Впрочем, вскоре думать об этом ему стало некогда. Месяц подходил к концу – приближалось время, на которое был запланирован семейный вояж по летним фестивалям Великобритании. Поглощенный своими проблемами, Пендрагон совершенно забыл об этом, и потому вопрос родителей, определился ли он с тем, какие вещи возьмет с собой, застал его врасплох.
Чемоданы были уложены в самые короткие сроки, и накануне последнего из уикендов июля обе семьи отправились в один из близлежащих городов, где располагался крупный железнодорожный узел. Комфортабельный экспресс за несколько часов домчал их до Ливерпуля, где они должны были пробыть несколько дней, прежде чем двинуться дальше, в Эдинбург.
Внезапная перемена обстановки спутала Артуру все планы. В другое время он был бы только рад вырваться летом из их деревни. Утер Пендрагон был весьма консервативным человеком и не часто баловал свою семью возможностью получить новые впечатления. В понимании лорда Пендрагона любые поездки должны были иметь смысл, цель и повод. Так что все путешествия Артура по Великобритании и другим странам носили в основном образовательно-просветительский характер. Юному лорду необходимо было получить представление о мире. Так что в другое время Артур был бы не просто рад – счастлив, побывать на музыкальном фестивале, который явно не вписывался в привычную картину. Однако сейчас на его отношение к происходящему влиял один серьезный фактор – Эмрис.
Артур сразу сообразил, сколь многого лишается на время поездки. Постоянное присутствие родителей рядом, четкие указания выданные ему Мерлином… Тот заявил, что временно приостанавливает их соглашение, потому что это слишком рискованно, и предупредил Артура, чтобы тот следил за собой. Это выглядело так, будто Пендрагон был пещерным человеком или ребенком, не имеющим представления о приличиях.
– Прекрати, я же не идиот. Я знаю, как вести себя на людях, – раздраженно сказал Артур в ответ на эти унизительные наставления.
– Это чтобы избежать неожиданностей. У меня нет никакого желания дергаться из-за тебя всю неделю, – примирительно вскинув ладони, произнес Мерлин. Пендрагон был так обижен, что, возможно, наговорил бы Мерлину много лишнего, но тот внезапно хлопнул его по плечу и широко улыбнулся.
– Хотя, может, я зря беспокоюсь. Мы же возвращаемся в нормальный мир. Там будут девушки. Глядишь, приведем тебя в норму раньше, чем я рассчитывал.
– А ты, значит, ждешь не дождешься… – буркнул Артур, ощутив короткий всплеск боли где-то в районе сердца. Вот оно… Очередное незаметное напоминание, что Мерлин не чувствует того же, что он сам.
Эмрис вдруг посерьезнел, вздохнул и отвел глаза.
– Я просто хочу, чтобы с тобой все было в порядке, Артур, только и всего.
Прозвучало это так искренне, что Пендрагон тотчас его простил, пусть даже под этим «в порядке» они явно понимали разные вещи. Пока Артур соображал, как ему быть ту неделю, что они проведут бок о бок с родителями, Эмрис вынашивал совсем иной план.
– Ты не хочешь задержаться здесь вместо того, чтобы ехать в Эдинбург? – словно между делом спросил он у Артура на третий день пребывания в Ливерпуле, когда они наконец получили шанс побродить по городу в относительном одиночестве. Утер Пендрагон не был бы собой, если б не взял в эту поездку охрану и слуг. В результате их семейное посещение фестиваля напоминало торжественный выезд. Лорд Пендрагон в белом летнем костюме, в шляпе и с тростью, шествовал под руку со своей женой по наполненным людьми бульварам. Рядом, сдерживая улыбки, скромно шли Эмрисы, а на небольшом расстоянии, цепко обшаривая взглядами толпу, скользили телохранители.
Фестиваль был великолепен. На целую неделю один из самых красивых городов Соединенного Королевства превратился в центр музыкальной жизни планеты. Воздух был насыщен звуками. Сотни площадок… Тысячи охваченных весельем людей, среди которых были не только британцы, но и туристы со всех концов света.
Нарядные улицы, ярморочные ряды, спонтанно вспыхивающие там и тут танцевальные соревнования и костюмированные шествия. Артуру не могло все это не понравиться, тем более, когда рядом был Мерлин. Вот только чинная строгость, с которой двигалась их семейная процессия, приводила в уныние. Утер с интересом поглядывал по сторонам, шутливо сетовал на изменившиеся вкусы молодежи и ностальгически вспоминал их с Игрейн последнее посещение фестиваля семнадцать лет назад. Свадебный хмель, романтические вечера и маленький пароходик, на котором живой оркестр играл джаз.
Естественно, старшее поколение к исходу второго дня пресытилось антуражем и отправилось на поиски иных развлечений. А Мерлин с Артуром оказались предоставлены самим себе. Если б не охрана, выделенная им в сопровождение, это даже было бы похоже на свободу.
– Так как насчет того, чтобы задержаться здесь? – не дождавшись ответа, повторил Мерлин. Пендрагон так удивился, что не нашел сразу что сказать.
– Ты не хочешь посмотреть на Фриндж? – наконец спросил он, давая себе время поразмыслить над предложением Мерлина. Оно оказалось… слишком неожиданным. Ошеломляющим. От возможных перспектив у Артура тотчас быстрей забилось сердце.
– Мы там были год назад, – пожал плечами Мерлин. – К тому же театральные фестивали больше любят мама с папой. Мне интересней тут.
– А тебя родители отпустят? – Пендрагон был готов откусить себе язык: настолько по-детски это прозвучало. Может, для Мерлина подобное было в порядке вещей, а вот Артур не мог так вольно распоряжаться собой.
– Уже отпустили, – ответил тот. – Осталось уладить вопрос с тобой. Так что скажешь?
Мерлин остановился посреди шумной улицы и повернулся к Артуру, ожидая его решения.
– Я только за, но… это будет… непросто устроить, – медленно произнес Пендрагон, тщательно взвешивая каждое слово: чертовски не хотелось в глазах Мерлина выглядеть беспомощным недоноском. – Мой отец очень… негибкий человек. Он не любит отклоняться от своих намерений. Если он что-то запланировал и сценарий ему нравится, убедить его поступиться чем-нибудь бывает сложно.
– Шансы есть? – тактично не обращая внимания на явные муки Артура, спросил Эмрис.
– Есть, – решившись, кивнул Пендрагон. – Но нам нужны союзники.

Как и ожидалось, лорд Пендрагон не пришел от этой идеи в восторг.
– Это совершенно неприемлемо, – возмущенно произнес он, едва Артур изложил за ужином свою просьбу. Вся компания собралась на летней веранде ресторана, который располагался на втором этаже их отеля. Внизу, за перилами открытой балюстрады, шумела площадь. Белоснежные скатерти и приборы сияли в лучах закатного солнца. Летний ветерок был теплым и приятным, а за столом, объединившим два семейства, назревала буря.
– Я удивлен, что подобная мысль пришла тебе в голову, Артур, – нахмурив брови, говорил лорд Пендрагон. – Эта поездка планировалась как семейный тур. Мы заранее обговаривали концепцию путешествия и маршрут. Не вижу ни одной причины, по которой я должен изменить планы и разрешить тебе отделиться от семьи.
– Но, дорогой… – начала свою партию леди Игрейн, – я вполне понимаю мальчиков. Конечно, в их возрасте музыка интересней театра. Если им так хочется остаться и посмотреть программу до конца, то почему не пойти навстречу?
Полемика затянулась на добрых полчаса, во время которых Артур и Мерлин в основном молчали. В споре солировали Утер и Игрейн. Эмрисы вступали редко, сразу обозначив свою позицию несколькими точными комментариями.
– Не вижу в этом большой проблемы, мой друг, – степенно говорил лорд Эмрис, попыхивая короткой черной трубкой. – Раз им не хватило этих трех дней, пусть остаются. Наши дети достаточно взрослые, чтобы мы могли положиться на их здравомыслие. Насколько я знаю, они подошли к вопросу серьезно. Мерлин забронировал номера в отеле с хорошей репутацией. Технические вопросы решены, а о безопасности позаботится охрана.
– Вот видишь, лорд Балинор меня поддерживает, – блеснув улыбкой, оживленно проговорила леди Игрейн. – Я тоже не вижу препятствий, чтобы удовлетворить их просьбу. Мы ведь сами стремимся к тому, чтобы Артур рос самостоятельным человеком. Вот он, прекрасный шанс для него, проявить самостоятельность – в достойной компании и под надежным присмотром.
Артур с обожанием глядел на мать. Леди Игрейн Пендрагон была мощным союзником. Обладая оригинальным чувством юмора и легкой склонностью к авантюризму, она быстро согласилась поддержать сына в его желании организовать себе маленькое внеплановое приключение и теперь обходила аргументы супруга с изяществом прирожденного политика.
В конце концов Утер был вынужден сдаться.
– Отчего у меня складывается впечатление, будто вы заранее объединились против меня в этом вопросе? – удивленно произнес он, откидываясь назад в кресле. Артур спрятал довольную улыбку. По сути, Утер был прав.
– Сын… – с укором обратился к Артуру лорд Пендрагон, – признаться, я весьма огорчен таким поворотом дела. Я рассчитывал на твою мужскую поддержку в этом мероприятии. В конце концов, ты единственный, кто разделяет мой скептицизм по части искусства.
Леди Игрейн едва сдержала смех. Это была шутка для семейного пользования, относящаяся к тому, как старший и младший Пендрагоны синхронно клюют носом в опере.
– Это был нечестный прием, отец, – серьезно ответил Артур. – Эмоциональное манипулирование. Я помню, ты рассказывал.
Лорд Утер звучно расхохотался и впечатал широкие ладони в стол.
– Что ж, ладно. В этом есть и положительные моменты. Хоть один мужчина в нашей семье не будет порабощен женской страстью к театральной буффонаде.
– И почему тебе так нравится подчеркивать свое порабощенное положение? – шутливо всплеснула руками леди Игрейн. Утер с улыбкой поцеловал её ладонь.
– Полагаю, это мой неуклюжий способ делать любимой женщине комплименты.

На этом вопрос был исчерпан. Следующим утром Артур и Мерлин проводили родителей в аэропорт, после чего погрузились в предоставленный отелем лимузин и отправились к месту своего нового проживания. О том, чтобы оставить за собой хотя бы один из семейных люксов, в которых они пребывали последние три дня, не было и речи. Город был переполнен туристами, и уже после полудня отель был обязан принять новых постояльцев. Оставалось только удивляться, как Мерлин ухитрился забронировать другие номера, учитывая стремительное изменение их планов.
Артур был невероятно доволен. Все складывалось замечательно. Единственная заминка произошла при регистрации. Пришлось вызвать администратора отеля, чтобы уладить вопрос с удвоенным количеством постояльцев.
– Ты не говорил, что номера одноместные, – сказал Артур, когда они, наконец, получили ключи и поднялись на свой этаж в сопровождении швейцара, который нес их чемоданы. – То есть не подумай, я не привередничаю. Хорошо, что удалось перехватить хотя бы эту бронь.
– Я не перехватывал бронь, – воюя с электронным замком, ответил Эмрис. – Эти номера я забронировал три недели назад – сразу как узнал, что мы куда-то поедем.
Замок тихо пискнул, и они вошли в пышно обставленную гостиную. Эмрис отпустил служащего, выдав ему положенные чаевые, и поволок свои вещи в спальню.
– Три недели назад?.. – удивленно переспросил ему в спину Артур. Прихватив свой чемодан, он направился следом. – Тогда почему?..
– Не думал, что буду не один. По правде говоря, я с самого начала планировал отделиться. Отдохнуть от тебя.
Артур в замешательстве приоткрыл рот. Щеки вспыхнули, словно Мерлин вновь наградил его парой пощечин. Эмрис оглядел спальню, в которой без труда могли поместиться две кровати, и повернулся к Артуру.
– Не обижайся, – примирительно произнес Мерлин, заметив, как вытянулось его лицо. – Три недели назад мы даже не разговаривали. У меня не было причин думать, что что-то может измениться.
Он ободряюще хлопнул Артура по плечу и направился к выходу.
– Закончи тут, ладно? Проследи, чтобы в номер Стью и Стенли поставили кровать. Парни не поймут, если им придется делить одну койку.
– С чего вдруг им придется?.. – ошарашенно переспросил Артур. – Тут нормальный уровень обслуживания, отель не допустит…
Отступая спиной к двери, Мерлин сверкнул кривой усмешкой, при виде которой Артур заподозрил, что упускает что-то из виду.
– Стоп. Ты куда?
– Есть одно дело, – отмахнулся Эмрис. – Я ненадолго. Ты тут командуй пока, у тебя это отлично выходит.
С этими словами он исчез, оставив Артура таращиться на закрывшуюся за ним дверь.

Пришел Мерлин только под вечер. За это время Артур успел решить все вопросы с администрацией отеля, разобрать вещи, изучить в интернете оставшуюся программу фестиваля, а заодно и окрестности, когда не осталось сил одному сидеть в номере. Он звонил Мерлину несколько раз, но так и не добился внятного ответа на вопрос, чем тот занят, ни от него самого, ни от отправившегося вместе с ним телохранителя.
Ужинать Артуру также пришлось в одиночестве. Он чувствовал себя обманутым. Конечно, они с Мерлином не обговаривали, как станут вести себя после того, как родители уедут. Конечно, Эмрис не обязан был отчитываться перед ним в своих действиях. Но все равно… Мерлин ведь сам признал, что что-то измелилось. Изменилось кардинально, раз он позвал Артура с собой. Тот и думать не хотел, что они проведут эти дни иначе, чем вместе. Он предвкушал, строил планы, и теперь, когда его фантазии оказались так близки к осуществлению, обмануться в ожиданиях было бы чертовски обидно.
Пендрагон уже собирался ложиться спать, когда вернулся Мерлин. Ввалился в гостиную, веселый, взъерошенный, пышущий азартным возбуждением. Он принес с собой запах крепкого табака, а еще почему-то алкоголя.
Приоткрыв рот, Артур наблюдал, как он падает в кресло и как ни в чем не бывало сбрасывает с ног кеды.
– Это называется «ненадолго»? Чем ты занимался весь день? – хмуро спросил Артур, останавливаясь напротив.
– Насиловал телефон, раздавал взятки, бухал с нашими охранниками… Отличные оказались парни, я даже не ожидал, – расплывшись в широкой улыбке, ответил Эмрис.
– Ты делал что?..
Артур вытаращился на него, решив, что он, должно быть, ослышался. Улыбка Мерлина сделалась еще шире.
– Возрадуйся, мой юный падаван, мы гуляем одни! Я нейтрализовал охрану, так что теперь целых три дня никакого конвоя! Ты рад?
Такого Артур точно не ожидал. Эмрис был явно пьян и нес какой-то бред, но выглядел таким довольным, что продолжать сердиться на него было невозможно. Артур подтащил поближе стул, сел напротив и насмешливо спросил:
– Как понять «нейтрализовал охрану»? Что ты сделал со Стью и Стенли? Убил, расчленил и засунул в канализацию?
– Круче! – Эмрис поманил его рукой к себе и, когда Артур наклонился ближе, продолжил, заговорщицки понизив голос. – Ты знал, что послезавтра Ливерпуль играет с Манчестер Юнайтед на стадионе «Миллениум» в Кардифе? Последняя встреча сезона, финал кубка Англии.
– Ну да, я в курсе, – приподняв брови, ответил Артур. Он и сам был не прочь попасть на эту игру. Но поездка в Кардиф изначально не вписывалась в программу их тура – в это время они должны были находиться на другом конце страны. А потом, когда планы изменились, Артур не вспоминал об этом матче, поскольку все его мысли были сосредоточены на Мерлине.
Впрочем, суетиться в любом случае было поздно. Свободных мест наверняка не осталось.
– Я достал билеты! – вдруг огорошил его Эмрис. – Пришлось поднять кучу семейных связей. Vip-зона, королевский вид на поле. У парней не было шансов.
У Артура натурально отвалилась челюсть, когда он осознал, что это значит.
– Ты подкупил охрану билетами на футбол?!..
– Ну, бутылка десятилетнего «Johnnie Walker» тоже сыграла свою роль. Так сказать, придала моим доводам убедительности.
– Отца бы удар хватил, – потрясенно пробормотал Пендрагон.
– Я пообещал, что никто не узнает. И твое слово присовокупил, заочно. Ты же, я думаю, не против? – Мерлин лукаво прищурился, и Артур тут же в красках и лицах представил себе процесс этих переговоров. Он заподозрил, что дело было не в размере взятки, а в том, что люди его отца просто не устояли перед обаянием Мерлина.
– Конечно, без компромиссов не обошлось. Они будут отслеживать наше перемещение по GPS в мобильниках. И еще мы должны отзваниваться каждые три часа, но это ерунда, главное, никто не будет дышать в затылок!
Мерлин раскинул руки, будто хотел заключить в объятия весь мир.
– Господи, Артур! Это же Ливерпуль! Город, где родились свобода и Битлз!
Его глаза сверкали. Азарт Мерлина был столь заразителен, что Артур не мог не рассмеяться в ответ.
– Ты чертов аферист, ты в курсе? Мне даже в голову бы не пришло...
– Это потому что ты классический хороший парень, Артур. Не умеешь играть не по правилам.
Голос Мерлина был насмешливым и при этом мягким, почти нежным. Пендрагон невольно сглотнул, разглядев то же чувство в его взгляде. Нежность… Сердце пустилось галопом, а мысли смешались, как в самом начале их знакомства.
– Кстати, билетов три, – улыбаясь, вдруг добавил Мерлин. – Я подумал, что такой большой фанат футбола, как ты, тоже не должен это пропустить.
Артур молча вытаращился на него. Мерлин ухитрился выполнить его тайное желание, хотя Пендрагон его даже не озвучивал.
– А ты?.. Не пойдешь? – только и смог сказать Артур.
– Да я как бы далек от этого, – пожал плечами Эмрис.
– Жаль… – Артур был и растроган, и расстроен одновременно.
– Перестань, вы и без меня неплохо оторветесь, – Мерлин поморгал слипающимися глазами и зевнул, прикрыв рот ладонью. – Черт, как я вымотался. Да еще виски…
– Давай-ка, спать. – Артур поднялся с места, помог встать Мерлину и, видя, что тот едва на ногах держится, перекинул его руку через плечо и почти поволок в спальню.
– Эй, я и сам могу идти, – запротестовал Мерлин.
– Это заметно.
Артур поставил его ровно возле кровати и, убедившись, что Эмрис хоть и шатается, но все же стоит, принялся стаскивать с него футболку. Мерлин поднял руки, без сопротивления позволяя раздеть себя, но потом вдруг уронил ладони на плечи Артура и крепко сжал их.
– Все будет хорошо. Я о тебе позабочусь, – проникновенно пообещал Мерлин.
– Как будто я сам с этим не справлюсь, – забавляясь про себя, ответил Артур.
– Ну, если учесть, что порой ты ведешь себя как безрассудная упрямая задница… – Мерлин покосился вниз, задумчиво наблюдая за тем, как Артур расстегивает молнию на его джинсах.
Артур фыркнул и чуть не расхохотался.
– Так кто я? Упрямая задница или хороший парень? – спросил он, с трудом сдерживая смех. Он просто не мог воспринимать эту пьяную чушь всерьез.
– И то и другое, – с кривой ухмылкой сказал Мерлин, потом неловко приземлился на кровать и, избавившись от остатков одежды, с блаженным стоном вполз под одеяло.
– Боже, какой кайф, – Эмрис подтащил к себе подушку, обернулся вокруг нее, словно большой кот, и сонно пробормотал. – Спокойно ночи, Артур.
– Да… Спокойной ночи.
Артур еще минуту стоял и с глупой улыбкой смотрел на уснувшего Мерлина. Потом присел на кровать и провел ладонью по взъерошенным темным волосам. В груди разливалась жаркая истома, мир вокруг вдруг сделался светлее, а краски ярче.
Мерлин не подвел его, и все его поступки казались обещанием чего-то большего.
Они проведут три дня вместе. Будут жить в одной комнате, спать на соседних кроватях, бродить по городу, и никто не будет следить за каждым их шагом. Сколько при этом открывается возможностей! В воображении Артура кружились картины одна привлекательней другой.
Эти три дня должны были пройти чудесно.

Надо сказать, ожидания Артура и впрямь оправдались в полной мере. Гулять по шумному, праздничному городу в обществе Мерлина было невероятно здорово. Они скользили в объятом весельем бескрайнем человеческом море, слушали музыку, с головой утопая в шальной, восторженной свободе и атмосфере всеобщей эйфории.
Все было прекрасно, и лишь один момент портил общую картину. Где бы они с Мерлином ни оказались, он каждый раз старался обратить внимание Артура на какую-нибудь привлекательную юную особу.
– Посмотри туда. Она на тебя смотрит. И она симпатичная, – легонько пихая локтем его локоть, он указывал взглядом на какую-нибудь девушку, стреляющую глазами в их сторону. – Подойдем, пообщаемся?
Вначале Артур не обращал на это внимания, отшучивался или просто переводил разговор на другую тему. Но Мерлин был странно настойчив в своих попытках познакомить его с кем-нибудь. Артур начал подозревать, что дело не чисто, после того, как тот двадцать минут болтал с компанией участниц какого-то шоу, активно пытаясь вовлечь в разговор и Артура. Девочки были как на подбор: хорошенькие, стройные, они были одеты в стилизованное подобие гвардейской формы. Подчеркивающие фигуру алые мундиры, короткие черные юбочки и ботфорты с высоким каблуком придавали им весьма соблазнительный вид. Артур наверняка бы проникся и пригласил одну из этих красавиц на свидание – в другой жизни, в той, где он не встретил Мерлина. Теперь же его присутствие глушило инстинкты по всем каналам. Единственное, чего хотел Пендрагон, – это прекратить, наконец, этот нелепый цирк.
Потребовались немалые усилия, чтобы оттащить Мерлина от девушек, и когда ему это удалось, Эмрис был весьма раздосадован.
– Что ты, черт возьми, делаешь?! – напустился он на Артура, когда они отошли на достаточное расстояние. – Я почти раскрутил Донну и Кэтрин на номер телефона. Могли бы встретиться вечером!
– Тебе это зачем? Ты же гей, – хмуро поинтересовался Артур.
– Как-нибудь бы выкрутился, мне не привыкать, – раздраженно ответил Эмрис, как будто это все объясняло.
Впрочем, объяснения Артуру и не требовались. Он и так догадывался, чего добивается Мерлин. Подозрения переросли в уверенность, когда ближе к вечеру они зашли поужинать в небольшой ресторанчик, распложенный на одной из узких улочек старого города, вдали от шумных бульваров.
К этому моменту Артур успел пресытиться женским вниманием. Он и так был в курсе, что привлекателен для девушек, но даже не догадывался, как много взглядов притягивает на самом деле. Зато теперь, благодаря усилиям Мерлина, узнал наверняка.
– Эй, ты это слышишь?
Отправив в рот кусочек стейка, Мерлин качнул головой в сторону расположенного неподалеку столика, за которым сидели две подружки-француженки: эффектная брюнетка и хрупкая шатенка, с копной коротких кудряшек. Уверенные, что их никто не понимает, девушки тихо смеялись и вполголоса обсуждали Артура, причем в таком откровенном стиле, что каждая фраза заставляла его краснеть и ерзать на стуле.
– Она только что назвала тебя горячим жеребчиком и сказала, что не прочь прокатиться на тебе верхом, – интимным полушепотом произнес Эмрис. Артур поперхнулся, ему тут же сделалось жарко, но не от самой картинки, а от того, как эта фраза прозвучала в устах Мерлина.
Он перевел дыхание и невольно оглянулся в сторону девушек, тут же встретившись глазами с брюнеткой. Та лукаво смотрела на него из-под длинных ресниц, покусывая белыми зубками коктейльную трубочку. Весь её вид являл собой сплошное незавуалированное приглашение.
– Ах, эти свободные континентальные нравы, – Мерлин подпер ладонью щеку, с ироничной усмешкой глядя на Артура. – Она очевидно не против. Это отличный вариант...
– Я так не думаю, – буркнул Пендрагон, поворачиваясь обратно.
– Артур, тебе нужен нормальный секс, – вздохнув, сказал Мерлин, подтверждая его догадки. – А тут даже усилий прикладывать не требуется. Она уже этого хочет. Надо только познакомиться.
– Как ты себе это представляешь? – хмуро спросил Артур, пытаясь сообразить, что ему делать с новой блажью Мерлина. – Стоит мне сказать что-нибудь, и она сразу догадается, что я понимал все, что они говорили. Не хочу никого ставить в неловкое положение.
– Тебе не обязательно обнаруживать знание французского, – с бесконечным терпением возразил Эмрис. – Говори по-английски, наверняка она хоть немного его знает. И потом, некоторые вещи не требуют слов. Давай, подойди к ней. Или у тебя какие-то проблемы с тем, чтобы знакомиться с девушками?
– Нет у меня никаких проблем! – возмутился Артур.
– Тогда в чем дело?
– Она не в моем вкусе, – выдал он, радуясь, что, наконец, нашел способ покончить с этим фарсом. Эмрис со стоном возвел глаза к потолку.
– Да у тебя сейчас вообще не должно быть никаких предпочтений! Она девушка, она красивая, и этого должно быть достаточно.
– Для меня – недостаточно, – отрезал Артур. – И вообще, что гей может знать о таких вещах?
Мерлин шумно выдохнул, в явном раздражении провел ладонью по волосам, а потом продолжил после короткой паузы.
– Слушай, я ведь ради тебя стараюсь. А ты мне ни хрена не помогаешь, и я не могу понять, что тебя не устраивает. Все ведь отлично складывается. Мы тут одни, и я бы прикрыл тебя, если б ты привел кого-то в отель. Пошел бы спать к ребятам, сказал бы, что ты храпишь и не даешь выспаться, или что-то типа того. Мы можем одним махом решить твою проблему, и никто даже не узнает. Это прекрасный шанс…
Артур слушал его, приоткрыв рот. Он вдруг увидел разом полную картину, едва последние фрагменты встали на место. Все оказалось даже хуже, чем он думал.
– Ты ведь с самого начала это планировал, так? Предложил остаться, помог уговорить отца, избавился от охраны только затем, чтобы меня с кем-нибудь свести?
Он прямо глядел на Мерлина, все еще надеясь, что не прав. Однако Эмрис лишь откинулся на спинку стула, поджимая губы – он и не думал отпираться и отрицать что-либо.
Артур резко отодвинулся от стола, ножки мебели с визгом проехались по мозаичным плиткам пола, но Артур даже не заметил, сколько шума произвел. Вскочив, он полез в свой рюкзак за бумажником.
– Что ты делаешь? – спросил Эмрис, обеспокоенно наблюдая за его действиями.
– Ухожу.
Пендрагон бросил несколько купюр на столик и ринулся к выходу, мимо провожающих его разочарованными взглядами девушек. Он тоже был разочарован. Расстроен и чертовски зол. Жгучие эмоции теснились в груди так, что становилось трудно дышать.
– Артур!
Эмрис выругался, схватил свою сумку и рванул следом. Он нагнал Артура уже на улице: тот шел так быстро, что успел удалиться от цветущего палисадника, окружавшего резную дверь в ресторанчик, на приличное расстояние.
– Артур, подожди. – Мерлин ухватил его за плечо и развернул к себе. – Да что с тобой?!
– Дело в тебе! – выпалил Пендрагон ему прямо в лицо. – Ты всегда так поступаешь с людьми? Манипулируешь ими!
Эмрис приоткрыл рот, но тут же посерьезнел и нахмурился.
– Это не манипуляция. Я же ничего не скрывал. Если бы ты спросил, я бы ответил.
– Я думал, ты хотел побыть вместе… – почти в отчаянии продолжал наседать на него Артур. – Думал, для тебя что-то правда изменилось, а теперь оказывается, все это только чтобы я переспал с кем-нибудь?!
– Я понял! Прости, – Эмрис поднял вверх раскрытые ладони, отступая на шаг. Он сдался сразу – слишком быстро, чтобы Артур успел выплеснуть свою обиду. Тот захлебнулся новой горькой тирадой и умолк, шумно дыша носом.
– Прости, – еще тише повторил Мерлин. – Я не предполагал, что ты все так воспримешь и что об этом вообще нужно говорить. Думал, ты догадаешься и поддержишь эту идею…
Он облизнул губы и продолжил:
– И я не обманывал тебя, я правда рад, что ты тут со мной. Считай, что я пытаюсь одним выстрелом подбить две мишени. В конце концов, что мешает нам отлично провести время и попутно решить остальные вопросы?
Он придвинулся к Артуру, заглядывая ему в лицо.
– Ну что, все в порядке? Я прощен? – закончил он шутливым тоном и неловко дернул уголком рта в подобии улыбки. Артур молчал не меньше минуты, обдумывая его слова. Мерлин выглядел расстроенным, и это остудило его гнев.
Наконец он медленно кивнул.
– Вот и хорошо, – с облегчением выдохнул Эмрис. – Тогда, может… – он огляделся и увидел неподалеку, на первом этаже соседнего с рестораном здания, вход в цветочный салон.
– О, может, зайдешь туда? – он кивнул на витрину, за которой красовались букеты и корзины с композициями из роз. – Купи что-нибудь, вернись к той девушке. Если скажешь, что бегал за цветами для неё, она поверит…
– А давай ты вообще откажешься от этой идеи, – прервал его Пендрагон. – Осталось всего два дня. Давай мы просто погуляем.
– Артур, потом у тебя не будет таких возможностей. В поместье горничным лет по сорок, а в деревне симпатичных девушек мало, и они все пристроены, но даже будь иначе, подобные варианты не для такого как ты.
Пендрагон упрямо мотнул головой.
– Обойдусь. Просто прекрати это.
Мерлин какое-то время глядел на него, а потом тихо вздохнул.
– Знаешь, учитывая обстоятельства, твое упрямство сейчас вообще не в тему. Но ты же никогда не слушаешь, что тебе говорят, верно?
Он невесело усмехнулся и хлопнул Артура по плечу.
– Ладно, пошли отсюда.

У Артура был целый вечер, чтобы поразмыслить над случившимся. В итоге он решил, что ему просто необходимо снова поговорить с Мерлином. Объяснить, что дело не в упрямстве, просто никакие девушки не помогут справиться с его «проблемой», точнее с тем, что вовсе ею не являлось.
Артур хотел рассказать, что испытывает к Мерлину. Попытаться убедить, еще раз, что его чувства не какой-то там сбой программы, а нечто совсем другое, куда большее.
Время двигалось к ночи. Пендрагон успел принять душ, переоделся в пижамные брюки и теперь сидел на кровати Мерлина, ждал, когда тот вернется из ванной комнаты, и проговаривал про себя слова, которые ему скажет. Однако стоило Мерлину войти в спальню, как Артур сбился с мысли и изумленно вытаращился на него.
– Что это на тебе?
– Только ничего не говори, – с усмешкой сказал Эмрис, разглаживая ладонями белую шелковую пижаму, на которой резвились диснеевские далматинцы.
– Это мамин подарок на Рождество. Такая шутка. У меня просто нет другой пижамы по размеру.
Мерлин забрался под одеяло, и Пендрагон внезапно понял, зачем ему потребовалось надевать этот младенческий кошмар. Эмрис снял свои напульсники, и длинные рукава пижамной куртки прикрыли шрамы на запястьях. И все же Мерлин совершил ошибку, когда потянулся наверх, чтобы выключить горящий над кроватью светильник. Артур ясно увидел спускающиеся по его запястью выпуклые белесые линии. Он просто не мог оторвать от них глаз – пялился, как тогда ночью, когда впервые заметил.
Эмрис обернулся, перехватил его взгляд и тут же натянул рукава пониже.
– Иди спать. Спокойной ночи, – отрывисто произнес он. Лег, укутываясь в одеяло до подбородка, и повернулся к Артуру спиной.
– Мерлин… – Артуру пришлось прочистить горло, настолько хриплым показался ему собственный голос. – Что это за следы? Откуда они?
Со стороны изголовья послышался тихий вздох.
– Я не хочу об этом говорить. Давай сделаем вид, что ты ничего не заметил.
– Не думаю, что у меня выйдет.
Он потянул Мерлина за плечо, поворачивая к себе лицом, потом осторожно коснулся его руки и провел большим пальцем под белой манжетой.
– Расскажи мне. Я хочу знать, что произошло, – негромко потребовал он, даже не осознавая, что именно требует, а не просит. Но, в конце концов, он столько времени провел, разглядывая эти шрамы, строя предположения о том, почему Мерлин так поступил, – одно хуже другого. Артур считал, что имеет право знать.
Мерлин вдруг усмехнулся и устало покачал головой.
– Бесполезно говорить тебе «нет», верно? Никакой драмы, Артур. Просто не слишком-то весело быть геем.
– Из-за этого?! – поразился Пендрагон.
– Ты не поймешь, но и не нужно, – так же спокойно продолжил Эмрис. – Все случилось давно и больше ничего не значит. Иди спать и не думай об этом.
Что-то в его тоне не понравилось Артуру, словно Мерлин ответил так лишь затем, чтобы его оставили в покое.
– Ты же не из тех, кто стал бы делать такие вещи без серьезной причины, – упрямо сказал Пендрагон. – Это из-за родителей? Но у тебя же чудесная семья, они бы наверняка поняли, они же так тебя любят...
Эмрис вновь тихо вздохнул.
–Тебе обязательно копаться в этом?
– Я должен знать, что случилось.
Мерлин долго смотрел на него в полумраке, словно силился прочесть что-то в глубине глаз. Потом отвел взгляд и вновь повернулся на бок, спиной к Артуру.
Казалось, он молчал целую вечность. Пендрагон весь извелся, ерзая позади него на кровати. Наконец Артур не выдержал и вновь тронул его за плечо.
– Мерлин…
– Ты угадал. Насчет родителей. Но все не так, как ты думаешь, – внезапно начал Эмрис, и его голос был негромким и будто неживым. – У меня потрясающая семья. Самая чудесная в мире. Я всегда так думал, считал родителей лучшими людьми на свете и даже сказал как-то отцу, что тоже женюсь на маме, когда стану взрослым. Он ответил, что это невозможно, но я не должен унывать, когда я вырасту, у меня тоже будет семья, такая же замечательная. И я верил, что это так – не могло быть по-другому. Тот счастливый, солнечный мир… в котором прошлом мое детство... Мама, папа – я так хотел быть похожим на них, а потом, когда понял, куда… к кому меня тянет…
Он прервался, потер лицо с долгим вздохом.
– Это звучит нелепо, когда рассказываешь вот так, но ты не можешь представить, что со мной творилось. Я был так растерян… просто раздавлен этим. Не понимал, как мне жить, зачем мне жить… таким. Я не мог смириться, не мог принять это. Ненавидел себя… свое тело, сущность, за то, что она предавала меня – все, во что я верил. Я не мог стать таким как мама с папой, а то, во что я превращался – я не хотел этим быть. В какой-то момент… я просто не справился...
– Но ты ведь выкарабкался. Ты же здесь, – прошептал Артур. Он был ошеломлен. Застарелая боль, звучавшая в словах Мерлина, поразила его до глубины души.
– Это случайность. Или стечение обстоятельств. В нашем доме в Лондоне древние трубы. Верхний слив ванной засорился. Я тогда уже потерял сознание и не видел, что все льется через край. А ко мне как раз зашла горничная. Убрать комнату. Заметила воду… розовую. Испугалась. Побежала за помощью. Слуги выбили дверь в ванную… В общем, меня спасли. Едва успели…
Артур просто не знал, что сказать: настолько был растерян. Язык прилип к гортани, а горло будто сдавило стальным обручем. Он не раз представлял, как станет задавать Мерлину свои вопросы, но даже не предполагал, что ему будет так тяжело говорить об этом. Но Эмрис продолжал говорить, выталкивая каждую фразу на выдохе. Слова лились неровным пульсирующим потоком, как кровь из артерии. Словно, начав рассказывать, Мерлин уже не мог остановиться.
– Мама так плакала. А отцу стало плохо с сердцем. Он два месяца лежал в больнице. Я едва его не угробил. Но знаешь, что самое жуткое, Артур? Они ни слова мне не сказали плохого. Носились как с писаной торбой. Таскали по психологам. Я так их напугал. Принес столько боли. Повел себя как чертов эгоист. Вообще не думал о них. Только о себе. Но они даже не осудили меня. Вообще не винили ни в чем. Я думал, сдохну. От стыда.
Эмрис зарылся лицом в подушку, и Артур не выдержал – бросился к нему, обнял за плечи, прижался к его спине всем телом, желая защитить, закрыть собой. Он уже сам жалел, что настоял на своем, заставив Мерлина вернуться к этим воспоминаниям.
– Не надо так говорить. Ты совершил ошибку, но ты же все понял! Все могут ошибаться…
– Да. Все, – сглотнув, прошептал Мерлин. – Но моя ошибка дорого стоила самым близким мне людям. Я… Знаешь, Артур, я поклялся тогда… Дал слово, что никогда больше не буду думать о себе. Те, кого я люблю, кому я дорог, всегда будут на первом месте. Я так решил.
– Наверное, это правильно, – тихо сказал Пендрагон. Мерлин нашел его руку, накрыл своей и легко сжал.
– Рад, что ты понимаешь.
В голосе Мерлина сквозила признательность, которой Артур явно не заслуживал, и его вновь затопило чувство вины. Все, что он мог сделать – прижать Мерлина к себе крепче, надеясь, что тот примет его безмолвную поддержку, простит ему этот разговор, разрешит утешить, согреть.
Мерлин не возражал, словно понял его правильно. Артур чувствовал, как он постепенно успокаивается в его объятиях. Плечи медленно расслаблялись, дыхание выравнивалось. Его ладонь лежала поверх руки Артура, и Мерлин не спешил её убирать. Это было так похоже на доверие. Педрагон думал обо всем, что узнал, и поражался тому, что Мерлин вообще ему уступил. Вряд ли он часто говорит об этом. Может, Артур единственный, кому он когда-либо рассказывал свою историю.
– Ты что-то еще хотел спросить? – внезапно сказал Эмрис.
– С чего ты взял?
У него и впрямь еще были вопросы, но он думал оставить их при себе. С Мерлина было достаточно. С них обоих.
Эмрис вдруг заворочался, повернулся в объятиях Артура, так что теперь они оказались лицом к лицу. Глаза Мерлина в полумраке были огромными. Льющийся из окна приглушенный свет отражался в них тусклыми бликами, отчего они напоминали два темных ночных озера.
– Твое сопение выдает бурный мыслительный процесс, – с легкой усмешкой ответил Эмрис. – Давай все сразу. Чтоб больше не возвращаться к этому.
Артур невольно облизнул губы и все-таки рискнул спросить:
–Так ты… больше не ненавидишь себя?
– Нет, – тихо хмыкнул Мерлин. – Специалисты здорово промыли мне мозги. Там был один доктор, профессор Гай Юсвен. Он говорил: многое в жизни можно изменить, но физиология – константа судьбы. Нельзя ненавидеть себя, когда у тебя нет выбора. Я подумал, в этом есть смысл.
– А твои родители… Они знают? Ну, что ты гей.
– Конечно, знают, – дернул плечом Мерлин. – Думаешь, я мог бы скрыть, из-за чего все случилось?
– И как они восприняли?
Эмрис помедлил и вздохнул.
– По-разному. Отец принял спокойно, он у меня вообще прогрессивный. А мама… Ей было сложнее. Она же верит. Меня до двенадцати лет таскали по воскресеньям в церковь, пока папа не прекратил это, сказав, что я сам должен сделать выбор. В общем, ей было тяжело. Я слышал как-то, как она молилась. Все спрашивала, почему Господь так поступил со мной. Она его винила – не меня. Мама так любила раньше своего Бога, была такой счастливой в вере, а я все испортил. Заставил её сомневаться, почти проклинать его.
– Но ты же не виноват в этом, – запротестовал Артур, видя, что Мерлин снова начал погружаться в свою давнюю боль. Меж бровей появилась горькая складка, уголки губ напряглись и опустились. Пендрагон внезапно понял, что никогда больше не хочет видеть его таким.
– Да, в этом не виноват. Маме все равно пришлось бы выбрать чью-то сторону. Она выбрала меня.
– У тебя классные родители, – сказал Артур, вдруг сообразив, что знает, как исправить то, что натворил.
Эмрис слабо улыбнулся.
– Да. Они лучшие.
– Только зря они оставляют тебя без присмотра, – скроив недовольную гримасу, проворчал Пендрагон. – Я бы после такого никуда тебя не отпустил. Связал бы, обвешал датчиками слежения и запер на всякий случай.
Мерлин приоткрыл рот, брови взлетели вверх в изумлении, а потом он громко фыркнул и пихнул Артура кулаком в бок.
– А что?.. – усмехаясь, продолжил Пендрагон. – Клянусь, я б так и сделал. Глаз бы с тебя не спускал. Нанял бы кучу охраны. Кормил бы с ложечки и водил в туалет в наручниках.
– Идиот… – выдавил Мерлин сквозь смех.
Его глаза вновь улыбались, и это было так приятно видеть. Артур обожал улыбку Мерлина, любил слушать, как он смеется. Любил… все в нем. Пендрагон обвел взглядом его лицо, сожалея, что не может поцеловать эти улыбающиеся губы. Самые красивые и желанные на свете.
– На самом деле, им тоже было сложно вначале, – сказал Мерлин, уже гораздо спокойнее продолжая прерванный разговор. – Но все-таки прошло четыре года. К тому же я был не единственным, кто посещал психолога. Маме с папой тоже надо было понять, как им быть. Это что-то типа программы доверия. Им говорили, единственный путь – вести себя так, будто ничего не изменилось. Переступить через это и дать нам всем возможность жить дальше. Дать мне шанс доказать, что я повзрослел, что я в порядке и могу отвечать за свои действия. Они так и делают. Конечно, это потребовало от них много мужества. Но работает, как видишь.
– Значит, все хорошо?
– Ну да, я же говорил.
– А можно как-то убрать эти следы? – спросил Артур, вновь касаясь руки Мерлина.
– Можно. Лазером. Просто позже. Кожа еще слишком тонкая. Вены близко.
Артур задумчиво водил пальцами по его запястью, представляя, как они будут выглядеть без этих шрамов. Каким вообще будет Эмрис, когда станет старше?
– Иди спать, – мягко сказал Мерлин, пожимая его пальцы. – Ты узнал все, что хотел?
Артур, подумав, кивнул.
– Тогда спать.
– Ты не против, если я останусь здесь? – спросил Пендрагон. Он вдруг почувствовал, что просто не в силах сейчас встать и уйти.
– В смысле? – растерялся Мерлин. – Рядом со мной?
– Да. Я не хочу уходить.
Он тотчас понял, что Эмрис сейчас вновь упрется. Его брови встали домиком, а губы сжались.
– Артур, эта кровать тесновата для двоих, – сказал он наконец.
– Это неважно, – возразил Пендрагон. – Пожалуйста, Мерлин. Я хочу остаться с тобой.
Эмрис какое-то время смотрел на него в молчании. А потом закрыл глаза и вздохнул.
– Ладно. Спи тут. В конце концов, я тоже не хочу сейчас быть один.
Артур чуть не набросился на него с объятиями.
– Одеяло себе возьми, – деловито распорядился Мерлин, сгребая свое собственное в сторону, чтобы освободить больше пространства. – И давай без сюрпризов ночью, окей?
– Буду держать себя в руках, – пообещал Артур, не в силах избавиться от дурацкой улыбки на лице.
Заснули они не касаясь друг друга – каждый на своей части кровати. Первое, что почувствовал Артур, когда очнулся утром, была теплая тяжесть, вжимавшая его в простыни. Эмрис спал на нем, как на подушке, обняв руками и уложив голову Артуру на грудь.
Пендрагон счастливо улыбнулся, погладил его по волосам, накрыв ладонью встрепанные со сна мягкие прядки. А потом закрыл глаза и сделал вид, что спит, хотя игнорироваться собственную реакцию было непросто. Тяжесть желанного тела возбуждала безумно, почти до боли усиливая утреннюю эрекцию, прижатую сверху животом Мерлина.
Артур мужественно терпел. Он хотел дождаться пробуждения Эмриса. Пусть оценит получившуюся композицию. Рядом с Мерлином Артур тоже быстро учился играть не по правилам.
Ждать, по счастью, пришлось недолго. Спустя минут десять Мерлин сонно завозился, потянулся на месте, оглаживая ладонями плечи Артура, мазнул губами по коже на груди и вдруг замер, когда до него, наконец, дошло, как и на ком он лежит. Артур затаил дыхание, ожидая, что будет дальше…
Что бы Эмрис ни подумал, обнаружив, что спал, обнимая Артура, он ничем себя не выдал. Слез с него аккуратно и ретировался в душ.
Пендрагон был озадачен: может, он просчитался? Может, стоило «проснуться» вместе с Мерлином и поговорить? И не только поговорить… Но, так или иначе, момент был упущен. Хотя, похоже, их совместное пробуждение все же произвело впечатление на Мерлина. С самого утра тот был сам не свой. Артур не раз ловил на себе не поддающиеся расшифровке взгляды – глубокие, неподвижные, будто Эмрис временами выпадал из реальности. Синие глаза заволакивала пьяная дымка, наполнявшая их матовым шальным блеском. Перехватив такой взгляд, Артур тут же утрачивал всякое соображение, заводился, жадно пялился в ответ. Впрочем, Эмрис быстро приходил в чувство, встряхивал головой, отпускал какую-нибудь шутку, и наваждение рассеивалось, оставляя Артура в замешательстве. Они не возвращались к теме вчерашних откровений, не обсуждали то, что всю ночь спали вместе, но Артур чувствовал: с Мерлином что-то происходит. Что-то, что заставляет его периодически подвисать вот так. Эта мысль отдавалась в груди сладким волнением. Может, Эмрис близок к тому, чтобы сдаться?..

После ленча им пришлось разделиться. Как ни хотелось Артуру закрепить вдруг образовавшееся преимущество, сегодня был именно тот день, на который приходился финал кубка Англии, так что, наскоро перекусив, Артур в компании охранников умчался на вокзал.
Казалось, матч начался еще в Ливерпуле. Платформы были набиты фанатами в красных майках, которые орали кричалки и штурмовали поезд с азартом муравьев, атакующих гигантскую гусеницу.
Дорога до Кардифа заняла три часа, но Пендрагон даже не заметил этого времени. Всеобщее предвкушение разливалось в воздухе, Артур ощущал его всем телом, словно вибрацию инфразвука.
Стадион «Миллениум» оказался больше, чем Артур мог представить. Новейшее творение инженерной мысли, один из самых крупных стадионов мира, строительство которого стало знаменем смены тысячелетий для фанатов английского футбола. Огромная овальная чаша была наполнена гудящим рокотом: дудки, трещотки, барабанчики – людской гул был разбавлен сотней звуков. Трибуны полыхали алым: обе команды предпочитали этот цвет, но это было единственным, что их роднило. Непримиримые враги, рвущие друг у друга первенство чуть ли не с начала основания клубов, встретились в финале – сегодня на этом поле должны были сойтись два гиганта. Градус агрессивного возбуждения на трибунах зашкаливал, Артур кожей его чувствовал и гадал, как дорого обойдется Кардифу этот матч. Потасовки между болельщиками «Красных дьяволов» и «Скаузеров», о которых Артур не раз читал в интернете, успели войти в легенды. Сам Артур болел за лондонский «Арсенал», который в этом году не прошел в финал кубка, уступив манчестерцам с небольшой разницей в счете. Так что сегодня симпатии Артура были на стороне Ливерпуля. Он был бы не прочь, чтобы те надрали зад команде, которая обошла его любимый клуб.
Матч начался. Места у них были отличные, из vip-зоны открывался фантастический вид на игру. Стадион грохотал и ревел. Артур плавился в этом безумии, орал что-то, подбадривал игроков, приходя в себя только во время коротких пауз. Рядом, то и дело вскакивая с мест, надрывали глотки здоровяки Стью и Стенли…
Если бы Артур мог задуматься об этом в тот момент, он бы признал: это был лучший подарок, который он когда-либо получал в жизни.

Обратно они вернулись глубокой ночью. Шли от вокзала по залитым огнями улицам в толпе радостно горланящих гимн команды фанатов.
Ливерпуль выиграл со счетом 2:0. «Красные» сделали соседей всухую, и радости болельщиков не было предела. Артур всей душей разделял эту радость, хотел поделиться ею с Мерлином, но когда вошел в номер, то обнаружил, что Эмрис давно спит. На нем были светлые шорты и черная футболка. Напульсники и бисерные цепочки лежали рядом на прикроватной тумбочке: больше Мерлину не нужно было ничего прятать.
Артур склонился над ним, осторожно вытащил из-под его руки книжку, поправил сползшее одеяло и выключил над кроватью свет.
Он чувствовал себя так, словно вернулся домой.
Пендрагон вряд ли мог объяснить, откуда взялось это чувство, но понимал, что за два дня, проведенные в Ливерпуле, они с Мерлином сблизились больше, чем за два месяца до этого. Артур ощущал себя совершенно свободно, когда за завтраком рассказывал Мерлину о вчерашнем матче. Вскочив из-за стола, показывал футбольные движения, описывал наиболее напряженные моменты в игре, вроде того, как защитник Ливерпуля широким подкатом увел мяч у нападающего Манчестера, не дав забить гол в левую девятку ворот – за что едва не получил по морде.
– Что я пропустил. В следующий раз с тобой пойду, – смеялся Эмрис, и Артуру становилось тепло от мысли, что у них обязательно будет этот «следующий раз».
После завтрака они отправились в город. Мерлин предложил потратить немного времени на покупку сувениров для родных и друзей. В последний день фестиваля особо оживилась ярмарка. Магазинчики всех мастей спешили предложить свои товары туристам, хотя торговыми стендами дело, конечно, не ограничивалось. Небольшая площадь, которую город выделил под ярмарочные ряды, напоминала парк развлечений. Клоуны на ходулях, шарики, ушлые фотографы, шуточные аттракционы, где каждый мог испытать свои силу и ловкость и выиграть какой-нибудь пустячный приз. Эмрис обошел их все, то и дело предлагая Артуру ради смеха попробовать себя в каком-нибудь дурацком состязании, пока вдруг они не наткнулись на тир.
– О, зайдем? Хочу туда, – схватив Артура за руку, Эмрис втащил его в большую синюю палатку с ружьями и мишенями на вывеске.
Пока Артур осматривался, привыкая к полумраку, Мерлин смело направился к стойке тира и полез в карман за мелочью.
– Дайте винтовку и пули, или как они там правильно называются.
Рыжий долговязый парень с россыпью веснушек на лице оценивающе оглядел Мерлина, а потом нырнул под стойку и положил перед ним простейшую винтовку с пружинно-поршневым взводом. Артур хмыкнул, поддерживая выбор. Наверняка у парня была пневматика и более сложной модификации, вот только с нею очевидный новичок вроде Мерлина вряд ли бы справился.
Эмрис взял винтовку, удивленно приподнял брови, оценив вес. Потом оглядел со всех сторон, пытаясь понять, как она заряжается.
Артур не выдержал.
– Дай сюда.
Отобрав оружие, он четким движением переломил ствол, вставил пульку в лоток и резко распрямил обратно, взводя механизм, после чего протянул винтовку Мерлину.
– Запомнил, как это делается? Держи.
– Ловко ты... Умеешь с ней обращаться? – глаза Мерлина вдруг блеснули. – Точно, ты умеешь. Ты же ездил с отцом на стрельбище.
– Ну, опыт у меня большой, – не стал скромничать Артур. – Хочешь, выиграю тебе что-нибудь? – он кивнул на тянувшийся вдоль стены стеллаж, где лежали призы – в основном всякая ерунда: плюшевые зайцы, мишки – развлечение для девчонок и детей.
– Что угодно можно выбрать? – хмыкнул Эмрис.
– Что хочешь.
Артуру вдруг понравилась эта идея. Неважно, что выберет Мерлин, он в любом случае это получит. До мишеней всего десять ярдов. Артур достанет ему любой приз играючи.
Мерлин пробежался взглядом по стеллажу и кивнул на большую ковбойскую шляпу, лежащую на верхней полке.
– Та шляпа.
– Это приз первой категории, – флегматично прокомментировал рыжий парень со своего места. – Нужно сбить все мишени на колесе обозрения. Десять попаданий подряд.
Артур повернулся и прищурился, оценивая поле деятельности. На дальней стене висели разные мишени: зайцы, утки и тому подобная бутафория, типичная для развлекательных тиров. Колесо обозрения было самой крупной конструкцией и самой сложной: попасть требовалось в крохотные кабинки, вращающиеся по кругу.
– Справишься? – ухмыляясь, спросил Эмрис.
– Без проблем.
Артур вскинул винтовку к плечу и навел её на простое бумажное «яблоко» с круговой разметкой посередине. Стрелял он с рук, поскольку так было привычней. Поймав в прицел центр мишени, Артур мягко нажал на спуск.
Пневматика звонко щелкнула. Пуля пробила восьмерку.
Эмрис склонился к его уху и выдохнул насмешливым шепотом:
– Промазал.
От интимности его тона у Артура аж мурашки побежали по коже.
– Я пристреливаюсь, – смутившись, буркнул Пендрагон, перезаряжая пневматику. – Тут прицел сбит. Смещение почти в дюйм на три часа.
Он кинул острый взгляд на рыжего парня. Тот равнодушно пожал плечами в ответ.
– Я всего лишь продавец.
Артур фыркнул. Впрочем, он не собирался разбираться с этим.
Вновь вскинув винтовку, Пендрагон навел её на колесо обозрения.
В стрельбе по движущейся мишени, по сути, не было ничего сложного, просто требовалась тренировка. Конечно, Артур больше привык стрелять по тарелкам – там был немного иной принцип. Метательная машинка посылала глиняный диск в воздух. Нужно было дождаться, когда он достигнет высшей точки, зависнув на мгновение, – тогда его было несложно сбить. Здесь мишени вращались с постоянной скоростью, но это ничего не меняло. Артур какое-то время наблюдал за их движением, прикидывая темп и траекторию. Все, что было нужно – рассчитать, где кабинка окажется через ту секунду, что потребуется Артуру, чтобы нажать на курок.
Бац! Первая мишень отскочила с глухим металлическим звуком. Мерлин тихо присвистнул.
Пендрагон не позволил себе отвлечься. Быстро перезарядив винтовку, он вновь приник к ней, подыскивая следующую мишень.
Бац!
Это и впрямь оказалось просто. Одну за другой Артур расстрелял все десять, потом аккуратно положил пневматику на стойку и только тогда повернулся к Мерлину.
Эмрис смотрел на него с ироничным уважением, к которому примешивалось что-то еще, чему он не мог подобрать названия.
– Ты нереально крут, – расплываясь в широкой улыбке, сказал Мерлин, и Артура обдало жаром от его слов и взгляда. Несмотря на усмешку, притаившуюся в голосе Мерлина, чувствовалось, что он действительно впечатлен. Это было так чертовски приятно…
– Ваш приз, сэр.
Рыжий продавец снял шляпу с полки и положил на стойку. Мерлин надел её, надвинув на глаза. Потом лихим жестом поднес к лицу руку, сложенную так, будто в ней был кольт, и, вытянув губы, сдул дымок с дула.
– Фух. Ну как? Я похож на ковбоя?
– Охрененно смотришься, – искренне сказал Артур, таращась на его губы, только что творившие такие будоражащие вещи. Эмрис насмешливо вздернул брови, скинул шляпу на спину, так что она повисла на тесемке под горлом, и кивнул на винтовку.
– Я тоже хочу. Покажешь, как это правильно делать?
–Конечно, давай. – Артур был только рад.
Под его руководством Эмрис зарядил винтовку, после чего Артур принялся объяснять, что делать дальше.
– Поставь локти на стойку, не слишком широко. Приклад упри в плечо, чуть выше…
– Ты же стрелял стоя, – удивленно возразил Мерлин, выполняя тем не менее указания Артура.
– Я с пяти лет этим занимаюсь, – пояснил Пендрагон. – Ты не сможешь нормально прицелиться, если станешь стрелять навскидку без подготовки.
Он встал за спиной у Мерлина и принялся поправлять его стойку.
– Правое плечо сильнее назад. Прижми приклад плотнее… Левую руку чуть дальше…
– Не слишком удобно, – прокомментировал Эмрис.
– Это с непривычки, – ответил Артур, корректируя положение его левой ладони на цевье винтовки. Он старался думать только о деле, а не о том, какими теплыми были плечи Мерлина под футболкой и какой гладкой – кожа его рук.
– Вот так, – он склонился к виску Мерлина, почти касаясь его щекой, и спросил. – Куда будешь стрелять?
– Часы с кукушкой, – ответил Эмрис, припав к винтовке и прищурив один глаз.
– Отлично. Совмести прицелы. Целься чуть левее и ниже центра циферблата. Дыши медленно и спокойно…
– Дышать? – хмыкнул Эмрис.
– Да, дыши ровно. И так же медленно жми на курок. Не дергай его, а просто плавно нажимай.
Бац!
Часы дрогнули, воротца под треугольной крышей распахнулись, и оттуда начала выскакивать маленькая птичка.
«Ку-ку! Ку-ку!»
– Ух ты! Попал! – восхитился Эмрис.
– Отличный выстрел, – одобрил Артур. Отчего-то он был невероятно рад за Мерлина, как будто эта маленькая победа была его собственной.
– Еще хочу. Дайте новую коробку с этими штуками… – Эмрис с энтузиазмом полез в карман за новой порцией мелочи, кивнув рыжему продавцу, который, сидя в своем углу, наблюдал за ними с плохо скрываемым брезгливым любопытством.
Артур перехватил этот взгляд, тут же понял, что он значит, и от его хорошего настроения не осталось и следа. Пендрагон нахмурился, открыл рот, собираясь сказать этому долговязому, чтобы перестал так пялиться, но вовремя передумал. Если Мерлин ничего не заметил, то он не станет заострять на этом внимание и портить ему удовольствие от нового развлечения.
И тем не менее тогда Артур впервые задумался, насколько очевидно для окружающих то, что происходит между ними. Он решил спросить об этом Мерлина, когда они покинули тир и удалились от него на приличное расстояние.
Мерлин нес под мышкой пушистую белую собачку – результат многочисленных удач и промахов. Что он намерен с ней делать, Артур не спросил, куда больше его занимал другой вопрос.
– Как думаешь, твои родители догадываются? Ну, о нас. Они не спрашивали?
Мерлин бросил на него внимательный взгляд, заставивший Артура заподозрить, что тогда, в тире, Эмрис все замечал, просто не подавал виду.
– А твои?
– Им даже в голову не придет, – уверенно ответил Артур. – Они слишком далеки от этого. Но твои-то родители в курсе, что ты гей.
– Ну, мой отец тоже далек от этого в каком-то смысле. Он так устроен, что не задумывается о подобных вещах, если не ткнуть в них пальцем. А вот мама спрашивала…
– И что ты сказал?
– Все как есть, – пожал плечами Эмрис. – Сказал, что ты не интересуешься парнями, а я еще не сошел с ума, чтобы лезть к тебе.
С кривоватой усмешкой он хлопнул Артура по плечу.
– Не волнуйся, я никому не расскажу о твоей проблеме, обещаю. Но и ты будь осторожнее, окей?
С этими словами он двинулся дальше, к лоткам с сувенирами, оставив Артура растерянно смотреть ему в след. Он ведь, в общем-то, не ради себя спрашивал. Просто хотел узнать, как относятся к происходящему родители Мерлина, если видят что-нибудь. Отчего-то он был уверен, что лорд и леди Эмрис не стали бы обсуждать это с его отцом и матерью без согласия Артура, но даже если бы все вскрылось... Пендрагон не мог представить, что сказал бы родителям, но точно знал, что не отказался бы от Мерлина. Не стал бы стыдиться того, что испытывает к нему, и жалеть о своих поступках. Вот только он понятия не имел, как отнесся бы к их разоблачению Эмрис. Он ведь по-прежнему считал чувства Артура чем-то вроде шутки природы, навязчивого состояния, от которого можно избавиться в будущем.
Артур рассеянно повел взглядом по сторонам, и вдруг его внимание привлек яркий блеск за стеклом напротив. Они с Мерлином добрались до края площади, вокруг которой на первых этажах старинных зданий располагались и обычные магазины, отделенные от ярморочного веселья узкой полоской брусчатки. Артур стоял как раз напротив ювелирного салона, в витрине которого на широкой плазменной панели сменялись изображения мужских украшений: печатки, браслеты, часы. Белый металл в сочетании с яркими синими камнями – того же оттенка, что и глаза Мерлина.
Артур тут же забыл обо всем на свете и как завороженный уставился на экран, потом оглянулся на Эмриса… Тот был занят: перебирал выложенные на прилавке открытки с видами Ливерпуля, какие-то кулоны и браслеты. Он был так увлечен этим занятием, что не видел ничего вокруг.
Пендрагон сделал пару шагов назад, потом развернулся, быстро пересек пешеходную зону и вошел в салон сквозь услужливо разошедшиеся перед ним стеклянные двери. Внутри было прохладно, бесшумно работал кондиционер. На изысканно оформленных витринах сверкали в лучах подсветки ювелирные украшения. Артур не стал задерживаться возле них. Миновав одетого в костюм охранника, он сразу направился к девушке-консультанту, замершей за стойкой.
– Добрый день, чем я могу Вам помочь? – поздоровалась та, сияя профессиональной улыбкой.
– Там у вас на экране идет ролик… – без предисловий начал Артур, кивая в сторону оконного стекла, за которым шумела площадь.
– Это новая мужская коллекция, – с готовностью пояснила девушка. – Платина и сапфиры. Также покрытие алмазной крошкой на некоторых моделях…
– Там было кольцо, – прервал её Артур. Он торопился. – Покажите мне его. У вас есть небольшие размеры?
Консультант замешкалась с ответом, оглядывая Артура – видимо пытаясь оценить надежность посетителя с учетом его явной молодости и демократичного стиля одежды.
Артур возвел очи горе и, раскрыв рюкзак, вытащил бумажник, откуда достал отливающую золотом кредитку, выправленную ему отцом. То был подарок лорда Пендрагона наследнику на четырнадцатый день рождения, и пользовался им Артур нечасто, в отличие от той же Морганы, которая, получив в том же возрасте аналогичные финансовые возможности, эксплуатировала отцовскую щедрость как хотела.
Пендрагон бросил кредитку на стеклянную витрину и отрывисто кивнул.
– У меня мало времени. Покажите то кольцо.

@темы: Arthur's team, Фик, Arthur/Merlin OTP fest 2013, NC-17, romance

Он впервые вторгся на личную территорию Мерлина. Заглянул в сарай, куда Эмрис направился сразу после занятий, и решительно вошел внутрь. Все пространство вдоль стен было заполнено скатанным в тугие скирды сеном. Свободным от него оставался только небольшой участок, образующий короткую дорожку от ворот до подножия лестницы. Пендрагон ухватился за перекладину и полез наверх, на чердачный навес под покатой крышей. Когда Артур был маленьким, он очень любил этот сеновал: все здесь казалось огромным, пугающим и волшебным, а когда вырос – старый сарай перестал его интересовать. Тут было тихо, темно и нечего делать. Однако, благодаря Мерлину, это место вновь обрело прежнее очарование. Солнечные лучи, пробиваясь сквозь многочисленные прорехи в крыше, покрывали бронзовое в полумраке соломенное море яркими полосами. Прозрачные пылинки мерцали в льющемся из слухового окна свете. Теплый воздух казался плотным от густого запаха сухой травы и был окрашен насыщенным золотистым сиянием.
Артур окинул взглядом навес – Эмрис обнаружился у дальней стены, где больше всего прохудилась крыша. Устроившись на горке сена, словно на кушетке, Мерлин читал, подставляя страницы книги под солнечные лучи. При появлении Артура он поднял голову, скользнул по нему глазами, поджал губы и вновь вернулся к своей книжке.
Увязая по колено в растрепанной соломе, Артур двинулся в его сторону. Уселся напротив, оглаживая Эмриса взглядом от кед до макушки.
Мерлин читал «Учение дона Хуана» Кастанеды. Тонкие пальцы бережно придерживали книгу. Веки подрагивали, глаза скользили по тексту, прикрытые темными ресницами. Живот медленно вздымался и опускался под футболкой – она чуть задралась, обнажая бледную полоску кожи над просевшими до бедерных косточек длинными джинсовыми шортами. Обозрев все это, Артур невольно сглотнул. Если он не облажается, то уже скоро вытряхнет Мерлина из одежды, сможет касаться этой кожи – теплой и наверняка гладкой, просто шелковой наощупь. Будет целовать эти пухлые губы. Он сможет. Осталось только понять, что сказать, чтобы произвести впечатление на Мерлина. Артур пытался вспомнить сценарий, который готовил в уме все утро, однако голова была девственно пуста. Зато тело словно поджаривалось на медленном огне, в паху было тяжело и жарко. Он не знал, как начать разговор.
– Ну и что ты здесь забыл? – сухо спросил Эмрис, устав, по всей видимости, от того, что Артур сидит напротив, сопит и молча пялится на него.
– Ты ведь гей? – невпопад спросил Артур. На этом вопросе горло сдавило, и вновь замкнуло мысли. Мерлин поднял глаза и взглянул на него с сарказмом поверх страницы.
– Ну да, и что дальше?
Артур нахмурился, облизнул сухие губы. Он ненавидел себя за то, что в такие моменты его мозг превращался в размякший творог.
– Значит, ты можешь с парнями?
Мерлин вздернул брови и хмыкнул, окатывая Артура с ног до головы досадливо-снисходительным взглядом.
– Отвалил бы ты, в самом деле, – произнес он, возвращаясь к чтению. – Я не занимаюсь просветительской благотворительностью.
– Просве... что? – ошарашенно переспросил Артур.
– Мне такие, как ты, и раньше попадались. Озабоченные, любопытные идиоты, – скривившись, Эмрис перевернул страницу. – Что, на эксперименты потянуло? Или все потому, что девушек в округе нет?
Артур поймал себя на том, что не понимает ни слова. При чем здесь эксперименты и девушки?
– Слушай, я просто хочу…
– Я вижу, чего ты хочешь! – резко оборвал его Мерлин. – Только я не собираюсь принимать участие в твоих играх с либидо.
– С чем? – окончательно растерялся Артур, а Эмрис только глаза закатил и ответил с раздражением в голосе:
– Ладно, я объясню доступней, на примерах. Ты хоть раз, кроме как в школьной душевой, чужой член видел? Хотел его? Или, может, у тебя встает на других парней? Ты представляешь их голыми или дрочишь на чьи-нибудь высокорейтинговые фотки?.. – видя, как ошалело вытягивается лицо Артура, он остановился и фыркнул. – Ну и какого черта ты суетишься? Ты не гей. И даже не би – я такие вещи за милю чувствую. А по тебе сразу видно, что натуральней только яблоки в саду у твоей мамы. Короче, оставь это. Думай о девушках.
Пендрагон в смятении смотрел на Мерлина. А тот, видимо, посчитав, что тема исчерпала себя, вновь опустил глаза на страницу. Артур приоткрыл рот, втягивая воздух коротко и поверхностно – пытаясь отдышаться. Ему казалось, он сейчас воспламенится. Не говорить же Мерлину, что каждое слово из его монолога моментально превращалось в картинку с его участием. Интересно, у Мерлина есть высокорейтинговые фотки, где на нем нет одежды?
Артур изо всех сил попытался собраться и привести в порядок мысли. Разговор принимал непредвиденный оборот, но суть проблемы он уловил. Мерлин отказывал ему, потому что он не гей. Ну хорошо хоть дело не в возрасте. Наморщив лоб, Артур судорожно соображал, как быть дальше. И неожиданно его осенило. Схема выглядела простой и логичной. А главное, была безотказной на сто процентов.
– Ладно, – кивнул он. – Тогда покажи мне…
– Что показать? – не отвлекаясь от чтения, спросил Мерлин.
– Твой член, – собрав в кулак всю волю, произнес Артур.
Мерлин вскинул на него округлившиеся глаза и вдруг расхохотался, изумленно и зло. Пендрагон смотрел, как он смеется и все крепче стискивал зубы. Мерлин – гей, а значит то, о чем они говорят, не является для него чем-то неприемлемым. С остальным Артур справится. Должен.
– Тебе сколько лет, Пендрагон? – сквозь смех спросил Мерлин. – В такие игры дети на горшке играют. Может, еще пальцем потыкать захочешь? Посмотреть, как устроено?
– Может, и так, – хрипло подтвердил Артур. Горло было сухим и горячим. Слюна как застывшее желе – не сглотнуть.
– На свой любуйся, – ехидно ухмыляясь, посоветовал Мерлин. – Поверь, особой разницы нет.
С этим словами он вновь демонстративно уткнулся в книжку. Артур возмущенно выдохнул. Это не по правилам – разве они договорили? Резко придвинувшись к Мерлину, он вырвал из его рук книгу и швырнул в другой конец навеса.
– Эй, какого?!.. – опешил Эмрис.
– Ты сам сказал… – набычившись, мотнул головой Пендрагон.
– Да что, черт возьми?!
– Чтобы не как в школьной душевой, – шумно раздувая ноздри, Артур кивнул на ширинку джинсов Эмриса. – Покажи мне.
От такой наглости глаза Мерлина широко распахнулись, а потом сузились. Недобро прищурившись, он откинулся затылком на подушку из сена, разглядывая Артура.
– Я, кажется, велел тебе отвалить.
– А я не расслышал.
– Так я и повторить могу.
– Не поможет.
– А ты не борзеешь, Пендрагон?! – сверкая глазами, прошипел Мерлин.
– Но ты же сам мне говорил!..
– Да что ты прицепился к моим словам?! Я не себя имел в виду! – выпалил Эмрис, рывком усаживаясь на месте.
– А ты разве не парень?! – взорвался Артур. – Ты сказал мне забить, потому что я не гей! Потому что не разглядывал, что там между ног у других ребят. Ну так покажи мне то, что я не видел. Если блевать потянет, я отвалю от тебя.
– Отвалишь, – саркастично передразнил его Мерлин.
– Слово Пендрагона, – выдвинул Артур свой козырной аргумент.
Мерлин выпустил воздух сквозь сжатые зубы, откинулся обратно на плед и вновь смерил Артура взглядом.
– А если я не хочу этого делать, – внятно произнес он.
Артур невольно сглотнул – внутри вздрогнуло и сжалось что-то. Мерлин так редко говорит о своих желаниях. От одного его короткого «не хочу» в душе тут же просыпается что-то похожее на стыд. Но Артур ведь должен доказать, что ориентация или из-за чего весь этот сыр-бор не имеет никакого значения. Иначе у него никогда ничего не будет с Мерлином. Одна мысль об этом невыносима.
– Я не отстану от тебя до тех пор, пока не согласишься, – вложив в голос всю доступную ему твёрдость, выдвинул ультиматум Артур. – Так что давай проведем твой опыт. Если он провалится, я выполню обещание.
Эмрис возвел очи горе и с тоскливым стоном накрыл глаза рукой.
– Господи, как ты меня достал… – сквозь зубы выдавил Мерлин. Артур не был уверен, что расслышал правильно, но уточнить не успел. Эмрис с бессильной злостью обвел взглядом сарай и резко отвернулся. Замер, шумно втягивая носом воздух. Пендрагон тут же забыл, что собирался спросить, зачарованный видом открывшейся шеи, точеной, белой, с крошечной родинкой рядом с дергающимся вверх-вниз кадыком. Ему даже казалось, он чувствует, как, отсчитывая удары сердца, яростно пульсирует под кожей тонкая жилка. Коснуться бы её губами… Целовать и целовать…
Тут Эмрис обернулся, и Артур невольно вздрогнул: глаза Мерлина горели темным, циничным огоньком, губы были плотно сжаты и даже побелели от гнева и унижения.
– Хорошо, – холодно бросил Мерлин. – Но ты отвалишь в любом случае. Попялишься и уматывай. И чтобы без фокусов. Договорились?
Завороженный тьмой во взгляде Мерлина, Артур медленно кивнул. Он понимал, что едва ли смог бы оставить его в покое, но Эмрис ведь не уточнил: сейчас или вообще.
– Поверить не могу, что я это делаю, – пробормотал Мерлин, воюя с болтами на джинсах.
Артур опустил взгляд на его руки, чувствуя, как его самого затягивает в темную, гремящую электрическими вспышками воронку. Пульс зашкаливал, кровь шумела в голове. Его прямо колотило от того, что происходит… от того, что это происходит с ним… от того, что Мерлин, продолжая сыпать ругательствами сквозь зубы, приподнимается и сдергивает вниз шорты сразу с бельем.
– Тебе время засечь? Полминуты хватит, чтоб наглядеться?
Пендрагон не ответил. Задыхаясь, он смотрел вниз… Там Мерлин был таким же ладным, аккуратным и желанным, что и везде. От этой картины все поплыло перед глазами, сужаясь в одну точку. Будто во сне, Артур накрыл его пах ладонью, и Мерлина прямо подбросило на покрывале.
– Руки!.. – рявкнул он, отшвырнув его кисть. Артур даже не заметил, ослепленный ощущениями: теплое, мягкое, нежное в контрасте с прикосновением жестких волосков, от которых покалывало пальцы…
Разум потух.
Звериным броском он опрокинул Мерлина на спину и подмял под себя. Вжался всем телом, толчками бедер раздвигая стреноженные приспущенными джинсами колени.
– Блядь! – ошалело ахнул Мерлин и задергался под ним, пытаясь сбросить с себя. – Охуе!.. Слезь!!! Да отъебись ты!
Но Артур его не слышал. Давил всем весом, бессознательными, сбивающимися с ритма движениями трахая сквозь одежду. Откидывая в сторону мешающие руки Мерлина, шарил по бокам пытаясь задрать выше футболку и добраться до кожи. Тыкался губами везде, куда доставал: щеки, нос, скулы, подбородок…
– Да что ж ты, нахуй, делаешь?!.. – прорычал Эмрис, упираясь ладонями ему в плечи, прогибаясь и выталкивая изо всех сил вперед руки в попытке оторвать Артура от себя. Но это было все равно, что пытаться сдвинуть с места поезд. Нашарив пустоту между пледом и поясницей Мерлина, Артур резко вздернул футболку до подмышек, забрался под неё, царапая спину, лопатки, тиская другой ладонью голые ягодицы.
Обессилев, Мерлин рухнул обратно. Распластанный под Артуром в изнеможении вскинул голову, тяжело дыша раскрытым ртом. Пендрагон тут же воспользовался этим, чтобы добраться до шеи. Смял кожу губами, заставив Мерлина захлебнуться воздухом
– Твою мать… – коротко простонал Мерлин, вздрагивая и против воли подставляя горло голодным поцелуям Артура. – Ублюдок...
Глаза закрылись сами собой. Горячая выпуклость под тканью легких брюк Артура терлась о быстро твердеющий член. Задыхаясь от накатывающего возбуждения, Мерлин смял в кулаке футболку на спине Артура, вцепился ему в волосы, подаваясь бедрами навстречу чужим беспорядочным фрикциям. Пендрагон бился над ним, захлебываясь стонущими всхлипами, все крепче сжимая в объятиях – так, что едва не хрустели ребра. Боль в грудной клетке привела Мерлина в чувство.
– Боженька, ты ёбнулся, и я вместе с тобой, – выдохнул Эмрис. Стиснув зубы, уперся пяткой в пружинящий под ногой плед и, рванувшись всем корпусом, качнулся в сторону. Потом в другую, пока на третий раз не перевернул их обоих. Плюхнувшись сверху на Артура, он выдрался из его рук и, развернувшись, занес кулак, чтобы двинуть Пендрагону со всей силы. Глянул в его лицо и от удивления разжал ладонь.
В распахнутых мутных глазах Артура плескалось безумие. Коротко постанывая на выдохе, он хватал ртом воздух, словно выброшенная на берег рыба. Беспомощно трепыхался и вздрагивал на месте, явно ничего не соображая. При виде этого у Мерлина едва не отпала челюсть.
– Господи, как тебя кроет. Как обдолбаный, – прошептал Эмрис, пораженно оглядывая Артура.
Тот бессознательно дернулся к нему, попытался дотянуться, но его не хватило даже на это: словно тело, потеряв контакт с Мерлином, лишилось координации и рассыпалось на части, как разбитая кукла.
Эмрис закусил губу и, быстро приняв решение, склонился над ним, с врачебной четкостью отщелкивая кнопку и вскрывая молнию на ширинке брюк.
– Так, тихо, спокойно, сейчас пройдет, все будет хорошо, – бормотал он, стаскивая вниз туго натянутые плавки. – У, блядь, какой ты, оказывается, большой мальчик…
Сглатывая подступающие к горлу нервные смешки, он обхватил ладонью каменный на ощупь ствол Артура и принялся двигать рукой от основания к головке. От его прикосновений Пендрагон трясся и почти скулил, словно от боли.
– Давай, Артур, ты уже почти кончил. Еще чуть-чуть и все, – приговаривал Мерлин. Его и самого потряхивало. Казалось, он никак не может справиться с собой и заткнуться. Пендрагон и впрямь выгнулся и с хриплым вскриком забился в оргазме, будто в конвульсиях. Мерлин резво отпрянул в сторону, провожая взглядом полет струи.
– Отлично пошла, – сказал он Артуру. – Прям стингер. Сто лет без дрочки.
Отдуваясь, как после долгого заплыва, Мерлин откатился в сторону, одернул футболку и кое-как натянул обратно белье и джинсы. С трудом застегнулся и, вытащив из заднего кармана тонкий носовой платок, вытер им подрагивающие руки. Взглянул на Артура – тот был в отключке. Мерлин поднялся на ноги. Бросил платок ему на живот и, загребая ногами сено, побрел в другой конец навеса за своей книжкой, словно добыть её было самым важным делом в данный момент.
За его спиной Артур медленно приходил в сознание. Мерлин достал из соломы раскрытый томик, отряхнул его и устроился у соседней стены, загораживаясь книгой, как щитом.
– Отпустило? – спросил он, зачем-то листая страницы. Все равно ни хрена не вышло бы сосредоточиться.
Артур машинально кивнул, а потом застыл, выпучил глаза в осознании только что случившегося. Казалось, на него разом обрушился весь ужас и стыд вселенной. Лицо и шея вспыхнули, как от солнечного ожога. Он мелко задрожал и потянулся к брюкам, отрывистым движением натягивая обратно скомканное белье. Нашарив на животе платок, принялся судорожно вытираться. Мерлин молча наблюдал, как Артур приводит себя в порядок, а тот даже посмотреть на него боялся. Облажаться больше, чем он, похоже, в принципе было невозможно.
Кое-как оттерев перепачканную одежду, он взглянул на стиснутый в ладонях, покрытый липкими пятнами, батистовый платок. В углу аккуратной машинной строчкой был выведен изящный вензель из переплетающихся М.Е. Над ним красовался вышитый гладью фамильный герб Эмрисов.
Артур сглотнул.
– Вернуть тебе? – глухо спросил он, не поднимая головы.
– Выброси. У меня полшкафа таких.
Пендрагон кивнул и все-таки рискнул посмотреть на Мерлина. Тот сидел у стены, опустив глаза на книгу, но явно ничего перед собой не видя. Брови нахмурены, губы поджаты. Что ж, ничего другого Артур и не заслужил. Странно даже, что Мерлин молчит и никак не комментирует то, что произошло. В замешательстве он скользнул взглядом по его телу и замер.
– У тебя стоит, – прошептал он, таращась на ширинку джинсов Мерлина. Тот покосился вниз на бугор под шортами и скривился.
– Чему ты удивляешься? Я гей, ты парень, да и ситуация двусмысленная. Ничего личного, Артур.
Пендрагон во все глаза смотрел на него, чувствуя, как в душе зарождается робкая надежда. Может, не все так плохо? Может, он не очень сильно облажался? Кажется, Мерлину понравилось. Хоть тот и сказал, что «ничего личного», но тем не менее он возбудился. А вдруг еще не все потеряно, и Артуру позволят реабилитироваться или хотя бы загладить вину…
– Если хочешь… – он собрался с духом и кивнул на выпирающую из-под джинсов Мерлина проблему. – Хочешь, я помогу?
Эмрис уронил книжку на живот и, набрав полную грудь воздуха, вдруг рявкнул:
– Сам справлюсь! Проваливай уже, мать твою!
Артур подскочил как ужаленный. Его словно ветром сдуло с места. Он скатился вниз по лестнице и вылетел из сарая. Привалился плечом к стене у входа, пытаясь отдышаться.
Кажется, перестарался. Не стоило этого предлагать.
Артур вытер ладонью мокрый лоб, расстроенно покосился на темный провал ворот, а потом побрел по полю, сам не зная куда. Он не представлял, что делать дальше. Очевидно, что Мерлин зол на него. И как теперь наладить с ним отношения? Это и раньше-то не получалось, а теперь его акции, похоже, вообще ушли в минус.
Если бы Эмрис дал ему хоть один шанс, Артур бы сделал все, чтобы ему понравилось. Он бы показал, что может не только вот так – позорно и по-дурацки. Он же может быть и нежным, и внимательным, и… да черт возьми, каким угодно! Лишь бы Мерлину было с ним хорошо. Вот только Эмрис не даст ему шанса. Сам сказал, без него справится.
Артур внезапно затормозил, пронзенный неожиданной мыслью.
Это он прямо сейчас, что ли, собрался «справляться»?
Развернувшись на сто восемьдесят, Пендрагон со всех ног рванул к сеновалу. На цыпочках прокрался внутрь. Стараясь не шуметь, влез по лестнице и, уцепившись за край настила, осторожно высунулся наверх – вытянул шею, пытаясь за перекрывающими обзор барханами из сена разглядеть Мерлина. Он клял себя за то, что не сообразил раньше, и страстно надеялся, что не опоздал. Но нет.
Когда он нашел глазами Мерлина, то едва головой не тронулся: открывшееся взгляду зрелище шибануло по нервам как удар электрошока. Разум, не успевая за зрением, яркими вспышками выхватывал отдельные части картины: запрокинутую голову, закушенные губы, сияющий в золотистом полумраке изгиб нагого бедра… Кулак Эмриса мерно двигался, чуть поворачиваясь у потемневшей головки. Тело инстинктивно выгибалось в такт глубокому, шумному дыханию.
Артура вновь залихорадило. Он был готов вгрызться зубами в край досок: так хотелось застонать и кончить прямо сейчас. Эмрис был прекрасен. Ничего более возбуждающего Артур представить себе не мог.
Мерлин очевидно был близок к разрядке. Движения руки становились все более резкими и быстрыми, с губ срывались короткие, томные звуки, от которых у Артура все плавилось в паху. Перекатившись на бок так, что стали видны узкие белые ягодицы, Мерлин низко застонал, вздрагивая всем телом, а потом затих, все так же лёжа спиной к Артуру.
Вцепившись в край настила, тот хватал раскрытым ртом воздух, остекленевшими глазами глядя на Мерлина. Надо было уходить, пока Эмрис его не заметил, но Артур просто не мог двинуться с места: тело не слушалось. Руки ослабели, ладони сделались скользкими от пота. Ему казалось, стоит только отпустить шершавые доски, и он свалится на землю.
Дрожа, Артур сполз пониже, пытаясь нащупать ступней следующую перекладину, но когда перенес на неё вес, ноги предательски подогнулись. Громыхая, как идущий по рельсам состав, он поехал вниз, коленями, ребрами и подбородком считая ступеньки. Охнув от боли, прянул назад и полетел спиной на пол. Грохнулся на едва прикрытые соломой доски. Огненная вспышка в копчике была такой сильной, что Артур невольно взвыл и распахнул глаза. Сверху, как срубленное дерево, падала лестница. Она врезалась перекладиной ему в лоб, так что чуть искры из глаз не посыпались.
В голове помутилось. Артур не сразу осознал, что лежит на полу, накрытый сколоченной из толстенных жердей махиной, а сверху, с высоты навеса, на него, раскрыв рот, взирает двоящийся в глазах Мерлин.
– Ты!!!.. – охренело выдохнул он.
Артур коротко застонал и взмахнул рукой.
– Привет. Снова. Черт!..
Поднатужившись, он спихнул с себя тяжеленую лестницу и с трудом привстал на локтях, морщась от тут же прострелившей позвоночник боли. Вокруг, как в мультфильме, мелькали крошечные звездочки, похожие на надоедливых белых мушек. Знатно долбанулся…
– Ты что, подсматривал, как я дрочил?! Ты ебнулся?!! – ударил вдруг по ушам голос Мерлина. Артур аж подскочил, ошарашенно уставился наверх, и тут в мозгу резко прояснилось – закипело и затрезвонило так, что он даже зажмурился. Ой, бля-я-ядь!.. Артур густо покраснел, понимая, как все это смотрится со стороны. Со стыда хотелось провалиться сквозь землю. Ну хорошо хоть от боли у него упало все, что могло упасть, хотя в глазах Мерлина он и без этого, должно быть, выглядит как полный извращенец.
Артур заметался, пытаясь найти хоть одну причину, по которой мог бы здесь находиться. Ну хоть одну, нормальную. Но в голову как назло лез какой-то бред. Паникуя, он ухватился за первую же мысль, которая, как ему показалось, могла объяснить его нездоровый поступок.
– Я только хотел посмотреть, как ты… это… – он запнулся и повел вверх-вниз кулаком, иллюстрируя процесс. – Ты там что-то особенное делал мне рукой. Так классно. Я подумал, погляжу, в чем фишка. Чтобы потом себе так же…
Казалось, Мерлин сейчас взорвется. Багровый как вареный рак, он лежал на краю настила, залепив глаза рукой.
– Скачай пособие и возрадуйся, – с трудом выжал из себя Эмрис.
– А есть пособие? – растерялся Артур.
– Я про порнуху, придурок!
– О-о!..
Мерлин шумно втянул ртом воздух, задержал дыхание, словно считая до десяти, а потом вытер слезящиеся глаза ладонью и сказал:
– Ладно, хватит. Проваливай. Смотреть на тебя уже не могу.
Пендрагон уныло поджал губы и кивнул:
– Да, ухожу.
Он неловко поднялся и похромал к выходу, потирая стреляющий болью копчик. Теперь до скончания веков ныть будет.
– Ничего не забыл? – ехидно спросили ему в спину. Артур обернулся.
– Что?
– Лестница, идиот. На место поставь.
– Черт, точно, – проклиная все на свете, Артур бросился назад. С трудом поднял так подставившую его сучковатую громадину и привалил обратно.
– Так нормально?
– Сойдет, – заверил его Эмрис.
Артур переступил с ноги на ногу и указал большим пальцем себе за спину.
– Значит, я ухожу.
– Иди, – горячо поддержал его Мерлин.
Пендрагон вздохнул и вновь побрел к выходу. Прошел два шага и повернул назад.
– Слушай, ты прости, что я на тебя… ну, набросился. Не очень удачно мы начали…
– Ничего, бывает, – подрагивающим голосом сказал Мерлин.
– То есть ты не сердишься, – на всякий случай уточнил Пендрагон.
– Конечно, блядь, сержусь! – не выдержал тот. – Вали уже, недоразумение!
Артур снова вздохнул, отвернулся и поплелся к воротам.
– Что ты как колючка, Мерлин. К тебе со всей душей, а ты… – в расстроенном недоумении бормотал он. – Вот почему ты все время меня обзываешь? Это же обидно. Я ведь тебе такого не говорю.
За спиной послышался страдающий стон и непонятное хмыканье. Артур обернулся. Эмрис лежал, спрятав лицо на сгибе локтя; плечи тряслись. Придушенно мыча и всхлипывая, Мерлин рыдал от смеха.

Перемены в собственном статусе Пендрагон оценил уже к обеду. За столом Эмрис никак не мог наглядеться на могучую шишку, выросшую у Артура на лбу. Казалось, стоит Мерлину посмотреть на него, и его снова тянет ржать. Пендрагон не знал, как относиться к тому, что из пустого места его произвели в шуты. Абсурд ситуации усугубили родители, когда, заметив результат его «грехопадения», начали выспрашивать, все ли у Артура «в порядке с головой» и настаивать на том, чтобы тот показался врачу.
– Такие вещи опасно запускать, милый, – не чуя подвоха, обеспокоенно убеждала его леди Игрейн.
– Согласен, – вторил ей лорд Пендрагон. – Последствия могут быть довольно серьезны.
Этот диалог только добавил перца в веселье Мерлина. Тот выглядел так, словно сейчас лопнет: сидел напротив весь красный, губы дрожали, а в глазах плясал адский хохот. Артур багровел по другой причине. Ему хотелось вскочить и, впечатав ладони в стол, заорать: «Хватит! Я не извращенец, не задрот и не даун, или что ты там про меня думаешь!»
На следующий день легче не стало. Теперь Мерлина веселило все, что делал Артур: то, как ходил, как смотрел, как стоял, как говорил. Хотя Эмрис больше не покатывался про себя, как тогда за обедом, но Пендрагон всем существом ощущал дрожащий в нем смех, похожий на взведенную пружину, готовую выстрелить, стоит сделать неверный шаг. Артур уже и не знал, как ему быть. Душа чернела от сознания того, что Эмрис держит его за клоуна. Одна мысль об этом приносила столько огорчения, что приближаться к Мерлину становилось почти больно. Рядом с ним Артур превращался в голый, воспаленный нерв, который Эмрис истязал каждым насмешливым взглядом.
Артур не узнавал себя. Он был бы и рад реагировать иначе – ощущать что-то другое вместо этой жгучей обиды; он хотел бы оскорбиться, разозлиться, возненавидеть Мерлина, найти в себе желание врезать ему – разобраться по-мужски, как это случалось не раз с теми, кто рисковал задевать его гордость. И когда такое было, чтобы Артур спускал кому-нибудь насмешки над собой? Но Мерлин чертов Эмрис, с его изящными пальцами, не поддающейся загару нежной кожей и блестящими, словно летнее озеро, глазами, будто стал неприкасаемым. Неподвластным низменному суду, как жестокое языческое божество, которому не перестаешь служить и молиться, даже если эта верность оставляет раны на теле и сжигает сердце.
Он продолжал следовать за Мерлином, поражаясь тому, что по-прежнему желает его, жаждет быть с ним несмотря ни на что. Это чувство доводило до исступления.
Его личный кошмар закончился неожиданным образом. В один из дней – четвертый или пятый, Артур сбился со счета – Эмрис подошел к нему и упал рядом на песок. Солнце сверкало бисером на влажной после купания коже.
– Твое предложение насчет кино еще в силе? – спросил Мерлин, запрокидывая подбородок и подставляя лицо под яркие полуденные лучи.
Артур воззрился на него с изумлением.
– Ты что, прикалываешься? – недоверчиво спросил он.
– С чего ты так решил? – в ответ поинтересовался Мерлин и, склонив голову набок, посмотрел на Артура неожиданно миролюбиво, чего тот от него ну никак не ожидал.
– Ты стебешься надо мной уже несколько дней, – мрачно ответил Пендрагон. – Что еще я должен думать?
Мерлин хмыкнул и откинулся на песок. Сложив руки на животе, уставился в небо.
– Знаешь, в Штатах женщин-полицейских учат: если тебя насилуют, расслабься и получай удовольствие. Не слышал о таком?
Прищурившись, он покосился на Артура. Насмешливая улыбка дрожала в уголках губ, словно украденная с портрета Джоконды. Пендрагон глядел на него, встревоженно сдвинув брови. Он ни черта не понимал. Эмрис решил припомнить их первый раз, когда Артур слетел с катушек? Но он же извинился…
– К чему ты ведешь?
– К тому, что меня, похоже, вставило наконец, – ухмыльнулся Мерлин. – Тащусь которые сутки.
– Я не понимаю… – растерянно сказал Артур.
– Вот это как раз самое смешное и есть, – вновь хмыкнул Эмрис. – Ты мне своей незамутненностью жизнь удлиняешь. Смотрю на тебя, и ржать тянет, что пиздец.
– Вот ты сейчас издеваешься, да? – насупив брови, буркнул Артур.
– Не особо. – Эмрис просто пожал плечами. – Хочешь в кино – поехали. Все равно никуда от тебя не деться. Так какого черта. Хоть удовольствие получу.
Артур ошалело распахнул рот, вспыхнул и залился краской до корней волос. До него наконец дошло, что имел в виду Мерлин.
– Да как ты!.. – захлебываясь эмоциями, выдохнул он, но больше ничего сказать не смог. Слова застревали в горле.
– Что? Скажешь, я не прав? – со снисходительной иронией взрослого, разговаривающего с несмышленым ребенком, спросил Эмрис.
– Как ты можешь сравнивать! – в отчаянии выпалил Артур. – Все совсем не так!
Не помня себя от обиды и возмущения, Артур вскочил на ноги и бросился прочь.
– Ясно, – кивнул сам себе Эмрис. – Оппонент с мнением противоположной стороны не согласен, но от дебатов отказывается.

Артур даже не заметил, как добрался до своей комнаты. Тяжело дыша от долгого бега, он упал на кровать и зарылся пылающим лицом в подушку. В голове шумело, сердце бухало в груди, разрываясь от непонятной горечи и отчаяния.
Так вот каким видит его Эмрис. Он сравнил Артура с насильником. Что может быть хуже!
Он провел в своей комнате весь остаток дня. За ужином не мог смотреть на Мерлина, хотя тот вел себя мирно и больше над ним не смеялся.
Все это время Пендрагон пытался убедить себя, что сумеет поступить достойно – перестанет преследовать Мерлина. Должен так сделать после того, что тот сказал. Может, Артур в чем-то слеп и наивен, и в своем эгоистичном вожделении зашел слишком далеко, но он не подлец и не дурак. Таких оглушительных пощечин он в жизни не получал. Артур не знал, догадывался ли Эмрис, как подействуют его слова, но результат вышел что надо. Он понял. Пояснений не требовалось.
Артур мучился весь вечер, пытаясь заставить себя принять уже сделанный выбор и смириться с решением отпустить Мерлина. Но ближе к концу дня с тоской понял, что все бесполезно. Он был не в силах его отпустить.
Уже через полчаса Артур топтался у входа в его комнату. Собравшись с духом, он постучал. Вскоре за дверью послышался тихий звук шагов, она открылась, и на пороге возник Мерлин. Судя по всему, он уже собирался ложиться спать. На нем были мягкие домашние штаны и простая, однотонная футболка. Без ставших привычными напульсников и оплеток из бисера запястья казались почти хрупкими. Совсем белыми. Даже удивляло, что кожа Мерлина, оказывается, была еще светлее, чем выглядит сейчас. Кончики волос на шее намокли после ванной. От Эмриса пахло свежестью воды, гелем для душа и зубной пастой. У него был настолько милый, уютный вид, что хотелось целовать его и тискать, а потом повалить на кровать и сделать с ним… что-нибудь.
– Ты что-то хотел? – спросил Эмрис, со спокойным ожиданием глядя на Артура. Тот стушевался, покраснел и уставился в пол.
– Да, вернуть, – он протянул Мерлину его платок. – Я отнес его в стирку, так что теперь он чистый. Можно пользоваться.
Мерлин вытащил из его пальцев сложенный вчетверо, отглаженный платочек и убрал в карман.
Видя, что Артур не уходит, Эмрис так же ровно поинтересовался:
– Что-то еще?
Артур продолжал пристыженно смотреть вниз, на выглядывающие из-под длинных штанин босые ноги Мерлина. Пропорциональные, красивые ступни. Узкие, бледно-розовые пальцы с едва заметным темным пушком на сгибе…
– Хотел спросить, какие фильмы ты любишь. Чтобы знать, на что бронировать билеты.
Эмрис тихо усмехнулся и прислонился плечом к дверному косяку, скрестив руки на груди.
– Смотря для чего: для души или для настроения?
Пендрагон вскинул глаза – Мерлин смотрел на него с мягкой иронией, без всякого раздражения, и этот взгляд был совершенно не похож на все те, что обычно доставались Артуру. Приободрившись, он с надеждой улыбнулся.
– Если первое?
Мерлин пожал плечами:
– Всякую философскую муть, которая тебе вряд ли понравится.
Артур решил не комментировать представления Мерлина о том, что ему может понравиться, а что нет.
– Ладно. А второе?
Эмрис весело хмыкнул.
– Ты удивишься. Ужастики.

Сделанный Мерлином в итоге выбор привел Артура в недоумение. Он просмотрел выложенные на сайтах кадры, почитал аннотацию и отзывы, пытаясь понять, что же могло привлечь Мерлина в этом очевидном мусоре. Сам он ни за что не пошел бы смотреть такой отстой. Артур любил хорошо сделанные фильмы: детективы, военные драмы и триллеры с неглупым сюжетом и достойной актерской игрой. Может, у Мерлина и сложилось о нем не лучшее мнение, но сам Артур не считал, что у него плохой вкус.
Впрочем, спорить он не стал. Ему вообще не хотелось спорить. Если Мерлину это нравится – пускай. Может, в следующий раз удастся уговорить его сходить на что-то другое, получше. Артур забронировал билеты, хотя и сомневался, что в этом есть необходимость. Заранее предупредил отца, и на следующий день сразу после обеда они с Мерлином загрузились в лимузин и отправились в ближайший город, где располагался кинотеатр.
Как Артур и ожидал, желающих будним вечером тратить время и деньги на просмотр низкопробного фильма ужасов не нашлось. В зале они сидели одни, устроившись на последнем ряду спускавшегося вниз под крутым углом амфитеатра. Эмрис обложился ведрами с попкорном и стаканами колы, нагло закинул ноги в кедах на подголовник впередистоящего сиденья и со злорадным весельем покосился на Артура. Вид у него был подозрительно довольный, словно он мысленно потирал руки, предвкушая грядущее развлечение. Это настораживало. Артур не видел повода для такого воодушевления. Мерлин выглядел как мелкий злодей из комиксов, который задумал какую-то удачную с его точки зрения пакость и ждет не дождется возможности её осуществить.
Сеанс начался, свет погас, и уже через пять минут просмотра Пендрагон понял, что прав: Мерлин явно издевался. Глядя на экран, где отвратительные на вид монстры пожирали туристов, отколовших в приступе пьяного вандализма у какого-то ацтекского идолища каменный фаллос, он ржал так, словно ничего смешнее в жизни не видел. Развалившись в кресле, давился попкорном, то и дело просыпал его на Артура и в целом вел себя как придурковатый персонаж тупого комедийного ситкома.
Пендрагон сидел рядом и, хмурясь, прикидывал, насколько велика вероятность, что Мерлин решил таким вот образом постебаться над ним. Может, он согласился на его предложение лишь для того, чтобы высмеять надежды Артура и превратить эту затею в унизительный фарс?
– Перестань так серьезно реагировать. Это же смешно, – хмыкнул Эмрис. Забросил в рот новую порцию хлопьев, чтобы тут же выплюнуть назад, согнувшись в очередном приступе хохота.
– Не вижу повода для смеха, – сухо ответил Пендрагон. Опустив глаза на свои руки, Артур молча кипел от злости. Он-то думал, Мерлин правда захотел сходить вместе в кино. Повелся, как идиот.
– Ты просто не понимаешь, – отмахнулся Эмрис, и только Артур собрался сказать, что он, наоборот, все отлично понял, как Мерлин открыл рот и, повысив голос, чтобы перекрыть несущиеся из динамиков истошные крики, принялся бодрым тоном диктора спортивного канала комментировать вслух происходящее на экране. Он высмеивал все: сюжет, героев, их реплики, действия и выражения лиц, декорации, работу камеры, ракурсы съемки, свет и звук – причем делал это так остроумно, забавно и точно, что просмотр глупого кровавого хоррора на глазах превращался в бредовый аттракцион.
Вначале Артур в шоке таращился на Мерлина, а потом незаметно для самого себя начал посмеиваться. Уже через несколько минут прямо укатывался, сползая от изнеможения вниз по креслу. Мерлин периодически запинался, всхлипывая и путаясь в словах от хохота, но потом вновь принимался разносить фильм вдребезги.
К середине сеанса Эмрис охрип и выдохся. Но Артуру и без того было достаточно. У него уже живот и легкие болели от смеха. Вскоре он и сам начал вставлять всякие нелепые комментарии, вызывая у Мерлина всплески веселья.
– Сейчас что-нибудь откусит, – азартно глядя на экран, предсказывал Артур.
– Не, целиком заглотит, – авторитетно заявил Мерлин. – Откусывание было две блондинки назад.
Истошный вопль заставил обоих втянуть голову в плечи. Мерлин вытаращился на экран, роняя изо рта попкорн.
– Ух, жесть. Ты видел этот гейзер? Впрочем, я б еще не так обиделся, если б кто-то оторвал мне член.
– С тебя пять фунтов, – посмеиваясь, сказал Артур.
– Это за что?
– Я был прав: откусила. Ты проиграл спор.
Развернувшись всем корпусом, Эмрис весело уставился на Артура, потом хмыкнул и полез в рюкзак за бумажником.
– В следующий раз предупреди, что я с тобой поспорил, – широко улыбаясь, он шлепнул в его ладонь пятифунтовую банкноту, уселся обратно и тут же возмущенно вскинулся.
– Стоп, трое на очкарика?! Что это, на хрен, за месть Гарри Поттеру?
В конце концов обоих развезло так, что сил говорить не осталось. Они просто ржали без остановки, глядя на экран. Потом принялись швыряться друг в друга хлопьями попкорна. Какой-то отдельной частью сознания Артур поражался происходящему: они вели себя то ли как дети, то ли как свиньи, но это было нереально весело. Эмрис, казалось, вообще не мог остановиться, он продолжал угорать, даже когда Артур в припадке щенячьего буйства опрокинул на него стакан с остатками колы.
– Блядь! – хохотал Мерлин, стряхивая с мокрой толстовки шипящие капли. – Вот что ты сделал. Я ж теперь как чупа-чупс. Такой же липкий.
– Вот, держи, – Пендрагон тут же стащил с плеч накинутую поверх футболки рубашку и протянул Мерлину.
– Типа, я должен этим вытереться?
– Типа, ты должен это надеть, – рассмеялся Артур. – Переодевайся. Ты же не станешь так ходить?
Мерлин покосился на него, саркастично изогнув брови, потом стянул с себя промокшую насквозь толстовку. Вытер ею влажный от колы живот, после чего нырнул в рубашку Артура. Застегнул пуговки. Пендрагон зачарованно наблюдал за этим действом. Вид Эмриса в его одежде делал из него растекающегося в трепещущее желе идиота. Одна мысль, что сохранившиеся в ткани тепло и запах его собственного тела обволакивают Мерлина, выносила куда-то в астрал.
– Кто бы подумал, что ты у нас такой рыцарь, – хмыкнул Эмрис. Похоже, он смутился не меньше самого Артура.
– Ты многого обо мне не знаешь, – беспомощно улыбнулся Пендрагон.
Мерлин неловко дернул уголками губ в ответ, отвел взгляд, посмотрел на экран и тут же всплеснул руками:
– Черт! Пока мы тут играли в «одень Кена», там всех доели.
– Еще осталась парочка придурков на десерт, – ухмыльнулся Пендрагон.
– Как раз эта парочка и должна завалить всех монстров, – разочарованно протянул Мерлин, а потом хлопнул ладонями по подлокотникам. – Ладно, пофиг! Давай делать ставки, как они их сделают. Я за то, что где-то поблизости есть база колумбийских контрабандистов, где можно разжиться парой боеголовок.

Из кинотеатра они вывалились чуть ли не в обнимку. Беспрестанно смеялись, вспоминая особо отличившиеся эпизоды фильма. Потом Артур предложил зайти поужинать в маленькое французское кафе напротив. Время было подходящее, так что он рассчитывал, что Мерлин не станет отказываться.
– Да ты что!.. – усмехнулся Эмрис. – Я так объелся этой кошмарной кино-дрянью, что в меня до утра ничего не поместится.
Артур приуныл. Ему так хотелось поухаживать за Мерлином. Когда еще получится вот так посидеть с ним наедине.
– Но от чая не откажусь, – улыбаясь, добавил Эмрис. – После попкорна жутко хочется пить.
Они зашли в кафе, выбрали столик у окна с красивым видом на площадь. Артур был в ударе, он обхаживал Мерлина, вился вокруг него, словно Эмрис был роскошной девицей, на которую он жаждал произвести впечатление. Мерлин угорал до слез. Сыпал ехидными комментариями. Артура это не задевало, он был почти счастлив. Впервые за всю неделю ему стало неважно, что Мерлин смеется над ним.
Обратно они возвращались в уютном молчании, до самых краев переполненные впечатлениями. Заткнув уши пуговками плеера, Эмрис подремывал на соседнем сидении. На его губах мерцала блаженная улыбка. Артур сидел рядом, любовался им, едва сдерживая желание накрыть ладонью руку Мерлина и переплести их пальцы. Он чувствовал себя восхитительно. Лучше, чем когда-либо в жизни.
– Спасибо за чудесный вечер, Мерлин, – галантно, по всем правилам, поблагодарил он, проводив Эмриса до его комнаты. Тот вошел внутрь, в то время как сам Артур остановился у входа.
– Да, вышло неожиданно здорово, – тепло улыбаясь, согласился Мерлин.
– Можно сделать еще лучше…
Пьянея от его улыбки и собственной смелости, Артур качнулся вперед, намереваясь пересечь обозначенную порогом черту. Эмрис приоткрыл рот, иронично закатил глаза, но потом в его ответном взгляде сверкнуло что-то жаркое, призывное, отчего сердце Артура рухнуло вниз и взорвалось огненным цветком, оплетая бедра. Прежде чем Пендрагон без раздумий рванул вперед, Мерлин насмешливым, царственным жестом захлопнул перед его носом дверь. Артур влип в неё всем телом, жадно прижался губами к гладкой поверхности.
– Это значит «да»! – в восторге прошептал он. – Это да!!!

Артур не понимал, как сумел пережить ночь. Он просто не мог находиться в кровати – то совершал рейды в сторону ванной, то разворачивался на полдороге к комнате Мерлина, то курсировал от постели к подоконнику, подавляя желание влезть к нему через окно.
Поспал он в итоге всего пару часов, но, разбуженный к завтраку, не чувствовал себя уставшим. Наоборот, энергия играла в каждой мышце, перекатывалась, бурлила во всем теле, как горная река. Артур предвкушал грядущий день. Знойное томление накатывало тягучими волнами – ему приходилось прикладывать усилия, чтобы не возбудиться в какой-нибудь неподходящий момент. Он сам себе напоминал нитроглицерин в чистом виде: еще немного и рванет. Сознавая эту опасность, Артур изо всех сил старался контролировать свои мысли и выражение лица. За завтраком Мерлин косился на него с шутливым опасением. Не поднимая глаз от тарелки, Пендрагон трудился над её содержимым, яростно работая челюстями, словно задавшись целью уничтожить все в рекордный срок. Потом в том же темпе он смолотил и добавку. В целом Артур выглядел как пританцовывающий на месте от нетерпения молодой горячий иноходец. Однако ему самому казалось, что его внешнему непробиваемому спокойствию позавидует даже танк.
Впрочем, его выдержки надолго не хватило. Когда Эмрис отправился после завтрака в комнату для занятий, Артур привычно увязался следом – устроился на любимом месте раньше, чем тот достал из футляра виолончель.
Мерлин повернулся и чуть не выпустил инструмент из рук. Стиснул веки, словно не зная плакать ему или смеяться.
– Ты не мог бы… погулять где-нибудь. Желательно в районе туалетной комнаты, – после долгой, наполненной дрожащими вдохами и выдохами паузы выжал из себя Мерлин.
Пендрагон покосился вниз. Он и так знал, что там происходит, но был бессилен что-либо с этим сделать.
– Тебе мешает?
– Да, – решительно ответил Эмрис и сопроводил свои слова твердым кивком. – Встретимся позже. И поговорим. Согласен?
Артур нехотя поднялся и пошел к выходу.
– Ты пообещал…
– Я помню, – оборвал его Мерлин. – Иди. И постарайся нигде не засветиться со своим… флагштоком, окей?
Пендрагон хмыкнул и нырнул в коридор.
– Да я скоро смогу вести в разведке мастер-классы. Тренинги по скрытному перемещению по занятой противником территории, – ворчал он, пробираясь в сторону ближайшего из расположенных на этаже туалетов. Юркнул в небольшую кабинку, закрылся, включил воду и вплотную занялся собой, даже не удивляясь автоматизму этих действий. Похоже, решать такие вопросы в режиме нон-стоп начинало входить в привычку. Становилось ясно, откуда у него в последнее время такой зверский аппетит. Уж больно неэкономно он растрачивает белки.
Едва Пендрагон покинул туалетную комнату и вышел в холл, как сразу угодил в объятия отца.
– Артур! Как раз хотел тебе звонить, – лорд Пендрагон властным движением подозвал его к себе. – Рад, что у тебя сегодня такой боевой настрой. Это кстати. Собирайся. Мы едем на стрельбище, ты – с нами.
– Как!.. – ошеломленно переспросил Артур. – Но!.. У меня уже есть планы.
– Придется их отложить, – Утер тепло улыбнулся сыну и отечески потрепал его ладонью по щеке. – Я жажду похвастаться твоими достижениями, так что это не обсуждается.
Весьма довольный собой, лорд Пендрагон направился к выходу. Артур проводил его широко распахнутыми глазами, потом перевел возмущенный взгляд на леди Игрейн.
– Мне жаль, солнце мое, – сочувственно произнесла та прежде, чем Артур успел разразиться бурными протестами. – Ты же знаешь отца. Если он чего-то очень хочет, то не примет отказа.
– Но я уже договорился с Мерлином... – запустив ладонь в волосы, с досадой выпалил Артур.
– Думаю, он поймет.
Леди Игрейн неторопливо приблизилась. Красивая и величественная, словно богиня, она ступала по мраморному полу с царственной грацией. Подойдя к Артуру, нежно приобняла его за плечи.
– Меня, конечно, очень радует, что вы с Мерлином нашли общий язык, но теперь мы с отцом все реже тебя видим. Не знаю, как Хунит относится к тому, что её сын постоянно пропадает где-то, а мне в последнее время сильно не хватает твоего общества.
Она ласково погладила его ладонь и ободряюще улыбнулась.
– Давай, порадуй отца. Заодно приглядишь, чтобы он не слишком утомил лорда Балинора. Тот, должно быть, до сих пор не отошел от пятидневного марафона игры в поло, который твой отец устроил неделю назад. Ты знаешь, каким настойчивым он может быть, если войдет в раж.
Артур растаял. Усмехнулся, видя, как лукаво блестят глаза матери. Обвив ладонью её тонкую, белую руку, он склонился к ней и коснулся губами.
– Хорошо, миледи. Я пригляжу за ними.
– Вот и славно, – она провела ладонью по его волосам, откровенно любуясь сыном.
– Беги собирайся. Они скоро выезжают.
Артур кивнул и, повернувшись, взбежал вверх по ступенькам парадной лестницы, направляясь в свою комнату. Не пройдя и трети, остановился и вновь обернулся к матери.
– Мам, а когда папа ухаживал за тобой, он тоже был настойчив?
– О, еще как, – весело подтвердила леди Игрейн. – Это больше походило на военную кампанию. Твой отец осаждал меня шесть месяцев, пока я, наконец, не согласилась принять его чувства.
– Ага, – смекнул Артур. – Ну, полгода – это много. Я быстрей бы справился.
– Не сомневаюсь, – сияя улыбкой, ответила его мать, а потом поинтересовалась. – А почему ты спросил? У тебя есть кто-то на примете?
– Что? – Артур вдруг понял, что едва не выдал себя этим вопросом. Он тут же широко улыбнулся в ответ.
– Нет. Просто мне очень нравится папин выбор. У него превосходный вкус.
Леди Игрейн рассмеялась и иронично закатила глаза, совсем как Эмрис.
– И ты туда же. Знал бы ты, как вы похожи с отцом. Иди собирайся. Он не любит ждать.
– А кто любит? – бурчал Артур, пока стремглав несся наверх, перепрыгивая через ступеньки. – Я вот тоже ненавижу…
То, что встреча с Мерлином откладывается, быть может, до самого вечера, совсем не радовало. Но что-либо сделать с этим не представлялось возможным. Если с отцом Артур еще мог поспорить, то отказывать матери не умел в принципе.

@темы: Arthur's team, Фик, Arthur/Merlin OTP fest 2013, NC-17, romance

Название: Три цвета любви/Colors of love
Автор: Need in magic
Бета: hide_and seek
Оформление: Need in magic
Пейринг: Артур/Мерлин и наоборот; Артур/Гвен; Мерлин/ОМП и другие.
Рейтинг: NC-17
Жанр: AU!modern, юст, романс, ангст, юмор.
Размер: ~ 56 000
Дисклеймер: не мое, а жаль.
Предупреждения: дополнительные пейринги, Мерлин-топ, секс между несовершеннолетними, мат, авторское видение персонажей. Все недочеты в тексте также на совести автора.
Саммари: Говорят, что любовь измеряется мерой прощения. Но для иной любви нет ни меры, ни цены, ни границ.
Дарственная: посвящается Madam T.
Примечание: текст написан на Артур/Мерлин ОТП фест «Две стороны одной медали»
Скачать текст: PDF с оформлением; DOC без оформления; TXT
Приложение: Скачать саундтрек.

С крыльца дома было хорошо видно дорогу. Очищенная от снега, укатанная до твердой ледяной корки, голубая колея змеилась широкой лентой между белыми холмами, покрытыми редким хвойным лесом.
Полуденное небо было ослепительно ярким, а тени – глубокими, насыщенно синими, словно снег позаимствовал этот оттенок у небес.
Артур Пендрагон стоял на крыльце, прислонившись плечом к одной из мощных деревянных опор, поддерживающих покатую крышу. За спиной – теплый, дышащий покоем – высился его зимний дом. Массивные балки стен и перекрытий, большие окна, толстые половицы из шлифованных досок, поверх которых легли добротные ковры. Подобный дом – роскошь в бедном строительной древесиной Соединенном Королевстве. Для зимнего коттеджа Пендрагона лес доставляли морем из Скандинавии. Везли эти ровные и длинные, как корабельные мачты, бревна в защищённых от влаги контейнерах на огромном медлительном сухогрузе. А потом – поездом, до границы с Шотландией. Необоснованная расточительность. Практичней и проще строить из кирпича и пластика. Но Артур хотел, чтобы его дом был таким – живым, пахнущим смолой, хвоей и вечным летом. А может, все дело в характере, в неукротимой тяге к тому, что слишком сложно получить.
– Ты не замерз здесь? Может, вернешься внутрь? – произнесла за его спиной Гвеневра. Артур и не заметил, как она, накинув пальто, вышла на крыльцо. – Гавейн звонил – они только что миновали Уолсби, а значит, будут здесь минут через двадцать.
– Подожду, подышу воздухом, – не оборачиваясь, ровно ответил Артур. Подтянул повыше язычок молнии на вороте пуховика. Гвен подошла ближе, рука в перчатке скользнула по его плечу.
– Ты слишком беспокоишься. Конечно, кое-что изменилось за этот год… – она постаралась, чтобы фраза вышла шутливой, в голосе слышалась улыбка. – Но мы ведь решили, что не будем разрушать традиции. Мне и самой хочется, чтобы все было как прежде и даже лучше.
Рождество – семейный праздник. Наверное, когда молодая жена не против продолжать встречать его в шумной компании друзей мужа, это неплохой бонус к супружеским отношениям. А если она не догадывается об истинных причинах его волнения – тем более.
– Я знаю. Спасибо, дорогая. – Артур повернулся и мягко поцеловал Гвен в губы. И только потом заметил в её руке исходящую ароматным дымком чашку.
– Глинтвейн? – приподнял брови Артур.
– Только что приготовила, – гордо ответила Гвен. – Я решила, стоит согреть моего часового. У тебя уже нос покраснел на морозе.
Пендрагон тихо рассмеялся, благодарно обнимая её за плечи. Свинцовая тяжесть сгустилась в груди, сдавила сердце, но Артур привычно подавил в себе это чувство. Его семья, его дом, его жизнь – все это он создал собственными руками. Иногда жить вопреки чему-то становится единственным достойным способом жить.
Артур принял из рук жены чашку и сделал глоток.
– Божественно.
– Как ты любишь, – она зябко поежилась и сжала его руку у локтя. – Возвращайся, если все-таки замерзнешь.
Одарив его напоследок теплой улыбкой, Гвен ушла в дом. Артур повернулся, автоматически отпил из чашки, поставил её на перила и достал из кармана сигареты. Вторая пачка за сутки… Скоро легкие насквозь пропитаются никотином. Слишком много изменилось за год?.. Ничего не изменилось. Ни за год, ни за последние десять лет. В груди пульсирует комок сладкой саднящей боли, и контуры собственного тела кажутся слишком четкими, словно воспалёнными – так пылает кожа. Чисто субъективное ощущение – он здоров, температура нормальная. От жара, в котором плавится душа, лекарств нет.
Спустя три сигареты и одну чашку горячего вина из-за холма показалась длинная автомобильная процессия. В авангарде, словно страхуя остальных от возможных неожиданностей, шел лендровер Гавейна. Движущийся следом, алый, как капля свежей крови, Шевроле Корвет принадлежал Моргане. Подавшись вперед, Артур вглядывался в приближающийся кортеж. В одной из этих машин должен был находиться Мерлин.
Артур втянул носом зимний воздух, забрал с перил чашку и ушел в дом. Наедине с собой еще можно позволить небольшую слабость, но, видит Бог, он не станет дожидаться приезда Эмриса, стоя на пороге, будто дворецкий.
Когда Артур вернулся, тишина во дворе уже заполнилась шумом моторов, хлопаньем дверей, смехом и голосами. Пендрагон спустился по ступенькам. Раскинув руки, поймал в объятия пухленькую Елену. Пожал руку Ланселоту, кивнул Гавейну, который, сияя довольной улыбкой, доставал из багажника их с Еленой сумки.
– Ну как, уже затопил камин? Приготовил для меня парочку откормленных детишек? – спросила девушка и звонко чмокнула его в щеку.
– Не обращай внимания, – проходя мимо, со смехом сказал Гавейн. – Я уже привык, что живу с персонажем сказок Гофмана с тех пор, как она защитила докторскую по немецкой литературе.
– Моя очередь. Артур! – не успел он опомниться, как к нему метнулась стройная фигурка в короткой белой шубке. Одни объятия сменились другими. Артур крепко прижал к себе сестру. Неловко ткнулся губами в знакомо пахнущие волосы. Отвечая на быстрые, искрящиеся шутки, которыми осыпала его Моргана, он оглядел поверх её плеча заполненную машинами площадку перед домом. Эмрис был где-то здесь.
В какой-то момент ему почудилось, что он видит склоненную темноволосую голову, показавшуюся из припаркованного поодаль серебристого Бентли, но обзор тут же загородила внушительная фигура Персиваля.
– Рад тебя видеть, – закинув на плечо большую спортивную сумку, Перси пожал ему руку. Кивнув со сдержанной улыбкой, деликатный как всегда, мимо прошел Лион. Взгляд Артура метнулся обратно. Мерлин успел выйти из машины, захлопнул дверцу и теперь стоял, вскинув голову, оглядывая дом. Стильное иссиня-черное пальто, бордовый шарф и кожаные перчатки… Мерлин…
– Помоги мне занести чемоданы, – пробился к разуму Артура голос Морганы. – А то от этих мужланов помощи никакой.
– Да, конечно. – Артур выпустил сестру из объятий и направился к её автомобилю, хотя взгляд помимо воли возвращался к худощавой фигуре у края площадки.
– Мерлин! – окликнула молодого человека Моргана. – Что ты там застыл? Бери вещи и заходи в дом!
Эмрис улыбнулся, кивнул и двинулся в обход своей машины. Артур отвернулся, мимолетная улыбка Мерлина медленно угасала перед внутренним взором, словно след от яркой вспышки.
Пендрагон вытащил из багажника Шевроле два огромных чемодана и в шутку взвесил один из них на руке.
– Я даже спрашивать не буду, зачем тебе столько на три дня.
– Вот именно, не задавай леди таких вопросов, – проворчала Моргана, нажатием кнопки на брелоке закрывая багажник. – Откуда я знаю, что мне захочется надеть.
Артур усмехнулся и, пропустив сестру вперед, направился к дому. У крыльца остановился, ожидая последнего из своих гостей. Мерлин шел следом за ними по утоптанному снегу, придерживая висящий на плече дорожный кофр. В другой руке он нес небольшой чемодан. Эмрис вскинул глаза, и их взгляды встретились. Пронзительная синева под ресницами – внимательная, цепкая – подействовала как убойная доза кофеина. Пендрагон дождался, пока Мерлин минует его и поднимется по ступенькам, а потом зашел в дом. Сердце колотилось в груди, частило, как ненормальное, доставляя почти физический дискомфорт. Полное безумие.
Артур поставил чемоданы сестры у входа и принялся расстегивать пуховик. В холле царило оживление. Сияющая от радости Гвен помогала гостям разместить верхнюю одежду в гардеробной. Те, кто уже успел раздеться, торопились отнести наверх свои вещи, чтобы хоть немного уменьшить образовавшийся вокруг хаос.
Разглядывая украдкой холл, Мерлин стянул перчатки, снял шарф и повесил пальто на плечики.
– Давно не виделись, Мерлин, – сказал Пендрагон, пристраивая рядом свою куртку.
– Со дня вашей с Гвен свадьбы, – ровно согласился Эмрис, и от этой простой фразы нервы завибрировали, как перетянутые струны. Артур резко повернулся и отчеканил:
– Верно. Ты ведь уделяешь внимание исключительно торжественным мероприятиям. Даже удивительно видеть тебя в моем доме по столь прозаическому поводу.
– Зачем ты так, Артур? – тут же вмешалась Елена, вклинившись между ними с поистине сказочным проворством. – Вы же старые друзья. Ты не представляешь, сколько сил мы потратили, чтобы уговорить Мерлина поехать с нами. Вам давно пора помириться.
Мерлин тепло улыбнулся, глядя на девушку. Прямодушие Елены было под стать её светлому взгляду на мир. Любимая Гавейна искренне верила, что каждый человек должен говорить правду и только правду, если хочет быть счастливым. Оглядев сконфуженные лица друзей, которые, разумеется, все слышали, Артур моментально понял, кто был в числе этих «мы». Заговор, стало быть. Командная работа. А организатором являлась Моргана, в этом можно было не сомневаться.
– Вообще-то я должен был провести этот вечер с Ричардом, – пояснил Мерлин. – Но он задержался на раскопках в Южной Африке, и, к сожалению, я слишком поздно об этом узнал. А родители сейчас в Оттаве. Благотворительная организация, которую они курируют, устраивает рождественский бал.
– Только представь, Артур, наш Мерлин собирался встречать Рождество в одиночестве, – широко улыбаясь, Гавейн обнял свою девушку за плечи.
– Что же делать, если вы все, предатели, решили уехать из города, – отшутился Эмрис.
– Мы не куда-нибудь собрались, а к Артуру! – пылко возразила Елена. – Есть же разница.
– Так или иначе, я рад, что ты к нам присоединился, Мерлин, – чуть повысив голос, произнес Пендрагон, желая поскорее закончить этот разговор. – Пойдем. Я покажу, где твоя комната.
Прихватив чемоданы сестры, он направился вглубь холла, к лестницам, и Эмрис последовал за ним. Они поднялись на второй этаж, в просторную гостиную, где Артур оставил свою ношу у двери в спальню Морганы, а потом вернулся к ожидающему его возле арочного входа гостю. Пендрагон шел впереди, показывая дорогу, а сам размышлял о причинах своей внезапной вспышки. Нелепо отвечать выпадом на простую констатацию факта. Но еще более нелепо впадать в гнев, слыша, с какой легкостью Мерлин говорит о его свадьбе.
Лестничный пролет оба преодолели в молчании. Вокруг и без того хватало звуков. Гостевые комнаты располагались на третьем этаже. Артур шел по коридору мимо открытых дверей, за которыми слышались шаги и голоса. Если еще недавно этот большой дом спал, погруженный в зимнюю тишину, то теперь здесь бурлила жизнь.
– Пришли, – он остановился у одной из дверей в самом конце и толкнул её ладонью. Мерлин осторожно поставил свои вещи возле входа и с любопытством оглядел светлую спальню с большими окнами, старомодным резным шкафом и кованой кроватью, на которой возвышалась застеленная белоснежным бельем пышная перина.
– Тут очень красиво, – искренне похвалил Мерлин. – У тебя замечательный дом, Артур.
– Рад, что тебе нравится, – сухо произнес Пендрагон. Мерлин испытующе взглянул на него. Артур и сам понимал, что его реакции далеки от адекватных, а выдержка не настолько безупречна, как хотелось бы: для неё это сложное испытание. Кто они друг другу? Старые друзья? Пускай в эту историю верит Моргана. То, что привязывает его к Мерлину, сильнее, больнее, глубже… Пусть это и односторонняя зависимость, но можно ли ставить ему в вину, что Мерлин – единственный на этой планете человек, чье присутствие Артур ощущает физически, словно тот состоит не из плоти и крови, а из иной, инфернальной, материи. Для Артура он пылает – не земное существо, а чистое средоточие чувства и животного вожделения, воплощённое магнетическое поле – вот что такое Мерлин.
Тот, должно быть, понял, как глупо они выглядят, застыв на пороге. Подумав, он все-таки шагнул внутрь. Прошелся по комнате, провел пальцами по гладкой поверхности стоящего у окна столика.
Артур вошел следом и закрыл дверь. Прислонился к ней спиной, загораживая собой выход. Мерлин остановился, выпрямился и произнес, не оборачиваясь:
– Решил уделить мне персональное внимание? Я не единственный гость.
– Надеешься выставить меня из комнаты? В моем собственном доме? – в ответ усмехнулся Пендрагон. Мерлин повернулся и вновь окинул его внимательным взглядом. Но промолчал, словно не желая признавать собственную тактическую ошибку. Саму возможность такой ошибки. То, что в принципе может существовать какая-то опасность в том, чтобы остаться наедине.
– Интересная ситуация, ты не находишь? Все они, – Артур махнул рукой куда-то себе за спину, – считают нас старыми друзьями. Хотя можно пересчитать по пальцам, сколько раз мы виделись за все это время. Ты отлично ладишь с моей сестрой, у нас полно общих знакомых. И только от меня ты бегаешь уже десять лет.
Произнося эти слова, он испытывал что-то похожее на удовлетворение. Рассчитывать тут, конечно, не на что: все точки над «и» были расставлены давным-давно. И все же он не мог отказать себе в желании поговорить об этом. Услышать, что Эмрис ему скажет – теперь, когда впервые приблизился на столь короткое расстояние. У Мерлина было не так уж много уязвимых мест, но одним из них по-прежнему оставался он, Артур.
– Бегаю? О чем ты? – с удивленной улыбкой переспросил Мерлин.
Пендрагон чуть нахмурился. Он не рассчитывал, что ему придется пояснять. Мерлин ведь и сам должен прекрасно понимать, о чем он.
– О том, что ты который год намеренно избегаешь встреч со мной.
На подвижном лице Мерлина отразилось недоумение. Он озадаченно моргнул, сдвинул брови, обдумывая слова Артура, потом присел на край столешницы и, скрестив руки на груди, уставился на него.
– И зачем мне это? – пытливо поинтересовался Эмрис.
Артур невольно раздул ноздри. В груди заворочалось, заныло что-то. Было во всем облике Мерлина нечто тревожащее. Абсолютная расслабленность и беспечное спокойствие человека, которому не в чем себя упрекнуть.
– Ты знаешь, – коротко бросил Артур, не в силах оторвать взгляд от лица Мерлина. Невинность этих черт и озорной огонек в глазах много лет назад лишили его разума. Так неужели Эмрис сделает вид, будто не понимает о чем речь?
И тут выражение лица Мерлина изменилось. Губы приоткрылись, образовав букву «о», а брови взлетели вверх, словно на него вдруг снизошло озарение.
– Ради всего святого, Артур, – фыркнул Эмрис. – Неужели ты думаешь, что для меня это могло бы стать причиной, чтобы от кого-то, как ты выразился, «бегать»? К тому же все это было так давно, что и вспоминать незачем.
Он оттолкнулся от стола и невозмутимо направился к двери. Поднял свой чемодан, чтобы отнести к шкафу. Артур наблюдал за ним, хмурясь все больше. Поведение Мерлина, его слова сбивали с толку. «Незачем вспоминать?» Что это, черт подери, должно значить?
– В действительности, нет ничего удивительного в том, как все сложилось, – вешая в шкаф кофр, задумчиво говорил Мерлин, так словно размышлял вслух над создавшейся ситуацией, – у нас слишком мало общего, чтобы поддерживать отношения. Так и вышло, что у меня своя жизнь, у тебя своя. Это Моргана до сих пор придает значение тому времени, когда мы были подростками. Убедила себя и остальных, что нас надо помирить. Глупо, на самом деле. Мы ведь и друзьями-то не были.
Артур слушал, но слова доходили до разума с трудом. Мир странно покосился, теряя опору.
Эмрис был слишком спокоен, слишком органичен в своем доброжелательном безразличии. Он вел себя так, словно Артур – просто один из его знакомых, настолько незначительный, что встреча с ним не вызывает даже тени эмоций.
– Значит, стечение обстоятельств…
– Скорее уж естественный отбор жизни, – усмехнулся Мерлин и тут же вскинул узкие ладони в примирительном жесте, словно извиняясь за возможную грубость ранее сказанного. – То есть не пойми неправильно. Я ничего не имею против тебя и не жалею, что согласился приехать. Однако насколько я знаю Моргану, она порой бывает довольно бестактна, если что-то вобьёт себе в голову...
Мерлин вдруг умолк и нахмурился, словно ему на ум пришла неожиданная, неприятная мысль.
– Может, я зря разбираю вещи? Если произошло недоразумение, и мой приезд на самом деле нежелателен и доставил тебе неудобство…
Это был контрольный.
– Нет, – отрывисто ответил Артур. Таким идиотом он не чувствовал себя давно. Таким смешным самонадеянным идиотом. – Все в порядке. Я действительно рад, что ты к нам присоединился, Мерлин.
– Я тоже благодарен за приглашение, – сдержанно улыбнулся Эмрис. – И тем не менее не мог бы ты выйти? Не хочу показаться невежливым, но перспектива раскладывать нижнее белье по полкам в чужом присутствии несколько напрягает, ты понимаешь.
– Разумеется, – поджав губы, кивнул Артур и, помедлив, будто в тумане вышел из комнаты, аккуратно прикрыв за собой дверь. Прислонился спиной к стене коридора и крепко стиснул веки. Он все еще не мог осознать до конца только что сделанное открытие.
Для Мерлина он давно чужой человек. Это было просто немыслимо, но понятно. Теперь понятно. Он чувствовал себя так, словно выпал из долгого сна, некой искаженной вселенной, живущей по своим законам. В реальности все оказалось настолько просто...
Что ж, он хотел услышать, что ему скажет Мерлин – он услышал. Доволен теперь?
Резкая боль прошлась по затылку, огненным обручем сдавила виски. Немного слишком для одного дня.
Оттолкнувшись плечом от стены, Артур выпрямился и двинулся по коридору, все убыстряя шаги. Он настолько погрузился в себя, что даже не заметил, как на полном ходу врезался в невысокую фигурку, вынырнувшую из комнаты у самой лестницы. Девушка невольно вскрикнула, хватаясь за его плечи.
– Боже, Артур! – Гвен потрясенно распахнула глаза. – Ты меня едва с ног не сбил. Что случилось?
Артур пару мгновений бездумно смотрел на жену, не понимая, кто перед ним. А потом пришел в себя, моргнул и отступил на шаг.
– Черт, извини меня, – он резко сжал пальцами переносицу.
– С тобой все в порядке? – обеспокоенно заглядывая ему в лицо, спросила Гвеневра. – Выглядишь не очень хорошо.
Артур и сам догадывался, что вид у него сейчас неважный. И тем не менее он выпрямился и улыбнулся.
– Голова... Ты знаешь, это бывает.
У него и впрямь порой случались приступы сильной головной боли. Результат старых травм. Пара сотрясений и еще что-то с сосудами, ставшими слишком чувствительными к резким перепадам давления. Не смертельно, но досаждает. И вот, похоже снова…
– Я схожу за таблетками, – тут же засуетилась Гвен.
– Не надо, я сам, – остановил её Артур. – Ты ведь что-то хотела, так?
– Да. – Гвеневра рассеянно заправила за ухо выбившуюся из прически прядь и наморщила лоб, вспоминая, что до этого намеревалась сделать. – Я пришла сказать ребятам, что обед готов, и попросить Елену и остальных помочь накрыть на стол.
– Если хочешь, я соберу всех, – предложил Артур, хотя ему самому сейчас больше всего хотелось остаться в одиночестве.
– Я справлюсь, – улыбнулась Гвен. – Лучше сходи прими что-нибудь. Не могу смотреть, как ты героически мучаешься, делая вид, что «все в порядке».
– Спасибо. – Артур растянул губы в признательной улыбке, целомудренно прикоснулся губами ко лбу жены и, обогнув её, нырнул в арочный пролет, сбегая вниз по ступенькам. Спустился на второй этаж, пересек гостиную и, зайдя в их с Гвен супружескую спальню, подошел к прикроватному столику. Заглотил дежурную горсть таблеток, запил их водой и тяжело рухнул спиной на постель. Прикрыл глаза ладонью.
Для одного дня определенно слишком…
Он помассировал пальцами пылающие виски и уставился в потолок, но вместо балочных перекрытий перед глазами стояло лицо Мерлина. Артур вспоминал их разговор и поражался тому, как мог так ошибаться. Почему же он все это время думал, что до сих пор что-то значит для Мерлина? Может, все дело в том, что он сам слишком сильно желал обмануться?
С момента расставания они виделись всего пять раз, но каждая встреча выворачивала реальность наизнанку. Вносила хаос в душу и жизнь Артура. Тот едва не отменил собственную свадьбу из-за того, что на ней был Мерлин. Он хорошо помнил, как стоял перед алтарем, смотрел в счастливые глаза женщины, которую сам выбрал, и не понимал, что и зачем он делает. Когда священник спросил, согласен ли он жениться на Гвен, Артур едва не сказал «нет». Происходящее казалось абсурдным, бессмысленным, ведь в нескольких шагах от него, на почетном третьем ряду кафедральных скамей, рядом с лордом и леди Эмрис, сидел их сын, человек, которого он любил уже много лет. Артур чувствовал себя так, словно его собственное сердце, покинув грудь, билось там, среди безликих теней, в которые превратились гости, ставшие свидетелями его безумия. В тот момент идея со свадьбой казалась безумной, хотя до этого он был уверен, что поступает правильно, что сумеет справиться с собой и обретет желанный покой в союзе с Гвен. Одно присутствие Мерлина перевернуло все с ног на голову.
Впрочем, так происходило всегда. Так почему же день его свадьбы или сегодняшний должны были стать исключением? Все это время Артур будто жил в двух мирах одновременно: в одном – они с Мерлином давно были порознь, встречались ничтожное число раз и в основном по официально-торжественному поводу, в другом – Эмрис по-прежнему помнил его и избегал всеми возможными способами. Как раз то, насколько редко они виделись, и давало Артуру весомый повод считать, что он что-то значит для Мерлина. Тот явно лукавил, когда говорил, что у них мало общего. Это было не так. Их семьи находились в прекрасных отношениях, родители часто наносили друг другу визиты. Сестра Артура вместе с Мерлином училась в лондонской консерватории. Эти двое были очень близки и имели много общих друзей, которые также были друзьями и самого Артура. Моргана и Артур давно стали центром всей компании, словно были звездами, вокруг которых вращались остальные планеты. Вот только орбита Мерлина, если она у него была, никогда не соприкасалась с полем притяжения Артура, что не могло остаться незамеченным, если учесть, как сильно Моргана любила походы в кафе, кино и театры, как часто устраивала встречи и дружеские вечеринки. Не сказать, что Артур посещал их все: у него был довольно плотный график. Но на тех встречах, где он был, никогда не появлялся Эмрис, и наоборот.
Артур даже мысли не допускал, что это может быть случайностью. Все указывало на то, что Мерлин поступает так сознательно. Даже сломанные часы два раза в сутки показывают правильное время, а генератор случайных значений выдает осмысленные комбинации слов. Согласно теории вероятности они должны были хоть и нечасто, но сталкиваться. А так Артуру порой казалось, что у его компании есть воображаемый друг. Он постоянно слышал о Мерлине, ему пересказывали связанные с ним забавные истории и события, которые происходили в отсутствие Артура. При этом самого Мерлина в кругу своих друзей Пендрагон видел лишь однажды, когда Моргана попыталась схитрить и свести их обманом. Эта затея закончилась грандиозным провалом, зато в тот вечер Артур в первый и последний раз получил доказательства своей правоты. Эмрис пришел в тихое бешенство. Он прямо заявил Моргане, что если она еще раз выкинет подобный фортель, то может забыть об их дружбе. Посоветовал не лезть не в свое дело и ушел, не удостоив Артура даже взглядом. Моргана была потрясена. Артур был поражен не меньше. Он даже не предполагал, насколько его общество может быть неприятно Мерлину. И без того израненная гордость получила новый серьезный удар. Подобное отношение со стороны человека, которого он любил, причинило немало новой боли. В тот вечер Артур со всей ясностью понял, что не станет пытаться что-то исправить. Его своенравная сестра, как ни странно, также вняла предупреждению и больше не вмешивалась. С тех пор на вечеринках Морганы он Мерлина не видел.
Впрочем, тот случай произошел почти семь лет назад, когда Артуру едва исполнилось восемнадцать. За прошедшие годы милостивая память сгладила острые углы. Пендрагон успел простить Мерлину его жестокость. Даже сумел найти ей объяснение. Эмрис был в курсе, что Артур с трудом воспринимает слово «нет», и мог решить для верности облить его презрением, чтобы Пендрагон уж точно не стал искать встреч с ним. Действенный способ, хотя с момента расставания Артур и не пытался навязывать Мерлину свое общество. Да, он оказался чертовым однолюбом, но ничто на свете не заставило бы его ползать на брюхе и стенать над осколками своей любви.
Артур дал себе слово, что справится. Очнувшись после первой затяжной ломки, он решил жить дальше. Строил свое будущее с упорством буйвола. Учеба, работа, семья – Артур многое успел сделать, выбрав в спутницы женщину, рядом с которой чувствовал себя комфортно. Жить со сгустком боли в груди вместо сердца оказалось возможно, если приложить усилия. Он старался как можно реже думать о Мерлине, и все же в нем жила уверенность, что раз тот избегает его, значит он так же, как Артур не смог отпустить прошлое. Это было хоть и небольшой, но победой. Приносило болезненное, но удовлетворение. Пендрагон сумел примириться со своими нелепыми чувствами, найдя утешение для гордости в том, что Эмрис по-прежнему все помнит, что Артур для него пусть и нелюбимый, но значимый человек. Артур понимал, как этого мало, но все эти годы его согревала мысль, что раз Мерлин столько усилий прикладывает, чтобы с ним не встречаться, то ему не может быть все равно.
Артур вздохнул, прикрыв веки. Голова раскалывалась в прямом и переносном смысле. Сейчас, когда он вновь разложил все по местам, его потянуло обратно в мир собственных иллюзий. Он прямо чувствовал, как тонет в них, возвращаясь к тому, с чего начал. И одновременно с этим он прекрасно помнил свой разговор с Мерлином, его искреннее недоумение и вежливую отчужденность. Как он сказал? «Естественный отбор жизни?» Пожалуй, лишь сейчас Пендрагон в полной мере осознал, насколько важно для него было чувствовать, что Мерлину он небезразличен. Когда утром Моргана позвонила и сказала, что Эмрис внезапно принял её предложение встретить Рождество вместе, Артур ощутил себя так, словно ему врезали под дых. Вдруг стало нечем дышать. Он не знал, что думать. После десятилетней изоляции Эмрис неожиданно сдал позиции, сделал шаг навстречу. Словно дверь, которую Мерлин со всей тщательностью запер за собой – дверь, за которой находились все сокровища мира – вдруг открылась, и Пендрагон получил возможность заглянуть внутрь. И что он там обнаружил? Ничего. Пустоту. И от этого хотелось выть.
Снаружи послышали тихие шаги, в комнату вошла Моргана. Она успела переодеться, сменив дорожный костюм на бледно-лиловое платье с длинной узкой юбкой.
Двигаясь с непринуждённым достоинством истинной леди, она подошла к кровати и, аккуратно присев на край, ласково коснулась прохладной ладонью пылающего лба Артура.
– Как голова?
– Скоро будет в порядке.
– Тебе давно пора обратиться к врачу вместо того, чтобы раз за разом принимать таблетки.
Артур поморщился.
– Я это уже проходил. Ничего нового они мне не скажут.
Моргана лишь недовольно поджала губы:
– Лучше бы ты в чем-нибудь другом проявлял столько упорства.
Он тут же подумал, что, наверное, догадывается, о чем, точнее о ком, говорит его сестра, и не ошибся. Помолчав несколько секунд, она спросила:
– Ты разговаривал с Мерлином?
Артур невесело усмехнулся про себя. Как он и предполагал.
– Успели пообщаться.
– Судя по твоему лицу, вы не помирились.
Пендрагон шумно выпустил из груди воздух и поднялся, спуская ноги на пол. Сел рядом.
Моргана даже не пыталась делать вид, что ни при чем, а значит, она едва ли позволит ему избежать этого разговора.
– Я ведь уже объяснял, и не раз. Мы с Мерлином не друзья и никогда ими не были, поэтому нас не требуется мирить.
– Кого ты пытаешься надуть? – сверкнула глазами девушка. – Я же все помню. Никогда не видела, чтобы ты так переживал из-за разрыва с кем-то. Ты же год приходил в себя, и до сих пор не можешь спокойно реагировать, когда слышишь его имя. Не говори, что тебе все равно.
– Даже если и так. Для него это давно ничего не значит.
– Ты не прав.
– Не прав? – вскинул брови Артур.– Я только что с ним разговаривал!
– И что с того?..
Пендрагон даже оторопел. Он не знал, как ответить на это потрясающее замечание. Моргана явно не придавала значения его словам и начинала сердиться.
– То, что он убедительно дал понять: мы давно чужие люди, – наконец сказал Артур.
– Я наблюдаю этот спектакль уже несколько лет. Это только маска, я знаю.
– Да откуда такая уверенность? – невольно фыркнул Пендрагон. – Он что, под большим секретом вдруг поведал тебе, что в глубине души мечтает возобновить общение со мной?
– На это было бы смешно рассчитывать. На его откровенность, я имею в виду, – серьезно ответила Моргана и, помедлив, призналась со вздохом. – Возможно, я просто устала ждать. Устала год за годом наблюдать эту безрадостную картину, понимая, что у меня нет права на ошибку, и не зная, как лучше распорядиться своим единственным шансом помочь тебе.
– И ты решила, что достаточно заманить его сюда на несколько дней, и все уладится само собой? – снисходительно усмехнулся Пендрагон.
– Он согласился!.. – упрямо вздернула подбородок Моргана. – Впервые за столько лет он согласился приехать. Это что-то да значит.
– Это значит лишь то, что ему все равно! – припечатал Артур. – Ты не слышала, что он говорил мне!..
Пендрагон ожидал новой вспышки, но вместо этого его сестра вдруг смягчилась. Улыбнулась таинственно и обняла его за плечи.
– Ты, наверное, не в курсе, но Мерлин потрясающе играет в покер. За стол с ним лучше не садиться: кого угодно обведет вокруг пальца.
Артур, нахмурившись, уставился на неё. Невероятная мысль, связующая упоминание о талантах Мерлина с темой их разговора, казалась уж слишком привлекательной. Моргана меж тем продолжила, лукаво блестя глазами:
– И вот еще что… Он же очень воспитанный, наш Мерлин. Так что всегда интересуется при встрече, как поживает моя семья. Я рассказываю, как идут дела у отца и Игрейн, а потом перехожу к тебе – моя любимая тема. Я так горжусь своим сводным братом, что могу говорить о нем бесконечно, – она тихо засмеялась и закончила с заметным удовольствием, смакуя каждое слово. – Так вот, когда я рассказываю о тебе, он слушает особенно внимательно. Я бы даже сказала, жадно. Включай дедукцию, Шерлок.

Солнце медленно опускалось к вершинам холмов. Мотор снегохода мерно гудел под сиденьем. Сверкающая белизной и всеми оттенками синевы снежная гладь раскинулась вдаль и вширь, насколько хватало глаз. Редкие островки деревьев чернели на фоне спящей под белым покровом земли. Обжигающий кожу холодный воздух бил в лицо.
Артур сбросил скорость и сдвинул на лоб широкие очки, чтобы лучше видеть застывшую впереди фигуру Мерлина. Тот уже ждал его, издалека услышав шум приближающейся машины.
Наконец-то. Слава богу, нашелся.
Пендрагон нагнал его, заглушил двигатель и, перекинув ногу через сиденье, спрыгнул на снег. Тут же провалился выше колена, проломив всем весом образовавшуюся за ночь льдистую корку, с трудом выбрался и, аккуратно ступая по свежему насту, двинулся к Мерлину.
– Далеко ты забрался. Я едва тебя разыскал, – недовольно произнес он, внимательно оглядывая Эмриса с головы до ног. Тот, очевидно, был в порядке, несмотря на собственное безрассудство. Когда отвлекшийся на предпраздничные хлопоты Артур узнал, что его особенный гость после обеда сбежал гулять по окрестностям, и оценил, сколько с того момента прошло времени, то не на шутку встревожился. Свой мобильный телефон Эмрис забыл в кармане пальто. И мало того, что теперь никто не знал, где он, так еще и непонятно было, в чем он ушел. Если его одежда была под стать тому столичному щегольскому прикиду, то Мерлин уже должен был обморозиться до смерти. Однако теперь становилось ясно, что волновался Артур зря. Куртка, в которую Мерлин был одет, выглядела достаточно теплой, а сам он – не только незамерзшим, но и вполне довольным жизнью. Лицо в обрамлении меховой опушки капюшона покраснело от холода, но губы улыбались, а глаза блестели.
– Кто же знал, что у вас здесь можно будет гулять, как по асфальту, – усмехнулся Эмрис.
– В последнюю неделю стояла теплая погода. Снег подтаял. А вчера ударил мороз, – зачем-то пустился в объяснения Артур.
Мерлин кивнул. Понятно.
– Тут фантастически красиво, – произнес он, обводя панораму полей восхищенным взглядом. – Столько света, такие чистые краски. И никаких следов. Нетронутая совершенная красота, – он насмешливо сморщил нос. – Глядя на нечто подобное, поневоле задумаешься, на кой черт Бог создал людей. Мы же все портим.
– Может, затем чтобы кто-то мог оценить всё это, – произнес Артур просто ради поддержания разговора. В бога он не верил. И, насколько он знал, Мерлин тоже.
– Думаешь, Всевышний тщеславен? – Эмрис повернулся к Артуру и весело прищурился. – Хотя почему нет? По образу и подобию… Откуда-то же должно было взяться человеческое несовершенство. Всегда подозревал, что та фольклорная история со Змием и яблоком не более чем попытка обелить себя.
Артур промолчал. Ему никогда не удавались подобного рода абстрактные беседы. Зато от вида Мерлина, очарованного пасторальными пейзажами окрестностей Уолсби, замирало сердце. Тот казался очень счастливым, безмятежным. Мягким и кротким настолько, что впору было обмануться и забыть, сколько дюймов бронированной стали под этой белой и пушистой шерстью.
– Сейчас. Этому нужно оформление. – Мерлин деловито полез в карман и достал оттуда свой айпод. – Конечно, лучшая музыка для здешних мест – это тишина, но…
Он покопался в плейлисте и удовлетворенно хмыкнул:
– Вот это подойдет.
Артур невольно вздрогнул, когда в зимнее безмолвие вплелась тихая, нежная мелодия. Григ. «Peer Gynt». «Утро».
Мерлин вскинул голову, жадно обвел взглядом сияющий мир вокруг, словно вбирая его целиком, и замер, вслушиваясь в доносившиеся из плеера чарующие звуки. Артура он ни капли не стеснялся. Тот молча стоял рядом, пытаясь подавить зарождающуюся внутри неловкость. Он всегда знал, что Мерлин устроен особенным образом, в нем умещалось слишком много – столько, что и не охватить разом. Никогда не понять до конца. Оставалось только принимать, как есть, ту бесконечность контрастов, в которых сочетались его душа и разум.
Музыка продолжала звучать, то набирая силу, то стихая до мягких, ласкающих переливов. Невинность флейты и безыскусная простота гобоя скользили по поверхности глубокого звучания виолончелей. Потом мелодию подхватывали возвышенные, нежные голоса скрипок, наполняя её искрящейся чистотой. Музыка сливалась с пространством, образуя непостижимое, эфирное единство с бескрайним сиянием снега и ослепительной синевой небес. Мир вокруг переливался звуками и дышал, словно живое существо.
Артуру почудилось, что он оглох, когда все стихло. Композиция закончилась, и обрушившаяся на него тишина показалась неестественной, ущербной. Он тряхнул головой, сбрасывая это наваждение. Всё это, черт возьми, чересчур для него. Это Мерлин создан для подобных откровений. Признанный гениальный музыкант. А вот он сам куда более земной человек.
Повернувшись, он посмотрел на Эмриса. Тот стоял, прикрыв глаза, и можно было только догадываться, в каких эмпиреях он сейчас витает.
– Мерлин, – негромко позвал его Пендрагон. – Нам пора. Поехали домой.
Тот очнулся, непонимающе моргнул и обвел взглядом панораму полей.
– Я пока не планировал возвращаться. Тут слишком хорошо. Поезжай один, если хочешь.
– Один?! – ошарашенно уставился на него Артур. – Я специально за тобой приехал! Полчаса колесил по окрестностям, пока искал тебя!
– Но я же об этом не просил, – пожал плечами Эмрис.
Артур поджал губы, едва сдерживая возмущение. Все ясно. А до того, сколько сил он потратил на поиски и как сильно волновался, Мерлину, очевидно, дела нет. Хотя он и забыл: по легенде они же чужие люди.
– Послушай, ты мой гость, и я несу за тебя ответственность, – с трудом взяв себя в руки, сказал Пендрагон. – Я хочу быть уверен, что ты нормально доберешься обратно.
– Если дело в этом, я освобождаю тебя от обязательств, – живо отозвался Эмрис. – Не волнуйся, я запомнил дорогу и вполне способен добраться сам.
Ну вот оно… Мерлин и его упрямство.
Пендрагон втянул носом воздух и призвал на помощь все свое терпение. Ладно, решил он, попробуем зайти с другой стороны.
– Послушай, сейчас уже… – отогнув край перчатки, он взглянул на наручные часы, – почти пять вечера. Ты видишь как низко солнце? В этих местах очень быстро темнеет. Ты собираешься идти один в темноте? Тут не меньше трех миль…
– Я на то и рассчитывал, – улыбнулся Мерлин. – Снег, простор вокруг, звезды. Когда еще такое увидишь.
– Мерлин, когда я говорю, будет темно, значит, действительно будет темно, – попытался объяснить Пендрагон. – Тут не город – фонарей нет, а звезды и снег тебе мало помогут. Ты просто заблудишься.
– Почему сразу заблужусь? – насмешливо фыркнул Эмрис. – Я запомнил направление. И потом, твой дом стоит на холме, его будет отлично видно издалека. Все в порядке, Артур, ты можешь вернуться. Я тоже подойду через пару часов.
– Как ты себе это представляешь? – с раздражением спросил Пендрагон. – Я возвращаюсь и говорю ребятам, что оставил тебя одного в сумерках, на морозе и черте как далеко от дома? Они с ума сойдут от беспокойства.
Мерлин задумался. По всей видимости, этот довод произвел на него впечатление.
– Ты ведь не отстанешь, я правильно понимаю? – с легкой усмешкой спросил он наконец, и сердце Артура вдруг толкнулось в ребра и забилось мучительно быстро. Призрак прошлого, как тень, вспорхнувшая со снега, развернул потрепанные крылья. Мерлин, похоже, и не понял, что сказал. Видно, и впрямь забыл слишком многое.
– Ты знаешь, что нет, – стараясь не выдать охватившего его волнения, произнес Артур. Повернулся и кивнул на свой снегоход.
– Поехали. И, о!.. Хочешь за руль? – спросил он, осененный удачной идеей. – Это как-то компенсирует тебе срыв планов? Ты же любил мотоциклы. Помнишь постер с гоночной Honda BlackBird, который висел у тебя над кроватью? Ты хотел такой байк. И как, купил?
Мерлин потер лоб с рассеянной, ностальгической улыбкой.
– Нет. Родители воспротивились. Они боялись, что я разобьюсь. А потом как-то не сложилось.
Что ж, Артур знал, почему так упорствовали лорд и леди Эмрис. И понимал, почему Мерлин им уступил. Это было так похоже на него – отказаться от мечты ради спокойствия тех, кого он любил.
– Так что, поведешь? – он кивнул на снегоход.
– Ты меня искушаешь, – коротко посмеялся Эмрис.
– Это я хорошо умею делать, – зачарованно глядя на его сияющую улыбку, произнес Пендрагон.
Мерлин вскинул на него глаза и словно опомнился. Хмыкнул в последний раз и зябко повел плечами.
– Я, наверное, откажусь.
– Да брось, – не унимался Артур, которому до смерти захотелось вернуть на лицо Мерлина это смешливое выражение. – Ты что, испугался его? Он тебя не укусит. Не бойся. Ты прямо как ребенок.
Широко улыбаясь, он продолжал обстреливать Мерлина этими дурацкими поддразниваниями, словно снежками, с восторгом понимая, что это до сих пор действует. Не в силах сдерживаться, Мерлин, как когда-то давно, смеялся, прикрыв глаза рукой. Прошлое обретало плоть, требовало вернуть все на свои места. Боль в груди, пряная, тягуче сладкая, нарастала, сдавливая легкие. Он так скучал по смеху Мерлина.
– Ладно-ладно, сдаюсь. – Мерлин поднял вверх ладони в перчатках, его плечи продолжали чуть подрагивать. – Поехали. Но поведешь сам.
– А что так? – запротестовал Артур. Перспектива сидеть, обнимая Мерлина, казалась слишком привлекательной, чтобы легко от неё отказаться. Можно было бы прижаться, словно случайно…
– Да какой это мотоцикл? – весело хмыкнул Эмрис, шагая в сторону машины Артура.
– Самый настоящий. Только для зимы. Сто семьдесят лошадиных сил. Трехцилиндровый, четырехтактный двигатель.
– У него лыжи и траки вместо колес, – ворчливо заметил Мерлин. – И ездит он со скоростью улитки.
– Что?! – обалдел Пендрагон. – Его максимум – сто девяносто километров в час по снегу! Тебе мало?
Эмрис ухмыльнулся.
– Я и говорю, еле ползает.
Артур наконец понял, что Мерлин подтрунивает над ним, и показательно фыркнул в ответ.
– Тебе не угодишь.
Они еще какое-то время препирались, стоя возле машины, но Эмрис был непреклонен. Выдумывал дурацкие поводы для отказа, откровенно издевался, но позиций не сдавал. Вести будет Артур и точка. Пендрагон внутренне был уверен, что настоящая причина упорства Мерлина в том, что тот, что называется, «просек фишку» с объятиями. Но озвучивать вслух свои подозрения не стал. Главное он получил: Эмрис согласился с ним поехать. Остальное – пусть и заманчивые, но бонусы.
Он перекинул ногу через сиденье, сдвинулся вперед, освобождая для Мерлина больше пространства, и завел мотор. Эмрис устроился за его спиной и легко положил руки ему на пояс.
– Держись крепче.
– За меня можешь не беспокоиться.
Артур только головой покачал. Плавно нажал на рычаг газа. Мотор загудел, и снегоход тронулся с места, постепенно набирая скорость. Мерлин крепче ухватился за Артура и опустил голову, защищая лицо от несущегося навстречу морозного воздуха. Снежная равнина стелилась по обе стороны…
Пендрагон едва сдерживался, чтобы не разогнаться на полную. Присутствие Мерлина за спиной, его колени, поневоле соприкасавшиеся с бедрами Артура, творили что-то немыслимое с телом и разумом. Он был так сосредоточен на своих чувствах, что едва следил за дорогой. Ощущение близости между ним и Эмрисом как клеймо впечаталось в сознание. Мерлин очевидно расслабился. Решил, что Пендрагон поверил в его версию странного развития их взаимоотношений. Иначе объяснить его беспечность в общении было нельзя. Если б он только знал, что у Артура на душе…
Душа пылала. Беззаботное дружелюбие Эмриса сыграло с ним дурную шутку. Лицо Мерлина, возмужавшее, с более резкими чертами, наслаивалось на образ смеющегося юноши, который так бережно хранила память Артура. Находиться рядом с Мерлином и не быть вместе с ним становилось нестерпимо до боли. Что тут сделаешь? Мерлин был и оставался его наркотиком, и, кажется, утверждение, что бывших наркоманов не бывает, в его случае оказалось чертовски верным.

Рождественский вечер постепенно подходил к концу. К тому моменту, как они вернулись, их друзья как раз закончили наряжать ёлку и украшать дом. На стенах теперь красовались яркие гирлянды и фонарики. Одуряющий запах хвои и огоньки зажженных рождественских свечей создавали потрясающую атмосферу сакрального, праздничного таинства.
Потом был большой ужин, для приготовления которого Гвен заранее наняла помощниц в местном агентстве. Подъехавшие вскоре после полудня три бойкие поварихи сразу взялись за дело и обеспечили всю компанию провизией не только на этот вечер, но и на несколько последующих дней.
Артур не мог не признать, что праздник удался на славу. Еда была превосходной, а настроение за столом теплым, наполненным весельем и дружеской нежностью. Оставалось только удивляться, насколько легко в привычный для Артура круг людей влился Эмрис. Тот улыбался, без труда поддерживал разговор, перебрасывался с остальными легкими, очаровательными шутками, вызывая ответные улыбки и звонкий смех девушек.
Его поведение выглядело таким естественным, уместным. И, глядя на Мерлина сейчас, Артур не мог понять, что мешало тому и раньше общаться с друзьями в его присутствии. Что мешало так же легко, как еще совсем недавно, разговаривать с ним самим, вместо того чтобы так упорно избегать. Если он действительно это делал… Беда была в том, что внутренняя убежденность Артура до сих пор не находила подтверждений.
Выбранный Мерлином стиль общения вполне укладывался в тезис, что он «ничего не имеет против» Артура. Дружеская незаинтересованность давалась Мерлину без труда. Вот только Пендрагон отказывался в неё верить. Наверное, у него начинала ехать крыша, но Артур ничего не мог с собой сделать. Слова Морганы, как запись на повторе, крутились в голове…
Существовало лишь два варианта объяснения происходящего: либо Мерлину действительно все равно, и с этим едва ли можно было что-то сделать, либо его равнодушие, как и версия с «естественным отбором», – лишь прикрытие, за которым Эмрис прятал истинную причину своего приезда. А причина могла быть лишь одна: Мерлин ни за что не допустил бы их встречи, если бы сам не захотел его увидеть. Если так, то это многое меняло. Точнее, это меняло все. Целых десять лет Пендрагон считал, что Мерлин держится на расстоянии, потому что чувства Артура ему не нужны, но если есть хотя бы шанс, что это не так, то черта с два он позволит ему снова уйти.
После ужина они все перебрались в гостиную. Пришло время пунша, десертов и настольных игр. Его друзья решали, во что именно они хотят сыграть для начала. Оживленно спорили, перебирая выложенные на стол коробки, которые привезла с собой Моргана.
Сам Артур не стал принимать участие в дискуссии, а просто молча распечатал колоду покерных карт. Он хотел увидеть, на что способен Мерлин. Если Моргана не преувеличивала и Эмрис в действительности так хорош…
– Как насчет покера? – небрежно спросил Пендрагон, подходя к остальным.
Реакция превзошла любые ожидания. Его друзья вытаращились на Артура так, будто он предложил не сыграть в привычную для них игру, а как минимум прыгнуть в сугроб с крыши. Гавейн так и вовсе побагровел, словно от гнева или возмущения, что при его любви к азартным играм выглядело более чем странно.
– С ним? – усмехнулся Ланс, качнув головой в сторону Мерлина. – Ну нет.
– Я пас, – тут же отказалась Моргана.
– Не пойми неправильно, Артур, – переглядываясь с остальными, шутливо произнес Лион. – Мы не за кошелек опасаемся, а исключительно за собственное самоуважение.
– Да перестаньте, ребята, – невинно пожал плечами Мерлин.
– Перестать?! Ага, сейчас! – взорвался Гавейн. – Я до сих пор забыть не могу, как ты заставил меня спасовать с каре из дам на руках. А у тебя была сраная пара четверок! Мне твои карты потом неделю снились!..
– А давайте в монополию, – быстро предложила Елена, выхватывая из стопки настольных игр широкую коробку.
Эта идея тут же была принята единогласно.
Мерлин, казалось, забавлялся. Устроившись в одном из кресел, он перекатывал в ладонях низкий бокал с пуншем и весело щурился. Артур смотрел на него в упор, машинально перебирая пальцами карточную колоду. Представление, свидетелем которого он только что стал, добавило ощутимый груз на чашу весов его подозрений, сильно пошатнув и без того условное равновесие. Отпив из бокала, Мерлин поднял глаза, наткнулся на тяжелый, пристальный взгляд Пендрагона, и тому показалось, что реальность, как в фильме, вдруг встала на паузу, застыв и оглушив тишиной. Мерлин замер, скулы напряглись и обозначились резче, а ответный взгляд на долю секунды стал сверкающе острым – Артура вдруг посетило чувство, что его просветили рентгеном до задней стенки черепной коробки, сделав мгновенный слепок с мыслей. Но этот миг закончился, время потекло с привычной скоростью. Фигуры людей вокруг задвигались, зазвучали голоса. Эмрис в вопросительном недоумении вскинул бровь, явно спрашивая, в чем дело? Артур только ухмыльнулся. Он был уверен, что Мерлин уже разобрался во всех нюансах этой ситуации. И все понимает не хуже, чем он сам.
– Артур, ты идешь? – спросила Гвен, занимая место за столом.
– Сейчас, – он убрал карты в чехол и устроился на свободном стуле, вполоборота к Мерлину.
– А ты? – обратилась к нему Елена. – Разве не будешь с нами?..
– Не моя игра, – со сдержанной улыбкой отказался Эмрис, и никто не стал его уговаривать, будто заранее зная, что это бесполезно.
Они сделали несколько кругов. Пендрагон бездумно бросал кости, забирал карточки, торговался почти на автомате. Его внимание было сосредоточено на Мерлине. Артур продолжал игру, про себя прорабатывая варианты стратегий совсем другой кампании.
Неуловимо хмурясь, Эмрис какое-то время наблюдал за ходом партии, потом решительно поставил на столик полупустой бокал, встал с кресла и двинулся к выходу.
– Ты куда? – тут же окликнул его Гавейн.
– На воздух, – улыбнулся ему через плечо Мерлин. – Пойду травиться адскими палочками.
– В смысле? – растерянно спросила Гвен у сидящего рядом Ланселота.
– Он имел в виду сигареты, – заговорщицки склонив голову в её сторону, пояснил Ланс. – Вообще-то он не курит, но иногда случается.
Пендрагон помнил, в каких случаях курил Мерлин. Когда был напряжен или сильно волновался. Больше Артуру подтверждений не требовалось.
Он выждал пару минут, а потом придвинул свои игровые купюры и карточки к стопке сидящей рядом Морганы.
– Дарю, – отставив стул, он поднялся.
– Ты что это? – удивилась Гвен.
– Расхотелось играть.
– О, чудненько! – оживилась его сестра, сгребая все в одну кучу.
– Эй, секунду, так нечестно! – возмутилась Елена. – По правилам, если один из игроков уходит, деньги надо вернуть в банк, а карточки на место.
– Ничего не знаю, – азартно ухмыльнулась Моргана, сортируя нажитое неправедным образом богатство. – Это имущество Артура, и он сам мне его отдал.
– Тогда дарственную надо было оформлять письменно и в присутствии нотариуса, – пошутил Лион.
За столом тут же разгорелась жаркая дискуссия – никто даже не заметил, как Пендрагон вышел из комнаты. Покинув гостиную, он уверенным шагом направился в холл.
Артур чувствовал себя охотником, идущим по следу. Нервозность жертвы будоражила кровь. Он уже и не понимал, как мог бездействовать столько времени, словно вдруг очнулся от долгого забытья, больше похожего на пребывание в летаргии. Внутри один за другим поворачивались неведомые рубильники, подавая напряжение на все системы. Орудия просыпались и приходили в полную готовность, армады кораблей выдвигались на позиции, а под взмывшими к небесам знаменами разворачивались в атакующие порядки боевые полки. Жизнь приобретала цвет, вкус и смысл, потому что в ней вновь появился Мерлин.
Накинув куртку, Артур вышел из дома. Эмрис стоял, прислонившись к стене, между окном и входной дверью. Льющийся из-за занавесок оранжевый свет подчеркивал контуры его лица. Сигарета, зажатая в длинных, изящных пальцах, тлела багровым огоньком в зимней темноте. Артур прикрыл за собой дверь, неторопливо прошелся по крыльцу. Остановился у края деревянного настила, вдыхая полной грудью морозный воздух, а потом повернулся и, опершись спиной о перила напротив Мерлина, достал из кармана сигареты.
– И ты здесь, – наблюдая за его манипуляциями, произнес Эмрис. Неторопливо затянулся и выдохнул, выпуская носом бледные, прозрачные струйки.
– Решил составить тебе компанию.
– А как же игра?
Артур прикурил сигарету и втянул в себя плотный крепкий дым. Горло привычно обожгло горечью, оно воспалено заныло. Многовато он курит в последнее время.
– А я вообще не люблю эти занудные игры с ненастоящими призами. Никакого интереса.
– Ты поэтому предложил покер? – полюбопытствовал Мерлин.
Артур быстро взглянул на него. Эмрис сам подкидывал ему подходящие фразы. Однако сигарета в его руке дотлела почти до фильтра. Стоило поторопиться.
– Именно. Кстати, не думал, что ты так хорошо играешь.
– Врожденный талант, должно быть, – пожал плечами Мерлин.
– Значит, блеф – твой коронный номер? – оттолкнувшись локтями от перил, Пендрагон выпрямился, делая шаг в сторону Мерлина.
– Один из способов выиграть партию.
Эмрис в последний раз затянулся, затушил окурок в стоящей на оконном карнизе пепельнице и сразу достал вторую сигарету. Похоже, уходить он пока не собирался. Тем лучше.
– А в жизни часто доводилось применять свои таланты? – подкрадываясь к Мерлину, как к добыче, спросил Артур.
Эмрис вскинул на него глаза. Видимо, оценил маневры и чуть прищурился.
– Всякое случалось, – ответил он, внимательно наблюдая за Артуром. – Жизнь – вещь сложная, иногда без крайних мер не обойтись.
Пендрагон не смог сдержать удовлетворенную усмешку. Если в этой фразе нет двойного дна, то он чертов Санта-Клаус.
Бессознательно переступив с ноги на ногу, Мерлин сделал первую, нервную, затяжку и произнес, твердо глядя Артуру в глаза:
– Кстати, я так и не успел лично поздравить тебя с женитьбой. Как-то не вышло поговорить на свадьбе… – Артур мысленно дернулся, будто получив ментальную пощечину, а Эмрис продолжил, увеличивая нажим:
– Я немного пообщался с твоей женой сегодня. Прекрасный выбор. Гвеневра – замечательная женщина.
Никто и никогда не мог упрекнуть Артура в том, что он не умеет держать удар. Укол совести, всколыхнувшейся при упоминании Гвен, он проигнорировал: слишком многое стояло на кону. Воздух вокруг почти гудел от напряжения. А ведь шансы, похоже, есть. Раз Эмрис начал обороняться, значит, он воспринимает ситуацию всерьез.
– Благодарю, – Пендрагон растянул губы в деланно-вежливой улыбке. – Я слышал, ты тоже в этом смысле удачно устроен. Этот твой, как там его, я забыл…
– Ричард, – подсказал Мерлин.
– Да, верно. Так чем он занимается?
Скользящим движением Артур приблизился и затушил сигарету в пепельнице, так удачно стоящей в паре дюймов от локтя Мерлина. Тот посторонился, пытаясь сохранить личное пространство, но Артур подался следом, не позволяя сделать это.
– Он доктор наук, – после секундного молчания ответил Эмрис. – Преподает антропологию в Кембриджском университете.
– О, стало быть, важный, седовласый муж, который в отцы тебе годится? – едко поинтересовался Пендрагон, и Мерлин невольно рассмеялся:
– Ты ошибаешься. Ричи всего на десять лет меня старше. К тому же он хорошо следит за собой. Внешне разница в возрасте почти незаметна. И, Артур, – Эмрис взглянул на него с укоризной, – это было не слишком-то вежливо.
– Ты любишь его? – раздувая ноздри, прямо спросил Пендрагон.
– Что?
– Я спросил, любишь ли ты его. Простой вопрос. – Артур оперся плечом о стену, почти касаясь Мерлина грудью, жадно обводя взглядом его точеный профиль.
– Личный, – без тени улыбки ответил Эмрис.
– Да брось, – усмехнулся Артур, подаваясь к нему всем телом, подбираясь все ближе. Мерлин не двигался, будто решив не замечать его перемещений. Застыв на месте, словно каменное изваяние, он лишь подносил руку ко рту, делая затяжки. И, глядя, как его пухлые губы обнимают фильтр, а потом приоткрываются, выпуская дым в воздух, Артур понимал, что пропадает… Мерлин и сигарета – это чувственное порно.
– Так да или нет? – хрипло спросил он. – Несложно выбрать, если знаешь ответ наверняка.
– Несложно, – по-прежнему не глядя на него, согласился Мерлин. – Но это не значит, что я обязан делиться ответом по любому требованию.
– Но я-то не кто-нибудь, – хищно ухмыльнулся Артур, понимая, что едва держится, балансируя на самом краю. – Мы ведь некогда были достаточно близки, чтобы обсуждать эту сферу отношений. И потом, я же не спрашиваю, удовлетворяет ли тебя секс с ним и есть ли он у вас вообще. Я всего лишь хочу знать, любишь ли ты своего… Ричарда.
Мерлин возвел очи горе и резко повернул голову, так что их лица оказались опасно близко.
– Если ты так настаиваешь на ответе – да, я люблю его, – раздраженно ответил Мерлин.
– Врешь, – выдохнул Артур и, качнувшись вперед, поцеловал его. Пользуясь неожиданностью, вжал Мерлина в стену, властно раздвигая его губы, вторгаясь внутрь. Это было самым восхитительным, что происходило с ним за долгие годы. Губы Мерлина были все такими же мягкими, нежными – горьковатыми от сигарет и хранящими терпкий привкус пунша. Голову тут же повело, пах опалило жаром. Было так хорошо, что он даже не заметил, что Мерлин ему не отвечает. Тот вдруг уперся локтями в стену и, напрягшись всем телом, резко выбросил вперед ладони, отталкивая Артура от себя, так что они оба едва устояли на ногах. Артур покачнулся, с трудом восстанавливая равновесие. Он был ошеломлен. Мысли как в тумане. Взглянув на Мерлина, он опешил еще больше.
Держась ладонями за стену, Эмрис смотрел на него с разъяренным изумлением.
– Какого черта, Пендрагон!.. Что ты, мать твою, вытворяешь?! – выпрямившись, Мерлин коснулся губ костяшками пальцев таким жестом, словно Артур не поцеловал его, а ударил.
– Охренеть можно... Что за идиотская выходка…
– Не надо, Мерлин. Не смей, – хрипло произнес Артур, подаваясь в его сторону.
– Не сметь что?! – тут же взорвался Эмрис. – Я дал хоть один повод думать, что ты можешь позволить себе нечто подобное?!
Пендрагон наконец понял, что тот задумал. Это было продолжение уже знакомого ему спектакля.
– Перестань, я же не дурак! – в сердцах выпалил он. – Не делай вид, что не понимаешь!..
– О, кое о чем я, конечно, догадывался, – желчно отозвался Эмрис. – Ты весь вечер как-то странно реагировал на меня, но я до конца не хотел верить, что причина может быть в этом. Что ты можешь быть настолько безнравственным.
Он окатил Пенрагона взглядом, в котором было так много отвращения, что Артур захлебнулся всеми непроизнесенными аргументами. Эмрис смотрел на него так, будто видел перед собой не человека, а омерзительное, грязное насекомое.
– Да что с тобой, Артур! Ты же женат, черт подери! И твоя жена – чудесная женщина, которая очень тебя любит! Если тебе плевать на святость клятв, то хотя бы к ней ты мог отнестись с уважением?!..
Он продолжал говорить, а Пендрагон стоял, пытаясь собраться с мыслями, но ему никак не удавалось это сделать. Мерлин бил, не стесняясь, наотмашь, и каждая фраза отдавалась огненной вспышкой боли где-то в затылке. Все это было слишком, чтобы происходить в реальности.
Его вдруг накрыло видением: на месте взбешенного, бросающего упрек за упреком человека, стоял совсем иной Мерлин Эмрис – хладнокровный и сосредоточенный, управляющий противником и своими эмоциями, как дирижер оркестром. Этот Эмрис держал ситуацию под контролем – возможно, с самого начала. Проверял Артура каждой фразой, а когда тот не прошел проверку, позволил подставиться, насадиться на собственную самоуверенность, как на клинок.
Переваривая свое озарение, Пендрагон в потрясенном молчании взирал на Мерлина, а тот раздосадовано провел ладонью по волосам и продолжил с высокомерием взрослого, прищучившего зарвавшегося подростка.
– Значит, поступим вот как. Пока мы здесь, ради твоей жены я сделаю вид, что ничего не было. А ты, будь добр, заканчивай с этим. Ты ведешь себя недостойно и безответственно. Это не шутки, Артур. Давно пора повзрослеть и начать относиться к своей жизни серьезно.
Сказав это, он повернулся и направился к двери, давая понять, что продолжения не будет. Артур шагнул следом и схватил его за локоть, вынуждая остановиться.
Он больше не верил ни единому слову. Не понимал, почему Мерлин так с ним поступает, но не мог позволить, чтобы все закончилось на этом.
– Мерлин. Подожди. Хватит ломать комедию, – произнес он ему в спину. – Я же знаю, что тебе не все равно. И ты не убедишь меня, что все в прошлом. Что тебе на меня плевать… Я знаю, что это не так. Хватит, Мерлин! Ради бога, хватит!
Приблизившись, он сжал обеими рукам его плечи. Прикрыв глаза, коснулся лбом затылка. Наверное, со стороны это смотрелось жалко. Он просил – был готов умолять.
– Я больше ничего не стану делать. Но хотя бы поговори со мной. По-настоящему. Без этих твоих игр. Поговори со мной. Разве я не заслуживаю хотя бы этого?
На какой-то момент ему показалось, что Мерлин поддается. Тот стоял, глубоко дыша, – с губ срывались облачка белого пара. Плечи под распахнутой курткой слабо подрагивали.
Мерлин отрывисто втянул в себя воздух, сбросил его руки и обернулся.
– Думаю, ты, как и большинство людей, многого заслуживаешь, – с ледяным спокойствием произнес Эмрис. – Но я не понимаю, какое отношение это имеет ко мне. У тебя замечательная жизнь. Дом, чудесная жена. И, может, вскоре появятся дети. Оглянись вокруг, ты счастливый человек. В твоей жизни столько всего, что стоит по-настоящему ценить.
Пендрагон смотрел на него почти в отчаянии, осознавая собственное поражение. Он был разбит. Рискнул и потерял все, в том числе и шанс наладить общение. Теперь Мерлин сможет продолжить избегать его, имея весомый, очевидный предлог. И при этом так и не раскроет своих карт.
Немыслимо. Как соперник он оказался беспомощен рядом с этим непробиваемым человеком, который слишком хорошо играет в покер.
Мерлин покачал головой, нахмурился и произнес, завершая тур:
– Не знаю, что на тебя нашло, но надеюсь, ты поймешь со временем, как это нелепо. Только неблагодарный идиот стал бы рисковать из-за чего-то подобного тем, что у него есть и еще будет. Подумай об этом.
С этими словами он ушел в дом. Артур медленно оперся ладонью о стену, потом поднял выпавшую из пальцев Мерлина дотлевшую сигарету и аккуратным движением поместил в пепельницу.
Занавес

+ комментарии

@темы: Arthur's team, Фик, Arthur/Merlin OTP fest 2013, NC-17, romance

Название: Запах южных ветров
Автор: _lumos_
Бета: hide_and seek
Оформление: Need in magic
Пейринг: Артур/Мерлин
Рейтинг: NC-17
Жанр: слеш, романс
Размер: 3662 слова
Саммари: Артур вынужден провести лето в одном маленьком приморском городке
Дисклаймер: Наши лишь слова, даже вдохновение приходит в гости
От автора: Название совпадает с одноимённой песней группы ifwe
Примечание: написано на Артур/Мерлин ОТП фест «Две стороны одной медали».
Тема № 12. Первый раз

Это был жаркий месяц, возвещавший о переменах в жизни. По крайней мере, так казалось Артуру, неспешно идущему по улочке богом забытого приморского городка. Оставалось только гадать, каким ветром его сюда занесло. Когда-нибудь он это выяснит, а пока молодой человек был слишком раздосадован на отца. Тот заявил, что Артур, как примерный сын, теперь все лето должен быть подле него, старика. Артур усмехнулся, вспоминая эти слова, произнесённые вполне твёрдым, отнюдь не старческим голосом.

В конце весны Утер Пендрагон решил, что ему пора на заслуженный покой, только вот беда – его энергичная натура была совсем с этим не согласна. Было похоже, что все планы старшего Пендрагона о саде на заднем дворе новенького коттеджа и двух дрессированных ротвейлерах так и останутся планами, несмотря на то, что в главном офисе в Лондоне всем отлично заведовал его заместитель, Нимуэ. Артур искренне восхищался ей и одновременно жалел: Утер ежедневно связывался с ней по телефону и выслушивал отчёты о провернутых сделках за день. Самого Артура не беспокоили до лета, пока он сдавал последние экзамены. Однако как только он получил диплом экономиста, отец вызвал его к себе. По дороге Артур беспокоился, что его заставят мотаться между городами и лично следить за всем от имени лица. Он как никогда завидовал сейчас Моргане: сестрёнка сразу после школы укатила в путешествие, рассчитанное на несколько месяцев, но успешно застряла в нём уже на четыре года. Однако опасения Артура не подтвердились. Отец встретил его приветливо, но дал чётко понять, что лучше ему слушать молча и принять все сказанное, как данность. Новым проектом Утера, который, естественно, обогнал по первостепенности сад и ротвейлеров, будет открытие филиала его компании в этом городке. На плечи Артура ложилась вся ответственность, связанная со стратегией, планом, продвижением продукта и подбором персонала. Собственно всем этим будут заниматься другие люди, но Артур должен осуществлять непосредственный контроль.

Артур слушал, кивал, а в голове вертелась лишь одна мысль: он застрял на всё лето в маленьком провинциальном городе, где из достопримечательностей были только причал и памятник какому-то адмиралу на площади его же имени, облюбованный чайками.

Эти площадь и причал считались особым местом, нейтральной территорией между Верхним и Нижним городом. В Верхнем располагались администрация, местная больница, школа и дома более зажиточных горожан, в том числе и особняк отца. Нижний же представлял собой однообразные улочки с коттеджами. За те три дня, что он провел здесь, Артур успел побродить в обеих частях городка.

Пустынные улицы вокруг навевали уныние. Иногда, правда, ему попадались раскрасневшиеся от палящего солнца женщины, которые тащили за собой упрямых и орущих детей, или пробегал мимо пёс с высунутым языком, или громко захлопывались чьи-то ставни. Но для Артура, выросшего в Лондоне, городок, конечно, был слишком тих. Оживление наступало только рано утром, когда на площади бойко торговали свежепойманной рыбой и привезенными из предместий овощами и фруктами. По вечерам на причале играла громкая, вышедшая из моды музыка. Это были танцы для тех, кому как минимум за тридцать. Молодёжь здесь практически отсутствовала. Артур лишь однажды заметил весёлую компанию, распивающую пиво на берегу и с улюлюканьем приветствующую очередной меткий бросок бутылки на торчащие из воды камни. К ним совершенно не хотелось присоединиться.

На четвёртый день Артур маялся дома, пытался заговорить с полуглухой престарелой горничной и выслушивал от отца, что он тратит понапрасну свое время. Собственно, в этот день Артуру некого было контролировать, так как, несмотря на то, что Утер не признавал выходных дней, требовать приходить на работу вопреки трудовому кодексу не мог даже он.

Полноценного отдыха в особняке не предвиделось, поэтому Артур надел привычный деловой костюм и решил прогуляться по городу. Он надеялся, что в выходной день будет более многолюдно, но оказалось, улицы совершенно пусты, нет даже редких прохожих, что попадались ему обычно. Вдруг за очередным бессмысленным поворотом была замечена чья-то длинная тощая фигура. Пендрагон прибавил шаг и понял, что впереди шёл парень. Он пытался катить два велосипеда одновременно. Один из них был в сине-зелёных цветах с нелепой корзинкой впереди, а второй – матово-чёрный, но изрядно помятый, со сломанным задним крылом и соскочившей цепью. Артур никогда не был специалистом по этому виду транспорта, но было ясно, что велосипед потерпел аварию.

- Знаешь, было бы значительно легче толкать один велосипед, - Артур поравнялся с парнем. Тот окинул его насмешливым взглядом голубых глаз. Бледная кожа выгодно смотрелась на контрасте с чёрной шапкой волос, но первым, что заметил Артур, были непомерно острые скулы и, надо признать, по-девичьи пухлые губы. Парень был почти одного возраста с ним, максимум младше года на два.

- О, это бесценный совет. Я премного за него благодарен, - парень остановился и сделал что-то вроде шутовского поклона, не удержав, конечно, велосипеды. Артур успел поймать ближайший к себе, тот, что с корзинкой. Ответ брюнета почему-то разозлил его.

-Не ёрничай, я всего лишь хотел предложить свою помощь, - Артур резко вручил незнакомцу велосипед обратно.

- В таком костюме, как у тебя, сложно кататься, - бросил как-то странно, старательно небрежно, парень и двинулся дальше. – Да и вряд ли ты умеешь, в Верхнем городе все только на машинах ездят.

-А кто тебе сказал, что именно предпочитаю я? – пошёл рядом с ним Артур, который, и правда, собирался арендовать машину на эту лето, а на велосипед садился в последний раз в пятом классе. – Вообще я сейчас мог бы помочь тебе дотолкать второй велосипед, но, видимо, тебе это не нужно.

Артур сделал вид, что собирается перейти на другую сторону улицы, но парень поспешил остановить его.

- Я Мерлин. Мерлин Эмрис, - судя по его обречённому виду, он был не рад вынужденному знакомству.

- Артур Пендрагон, - деловито представился Артур, как и привык, а потом вопросительно посмотрел на нового знакомого.

- И мне очень пригодилась бы твоя помощь, - наконец сообразил Эмрис и выдохнул.

Мерлин покатил дальше велосипед с корзинкой, а Артур взялся толкать повреждённый, хотя звон соскочившей цепи о булыжники изрядно раздражал.

- Это Уилла, - кивнул, не выдержав молчания, Мерлин на пострадавший транспорт. – Придурок умудрился упасть на спуске в наш первый день! Он застрял в больнице бог весть на сколько. Гаюс, наш главврач, наверняка уже сообщил маме. Теперь дома меня ждут причитания о том, как опасно ездить без необходимого снаряжения. Плюс мне совершенно не с кем кататься. А одному ужасно скучно.

Мерлин увлёкся, его болтовня и нытьё должны были бы раздражать Артура, который имел полное право пропустить всё мимо ушей, - в конце концов, он просто помогает с велосипедом- однако наблюдать за подвижным лицом парня было неожиданно интересно. Когда Мерлин возмущенно говорил о неизвестном Артуру придурке по имени Уилл, его брови забавно приподнимались, хмурые морщинки прочерчивали лоб, а губы, и без того пухлые, обиженно надулись. Отвлёкшись, Артур не заметил, как они дошли. Мерлин остановился возле аккуратного одноэтажного коттеджа за зелёной изгородью и печально посмотрел на окна.

Решение далось легко.

- Я могу с тобой кататься.

Эмрис неверяще уставился на него и приоткрыл рот, чтобы произнести что-то.

- Жду тебя вечером в семь на площади, и не опаздывай, - Артур наставил указательный палец на Мерлина, не дав тому ничего сказать, прислонил чужой велосипед к изгороди и отправился домой. Поспешно, не оглядываясь; главное было не начать обдумывать последствия своего внезапного порыва благородности или что там им двигало. Вечером он зашёл в единственный в городишке спортивный магазин и купил самую дорогую модель велосипеда со множеством передач, широкими колесами с шипованными покрышками и прочими наворотами.

Мерлин, как и предсказал Артур, опоздал. Он прикатил со всей возможной скоростью, чуть не врезался в Артура и поспешно соскочил с велосипеда. Подозрительно окинул взглядом гордо стоящего Пендрагона, в шортах и футболке, придерживающего свой новенький, блестящий транспорт, ярко-красный, с золотыми всполохами.

- Держу пари, ты свалишься с него после первой же мили, - сказал Мерлин вместо приветствия.

- Ставлю пять фунтов, что нет, - тут же принял вызов Артур. – А вот ты точно скоро откатаешь свою развалюху.

- Не груби Кобылке, она этого не любит, - возмутился Мерлин и любовно погладил руль велосипеда.

- Кобылка, серьёзно? Ты назвал свой велосипед Кобылкой?

Артур никогда в жизни так еще не смеялся. Мерлин смерил его сердитым взглядом, но потом ловко оседлал велосипед.

- Догоняй! – и он, подмигнув, помчался вперёд. Артуру не сразу удалось приноровиться к новому велосипеду.
Мерлин оказался прав, Пендрагон вынужден был остановиться даже до того, как они выехали из города. Эмрис притормозил и с улыбкой крикнул:

- Гони мои пять фунтов!

Артуру очень хотелось надавать так и нарывавшемуся парню подзатыльников, но всё же он сдержался. С детства ему вбивали два правила: Пендрагоны всегда благоразумны и никогда не сдаются. Артур был готов ежедневно крутить педали, чтобы намечавшееся летнее приключение не ускользнуло от него. Хотя можно было с уверенностью утверждать, что отец косо посмотрит на его увлечение.

Конечно, Артур отдал эти пять фунтов, но с тех пор всегда старался угнаться за мерлиновым велосипедом. И стремился к самому Мерлину. С ним никогда не было скучно или тихо. Он шутил, рассуждал о преимуществах корзинок или жаловался на Гаюса, заваливающего его, своего практиканта, работой. Артур же никогда не говорил о себе, отце, работе, но казалось, будто бы Эмрис интуитивно чувствует, какой у него был день и стоит ли его втянуть в перепалку, чтобы отвлечь, или, наоборот, лучше замолчать ненадолго. Они вели разговоры на штампованные темы: фильмы, книги, любимые кассеты из детства. Артур теперь просыпался каждый раз с улыбкой, предвкушая интересный вечер. Со временем он стал кататься всё лучше, перегоняя Мерлина на его старенькой Кобылке, и подтрунивать над тем, что тот плетётся позади. В ответ Мерлин надувался, краснел и говорил колкости.
Они всегда катались за чертой города. По будням ездили к пляжу - вокруг Мерлина всегда было много брызг, и Артур шутливо угрожал утопить его. Потом они выбирались на берег и обсыхали, нежась в лучах заходящего солнца. На уикенды они устраивали пикники на вершине холма. Он был не слишком высоким, с проросшей сквозь песок травой, зато открыт всем ветрам. Пока Мерлин бурчал из-за того, что еду всегда раскладывает именно он, Артур наслаждался, купаясь в потоках свежего воздуха и пропуская ветер сквозь пальцы. Но больше всего в этих пикниках ему нравилось смотреть за мельтешением спиц под ногами Мерлина и трепетанием его челки, когда они несутся с холма наперегонки.

Было понятно, что их влекло друг к другу. При первой же возможности Артур теперь стал касаться Мерлина после того, как поймал его заинтересованный взгляд. Эмрис покраснел тогда и отвернулся, сделав вид, что занят проверкой колёс на велосипеде.

А в конце последней недели месяца они переспали. В тот день он поругался с отцом, кричавшем что-то о неблагодарности сына и отсутствии хоть капли уважения к старику. Впрочем, Артур был свидетелем немалого количества споров Утера и Морганы, а потому повторившийся сценарий с ним его нисколько не удивил. И всё же Артур разозлился, он не думал, что когда-либо давал повод отцу усомниться в нем. Ноги сами привели его к причалу, где уже ждал Мерлин. Тот сразу же почувствовал, что что-то не так, но вместо того, чтобы ненавязчиво отвлекать Артура своей болтовней , тихо взял его за руку и повёл за собой. Они шли долго вдоль кромки воды и молчали. Дул ветер, приносящий запах моря, оставляющий на губах солоноватый привкус. Где-то там, в темноте, шумели волны, а над головами загорались первые звёзды. На середине пути Артур переплёл свои пальцы с мерлиновыми. Тот никак не отреагировал, и у Артура часто забилось сердце от боязни того, что он ошибся. Но скоро Мерлин развеял все его сомнения. Они пришли в какую-то невзрачную хижину, довольно уютную, однако, внутри. Шкафчики в углу ограждали своеобразную кухоньку от жилой части, где были низкий расшатанный столик, двуспальная кровать и фланелевые занавески на окнах, ярко-полосатые. Отчего-то пахло миндалём.

- Моё тайное место, - тихо пробормотал Мерлин.

Снаружи загрохотало, и на землю обрушился ливень. Судя по шуму, довольно сильный и не собирающийся прекращаться. Резко похолодало, и Артур поёжился. Мерлин вытащил из шкафчика полупустую бутыль с непонятной настойкой. На вкус она оказалась приторно-сладкой, но зато внутри заметно потеплело.

Артур растворялся в будоражащем желании и ласках, которыми одаривал его Мерлин. Сначала лицо, потом руки. Артур тоже целовал его, невесомо, осторожно, но добравшись до губ не смог удержаться. Он буквально впился в них, вкус настойки смешался с миндалем, который, оказывается, хранил здесь Мерлин. И когда Артур ритмично толкался в податливое тело под собой, ему казалось, что он слышит отчётливо каждую каплю, ударяющуюся о землю, приносящую влагу и свободу.

В начале месяца он был вынужден уехать в Лондон по делам компании. С Мерлином встретиться не удалось, так как отец отправил его внезапно, дав на сборы полдня. Артур пытался дозвониться до Эмриса, но, видимо, тот опять куда-то засунул свой телефон. С ним уже такое было пару раз в прошлом месяце - приходилось переносить встречи. Услышав вновь длинные гудки, Артур решил оставить хотя бы сообщение на автоответчик. Он постарался придать своему голосу уверенности и довольно сухо сообщил, что уезжает в Лондон по делам на неопределённый срок, волноваться за него не стоит. Только лишь нажав на кнопку отбоя, Артур понял, что крепко сжимает аппарат.

В Лондоне всё шло прекрасно, от него не требовалось никаких усилий: Нимуэ уже всё подготовила. Ему нужно было приезжать в офис только с утра для согласования какого-нибудь пункта, а оставшуюся часть дня Артур был предоставлен сам себе. Он встретился со своими университетскими приятелями, в первый же вечер был затащен в ночной клуб и по идее должен был с наслаждением вкушать все прелести большого города. Однако Артур чувствовал, как задыхается в Лондоне, хотя прожил здесь с рождения.

Очень знойный месяц- накалялась любая поверхность, а ни единого порыва ветерка не наблюдалось. Прохлада от кондиционеров в помещениях казалась искусственной. Это был не тот воздух, который пригонял ветер с моря. В надежде снова его уловить Артур ходил к Темзе, иногда сворачивал к шумным верфям и наблюдал, как суетясь работали рыбаки и матросы. И всё же этого не хватало для того, чтобы вдохнуть полной грудью. А может, дело было в том, что Артур старался уловить крик чаек и шум накатывающей волны? Неосознанно искал весёлые голубые глаза и заразительную улыбку? Ему было непривычно не видеть Мерлина каждый день, не смеяться над его попытками философствовать и не заставлять взглядом замолкнуть. Мерлина очень не хватало. Пожалуй, Артур мог даже признаться сам себе, что влюблен, совсем чуть-чуть.

Нимуэ заметила рассеянность младшего Пендрагона и поэтому спровадила его обратно к отцу уже через две недели.

- Надо передать кучу бумаг ему на подпись, а тебе всё равно уже нечем здесь заниматься. Дело почти сделано, через пару дней, как только всё утвердится, можете открываться, - настояла она, подталкивая Артура к выходу из своего кабинета. Последний был не против, к слову. Он сам прекрасно понимал, что жизнь в Лондоне превращается для него в пытку. Артур впервые хотел куда-то вернуться, и осознание этого поистине окрыляло. Он бы и полетел, лишь бы поймать попутный ветер.

По возвращении в особняк отца Артур нетерпеливо передал Утеру все бумаги с пояснительными записками от Нимуэ, заверил того, что всё идёт успешно, и, не распаковывая вещи, поспешил к площади. О первых словах, которые он скажет Мерлину после разлуки, он задумался лишь на подходе к памятнику. Был вечер, и скоро часы на площади пробили обычный час их встреч. Мерлин просто обязан быть там. Артур не сообщил о своём скоро приезде: хотел сделать сюрприз, но он знал, что вечерние поездки вошли в привычку не только у него самого. Пендрагон не ошибся, у памятника действительно кто-то стоял. Невысокий крепкий парень с каштановыми волосами держал тот самый матово-чёрный велосипед, уже починенный, как отметил Артур. Появился Мерлин на своей неизменной Кобылке. Он спешно остановился, соскочил с велосипеда и кинулся обнимать второго парня. Тот что-то сказал ему, и они засмеялись. Не было сомнений, что это тот самый друг Уилл. Потом оба уехали по знакомой дорожке на запад, вдоль бухты и вплоть до городской черты. Артур наблюдал за ними из-за угла и мысленно проследил маршрут, представляя, как Мерлин улыбается не ему, а Уиллу, вырывается вперёд и хохочет, как это делал всегда с Артуром, а потом резко останавливается и ждёт с нежностью в глазах.

Обижаться было глупо, слишком по-ребячески, но грудь как будто что-то сковало. Артур возвратился домой, заперся у себя в комнате и открыл бутылку коньяка, что привёз с собой из Лондона. Весь оставшийся месяц он только и делал, что окунался с головой в работу, а по вечерам пил, чтобы с пульсирующей болью в висках вставать на следующий день и отвлекаться лишь на эту боль, а никак не на подозрительное щемление в груди. Июль запомнился как самый длинный и короткий месяц одновременно.

В запой ему не дал уйти отец. Утер методично провёл ревизию всего алкоголя в доме и запер его в сейфе, к которому даже у Артура не было доступа. Осталось лишь одно средство для забытья – работа, но с тех пор, как филиал был открыт, нагрузка уменьшилась. Иногда появлялось слишком много свободных часов, которые нечем было занять. Артур не мог заставить себя достать брошенный в гараже велосипед. Однажды он всё же сорвался; гнев внутри давно уже сменился на всепоглощающую пустоту. Пендрагон поехал к той самой хижине на побережье, сидел на крыльце и наблюдал, как ветер нагоняет серые тучи. Он напрасно прождал до полуночи, никто там не появился. Правильно, с чего бы? Мерлин сейчас с Уиллом, а кто такой Артур- замена и только.

Артур печально катил велосипед обратно в город, ноги сами принесли его на площадь. Было темно, но памятник весьма напыщенному адмиралу благодаря городским службам был подсвечен. Возле него на ступеньках примостилась одинокая фигура. Артур подошёл ближе, с волнением узнавая Мерлина. Тот сидел сгорбившись и не сразу заметил подошедшего Пендрагона.

- Артур! – поднял голову Эмрис и вскочил на ноги, а затем с восторженным криком кинулся его обнимать. Артур опешил от такой реакции, но изловчился как-то придержать велосипед одной рукой, а другой обнять Мерлина. На мгновение, прижавшись к нему и положив голову на плечо, он представил, что не было этих ужасных недель, а Мерлин всегда вот так был рядом и тихо поглаживал его по спине.

- Не знал, что ты вернулся, но я ждал, правда, - Эмрис отстранился от Артура и серьёзно посмотрел на него. – Я волновался: ты уехал так быстро, а на мои звонки не отвечал.

- Прости, - прошептал Артур, хотя всего лишь минуту назад думал, что это Мерлин должен вымаливать прощение.

К хижине они побрели не сговариваясь. Ночь укутывала обоих; ветер бархатом касался кожи; месяц оставлял тонкую дорожку на неспокойной водной поверхности, пока его окончательно не заволокли тучи; где-то в траве стрекотали насекомые. Особый момент, когда природа замерла в предвкушении чего-то нового, изменяющего всё и всех.

Артур катил велосипед по холодному песку, успевшему отдать всё тепло, накопленное за день, а Мерлин, как и прежде, шутил, рассказывал о том, что Уилл предложил прокатиться сразу после выписки из больницы, хотя Гаюс строго-настрого запретил, сбил кошку миссис Перкинсон и вообще сбежал в соседний городок со своей девчонкой.

-Не из-за кошки, конечно, - добавил, ухмыльнувшись, Мерлин и вдруг замолчал. Он погрустнел и крепче сжал руку Артура. – Я ждал тебя каждый день на площади, знал, что ты придёшь именно туда.

Артур промолчал. Ему не хотелось говорить ни об Уилле, ни тем более о своём поведении. Хотелось всё забыть. Он посмотрел в эти глаза, полные теплоты и внимания, на ямочки от чистой, живой улыбки. И слова, как только они подошли к хижине, дались на удивление легко:

- Спасибо, что ты рядом. У меня есть лишь одна просьба… Пожалуйста, улыбайся мне так всегда.

Артур подался вперёд, провёл рукой по лицу Мерлина и осторожно поцеловал.

Той ночью они не были охвачены лишь страстью. Снова над морем рождалась гроза, но воздух был наэлектризован еще и искрами любви. Мерлин упал на кровать, увлекая за собой Артура, который краем глаза успел заметить новый плед, такой же яркий, солнечный, каким был и Эмрис. Мерлин боролся с пуговицами на его рубашке, пока Артур старательно оставлял отметины на его шее. Полюбовавшись на свою работу, он чуть зализал укус, а потом помог Мерлину так же освободиться от одежды. Отсветы молний выхватывали участки обнажённой кожи, изгибы тел. В какой-то момент Артур хитро и чуть угрожающе взглянул на извивающегося под ним Мерлина и соскользнул вниз. Он приоткрыл рот и провёл губами по уже вставшему члену, пока дразня, но обещая большее. Эмрис задрожал и впился пальцами в волосы любовника, заставляя, наклоняя. И Артур не мог не взять то, что предлагали, о чём просили. Это был его способ извиниться за то, что заставил ждать. Кончил Мерлин, выкрикнув его имя - Артура.

С минуту оба лежали в покое. Артур дал возможность Мерлину отдышаться, потом потянулся поцеловать, но Эмрис неожиданно сильно перевернул их и оседлал бёдра Пендрагона. Наклонился к нему сам, сцеловывая с артуровых губ собственную сперму. Артур зарылся носом куда-то в предплечье и с упоением вдыхал мускусный запах кожи любимого. А затем он наблюдал, как Мерлин приподнимается, облизывает пальцы и совершенно пошло прогибается, чтобы растянуть себя там, внутри. От такой картины могло сорвать голову, но, видимо, присутствие Мерлина, его поглаживания по груди помогали сдержаться. Наконец Эмрис улыбнулся и стал насаживаться на Артура. Он закусил губу от боли, а Пендрагон почувствовал, что Мерлин всё ещё тугой. Где-то на окраинах сознания мелькнуло, что Эмрис только его. Через секунду Артур сам уже придерживал любвника за бёдра и толкался внутрь осторожно, не входя слишком глубоко. Мерлин сжал плечи Артура и, сгорая от нетерпения, резко насадился до конца. Он запрокинул голову и выдохнул, но Артур знал, что у того потекли слёзы. Пендрагон целовал мокрые дорожки на щеках, тёрся носом о скулы и шептал что-то на ухо, чего уже никогда не вспомнит. Мерлин чуть отклонился и стал двигаться, то ускоряя темп, то замедляя. Артур уже тяжело дышал под ним и, не выдержав, стал сам приподнимать бёдра навстречу. Изливаться в Мерлина было чертовски приятно, и пока он отходил от оргазма, Эмрис лихорадочно дрочил себе, пока сперма не выплеснулась на живот Артура. У обоих не было ни сил, ни желания вытираться. За окном занимался рассвет. Мерлин так и заснул на Артуре. Пендрагон обнял его, прислушиваясь к тому, как тот дышит, и вспомнил своё нелепое желание летнего приключения. Он нашёл что-то гораздо большее.

Утром Артур наблюдал за тем, как засветилось счастьем лицо Мерлина, когда он сообщил о своём решении остаться в этом городе и не уезжать осенью в Лондон. Это было их лето, но кто сказал, что оно не могло растянуться на подольше, желательно, на всю жизнь.

И позже, в самом конце месяца, они как-то лежали вдвоём на заброшенной пристани. Артур лениво наблюдал за едва ползущими редкими облачками; снова дул ветер, сопровождавший их все это время. Старый, узнаваемый, почти родной.

- Как думаешь, что это за ветер? – чуть слышно спросил Артур, не удержавшись. Он не мог видеть, но знал, что Мерлин лишь неопределённо пожал плечами.

- Южный, надо полагать.

Артур с наслаждением втянул в себя воздух, улавливая запах. Смесь разноцветной палитры чувств от отчаяния до безграничного счастья, миндаля и Мерлина.

@темы: Arthur's team, Фик, Arthur/Merlin OTP fest 2013, NC-17, romance

Название: Дело о пропавших ушках
Автор: lenxen1984
Персонажи: Артур/Мерлин, Моргана/Вивиан
Жанр: юмор
Предупреждение: АУ
Примечание: Идея с потерей ушек при лишении девственности заимствована у манги "Нелюбимый"
Тема 12. Первый раз



Автор: Житель палаты
Бета: Arthur's Team
Пейринг: Артур/Мерлин, Моргана/Вивиан
Рейтинг: PG-13
Жанр: романс, юмор
Размер: 246 слов
Примечание: текст написан к коллажу "Дело о пропавших ушках"

читать дальше— Артур, конечно, мы поехали в это путешествие как парочки.
— И как самые правильные девушки на свете мы задержались в торговом центре, — поддакнула с постели Моргана, подцепляя ногтем подушку, в которой искал спасения своей чести Мерлин.
— И перед твоим отцом я сучу, как последняя пуделиха, — вновь подхватила эстафету Вивиан, не отпуская уха Артура. — Стараюсь изо всех сил создать в голове твоего отца образ злобной подружки, а еще лучше, что любая подружка будет такой. И что же я получаю за свои старания?
— Возможность остаться наедине с Морганой в номере с джакузи и без ее трех лбов-телохранителей днем с часу до пяти? — предположил Артур и тут же взвыл от боли в ухе.
— Не смешно, вообще-то, — подал голос теряющий остатки смущения Мерлин.
— Еще как смешно, — мурлыкнула Моргана. — Я уже предвкушаю, какое расследование развернет твоя тетя...
— Нимуэ не станет... — попытался было оправдать тетушку Мерлин, но быстро был прерван.
— Еще как станет! И детектива, наверняка, найдет. Уже предвкушаю «Дело о потерянных ушках».
Артур густо залился румянцем, и Вивиан отпустила его ухо с раздраженным вздохом.
— Мне кажется, здесь были потеряны не только ушки, но и последние мозги, — взвизгнула Вивиан, прежде чем захлопнуть за собой дверь ванной, оставляя Артура обнаженным на обозрение его любовника и сестры.
Моргана никак не отреагировала, если не считать очередной попытки стянуть подушку, которой прикрывался Мерлин, и томного выдоха:
— А может быть, и правда пора.
Девушка грациозно спрыгнула с кровати и прошествовала за Вивиан. Артур с Мерлином только и успели переглянуться, прежде чем до них дошло, насколько удачной оказалась поездка.

@темы: Arthur's team, Арт, Arthur/Merlin OTP fest 2013, romance, PG-13

Название: Прокачивая сердечную мышцу
Автор: bromancegirl
Бета: Капитан Звездолета.
Оформление: bromancegirl
Пейринг: Артур/Мерлин, Артур/Вивиан сильно фоном
Рейтинг: R
Размер: ~5600 слов
Жанр: modern!AU, romance, humor
Саммари: Устроившись работать в фитнес-клуб "Новый Авалон", Мерлин знакомится с веселым Гавейном, оптимистичным Лансом, загадочным Леоном, противным Валиантом... и прекрасным даже в свете люминесцентных ламп Артуром.
Тема #12 "Первый раз"

начать заниматься

Мерлин готов бы поклясться, что с самого начала был уверен: так оно всё и будет.

Ну то есть, не именно так, конечно (кто же в здравом уме готов был предположить такое развитие событий), но определённо - что-то из разряда "Мерлин опять": Мерлин опять забыл прийти на тест по экономике, потому что потерялся в лесу. Мерлин опять разбил отцовский мотоцикл, свято уверенный, что перепрыгнет через овраг, и потом два месяца проходил весь в гипсе. Мерлин опять обратился к усатой женщине "сэр". И ещё десятки разных "Мерлин опять". Но этот раз точно - особенный.
Разве он мог знать, устраиваясь работать в фитнес-клуб "Новый Авалон", что всё обернётся именно таким образом?

А ведь можно было догадаться ещё тогда, четыре месяца назад, в ту самую первую смену.

Мерлин ещё в то утро, изрядно перенервничав и толком не выспавшись, пришёл на час раньше положенного и сильно замёрз, дожидаясь начальства на крыльце клуба. Он отбивал ногами какой-то незамысловатый ритм, растирал одеревеневшие ладони и глотал ледяной влажный воздух, когда какой-то прохожий кинул ему под ноги пару монет. Мерлин удивлённо крякнул. Конечно, Елена, его лучшая подруга, не раз говорила ему, что эта его шапка отвратительна, а в своих безразмерных шмотках он выглядит смешно и нелепо, но чтобы его приняли за бездомного - это впервые. Он растерянно посмотрел вслед удаляющемуся самаритянину, перевёл взгляд на валяющиеся на тротуаре фунты и растерянно похлопал глазами. Вообще-то он нуждался в деньгах перманентно, но после того, как отец окончательно лишил его финансирования, этот вопрос встал особенно остро.

Именно поэтому он устроился на работу в первое же место, где его готовы были взять и поставить в график практически сразу же, после трёх дней зубрёжки технической документации. Но не настолько, чтобы принимать подачки, решил он вскоре. Хотя на эти деньги можно купить, например, чашку горячего, ароматного латте с пушистой пенкой... "Нет," - оборвал себя Мерлин. Он не будет поднимать их и точка. И вместо кофе его мысли захватил сам факт этого происшествия. Если какой-то проходящий мимо по своим делам человек подумал о нём такое, то что же может решить для себя начальник, как только его увидит? Желание сбежать подступило сразу же, и Мерлин скорее всего так бы и сделал, если бы не выруливший из-за угла внедорожник. Мерлин глухо застонал.

Собеседование у него проводила одна очень флегматичная девушка за стойкой - Митиан, оглядевшая его с ног до головы и уставшим голосом перечислившая условия работы, а затем выдавшая стопку учебной литературы и отправившая его домой всё это читать.

На следующий день он пришёл на стажировку, где уже другая, но не более активная, барменша по имени Гвен в разнобой потыкала пальцем в различные банки и коробки на полках:

- Вот это протеины... а это гейнеры, ну ты же знаешь, чем они различаются? Нет? Ну почитай, там в документах. А это жиросжигатели, их в соки надо добавлять или можно с водой, да... А вот это аминокислоты. Честно говоря, так и не поняла, что они там делают, но их надо принимать, кажется, после тренировки... - И всё в таком же духе, пока не переключилась на описание самого рабочего дня и машины шефа. - Чёрный вольво, запомнил?

Мерлин покивал, стараясь утрамбовать полученную информацию в голове, и охотно вписался в общий график. Несмотря на то, что его смена начиналась аж в восемь утра, а заканчивалась в одиннадцать вечера, работа показалась ему лёгкой - делай коктейли иногда, жми соки периодически, а в остальное время сиди себе спокойненько на "фейсбуке" или читай книжку.

Казалось, всё складывалось как нельзя лучше. Работа не будет отнимать у него много сил и времени, и он сможет заниматься своими делами. Идеально.

Пока, естественно, не настал тот день, когда надо было выйти на смену и познакомиться с боссом. Не то чтобы Мерлин плохо прошёл стажировку. Нет, он тщательно прочитал все полагающиеся материалы, с грехом пополам выучил назначение и расположение спортивного питания на своём рабочем месте, мог без запинки озвучить все виды белка, но всё же... Грядущая встреча с вышестоящим человеком вызывала у него некоторую оторопь, а мысли отказывались выстраиваться в хоть какое-то подобие связной цепочки.

Хотя это - скорее формальность. Как объяснила Митиан, боссу просто надо поддерживать видимость того, что он хоть как-то участвует в жизни своих филиалов.

- Главное, - сказала она. - Не пялься на Перси так откровенно. Он изо всех сил пытается поддерживать имидж взрослого бизнесмена. А так просто душка, очень простой.

Но Мерлин всё равно весь испереживался накануне и в результате поздно уснул, а потом подскочил на пару часов раньше положенного и вот торчал тут у закрытых дверей, вызывая желание подать ему милостыню.

- Поздравляю, Мерлин, - пробурчал он себе под нос. – Ты форменный неудачник.

Конечно, вряд ли его развернут и отправят домой, как только увидят, но первое впечатление, однозначно, не задастся.

Знал бы Мерлин утром, что к концу дня то, что о нём подумал – или не подумал, - Персиваль, отойдёт настолько на задний план, уступая место другим, более важным вещам.

Потому что, во-первых, Мерлин устал, причём устал настолько сильно, что к концу смены был готов уснуть носом в стойку. Во-вторых, он изгрыз себе все ногти, когда пытался провести ежевечернюю инвентаризацию с занесением результатов в специальную таблицу, но так и не остался полностью уверенным, что всё сделал правильно. В-третьих, возвращаясь на позднем трэмлинке домой, Мерлин был свято уверен, что его работа превратится в настоящий ад. И причиной этому – многочисленные коллеги, которые коллегами были весьма условно.

Его бар был не основным в клубе и находился на втором этаже «Нового Авалона», ровнёхонько посреди тренажёрного зала, так что Мерлин за день вдоволь налюбовался и на красивых девушках в спандексе, и на некрасивых девушек; иззавидовался на атлетично сложенные тела некоторых парней и про себя поглумился над обрюзгшими дядечками в годах; и перезнакомился с толпой фитнес-тренеров. Большей частью, особенно дежурным, им было скучно без дела шататься по залу и они, как намагниченные, тянулись к барной стойке, где как раз очень удачно ошалело озирался по сторонам новенький.

Стоит признать, что Гавейн ему понравился сразу же. Весёлый, общительный и, как оказалось в последствие, абсолютно свой человек. Он подошёл где-то утром, когда Мерлин, устав бездумно пялиться в раскрытую торговую программу на компьютере, откопал в закромах подсобки изрядно потрёпанный жизнью детектив в мягкой обложке и успел даже углубиться в сюжет.

- Эй, парень, что-то я тебя тут не видел! – прервал его голос сверху, Мерлин подскочил, отбрасывая книгу, давясь шоколадкой и провоцируя бурный хохот со стороны бородатого мускулистого мужчины по ту сторону стойки. – А ты забавный.

Мерлин сморщился и что-то неловко пробубнил в ответ, Гавейн ему ответил, представился, и вот уже три часа спустя они болтали как старые приятели.

Но ведь помимо милейшего Гавейна были ещё молчаливый и внимательный Леон, вызывающий у Мерлина двойственное впечатление, и откровенно неприятный Валиант, который сразу же принялся с Мерлином заигрывать. Мерлин попеременно краснел, бледнел, заикался, но не смог остановить поток слов со стороны Валианта, и как результат – позорно сбежал в подсобку, не очень достоверно симулируя неотложное дело.

А когда он вышел обратно, стряслось самое страшное.

То есть это уже потом, месяцы спустя, Мерлин решил, что оно и «самое», и «страшное», и именно что «стряслось». А тогда, в свой первый рабочий день на новом месте, уже неумолимо движущийся к завершению, Мерлин познакомился с ещё одним местным тренером – Артуром.
Высокий, картинно красивый, слегка перекачанный парень стоял, облокотившись о его стойку, барабанил по ней пальцами и о чем-то перешучивался с Валиантом. Мерлин постарался не вникать в разговор, и дело было даже не в неких абстрактных правилах приличия, а просто как-то вдруг стало неловко. Мерлин разом вспомнил и о своём не ахти каком внешнем виде, и о присущей ему неуклюжести, и о чудной привычке говорить невпопад.

И под знамением этого слова – «неловко» - прошёл остаток его вечера, когда Артур всё же втянул его в беседу и беззлобно подтрунивал над его попытками подружиться с той самой таблицей инвентаризации.

- Да-а-а, парень, сочувствую тебе. Эта работка, честное слово, не из лёгких, - констатировал Артур, когда Мерлин, пыхтя, таскал банки со спортпитом от полок до весов. – Тут невообразимо скучно, на самом деле, и, кстати, только девушки и задерживаются. И то исключительно, чтобы подцепить богатого «папочку». И ведь сразу превращаются из нежных фиалок в метательниц ядра. Ты случаем не по той же части?

Мерлин едва не уронил ананас, во все глаза уставившись на невозмутимого Артура. Пока, естественно, тот не выдержал и не засмеялся. Мерлин почти обиделся. Зато это были прекрасные десять секунд, в которые Мерлин с чистой совестью мог в упор смотреть на Артура - на поджатые губы, хищно заострившийся нос, внимательные кошачьи глаза - везёт же кому-то быть таким!

Апофеозом вечера стало унизительное происшествие, когда Мерлин не рассчитал пропорции и влил в шейкер слишком много молока, и в результате оно всё полилось через край, заляпав и миксер, и столешницу, и самого Мерлина. И естественно всё это не ускользнуло из поля зрения усмехнувшегося Артура. Как будто мало ему было в свидетелях непосредственно самого клиента, которому пришлось переделывать коктейль, а неудавшийся забивать на свой счёт.

И последующие два дня Мерлин усиленно соображал, стоит ли ему возвращаться в «Авалон» на вторую смену или остаться дома и поискать что-нибудь другое. С одной стороны, здравый смысл подсказывал, что лучше он всё равно ничего не найдёт, - как ни прискорбно было осознавать, но в фитнес-клубе были реально хорошие условия труда и относительно приемлемая заработная плата. С другой же, Мерлин ненавидел выставлять себя посмешищем. Особенно в ситуациях, когда он откровенно выделяется из толпы. Как он успел заметить, все те обитатели «Авалона» были большей частью погружены в свой собственный мир, заключенный между стойками с гантелями и тренажёром «бабочка», о котором Мерлин знал лишь необходимый минимум. И не был уверен, что воспылает к нему страстью. Где он, а где штанга.

Однако, неожиданно для самого себя, Мерлин всё же приехал на следующую смену, получил нагоняй от Митиан, которой до этого долго и со вкусом жаловалась на него его сменщица, Моргана - с кодовым прозвищем "Ведьма" (спасибо за справку Гавейну!), и с каким-то ангельским смирением втянулся в «Авалонскую» жизнь.

По утрам его развлекал беседами Леон, оказавшийся на редкость милым и добрым, хоть и чудаковатым парнем. Когда Мерлин приходил на работу, он уже был там, сонный и какой-то несчастный. Мерлин широко улыбался, отпирал дверь, скидывал в подсобке куртку, переодевал в рекордно короткие сроки обувь и бежал в бар ставить чайник. Заваривая в пол-литровом стакане крепкий пу-эр для Леона, он чувствовал себя незаменимым. После первого глотка и благодарного взгляда Леон улыбался в ответ и очень сдержанно рассказывал Мерлину о местных порядках, тренерах, постоянных клиентах и тоже - без этого никто не мог обойтись! - подшучивал над ним и раздавал советы.

После полудня в зал врывался опаздывающий Гавейн, размашисто всех приветствовал и последующие несколько часов травил байки, пошло шутил, обсуждал клиентов, и Мерлин даже не заметил, когда они успели стать близки. Гавейн не был из разряда его привычных друзей, он был просто другим, иногда казался откровенно недалёким, часто зацикленным на собственной внешности, но в общем-то был очень милым и добрым парнем и по чуть-чуть просвещал Мерлина о мире бодибилдинга. Сам он пару раз участвовал в соревнованиях в качестве фитнес-модели и мог поделиться парой-тройкой забавных или просто интересных историй.

- Мы называем его "Мистер Эротика", - поигрывая чёрными бровями, поведала как-то Митиан, когда случилось жуткое событие - вся команда была занята тренировками, и Мерлин, дурея от скуки, спустился к ней спрашивать, что случилось с интернетом и как жить дальше. Модем приказал долго жить, вкусно кушать и не плакать, и Мерлин развлекал себя обществом девушки.

- Я не гей вообще-то!

- Да? - Митиан застыла с карандашом для глаз в руках. Одно веко у неё уже было накрашено.

- А что, похож? Почему меня все это спрашивают? Вот и Артур в первый же день, - Мерлин передёрнул плечами, наблюдая, как Митиан вернулась к макияжу - карандаш был в опасной близости от глаза.

- Ах, Артур и не такое мог спросить, - похмыкала Митиан. - Ты весь - типичный боттом. Передай салфетки, пожалуйста.

- Кто? - Мерлин послушно потянулся к её косметичке.

- Пассив.

- Что-о-о? Ну уж нет! Благодарю, мне пока и активом с девушками неплохо.

- И много у тебя их было?

Мерлин не счёл важным отвечать, растерянно крутя в пальцах крем для век.

- Да ладно тебе, у нас тут не плохое порно, никто тебя в раздевалке заваливать не будет. Но в общие душевые ты всё же не ходи, наверное. Кстати, там для тебя лежит кислородная вода, специально с киви, как ты любишь.

Мерлин покивал и прогнал возмутительную фантазию, в которой парни с Артуром во главе танцевали "Гангам стайл" в душе. Голые.

Ближе к вечеру обычно к его стойке вальяжно подкатывал Валиант с неизменной самодовольной улыбкой, что-то пытался рассказывать или смутить Мерлина, но тот с каждым разом всё меньше и меньше на него реагировал, пропускал мимо ушей плоские шутки и односложно отвечал на личные вопросы. А когда-то из клиентов спрашивал у него совета, кого же выбрать персональным тренером, Мерлин неизменно советовал Валианта – чтобы не отсвечивал рядом с ним.

Через месяц после появления в клубе Мерлина туда же устроился тренером Ланс, который вообще-то по образованию был юристом, а до этого работал аниматором. Парни, естественно, на почве неожиданных профессий подружились. И закончилось всё тем, что Ланс уговорил Мерлина начать заниматься самому.

- Мерлин и тренажёры, вы серьёзно? – фыркал Гавейн, когда Ланс озвучил, что Мерлин придёт на следующий день на тренировку. – В свой выходной, правда?

Мерлин кивал, как китайский болванчик. Он был решительно настроен, тем более если уж есть такая возможность – сотрудники имели право пользоваться услугами «Нового Авалона» бесплатно.

Потому что каждый вечер, кроме воскресенья (и это бывали очень печальные дни), на дежурство заступал Артур. И когда основная масса посетителей схлынывала, Артура можно было развести на диалог. Правда, большей частью он рассказывал Мерлину что-то про работу, про систему своих тренировок, в которой тот решительно ничего не понимал, или, например, про свою «сушку» перед грядущими соревнованиями, но их общение было на удивление комфортным.

Мерлин часто ловил себя на том, что заворожённо следит, как переливаются под ярким светом люминесцентных ламп золотые волосы Артура. Никого не украшало такое освещение, кроме него, с некоей завистью подмечал Мерлин.

- Ну что, не заприметил себе ещё никакого кавалера? – начинал разговор Артур, опираясь на стойку. И Мерлин, смущающийся в первое время, широко улыбался этой глупой в общем-то шутке и ставил перед Артуром его любимый протеиновый коктейль со вкусом банана.

А потом они и вовсе сошлись на обсуждении своих романов, в котором Мерлин периодически пересказывал полную трагизма историю с Фреей в выпускном классе, а Артур только вздыхал – сам он был женат, вроде как бы и счастливо, но на деле не то, чтобы очень.

Жену Артура, Вивиан, Мерлин пару раз даже видел в клубе.

Вообще-то это странно, думал он про себя, имея такого мужа, про которого только ленивая не пыталась выведать побольше у местного бармена, появляться на тренировках раз в две недели было как-то глупо. У Вивиан были полноватые бёдра, портящие её внешний вид и, как ехидничал Лансу Мерлин, модельную карьеру.

В добавок Вивиан была очень ревнива, как сплетничали в клубе (и первым это рассказал Мерлину Леон), но это как раз объясняло её хаотичные визиты к мужу на работу, заполненные чем угодно, но только не самосовершенствованием.

Мерлин находил её семейную политику в корне неправильной.

Он видел, как много Артур занимается, как вкладывается в своё дело, как порой задыхается от чересчур сильных нагрузок. Артур всерьёз решил перепрофилироваться из пауэрлифтера в бодибилдера и методично шёл к своей цели. Он мог часами не слезать с элипсоида, сгоняя, как он утверждал, свой лишний жир (который Мерлин отказывался признавать существующим), а потом весь красный, потный, уставший - делать приседания со штангой или жим лёжа.

- Жизнь – это борьба, - отвечал Артур на неизменные вопросы, зачем ему это нужно. – Ты такой, каким сам себя сделаешь.

И да, каждый раз наблюдая за его долгой, изматывающей тренировкой, Мерлин всё отчётливее и отчётливее понимал, что ему тоже неплохо было бы начать заниматься. А тут как раз появился Ланс, горящий энтузиазмом «сделать Мерлина красавчика» и набраться самому опыта.

Кто же знал, что Мерлину будет так плохо после тренировки? Кто же мог предположить, что Ланс окажется таким непререкаемым? Кто бы заранее сказал, как долгое отсутствие какого-либо спорта сказалось на Мерлине?

Движимый энтузиазмом и примером Артура перед глазами (достоверные источники донесли, что когда-то он был толстым, пока не взялся за себя), Мерлин честно приехал в клуб в свой законный выходной. Хотя подмывало остаться дома и выспаться, потому что полноценного восьмичасового сна у него не было уже очень давно – его соседи по квартире очень любили шумные вечеринки и плевать хотели на его график, - но он собрал свою мужественность в кулак, откопал в кладовке кроссовки и после часа рефлексий в трэмлинке был в «Авалоне».

Гавейн насмешливо похлопал Мерлина по плечу, Гвен, заменявшая в тот день его сменщицу в «верхнем» баре, сочувственно пожелала удачи, а оптимистично настроенный Ланс сходу взял его в оборот, даже не дав толком освоиться с мыслью, что «сейчас он будет заниматься на тренажёрах».

Для начала Ланс отправил Мерлина на беговую дорожку, разминаться.

- Что же, не так уж и плохо, - резюмировал Мерлин, с разгону беря быстрый темп и замечая через стекло в соседнем зале Артура с гантелями. Это казалось таким правильным – множество людей, которым небезразлично своё тело и здоровье, занимаются, держат себя в тонусе, вызывают восхищённые вздохи, и он, Мерлин, из их числа. Скоро, совсем скоро они будут общаться с Артуром на равных. Мерлин кидал на Артура долгие задумчивые взгляды, подметил особо большие пятная пота на тёмной футболке, завистливо облизался на игру вздувшихся мышц, и раз за разом увеличивал скорость движения и наклон полотна.

Через двадцать минут, естественно, Мерлин возненавидел и здоровый образ жизни в целом, и «Новый Авалон» с его совершенными внешне тренерами в частности, и персонально неугомонного Ланса.

- Мы устроим тебе круговую тренировку! И заодно я покажу тебе, как пользоваться разными тренажёрами, чтобы ты мог в дальнейшем заниматься без меня.

Под конец часа Мерлин не был уверен, что в дальнейшем он хотя бы будет нормально ходить. Но нехорошая улыбочка ошивающегося неподалёку Валианта придала ему стойкости относительно прямо и ни за что не цепляясь доползти до раздевалки и там уже обессиленно рухнуть на скамейку. Сил на душ уже не было.

Он больше не будет заниматься, никогда. Пусть Артур будет на них двоих совершенным.

После этого Мерлин зауважал Артура ещё больше. Но, умирая через два дня от неприятной боли во всех мышцах, о существовании которых ему пришлось вспомнить, Мерлин ныл, что пусть он лучше будет тощим и нескладным, чем регулярно в раскорячку.

- А что, болеть должно всегда или всё же можно притерпеться? – с надеждой спросил он у хмыкающего довольного Артура, отпивающего через трубочку свой коктейль. Мерлин даже нашёл в себе силы удовлетворённо кивнуть - за несколько месяцев в клубе он научился вполне сносно их делать (и не важно, что это не так уж и сложно) и перестал краснеть и терять дар речи, когда с ним заговаривали местные обитатели.

- Притерпишься, но болеть всё равно будет, - обнадёжил Артур.

Мерлин застонал и растёр шею.

- Без боли в тренировках нет смысла, - пожал плечами Артур.

И Мерлин вдруг подумал, что он совсем не такой, как Артур. У него не хватило бы упорства загонять себя аэробной нагрузкой, убивать дальше силовой, а на ужин есть только варёную куриную грудку с киви. Ровнёхонько по часам.

Мерлин любил поваляться на диване с книжкой, сжевать в одно лицо большой масляный попкорн в кинотеатре или просто побездельничать перед компьютером. И собственные привычки, устоявшиеся и укоренившиеся, было крайне трудно менять. Да, он заражался примером Артура, любовался им, иногда подражал, но привычный образ жизни цепко держал его в своих объятиях.

Иногда Мерлин переживал, что его лень и отсутствие силы воли только увеличивают пропасть между ними, но потом одёргивал себя. Какая «пропасть»? Какое «между ними»?

Их можно было назвать приятелями или даже с натяжкой неплохими друзьями, но лучше, наверное, было остановиться на хорошо настроенных коллегах, которым приятно разнообразить свободные часы общением друг с другом.

И Мерлин, будучи на работе, буквально считал часы до наступления вечера – а вместе с ним и рабочих часов Артура. Он практически изводился, если Артур опаздывал; забывал о своих обязанностях, ронял предметы, путал заказы и из рук вон плохо проводил всю ту же откровенно нелюбимую инвентаризацию, если Артур вовсе менялся сменами и не выходил на работу. Но стоило Артуру только появиться в зале и улыбчиво протянуть «Привет» - Мерлин оживал. Они снова болтали, практически не понимая друг друга, но это толком-то никогда и не было проблемой.

Но в то же время он спокойно терпел разлуки, наступающие в тандеме с его выходными. Мерлин отсыпался дома, смотрел кино, читал книги, общался с друзьями, а «Новый Авалон», казалось, оставался где-то в параллельной реальности. Там же оставались Гавейн, Ланс, Леон и Артур. И, слава богу, Валиант. Он не вспоминал о них, не размышлял, чем они могут заниматься или пьют ли его чай без него (хотя вообще-то могли бы тоже пополнять запасы!_. Не смотря на все свои провалы, Мерлин чётко умел одно – разделять личную и профессиональную жизни.

Ладно, об Артуре он всё же иногда вспоминал, но исключительно потому, что добавил его в друзья на "фейсбуке". Он и заходил-то на его страницу не то, чтобы очень часто, да и только для того, чтобы вдохновиться его примером - и немного, чтобы полюбоваться на новую фотосессию, где Артур был с обнажённым торсом и в низко сидящих джинсах, над которыми светлой полоской выделялась резинка трусов. Но кто же добровольно откажется полюбоваться на такое? Однако, если кому-то интересно мнение Мерлина, картину портила кудрявая голова Вивиан, то и дело мелькавшая в кадре.

Но Артур выглядел счастливым в своей жизни, и Мерлин не стремился стать её частью.

Пока что всё шло по плану.

Мерлин работал и ненавидел свою работу только по утрам, когда не выспавшийся загружался в трэмлинк. Зато по приходу в клуб он приветливо улыбался девочкам на ресепшене, без суеты открывал свой бар, ставил чайник для Леона, а потом и для Гавейна и Ланса, научился игнорировать Валианта и всё так же восхищался Артуром.

А в свободные дни он занимался собой (ну и пусть его тренировки заканчивались на всё той же дорожке, но были же!).

Пока не грянул гром – Балинор напомнил сыну, почему лишил его дотаций и вынудил устроиться на работу. Мерлин исключительно машинально поскандалил, но с отцом согласился – в колледже восстановиться следовало. Так и получилось, что всё перемешалось: он много учился, мало спал (соседи не перестали любить вечеринки), отрубался на работе в подсобке на железном стеллаже, с глухой тоской завидуя коллегам, у которых в тренерской стоял большой кожаный диван, язвил им и откровенно игнорировал порой клиентов.

Он стал раздражительным, пребывающим в непрекращающемся стрессе, и даже общение с Артуром перестало приносить ему радость. Особенно общение с Артуром, у которого вся эта идеальная жизнь, жена-модель и любимое занятие в жизни. Напротив, слушая его рассказы, как всегда, незатейливые и касающиеся обыденности будней, Мерлин ловил себя на том, что ему отчаянно хочется высказаться. Посмотреть в глаза, высоко задрав подбородок, и отчеканить каждое слово.

- Разведись ты уже с Вивиан, если она такая истеричка и так тебе портит жизнь. Уволься, если тебе не нравятся методы управления клубом начальства. Набей морду Леону, если так уж чешутся кулаки. Ну или съешь уже шоколадный торт. Ты не толстый, ты просто идиот.

Но вместо этого Мерлин слушал, угрюмо кивал в нужных местах и неистово жаждал скорейшего окончания рабочего дня. А когда ему на стажировку подсунули их нового сотрудника, взамен его ушедшей Морганы, с которой он только-только научился уживаться, он всерьёз начал задумываться об увольнении. И только мысль, что опять придётся что-то искать, чему-то учиться и с кем-то знакомиться, остановила безрассудный порыв. У Мерлина сейчас не было на такое сил.

Но стажёр по имени Мордред неожиданно оказался потрясающим парнем. Они с Мерлином быстро нашли общий язык, и за два дня, которые они провели, почти не разлучаясь, выяснилось, что им нравится одна еда, он читают одни книги и просто похожи в некоторых вопросах.

Мордред был таким же раздолбаем, как и Мерлин, и первое время тренерская компания подшучивала, что Персиваль где-то раздобыл аппарат для клонирования. И Мерлин бы даже согласился, если бы своими глазами не видел, как Перси буквально насилует кофеварку, тыкая во все подряд кнопки. У него было такое растерянное лицо! Мерлин всерьёз думал, что его надо познакомить с Еленой, отличная бы пара вышла. Самодостаточная.

Но шутки быстро всем надоели, а Мордред стал незаменимым в жизни Мерлина человеком. Он охотно менялся с ним сменами, оставлял ему вкусняшки в холодильнике, писал записки с пожеланиями хорошего дня и просто был редкостным душкой. И подружился с Артуром. Первое время Мерлина это особо не беспокоило. Какое ему дело, кто с кем общается или не общается в клубе, пока его самого там нет?

Но когда простодушный Ланс рассказал ему забавную историю, произошедшую накануне, с Мордредом и Артуром в главных ролях, из которой Мерлин запомнил только то, что Артур провёл тренировку Модреду, он совершенно иррационально обиделся – и на Артура отчего-то больше всего.

Ему показалось, что его предали, что он больше не нужен.

- Понимаешь, я всегда, всегда запасной вариант! – сокрушался Мерлин Уиллу, соседу, в одних трусах раскачивающемуся на стуле на кухне. – Так было с Фреей, так происходит и теперь!

- Ты спишь с Артуром? – сонно пробубнил Уилл.

- Что? Нет! С чего ты взял? Он женат вообще-то! – возмутился Мерлин.

- Ну и чего ты тогда истеришь?

- Я не истерю!... Я просто… Ну, понимаешь, он никогда не тренировал меня! Даже не предлагал. А тут этот Мордред появился – и всё, все готовы перед ним стелиться, - Мерлин сжимал и разжимал кулаки.

- Его все тренируют?

- Нет, только Артур. Ты меня вообще слушаешь?

- Слушаю, и даже внимательно, - кивнул Уилл, широко зевая. – А ты сам себя слышишь?

- Между прочим, я вполне серьёзно, - не прекращал возмущаться Мерлин.

- Чувак, ты просто влюбился, - подвёл итог Уилл и попытался ретироваться обратно в свою постель, из которой его совершеннейше жестоким образом вытащили посреди ночи.

- Он же парень, - жалобно протянул Мерлин и вцепился в запястье друга.

- И что?

- Абсолютно гетеросексуальный женатый парень.

- Вот мы и докопались до корня проблемы, - крикнул Уилл уже из своей спальни и услышал характерный звук соприкосновения лба со столом.

Звон разбитого о кафель стакана до него уже не донёсся.

Именно так Мерлин и дошёл до той ситуации, когда одним благословенным всеми адскими чертями воскресным вечером, он, Гавейн и Ланс решили выпить прямо в клубе. Клиентов к тому моменту прогнозировалось немного, до конца рабочего дня оставалась всего пара часов, и они уже успели разлить по стаканам "Капитана Моргана".

Ром был отвратительным, да и не ром это был вовсе, а ромовый напиток, но на большее у них всех, даже в складчину, всё равно не хватало денег, поэтому они поморщились, но допили до дна.

И разлили по следующей. Мерлин старался не анализировать, почему он пьёт на рабочем месте и почему он вообще пьёт. Просто он устал от бесконечного цикла, состоящего зубрёжки, работы, собственных перевернувшихся вверх дном чувств, когда не хватает даже времени толком и со вкусом выспаться, не говоря уже о полноценном питании, и нет ничего плохого в том, чтобы немного расслабиться в компании хороших друзей.

А изумлённо таращащийся на них Валиант в одних облегающих плавках может идти куда подальше.... Валиант? Мерлин зажмурился, прогоняя странное видение. В плавках? Мерлин протёр глаза. Но Валиант исчезать не собирался и даже приветливо им махнул рукой, когда Гавейн ему отсалютировал стаканом. Мерлин выдохнул через зубы и отвернулся. Валиант так Валиант, пусть себе тягает штангу или рассматривает себя в зеркалах, или чем там он ещё обычно занимается, главное, что это был не Артур - его присутствия рядом сейчас Мерлин не пережил бы.

А дело было даже не том, что Уилл, возможно, прав. Хотя доля истины, Мерлин это признавал, в словах его друга была. Мерлин, как минимум, приревновал Артура к Мордреду... ну, как к близкому другу, например. Навязчивую мысль, что Ланса-то он не ревнует, Мерлин старательно гнал от себя.

- Да, мне просто стыдно, что я такой, - сказал он вслух, коллеги восприняли это как тост, и они выпили.

- "Перед Артуром стыдно", - добавил Мерлин про себя... и напился.

И Мерлин, несомненно, опять.

Опять повёл себя как кретин, опять сотворил какую-то иррациональную, неведомую хрень. Опять выставил себя в дурном свете. Он размышлял об этом, когда Гавейн укладывал его на мягкий диван, стаскивал с него рабочие кеды и подпихивал под голову что-то отдалённо напоминающее подушку.

Он опозорился в первую встречу с Персивалем, когда тот растерянно оглядел его, замёрзшего и недовольного жизнью, с ног до головы, но снисходительно разрешил всё же заступить на работу. Он опозорился перед Артуром в тот вечер, и позорился методично в течение нескольких месяцев, и бесспорно опозорится ещё не раз, пока не прекратит возводить его на пьедестал. И вот сейчас он опозорился перед друзьями своим неумением пить и жалобами на свою безусловно неудавшуюся жизнь.

А Артур может идти лесом, резюмировал Мерлин, засыпая на покачивающемся диване. Может взять свою любимую нелюбимую жену и запихнуть самому себе в задницу. Может "сушиться" хоть до посинения, или нет, пусть лучше сорвётся и обожрётся плохо усваиваемыми углеводами. Пусть у него на боку снова появится противная жировая складка, и отрастёт второй подбородок. Будет скрывать её дурацкой эспальолкой. Мерлин видел старую фотку на "фейсбуке", долго ржал.

Интересно, Гавейн и Ланс пользуются одним шампунем, рассуждал Мерлин, переворачиваясь на бок и пытаясь устроиться поудобнее. Вон у них даже причёски одинаковые...

Но Валиант в этих свои шортиках откровенно смешон, возмущался Мерлин, пытаясь плотнее закутаться в свою толстовку. И кого он, спрашивается пытался соблазнить? Не Мерлина же. Хотя, думал он, у того был неплохой торс, очень даже неплохой. Но не как у Артура, естественно, хотя кто же может сравниться с Артуром?

"Артур вообще совершенный", - промелькнула в голове мысль, и Мерлин окончательно отключился. А снилось ему, как прекрасный, подобно всем греческим богам, обнажённый Артур раскинулся на блядских шёлковых простынях и властно наматывал длинные светлые волосы Мерлина на кулак, когда тот склонялся между его разведённых ног.

Ему показалось, что прошла вечность, пока он окончательно не проснулся.

Он то взбудоражено распахивал глаза, то снова проваливался в липкий, вязкий, но какой-то поверхностный сон, пока наконец не избавился от туманящего голову ощущения окончательно. И то в этом была скорее заслуга тёплой ладони, гладящей его по затылку и ерошащей жёсткие короткие волосы.

Похмелья на удивление не было, и Мерлин охотно подставился под незатейливую ласку, даже позволил себя развернуть на спину и подставил шею. Рука медленно прочертила линию вниз, к ключицам, царапнула через футболку сосок и круговыми движениями помассировала живот.

В тренерской (а Мерлин не сомневался, что находился именно там, - по характерному въевшемуся запаху пота и мужских носков) не было окна и стояла непроглядная тьма, нарушаемая лишь методично мигающим красным огонёчком на телевизоре. Но Мерлин, кажется, догадывался кто это был. Он несмело протянул свою руку, ухватился за шею обладателя ласкающей руки, перебрал пальцами шелковистые пряди у основания. Он так и знал, что они обязательно окажутся мягкими.

- Артур...

- Т-шшш, ты же не хочешь, чтобы нас услышали? - прошептал Артур в рот Мерлину - и поцеловал.

Поцелуй вышел не нежным, и не страстным - или каким там ещё должен быть такой долгожданный поцелуй. Он получился реальным, желанным, грязно-мокрым и слегка неуклюжим. Они сталкивались зубами и синхронно шипели от посылаемых по телу нервных импульсов, соприкасались языками и спорили за право лидерства, пробовали всё и искали правильные точки взаимодействия, пока наконец не прервались на серию быстрых вдохов, соприкоснувшись лбами.

А потом Артур позволил стащить с себя футболку и исследовать ладонями своё совершенное тело. Прочертить пальцами каждый кубик на животе, пощекотать ямку пупка, царапнуть бегущую вниз дорожку волос. Сжать крепкие напряжённые бицепсы, с нажимом огладить мощную спину и потрясённо выдохнуть, почувствовав мощь перекатывающихся под кожей мышц. Несмело опустить руки вниз и положить на ягодицы.

Сам Артур, пока Мерлин, затаив дыхание, тактильно изучал его, застыл над ним, оперевшись на руки по обе стороны от него, и тяжело дышал ему в ухо, изредка покусывая мочку. Чёлка прилипла к мокрому от пота лицу, а спина покрылась мурашками. Мерлин под ним завозился, прикусывая нежное местечко под ключицей, и инстинктивно подкинул бёдра.

Следующее, что Мерлин помнил в этом хаотично сменяющемся калейдоскопе воспоминаний, это властные движения чужих рук, раздвигающих ему ноги, низкий утробный стон и звук расстёгиваемой молнии. Артур на нём - тяжёлый, самоуверенный, откровенно доминирующий, - вжимал его в диван (в тренерской, на работе, напоминал себе Мерлин), тёрся об него всем телом и грубо ласкал его член плотно сомкнутыми кольцом пальцами - Мерлин чувствовал мозоли на подушечках. И целовал, иссушушающе ожесточённо, до крови прикусывая нижнюю губу, не давая ни секунды передышки, ни намёка на возможность перехвата инициативы.

Артур переключился на его шею, засасывая кожу так, что утром обязательно появятся засосы, а Мерлин отстранённо ловил мигание красной лампочки под прикрытыми веками и тихо постанывал в такт его движениям.

Кончая в кулак Артура, Мерлин особенно ярко осознал, что да, он опять.

Мерлин, безусловно, мог бы поклясться, что с самого начала был уверен: так оно всё и будет. Но он и в самой сладко-страшной фантазии не мог представить, как оно всё обернётся. Что он напьётся прямо на рабочем месте, что проснётся наедине с гудящей головой в тренерской, что добровольно пойдёт увольняться - можно было представить. Рубрика "Мерлин опять" снова с вами. А вот то, что он окажется на коленях в мужском туалете с чужим членом во рту, спрогнозировать было невозможно.

Мерлин вообще не предполагал раньше, что любит члены, особенно такие - не то, чтобы длинные, зато толстые, которые так удобно обхватывать губами, с проступившими венами, которые так классно очерчивать языком, терпко пахнущие, чуть солоноватые члены... то есть не члены, конечно, а один конкретный потрясающий член, обладатель которого (тоже потрясающий!) так живописно жмурился, когда Мерлин щекотал маленькую щёлочку на головке и сжимал в горсти тяжёлые крупные яйца.

Пот-ря-са-ю-ще.

И Мерлин совсем не жалел, что разлепив глаза и не найдя рядом Артура, не сразу осознал, что это был всего лишь пьяный сон, когда настырное и бесстыжее подсознание наконец прорвалось наружу и показало занимательные картинки всех его тайных желаний. Нет, глупо рвать на себе волосы, когда Артур уже пойман за руку, порывисто поцелован, затащен в туалет и лишён белья.

Да, кто бы сказал Мерлину пару месяцев назад, что какой-то накаченный мужчина будет прижимать его лицом к своему паху, а он будет сглатывать горчащую сперму, он бы не поверил, наверное. Хоть и подозревал, что на новой работе с ним обязательно что-нибудь случится.

А Вивиан... а Вивиан, удовлетворённо хмыкнул Мерлин, когда Артур вечером после смены подвёз его до дома и недвусмысленно кинул взгляд на входную дверь, недолго оставалось быть миссис Пендрагон.

happy slashly end!

@темы: humor, Merlin's team, Фик, Arthur/Merlin OTP fest 2013, romance, R

Название: Ставка на Мерлина
Оригинал: Wager of battle
Автор: Destina
Переводчик: Красное Солнышко
Бета: Тёмная сторона силы
Оформление: Need in magic
Разрешение на перевод: нет
Персонажи: Артур/Мерлин
Рейтинг: PG-13
Жанр: романс, приключения, флафф
Размер: ~ 12000 слов
Саммари: Мерлин спешит по делам и случайно задевает плечом претендента в рыцари. Тот пытается выбить из него дерзость. Артур не может оставить это без ответа.
Тема 3: Приключения.

С точки зрения Мерлина, дело было дрянь еще до коронации, когда Артур считался всего лишь наследным принцем и лучшим фехтовальщиком во всем в Камелоте. Возможность побороться за честь быть принятым в рыцари, пройдя уготованные Артуром испытания, притягивала в Камелот претендующих на звание воинов со всего Альбиона.

Теперь, когда Артур был королем, ситуация стала в сто раз хуже. Неиссякаемый поток знати – некоторые так стары, что седина пробивалась в бороде, другие же так юны, что с их лиц еще не сошли прыщи, - ежедневно стекался к воротам Камелота. Казалось, молва о подвигах Артура и его рыцарей бежит впереди них, и каждый жаждал попытаться произвести на нового короля впечатление. Все дело было, конечно, во власти. Мерлин знал: люди того типа, что больше всех стремились войти в число самых доверенных советников Артура, были как раз из тех, кто никогда не сможет туда попасть.

Они проводили время по большей части в тавернах. Назойливые. Неприятные. Грубые со слугами.

Мерлин не был от них в восторге.

- Понаехало всяких задниц, - бормотал он, натирая тренировочный меч Артура подле камина. – Хуже, чем ты был когда-то.

Артур вздохнул и отложил книжку, которую читал.

- Да что ты в этом понимаешь, Мерлин? Это члены лучших семейств во всех пяти королевствах, готовые пожертвовать своими жизнями во имя Камелота. Некоторые из них даже весьма сносно обращаются с оружием.

- Да ты торчишь там каждый день, выбивая из них дурь. И пока – никого стоящего, да? - Мерлин с вызовом приподнял бровь.

Артур только поджал губы, как делал всегда, когда не хотел отвечать на прямой вопрос, и кивнул на меч.

- Чисти больше, болтай меньше.

Мерлин молчал ровно столько, сколько потребовалось, чтобы резким движением перевернуть меч другой стороной и приняться за следующую грань.

- Не знаю, зачем они всё пытаются. Не то чтобы хоть один из них мог побить тебя.

- Мерлин, – Артур захлопнул книгу с громким шлепком. – Достаточно. Свободен. Не забудь разбудить меня пораньше к утренней тренировке. И принеси на поле мою кольчугу – заметь, идеально начищенную, – и этот меч, покажем желторотым, чем пахнет рыцарство.

- Конечно, ведь я только и живу, чтобы чистить твою кольчугу в несусветную рань, - пробормотал Мерлин, поднимая меч Артура к свету и критически оглядывая его со всех сторон. Идеально. Даже Артур не нашел бы, на что пожаловаться.

- Что-что? – громко произнес Артур.

- Ничего! – откликнулся Мерлин, всем своим видом источая радостное послушание. Осторожно вставив меч в ножны, он положил все снаряжение на стол. – Доброй ночи, сир.

- Не опаздывай утром, Мерлин. Никому не нравятся бездельники.

Мерлин послал ему один из своих самых мрачных взглядов, но Артур, конечно же, проигнорировал его в той самой величественной манере, которой, видимо, специально обучают всех королей, и вернулся к своей книге. Мерлин доподлинно знал, что то был не трактат об искусстве ведения войны, а какая-то мифологическая дребедень о драконах и принцессах, и ему стоило всей его выдержки не заявить об этом вслух. Однако он мог попасть в переделку много худшую, чем чистка кольчуги всю ночь, Мерлин даже загадывать себе такого не хотел.

И все же он хлопнул за собой дверью. Маленькая уступка себе.

Было уже довольно поздно – время смены ночного караула уже прошло, - и Мерлин мог запросто потратить всю ночь, начищая кольчугу без помощи магии. Использовать ее в оружейной было слишком рискованно, тащить же все обратно в комнаты Гаюса не было никакого желания. У него в голове как раз забрезжил план, когда он скользнул в один малоиспользуемый коридор и, устремившись по нему, случайно задел проходившего мимо человека.

- Простите, - кинул Мерлин через плечо, спеша дальше.

В следующее мгновение его резко дернуло назад, а потом он обнаружил, что летит лицом в пол. Он с таким треском приложился головой о каменную кладку, что аж искры посыпались из глаз. Задыхаясь от боли, Мерлин попытался вырваться из крепкой хватки затянутых в кожаные перчатки рук, но те надежно удерживали его на месте.

- Дерзкий мальчишка, - раздался сзади довольный голос. Рядом грубо захохотали – значит, их было больше одного. Мерлин изо всех сил пытался удержать магию под контролем, несмотря на то, что она буквально клокотала внутри, требуя, чтобы он защитил себя. – Проявляй больше уважения к высокородным.

- Простите, - снова проговорил Мерлин, выворачивая голову, насколько мог, чтобы увидеть лицо того, кто удерживал его на полу. Ухватил краем глаза богатый наряд – значит, один из претендентов на рыцарство – и бледное лицо, обрамленное темными волнистыми волосами. Мужчина недовольно поджал губы, но только Мерлин успел отметить про себя эту деталь, как его снова с силой приложили лбом о камень, и весь мир перед глазами пошел темными пятнами.

- В следующий раз знай свое место и веди себя как следует, - произнес мужчина, заламывая Мерлину руку за спину с такой силой, что тот не смог сдержать вскрик. Наконец отпустив Мерлина, он удалился в ночь.

Мерлин вздохнул было с облегчением, но стоило ему опереться о пол в попытке подняться, как все тело прошила жгучая боль. Еще успела пронестись в голове мысль, что Артур будет очень недоволен, если кольчуга будет менее чем в безупречном состоянии, а потом тьма поглотила его.

- Мерлин?

Вздрогнув, Мерлин приподнял голову – и тут же пожалел об этом. Его виски пульсировали от боли, что случалось обычно лишь после слишком большого количества выпитого эля, иными словами, нечасто, а на теле, казалось, не было живого места.

На его запястье сомкнулись чьи-то пальцы.

- Мерлин, что случилось?

Мерлин скосил глаза в ту сторону, откуда шел голос. В поле зрения возникло обеспокоенное лицо оруженосца сэра Персиваля, Келвина, и он вдруг осознал две вещи: солнце уже почти встало, и Артур либо опаздывал на тренировку, потому что Мерлин не разбудил его вовремя, либо, что хуже, уже ждал его на поле или, во всяком случае, скоро будет ждать.

- Я опаздываю, - выдохнул он в ужасе и, попытавшись сесть, не смог сдержать болезненного вскрика.

- Ты не в том состоянии, чтобы… - начал было Келвин, но Мерлин лишь покачал головой, стараясь не обращать внимания на волну дурноты, вызванную даже этим простым движением.

- Неважно, - проговорил он. – Помоги мне встать.

Келвин подставил плечо, и совместными усилиями им удалось поднять Мерлина на ноги, впрочем, не без труда; стоило ему выпрямиться, как ноги чуть не подкосились.

- Что с тобой произошло? Может, позвать Гаюса? – Келвин не делал попыток отодвинуться, и это было славно, потому что земля снова закачалась, пытаясь сбросить Мерлина.

- Один из новых претендентов в рыцари, - прошипел он сквозь стиснутые зубы.

- Понятно. Ты ведь скажешь королю? – произнес Келвин с явной надеждой в голосе, мягко поддерживая Мерлина в вертикальном положении. С трудом удержавшись на ногах, Мерлин пристально поглядел на Келвина.

- Не думаю, - ответил он и зашаркал в сторону оружейной. – Поможешь со снаряжением? Мне надо пошевеливаться.

Келвин вздохнул, мысленно прощаясь с надеждой избавиться хотя бы от одного высокородного мерзавца, и последовал за слугой короля в оружейную. Там Мерлин очень быстро понял, что его левая рука была совершенно бесполезна. Отлично, значит, Келвину придется помочь еще и с этим. Мерлин указал на кольчугу.

- Перекинь ее мне через руку, - попросил он, судорожно разыскивая взглядом меч, который обнаружился на табурете для заточки. Келвин взял кольчугу и, расположив руку Мерлина поудобнее, опустил на нее снаряжение всей тяжестью.

Мерлин совершенно точно не заскулил, нет. Скорее, это был мужественный возглас. Но стоило руке привыкнуть к весу, все показалось не так уж и плохо. Он вполне мог отнести все это к Артуру.

- Подожди, - окликнул его Келвин. Взявшись пальцами за краешек рукава своей рубахи, он пару раз провел по лицу Мерлина. На ткани остались следы крови и грязи.

- Все так плохо? – спросил Мерлин, заранее зная ответ.

- Да. Его Величество непременно заметит. И молчать не станет, - предостерегающе заметил Келвин.

- Тоже мне новость, - пробормотал Мерлин. Он улыбнулся, радуясь, что это Келвин нашел его валяющимся в отключке, а не один из рыцарей. Те бы ему никогда не забыли. – Спасибо, Келвин.

- Думаю, тебе надо пойти к Гаюсу сразу после всего, - произнес оруженосец, не купившись на самую убедительную улыбку Мерлина. Похоже, дело и впрямь было плохо. Мерлин порылся в памяти, пытаясь вспомнить какое-нибудь заклятье маскировки, но ничего не приходило в голову. В мыслях была полная каша; должно быть, после полученной встряски в голове все перемешалось.

- Пустяки, - отмахнулся он, улыбаясь ещё шире. На этот раз, похоже, сработало: снова тяжело вздохнув, Келвин отступил в сторону, по-прежнему глядя на него с беспокойством.

К тому времени, как Мерлин прибыл на тренировочное поле, солнце уже показалось из-за горизонта. Он практически незаметно проскользнул мимо участников состязания и направился прямиком к палатке Артура. Если бы Мерлину только удалось потихоньку подложить ему кольчугу, он бы…

- Мерлин, силы небесные! - Мерлин вздрогнул и остановился как вкопанный. Леон тут же очутился подле него, глядя с неподдельным участием. – Что с тобой стряслось?!

Кажется, Леон не понимал, что значит «потихоньку». Три головы тут же повернулись в их сторону, и самые любезные сердцу Артура рыцари как один кинулись к Мерлину.

Он снова выдавил улыбку и терпеливо пояснил:

- Поскользнулся возле оружейной. Ничего страшного.

- Ничего страшного? – Элиан потянулся к его голове, и Мерлин резко отпрянул в сторону, решительно не желая, чтобы к ней кто-то прикасался. Она напоминала ему треснувшее яйцо: одно неверное движение - и расколется окончательно. Элиан приподнял бровь.

- Что, мать твою, произошло?! – подскочил к нему Гавейн с яростным блеском в глазах, сулящим немыслимые ужасы виновнику, кем бы тот ни был. Это было слишком. В самом деле, это было…

- Снова налакался эля, Мерлин? И тебя вышвырнули из таверны головой вперед? Я же говорил: будешь ошиваться там, пропьёшь последние мозги. Хотя в твоем случае, хуже уже не станет.

Наконец-то привычная, нарочито медленная речь короля. Мерлин с облегчением выдохнул. Теперь все закончится – и быстро. Артур осыплет его оскорблениями, отвесит подзатыльник за опоздание и надает каких-нибудь мерзких поручений. Потом Мерлин поможет королю одеться и сможет отправиться к Гаюсу, чтобы тот осмотрел его голову – распухшую и пульсирующую от боли.

Артур показался в поле зрения Мерлина, но самодовольное выражение мгновенно сошло с его лица, стоило ему взглянуть на слугу повнимательней. Встревоженный беспокойством, проступившим на лице короля, Мерлин отпрянул было назад, но, наткнувшись на широкую и твердую грудь Персиваля, был вынужден остановиться.

- Мерлин, - воскликнул Артур, - кто это сделал?

Мерлин как раз размышлял, что будет лучше - сказать правду или просто соврать, когда Гавейн потянул кольчугу у него из рук. Мерлин закричал от пронзившей плечо боли – во много крат худшей, чем накануне. Перепуганное лицо Артура поплыло перед его взором.

Придя в себя, Мерлин понял, что его перенесли в палатку Артура. Сам король опустился на одно колено подле него. Тёплая рука Гавейна оберегала раненое плечо.

- Приведи Гаюса, - тихо произнес Артур, и Элиан бросился выполнять приказ. Артур стянул с рук перчатки и осторожно коснулся лица Мерлина, вызвав у того слабый стон. А он-то надеялся избежать всей этой кутерьмы. Теперь не будет никакой возможности скрыть правду, а если та всплывет, один из будущих рыцарей будет обесчещен, а значит, возникнут всякие недобрые чувства, а затем и политические санкции, и дополнительные затруднения для Артура, которые вовсе не нужны новоиспеченному королю, и…

- Мерлин, я хочу, чтобы ты сейчас же сказал мне, кто сделал это с тобой, - произнес Артур тем самым командным голосом, которого никто не смел ослушаться, даже Мерлин. Мерлин с усилием сглотнул и поднял на Артура глаза.

- Один из рыцарей на обучении.

- Кто именно?

- Не знаю, - отозвался Мерлин. Он не врал. Он видел лицо мужчины лишь краем глаза, к тому же было темно.

- Идем.

Артур дал знак Персивалю с Гавейном, и те тут же подхватили Мерлина под руки, помогая подняться. Убедившись, что земля больше не норовит выскользнуть у него из-под ног, Мерлин кивнул им, но Гавейн не отпустил его. Поддерживая Мерлина с обеих сторон, рыцари довели его до входа в палатку.

- Посмотри и скажи мне, если увидишь его на поле.

Мерлин моргнул несколько раз, пытаясь избавиться от странной мути в глазах, пригляделся к каждому из тренирующихся новичков. Ни один не показался ему знакомым, пока на глаза не попалась маленькая группа, состоявшая из трех мужчин, расположившихся неподалеку от каменной стены замка. Темные вьющиеся волосы, тонкие губы… Это был он.

- Он там, - Мерлин указал на виновного. – Но, в самом деле, Артур, не нужно…

- Хватит, - оборвал его Артур с такой едва сдерживаемой яростью в голосе, что Мерлин тут же замолчал.

Повисла тишина, а потом Мерлин как бы нехотя добавил:

- Он застал меня врасплох, знаешь ли. Это была нечестная схватка.

Леон фыркнул, до Мерлина донеслись смешки. Однако Артур лишь смерил его долгим взглядом, выражение на его лице было трудно разобрать, хотя, может, Мерлин и разобрал бы, если бы его мозги не были хорошенько взболтаны и перемешаны.

- Занятно, - задумчиво произнес Артур. В его глазах появилось то самое рассчетливое выражение, которое так пугало Мерлина. - Посмотрим, сможем ли мы донести эту мысль до сэра Ифэна, – Артур махнул Леону. – Помоги мне с кольчугой.

- Сир, я могу… - начал было Мерлин.

- Нет, не можешь, - отозвался тот, но тон его голоса заметно смягчился. Леон помог ему натянуть через голову кольчугу и просунуть руки в рукава.- Ты понадобишься мне на поле через несколько минут, а потом пойдешь с Гаюсом.

Мерлин сдался и кивнул. Артур слегка потрепал его по плечу, прихватил меч и вышел на тренировочное поле.

- Повеселимся, - сказал Персиваль Гавейну, но тот лишь покачал головой в ответ.

- Просто пойдём уже.

Они усадили Мерлина на одну из лавок, стоявших по краю тренировочного поля. Мерлин недовольно зашипел, когда в глаза ударил солнечный свет, и приставил ладонь к глазам, чтобы лучше видеть. Гавейн опустился справа от него, а Персиваль остался стоять слева.

- Мерлин? – Гаюс спешил в их сторону, и Мерлин обернулся к наставнику, поджав губы.

- Гаюс, им не стоило беспокоить тебя. Со мной всё в порядке.

- Вполне возможно, но все равно дай мне осмотреть тебя, - пальцы Гаюса прикасались со всей возможной осторожностью, однако у Мерлина было ощущение, словно его голову пытаются расколоть дубиной. Когда пальцы переместились на плечо, Мерлин с трудом сдержал крик. Если Артур услышит его, лорду Ифэну очень не поздоровится, а Мерлин не хотел бы иметь такое на своей совести.

- Небольшое растяжение. При соответствующем лечении и должном отдыхе все пройдет в своё время. Что касается этого, - Гаюс снова коснулся его лба, - тебе повезло, что у тебя такая крепкая голова.

- Моя мама всегда так говорила, - улыбнулся Мерлин, и Гаюс улыбнулся ему в ответ.

- Лорд Ифэн, - громко произнес Артур, указывая кончиком меча на землю в нескольких футах перед собой. – Я нападаю, вы защищаетесь. Готовы?

- Готов, сир, - отозвался мужчина, опуская забрало.

Без дальнейшего предупреждения Артур развернул такую атаку на Ифэна, какую Мерлину не часто случалось видеть на простой тренировке. Удар сыпался за ударом, потом еще и еще, один из них чуть не расколол щит Ифэна надвое. Трещина пробежала по нему сверху донизу. Ответных вялых телодвижений Ифэна было совершенно недостаточно, чтобы защититься от яростных ударов, наносимых Артуром.

- Вот он, наглядный урок, - заметил Гавейн, явно довольный происходящим.

Потребовалось еще всего три удара, прежде чем у Ифэна выпал из рук щит и он потерял равновесие. Артур опрокинул его спиной на мерзлую землю, приставив кончик меча к беззащитной шее.

- Сдаешься? – там, где острие меча касалось кожи, выступила кровь.

- Сдаюсь, сир, - прохрипел Ифэн, тяжело дыша.

Несколько мгновений спустя Артур, наконец, убрал меч, но по-прежнему не спешил по спортивному обычаю пожать противнику руку. По рядам сгрудившихся вокруг рыцарей и оруженосцев прошел шепот. Артур убрал меч в ножны. Дав Мерлину знак выйти вперед, Артур скрестил руку на груди.

- А теперь, лорд Ифэн, я хочу поднять вопрос вашего дурного обращения с одним из моих людей.

В глазах Ифэна вспыхнул настоящий ужас.

- Сир?

- Мой слуга, Мерлин, - Мерлин приблизился к ним, а следом и Персиваль, возвышавшийся за ним как здоровенный шест. – Вы злоупотребили своей властью над ним вчера вечером и нанесли ему увечья.

- Сир, он врезался в меня в коридоре, чуть не сбив с ног, был нахален и дерзок, - горячо проговорил Ифэн, мельком глянув на Мерлина, словно видел его в первый раз.

- Он и правда нахал, это несомненно. Однако его наказание не ваша забота. Мерлин принадлежит королевскому двору, и только я решаю, наказывать его или миловать, если мне того захочется.

Мерлин вскинул бровь и покосился на Артура, но тот только выше задрал подбородок, и виду не подавая, что замечает Мерлина.

- Понимаю, сир, но он просто слуга, - отозвался Ифэн с искренним недоумением на лице.

- И в этом ваша ошибка. Он не… просто… слуга, - вкрадчиво произнес Артур. – Он доверенный советник, – он подался вперед и добавил так тихо, чтобы только Ифэн расслышал. – На самом деле, самый доверенный из моих советников.

- Сир, я не хотел нанести вам обиду.

- Конечно, нет, - согласился Артур. – Тем не менее, здесь, в Камелоте, мы одинаково справедливы ко всем, и каждый может рассчитывать на вежливость и уважение. От рыцарей же особенно ждут достойного поведения. Хорошо бы вы запомнили это.

- Да, сир.

- Мерлин, - позвал Артур, и Мерлин подошёл. – Лорд Ифэн хотел бы извиниться перед тобой.

- Да, Мерлин, я очень сожалею обо всем этом, - торопливо проговорил Ифэн, но Артур продолжил, словно тот не произнес ни звука:

- Однако я помню, ты заметил, что ваша маленькая стычка возле оружейной была нечестной схваткой, не так ли, Мерлин?

- Это так, - твердо сказал Мерлин, довольно наблюдая за тем, как сузились глаза Ифэна.

- Очень хорошо. Тогда через четыре недели, здесь же, на тренировочном поле, вы сойдетесь и разрешите это недоразумение как мужчины.

Мерлин удивленно вскинулся, что, впрочем, не шло ни в какое сравнение с возмущенным вскриком Ифэна.

- Сир! – проговорил тот. – Я будущий рыцарь! А он… ну, он…

Уголок рта Артура пополз вверх.

- Да, лорд Ифэн, возможно, я забыл упомянуть, что Мерлин уже много лет тренируется с мечом и прочим оружием. Вообще-то, - он понизил голос до заговорщицкого шепота, – я лично обучал его. А вы знаете, как высоки мои стандарты.

- Сир, я откажусь от поединка и уступлю победу вашему слуге, как того требует честь, - Ифэн тут же пошёл на попятный.

- О нет-нет-нет, этого не достаточно! – Артур нетерпеливо махнул Ифэну рукой, чтобы тот поднимался, и отошёл, оставив того бултыхаться в тяжелом доспехе, пытаясь встать на ноги самостоятельно. Другие рыцари лишь молча наблюдали со стороны. – Причиненный вред должен быть возмещен; пострадавшей стороне должны быть предоставлены все возможности восстановить справедливость,– он обернулся к Мерлину; глаза его блестели так проказливо, что Мерлин чуть не расхохотался. – Эти условия устраивают тебя, Мерлин?

- Да, сир, - отозвался Мерлин и был награжден взглядом, полным тихой гордости за него.

- Отлично. Я определю время и условия боя к назначенному дню. Пока же, лорд Ифэн, вы будете вести себя надлежащим образом и тренироваться самостоятельно, как только остальные закончат свои ежедневные тренировки. Это ясно?

- Да, сир, - Ифэн поклонился, послав Мерлину убийственный взгляд, и заковылял прочь.

- Кажется, он хотел бы оторвать мне голову голыми руками, - заметил Мерлин, глядя ему вслед.

- Он уже пытался, - сказал Артур. Он провел затянутой в перчатку рукой по волосам Мерлина чуть выше налившейся шишки размером с гусиное яйцо. – Ступай, и пусть о тебе позаботятся.

- Артур, - проговорил Мерлин. – Едва ли я ему противник, хоть он и такой никудышный боец.

Артур улыбнулся – той самой улыбкой, что, должно быть, вселяла ужас в сердца всех врагов Камелота.

– О, Мерлин. Будь уверен: после того, как я лично займусь тобой...

Прошла неделя, прежде чем распухшее плечо Мерлина перестало болеть, и все это время Артур заставлял Мерлина каждое утро являться на тренировочное поле – наблюдать за рыцарями в действии.

- Обрати особое внимание на это движение, Мерлин, - говорил Артур, прежде чем вступить в схватку с первым попавшимся рыцарем, проходившим по полю в этот момент. Артур с мечом в руках представлял собой удивительное зрелище – отточенные, выверенные движения и изящество. Как только Мерлин ловил себя на всяких неподходящих романтических фантазиях, связанных с тем, как король движется по тренировочному полю, он тут же в наказание щипал себя за плечо. Что за нелепая идея, будто Артур грациозен, и великолепен, и всё такое! Мерлин решительно отказывался развивать эту мысль дальше.

Однако это не мешало ему смотреть. В конце концов, он и был здесь для того, чтобы наблюдать, и, в кои-то веки, никакие поручения не отвлекали его от чистого удовольствия любоваться телом Артура. Не надо ни таскать, ни чистить никаких кольчуг («Положи немедленно!» – крикнул Артур, как только он попытался), не надо подбирать бесцеремонно брошенное Артуром прямо на землю оружие («Я привяжу тебя к той скамейке,» - предупредил Артур, сердито зыркнув), не надо бегать по всему полю за рыцарями, которые теперь словно пытались перещеголять друг друга в том, кто покажет Мерлину лучший прием.

Он наблюдал, и наблюдал, и наблюдал, пока его глаза не насытились сияющим образом Артура Прекрасного. Щеки Мерлина порозовели, а губы непроизвольно расплылись в улыбке. Только тогда он смог отвести глаза.

- Ну что, Мерлин, - спросил его Артур на седьмой вечер, когда Мерлин осторожно застилал его постель. – Думаешь, ты уже в состоянии тренироваться?

- Вряд ли, - Мерлин взбил рукой подушку и шлепнул ее на место. – Но Гаюс говорит, я могу начать тренировки уже завтра.

- Хорошая новость, - Артур заскрипел пером, записывая ужасающую речь, которую Мерлину ещё предстояло переписать набело, когда Артур её хвастливо представит. – Зайди завтра к оружейнику, он должен подготовить для тебя кольчугу.

Мерлин нахмурился.

- О чём это ты?

- Лишь о том, что любой, кто собирается сразиться с обученным рыцарем, должен иметь хорошо подогнанную кольчугу, и твоя уже дожидается тебя, – перо издало особенно громкий скрип, словно Артур пытался за что-то наказать пергамент.

- Это… щедро.

- Не глупи. Ты хоть представляешь, сколько времени уже было упущено, пока ты бездельничал всю эту неделю, носясь со своим плечом? Лучше бы тебе приступить к тренировкам прямо завтра.

- Хорошо, - отозвался Мерлин. Его губы медленно расплылись в улыбке. Артур глянул на него с нетерпением.

- Вон! Ночь коротка. Светает рано.

- Что ты об этом знаешь, - парировал Мерлин и молнией выскочил за дверь, прежде чем что-нибудь тяжелое со стола Артура полетело в его сторону.

В свою первую тренировку Мерлин дважды потерял сознание, хотя, если по справедливости, лишь один из этих разов случился по его вине.

- Вот так, Мерлин, - сказал Персиваль, указывая на недостатки в его позиции.

Мерлин смотрел вниз, а не вверх, когда Артур прокричал: «Еще раз!», - и Персиваль нанес Мерлину удар, который тот легко мог бы принять щитом.

Если бы щит не был опущен. Как и глаза Мерлина.

С трудом разлепив веки, Мерлин увидел склонившихся над ним Артура с Персивалем. Мало что отличалось от сотни других случаев, когда Артур вырубал его во время тренировки, но сейчас, когда предполагалось, что Мерлин и в самом деле должен защищаться, поражение ощущалось куда унизительнее.

- Не вышло, да? – спросил Артур с бесконечной жалостью. Вздернув Мерлина на ноги, он похлопал его по шлему и подтолкнул к Персивалю. – Пореже смотри на ноги – тогда будет больше шансов на них устоять.

- Огромное спасибо, - Мерлин скорчил рожу. Не то чтобы кому-то было видно выражение его лица – и все же настроение немного поднялось.

Весь остаток дня на броню, меч и щит Мерлина удары сыпались как горох, пока у него не разболелась голова. К вечеру постоянное повторение одних и тех же движений, а также безграничное терпение Элиана и Леона привели к тому, что рука Мерлина уже словно сама собой реагировала на каждый новый удар. Когда же ему удалось пробиться сквозь защиту Леона и нанести удар по его щиту, Мерлин не смог сдержать секундного приступа самодовольства.

К несчастью, он забыл поднять руку, и ответная атака Леона отозвалась пренеприятнейшим звоном в ушах – по крайней мере тогда, когда Мерлин более или менее пришел в сознание, чтобы воспринимать звуки.

На этот раз Артур присел возле него на корточки и осторожно стянул с Мерлина шлем, пока тот приходил в себя.

- Мерлин, - сказал Артур негромко. – На сегодня достаточно.

Про себя Мерлин подумал, что «достаточно» было еще несколько часов назад, но не посмел сказать это Артуру в лицо. Не тогда, когда на лице короля было такое обеспокоенное выражение. Кряхтя, Мерлин сел и обнаружил, что в его перетруженных руках не осталось сил даже оторвать тело от земли. К счастью, Персиваль помог ему встать на ноги.

Артур оглядел Мерлина с ног до головы.

- Да, определенно хватит. Но к утру чтобы был свежим, как огурчик! – скомандовал он, и Мерлин с трудом сдержал приступ тошноты.

- Всесильные небеса, Мерлин, – вот и все, что мог сказать Гаюс при виде протиснувшегося в комнату Мерлина. Тот лишь отмахнулся, проковылял по лестнице и заснул на полу прямо у двери.

По крайней мере, Гаюс накинул на него одеяло. Старина Гаюс, сама забота.

На второй и третий дни было не легче. Артур взял на себя труд весь следующий день обучать Мерлина шаг за шагом, передвигая его руки так и эдак.

К несчастью, у Мерлина ныла, казалось, каждая мышца, и где бы Артур его ни касался, он невольно шипел сквозь зубы. И каждый раз Артур выглядел таким расстроенным, что это даже пугало.

- Мерлин, - наконец, проговорил тот где-то раз на десятый. – Пусть Гаюс даст тебе ту мазь, что давал мне, когда я впервые начал тренироваться. Она должна помочь.

Мерлин мог только кивнуть: он стоял, нелепо изогнувшись, одна рука занесена над головой, вторая согнута у груди, якобы прикрывая ее щитом.

К тому времени, как Мерлин вернулся вечером в свою комнату, он давно позабыл про мазь и почитал за везенье, что все еще помнил собственное имя. Если хоть какое-то место на его теле и не было расцвечено синяком, он с горечью предчувствовал, что утром Артур разыщет и обязательно ткнет туда – просто чтобы боевой опыт Мерлина стал абсолютно полным.

- Мерлин? – снова позвал Гаюс, но он лишь осторожно опустил голову на стол, опасаясь упасть лицом прямо в тарелку с супом, и мгновенно отключился, слишком вымотанный, чтобы дойти до комнаты.

На третий день Мерлин тренировался с Гавейном. Он должен был зеркально повторять все движения Артура, который медленно демонстрировал ему технику Персиваля. Гавейн заставлял Мерлина пить много воды, по большому счету нянчась с ним, пока Артур не вскакивал на ноги, объявляя перерыв законченным, и не звал Мерлина обратно на поле.

- Требуются годы, чтобы освоить эти приёмы, - довольно жестко заявлял он Гавейну.

- Ну, так вы же годами отрабатывали их на нем, разве нет? Если он так и не освоил их, то уже вряд ли освоит, – не то чтобы сам Гавейн особо нежничал с ним, но Мерлин чувствовал себя слишком разбитым, чтобы обращать внимание на тонкости.

- Учи его как следует, - яростно отозвался Артур. – Тебе прекрасно известно, что быть просто мишенью не то же самое, что парировать.

Во взгляде Гавейна плескалась непокорность, но с тех пор он был так же жёсток с Мерлином, как Артур в свой самый худший день, а это говорило о многом.

- Нет, - Мерлин жестом попросил Гаюса замолчать, когда тот попытался вовлечь его в разговор. Возможно, на столе перед ним стояла тарелка с едой, но Мерлин больше не чувствовал вкуса – он едва ли смог бы найти ее. Его руки висели по бокам, словно плети, даже поднять их было слишком больно. Мерлин с горечью подумал, что, если так пойдёт и дальше, Гаюсу скоро придется кормить его, словно младенца.

Иными словами, учитывая обстоятельства, его обучение искусству боя шло весьма неплохо.

К седьмому дню Мерлин уже мог блокировать и отражать удар, и иногда даже пытался атаковать при помощи палаша. Казалось, его тело привыкло к новым движениям и не зависело от его воли, всё просто проистекало само собой, одно движение за другим. Мерлин по-прежнему не мог превзойти никого из рыцарей, но они нападали, и он отражал каждую атаку без малейшего промедления.

Ему никогда не забыть, как Леон смотрел на него с нескрываемой радостью учителя, наблюдающего за успехами своего ученика, но больше всего ему запомнилась похвала Артура. Тот стоял невдалеке и молча наблюдал за ходом тренировки, а когда перед самым обедом вконец измученный Мерлин кинул меч на землю, намеренно перехватил его взгляд.

В глазах Артура несомненная гордость за него, Мерлина, мешалась с самой толикой восхищения, и Мерлин тут же почувствовал желание распрямить спину и повторить все сначала - ради одной лишь улыбки на лице Артура.

- Молодец, - сказал Артур по дороге на кухни, и Мерлин больше не чувствовал пронизывающей до самых костей боли, терзавшей его всю неделю. Похвала Артура стоило того, и даже большего.

Следующая неделя прошла словно в дурмане: тренировки, еда, еще тренировки, прислуживание Артуру и опять тренировки, пока Мерлин не перестал отличать день от ночи. Он знал, что делает успехи: Леон высказывался на эту тему вполне определенно, да и Гавейн перестал советовать ему сломать себе руку или ногу – якобы случайно - дабы избежать пыток на тренировочном поле. Но, по правде говоря, продолжать в том же духе становилось все труднее и труднее, и Мерлин уже отчаялся дожить до конца месяца, будучи в состоянии сражаться.

- Приготовь к вечеру ванну, Мерлин, - сказал Артур в конце третьей недели, когда они покидали тренировочное поле, и Мерлин с трудом подавил стон. Бесконечные часы перетаскивания ведер с водой, подготовка… У него уже руки опускались от одной только мысли.

Но Артур словно насквозь его видел, потому что, положив Мерлину руку на грудь, остановил его.

- Достаточно мелкой прислуги, чтобы носить воду. Тебе не придётся. Ты будешь прислуживать мне, и все.

- Да, сир, - откликнулся Мерлин, и благодарный, и слегка обеспокоенный. Последнее, чего он хотел, - дать Артуру повод думать, будто он устаёт настолько, что не в состоянии выполнять свои прямые обязанности. Артур будет припоминать ему это до самой смерти. Однако у Артура, похоже, и в мыслях подобного не было. Возможно, он и в самом деле просто пытался быть… добрым.

Мерлин рассмотрел эту мысль со всех сторон, взвесил ее в уме и, наконец, решил, что какая разница, если ему не придётся без конца бегать по лестнице с вёдрами тёплой воды, которая всё равно остынет, прежде чем он наполнит ванну.

При содействии других слуг приготовление ванны заняло в разы меньше времени, за что Мерлин был им весьма благодарен, и вскоре лохань была полна. Пока Артур переодевался за ширмой, Мерлин утомленно провел над ванной рукой, чтобы удостовериться, что вода была достаточно теплой для королевской задницы.

Не то чтобы он часто думал об этой самой заднице и ее удобствах.

Мерлин опустил правую руку в воду и невольно прикрыл глаза, чувствуя, как тепло проникает в его измученные члены. Казалось, каждая кость в его руке сместилась от постоянных ударов. Наверное, он до конца своих дней не привыкнет к ощущению меча в руке.

- Все готово, сир, - произнес он, с сожалением вытаскивая руку из воды. – Я могу идти?

- Не можешь, - донесся до него из-за ширмы голос Артура. – Налей мне вина.

Мерлин вздохнул. Наполнив кубок вином, поставил его на стол и принялся ждать, стараясь не опираться на стол всем весом.

Артур появился из-за ширмы, но он не был раздет для купания. На нем были свободная рубаха из простой белой ткани и штаны - так он обычно спал. Опустившись за стол, он сделал большой глоток из кубка и взял в руки перевязанную стопку пергаментов, которые Мерлин принес из библиотеки раньше. Мерлин в изумлении следил за его действиями: Артур перевернул еще одну страницу, не обращая на лохань с водой никакого внимания.

- Сир, - произнес Мерлин, начиная закипать при виде такого безобразия.

- Залезай, - отозвался Артур, не поднимая глаз от бумаг.

Мерлин замер, раскрыл рот, но слова не шли с языка.

- Что?

Артур нахмурился и кинул на него раздраженный взгляд.

- Залезай в ванну, Мерлин, или ты глухой?

- Но это твоя ванна, - глупо проговорил Мерлин, уставившись на него.

- Нет, это твоя ванна, и если ты сейчас же не залезешь в воду, я запихну тебя туда сам, - Артур оглядел его с отвращением. Тут Мерлин впервые осознал, в какое чучело превратился за последние недели: мятая рубаха, всклокоченные волосы и никакого шейного платка и в помине. У него хватало времени лишь чтобы наскоро умыться перед сном, а порой он валился с ног и вовсе не дойдя до таза с водой.

Но Мерлин заметил, что Артур старательно не смотрит в его сторону, и все заготовленные возражения замерли на губах.

- Давай-давай, - повторил Артур, переворачивая страницу.

Мерлин повернулся к лохани лицом, к Артуру спиной, и начал медленно стягивать одежду: вначале пояс и рубаху, потом штаны, затем исподнее. Наконец, с едва слышным болезненным стоном он поднял ногу и забрался в восхитительно горячую воду. Артур не произнес ни слова; время от времени до Мерлина доносилось шуршание страниц да стук кубка о деревянную поверхность стола, свидетельствовавшие о том, что Артур все так же продолжал читать, периодически отпивая по глотку вина.

Сладко вздохнув, Мерлин развалился в ванне и прикрыл глаза. Казалось, тепло проникает в самые кости – сквозь испещренную синяками, ссадинами и царапинами кожу. О лучшем подарке Мерлин не мог и мечтать. Мысль, что Артур сделал это для него, наполняла его глубокой признательностью. Он тихо произнес:

- Спасибо, сир.

Артур ничего не ответил, без сомнения, продолжая игнорировать его. Губы Мерлина изогнулись в улыбке. Они и не ждал другого.

Окутавший его жар убаюкивал, так что Мерлин оставил всякие попытки помыться, просто расслабившись и нежась в тепле.

Некоторое время спустя Артур позвал его негромко:

- Мойся, Мерлин. Для этого и существуют ванны.

Мерлин послушно взял пахучий кусок мыла, которое так нравилось Артуру, и, вспенив его между ладонями, стал тереть себя повсюду, слегка покраснев, когда пришлось скользнуть руками под воду. Пусть Артур и не смотрел на него – это все равно нарушало все возможные границы, установившиеся между ними за эти годы.

Покончив с мытьем, Мерлин ощутил, что вода заметно остыла. Он пах Артуром и впервые за месяц чувствовал себя по-настоящему расслабленным. Мерлин сел в ванне, и, словно в ответ, Артур выпрямился на стуле, после чего встал и принес Мерлину свежее полотенце.

- Вот, - он кинул его Мерлину, который тут же поднялся на ноги, обернул его вокруг бедер и шагнул на пол. Мерлин ожидал, что Артур посторонится, но нет. Напротив, тот шагнул ближе, с явным беспокойством разглядывая обнаженную грудь Мерлина.

- Стой смирно, - проговорил он, и, к вящей досаде Мерлина, начала исследовать руками его тело. Пальцы Артура прикоснулись к каждому синяку, к каждой ссадине, словно составляя карту всех нанесённых на тренировках повреждений, в которых он был куда как сведущ. Наконец, Артур поднял глаза и, перехватив взгляд Мерлина, спросил: - Ты ведь не пользовался той мазью, которую я сказал тебе спросить у Гаюса, я прав?

- Забыл, - честно отозвался Мерлин. – Слишком устал.

- На твое счастье, Мерлин, я не забываю ни о чем, - Артур жестом указал на кровать. – Забирайся.

Как в самых потаённых фантазиях Мерлина, в которых он не признался бы даже пред угрозой быть сожженным на костре. Он внутренне весь подобрался:

- Сир?

- Мерлин, ты едва не валишься с ног от изнеможения, твоё тело скоро не выдержит так и дальше. Мне это знакомо. А теперь залезай в постель.

- Но сир, я не смогу дотянуться, это не…

- Не беспокойся об этом, - оборвал его Артур. – На кровать. Живо.

Мерлин кивнул и забрался в огромную, мягкую, свежую постель, ощущая смесь трепета и желания. Улегшись лицом вниз, он почувствовал, как кровать прогнулась: это Артур устроился позади, нависая над ним.

- Я хотел поручить это Джорджу, но тот никогда не чувствовал жжения от многократных ударов мечом на собственной шкуре, - произнес Артур. Прохладные капли мази упали на кожу Мерлина, и когда руки Артура сменили их, разминая затекшие мышцы спины, Мерлину потребовалась вся сила воли, чтобы не выгнуться. – Он никогда не знал боли, что сопровождает интенсивные тренировки изо дня в день. Не представляет, где нужно коснуться, чтобы унять эту боль.

Казалось, руки Артура могли распознать каждую болевую точку на спине Мерлина, и тот судорожно цеплялся за подушку, не желая выдавать себя. Артур придвинулся ближе, сильнее надавливая пальцами, и прошептал:

– Лучше?

- Да! О… Артур… - выдохнул Мерлин, отворачиваясь, и уткнулся лицом в покрывало, чтобы случайно не вырвалось то, о чём он потом пожалеет. Его никогда не касались так – с таким желанием, с такой заботой. Его тело откликалось помимо его воли – возбуждением, рожденным близостью Артура.

Мерлин постарался поменьше ерзать бедрами - Артур не должен был знать. Он никогда не должен был узнать.

- Раздвинь руки, - Мерлин покорно раскинул руки, и Артур уверенно провел по его бокам, переходя к бедрам. Потом он устроился сбоку и начал разминать руки по всей длине, каждым касанием изгоняя напряжение и боль. Мерлин почувствовал, как новый стон зарождается в горле, и лишь сильнее зарылся лицом в винно-красные подушки, пахнущие солнечным светом и Артуром. Артур накрыл его кисти своими, нежно размял каждый палец, и это было так восхитительно! Мерлин мечтал, чтобы это никогда не кончалось.

- Ты совершенно никудышный боец, - пальцы Артура обхватили запястье Мерлина и задержались на нём.

- Ну да, - отозвался Мерлин, вспоминая, как смог удивить Персиваля сегодня, и какое забавное выражение появилось у того на лице, когда он чуть не упал от быстрого удара Мерлина.

- Но тебя можно научить, судя по всему, - добавил Артур, мягко надавливая руками на плечи Мерлина. – Как бы невероятно это ни звучало.

Мерлин хотел кинуть что-нибудь остроумное в ответ, но был слишком занят, плавясь как воск под руками Артура. Тот продолжал ругать его умения, но Мерлин уже не слышал, сладко уснув на королевской кровати.

Уже проваливаясь в сон, Мерлин напомнил себе, что должен встать, что ему не предлагали остаться, но собственный мозг недовольно возразил, чтобы он заткнулся уже и спал.

А если ему и почудилось лёгкое прикосновение губ к шее, так просто воображение разыгралось, и нечего Артуру знать об этом.

Проснуться часом позже от того, что Артур бесцеремонно спихнул его с кровати, было неприятным сюрпризом, но Мерлин решил, что вполне в состоянии пережить это. Он чувствовал себя потрясающе: каждая мышца, каждый узел в его теле были осторожно разглажены опытными руками Артура. Артур поглядел, как Мерлин поднимается с пола, потом потряс головой, переполз прямо туда, где только что лежал Мерлин, и закутался в простыни, должно быть, приятно согретые теплом его тела.

- Спокойной ночи, Мерлин, - пробормотал он, натягивая одеяло на голову.

- Спокойной ночи, - Мерлин расплылся в улыбке, глядя на огромный бугор, который являл собой замотанный в одеяла Артур. Потом подобрал свои вещи и быстро оделся.

Четвертая неделя прошла в изучении новых позиций.

В первый день к нему приставили Гавейна, и он до самого вечера заставлял Мерлина менять позиции, только чтобы поставить его в очередную причудливую позу и тут же нанести по нему сокрушительный удар мечом.

- Я думал, ты мой друг, - выдохнул Мерлин, с огромным трудом парируя удары Гавейна.

- Так и есть, - откликнулся тот, сверкая на него зубами из-под занесенного над головой меча. – Иначе бы я и не брал на себя труд указывать на твои ошибки.

Весь второй день Леон правил ему постановку тела: ног, рук, локтей, - пока Мерлин не был готов взвыть.

- Ты подаешь большие надежды, Мерлин, - произнес Леон, взглядом попросив прощения, и в который раз опустил его руки по швам.

- Мне уже стыдно, что я в рыцари не пошёл, - процедил Мерлин сквозь стиснутые зубы, обвиняющее ткнув в сторону Леона мечом, как указал бы пальцем, будь у него свободна рука.

Элиан учил его беречь силы, а Персиваль сосредоточился на тренировке мускулов.

- Так ты быстрее покончишь со всем этим, - говорил он, показывая Мерлину, как нанести удар по ребрам так, чтобы выбить у человека весь воздух из легких.

- Был бы у меня лишний годик - мускулы нарастить, тогда да, конечно, - прохрипел Мерлин, хватаясь за бока.

В перерыве он скрестил мечи с Гавейном, радостно отвечая ударом на удар, словно они были двумя мальчишками, сражающимися на палках в пустом амбаре. Оглядевшись вокруг, Мерлин увидел, что Артур наблюдает за схваткой. В его взгляде не было привычного самодовольства, чистого и незамутнённого. От выражения его лица у Мерлина перехватило дыхание: взгляд Артура словно оглаживал фигуру Мерлина от макушки до кончиков пальцев, и в этом взгляде светилась искренняя забота о нем, признание его растущих успехов. По телу Мерлина прошла дрожь: он сам все эти годы смотрел на Артура такими же глазами, пытаясь запечатлеть в памяти разворот его плеч, когда тот наносит удар, огонь, загоравшийся в глазах, когда тот чувствовал приближение победы.

Мысль, что Артур видел в нем то же самое и желал его, понимая, на что он способен, взволновала Мерлина до глубины души. Что бы чувствовал Артур, знай он, что Мерлин способен разрушать города одним лишь словом, что он мог бы выжечь всех их врагов до тла одним мимолетным взглядом?

Мерлин смотрел на Артура и, глядя на разгоравшийся в его глазах огонь, не переставал задаваться вопросами.

Четвертая неделя подошла к концу, прежде чем Мерлин успел испугаться его приближения. Если Артур и думал о предстоящем поединке, он ничем не выдавал своих мыслей. Напротив, он устроил ужин для избранных рыцарей – всех тех, кто помогал Мерлину в тренировках.

- Прислуживать, конечно, будешь ты, - сказал Артур Мерлину, который под конец тренировки едва не падал под весом собственной кольчуги. – Проследи, чтобы был каплун. И сыр. И яблоки.

- Конечно, - отозвался тот, улыбаясь Артуру своей самой лучезарной улыбкой. Артур прищурился, и улыбка Мерлина стала еще шире, непочтительное «свинья» было готово сорваться с кончика его языка.

От ужина исходил бесподобный аромат, и Мерлин более-менее пришёл в себя к началу действа. По крайней мере, беготня вокруг стола с кувшином вина немного отвлекала.

- Мерлин, - нетерпеливо позвал Артур, махнув пустым кубком. – Где ты пропадаешь? У тебя к ногам будто гири привязаны.

- И с чего бы это мне быть медлительным, - пробормотал Мерлин, плеснув Артуру еще вина в кубок. – Подумаешь, все эти взмахи, удары и падения.

- Уверен, здесь найдутся и другие слуги, - громко произнес Артур, и, словно сами стены замка подчинялись приказам короля, дверь распахнулась, и в залу вошел Джордж, так высоко задрав нос, что Мерлину стало страшно за его равновесие. Кинув в сторону Мерлина уничижительный взгляд, Джордж выхватил кувшин у него из рук.

- Раз уж ты никуда не спешишь, Мерлин, можешь с таким же успехом сесть с нами и поесть, оставив заботу о нас кому-нибудь более расторопному.

- Да, Мерлин, садись, - тут же поддержал его Гавейн, похлопав по ручке стоявшего рядом стула. Тут Мерлин впервые заметил, что место справа от Артура пустовало. Он удивлённо вытаращил глаза, но, заслышав смешки рыцарей, перевел недоверчивый взгляд на Артура.

Казалось, Артур не мог определиться, напустить ли ему на себя величественный вид или же позволить радости взять верх, но прорезавшая его лицо улыбка приняла это решение за него, и вскоре уже все рыцари заливались смехом. Гавейн протянул руку к Мерлину и рывком усадил его на стул, а Джордж наполнил кубок Мерлина вином, косясь на того с явным неодобрением.

Сидящий напротив Элиан тепло улыбнулся Мерлину и отсалютовал ему кубком. Мерлин моргнул и сжал собственный кубок в руке. Он чувствовал себя странно, сидя рядом с ними за одним столом, как равный, однако никто, похоже, не возражал.

- Давайте обсудим поединок, - заговорил Артур. – Мерлин, ясное дело, ты не будешь готов лучше, чем сейчас. Этим утром я уведомил Лорда Ифэна, что вы сойдетесь в рассветный час на тренировочном поле, где будете биться на палашах, пока один из вас не падет.

- П-падет? – выдавил Мерлин, подавившись куском хлеба, только что засунутым в рот.

Артур только отмахнулся.

- Не хнычь. Это просто такое выражение.

- Все как на тренировке, - пояснил Персиваль. – Если удар мог бы быть смертельным, то поединок выигран, а тот, кто окажется на земле, проиграл.

- А, - откликнулся Мерлин и глотнул вина. Не то чтобы он думал, будто Ифэн действительно убьет его, – Артур бы собственноручно отрубил Ифэну голову, только посмей тот, в этом Мерлин не сомневался ни мгновения. И все же. Он умудрился уронить меч трижды или четырежды за последнюю тренировку, что вряд ли увеличивало шансы не… «пасть».

- Итак, Мерлин, - произнес Гавейн, подаваясь вперед. На носу у него поблескивал жирный след от каплуна. – Скажи-ка мне вот что: если тебе удастся нанести этому выскочке удар, думаешь, как он запоёт?

- Думаю, он запищит, как мышь, едва меч Мерлина окажется поблизости от него, - сказал Персиваль с широкой ухмылкой. – Ты слышал его вчера, когда он тренировался с Келвином?

- Хочешь сказать, весь тот писк шел от Ифэна – не Келвина? – брови Леона изумленно взмыли вверх. Мерлин чувствовал то же самое. Келвин был еще слишком юн, чтобы претендовать на рыцарство. А может, и нет, сам-то Мерлин был едва ли на пару лет старше. Иногда Мерлину казалось, что он участвовал в стольких войнах и видел жизнь в таких ее проявлениях, которых не доводилось видеть никому из его одногодков.

- Немного пугает, да? – Персиваль потянулся за хлебом.

- Еще бы, - Гавейн отхватил еще кусок каплуна и махнул им в сторону Мерлина. – По крайней мере, ты доказал, что сможешь встретить гибель молча. На этом и стой.

- Сделаю все возможное, - уныло отозвался Мерлин. При одном взгляде на еду, которой был уставлен стол, крутило живот, хотя вино, пожалуй, выглядело завлекательно. Мерлин потянулся за новой порцией, но Артур ловко выхватил у него из рук кубок.

- Тебе хватит, - заявил он. – Ты нужен мне завтра с ясной головой. Не думаю, что ты можешь позволить себе пропустить еще пару ударов по ней – оставшиеся мозги просто вытекут у тебя из ушей.

Мерлин хотел уже возразить, но, едва обернувшись и раскрыв рот, натолкнулся на тот самый взгляд Артура, спокойный, уверенный, любящий, и позволил себе окунуться в этот взгляд. Артур медленно отхлебнул из кубка Мерлина, ни на миг не отводя глаз, после чего опустил его на стол.

- Мерлин! – раздался голос Гавейна прямо над ухом, и Мерлин подпрыгнул. Момент прошел; он повернулся к Гавейну, тот взлохматил ему волосы и произнес: - Будем надеяться, ты не будешь так легко отвлекаться, а не то мне страшно за твои уши.

- Завтра у него будут хотя бы кольчуга и шлем, - сказал Элиан. – Они сберегут самые важные его части в целости и сохранности.

Его слова вызвали новый приступ хохота за столом, и Мерлин прямо засветился от этого добродушного подначивания и их общей веры в него.

Все это время Артур не переставал наблюдать за ним, и Мерлин чувствовал, что уже сам жаждет практически осязаемых прикосновений, которые дарил этот взгляд.

Ужин продлился далеко за полночь, и после долгих прощаний и пожеланий доброй ночи Мерлин проследовал за Артуром в его покои. Все было как и во все другие вечера: по всей комнате горели свечи, Мерлин помог Артуру раздеться, подал ему рубаху и штаны для сна и стал расстилать постель. Все это время он не подымал глаз от пола, Артур же молчал, следуя вечернему заведённому порядку. Ни шуток, ни требований вина, ни приказов натопить посильнее камин в сырой комнате. Ничего, кроме шороха одежды и откинутых простыней.

Когда Мерлин закончил, Артур стоял, опершись боком о стол, недвижимый, словно мраморное изваяние.

- Погаси свечи, Мерлин, - попросил он, и Мерлин послушно двинулся вокруг комнаты, задувая их одну за другой, пока не описал полукруг, вернувший его к Артуру.

Когда с последней свечой было покончено, он поднял глаза на Артура и тихо спросил:

- Желаете еще чего-то, сир?

- Только одного, - отозвался Артур. На его губах играла мягкая улыбка. Тени от язычков пламени плясали на его лице, наполовину позолоченном светом, наполовину погружённом во тьму, превращая в совершенно чужое, незнакомое Мерлину существо.

Но стоило Артуру протянуть руку, коснуться лица Мерлина, провести большим пальцем по губам, а следом прижаться своими губами, уверенно и неторопливо, узнавание, наконец, пришло.

Мерлин с готовностью уступил ласкающим его губам, и Артур углубил поцелуй. Рука скользнула вверх и зарылась в волосы Мерлина, те же сильные пальцы лепили из него подобие воина день за днём. Артур помог ему внешне стать тем, кем Мерлин всегда был внутри, и теперь любой мог видеть, кто он такой на самом деле.

В ходе этого что-то изменилось между ними. Они не стали равными, но и просто слугой Мерлин больше не был. Артур дал ему возможность постоять за себя. И теперь, когда руки Артура ласкали его тело, а губы жадно исследовали рот, становилось возможным то, о чем они раньше и подумать не могли.

Мерлин потянулся к губам Артура за новыми поцелуями и осмелился положить руки ему на бедра. Тот улыбнулся ему в губы.

Несколько долгих минут спустя Артур разорвал поцелуй, прижимаясь лбом ко лбу Мерлина.

- Ты должен идти, - произнес Артур, поднимая на него глаза, в которых мелькнуло счастливое изумление, когда Мерлин раздосадовано застонал. – Меньше всего сейчас мне хочется отпустить тебя, но сон, пожалуй, единственное, что тебе просто необходимо.

- Гаюсу придется оглушить меня чем-нибудь тяжелым, - Мерлин насупился, как он надеялся, в самой очаровательной манере.

- Я испытываю огромный соблазн проводить тебя до дверей и предложить Гаюсу свои услуги, - усмехнулся Артур. Мерлин расплылся в улыбке, уверенный, что в словах Артура не было ни крупицы правды, к тому же вид Артура, так искренне улыбающегося ему, немедленно вызывал у Мерлина ответную улыбку, как теплые лучи летнего солнца. Артур положил Мерлину руки на плечи и решительно подтолкнул к двери. – Увидимся завтра утром на тренировочном поле.

Мерлин кивнул. У него перехватило горло от взгляда Артура, от мысли, что тот всегда искал его глазами, где бы они ни находились.

- А потом?

- Потом встанет вопрос о твоей награде, - Артур небрежно оперся о ножку полога, сложив руки на груди крест-накрест. – Возможно, мы еще обсудим ее позже. Если ты одержишь победу, само собой.

- Само собой, - передразнил его Мерлин, приподнимая бровь.

Он ожидал, что Артур рассмеётся, но тот лишь улыбнулся со словами:

- Спокойной ночи, Мерлин.

- Сир, - губы Мерлина изогнулись в ответной улыбке.

У Гаюса не нашлось ничего достаточно тяжелого, чтобы огреть Мерлина по голове, не оставив при этом новой шишки, поэтому Мерлин провёл ускользающие ночные часы без сна, думая о руках Артура, о том, как они выглядели, сжимая меч, о том, как Артур наносил и парировал удары, выполняя все те движения, которые должны были пригодиться Мерлину на следующее утро.

Это была долгая, беспокойная ночь.

Рано утром Мерлин уже сидел у рабочего стола Гаюса, разглядывая потёртые доски, пока Гаюс суетился вокруг.

- Мне придется драться честно, - проговорил Мерлин, подцепляя ложкой немного каши. – Никакой магии.

- Верно, - произнес Гаюс, наливая отвратительно пахнущую зеленоватую субстанцию во флакон с такой же неприятной на вид фиолетовой жидкостью. От получившейся тягучей смеси шёл пар. – Ты не можешь рисковать даже самым крошечным заклинанием, ведь там соберутся все рыцари Артура.

- Все? – Мерлин поднял на него обеспокоенный взгляд.

- Конечно, Мерлин. Весь замок только и болтает о твоих успехах под началом рыцарей. Ты всех поразил, – Гаюс встряхнул флакон, держа его на расстоянии вытянутой руки, пока жидкость угрожающе пузырилась и булькала. – Я слышал, уже заключают пари на то, кто выйдет победителем. По меньшей мере, сэр Гавейн убежден, что ты одержишь верх над лордом Ифэном, таверна и нижний город просто бурлят. Ты разве не слышал?

- Нет, - фыркнул Мерлин, даже подумать о таком было смешно. Но в глубине души он был рад, что Гавейн так верил в него. И все же было бы куда проще, оставайся он по-прежнему слугой-неумехой, которому Артур просто одолжил на время свою кольчугу. Как странно и непривычно, что другие видели в нем теперь нечто большее.

- Ну что ж, - Гаюс крякнул, вытер руки о полы своего платья и повернулся к Мерлину выжидающе. – Выкинь-ка это все из головы и ступай одеваться. У тебя еще поединок впереди.

- Точно, - кивнул Мерлин. Он опустил ложку в тарелку каши, чувствуя, что аппетит исчез окончательно.

Час спустя, приподняв полог палатки Артура, он обнаружил внутри Келвина.

- Сэр Персиваль сказал, я буду сегодня твоим оруженосцем, - произнес тот с улыбкой, взяв в руки кольчугу Мерлина.

- В этом нет необходимости.

Как один, Мерлин и Келвин обернулись, чтобы увидеть во входном проеме Артура, уже в боевом облачении, придерживающего рукой полог. – Можешь идти, Келвин, спасибо.

- Сир, - поклонился Келвин и, кинув на Мерлина довольный взгляд, поспешил скрыться.

- Ну вот, отлично, - расстроено произнес Мерлин, окинув хмурым взглядом множество деталей традиционного турнирного снаряжения.

- Давно известно, что ты и меня-то с трудом одеваешь, не говоря уж о тебе самом, так что сегодня тебе понадобится моя помощь, – Артур поочередно стянул перчатки, бросил их на стол. – Приступим.

- Сир, вам не подобает одевать слугу, - пробормотал Мерлин, выхватывая из рук короля стеганый подлатник и напяливая на себя.

- Ну да, а ты, конечно же, всегда печешься о приличиях, - Артур глянул на него, мол, знаю я тебя, и Мерлин залился краской с макушки до пят. Оттолкнув руки Мерлина, Артур застегнул ему подлатник на шее и груди, и весьма ловко помог облачиться в остальные части доспеха – Мерлин только диву давался, как Артур все эти годы умудрялся прикидываться таким беспомощным, когда речь заходила об одевании.

- Из тебя бы получился отличный оруженосец, - не удержался он и съязвил.

- Я им и был, - откликнулся Артур, рывком поправляя кольчугу Мерлина, от чего тот едва не грохнулся на колени. – Я находился возле отца, когда был еще слишком мал, чтобы сражаться. Помогал ему одеваться сотни раз, если не больше.

Представив маленького Артура в роли оруженосца, которому наверняка приходилось подниматься на мысочки, чтобы перекинуть кольчугу через голову Утера, Мерлин не смог сдержать сдавленного хихиканья, на что Артур лишь еще раз мстительно дёрнул доспех.

- Готово, - произнес он, мгновенно отрезвляя Мерлина.

Артур натянул на него латные рукавицы одну за другой и аккуратно закрепил их на запястьях, напомнив Мерлину тот момент в Эалдоре, когда он был готов открыть тогда еще принцу все свои секреты. Это было не лучшее время для подобных признаний. Но сосредоточенный на своем занятии король склонил голову, и его до смешного сияющие волосы покачивались перед самым носом Мерлина. Возможно, подходящее время было не так уж и далеко.

Артур похлопал Мерлина по плечу, не прекращая быть королём ни на минуту, и сунул ему в руки шлем.

- Помни уроки, Мерлин. Не опускай меча и глаз, не сутулься, и делай, что хочешь, но не дай ему снести твою голову с плеч, – он провел пальцами по горлу Мерлина и тихо добавил: - У меня на тебя свои планы.

- Так нечестно с твоей стороны отвлекать меня прямо перед поединком, - проговорил Мерлин, поражаясь собственной дерзости, и гулко сглотнул, ощущая горлом пальцы Артура.

Артур сузил глаза.

- Почему это? Ты поступал так со мной годами, – он отступил в сторону и подтолкнул Мерлина к выходу. – Пора.

Мерлин на миг замер, собираясь, и шагнул из палатки, Артур – следом за ним. Обойдя палатку и увидев поле, он замер как вкопанный, отчего Артур едва не врезался ему в спину. Гаюс не преувеличивал: по меньшей мере три четверти всего рыцарства со своими оруженосцами и практически все обитатели замка, включая слуг, стояли плотной стеной по краям поля, словно их ждал важнейший турнир с заезжими чемпионами.

В действительности же, речь шла просто о Мерлине, чья правая рука вся была в сомнительных кровоподтеках и кто всю прошлую ночь промучился бессонницей, думая о метафорах, связанных со входящим в тело мечом.

- Они пришли, чтобы увидеть, как ты победишь, - сказал Артур ему на ухо. – Как и я, - он обошел Мерлина и направился прямо к полю. Стоило ему показаться на арене, как все разговоры смолкли.

- Лорд Ифэн, к бою. Мерлин, к бою.

продолжение - в комментах

@темы: Arthur's team, Фик, Arthur/Merlin OTP fest 2013, romance, fluff, PG-13

@темы: Arthur's team, Фик, Arthur/Merlin OTP fest 2013, romance, R

Название: Существуют тайные королевства
Автор: вайтлоу
Бета: Merlin`s Team
Пейринг/Персонажи: Артур/Мерлин, намёки на Нимуэ/Моргана, Джим Кирк, Леонард Маккой, Спок
Рейтинг: PG-13
Размер: 5000 слов
Жанр: юмор, драма, повседневность
Саммари: В глубинах космоса, во времена науки и прогресса, судьба одной маленькой планеты легла на плечи очень старого человека. Сейчас мало кто помнит его имя, но это никак не меняет того, что это был Мерлин.
Предупреждения: кроссовер со вселенной reboot!Star Trek; многочисленные смерти второстепенных и не очень персонажей.
Примечание: написано на Артур/Мерлин ОТП фест «Две стороны одной медали»
Дисклеймер: все права у BBC
Тема № 3: приключения

читать дальше

В небе над Энтерпрайз парили драконы. Мерлин не мог поверить своим глазам, это казалось слишком невероятным — чтобы драконы, здесь и сейчас, в двадцать третьем веке.
Последний дракон умер на его руках больше десяти веков назад.
Меньше пары минут назад у них внезапно отказал варп-двигатель, Энтерпрайз тряхнуло и выкинуло над этой планетой. Теперь корабль завис над лесами, а высоко в небе парили драконы. Мерлин чувствовал, как сквозь обшивку корабля, сквозь мельчайшие щели, тянутся тонкие ручейки магии, как она спешит к нему, и это пьянило, как вино, которое подавали в одной таверне под Камелотом.
— Чертовщина какая-то, — пробормотал рядом его коллега, прилипший к окну. — Никогда не видел таких тварей, похожи на чудищ из сказок, а, Эмрис?
Мерлин машинально кивнул. Это и есть чудища из сказок, хотелось сказать ему. Давно забытые, ставшие легендами, как и многое другое, о чём сейчас знал только он. Только он мог ответить капитану Джеймсу Тибериусу Кирку, что за твари замерли над их кораблём.
Но ему никто не поверит.

— Вы ксенобиолог, доктор Эмрис, — глаза на него равнодушными холодными глазами произнёс коммандер Спок. — В вашем файле помечено, что ваша специализация — пресмыкающиеся, а всё указывает именно на то, что именно они сейчас окружают наш корабль. Вы сталкивались с чем-то подобным раньше?
— Вы даже не представляете, — пробормотал Мерлин себе под нос.
Ему не нравился Спок, он был слишком похож на Утера. Ему нравился их капитан — тот отчаянно напоминал Артура, того Артура, которого упорно воссоздавал в своей памяти Мерлин. Такой же бестолковый дурашливый идиот, но он был лидером, и за ним хотелось идти.
— Мне нужно покинуть корабль, чтобы исследовать их ближе. Они не кажутся мне готовыми напасть прямо сейчас, они как будто чего-то... ждут.
— Ага, пока вы вылезете, чтобы сожрать вас! — вмешался глава медицинской службы, замерший за креслом капитана Кирка. — Чёрт возьми, доктор Эмрис, это нормальное змеиное поведение — караулить, пока мышь сама не прошмыгнёт у неё под носом!
Те, кто главенствовали на «Энтепрайзе», напоминали Мерлину людей из его прошлого чаще, чем хотелось бы. Он не мог перестать вспоминать Утера, когда видел Спока, не мог — и никогда не сможет — перестать думать об Артуре. Доктор Маккой своей неуёмной сварливостью, своими талантливыми руками походил на Гаюса, правда, этим их сходство и ограничивалось. Да и, пожалуй, доктор Маккой оставил Гаюса далеко позади в турнирной таблице на звание самого ворчливого и тревожного врача во вселенной.
— Это не самые страшные существа, которых я видел в своей жизни, — хорошо, что он пришёл на этот корабль уже старым; будь он мелким юнцом, никто бы не поверил в то, что у него есть опыт.
— Вы не пойдёте один, — жестко отрезал Кирк. — Боунс прав, чёрт знает, что вас может поджидать на этой планете. С вами пойдёт Ухура, может, она сможет что-нибудь разобрать, если они окажутся болтливыми, и пара человек охраны.
— Так точно, капитан, — лицо Мерлина не изменилось. В конце концов, он был лучшим в мире скрывателем правды. Артур так и не поверил ему до самого конца.

С каждым новым вдохом Мерлин чувствовал, что не может больше удерживать свою маскировку. Фальшивые года опадали с него, морщины исчезали, потому что его наполняла чистая сила, она пела ему, звала его из земли, и в воздух словно наполнился протяжными звуками сигнального рога; всё вокруг было радо его видеть, и Мерлину хотелось упасть на колени, поцеловать траву под ногами и попросить прощения.
Магия, давно покинувшая Землю, где в неё перестали верить, магия была слишком разумна, чтобы просто рассеяться в мире. Она нашла себе новый дом, маленькую, крошечную планету, она создала там себя заново, возродилась, и наполнила свой новый дом драконами, своими первыми детьми, истинными созданиями Древней Религии.
Древняя Религия, столь древняя, что даже для Мерлина её ритуалы утратили смысл, была стержнем этого маленького мира.
Драконы оставили Энтерпрайз, они спланировали и зависли, бья крыльями воздух, вокруг их шаттла, и Ухура испуганно прижала руку ко рту. Даже Мерлин никогда не видел столько драконов за раз, но для него не было разницы — приказывать одному или приказывать толпе.
И он заговорил, на языке, который не использовал вот уже двенадцать веков, но который помнил так же ясно, как и в день, когда на его руках умер отец, оставляя ему знание Повелителя Драконов. Мерлин говорил, чувствуя, как его глаза горят золотым, чувствуя на себе взгляды, наполненные ужаса. Только что на его месте стоял старик, а сейчас — молодой парень с золотыми глазами, на напевном гортанном наречии выкрикивающий слова, которые можно было бы назвать заклинанием, если бы в современном мире ещё кто-то верил в магию.
— Думаю, доктор Эмрис, вы должны объясниться, — даже несмотря на тёмную кожу, Ухура казалась бледной. Драконы улетели, превратившись в тёмные точки на горизонте.
— Вы не поверите, если я попробую, — улыбнулся Мерлин.

Прежде чем Мерлин успел сказать хоть что-нибудь, заговорил капитан Кирк, спокойно и сосредоточенно, каким он всегда становился в моменты опасности, действительно серьёзной.
— Мы засекли город, доктор Эмрис, город, к которому улетели эти твари.
— Это драконы, капитан.
— Драконы? — переспросил доктор Маккой. — Серьёзно, парень, драконы?
— Боунс, на твоих глазах доктор Эмрис из старого хрыча превратился в молодого парня, а ты сомневаешься в существовании драконов? Простите, доктор Эмрис, — Кирк ухмыльнулся, — но это наиболее точно описывает произошедшее.
— Думаю, вполне логично назвать гигантских пресмыкающихся драконами, учитывая их внешнее сходство, — заговорил Спок. — Но это кажется мне не столь интересным, как феномен возраста доктора Эмриса. Что это было, доктор? Портативное средство наведения голограмм?
— Это иллюзия, — Мерлину хотелось сесть и закрыть лицо руками. Он чувствовал себя ужасно нелепо. — Никогда не думал, что всё получится... так, но вы просто не поверите.
— Во что, доктор? — почти хором спросили его Кирк, Спок и Маккой.
— В магию.

Город, который они обнаружили — это было невозможно. Мерлин смотрел на него до рези в глазах, не решаясь моргнуть, боясь, что видение пропадёт, стоит ему дать себе слабину. Но потом тело взяло своё, он на краткое мгновение закрыл глаза — Камелот никуда не пропал, он стоял на месте, незыблемый, прочный, город, который даже толпы мертвецов не смогли удержать долго.
Полубезумная надежда зажглась внутри него, Мерлину хотелось вырваться из Энтерпрайз, выпрыгнуть в воздух и упасть. Ему хотелось обнять весь мир, когда он думал, что в тронном зале замка он может встретить Артура, ведь тот был королём прошлого, настоящего и будущего. Мерлин похоронил его в священных водах Авалона, места сосредоточия силы; почему бы этой силе не забрать тело короля, ведь Мерлину было обещано, что Артур вернётся, восстанет от своего сна, когда Альбиону будет грозить опасность.
Город — Камелот — казался мирным, таким, каким помнил его Мерлин.
Но над башнями замка не реяли ало-золотые флаги Пендрагонов. Надежда, вспыхнувшая было, угасла, сжалась внутри Мерлина в пульсирующий комочек боли. Ветер трепал черные флаги Морганы, и драконы, которые осели в лесах вокруг города, сторожили её.
Мерлин сбежал с корабля; он скрыл его от взглядов, сделав невидимым, и бежал. Перед тем, как выпрыгнуть, он призвал дракона, и тот поймал его, бережно сжал в лапах и спустил на землю.
— Маленький маг, ты вернулся к нам, — пророкотал дракон, пока Мерлин пытался отдышаться от своего головокружительного полёта. — Мы ждали тебя, Эмрис.
— Что происходит? Что это за место?
— Магия, маленький волшебник, очень сильна. Магия может дарить жизнь и отнимать её, и ты знаешь это лучше, чем кто бы то ни было. Что удивительного в том, что магия нашла себе новый дом? Вдали от того, что люди называют будущим, потому что их будущее — это безверие и смерть.
Мерлину было, что ответить на это, но он промолчал. Он помнил Килгарру, помнил, как судил тот. Во многом драконы были правы — но они решали только за себя, ставя себя выше всех. Это было неправильно.
— Там же Моргана, да? — спросил он после долгой паузы.
— Жрицы Старой Религии, да, они пришли, и твой город восстал из небытия, маленький маг. Но их сердца давно заменила ненависть, так что не удивляйся, когда войдёшь в Камелот.
«Камелот», это слово, произнесённое драконом, драконом, который должно быть так сильно ненавидел город, прокатилось раскатами грома по поляне, и Мерлину показалось, что земля под его ногами содрогнулась.
— Ты сказал жрицы. Кто ещё?
— Та, с кого всё началось, та, которой всё закончится. Нимуэ, маленький маг, Нимуэ была первой, и она привела за собой дочь Пендрагона.

Попасть в город было несложно. Может, его ждали, а может, всем тут было всё равно. Мерлин шёл по улицам, и то жуткое чувство узнавания, которое вызывало всё вокруг него, пугало. Это был тот же самый Камелот, который он покинул перед битвой на Камлане, покинул, поклявшись не возвращаться до тех пор, пока не вернётся Артур. Без Артура это всё не имело смысла.
Без Артура все эти века были лишь ожиданием, искрой веры.
Но Мерлин не мог потерять надежду, потому что вера в Артура заменила ему сердце. Может, вырви он его, то что-то и изменилось.
Он не хотел проверять.
Дом Гвен выглядел нежилым, но это было неудивительно. Но отчего-то Мерлин смутно надеялся, что найдёт её здесь, что... всё наладится. Но если Моргана управляла всем, то не было ничего странного, в том, что Гвен могло и вообще не существовать. С другой стороны, вряд ли она даже с помощью Нимуэ была настолько сильна, что могла выбирать, кого возвращать к жизни, а кого нет.
Мерлин видел множество знакомых лиц, пока шёл к замку, старательно натягивая капюшон. Плащ он бессовестно стащил за каким-то домом. В целом, это было даже немного абсурдно — он был в синей форменной рубашке научного отдела и тёмных брюках, и сейчас не хватало только красного платка.
Двор замка был непривычно тихим и пустым, он был заполнен густым тяжёлым запахом гнили и разложения. Мерлина затошнило, когда он понял, отчего: на пики были насажены головы Рыцарей Круглого Стола, всех, кроме Гавейна и Леона.
Ненависть к Моргане, оставившая его за это время, вновь вспыхнула с новой силой.

Нимуэ, его схватила Нимуэ, оплела заклинаниями, которые Мерлин мог бы сбросить, но он не хотел. Она привела его к Моргане, и та смеялась, просто смеялась, сжимая пальцами резное дерево трона так, что её руки были белее обычного.
Тяжелая корона Утера сдавливала ей лоб, сползала слишком низко, но в её глазах Мерлин видел лишь торжество. Смерть выжгла в ней всё, что было хорошего, всё, что Мерлин помнил о вечно бунтующей воспитаннице Утера. Эта Моргана была его истинной дочерью, больше, чем ему был сыном Артур. В ней была та же затмевающая разум ненависть, ярость, и когда Мерлин сказал ей об этом, его отбросило к стене тёмной волной силы. Она поднялась с трона, и ветер взметнул её чёрное платье. Лицо Морганы утратило всё человеческое, что в нём было, а её глаза горели тёмным янтарным огнём.
— Ты жалкий трус, Мерлин, — выплюнула она, — и всегда им был.
Нимуэ подошла к ней, сжала руку, и Моргана бессильно упала обратно на трон. Её ладонь выскользнула из рук Нимуэ, она закрыла лицо и замерла.
Мерлина отволокли в темницу, оплели заклинаниями, чтобы он не смог выбраться.
— Утера больше нет. Зачем ты помогаешь ей?
— Ты убил меня. Ты убил её. И теперь ты спрашиваешь, почему мы вместе, Эмрис? Ничто так не объединяет, как смерть.
Глаза Нимуэ горели синим огнём, которого он не видел так давно. Она всё ещё носила алое платье, больше напоминавшее лохмотья, и, в отличие от Морганы, Нимуэ была воплощённым спокойствием. Она была почти столько же древней, как драконы, вспомнил Мерлин, и он когда-то смог победить её только магией, которая была древнее них.
— Смерть, Мерлин, это неотъемлемая часть круговорота жизни вокруг нас. Часть самой жизни, и если ты так этого не понял, то ты действительно жалкий.
Он ничего ей не ответил; Нимуэ сама знала, что неправа, и говорила всё это лишь потому, что ей двигала злость. Он не винил её за это, их вражда с ней была лишь потому, что она ненавидела Камелот как воплощение деяний Утера. Утер сгинул, и Нимуэ осталась подле его дочери. Это было даже смешно.
Мерлин закрыл глаза и прислонился к холодной стене. Ему показалось, что он слышит плач, но уже через несколько мгновений он спал.

Во сне он видел битву на Камланском поле, но, в отличие от реальной, тут Мордред был на их стороне, закрыл Артура своим телом и пал от рук Морганы.
Мерлин проснулся и понял, что плачет. Он совершил столько ошибок, думая, что спасает Артура, а в итоге своими руками привёл его к гибели. Вещь, которую он не мог простить себе уже много веков. Вещь, которую он никогда не сможет себе простить, сколько бы времени ни прошло. Эта рана на его сердце была подобна язве, которую он постоянно трогал, залезал пальцами. Не думать об этом было как не думать о белой обезьяне.
Он вновь погрузился в забытье, и к нему приходили все, кого он не смог спасти в прошлом. Их было слишком много, Мерлин плакал сквозь сон, потому что реальность была ещё хуже.

Мерлин не знал, сколько провёл в темнице. Когда его выволокли во внутренний двор, он был заполнен людьми. Яркий солнечный свет больно ударил по глазам, и Мерлин зажмурился на мгновение.
Лучше бы он не открывал глаза обратно. На балконе, там, где раньше было место Утера, а после него — Артура, стояла Моргана, укутанная в чёрные меха. Позади неё стояла Нимуэ, всё ещё в лохмотьях, и они странно смотрелись рядом. Но совсем не они занимали мысли Мерлина. Со своего места он видел, как толпа безмолвно смотрит на помост. Там, где раньше сжигали ведьм, теперь была привязана Гвен, измождённая, в грязном и рваном алом платье. Её волосы были коротко острижены, а лицо, обычно смуглое, напоминало восковую маску.
Охапки хвороста уже подожгли, и пламя медленно подбиралось к ней.
Мерлин рванулся, закричал, но сила оставила его. Он знал, что это дело рук Нимуэ, Нимуэ или Морганы, они уже делали подобное, он знал, что его нельзя лишить магии, потому что магия была им самим, и пока он жив, он может колдовать.
Но он смотрел, как огонь мягко съедает тяжелый красный бархат, как Гвен поднимает голову и смотрит на Моргану — она не выглядела побеждённой, жертвой или слабой женщиной. Она смотрела на Моргану так, словно это Моргана проиграла, а не она.
— Чёрт возьми, что происходит в этом месте, — раздался над ухом Мерлина голос капитана Кирка. — Надеюсь, ты не против, если мы не досмотрим до конца.

Это, наверное, была особая магия Джима Кирка — выпутываться из любой ситуации, проходить там, где другие останавливались. Джим Кирк пришёл за ним, потому что Мерлин был частью его команды, потому что он точно так же пошёл бы за любым на Энтерпрайз. Мерлин не знал, как капитану это удалось, как он прошёл в город, как вытащил его из-под носа у Морганы и Нимуэ, но Кирк вытащил, довёл до походного лагеря, который они разбили в паре миль от Камелота.
— Ты должен рассказать мне всё, — он смотрел на Мерлина ярко-голубыми глазами, такими голубыми, словно в них тоже была магия.
Мерлин рассказал ему, это был долгий и тяжёлый рассказ, но в лице Кирка было что-то такое, что толкало продолжать. Мерлин видел в его глазах ту же веру, что чувствовал сам.
Джеймс Тибериус Кирк верил в людей больше, чем верил в себя, а его эго могло сворачивать миры. Его вера в людей могла бы править вселенной, захоти этого Кирк, но Кирк хотел только свой корабль и своих людей. Мерлин был частью его команды, и всё остальное было не так важно.

— Капитан, мы исследовательское судно, и я могу вам напомнить, сколько положений устава мы уже нарушили, но, думаю, вы и сами знаете, — холодно заметил Спок. — Мы не можем вмешиваться в ход истории туземцев, тем более, если я правильно понял рассказ доктора Эмриса, для его людей это естественное развитие событий, и эта дама не первый раз захватывает власть.
— Но это не значит, что это нормально! — возмутился Кирк.
— И что ты предлагаешь, парень? Устроить революцию? — хмуро спросил из своего угла Маккой. Он водил трикодером вокруг Мерлина, недовольно кривясь каждый раз, когда тот шевелился.
— Мы можем сделать из платья Ухуры флаг! — воодушевился Кирк. — Ты не против, Спок? Что скажешь?
— Революция — это дурь и блажь, — отрезал Маккой.
— И ты просто так согласишься с тем, что люди останутся здесь страдать и умирать? — приподнял бровь Кирк. — Ты? Спок, ты не кусал Боуса на досуге? Потому что он ведёт себя странно, совсем как ты.
— Чёрт возьми, Джим, угомонись.
— Боунс!
— Ладно, ты можешь играть в героя освободительной войны, если хочешь, но если ты снова попробуешь умереть, будь добр, избавь меня от этого, — раздражённо бросил Маккой. — Вы в порядке, доктор Эмрис, если не считать ссадин и нескольких ушибов. Я бы порекомендовал несколько дней отдыха, но, думаю, вы меня не послушаете.
— Моргана ненавидит меня и сделает всё, чтобы уничтожить.
— Например, напустит на нас драконов? Скотти расстроится, если они испортят обшивку Энтерпрайз.
— Драконы не могут сделать вам ничего, пока я здесь, — устало ответил Мерлин. — Я — Повелитель Драконов, они не могут ослушаться меня.
— Вау, Джим, у твоего эго появился серьёзный противник, — Маккой усмехнулся. — Доктор Эмрис, надеюсь, вы не обманываете нас, а то эти твари кажутся мне довольно опасными.
— Бояться нужно не их, а Моргану. Она сумасшедшая, и она ведьма.

Они спорили до посинения, потому что переспорить Кирка не мог никто, а планы, которые тот предлагал, всегда отличались тягой к самоубийству. Мерлин чувствовал зыбкость бытия, ему казалось невероятным, что они так просто приняли и поверили в то, что он рассказал, но они сейчас серьёзно обсуждали, как можно освободить Камелот.
Это так было похоже на то давнее, самое первое, собрание Круглого Стола. Мерлин запретил себе думать о прошлом, о том, кто тогда был жив, а кто нет.
— Ах, мальчики, — Нимуэ прошла сквозь них, как ветер, встала в центре палатки и улыбнулась, — всё так же одержимы войной, как и всегда.
— Что ты здесь делаешь? — выплюнул Мерлин.
— Принесла письмо, разумеется.
Нимуэ вытащила свиток словно из воздуха и безмятежно положила его на стол.
— Я не держу на тебя зла, Эмрис, потому что ты и я, мы оба дитя Древней Религии, хоть ты и отрицаешь это. Моргана тоже, но Моргана — дочь Утера, а Пендрагоны всегда были одержимы своими идеями. Когда мы пришли сюда, в этом мире не было ничего, кроме магии, и Моргана загорелась идеей создать для себя Камелот, править в нём. Теперь, когда ты пришёл, она хочет уничтожить его, чтобы ты страдал. Альбион, Мерлин, это игрушка в руках великих сил, так всегда было, и так всегда будет.
— Вы все сумасшедшие, — скривился Маккой. — Леди, что за бред вы несёте.
— Моргана хочет уничтожить всё, что дорого Эмрису.
— Она уже забрала всё, что было мне дорого, — с горечью ответил Мерлин.
— Король былого и грядущего, — улыбка Нимуэ была неприятной, она резала, словно кинжал, — король Альбиона, Эмрис. Подумай об этом, глупый ребёнок.
Она пропала точно так же, как и пришла, словно растворилась в воздухе, оставив после себя больше вопросов, чем ответов.

Доктор Маккой был прав: в первую очередь, Энтерпрайз был мирным исследовательским кораблём, на котором, ко всему прочему, отказал варп-двигатель и транс-варпный перемещатель. Скотти рвал и метал, но не мог сказать ничего кроме «аномальная зона», «что за чертовщина» и «отстань, Кирк, и без тебя тошно». Пока он возился с кораблём, Кирк был за него — них — спокоен.
Магия не терпела рядом с собой таких технологий, думал Мерлин, хорошо, что отказала только варп-система, а не целиком корабль.
— Альбион не входит в Федерацию, поэтому законы на эту планету не распространяются, — говорил Спок. — Надеюсь, вы не забыли об этом, капитан?
— Ой, да ладно тебе, Спок! Общечеловеческие законы морали распространяются везде.
— Позвольте заметить, капитан, что я, будучи не полностью человеком...
— Бла-бла-бла, — прервал его Кирк. — Заткнись, Спок, спасти планету от безумной тиранши — это логично.
— Игры в героя не доведут вас до добра, капитан.
Джим Кирк очень напоминал Мерлину Артура; поэтому он и пошёл на этот корабль, поэтому рискнул надолго оставить Землю — он хотел посмотреть, что сделает этот безумный ребёнок.
Этот безумный ребёнок привёз его на Альбион, туда, где он мог найти Артура. Неисповедимы пути твои, — подумал Мерлин и закрыл лицо руками. Ему хотелось выйти, забраться в высь и крикнуть в вечернее небо: где ты, тупица, почему ты ещё не пришёл!
Я устал быть без тебя, Артур.

Небо — мир — словно раскололись на части, когда они вышли на улицу. Это было совсем как тогда, на Камлене, когда тяжёлые багровые тучи нависали, кажется, в нескольких метрах над землёй, когда весь мир сошёл с ума, повинуясь горячей жажде мести колдуньи.
Моргана всё ещё мечтала отомстить, погрузить мир в подвластный ей одной хаос, чтобы ничто больше на свете её не тревожило, и это было слишком эгоистично, но Мерлин невольно поймал себя на мысли, что не может винить её хотя бы за это желание спокойствия, умиротворения; он бы тоже многое отдал за него, но он был другим. Он не мог пойти на всё, что угодно, ради мечты, а Моргана была готова пожертвовать миром, чтобы добиться желаемого.
Вздорная, гордая, но справедливая, Моргана, падчерица Утера, она была такой сильной, пока жизнь не сломала её. Она любила своего названного брата, она любила память о своём настоящем отце и любила Утера.
Эта Моргана не любила никого, она заперлась в своей жалости к себе, в своём мире, который создала, слушая Моргаузу, и который с удовольствием растравляла.
— Вы можете объяснить это, доктор Эмрис? — Кирк нахмурился; его лицо сейчас само было подобно штормовому небу.
— Я не знаю, что именно она хочет сделать, но ничего хорошего.
— И как я могу придумать гениальный план в таких условиях? — Кирк улыбался совершенно ненормально, как будто ему нравилось происходящее — и Мерлин подозревал, что так оно и есть.
— Уверен, твоё эго перенесёт этот удар судьбы, парень, — Маккой положил Кирку руку на плечо. — Но придумай хотя бы не очень гениальный план. С неработающим варпом мы не сможем быстро убраться отсюда, и Скотти всё ещё не уверен, что мы вообще сможем убраться с этой планеты. Я знал, что космос — это проклятое место.
— Мы сейчас находимся на планете, которая, по всем показаниям, является точно копией Земли, доктор, — педантично поправил Маккоя Спок.
— Застрять на непонятной планете, где командует сумасшедшая баба, ничуть не лучше, — упрямо проворчал Маккой.

Священный Авалон, где жила Владычица Озера, место, с которого всё начинается и которым всё заканчивается. Мерлин пошёл туда от отчаяния, не зная, что может сделать.
Не было мудрых советчиков, не было сосуда с водой, откуда к нему могла прийти Фрея и утешить; Мерлин отвечал за себя, за себя, за эту планету и людей, которых затянуло сюда вместе с ним. Это были хорошие люди, они нравились ему — как Мерлин любил всё человечество. Он никогда не винил его за то, что магия оставила мир, оставила Мерлина в одиночестве нести всё то, что сама вложила в него. Весь груз прожитого, все воспоминания — они не делали Мерлина слабее.
У него была только одна слабость — и её забрали у него воды этого озера, забрали, но сейчас Альбиону грозила опасность.
— Вы обещали! — крикнул Мерлин в безмятежную высь неба; злость Морганы не смогла коснуться этого места, или просто мощь Владычицы была больше, чем вся сила Морганы. Никогда за всё это время Мерлин не видел её, только руку, которая показывалась над водой. Он не был уверен, что у неё вообще есть форма. Может, Авалон и был Владычицей, а может, у неё не было тела, привычного людям. Авалон был дарован миру одновременно с его созданием, когда человеческая нога ещё не ступила на землю.
— Вы обещали, что когда будет самый тёмный час, он вернётся, — прошептал Мерлин.
Он забрёл на мелководье и опустился на колени. Он никогда не просил ничего для себя; Артур был нужен и миру тоже, не только ему. Что плохого в том, что сам Мерлин нуждается в нём больше, чем весь мир?
Кажется, он начал плакать. Мерлину никогда не было стыдно за свои слёзы, все эти громкие слова, о том, что мужчины не плачут, были глупыми и бессмысленными. У него не было гордости воина, тщеславия или чего-то ещё, что мешает выражать свои эмоции искренне. Он плакал, и его слёзы падали в воды священного озера, смешивались с ним, и Мерлин услышал пение.

Он пошёл на звук и, едва Мерлин вошёл в лес, тьма вновь упала на мир. Но пение не замолкало, оно становилось то тише, то громче, и Мерлин брёл на этот звук, не в силах объяснить себе, почему.
Ночь, багровая, наполненная раскатами глухого грома, расступилась, когда навстречу Мерлину вышел единорог.
У него были серебряные глаза, старые, такие же, как и озеро, и драконы, и сама магия. Единороги тоже были её сосредоточием, как и Мерлин. Нельзя лишить силы того, что является силой. Нельзя лишить надежды того, кто и есть надежда.
Единорог положил голову Мерлину на плечо; от тела животного шло тепло. Мерлин закрыл глаза и положил руку единорогу на шею, провёл по мягкой шкуре, и на его пальцах осталось серебро.
— Всё будет хорошо, младший брат, — голос, нежный и тихий, раздался у него в голове; тот же голос, который пел, понял Мерлин, и это был голос единорога.
— Вера определяет будущее. Наша сестра её лишилась.
Мерлин плакал от горечи по прошлому, которое невозможно было отпустить — ведь тогда они перестали бы быть собой.

В лесу было тихо, если не считать далёких раскатов грома. Мерлин возвращался к лагерю Энтерпрайз, надеясь, что у Кирка есть хоть какой-нибудь план, потому что у него самого внутри была только гулкая пустота, и звуки с неба отдавались в нём, словно Мерлин был колоколом, они наполняли его едким сожалением обо всём.
Деревья становились всё реже, и Мерлин уже видел неясный свет костров, когда кто-то дёрнул его за плечо. Мерлин вывернулся, обернулся, заготавливая заклинание, но золото пропало из его глаз, когда он увидел, кто стоял за ним.
Даже темнота не могла сделать плащ Артура не таким ярким, и Мерлин тут же почувствовал себя нелепо, в своей форменной одежде Энтерпрайз рядом с Артуром, облачённым в доспехи.
— Что здесь происходит, Мерлин? — спросил Артур, и Мерлин понял, что снова плачет.
— Ты не поверишь, если я расскажу, — улыбнулся он сквозь слёзы, чувствуя дежа вю. Артур обнял его одной рукой за плечи и взъерошил волосы, быстро прижался губами к макушке.
— Я поверил, что такой идиот, как ты, может быть волшебником. Вряд ли ты расскажешь мне что-то более шокирующее.
— Это очень длинная история. Например, прошло примерно полторы тысячи лет.
Пальцы Артура на его плече сжались сильнее, но голос не изменился.
— Тогда сперва ты накормишь меня, а потом мы поговорим.
— Самодовольная задница, — сказал Мерлин. — Ты был мёртв полторы тысячи лет, и теперь ты требуешь у меня еды?
— Мне рассказывали, что в восточных странах слуг хоронили вместе с господином, чтобы те продолжали служить ему и на том свете, — Артур ухмыльнулся, и Мерлину отчаянно захотелось дать ему по морде.
Смерть ничего не изменила между ними.

— Артур Пендрагон? Рыцари Круглого Стола? Чёрт возьми, да ты шутишь, парень, серьёзно? Настоящий король Артур? — в глазах доктора Маккоя светилось искреннее желание проводить эксперименты на людях. — Когда моя дочь была совсем маленькой, я читал ей сказки на ночь. И знаете, легенды про короля Артура и его рыцарей ей очень нравились.
— На самом деле всё было совсем не так.
Мерлин жил вместе с развитием цивилизации и технологий, и ему всё было привычно. Артур выглядел так, словно попал в страшный сон. Он действительно много не понимал, и техника казалась ему порождением магии. Но у Мерлина не светились глаза, и постепенно он расслаблялся, привыкал, и Мерлину было немного не по себе, когда он смотрел, как Артур осваивается, как они спорят с Кирком, слишком похожие друг на друга. Но, может, Кирк и был героем, спас Землю дважды, но у него не было того, что было у Артура — Артур был плотью и кровью этой земли, её королём.
Он был братом Морганы.
— Она убила Гвен, — тихо сказал Мерлин и положил руку Артуру на плечо. Он простил его, простил и отпустил уже давно; Гвен... было бы глупым ссориться из-за неё, тем более, когда её больше не было.
Артур напрягся, его лицо заледенело. Он накрыл руку Мерлина своей, а в следующий момент уже сжимал его в объятиях. Он не плакал; Артур, глупый и гордый, не умел плакать. Но Моргана отняла у него всех, и она отняла самого Артура у Мерлина. Начав когда-то с самой себя, она шла по головам, одержимая своим фальшивым горем.
Мерлин поймал взгляд Кирка: он был пристальным, колючим и проникал через тело, словно рентгеновские лучи, оставляя внутри незримый след. Кирк был гением. Наверное, он всё понял. Мерлин сжал в руках ткань артурова плаща сильнее.

Артур и Кирк были почти ровесниками, но рядом с Артуром Кирк казался мальчишкой, ребёнком. В Средневековье люди взрослели быстро, и Кирк тоже позврослел быстро в своём времени, но есть разница между тем, что, едва научившись ходить, ты берёшь в руки меч и учишься сражаться, и тем, что в двенадцать ты разбиваешь антикварный автомобиль, потому что тебя переполняет весёлая злость на то, как с тобой обошлись.
Когда Артур говорил, его голос был спокойным, а решения — продуманными и взвешенными; там, где Кирк не мог продумать план в деталях, Артур рисовал схемы и карты, объяснял. Он показывал, как и где пройти, где в Камелоте есть секретные проходы.
Он знал мир вокруг как свои пять пальцев.
— Всё это время, все годы, ты скрывал от меня свою магию. Докажи мне, что ты не обманывал, приписывая себе все те победы, — у них не было времени поговорить тогда — не было и сейчас, но это было и не нужно. Артур попросил держать его — как будто Мерлин мог его отпустить, как будто он мог перестать бояться выпустить его из виду хотя бы на мгновение.
— Ваш план логичен, — и тут Спок явно замешкался, не зная, как верно обратиться к Артуру. Вулканская сторона его существа не могла примириться с существованием такой абсурдной вещи, как магия, следовательно, допустить, что Артур — и правда король Камелота.
— О, не взвинчивайте его эго ещё больше, он всего лишь ослиная задница, — Мерлин скучал по этому.
— Что, это страшнее, чем эго Кирка? Может, просто выпустить их вдвоём против этой вашей Морганы, чтобы самолюбование просто придавило её?
— Боунс! — возмутился Кирк.
Артур хмыкнул, но промолчал.

Наверное, это была судьба, судьба столкнула их с Гавейном посреди леса, оборванным и грязным, но сияющим привычной улыбкой. За его спиной стоял Леон, и одно его присутствие внушало спокойствие. Леон был, наверное, самым постоянным, что было в их жизни, и самым верным из рыцарей. Ланселот отдал свою жизнь, а Леон — свою смерть, и она не могла забрать его от Камелота.
На мосту, когда они спешили к замку Короля-рыбака, его странный страж сказал, что они трое едины.
Магия, храбрость и сила.
— Я смотрю, у вас тут опять время приключений без нас, — улыбка Гавейна была такой же яркой, как и всегда. Он сгрёб Мерлина в охапку, обнял его, а потом они вместе с Леоном преклонили колени перед Артуром.
Мерлин чувствовал замешательство остальных; в современном мире не было принято так вести себя, так выражать почтение, но эти двое выражали больше, чем почтение. Леон пережил всех, он оставался с Гвен в Камелоте. Он уже однажды похоронил Артура, и сейчас он приветствовал своего короля — потому что для него не существовало других.
— Отлично сказано, — Кирк хлопнул Гавейна по плечу, когда тот поднялся. — Время приключений, Боунс, улыбнись!
— Чёрт бы побрал такие приключения, — проворчал Маккой.
Мерлин знал, что они победят.

@темы: Merlin's team, Фик, Arthur/Merlin OTP fest 2013, PG-13

Название: Подари мне рассветный луч
Автор: Arimanels
Бета: hide_and seek
Оформление: Natias
Пейринг: Колин/Брэдли
Рейтинг: NC-17
Жанр: драма, фьюче!фик
Размер: 17000 слов
Саммари: Действие фика происходит спустя шесть лет после окончания съемок. Колин все эти годы бежит от своего чувства к Брэдли, но однажды понимает, что лгать себе не имеет смысла, и пытается встретиться с Джеймсом, чтобы понять, что их ждет в будущем.
Предупреждение: ангст, ХЭ, болезнь второстепенного персонажа.
Благодарность: Огромное спасибо В. Ливанову и его книге "Мой любимый клоун", которая вдохновила меня на написание этого фика.
Примечание: написано на Артур/Мерлин ОТП фест «Две стороны одной медали» 2013.
Тема №14: Брэдлин

читать дальше

Колин лежал, распластавшись на кровати, и смотрел, как по потолку медленно, осторожно переставляя лапки ползет небольшой паук. Время текло на удивление размеренно, хотя в первые несколько дней он просыпался в пять утра от накатывающего чувства паники: «Проспал!», но потом в сознании всплывала спасительная мысль, что он на отдыхе. Надо сказать, давно заслуженном отдыхе, после изнуряющих годичных съемок с короткими перерывами в пару дней, в лучшем случае неделю, за которыми вновь следовала чехарда съемочных будней, так не похожая на рутинный распорядок какого-нибудь бухгалтера или юриста. Вот за это Колин и любил, очень любил свою профессию, но даже ему – известному во всем Голливуде трудоголику ─ приходилось признавать, что человеческий организм иногда имеет право на простые, земные радости в виде отдыха на побережье, множества часов сна, галлонов свежевыжатого сока и чтения… Просто чтения, без попыток примерить образы главных героев. Просто наслаждение очередным фэнтэзийным приключением.
Он глубоко вдохнул все еще прохладный воздух, напоенный тонким ароматом цветущих растений… Легкий бриз ворвался в распахнутое настежь окно уединенного домика, стоящего в стороне от шумных отелей, в которых так обожают селиться любители поставить на уши все и вся вокруг. Легкие занавески взметнулись, точно крылья волшебной птицы, и Колину вспомнился дом и как, бывало, летом, в самый разгар каникул, он вот так же устраивался на кровати, распахивал створки окна, чтобы слышать пение птиц, свивших гнездо на раскидистом дереве в их небольшом дворе, и просто наслаждался каждой минутой. Приятели выдергивали его из тишины, звали гулять и участвовать в их шумных играх, но Колин всегда пытался найти предлог, чтобы остаться дома.
Конечно, воздух здесь был иным и птицы заливались совсем другими трелями, но вот это ощущение счастья и ценности каждой минуты было удивительно похоже на то, детское… Он даже не знал, как проведет сегодняшний день. Впервые за многие годы ему ничего не хотелось планировать ─ хотелось просто следовать внутреннему голосу. Сегодня «голос» хранил молчание, и Колин бездумно следил за путешествием неизвестно откуда взявшегося паукообразного.

Память зашелестела страницами и всплывшая картинка вдруг выдернула за собой целый хоровод событий и россыпь эмоций, которые, казалось, были погребены основательно, с особой тщательностью, на самом дне сознания: такой же вот паук, застывший от ужаса, в ожидании надвигающейся на него «черной дыры», бежать некуда – гладкая поверхность ванны – не оставляют ни единого шанса на спасение и вот он уже в ловушке…

─ Я поймал его, Кол! – радостный вопль Джеймса, его по-детски сияющее лицо и широченная улыбка, неизменно вызывающая тянущее чувство в солнечном сплетении и острое желание коснуться ладонями, притянуть к себе, покрыть поцелуями каждую черточку лица этого наглого, самоуверенного и совершенно невыносимого девонширца…

Колин резко перевернулся на живот и уткнулся лицом в ладони… Столько лет прошло, он думал, что справился, думал, что сумел, что нашел выход, но сердце предательски стучало, застряв где-то в горле, заставляя кровь бешено нестись по венам, приливать к лицу и глухо пульсировать в висках… Ничего он не забыл. Спустя столько лет, столько событий в его жизни, спустя несколько потерпевших полное фиаско попыток построить отношения ему ничего не оставалось, кроме как признать, что все его старания забыть прошлое были глупой затеей. Убегать от себя и дальше было бессмысленным и неблагодарным занятием.
Ему хотелось закричать и ураганом пронестись по комнате, круша ни в чем не повинные предметы отельного интерьера, но вместо этого Колин глухо застонал и что есть силы прикусил задрожавшую губу. Теплая солоноватая капля коснулась языка. Он зажмурился, но, словно в отместку за бесконечно долгое притворное равнодушие, память, бунтуя, выстреливала фейерверками образов Брэдли, так бережно хранимых ею, и ни одних из них не потускнел, не поблек, не стерся.

Глаза чистого голубого цвета смотрят немного устало; ладонь с длинными, будто точеными, пальцами подпирает бледную щеку, и от этого губы кажутся обиженно надутыми. Брэдли молча наблюдает, как Колин тщательно укладывает вещи в чемодан, словно собирается в длительное кругосветное путешествие, а не в двухчасовую поездку до Лондона.

***

Это был последний съемочный день. Завершилась удивительная фэнтезийная сага о приключениях Мага и Короля, и, как бы ни отклонялись они от легенды, все равно к пятому сезону пришлось возвести Артура на трон и раскрыть великую Тайну Мерлина. Все были немного растеряны оттого, что на этом поставлена жирная точка, проект завершен. И, как бы они ни жаловались на надоевшие образы, из которых каждый уже вырос, как бы ни возмущались невообразимыми сюжетами серий, им всем было жаль. Всем без исключения. Колин тогда еще подумал, что вот так, наверное, чувствуют себя люди, когда суд выносит решение о разводе. Ощущают облегчение и непонятную горечь от осознания необратимости происходящего. Он не знал, будут ли они встречаться, будут ли поддерживать отношения, хотя каждый клятвенно заверял, что связь не прервется. Колин прекрасно понимал, что вот эти мгновения ─ последние, и больше никогда не повторятся. Всех их ждало нечто новое, неизвестное. Девчонки, правда, уже были заявлены в нескольких проектах, и их лица не были такими хмурыми, как у них с Брэдли. Как ни старались они оба вести себя нарочито равнодушно, все прекрасно понимали, какие чувства испытывал сейчас каждый из «звездной пары», как шутливо называли их на площадке.
Колина, после короткой поездки домой, ждал внушительный контракт с «Коламбией». О таком шансе можно было только мечтать и когда агент сообщил ему о вероятном предложении, он даже боялся лишний раз думать о нем, чтобы не дать бесплотной надежде окрепнуть. Но все складывалось наилучшим образом, и, если он сможет раскрыться в этом проекте, то это будет огромным шагом в его карьере. А Брэдли… Брэдли… Колин отмахнулся от виноватых мыслей… Брэдли позвали на роль в каком-то небольшом сериале, на которую он пока не дал своего согласия, и это не шло ни в какое сравнение с перспективами всех остальных молодых актеров, впервые засветившихся в «Мерлине». Колину было обидно, что никто не смог разглядеть в Джеймсе его уникальности. Никто! И сейчас он чувствовал себя особенно мерзко, зная, что впереди его ждала Америка и, если повезет, всемирная слава, а у Брэдли будущее просматривалось очень смутно. Но вот ведь удивительно: Джеймс не выглядел расстроенным или злым, казалось, что он вообще не думал об этом. Продолжал шутить и вести себя как обычно, но Колин знал, он-то знал, что чувствует Джеймс. За годы работы плечом к плечу, за то время, что они провели вместе (будто липкая рука сжала горло), он, даже не глядя на друга, научился определять в каком тот настроении, о чем сейчас думает и что собирается сказать… Почти всегда Колин угадывал… почти…

***

Боясь того, что последует дальше, он отмахнулся от воспоминаний, силой воли заставив себя вернуться в реальность. Паук спешно ретировался, точно осознав, что стал причиной личного катаклизма Колина Моргана ─ кинозвезды мировой величины. Колин соскочил с кровати, секунду помедлив, дернул на себя ручку двери и решительным шагом направился к гаражу, где был припаркован автомобиль.
Обсуждая с агентом возможность длительного отдыха, он настаивал на небольшом острове в Тихом океане, где-нибудь вдали от основных туристических маршрутов. Что-то абсолютно простое, без изысков, но с максимумом комфорта и гарантией, что его никто не будет беспокоить. Избежать вездесущих папарацци оказалось не так уж просто, и Морган хотел было распрощаться с этой затеей и остаться в своем доме в пригороде Лос-Анджелеса. Но ему так хотелось побыть одному. До смерти хотелось! И, на его удачу, среди вороха предложений вдруг попалась информация о небольшом отеле, расположенном на аттоле и состоящим из нескольких небольших домов, которые находились на приличном расстоянии друг от друга. Персональный менеджер осторожно предупредил его об опасности цунами, больше исполняя требования контракта и волнуясь о хороших процентах от сделки, нежели искренне переживая. Но предложение было встречено с радостью, и вот уже пятый день Колин предавался счастливому ничегонеделанию.
Он повернул ключ зажигания, мотор едва слышно заурчал, и машина плавно тронулась с места. Необходимость концентрироваться на дороге помогла успокоиться и, наконец, отвлечься от непрошеных воспоминаний. Утро было очень ранним, и его свежесть не успела раствориться в лучах августовского солнца, но Колин хотел ощутить объятия ветра и откинул верх машины. Он ехал по узкой дороге, петлявшей между небольших кустов с причудливыми цветами; то тут, то там попадались огромные валуны, особенно выделявшиеся на фоне абсолютно ровной поверхности острова. Дорога вильнула еще раз и взору открылась небольшая бухта. Морган оставил машину в тени нависающих пальм и зашагал по белому песку, струившемуся под ногами, заполнявшему собой любое доступное пространство между легкой обувью и босыми ступнями. В конце концов Колин просто скинул сандалии и погрузился в песчаные волны по щиколотку. Подойдя к кромке воды, он опустился на корточки и погрузил ладони в прозрачную прохладу. Ласковый шепот океана и шелест ветра снова возвращали ему почти поблекшее ощущение радости. Он поспешил избавиться от шорт и с разбега окунулся в синюю глубину. Жизнь продолжалась…
Спустя пару часов, окончательно вымотанный длительными заплывами, Колин плюхнулся на водительское сиденье и направился обратно к дому. Исследовать тайные уголки острова не было ни сил, ни желания. Тело приятно ныло и требовало немедленного восполнения энергии. Прямо из автомобиля он позвонил администратору ─ приятный голос на другом конце линии заверил, что ланч и ужин будут поданы в точно указанное мистером Морганом время.
Оставив машину и войдя в дом, Колин в очередной раз отметил правильность сделанного выбора. Незаметно появляющиеся и так же бесшумно исчезающие сотрудники отеля вызывали ощущение, что он попал на страницы какой-нибудь сказки. Как по мановению волшебной палочки из комнаты исчезла вся пыль, разбросанные им вещи были аккуратно сложены, и создавалось ощущение, что это не отельный номер, а его личный, давно обжитой и уютный загородный дом. Улыбнувшись, Колин отправился в душ, напевая какую-то незатейливую мелодию. Позже, заглянув в столовую, он с удовольствием обнаружил, что ланч уже был сервирован.
Он просил агента указать в требованиях к отелю, одним из основных условий - его желание быть максимально предоставленным самому себе, и хотя смутно представлял, как такое возможно, но на деле увиденное превзошло все мыслимые ожидания. Ненавязчивый сервис обеспечивал ему желанный покой и уединение.
Он довольно быстро расправился с едой и, вернувшись в спальню, осуществил недавнее намерение: едва коснувшись подушки, погрузился в сон, проспав почти до вечера.
Когда он открыл глаза, солнце уже сместилось к горизонту, окрашивая легкие облака в удивительные оттенки золотого и пурпурного. Колин поднялся и, потягиваясь, вышел на террасу. Открывшийся вид завораживал. Он опустился в широкое плетеное кресло, наблюдая, как на бесконечном лазурном небе загораются первые звезды. Это было красивое, но необычное зрелище; он никогда не замечал ничего подобного в северных широтах своей родины. И, наверное, не обратил бы внимания и здесь, если бы не вспомнил, как однажды Брэдли рассказал об этой особенности южного неба. Колин тогда не поверил, а теперь сам наблюдал, как чистая синь вдруг вспыхнула искрами и, спустя всего лишь миг, ночная тень, поднимаясь из глубин океана, постепенно заполнила небосвод. Теперь уже яркие крупные капли проступали на нем и, будто следуя притяжению, струились в манящие воды. Колину казалось, что он может вечно наблюдать за этим удивительным явлением, но воспоминания второй раз за сегодняшний день лишили его равновесия, и ноющее, жалящее чувство снова охватило его.

С нарочитой тщательностью он в третий раз разглаживает ладонями уложенные в чемодан футболки и толстовки, проверяет внутренний карман и снова обнаруживает, что записная книжка и прочие мелочи не забыты в тумбочке. Пальцы резко дергают язычок молнии, и замок расходится. Колин чертыхается, но в этот момент теплая ладонь накрывает руку, и Брэдли отодвигает его в сторону. Он осторожно возвращает замок в исходное положение, надавливает на крышку и через мгновение ставит закрытый чемодан на пол. Колин молчит. Из всех звуков, которые способен уловить сейчас его слух, – это биение сердца. Точно усиленный динамиками, каждый удар отдается набатом в барабанных перепонках, порождая желание схватиться за голову. Но он сдерживается. Молчание, повисает, растворяется в воздухе и внезапно он становится осязаемым, давит на плечи и точно перед грозой, искрит невысказанными эмоциями … Брэдли оборачивается, и Колин встречает его взгляд. Взгляд таких знакомых голубых глаз, в которых всегда пляшут искры веселья, но сейчас все иначе. Глаза кажутся серыми, почти свинцовыми, словно грозовые облака, заволакивающие небо, предвещая грядущую бурю. И гром грянул. Ладони касаются лица Колина, большие пальцы проводят по бледным скулам, выдох… словно перед прыжком в бездну, и губы Брэдли касаются его губ… Он целует Колина, словно это последний глоток воды, исчезающий мираж в пустыне , и он цепляется за него, как за последнюю надежду, и… Колин отвечает, обрушивается лавиной своих чувств, так долго сдерживаемых железными оковами воли. Длинные пальцы вплетаются в золотые пряди, вздрагивая как от ожога, опускаются на плечи, блуждают по широкой спине, будто силясь запомнить каждый изгиб этого совершенного тела, к которому он так жаждал прикоснуться, боясь себе признаться в этом. Объятия – отчаянная попытка удержать и удержаться; поцелуи и всхлипы, шепот и снова поцелуи…
─ Почему…ты молчал? – он делает над собой усилие и отстраняется, все еще цепляясь за плечи Брэдли.
─ Я не мог. Колин, я не мог. Я трус, понимаешь. Я боялся услышать «нет», боялся потерять то, что уже сложилось между нами. – Джеймс все еще держит его лицо в своих ладонях и с пронзительной болью смотрит в такие же синие глаза, полные такого же отчаяния. – А сейчас не могу. Если сейчас не скажу тебе, не услышу от тебя, Колин, что ты … Ты тоже … Что мы можем. Черт! Что мы можем быть вместе, Колз?! Назад дороги нет, но я хочу знать, что впереди она есть… Что все может быть… ─ его голос дрожит, и он резко отворачивается, замолкая.

Колин закрыл лицо руками, яростно растирая глаза, отгоняя непрошенные воспоминания. Он не хотел, не хотел видеть снова то, что было потом, когда он вдруг произнес:
– Нет.

Когда он собственноручно обрубил канаты и с ужасом смотрел, как пропасть между ними становится шире с каждой секундой. Как искажается нечеловеческой болью лицо Брэдли, и тот сначала не верит в то, что слышит, как не хочет верить, что это правда, что человек, только что подаривший ему надежду, рушит весь его мир. Как он молча уходит неуверенной походкой и невыносимо беззвучно закрывает за собой дверь…
Лучше бы он кричал, лучше бы ударил, лучше бы вынес к чертям эту дверь, и плевать на все… А потом было такси, был вокзал, и кто-то из ассистентов сказал, что Брэдли срочно позвонили и он, поменяв билет, уехал на час раньше. Колин едва нашел в себе силы неопределенно пожать плечами в ответ на вопросительный взгляд Кэти и первым вошел в распахнувшиеся двери вагона.

***

Лондон встретил их привычным туманом и сеткой дождя. Колин был рад, что небо скорбело вместе с ним. Он вежливо попрощался, в очередной раз пообещав быть на связи, но все знали, что через две недели он улетает в Штаты и у него начинается совсем иная жизнь.
Он сделал выбор, не задумываясь, не позволяя себе размышлять над тем, что поставлено на карту. Боясь, что еще мгновение и он не сможет решиться…Он шел вперед, к вершине своей карьеры ─ туда, куда вела его судьба. Ведь что могло быть ценнее, чем возможность творить, возможность подарить людям всего себя… Он думал, что сможет, что сердце сумеет забыть, что боль утихнет и воспоминания сотрутся…
Практически все две недели Колин пролежал дома. Именно пролежал, превратившись в собственную тень. Временами он находил в себе силы подняться и блуждал в тишине квартиры, сухо отвечал на телефонные звонки и снова погружался в воспоминания о Брэдли, их первом и последнем поцелуе… он касался губ кончиками пальцев, вспоминая тепло его дыхания, закрывал глаза, и из-под плотно сомкнутых век проступала жгучая влага, крупные капли, помедлив, срывались с ресниц и, струясь по щекам, уносили с собой всю горечь, выплескивающуюся из разорвавшегося сердца. Колин знал, знал, какую цену заплатил за призрачный шанс осуществить мечту, которая теперь совершенно не казалась заветной…
Рука сама тянулась к лежащему рядом телефону. Гудок. «Абонент временно недоступен…» . И снова, и снова, и снова…

***

Тяжелый Боинг 747 плавно коснулся полосы, и через мгновение в динамиках раздался голос пилота. Командир корабля привычно благодарил за полет, выражая надежду на новые встречи на борту самолетов «*** авиакомпании». Колин расстегнул ремень безопасности и выглянул в иллюминатор: яркое лос-анджелесское солнце заливало лучами здание огромного аэропорта. Лондон, со всеми своими туманами и дождями, казался таким далеким, таким призрачным, и скребущее чувство неправильности происходящего снова дало о себе знать. Он поспешно отогнал непрошеные мысли и, улыбнувшись на прощание стюардессе, шагнул к выходу.
Америка встретила его с размахом. Огромные павильоны киностудии, умопомрачительные декорации, дорогие костюмы, несчетное количество ассистентов и, самое главное, его не восприняли настороженно, как он предполагал, в который раз представляя себе эту встречу, внутренне сжимаясь и чувствуя необъяснимую тревогу. Команда ведущих актеров держалась с ним на равных, и Колин был благодарен за поддержку.
Постепенно работа захватила его, как это часто бывало. Он выкладывался как одержимый, поражая всех неимоверной самоотдачей, погружением в образ и таким эмоциональным выплеском, что несколько раз им удавалось снять эпизод с одного дубля и Колину аплодировала вся съемочная группа. Он возвращался в отель, чувствуя звенящую пустоту, вымотанный до такой степени, что едва хватало сил принять душ и рухнуть на кровать, чтобы через мгновение провалиться в черноту, из которой, спустя несколько часов, его выдергивала трель будильника. Так продолжалось изо дня в день, на протяжении четырех месяцев, и он был благодарен, безмерно благодарен богу, черту, всему пантеону божеств и демонов за то, что такие насыщенные работой дни позволяли ему не думать, не вспоминать о том, что осталось там, на берегах туманного Альбиона ─ родины легенд о великом Короле, не менее великом Маге, великой Бибиси, и … великой потери Колина Моргана, потери по имени Брэдли Джеймс.

***

Колин поежился, возвращенный в реальность порывом прохладного ветра. Опустившаяся на побережье августовская ночь забирала накопленное за день тепло, и ему явно следовало надеть что-то более теплое, чем шорты и тонкая рубашка. Он вернулся в комнату, взял легкий плед и, завернувшись в него, как в кокон, снова устроился на террасе. Он смотрел на удивительно яркие звезды, рассыпавшиеся по бархатному покрывалу неба, и ему казалось, что стоит протянуть руку и удастся коснуться вон той мерцающей точки, которая, словно прочтя его мысли, вдруг сорвалась вниз, ныряя в океанские волны, ослепительно вспыхнув напоследок, призывая других последовать ее примеру. Будто грянула музыка ─ десятки звезд устремились вниз, скатываясь струями по небосклону, и Колин затаил дыхание, пораженный удивительной красотой звездопада. Ему доводилось видеть такую космическую вакханалию на огромных экранах кинотеатров, но каким захватывающим было это зрелище в реальности, он и представить не мог. До этого момента ему казалось, что чудеса современной киноиндустрии способны затмить любые фантазии природы, но теперь он прекрасно понимал, как ничтожны попытки человека состязаться с вечностью.
Ему самому довелось сняться в двух фильмах о покорении Вселенной, и за роль в одной из этих картин его даже номинировали на «Оскар». Именно тогда он в последний раз слышал о Брэдли. Когда Кэти и Энджел позвонили, чтобы поздравить. Уже прошло два года с тех пор, как Колин уехал, а им так и не удавалось собраться всем вместе. Он отрешенно слушал щебечущие голоса, делившиеся новостями о жизни бывших коллег; с кем-то им не раз удавалось пересечься на съемках, с кем-то они продолжали тесно общаться до сих пор, вот как друг с другом, например. Они вскользь упомянули, что видели Брэдли пару недель назад на очередной вечеринке, но повисшее неловкое молчание на другом конце провода заставило их сменить тему. Окончание разговора Колин помнил смутно. Возможно потому, что сразу после него испытал острое желание опустошить коллекцию французских вин, которую он начал собирать год назад, привыкая к образу жизни «мировой кинозвезды», позабыв о виски с колой и пиве.


***

Он вспомнил, как вертел бокал в руках, наблюдая как багровые струйки медленно стекаются к центру.
Прочувствовать тонкий букет ему не удалось, язык был сухим, как пергамент, и казался полностью лишенным способности различать вкус. Он методично откупорил вторую бутылку, затем третью. Когда на следующий день домработница наводила порядок, в контейнер отправилась тара из-под внушительной части его коллекции. Но Колин, очнувшийся к обеду, оценил вино по достоинству, потому что, несмотря на адскую головную боль и желание осушить залпом стометровый бассейн, главная цель была достигнута: сердце, занывшее при одном упоминании тщательно «забытого» имени, сконцентрировалось на «спасении» обезвоженного алкоголем организма, оставив ему надежду на возвращение хрупкого душевного равновесия.

Он изо всех сил старался забыть, всячески избегал любого, даже самого крошечного воспоминания. Всем журналистам перед эксклюзивным интервью (а на иное теперь трудно было получить у него разрешение) его менеджер несколько раз напоминал, что любые вопросы о сериале «Мерлин» и бывших коллегах запрещаются. И, хотя истинные «акулы пера» изнывали от желания нарушить табу, они понимали, что одна единственная попытка пересечь черту могла стоить им пожизненного «отлучения» и занесения в черный список. Слишком ярким был пример одного из коллег по цеху, работавшего на известный журнал и дерзнувшего задать вопрос о «мистере Джеймсе». Вежливый и бесцветный ответ он, конечно же, получил, но после того интервью имя журналиста исчезло со страниц популярного издания, и более красноречивого примера не требовалось.
Сохранять внешнее спокойствие и контролировать эмоции на людях ему хоть как-то удавалось, но, оставаясь наедине с собой, Колин отчаянно хотел вернуть все назад. Он чувствовал себя заключившим сделку с дьяволом: мечта сбылась – Голливуд был покорен, а вместе с ним и весь мир, но истинное счастье, которое испытывает человек, взобравшийся на вершину, не спешило озарить его жизнь. Вместо этого была бесконечная пустота, разраставшаяся черной дырой в сердце. И, чтобы хоть как-то остановить это, он работал, работал, работал как проклятый.

***

Колин невесело усмехнулся, возвращаясь из воспоминаний. Проклятым он и был, по всей видимости, не поняв однажды, что ничего ценнее того единственного любящего и любимого взгляда в его жизни не случится. И с отчаянием человека, уставшего от бесконечного побега от самого себя, он посмотрел в глаза своему самому главному страху и позволил всем тем светлым, с горчинкой, воспоминаниям вернуться в его жизнь…

Брэдли щурится, заслоняясь рукой от яркого, нещадно палящего полуденного солнца. Уже десятый дубль «романтического эпизода» признан загубленным. Энджел увели под тент стилисты: поправить плавящийся от зноя грим, и Брэдли, который и является виновником неудачных дублей, с наигранным отчаянием в глазах протягивает Колину смятый сценарий: «Кол, пройди со мной сцену, будь другом». Морган закатывает глаза и, вздыхая, соглашается, игнорируя шутливые комментарии Тони и Кэти, которые ждут своего появления в кадре. Что происходит в следующий момент, Колин предпочитает не замечать. Произнося слова Артура и глядя прямо в глаза партнера, Брэдли вдруг преображается, его голос наполняется глубиной, трепетное чувство рождается в сияющем взгляде, и он на одном дыхании отыгрывает всю сцену. Подошедший в этот момент Джонни потрясенно вскрикивает: «Вот оно, Брэдли!», и в следующий миг объявляет перерыв оконченным, возвращает всех на места, боясь упустить момент и застрять на этом эпизоде еще на полдня.
Колин ободряюще улыбается смутившемуся вдруг Брэдли. Подошедшая Энджел устраивается на расстеленных покрывалах, расправляет оборки платья и внимательно смотрит на Джеймса. Тот бросает еще один взгляд на Колина и входит в роль…

Странно, что после этого случая никто не поддразнивал их, даже Кэти, всегда имевшая в запасе набор колкостей, оставила этот момент без внимания. Колин только теперь осознал, как много раз между ними проскакивали эти искры, но он старался их не замечать и превращал все в шутку, не давая родившемуся в их сердцах взаимному чувству ни малейшего шанса. Теперь он четко это понимал.


***

Он проводит ладонью по нежной матовой коже. Его пальцы слегка подрагивают, едва касаясь широкой спины. Он чувствует себя кем-то невидимым, наблюдающим украдкой за прекрасным божеством, задремавшим в полуденный час. Брэдли и правда похож на бога-олимпийца или героя Эллады. Он совершенен. Сердце Колина сжимается от тоски и щемящей боли, которая настолько реальна, что заставляет его проснуться. Он так часто видит этот сон. Скорее, даже легкое наваждение, вплывающее в его сознание на рассвете и растворяющееся в нигде, как только острый укол боли возвращает его в реальность.

Еще во время съемок первого сезона «Мерлина», когда они с Брэдли проводили непозволительно много времени вместе, оправдывая это необходимостью, диктуемой отношениями их персонажей, он уже видел этот сон, сначала смутный, и даже не мог вспомнить утром, что видел в нем именно Брэдли… Но видения повторялись, и однажды Колин резко сел на кровати, вдруг отчетливо понимая, что это были за чувства и к кому он их испытывал. Было четыре часа утра. Отель, погруженный в тишину. До отъезда на площадку в Пьерфон оставалось еще много времени, но спать расхотелось, и он, как был, в одних боксерах, вышел на балкон, надеясь, что предрассветная свежесть скорее прогонит яркий образ, увиденный им во сне. Облокотившись о перила и задумчиво глядя в темное небо, уже подернувшееся на горизонте легкой розовой дымкой, Колин впервые задумался об их с Брэдли отношениях и о том, что он на самом деле чувствовал к человеку, который так стремительно вошел в его жизнь, что теперь даже невозможно представить, как он жил раньше без этой улыбки, насмешливых голубых глаз, всегда с особой теплотой смотрящих на него. Сердце предательски сжалось. Не было смысла лгать себе, обманываться, нырять в хоровод иллюзий. Колин знал, что это было за чувство. Он влюбился в Брэдли вопреки всем клятвам, данным еще на первом курсе академии после того, как он позволил себе раскрыться, вдруг поверив, что в дружеских объятиях и бесконечных подколках Стэнли Уоллеса, студента с факультета живописи, скрывается нечто большее. Он поморщился, вспоминая, как оробел Стэн, когда Колин поцеловал его в полумраке кинотеатра, где он подрабатывал тогда, и куда таскал с собой приятелей на все мировые премьеры, а Уоллес был самым частым его гостем на большинстве просмотров.
Повисло неловкое молчание, хотя еще секунду назад они хохотали, вызывая недовольное шиканье соседей по ряду. В ушах зазвенело. Стэнли нервно ерзал, будто пытался вжаться поглубже в кресло, но потом все же решился встать и, пробормотав что-то неразборчивое, протиснулся к выходу. Колин тогда почувствовал, как в груди разрастается айсберг, расширяется, тянется ввысь, словно разрывает его изнутри ледяной вершиной, вклиниваясь в мозг, выстуживая все мысли, кроме той, больно пульсирующей, ─ его отвергли.
Он больше никогда не заводил никаких «таких» отношений с парнями. Стэнли старался не пересекаться с ним и вскоре вообще исчез из колледжа. Кто-то из приятелей вскользь упоминал, что он перебрался в Лондон. Отношения же с девчонками не клеились, сколько Колин ни пытался заставить себя сделать ну хоть еще одну попытку. В конце концов они все становились просто друзьями, обожали его и всячески баловали, но не более, будто чувствовали, что он из другого мира.
Конечно, Морган не был ни монахом, ни затворником, но с того самого момента все, что касалось его личной жизни, было тщательно спрятано от большинства окружающих его людей. Только пара проверенных друзей и старший брат иногда посвящались в истинные переживания, когда уже не было сил прятать чувства за обаятельной улыбкой.
Все повторилось снова, и рядом не было никого, с кем бы он мог поделиться, просто получить поддержку и не позволить себе совершить ту же ошибку. Колин провел ладонями по лицу. Он понимал теперь, почему эти сны были так настойчивы. Джеймс был повсюду, он заполнил собой весь мир Моргана, проник в каждую его клетку, в каждый удар сердца. «Брэдли… Брэдли…Твою мааать! Между нами ничего не может быть. Ничего и никогда. Я взрослый и я справлюсь». Колин стиснул зубы и резко выпрямился. Пообещав себе ни при каких обстоятельствах не дать повода Брэдли усомниться в его дружеских чувствах, он вернулся в номер и направился в душ, снова сосредоточив все свои мысли на предстоящем съемочном дне.


***

Взошедшая луна посеребрила едва колышущуюся поверхность океана, приглушив яркость звездных искр. Ночную тишину нарушали только мерный рокот прибоя и изредка раздающиеся голоса ночных птиц. Он не знал, сколько времени просидел вот так, в кресле, укутанный в мягкую ткань и погруженный в мир прошлого, которое теперь казалось нереальным, пусть и происходившим с ним когда-то, но не в этой вселенной.
Тело затекло, Колин нехотя поднялся, чтобы размяться, и вернулся в комнату. В полумраке было заметно, как узкая полоска света пробивается из-под двери, ведущей в столовую. Он вспомнил, что днем заказывал еще и ужин, который наверняка уже остыл, но это его ничуть не смутило. Голод совершенно не ощущался, а вот чашка черного кофе была бы кстати.
Как он и предполагал, стол был накрыт, две небольшие зажженные свечи уже наполовину оплыли. Видимо, его путешествие по волнам памяти не было таким уж коротким. Невесело усмехнувшись, он открыл шкафчик, чтобы достать пакет с кофе. Ощущение радости и покоя безвозвратно улетучилось, и только непонятное тяжелое чувство ворочалось в груди. Колин сосредоточился на приготовлении напитка, хотя это вряд ли могло отвлечь его надолго. И, когда густой аромат уже наполнил небольшую кухню, он решительно направился в комнату и выудил из чемодана планшет, про который практически забыл и ни разу и не достал со дня приезда.
Он вернулся в столовую, придвинул поближе дымящуюся чашку, тонкие пальцы коснулись экрана. Поисковая страница. «Брэдли Джеймс». Ввод. Колин замер, глядя на несчетное количество ссылок. Так просто. Один щелчок, и вот он, рядом. Он открыл страницу в Википедии и стал жадно проглатывать всю имевшуюся там информацию, которой было до обидного мало:
«Брэдли Джеймс – известный британский режиссер-документалист, автор и ведущий популярной спортивной передачи на ВВС, в прошлом актер…»
Далее шло сухое повествование о профессиональных достижениях ─ весьма немалых, о наградах; приведены выдержки из статей, список работ и прочий набор безликих, для Колина, фактов. Одна единственная фотография – Брэдли с неизменной улыбкой на лице, вопящей «у меня все хорошо», и Колину так сильно захотелось увидеть, как Джеймс улыбается ему, как шутит и жестикулирует… Спустя час просмотров отрывков передач и фильмов, он принял решение, казавшееся ему единственно верным. Он хотел увидеться с Брэдли и что бы там ни было потом, он хотел этого больше всего на свете.

Ночь пролетела как один миг. Едва только рассвело, он уже набирал номер Брэндона Тэмплтона, своего личного ассистента, который не выказал и тени удивления, услышав: «Мне необходимо немедленно вернуться, Брэндон. И свяжись, пожалуйста, с Джессикой, есть ли предложения от британцев? Пусть подготовит сценарии к моему возвращению. Да, и сообщи, когда ближайший вылет.
─ Я даже не удивляюсь, – только и заметил Брэндон. – Сейчас все узнаю.
Он перезвонил через полчаса, сообщив, что выкупил последний билет на ближайший рейс, вылетавший этой же ночью. Колин облегченно вздохнул, и посмотрел на чемодан, так и не убранный накануне обратно в шкаф.

Жизнь в гостеприимном отеле, так поспешно им оставленном, уже казалась не более чем красочной открыткой или рекламным роликом, мелькнувшим на экране телевизора, словно этот короткий отдых был всего лишь плодом его фантазии, но Колин не испытывал и тени сожаления. Он был так счастлив, поднимаясь на борт самолета, что можно было подумать, будто он только отправляется в отпуск, а не возвращается обратно в мир стекла и бетона.
Едва переступив порог дома, Колин первым же делом направился в кабинет, чтобы просмотреть те сценарии, которые уже успел выслать Брэндон. Их оказалось всего три, и Колин еще раз мысленно возблагодарил небо за то, что ему повезло найти такого ассистента ─ настоящего профи в своем деле, что отметало необходимость продираться сквозь лес второсортных опусов. Быстро пробежав глазами по всем трем файлам, он распечатал один из текстов, который рассказывал о трагическом происшествии в маленьком городке. Его внимание привлекла центральная фигура повествования ─ священник Малколм, роль которого ему собственно и предлагали. Сценарий оказался довольно объемным, из чего следовало, что весь предстоящий вечер Колину придется провести за чтением.
С первых строк он уже знал, что примет предложение и будет сниматься в этом малобюджетном проекте. И не только потому, что сам сюжет и переживания главного героя были ему интересны, но и из-за места, где планировали проводить съемки.
Шотландия. Как же ему хотелось снова увидеть просторы северо-западного побережья, ощутить порывы ледяного ветра, оставляющего солоноватый привкус на губах. Тем более он знал, благодаря все тому же интернету, что примерно в это же время Брэдли будет снимать там свой новый фильм о шотландском теннисисте Энди Маррее.
И ведь не составило никакого труда, сделав пару звонков, узнать все, что требовалось. Их общие старые знакомые будто только и ждали, что кто-то из них двоих однажды позвонит и справится, чем занят сейчас другой. Именно поэтому, и никак иначе, они с такой тщательностью следили за их жизненными перипетиями, чтобы как на духу рассказать все в мельчайших подробностях по первому же требованию. Теперь Колин, благодаря общительности Кэти, знал чуть ли не поименно основной состав джеймсовской съемочной группы, а даты начала съемок обещал уточнить (кто бы мог подумать?!) Оуин. Руперт же был готов практически сопроводить его до места, когда Морган спохватился и попытался сделать вид, что за всеми этими вопросами стоит исключительно деловой интерес, не более. Хотя прекрасно понимал, что ему вряд ли кто поверит.
В последнее время гул самолетных турбин стал для него привычным звуком, и слух уже воспринимал его как музыку, особенно сейчас, когда, спустя всего неделю, он снова летел через океан, на сей раз Атлантический, к туманным берегам Британии. Колин устал строить догадки о том, что его ожидало по прилету, и только усилием воли заставил себя не думать, какую глупость, он, возможно, совершает.

***

Мощные, хлесткие порывы ветра трепали брезентовый тент, под которым теснилась почти вся съемочная группа. Шла вторая неделя съемок. Суровый климат Шотландии нисколько не изменился, и всем порядком доставалось от капризов погоды. Накануне стало известно, что обещанного синоптиками солнца не будет еще с неделю, и потому спешно было принято решение снимать другую сцену, более подходящую грозовому антуражу. Пока оператор и пара помощников возились с камерами, остальные сгрудились в кетеринговой палатке в надежде отогреться чаем и кофе из полуостывших термосов. Привычная атмосфера, улыбчивые лица – работа не подвела и на этот раз. Когда он только прибыл в маленький городок, вся съемочная группа, не исключая режиссера, настороженно наблюдала, ожидая, что «звезда» вот-вот проявит себя не с самой «лучезарной» стороны, и тогда весь проект полетит в тартарары. Поддержкой спонсоров удалось заручиться в самый последний момент, когда стало известно, что Колин дал согласие на съемки. И убедившись, что, кроме отточенного мастерства, ничего «звездного» в нем нет, все с облегчением вздохнули, и напряжение первых дней исчезло, уступив место шуткам и слаженной работе.
Он был счастлив снова оказаться здесь, среди этих необыкновенных пейзажей, общаться с простыми на первый взгляд, но такими мудрыми в своем восприятии жизни людьми, живущими здесь и играть, вернее, быть одним из них. Они провели с Мэлом ─ на удивление спокойным и даже застенчивым режиссером и сценаристом ─ несколько вечеров в местном пабе, где тот старался донести до Колина свое видение картины. И сама атмосфера провинциального паба – центра местной общины, где каждый из ее членов был на виду, ─ помогала понять, каким мог быть человек, живший в этом суровом краю. Мэл и сам был родом отсюда, и Колин понимал этого молодого парня, жаждущего поделиться с миром своей историей, рассказать о том, что важно для него, и быть понятым.
Когда-то Колин приехал из Армы в Глазго, и был точно так же полон дерзких надежд, которые в конечном итоге осуществились. Но сейчас у него была одна единственная мечта, и все мысли так или иначе были связаны с ней. Хотя пока он мог только прокручивать в голове слова, что собирался сказать Брэдли, не имея ни малейшего представления о том, как вообще они могут встретиться. Только каждый раз, просыпаясь и глядя в окно, в которое осторожно проникал серый рассвет, он отчаянно молил небо подарить ему единственный шанс…

***
«Бойтесь своих желаний» ─ так, кажется, говорится в известном афоризме? По всей видимости, сегодня ему предстояло прочувствовать весь смысл этого предостережения.
Дорога, идущая вдоль берега, внезапно вильнула, и взору открылась небольшая бухта. Волны с шумом накатывали на каменистый берег, и среди разбросанных то тут, то там валунов Колин разглядел одинокую фигуру стоявшего у самой кромки воды человека, который задумчиво глядел на горизонт, не обращая внимания на резкие порывы ветра. В конце концов стихия, возмущенная таким пренебрежением, сорвала с него надвинутую на глаза кепку. Колин резко остановил машину и, подавшись вперед, больно ударился о руль. С губ сорвалось едва слышное «Брэдли!»
Как Джеймс очутился в этом богом забытом месте? Искал площадку для натурных съемок? Набирался вдохновения? А может, каким-то образом узнал, что Колин направляется сюда же? В голове завертелся совершенно неуправляемый поток мыслей. Одна нелепее другой, они вонзались в сознание, лишая его последних остатков душевного равновесия.
Еще час назад он, как загнанный зверь, метался в своем тесном трейлере, пытаясь понять, почему вдруг именно сегодня все шло кувырком и он срывал дубль за дублем. Будто впервые попал на съемки фильма и пытается следовать сразу всем указаниям режиссера вместо того, чтобы просто вжиться в образ. После седьмого по счету фиаско Колин подошел к Мэлу, и тот, не выказав и тени разочарования или раздражения, лишь похлопал его по плечу.

─ Линда, посмотри, что из запланированного на сегодня мы можем поменять местами? – обратился он ко второму режиссеру и, повернувшись к Колину, добавил:
─ Думаю, этот эпизод попробуем отснять завтра.
Колин молча кивнул, и едва сумел найти слова, чтобы извиниться перед Мелиссой и Декстером, которые потратили битых полтора часа, пытаясь отыграть с ним сцену, и, не дожидаясь их сочувственных кивков, направился прочь с площадки, к расположенной неподалеку базе. Не было ни малейшего желания возвращаться в отель в Симилле, хотя там он мог получить полное уединение, так необходимое ему сейчас.

Отель был лучшим из тех, что находились в этой части Шотландии, но Колин старался там бывать как можно реже, хотя владельцы и старались обеспечить условия, соответствующие, по их мнению, статусу знаменитости. Сама мысль о том, что остальные актеры были расквартированы в менее комфортных условиях, была ему не по душе. И он настойчиво пытался вразумить Мэла, понимая как это скажется на бюджете фильма, но после долгих уговоров, в конце концов согласился, но с одним лишь условием, что сам оплатит свое проживание.
Сейчас же Колин предпочел запереться в трейлере и попытаться понять, что так мешало ему сосредоточиться на роли с самого утра. Объяснение пришло на удивление быстро. Этой ночью ему снился Брэдли. Весь сюжет предутреннего видения четко возник перед глазами:

Брэдли шел по извилистой тропинке парка, и Колин никак не мог догнать его; пытался окликнуть, но язык не слушался, он едва мог передвигать ноги, и с ужасом смотрел, как Джеймс исчезает за высокой стеной подстриженного кустарника. И чувство, что это последний раз, когда он видит его, обрушилось на Колина с ошеломляющей отчетливостью.

От воспоминания о сне ему стало не хватать воздуха. Он плеснул себе в лицо водой, но результат был нулевым. «Господи, да приди ты в себя!» – процедил он сквозь зубы, разглядывая свое отражение в зеркале над крохотной раковиной. Бледное осунувшееся лицо, покрасневшие от недосыпа глаза и отчаяние, затаившееся в опустившихся уголках рта. Наспех вытершись полотенцем, оставляя несколько капель на висках, он распахнул дверь вагончика и тут же увидел, как к лагерю подъехал Джозеф ─ водитель, сновавший ежедневно между площадкой и Симиллом.

─ Джо, тебе еще ездить сегодня? – Колин практически подбежал к машине и даже не пытался скрыть напряжение, отчетливо слышавшееся в голосе.

─ Нет. Нужно подбросить куда-то? – рука Джо задержалась на ремне безопасности, и он уже был готов снова пристегнуться и везти Колина, куда он скажет.

─ Можно я возьму машину и проедусь… – он не закончил фразу и неопределенно махнул рукой.
Наверное, вид у него был красноречивый, потому что водитель, не сказав ни слова, вышел из внедорожника и кивнул:

─ Бак практически полный, мистер Морган. Колин, – тут же поправил себя он, вспомнив, что актер настаивал именно на таком обращении. – Бухта Килчэтэн вон в той стороне. Там не очень-то много народу бывает, особенно в это время. По крайней мере, точно меньше, чем в Арднил. – добавил он, точно прочитав мысли Колина о желании скрыться ото всех.

─ Спасибо, – он уже садился в машину, когда Джо остановился и, обернувшись на полпути, окликнул его:

─ Только будь осторожен: вроде обещали шторм. Так что связь может быть паршивая. Если не вернешься к вечеру…

─ Если не вернусь к вечеру, то ищи меня точно в Килчэтэн, оттуда я никуда не денусь, – улыбнулся Колин и захлопнул дверцу, попутно поворачивая ключ. Мотор громко заурчал, и водитель лишь успел махнуть ему вслед.

***

Вот, значит, какой сюрприз приготовила ему пустынная бухта. Человек, ставший в последнее время средоточием всех его мыслей, находился в нескольких ярдах, но Колин внезапно понял, что не знает, что сказать, с чего начать разговор, да и вообще, захочет ли Брэдли говорить с ним…
Он сидел в ровере, сжимая руль до побелевших суставов пальцев, и никак не мог решиться открыть дверь и пойти навстречу Брэдли, который даже не заметил, что его уединение было нарушено. В конце концов Колин резко выдохнул и вышел из машины. Ветер тут же налетел, срывая с него незастегнутую куртку, и он только сейчас обратил внимание на то, что все еще одет в костюм священника. Резко дернув молнию вверх и застегнувшись до самого подбородка, он решительно зашагал к берегу, где Брэдли продолжал мерить шагами расстояние между двумя самыми внушительными валунами и не замечал ничего вокруг. «Или не хотел замечать» ─ мелькнуло в голове у Колина, но обратного пути уже не было.
Крупная галька, усыпавшая берег, была влажной от моросившего с утра дождя, и Колин едва не поскользнулся, когда очередной порыв ветра швырнул ему под ноги небольшой, темного цвета, предмет. Он наклонился, чтобы поднять его, и увидел, что это бейсболка Брэдли. Озябшие пальцы коснулись промокшей ткани, и Морган едва успел сжать кулак, чтобы не позволить ветру выхватить находку.

─ Спасибо, что поймали эту чертову кепку… ─ голос Брэдли прозвучал над головой, и Колин почувствовал, как сердце сорвалось в бешеный галоп, и грозило выскочить из грудной клетки, а кровь набатом стучала в барабанных перепонках. Он медленно выпрямился и, все еще сжимая в руках случайны трофей, поднял глаза.
Шок. Оцепенение. Последовавший затем ураган эмоций. Они всё это проходили на первом курсе академии. Как легко было тогда играть придуманные чувства и как страшно было видеть теперь их несдерживаемый поток в глазах самого дорого человека. Ветер, будто нарочно, взял паузу, и в воцарившейся тишине было слышно, как Брэдли с шумом вдохнул. И резко отдернул руку, протянутую за бейсболкой.

─Ты?! – он еще не смог до конца взять себя в руки, и Колин вздрогнул, как от пощечины, уловив боль в его голосе.

─ Я… ─ он всматривался в лицо Джеймса, и ему отчаянно хотелось обхватить его холодными ладонями, притянуть ближе и покрыть поцелуями родные черты, но Брэдли уже совладал с собой и смотрел на Колина как на случайного прохожего. Эта, такая типично английская черта – обдавать холодом вежливой отстраненности ─ заставила сердце сжаться. Никогда прежде Брэдли не смотрел на него подобным образом.

─ Ты заблудился? – разговор, если его можно было так назвать, грозил приобрести совершенно нелепую форму, и Колин, на миг зажмурившись, решительно замотал головой. Он должен был поговорить с Брэдли, второго шанса у него просто могло и не быть.

─ Нет, у меня тут недалеко съемки… Брэдли. Я искал тебя, – заметив тень недоверия на лице, Колин поспешно добавил: ─ Правда, не знал, где конкретно ты можешь быть, и никак не ожидал встретить тут…

─ Зачем? – Джеймс не дал ему договорить и поднял повыше воротник куртки, заслоняясь от вновь разгулявшегося ветра. Он сунул руки глубже в карманы и, совершенно по-королевски, вопросительно приподнял бровь.
Что Колин мог сказать? Все слова, тысячи раз прокрученные в голове, внезапно показались совершенно пустыми, ничего не значащими и такими нелепыми, что произнести их сейчас было равноценно большой и жирной точке в приговоре жестокой судьбы.

─ Я искал тебя, – снова начал он, будто черпая силы в этих словах. – Искал, потому что мне нужно знать. Мне важно знать… ─ он запнулся, подыскивая правильную форму своим чувствам, но Брэдли снова перебил его.

─ Знать, что я не сошел с ума, не спился и не покончил собой? – теперь на его совершенно не изменившемся лице играла легкая усмешка. – Вряд ли, Морган, ты мог рассчитывать на такое зрелище. Ты же знаешь, я слишком просто воспринимаю жизнь. В ней нет ничего сложного. В ней все просто. В моей жизни, – уточнил Брэдли, и улыбка его стала мягче, будто он смотрел на неразумного подростка и пытался втолковать тому нехитрые истины.

─ Я не знаю, зачем ты искал меня, Колин, но надеюсь, что ты приехал в Шотландию не только ради этого. Это ведь так не вяжется с твоими принципами, правда?

─ Нет, – голос предательски дрогнул, и Морган едва сдержался чтобы не перейти на крик. – Я хотел попросить у тебя прощения. Я хотел…

─ Не нужно, Колин. Мне нечего тебе прощать, – Джеймс снова усмехнулся и, вынув руку из кармана куртки, потянулся за бейсболкой, которую Колин все еще сжимал в ладонях. – Мы были почти детьми. Прошло столько лет.

─ Шесть. Прошло шесть лет, Брэдли. И это я повел себя, как мальчишка, тогда, в последний день в Кардифе. – Колин уже не мог остановиться, и от недавней вежливой холодности Брэдли не осталось и следа. Казалось, каждое слово, слетавшее с губ Моргана, прорывало его тщательно выстроенную защиту. – Я бежал не от тебя. Я бежал от себя, потому что боялся себя настоящего, каким был только с тобой. Я боялся того, что могло бы быть, если бы я позволил чувствам взять верх. Брэдли! – он с отчаянием схватил Джеймса за руку, и тот не отдернул ее, продолжая внимательно слушать сбивчивую речь. – Брэдли, я должен был сделать тот выбор, даже если знал, что тысячу раз буду сожалеть. И я пожалел. О, как я пожалел, Брэдли…

─ Не надо, Колин, – он вдруг показался совершенно усталым. Человеком, мечтающим только об одном: чтобы его оставили в покое. – Уже слишком поздно. Ничего ведь не изменить, и ты это прекрасно знаешь. И я, ты слышишь, я ничего не хочу менять. Уезжай, Колин. Просто уезжай. Вернись в свою Америку, в свою жизнь и, пожалуйста, оставь мне мою.

─ Но… Я люблю тебя, – почти прошептал Колин, и Брэдли вздрогнул.

─ Нет, Колин. Нет! Ты меня слышишь?! НЕТ! Уезжай, к чертям собачим, и не смей, никогда не смей говорить мне эти слова. Не смей рушить мою жизнь второй раз, Морган.
Он повернулся навстречу хлещущему с моря ветру, натянул на глаза окончательно промокшую бейсболку и зашагал прочь.
Пустота. Холодная липкая пустота быстро расползалась по телу. Колину казалось, что он сейчас просто ворохом ледяных осколков, и ему хотелось этого. Хотелось быть развеянным по этому пустынному берегу, раствориться в соленых волнах. Лишь бы не видеть, как Брэдли уходит, не слышать его последних слов, намертво врезавшихся в сознание. Чувство безысходности охватило все его существо и, точно яд, пропитывало мысли, скручивало душу судорогами немыслимой боли, не давая возможности сделать вдох, шагнуть следом, удержать… Рука, еще минуту назад цеплявшаяся за куртку Брэдли, на мгновение застыла в воздухе и резко опустилась, безжизненно повиснув вдоль тела. «Это конец» ─ отозвалось сознание. «Это конец. Я его не увижу... Никогда…»
Он смотрел, не мигая, как фигура Брэдли исчезает за ближайшим холмом, не замечая, как слёзы горячими струями скатываются по щекам, смешиваясь с ледяными каплями дождя. Ему просто хотелось раствориться, перестать быть, обернуться этим свинцовым небом и пролиться в бушующие воды, обнимающие каменистый берег, еще хранящий следы самого дорого для него человека.

***

Закат над Симиллом. «Очередной закат. Какая ирония.» ─ Колину в последнее время казалось, что мир приобретает отчетливость, резко проступает из темноты, которая окутала его сердце, только когда он вот так смотрит на закатное небо. И не важно, что каждый раз это происходит в разных географических точках. Эффект от созерцания уплывающего за горизонт солнца всегда, на удивление, одинаков. Реальность предстает кристально чистой, не замутненной сутолокой дня, а демоны ночи еще удерживают на привязи страхи и сомнения, готовые вгрызться в сознание с наступлением сумерек.
Холодное небо невероятного пурпурного оттенка расстилается над застывшей гладью пролива, и отголоски недавнего шторма прокатываются мелкой рябью по стальной поверхности. Тусклое золото осеннего солнца разрезает тонкие перья облаков, вклинивается в темнеющее небо, и последние лучи тянутся вверх, пытаясь отдалить неизбежный миг прощания. Рыжие всполохи проникают в комнату отеля через незашторенное окно, и Колин упирается лбом в прохладное стекло, касается кончиками пальцев солнечного отражения, и перед глазами возникают совершенно другие золотые блики ─ солнечные лучи, пляшущие в светлых прядях волос. И он даже не пытается отогнать воспоминания, не пытается спрятать тоску поглубже привычным усилием воли. Сегодняшняя встреча лишь укрепила его веру в то, что путь перед ним лишь один. Самое главное, самое важное, самое верное решение в его жизни – вернуться к Брэдли. Быть с ним рядом и знать, что мрак всех грядущих одиноких ночей будет развеян, потому что в его жизнь, наконец, вернется рассветное солнце.

***

─ Колин, – нырнувший под тент Мэл хлопнул его по плечу. – Звонили из Глазго, говорят, тут в Пэйсли проводят благотворительный вечер с участием местных знаменитостей и не только. Ну, по крайней мере, тех, кто сейчас доступен, ─ он усмехнулся, неловко переминаясь с ноги на ногу. – Как ты думаешь, ты смог бы поехать со мной? Немного попиарить фильм?

─ Без вопросов. Не откажусь лишний раз подразнить прессу, – он улыбнулся, глядя, как облегченно выдохнул Мэл. – Когда отправляемся?

─ Завтра вечером. Я думаю еще Линду и Тайлера захватить, иначе они нам потом устроят забастовку, – он многозначительно посмотрел в сторону второго режиссера и главного оператора, которые делали вид, будто заняты обсуждением сцены. ─ В принципе, я не знаю, почему в этот раз такое мероприятие проходит именно в Пэйсли, может, это как-то связно с новым мэром, но нашего брата там будет достаточно. Джейк Макгуаир ─ главред местной газеты ─ говорил, что кто-то из Лондона обещал приехать. Думаю, поездка будет стоящая...

Если бы Колин знал, какими пророческими окажутся слова Мэла… Но в тот момент он лишь надеялся, что на мероприятии будут действительно известные представители СМИ, и прекрасно понимал, что его имя вполне может обеспечить заинтересованность многих в этом внезапно возникшем мероприятии. Оставалось только отложить на время образ святого отца и снова стать улыбающейся обложкой «ОК!»




Продолжение в Комментариях

@темы: angst, Arthur's team, Фик, drama, Arthur/Merlin OTP fest 2013, NC-17