, и отошел, давая принцу простор для избиения новичков.
Вечером пропахший травами с головы до ног Мерлин завалился к Артуру, держа одну руку под полой куртки. Тот, только что поужинавший, как раз с размаху плюхнулся на кровать. Мерлин проследил за полетом принца внимательным взглядом, не сулившим ничего хорошего. Артур по опыту знал, что никакая субординация (не то что бы Мерлин и в самом деле соблюдал положенные правила поведения) не помешает ему еще неделю, не меньше, подшучивать над ним. Настроение почти испортилось, но Мерлин вытащил из-под полы то, что так старательно прятал по дороге, и Артуру стало не до подобных мелочей. В руках у Мерлина была книга. Странно блестящая, легко сгибающаяся книга с чьим-то портретом на обложке.
- Она возникла прямо передо мной на главной лестнице. Стража не увидела только чудом, - выдохнул Мерлин. – Если так пойдет дальше, то скрыть будет невозможно.
- Дай сюда, - Артур потянулся и взял книгу в руки. Страницы были тонкими и приятными на ощупь, буквы стояли ровно. Написать так от руки было невозможно. Даже у Джеффри, который все время проводил за чтением и написанием летописей, так не получалось. Артур знал, потому что во время обучения тот заставлял его часами выписывать буквы и руны, твердя, что наследник должен знать и понимать все и на любом языке. В принципе, Артур был с ним согласен, что не мешало ему мечтать о турнирном поле вместо нудной учебы.
- Я решил, что лучше принести ее сюда – Гаюс будет спрашивать, а у меня еще ни разу не получилось утаить от него что-то. Ты уверен, что не стоит ему рассказать?
- Уверен, - отрезал Артур. – Сами справимся.
- Он может посоветовать что-нибудь. Так не может продолжаться долго, Артур, - Мерлин придвинулся ближе к нему, заглядывая в книгу. – Я не понимаю ни слова из написанного.
- Мне слова кажутся смутно знакомыми, но никак не складываются в понятный текст, - сказал Артур.
В коридоре лязгнул о камень металл, и послышалось чертыхание.
- Караул, - шепнул Артур Мерлину и отволок подальше от двери, закрыв ту на запор.
Усевшись на кровать Артура («Потом взобьешь ее как следует, Мерлин»), они переждали, пока в коридоре все стихнет, и опять склонились над книгой, пытаясь понять хоть что-нибудь в написанном.
Гвейн осторожно спрыгнул со стены, встряхнул затекшими руками: он подтягивался на них, заглядывая в небольшое окошко на высоте в почти полтора его роста. Перед глазами все еще стояла картина, как черные волосы Мерлина контрастировали со светлой шевелюрой Артура, когда они под предлогом книжки устроились на артуровой постели. Он довольно ухмыльнулся и пошел к остальным – он почти выиграл пари, которое они заключили после того, как Леон пришел крайне смущенный и признался, что смутили его Артур с Мерлином, которым он явно помешал в оружейной.

Следующие несколько дней прошли относительно спокойно, если не считать загула Гвейна. Когда Артур попытался его отчитать, тот смотрел так ехидно, невзирая на похмелье, что принц плюнул на эту затею, сделав себе пометку на память позже разузнать, что конкретно так веселит его рыцаря.
Мерлин сбивался с ног, пытаясь успеть по поручениям Гаюса, приказам Артура, и даже иногда успевал помочь служанкам донести тяжелые корзины с бельем.
Он как раз помогал Мэгги тащить старый сундук, который необходимо было разобрать, когда Леон, направлявшийся в сторону зала советов, остановился рядом с ними и заговорил:
- Мерлин! Разве ты не должен быть с Артуром?
- Да? – удивился тот. – Он отпустил меня до вечера, но я закончил разбирать гаюсовы травы чуть раньше.
Леон смутился, когда Мэгги наклонилась чуть ниже, дергая сундук и окликая Мерлина. В вырезе мелькнула соблазнительная ложбинка между полными грудями. Мерлин даже не заметил, хотя склонилась служанка прямо перед ним.
- Наверно, я ошибся, - выдохнул Леон, переводя взгляд с Мерлина на служанку и обратно. – Но Артур, наверно, будет рад, если ты появишься раньше.
- Только помогу Мэгги, - кивнул Мерлин. – Этот сундук чертовски тяжелый.
- Артур будет очень рад, я думаю, - настойчиво повторил Леон, наблюдая, как упомянутая Мэгги умоляюще смотрит на задумавшегося Мерлина и поправляет волосы.
- Это недалеко. Я буду через пять минут, - решил что-то про себя тот и кивнул.
Леон оборачивался на них, пока не повернул за угол. Мерлин пожал плечами, улыбнулся Мэгги и схватился за тяжелую кромку, обитую металлом.
Мэгги очень огорчилась, когда он и в самом деле ушел, спеша к принцу.
- В этом сундуке очень много всего, что нужно разобрать, а у тебя есть время. Разве тебе не хочется заняться чем-нибудь… не столь утомительным, ради разнообразия? – спросила она.
Мерлин остановился на пороге.
- Артур становится невыносим, если вовремя не снять с него доспехи, - покачал он головой и широко улыбнулся. – Зато у тебя есть оправдание для Мэри.
О да, Мэри держала всю прислугу в страхе, и подобная работа, когда приходилось всего лишь разбирать завалы старой одежды, считалась отдыхом.
Мэгги только вздохнула, когда за Мерлином закрылась дверь. Редкая служанка не мечтала о принце, страстно целующем её в неприметной нише, однако и о его слуге слышалось немало томных вздохов, так тот был мил и обаятелен. Да и к принцу близок, раз уж сам наследник не обращал внимания на изо всех сил старавшихся привлечь его внимание служанок.

Артур и в самом деле обрадовался, увидев Мерлина на краю поля. Тот успел подойти как раз к окончанию последнего спарринга, когда принц раскидал во все стороны нападавших на него пятерых новых рыцарей и весело перешучивался с Ланселотом. Рыцари, кое-как поднявшиеся с земли, восхищенно смотрели на них. Мерлин ощутил невероятную гордость за Артура – человека, за которым пойдут, которому будут с радостью подчиняться и чествовать, как великого правителя.
Артур заметил Мерлина и улыбнулся ему – победно, широко, так, как умел только он.
Потом Мерлин стягивал с него слегка погнувшиеся доспехи, пока Артур рассказывал, что в этот раз попались не такие неумехи: Галахад нанес отличный удар слева, от которого перекосило наруч, Кей смог разгадать хитрый ход и парировать удар, который еще никому не удавалось поймать и отвести в сторону. Артур был доволен, глаза сверкали, щеки раскраснелись, и Мерлин слушал его с удовольствием, улыбаясь еще шире, чем сам принц, который по въевшейся привычке пытался, хоть и без особого успеха, держать лицо. Улыбаясь вместо Артура, радуясь вместе с ним, гордясь им – Мерлин чувствовал себя на своем, только своем и ничьем больше месте.
Заслушавшись вдохновенной речью принца, в которую тот привычно вплетал беззлобные насмешки над ним, Мерлином, он не заметил возникшие под ногами металлические диски и улетел бы спиной вперед, не подхвати его в последний момент Артур. Мерлин с облегчением вцепился в его плечи, восстанавливая равновесие. Болела ушибленная пятка, и на боку грозил появиться синяк в форме пятерни – Артур схватил довольно крепко. Мерлин кое-как заставил себя отпустить его и отойти в сторону, чтобы разглядеть неожиданную помеху внимательнее.
- Не можешь быть еще более неуклюжим, Мерлин? – спросил его Артур, пряча за колкостью озабоченность – очередное явление непонятно чего непонятно откуда его беспокоило все больше и больше. Он опустился на корточки, оглядывая со всех сторон предметы, едва не лишившие его слуги – ну, как минимум на остаток дня, копчиком Мерлин приземлился бы от души и потом стенал бы еще неделю, просто потому, что Артура бы это раздражало. Сам Мерлин присел рядом с ним и потер пострадавшую ногу.
На этот раз предметов было сразу два: каждый состоял из металлического прута длиной чуть больше фута и прицепленных к нему с двух сторон тяжелых дисков.
Артур поднял их, с легкостью повертел, и в глазах зажегся нехороший огонек. Очень даже нехороший, по мнению Мерлина – в нем было предвкушение и почти восторг.
- Смотри, Мерлин! – воскликнул Артур и принялся тягать приспособления, сразу же определив их назначение. В Камелоте использовались мешки с мокрым песком для таких целей, либо металлические чушки, которые постоянно скользили в ладонях. Артур же с видимым удовольствием поднимал и опускал диски, держал в вытянутых руках, и те не норовили в любой момент выскочить из рук. Он даже впихнул один Мерлину, и тут едва не согнулся пополам от неожиданной тяжести – в каждой из этих штук было не меньше, а то и больше двадцати фунтов.
Артур нетерпеливо отобрал штуку у Мерлина и вперил в него горящий взор:
- Надеюсь, они не пропадут, как все предыдущее. И надо сказать кузнецу, чтобы делал такие же.
- А если король заметит? Или рыцари? – не мог не спросить его Мерлин, уже зная, что переубедить не сможет. Идея Артура ему не нравилась.
- Они будут в моих покоях, а рыцари не пойдут рассказывать об этих вещах моему отцу. Его лучше… не беспокоить.
Да, Утер был не в лучшем состоянии, хотя что-то подсказывало Мерлину, что не стоит дразнить уставшего дракона. Но Артур все равно его уже не слушал.

Диски на штырях прочно заняли место в комнате принца, и Мерлину приходилось довольно часто передвигать их с места на место – принц частенько забывал убрать их с глаз долой, когда его звали неотложные дела королевства. Мерлин подозревал, что тот делает это специально, все еще не оставляя надежды поднатаскать своего слугу. Как будто ему мало основных обязанностей. Когда таскаешь ведра, полные воды, нужда в дополнительных тренировках отпадает сама собой, а магию применять в таких бытовых целях Мерлин опасался, каждую минуту помня об угрозе разоблачения. Или, как минимум, нагоняя от Гаюса.
И вот опять он подал Артуру свежую рубаху, пока тот спешно переодевался – так увлекся тренировкой, что едва не забыл про совет, который теперь вести приходилось ему, – и закатил диски под кровать. Под кроватью что-то обреченно хрупнуло. Мерлин застонал и полез в темноту, вытирая животом не так давно вымытый им же пол. Вытащил на свет очередной предмет, которому не следует быть в Камелоте, покрутил его во все стороны и закинул обратно – происходящее ему откровенно надоело, и раздражение все чаще перебивало изначальную тревогу.
Артур выглянул из-за ширмы, строго посмотрел на недовольно сопящего Мерлина и скрылся обратно.
Пространство под кроватью засветилось, и Мерлин удовлетворенно вздохнул. Было бы совсем неплохо, если бы предметы исчезли все разом. В следующий момент его снесло в сторону, и он свалился на постель навзничь. Это Артур, выскочивший из-за ширмы, с натянутой на одну руку рубахой, бросился под собственную кровать, беспокоясь о судьбе полюбившихся тренажеров, на которые тратил, в общей сложности, не менее двух часов в день, Мерлин застонал еще горше и раскинулся звездой на мягких покрывалах. Раз уж судьба подкидывает ему такие подлянки, то он будет компенсировать себе все это так, как может. Как же он ненавидел сейчас свою жизнь.
Вылезший Артур счастливо прижимал к себе диски, которые, несмотря на все мерлиновы надежды, даже и не подумали исчезать, и нахмурился, глядя на своего разлегшегося на постели слугу.
- Мерлин, ты ничего не перепутал? – спросил он вкрадчиво.
Мерлин даже не почесался, заслышав весьма опасный тон.
- Ты сам толкнул меня, - буркнул он и закрыл лицо любимой артуровой подушкой. – Ты получил что хотел, теперь иди на свой совет. Дай мне умереть с комфортом.
- С чего это ты собрался умирать? – опешил Артур.
- С того, что ты меня явно собираешься прибить, - невнятно ответил Мерлин из-под подушки. – И я тебе разрешаю, но с тем условием, что убивать ты меня будешь здесь и нигде больше.
- Мееерлин, - протянул Артур, прищурившись, и, откинув подушку, потянулся к нему с явным намерением исполнить его желание.
- Сир? – Леон постучал и тут же, не дожидаясь ответа, заглянул в комнату. – Совет уже…
Он осекся, глядя на распластанного на постели Мерлина и полуголого Артура, уперевшегося коленом в край кровати и тянущегося к своему слуге.
- Простите, - просипел он. – Там… совет.
Артур кивнул, вспомнив, что опаздывает, оставил в покое Мерлина, натянул, наконец, рубашку и сказал, подпоясываясь:
- Приберешь к моему приходу. И без глупостей больше, Мерлин, слышишь? И дождись меня.
Мерлин только обреченно зажмурился.
Когда принц в сопровождении крайне смущенного Леона скрылся за дверьми, он подскочил, закатил обратно под кровать диски, пронесся по комнате, сгребая в кучу раскиданную Артуром одежду. Озарившая его мысль заставила развить бурную деятельность в ожидании темноты, до которой было еще несколько часов.
Он совсем забыл, что мог спросить того, кто осведомлен об очень многих магических вещах. Очень-очень многих.
Оставалось только надеяться, что Килгарра сможет помочь.

И опять Мерлин отругал себя за доверчивость и бесплотные надежды. Даже не стоило рассчитывать, что вредный ящер будет говорить без лишних загадок.
- Мерлин, только ты сам можешь объяснить, что происходит. Тот ты, которого ты и сам пока не знаешь.
Он едва сдержался, чтобы не приказать дракону скрыться в холодных скалах на севере, где корабли викингов вмерзали в лед. Килгарра явственно посмеивался над своим юным повелителем, и даже то, что усмешка была добрая и чуть грустная, не спасло ситуации. Мерлин фыркнул в ответ на слова дракона, жестом показал, что тот может лететь, куда ему вздумается, и отправился обратно в замок, пока Артур не проснулся.
Он как раз крался мимо дальней малой залы, в которой уже давно никто не собирался, когда услышал голоса и увидел неяркие блики от свечей. Он неслышно прокрался к двери и прильнул ухом к дереву. Голоса были знакомыми.
- И все же я вас всех выиграл, - заявил Гвейн, и самодовольство в нем могло бы поспорить с артуровым. – Леон сегодня подтвердил это.
- Не может быть, - Ланселот говорил изумленно и недоверчиво. – Мерлин? Артур? Леон, все так и было, на самом деле?
- Ну… - Леон говорил нерешительно, словно и сам не верил собственным словам. – Я могу лишь пересказать то, что видел. Выводы делайте сами.
- Не стоит забывать, что то, что мы видим, может быть совсем иным, - выражался Ланселот весьма расплывчато, но как раз это Мерлина не удивляло – его друг хорошо умел хранить тайны, а это обычно подразумевает некоторую недосказанность.
- Судя по словам Леона, все было предельно понятно, - это Перси. – Гвейн и в самом деле выиграл. Хотя мне тоже до последнего не верилось.
- И все же, друзья мои, - торжественно произнес победитель, - я оказался прав. Они не просто друзья, а намного, намного больше.
С этим Мерлин даже согласился и приник еще ближе к двери, потому что Гвейн понизил голос.
- То, что они вместе, было лишь вопросом времени.
Мерлин поперхнулся, поспешно зажал рот ладонями и отскочил от двери. Все встало на свои места: и ехидство Гвейна, и постоянное смущение Леона. И даже то, что рыцари старательно оставляли их наедине в каждом удобном случае. А он-то думал, что это Ланселот подговаривал всех, понимая, что у Мерлина бывают неудобные – магические – ситуации.
Грудь сдавило от понимания. И еще от мысли, как отреагирует Артур, когда узнает. А в том, что он узнает, Мерлин не сомневался – с его-то удачей рыцари рано или поздно выдадут предмет их спора. Как будто мало ему возникавших то там, то сям предметов, которым совершенно не положено здесь находиться.
Он зачем-то отряхнул штаны и побрел в сторону своей комнаты.
Очнувшись у покоев Артура – это-то еще почему? – он окончательно проклял свою жизнь, рыцарей с их придумками и самого себя за идеально отработанные рефлексы – что-то не так, значит, надо быть ближе к Артуру, чтобы с тем точно ничего не случилось, а если случилось – то чтобы срочно все исправить
Мерлин от всей души пожалел себя и вошел в комнату.
Артур спал, за окном царила темень, а на столе стояла очередная партия нежданно появившихся вещей. Формой они напоминали бочонки, внутри что-то явственно булькало, и Мерлин, чертовски уставший от вечной тревоги, от сказок рыцарей, приказов Артура, просьб Гаюса, что были порой еще хуже приказов, залихватски дернул за колечко наверху одного из бочонков. Тот зашипел и изверг из себя пену, от которой сильно пахло солодом.
Мерлин решил, что с него хватит, и присосался к бочонку, выпивая его содержимое одним махом.
Кроме солода в напитке явно был еще и хмель. Он сыто икнул, отставил в сторону опустевший бочонок и принялся за следующий, когда Артур наконец проснулся, потревоженный непривычными звуками. От простого присутствия Мерлина он давно уже не пробуждался, и тому приходилось идти на разные хитрости, чтобы разбудить любящего поспать с утра принца.
- Мерлин?
Нет, Мерлину совсем не понравилось, как уютно и томно звучал голос Артура после сна. И вообще, во всем виноваты рыцари со своими глупыми идеями и домыслами. Мерлин кивнул сам себе и присосался к следующему бочонку.
- Мерлин, какого черта? – подскочил на кровати Артур, глядя, как тот уничтожает содержимое явно чужеродного предмета посредством распития. Глаза у слуги уже подозрительно блестели.
- Это вкусно, - сообщил тот и икнул. - Хочешь?
Он протянул принцу початый бочонок и икнул еще раз. Когда он успел захмелеть?
Артур выдрал из его рук бочонок и принюхался: пахло пивом, только чуть меньше горечи, чуть больше сладкого. Мерлин смотрел выжидающе, и Артур с удивлением обнаружил себя пробующим напиток. Оказалось и вправду вкусно, и похоже на пиво, разве что немного крепче привычного. Принц плюхнулся на кресло, лениво задумавшись о том, почему он настолько доверяет Мерлину, что позволяет поить себя неведомым напитком, не просыпается, не только когда тот заявляется к нему в комнату, но и в походах, когда все чувства обострены, а рука не выпускает меч даже во сне. И не ругается, когда тот оказывается пьяным в его покоях – это вообще было за гранью понимания.
Через час Мерлин нашел в себе силы рассказать подслушанную версию их отношений. Возможно, не последнюю роль в этом решении сыграло то, что Артур и сам был уже хмелен и, как показывала практика, не гневлив.
- Они думают, что мы спим, - сообщил он, откидываясь на спинку и шумно выдыхая.
- Мы спим, Мерлин. Все спят. И кто это – они? - ответил ему принц, приняв зеркальную позу.
- Рыцари. Не все, надеюсь, но Леон и остальные – точно. Я слышал. И не в том смысле спим, а в том самом. Ну, когда в одной постели, или не в постели, или еще где-то… ты понял, - печально сказал Мерлин. – Понятия не имею, откуда они все это взяли.
Артур нахмурился, осмысливая услышанное. Такое мнение рыцарей удручало – его самые ближние соратники считали, что он совратил слугу. Или слуга совратил его – но это звучало еще хуже. Захотелось немедленно пойти и доказать, что ничего подобного не происходит, но ноги слушались плохо, и Артур, попытавшись встать, только рухнул обратно на кресло.
- Черт с ними, - пробормотал он, уронил голову на стол и позволил себе отключиться.
Просыпаться было больно. Он неудобной позы затекла шея, спина, жутко ныл копчик. Артур оторвал от стола голову, потер щеку, на которой остались малейшие изъяны столешницы, и поморгал, чтобы прогнать муть перед глазами. Напротив обнаружился Мерлин, спящий в точно такой же позе. Губы его сложились кривоватым бантиком, кожа на лбу собралась складками, и Артур коротко хохотнул, тут же об этом пожалев – похмелье превратило голову в пустой котел, по которому колотили поварешкой. Мерлин тут же проснулся, подскочил и бросился к Артуру – рефлекс, не иначе.
- Мерлин, я в порядке, - отбиваясь от настырных рук, так и тянущихся пощупать, чтобы убедиться, что принц цел и невредим, простонал Артур. – Но моя голова уже почти желает отправить тебя в колодки. Принеси мне воды, и мы сочтемся.
- Извини, - буркнул Мерлин. – Слишком уж часто ты оказываешься не в порядке.
- Воды, Мерлин.
Пока слуга ходил за кувшином с водой – в том, что всегда стоял в его покоях, воды почему-то не оказалось, - Артур внимательно оглядел комнату. Следов безобразной попойки, которой они вчера предались, не осталось – ни намека на странные бочонки, даже лужа пролитого вчера пива пропала. Зато в голове всплыли мерлиновы откровения о подслушанном. Первым желанием стало устроить рыцарям внеочередную тренировку, желательно, ночью, желательно, на несколько часов. А после еще и отправить в дозор, чтобы уж точно сил не осталось на глупые домыслы.
Потом вернулся Мерлин, и Артур решил, что тот достаточно хорош в различных хитростях, чтобы придумать достойный ответный ход.

Гвейн был неугомонен. Леон уже много-много раз пожалел, что вообще открыл рот, когда в первый раз застал принца с его слугой в провокационный момент. Теперь соратника и друга интересовал вопрос, на который он, Леон, никогда не хотел бы знать ответа. Кажется, Ланселот и Перси были с ним солидарны, а Элиан и вовсе смылся под предлогом помощи сестре, но Гвейну все было нипочем – заткнуть его никак не удавалось, отвлечь – тем более.
- И все же, кто из них сверху? Артур, понятно, принц, и так далее, но Мерлин-то не промах, мы все это знаем, хоть и выглядит не особо внушительно, - Гвейн поиграл бровями. Ланселот тихонько застонал.
- Меня оскорбляет мысль, что ты мог представить меня в такой позе, - вкрадчиво раздалось сбоку.
Леон подскочил, Ланселот прикрыл лицо ладонью, Перси постарался слиться с обстановкой – не сказать, что удачно.
- Эй! – раздалось с другой стороны.
Гвейн, ничуть не смутившись, развернулся к предметам обсуждения, стоящим в проеме двери. Принц лениво прислонился к косяку, сложив руки на груди, а Мерлин подпирал плечом другой, уперев свободную руку в бок.
- Неужели Мерлин? – восхищенно глядя на друга, воскликнул Гвейн, и до Леона наконец дошло, что тот серьезен едва ли наполовину.
- Мы меняемся, - невозмутимо ответил Артур. – И хватит это обсуждать.
Мерлин только покивал. Тщательно скрываемую улыбку на его лице смог разглядеть разве что Ланселот, который, по привычке, промолчал, но сам улыбнулся едва заметно.
Артур еще раз строго посмотрел на соратников, обхватил Мерлина за плечи и утащил прочь.
- Что-то мне подсказывает, что ночью мы сегодня спать не будем, - первым отмер Перси и отлепился от стены, к которой до того прижимался.
Ланселот закрыл рот Гвейну, уже собравшемуся что-то сказать. Леон незаметно перевел дыхание – он достаточно давно знал Артура, чтобы разглядеть в его глазах плясавших чертей, что означало, что принц немало позабавлен. Однако с Перси согласился – шутка шуткой, но от возмездия за излишнюю фантазию не отвертеться.

Артур с удовлетворением наблюдал, как рыцари держат в руках мешки с мокрым песком посреди двора, потом машут мечами, а потом опять хватаются за мешки. После пятой смены взмахи явно замедлились, но рыцари все же не сдавались, изо всех сил удерживая оружие в руках.
Мерлин неслышно подошел сзади. Артур распознал его присутствие только благодаря своему чутью, которое всегда сообщало, где находится его слуга.
- Долго еще будешь их гонять? – тихо спросил Мерлин. – В конце концов, не так уж они и виноваты – это все из-за этих странных вещей. Мы сами попадали в такие ситуации, стараясь спрятать их от остальных.
- Больше ничего не появлялось? – так же тихо спросил Артур. Ему не хотелось ни говорить громко, ни подшучивать над слугой. Его затопило странное умиротворение в тот самый момент, как Мерлин встал за его плечом – там, где ему и положено находиться.
- Нет. И, надеюсь, не появится. Не думаю, что я выдержу хотя бы еще одно такое явление. И Гаюс сегодня у меня поинтересовался, не собираюсь ли окончательно переселиться к тебе, - голос Мерлина стал совсем несчастным. – Видимо, рыцари были не одиноки в своих предположениях. И рассказать никому нельзя.
- Зато можно удовлетворить их любопытство, - Артур твердо решил, что обвинит в вырвавшихся словах Мерлина и свое странное настроение, но позже.
Того, что Мерлин прижмется к нему всем телом и уткнется лбом в плечо, он не ожидал.
- Можно, - глухо проговорил тот. – Но всему свое время, Артур. Всему свое время.
- И чему время сейчас? – не мог не спросить Артур.
- Спать. Тебе пора спать, а мне пора за травами для Гаюса, - Мерлин еще раз крепко сжал артуровы плечи и отстранился. Артур не стал его удерживать – он чувствовал, что Мерлин знает, что делает.
- Постарайся не притащить с собой еще какую-нибудь дрянь, как в прошлый раз, - проворчал принц и тут же ощутил, что и в самом деле чертовски устал и хочет спать. – Иди, я сам лягу. Завтра можешь прийти позже, все равно утренняя тренировка отменится – эти оболтусы еще пару дней не смогут поднять ничего тяжелее ложки.
Мерлин широко ему ухмыльнулся и стремительно ушел прочь. Артур пару минут смотрел ему вслед.
- Всему свое время, - повторил он задумчиво. – Пожалуй, я напомню тебе об этом, когда оно придет.
До рассвета оставалась пара часов, и Артур твердо вознамерился проспать их в своей теплой постели.

Бонус-эпилог.
- И пиво-то зачем отправил? –поинтересовался Артур, разглядывая опустевший стол.
- Я бы свихнулся раньше времени. Это было простейшим способом прочистить мозги, - пожал плечами Мерлин и прижался к нему всем телом на мгновение. Привычка эта осталась у него с пробуждения Артура, и он не спешил от нее избавляться. Артур его не винил – он и не знал, как сам бы смог прожить полторы тысячи лет в слепом ожидании. Ему нравилось то, как льнул к нему Мерлин, нравилось обнимать его в ответ. Нравилось целовать – с того самого момента, как он впервые позволил себе прижаться губами к его губам, в ночь возвращения с Авалона. Нравилось любить Мерлина и чувствовать себя не просто любимым – целым миром для одного-единственного самого важного человека. Мерлин любил его всегда, а сам Артур понял это только после пробуждения от смертного сна и теперь всеми силами и с огромным удовольствием возвращал Мерлину его бескрайнюю любовь.
Два месяца назад у них пропала стиральная машина. Потом книга Оскара Уайлда, сломанная клавиатура, которую руки никак не доходили выбросить, артуровы гантели, солнечные очки, телефон Мерлина. Потом Мерлин разобрался, как именно его магия заставляет вещи пропадать, и признался Артуру, что именно он случайно нашел способ закидывать вещи в их прошлое, в Камелот. Артур только обрадовался – он вспомнил свои любимые гантели. А потом Мерлин приволок две упаковки пива в числе покупок и заговорщически ухмыльнулся, колдуя над ними, и Артур тут же вспомнил последовавшее после той спонтанной пьянки похмелье.
Сейчас же он теснее прижал к себе притихшего Мерлина.
- Надо заставить тебя отправить в прошлое смазку, чтобы нам обоим не пришлось ждать так долго.
Мерлин вывернулся из объятий и молча уставился на него. В его глазах была неистребимая печальная мудрость веков, и Артур мысленно дал себе подзатыльник.
- Извини, - и потянулся поцеловать. – Я помню, - пробормотал он в поцелуй. – Всему свое время.
Мерлин улыбнулся и позволил утянуть себя к кровати.

@темы: humor, Arthur's team, Фик, Arthur/Merlin OTP fest 2014, PG-13

Название: Капустный король
Автор: Arthur's Team
Бета: Arthur's Team
Пейринг: Артур/Мерлин
Рейтинг: PG-13
Жанр: юмор, романс
Размер: 2 555 слов
Саммари: в Камелот прибывают заморские гости, а Мерлин, кажется, вновь напортачил с заклинанием...
Тема: Канон-юмор

— Завтра прибывают наши гости из дальнего королевства на юге, будь готов, — сказал Артур и вышел из покоев.

Мерлин, застилавший в это время постель, удивленно вскинул голову и едва не выронил покрывало. «Будь готов» в понимании молодого короля могло означать что угодно — от чистки традиционного (отвратительного!) костюма слуги, в который он так любил обряжать Мерлина, до распоряжения лично проконтролировать подготовку к пиру. А то, что пир непременно состоится, сомневаться не приходилось, ни одна встреча гостей не обходилась без этого. И расспросить Артура не представлялось возможным — он предусмотрительно сбежал из своей комнаты.

Мерлин закончил с постелью, наскоро вытер пыль с сундуков, смел грязь, отвалившуюся с сапог Артура, под кровать, и поспешил на кухню. Любопытные поварихи и молоденькие служанки должны знать, как идет подготовка к пиру и какие именно обязанности король припас для своего слуги. Конечно, Мерлин мог бы спросить у Артура прямо, но тогда лишил бы себя возможности творить что угодно, маскируя это под личный приказ короля. Иногда ему казалось, что Артур так и ждет от него новой выходки.

Поварихи успокоили Мерлина, что приготовление еды идет полным ходом, зал уже взялись украшать с десяток слуг, а совет рыцарей собирается прямо сейчас, чтобы обсудить что-то невероятное важное, касающееся встречи гостей. Мерлин хлопнул себя по лбу, наскоро поблагодарил поварих и рванул в тронный зал. Ради благополучия королевства (и своего лично) ему лучше самому присутствовать на совете. Артур обязательно забудет половину из того, что там обсуждалось, и начнет требовать от Мерлина подробности, какие-то детали, ворчать, что если у некоторых такая плохая память, то лучше им записывать, словно принял его еще и своим личным писарем. Мерлин возмущался и жаловался, но Артур никогда не обращал внимания на его бурчание.

Хотя на этот раз совет прошел скучно. Артур несколько раз пытался сдержать зевоту, Ланселот сидел с закрытыми глазами, а Гвейн и вовсе похрапывал. Оказалось, что королевство, из которого прибывают гости, находится так далеко, что никаких дел — политических, торговых, иных — Камелот с ними иметь не может. Король страны, название которой Артур благополучно забыл (что связанное с капустой…), отправился в большое путешествие по миру, заезжая во все попадающиеся на пути замки. Он всего лишь просил кров на одну ночь, а, уезжая, щедро благодарил хозяев. Так говорили. Слух о короле-путешественнике успел распространиться по всем Британским островам.

— Гости прибудут в полдень, — заканчивая совет, сказал Артур, — их встретят у главных ворот и сопроводят к замку. Прошу присутствовать всех.

Рыцари загудели, расходясь, Мерлин пробрался к Артуру и непочтительно преградил ему путь.

— И что ты прикажешь делать мне? — спросил он, сложив руки на груди.

Артур вздохнул, всем своим видом показывая, как относится к глупым надоедливым слугам, не способным мыслить самостоятельно. А потом нахмурился…

— Приготовь для меня одежды, — наконец, сказал он, явно не придумав ничего лучше. — Я должен произвести хорошее впечатление на гостей, а не сверкать дыркой в сапоге, как в прошлый раз.

— В прошлый раз ты споткнулся о рыцарские доспехи в коридоре замка и изодрал свой сапог, пока шел в тронный зал! — возмутился Мерлин. Если на сапоге и раньше была небольшая… потертость, то это совершенно не бросалось в глаза!

Артур смерил его гневным взглядом.

— Значит, тебе придется собственноручно убрать у меня с пути все рыцарские доспехи и прочие острые предметы, о которые я могу порвать свои праздничные одежды.

Артур довольно осклабился, обошел раскрывшего от удивления рот Мерлина и удалился прочь.

К ночи Мерлин управился. Отыскал парадные одежды короля, выбил из них пыль, побегал по всему замку и распорядился убрать доспехи из коридоров, а рыцарей обязал обуться в сапоги с тупыми носами. При этом, едва завидев Артура, он изображал бурную деятельность, сам тащил груду железа (вес которого предусмотрительно уменьшил магией), кряхтел и принимал вид несчастного забитого хозяином слуги. Окружающие покупались, жалели его, а вот Артуру, конечно, было все равно. Или же он просто не верил разыгранному спектаклю.

Мерлин разложил одежды Артура на сундуке, поставил королевские сапоги сушиться к камину, приготовил ему постель, затопил камин, принес ужин, общипал краюху хлеба, пока ждал припозднившегося короля, и незаметно для себя уснул…

— Мерлин! — вопль вырвал его из сладкой дремы, ухо обожгло от удара. — Болван, ты сжег мои любимые сапоги!

Мерлин с трудом разлепил глаза и с ужасом уставился на два дымящихся обугленных пенька рядом с камином. Поленья в очаге разгорелись так ярко, что перекинулись на кожаные сапоги… повезло еще, что пол был каменный, а медвежью шкуру, обычно лежащую рядом, Мерлин оттащил к кровати, чтобы босому Артуру ночью было не так холодно вставать.

— П-прости, — пробормотал Мерлин, все еще не веря своим глазам. Ну как он мог так ошибиться?

— Идиот! А если бы тут все загорелось, а ты бы так и дрых за моим столом? Стражников у входа нет, запах почувствовали бы не сразу, а ты сейчас напоминал бы обуглившееся полено, а уж моя комната…

— Конечно, комната! Ты всегда заботишься только о себе, — Мерлин фыркнул и вскочил на ноги. По большому счету ничего ужасного не произошло — у Артура этих сапог с десяток пар и все похожи друг на друга как две капли воды. Так чего злиться? Просто возьмет другие, почистит немного и…

— И приготовь мне другую одежду, — Артур остановился около сундука и скривился при виде своего кафтана. — Эта мне, хм-м… не нравится.

Артур брезгливо скинул куртку на пол, а Мерлин едва не стукнул себя по лбу. Конечно! Эта одежда стала Артуру мала, и он смешно смотрелся в ней в прошлый раз, постоянно дергая плечами из-за неудобства и стараясь свести полы на животе, который уже заметно выдавался вперед… Мерлин с тех пор старался приносить Артуру поменьше еды.

Уложив Артура спать, Мерлин покопался в шкафу, отыскал нужные одежды, сгреб их в охапку и отправился в свою комнату. Через десять минут активной работы щеткой, он понял, что ужасно, невыносимо хочет спать… и не будет ничего плохого в том, если он снова немного поможет себе магией. Есть в книге одно полезное заклинание… с его помощью можно создать иллюзию чего угодно! Вот и здорово, пусть одежда будет только казаться чистой, для одного дня сойдет… а с запахом пыли отлично справится ароматическая вода — подарок предыдущих гостей…

Мерлин наскоро прочел заклинание, похвалил себя за сообразительность и провалился в сон.

Так получилось, что на следующий день он видел Артура только утром, когда принес ему завтрак, а потом до самого полудня бегал по замку по его идиотским поручениям и по заданиям Гаюса. Пару раз он слышал перешептывания у себя за спиной, но не обращал на них внимания, мало ли что болтают… В Камелоте любят гостей, особенно из дальних стран, с совсем не похожими на камелосткие обычаями, и всегда немного волнуются перед их приездом.

Поэтому Мерлин зашел в королевские покои лишь накануне встречи и обнаружил… Артура. Тот стоял перед зеркалом и разглядывал себя с живым интересом. Вытягивал руки, оглаживая рукава куртки, одергивал полы и поправлял штаны. Вот только вся одежда на нем была совершенно прозрачна. Она не скрывала ничего, ее вообще почти не было видно, и Артур больше походил на голого идиота, чем на богато одетого короля.

— Артур! — воскликнул Мерлин, с трудом сглатывая. Утром одежда была совершенно нормальной, что же случилось теперь? Побочное действие заклинания?

— Где тебя носит? Мне пришлось одеваться самому, — заявил Артур. Вопреки ожиданиям в его голосе не слышалось ни гнева, ни раздражения, только непомерное самодовольство.

— Что? — жалобно переспросил Мерлин.

— Хотя отдам тебе должное, на этот раз ты выполнил свои обязанности и свел все пятна от вина, которые ты же и посадил несколько дней назад.

И пятна, и вообще всю одежду… свел.

— И тебе нравится, ну, как ты выглядишь? — на всякий случай уточнил Мерлин.

— О да, — ответил Артур.

— И как ты… видишь свою одежду?

— Что с тобой? — Артур удивленно повернулся к нему. — Твои вопросы еще более глупые, чем обычно.

Мерлин оглядел его с ног до головы и покраснел. Нет, он множество раз видел Артура голым, мыл его, заворачивал в полотенце и даже пытался пару раз размять его мышцы, делая жалкое подобие массажа, но теперь… Артур был уверен, что его никто не видит, никто не видит его там… И он был немного возбужден, совсем чуть-чуть. Мерлин мог только догадываться, что так понравилось его молодому королю (наверняка собственное отражение в зеркале), хотя строить предположения сейчас было решительно некогда.

Артур меж тем направился к двери, явно намереваясь выйти из комнаты и отправиться на встречу с гостями. Нельзя этого допустить, ведь тогда весь город увидит… все достоинства своего короля!

— Артур! — завопил Мерлин, преграждая ему путь. — Тебе нужно переодеться, срочно!

Мерлин схватил Артура за предплечье, чувствуя под ладонью плотную ткань. Неужели Артур не видит, неужели не понимает, что фактически выглядит голым?

— Мне нравится моя одежда, — Артур выдернул руку из захвата и нахмурился. — К тому же я уже два часа так хожу, и, знаешь, моим людям нравится, как одет их король.

Мерлин в ужасе вытаращил глаза. Два часа? Два часа?! Так вот почему замковая челядь шепталась по углам. Боже… Артур его убьет, когда узнает, лично повесит, а потом сожжет на костре, четвертует, отрубит голову и насадит на кол!

— Артур… — слабо повторил он, когда король все-таки вышел из покоев, а потом рванул вслед за ним. Догнал и пошел впереди, так близко, что почти прижимался спиной к его груди, загораживая его от всех. И старался не думать, что такое твердое упирается ему в задницу…

— Что ты делаешь? — возмутился Артур и попытался оттолкнуть его, но Мерлин отчаянно сопротивлялся. О нет, он не даст Артуру опозориться перед гостями! Мерлин содрал с окна занавеску и умудрился укутать в нее Артура. Тот, наверное, от неожиданности позволил завернуть себя в кусок ткани и даже не сразу стал выпутываться из нее.

— Что ты творишь? — взревел король, спугнув стайку птичек с ближайшей башни. — Ты пьян? В темницу посажу, чтобы опомнился!

— Артур… — кажется, другие слова в запасе Мерлина кончились.

— Ты идиот, отойди от меня и забери свою занавеску… — Артур грубо оттолкнул его, больно попав рукой по уху, и приложил затылком о стену. — Еще раз выкинешь что-нибудь подобное, закую в колодки!

Мерлин отчаянно замотал головой. Пусть лучше колодки, чем казнь! Он судорожно вспоминал все известные ему заклинания, но ни одно из них не могло исправить одежду Артура. А как отменить прошлое волшебство он понятия не имел… а искать Гаюса сейчас было совершенно некогда. Удивительно, как тот сам не пришел, услышав о новом наряде короля!

Артур отошел от него, а Мерлин прикрыл глаза, собираясь с мыслями. Нет, он мог бы позволить этой королевской заднице… блистать во всем своем величии, но все-таки он слишком хорошо относился к Артуру. Даже считал его другом за те редкие моменты, когда тот действительно оказывался достоин звания великого короля, когда забывал все ранги и относился к нему как к равному. Мерлин любил такого Артура и научился находить его всегда, даже когда его пытались спрятать за грубостью и ослиным поведением.

Мерлин сверкнул глазами и… перед Артуром обрушился столп воды, обдав его брызгами и намочив с ног до головы. Мерлин даже рассмеялся от облегчения — решение оказалось таким простым, теперь Артур вынужден будет переодеться!

Артур медленно повернулся. Из-под мокрой челки одарил Мерлина яростным взглядом и… расхохотался! Мерлин, не веря своим ушам и глазам, отполз в сторону и встал на ноги, опираясь о стену.

— А я все гадал, что же ты придумаешь! Хотя от тебя я ожидал честности.

— Артур? — Мерлин сглотнул.

— Моя одежда, — Артур выжал полу куртки, — она несколько… прозрачна, ты не находишь?

— Нормальная одежда, — буркнул Мерлин.— Мне нравится.

— Конечно. Но ты не заметил, что это совсем не тот комплект, который ты подготовил для меня?

Мерлин пригляделся и едва не застонал от собственной глупости. Конечно! Как же он раньше не заметил, что куртка слишком длинная, а штаны чересчур широкие, у Артура никогда не было ничего подобного…

— Этот наряд прислали с гонцом сегодня утром. Король… я снова забыл его имя, но кажется, оно как-то связанно с капустой… настоятельно просил меня одеться в него, чтобы поприветствовать караван в обычаях его страны. Я удивился, достав из сундука совершенно прозрачные ткани, но… это большая политика, Мерлин, мне пришлось согласиться и надеть эти одежды.

— Нет! — завопил Мерлин. Его губы норовили растянуться в улыбке, когда он представил себе лицо Артура, открывающего сундук… — Ты вовсе не обязан потакать капустному королю. Он для нас никто, он даже войной на тебя пойти не может, потому что его армия не выдержит столь далекого пути. Он пусть вообще без одежд разгуливает, но ты должен придерживаться законов лишь своего королевства.

— А как же вежливость? — вкрадчиво спросил Артур.

— О, ты очень вежливо поприветствуешь его словами. Я могу быстренько придумать для тебя речь…— Мерлин подтолкнул Артура обратно в сторону его покоев. — И скажи мне… неужели ты так разгуливал все утро?

Артур расхохотался, запрокинув голову, и брызнул Мерлину водой в лицо.

— Я специально отослал всех из этого коридора, чтобы меня никто не увидел. Я решил проверить, что ты будешь делать, обнаружив, что я намерен в таком виде выйти из замка.

— Очень смешно, — буркнул Мерлин.

— Ты должен был сказать мне правду, раскрыть глаза на мой глупый вид, но ты… решил, что лучше будет облить меня водой. Откуда она взялась в коридоре, кстати?

— Ну… — Мерлин почесал затылок и в поисках идей огляделся по сторонам. — О, это из-за пожара. Вчера, когда сгорели твои сапоги, я решил всегда держать у покоев ведро воды, на всякий случай… Да.

Артур ответом удовлетворился, а Мерлин перевел дух. Если бы он не был уверен, что сам напортачил с заклинанием, то давно бы высказал Артуру все, что думает о его внешнем виде! Да еще поиздевался бы и сам предложил ему именно так встречать всех гостей… А теперь… конечно, Артур принимает его за идиота, весьма заслуженно…

Мерлин затолкал своего короля обратно в спальню, снял с него мокрые заморские одежды и принялся облачать в те, что приготовил сам. Правда, сначала убедился, что заклинание работает, и грязная куртка кажется чистой и уж точно видимой.

Артур терпеливо стоял в центре комнаты и наблюдал за Мерлином.

— Высуши заморские одежды, они мне еще пригодятся, — заявил он, глядя, как Мерлин непочтительно разбрасывает подарок гостей по полу.

— И когда вы собираетесь их надеть, сир? — Мерлин фыркнул. — На встречу с вашей невестой?

— Они не для меня, — Артур широко улыбнулся. — Ты будешь носить их в моем присутствии.

— Что? — Мерлин выронил сапог Артура.

— Точно. И не смей показываться в них кому-то еще, — Артур подошел к нему, снова взъерошил волосы и мягко провел ладонью по щеке. — Это приказ.

Мерлин закатил глаза и с вызовом посмотрел на Артура. О, он обязательно наденет эти заморские тряпки! И пусть потом Артур не жалуется…

Пир по случаю приезда гостей прошел великолепно. Если не считать того, что король, имя которого никто так и не запомнил (но у всех оно точно ассоциировалось с капустой), щеголял в совершенно неприличном прозрачном камзоле. Артур с грустью сообщил ему, что намеревался надеть подарок, но его слуга все испортил. В доказательство он представил Мерлина, который с жаром подтвердил, что вылил на господина ведро воды… случайно, оторопев от красоты необычных одежд. Заморский король принял извинения и даже предложил Мерлину немедленно облачиться в специальный костюм слуги, сшитый из той же ткани, он уверял, что это последний писк моды, пришедший к нему из соседнего королевства… но Артур решительно отказался. Он всегда был невыносимым собственником. А Мерлин, уже немного выпив, готов был с ним спорить и доказывать, что очень даже хочет шокировать камелотское общество. Ведь так он сможет заинтересовать прекрасных дам, они с таким интересом смотрят на заморского капустного короля. А Мерлину с ними никогда не везло, и если одежды сделают его привлекательным…

— Я тебе покажу прекрасных дам! — шептал чуть позже Артур, стаскивая с Мерлина одежду и целуя его сладкие от вина и меда губы. — Вообще не выпущу из комнаты, если будешь на них смотреть!

Мерлин лишь глуповато улыбался и думал, что подарок заморского короля им с Артуром еще пригодится и не раз. Например, в нем можно выгребать грязь из-под кровати, когда Артур сидит за столом и занимается государственными делами или… думает о своей Гвен… О да, будет очень здорово! Мерлин рассмеялся, обхватил Артура руками за шею и притянул к себе для нового поцелуя…

@темы: humor, Arthur's team, Фик, Arthur/Merlin OTP fest 2014, PG-13

@темы: humor, Merlin's team, Клип, Arthur/Merlin OTP fest 2014

@темы: Организационное, Arthur/Merlin OTP fest 2014