Дорогие рыцари и волшебники!

Вот уже в седьмой раз ОТП-фест "Две стороны одной медали" призывает всех под свои знамена во имя решения важнейшей задачи — определения, кто в Камелоте весь ближайший год будет носить гордое звание победителя, а кто — его любовника и надежной опоры.

Давайте вновь соберемся вместе и покажем всем, что любовь Мерлина и Артура с годами не то что не ржавеет — только расцветает и становится сильнее.

For the love of Camelot!



еще баннеры<div align="center"><a href="http://diary.ru/~arthurxmerlin/" target=_blank><img src="http://static.diary.ru/userdir/2/3/2/4/232445/51982046.jpg"></a></div>



<div align="center"><a href="http://diary.ru/~arthurxmerlin/" target=_blank><img src="http://static.diary.ru/userdir/1/1/2/7/1127082/39420905.jpg"></a></div>



<div align="center"><a href="http://diary.ru/~arthurxmerlin/" target=_blank><img src="http://static.diary.ru/userdir/2/5/5/6/25561/39422120.jpg"></a></div>

@темы: Организационное, Arthur/Merlin OTP fest 2015

@темы: Списки работ, Организационное, Arthur/Merlin OTP fest 2014

Дорогие друзья!

Спасибо что были с нами на протяжении этого ОТП-феста!
Большое спасибо всем Вам за потрясающие работы!
Вы большие молодцы - Артур-тим и Мерлин-тим! ♥♥♥
После окончания сериала, без нужной визуально-эмоциональной подпитки, делать свои работы несколько сложнее, я знаю, но несмотря на это, вы отлично справились.
Каждый из вас, участников, постарался принести частичку своего мира, поделиться с нами своим видением. Время, проведенное за ознакомлением с вашими работами, было поистине драгоценным!

Дорогие читатели! Спасибо Вам за участие, голосование и поддержку участников феста!
Ваши теплые слова и комментарии необходимы всегда!

Результаты голосования будут объявлены 4-го ноября, а пока выдыхайте, ОТП - фест завершен.

@темы: Организационное, Arthur/Merlin OTP fest 2014

@темы: Списки работ, Организационное, Arthur/Merlin OTP fest 2014

Название: Поцелуй меня, я ирландец
Автор: Merlin`s Team
Бета: Merlin`s Team
Оформление: Merlin`s Team
Пейринг: Брэдли/Колин
Жанр: романс
Рейтинг: PG-13
Предупреждение: несколько отрывочно, как и бывает в каждую вторую пьяную ночь
Примечание: фик написан на подсмотренную заявку "Колин получает "Оскар", Брэдли приезжает его поздравить"
Саммари: Намасте, Лос-Анджелес.
Размер: ~2600 слов
Тема: РПС

– «Колебаясь и гремя на скамьях полуночного одиночества в каменных королевствах любви, сны о жизни становятся кошмарами…»

– «… тела обращены в камни огромные как луна», – Брэдли находит его на крыше отеля, не такого лощеного, как еще час назад, в расстегнутом смокинге и со взъерошенными волосами. Если где-то есть место, где Колин Морган сможет остаться один, он обязательно убежит туда рано или поздно. – «Вопль»? Серьезно, Морган?

– А ты бы что выбрал, – Колин разворачивается к нему, – Джеймс?

На его лице не отражается ни удивление, ни радость, и как будто они виделись последний раз минут пятнадцать назад или, может, полчаса. Он смотрит на Брэдли с прищуром, чуть склонив голову, как делал это тысячу раз и привычно проделал в тысячу первый, не растеряв своих безусловных рефлексов. В Брэдли тоже вшита программа автоматического реагирования – улыбнуться, как он улыбался свою тысячу раз.

– Может, Бродского? «Когда теряет равновесие твое сознание усталое, когда ступени этой лестницы уходят из-под ног, как палуба, когда плюет на человечество твое ночное одиночество» – ну, и так далее. Отлично подходит данной ситуации.

– Равно как и Гинзберг, – Колин несмело подходит к нему на расстояние вытянутой руки и наконец выдает свое недоверие коротким выдохом. – Брэдли, сколько лет… Но я рад тебя видеть.

– Два года, – подтверждает Брэдли и хлопает его по плечу, соглашаясь и соблюдая заявленную Колином дистанцию между ними. – Сбежал с афте-пати?
– Эм-м-м… Такие вечеринки все же не по мне. Я и так пробыл там больше, чем требуется.

– Ты же звезда вечера.

– Дай подумать. Я вышел на сцену, получил этого парня, – Колин кивает головой на край вентиляционной шахты, где сиротливо пристроена его новая статуэтка. – Поблагодарил маму, папу, Киноакадемию, всех продюсеров и режиссера… и даже не забыл костюмера и дублера. Сфотографировался какую-то сотню раз и выпил с теми, кого знать не знаю, как зовут. Я молодец, но я устал.

– Как насчет моей компании? – Брэдли протягивает ему бутылку скотча, прихваченную по дороге, – он все же шел поздравлять давнего друга с его первым «Оскаром».

– Односолодовый? Впрочем, все равно, давай, – Колин откручивает пробку и делает пару жадных глотков прямо из горла. – Завтра я буду жалеть об этом, но завтра – только завтра, верно? Черт, как же надоела эта удавка…. Брэдли, ты случайно не полюбил пафосные вечеринки и галстуки-бабочки?

Брэдли отрицательно качает головой, наблюдая, как Колин размахивается и выкидывает свою бабочку вниз, следит за ее полетом и кривится, когда она падает на чей-то балкон. Отшвыривает пиджак, будто стремится избавиться от этого вечера, расстегивает несколько пуговиц на рубашке и закатывает рукава. И снова обращает внимание на скотч.

– Я не видел тебя на церемонии, где ты был?

– Мое приглашение, кажется, где-то затерялось, – отшучивается Брэдли и находит себе местечко почище на затоптанной крыше, опираясь спиной на ограждение. – Делись давай, пока все не выпил.

Колин с сожалением отрывается от бутылки и, отдав ее Брэдли, ходит взад-вперед, изредка пиная мелкий мусор, попадающийся под ногами. Брэдли следит за ним – Колин сейчас другой, не столько повзрослевший, сколько изменившийся и перевозбудившийся от пережитого и выпитого.

А еще очень чужой.

– Ты ничего не потерял, Брэдли. А вот я, сдается мне, продался.

– Продался?

– Да. Этой капиталистической стране, этому бешеному городу и отдельно этому монстру Голливуду. Я думал, что я творец, а оказался ремесленником. Одним из многих, приехавших за своей мечтой и потерявших ее, как только она исполнилась. И тут невольно возникает вопрос: а этого ли я хотел?

– Это был твой выбор, Колин.

– Это всегда мой выбор: Глазго, Лондон и вот…, – Колин перестает кружить, замерев на миг, вскакивает на бордюр и раскидывает руки в стороны, словно пытаясь обхватить, обнять весь город.

– Титаник? – хмыкает Брэдли, плавно поднимаясь на ноги и подходя ближе, чтобы успеть поймать сошедшего с ума «лучшего актера две тысячи шестнадцатого». Мало ли – два года все-таки. За два года люди завоевывают миры, загораются и потухают. Вспыхивают сверхновыми и исчезают.

Запомнившийся ему Колин, казалось, остался в полумраке пьерфонских коридоров. С нынешним Колином придется знакомиться заново.

На этой самой крыше прохладной мартовской ночью, где один уставший, взвинченный и пьяный, а второй сам не знает, чего хочет и зачем пришел. Смотря вниз, на огни бурлящих ночных улиц, вереницу такси и отблески неоновых вывесок, под полной луной и равнодушными звездами, Брэдли хочется смахнуть ладонью все воспоминания и сказать «привет» в первый раз.

– Слишком сопливо, – Колин покачивается всем телом – Брэдли молниеносно хватает его поперек талии, переступая через проведенную Колином черту, – и смеется. – Хотя очень символично, не находишь? Вот он, мой айсберг.

– Не нахожу. Тридцать – рановато для смерти, тебе не кажется? – Брэдли тянет Колина на себя, стараясь не думать о том, как заполошно бьется под его рукой сердце и напрягаются мускулы. И не ворошить то, о чем дал себе обещание забыть, пусть воспоминания и прорываются в настоящее – горячей кожей, жадными пальцами и шумными выдохами.

Пусть и хочется обнять, проигнорировать любое сопротивление.

– Мне тридцать один, – напоминает Колин. – И я надеюсь дожить до тридцати двух, не волнуйся.

– Тогда пойдем куда-нибудь, где есть стены и потолок? Выпьем, и ты расскажешь мне, куда делся твой страх высоты.

– Я никогда ее не боялся, просто не любил. Мой номер на пятом… и мини-бар полон, – Колин спрыгивает вниз и складывает ладони у груди. – Намасте, Лос-Анджелес.

Лето во Франции непривычно жаркое, удушающее, до расплывающегося в мареве горизонта, особенно если целый день варишься в доспехах. И только лишь ночь приносит долгожданное облегчение. Можно лежать, растянувшись на траве около замка, прикрыв глаза и позволяя прохладному ветру блуждать по все еще разгоряченному после выматывающих тренировок, долгих съемок и снова тренировок телу.

Не думать о том, выучил ли сценарий, во сколько вставать утром и что неплохо было бы все же добраться до своей постели, чтобы не уснуть прямо тут, потому что утром будет как минимум неуютно, помимо того, что неудобно перед съемочной группой. Хотя, конечно, подмывает...

Слишком хорошо вот так вот лежать, лениво потягивая очередную бутылку кислого вина, не только запоминая его мерзкий привкус, но и отчетливо прослеживая, как оно катится по горлу, снимает стресс, успокаивает и ненавязчиво ударяет в голову.

В очередной раз предложить глоток или два – да хоть все оставшееся, Брэдли не жадный, – сидящему рядом Колину и в очередной же раз услышать отказ.
Колин Морган не употребляет алкоголь во время работы по многим причинам: крепкий сон и ранние подъемы, сосредоточенность ума и здоровый цвет кожи, и прочее, и прочее. Колин хочет оставаться в форме, с чем Брэдли Джеймс всецело согласен – полуночные гулянки для них слишком большая роскошь.

Хотя вино все же полезно.

Для сердца.

– Шесть месяцев, три страны и пара десятков перелетов, – Колин возвращается с несколькими маленькими бутылочками, пару отдает Брэдли, остальное кидает перед собой на диван к валяющимся там пустым – джин, водка, они прилично сегодня намешали, и утром будет не просто похмелье, а то изнуряющее состояние нестояния.

Слово снова на десяток лет моложе и глупее.

Плевать.

Колин уже едва стоит на ногах, но говорит, говорит и говорит одним нескончаемым потоком. Брэдли сам боится пошевелиться, чтобы ненароком не осознать, насколько он пьян, поэтому он лежит на мягком пушистом ковре и слушает.

У него все не так – у него такого нет.

Его прерогатива – это похожие друг на друга сериалы, иногда главные роли, чаще – второстепенные. Возможно, у него все впереди, но чем больше лет проходит, тем меньше в это верится. Эй, Морган, говоришь, ты ремесленник? А кто же тогда я?

Нет, ты – гений.

Колин рассказывает ему о съемках, о роли, принесшей ему самую престижную в мире награду, о том, что он до сих пор не уверен, что поступил правильно, согласившись сняться в «этом чертовом фильме». Кажется, что он просто перенервничал, поэтому Брэдли советует ему отдохнуть, помедитировать или чем там еще он привык успокаиваться.

– Театр, Брэдли, – моментально отзывается Колин, и его взгляд наконец загорается. – Я очень соскучился по сцене.

– Так что мешает, Морган?

– Исключительно бардак в собственной голове, Джеймс, – Колин осушает очередную порцию и разглядывает на свет пустую тару. – И, может, пьянство.

– Непривычное ощущение, да? – интересуется Брэдли, игнорируя надуманный алкоголизм. Колин, у которого всегда все было под контролем, думающий наперед на несколько шагов и всегда имеющий за спиной три альтернативных варианта, запутался в себе, надо же.

– Раздражает. Но эта злость совершенно не помогает разобраться. И ты себя накручиваешь, и накручиваешь… и раздражаешься еще больше. По кругу.

– Знаешь, что это? Стресс. Нет, правда. Ты же так и не научился отдыхать?

– У меня был отпуск, если ты об этом. И даже в нынешнем году, на день рождения.

– Три дня? Четыре? Не говори, что неделю, я все равно не поверю.

Колин демонстративно фыркает и снова начинает ходить по комнате, переполненный дурной энергией и неспособностью пристроить себя куда-нибудь. Брэдли знает это состояние, выматывающее и неспокойное, не приносящее никакого удовлетворения.

– Ты одинок, – тихо говорит он, не сомневаясь, что Колин услышит. И Колин, конечно же слышит, он преувеличенно внимательно рассматривает стену перед собой, как-то нехорошо сгорбившись, уменьшившись под тяжестью навалившейся сверху тоски.

Брэдли дергается непроизвольно, тянется забрать все себе, избавить от того, чем сам же и накрыл, и подавляет в себе это, безусловно, рефлекторное. Хватит, проходили.

– Я хочу влюбиться, – бьет Колин под дых. – Но чтобы больше не было больно.

Брэдли закрывает глаза. Сломанных людей в этой комнате двое.

Колин смотрит на него недоверчиво, ждет чего-то: «да шучу я», как вариант, или «нет, я так не думаю на самом деле». Но Брэдли не торопится ни отшучиваться, ни простить не воспринимать сказанное всерьез. Брэдли крутит в руках свой стаканчик с кофе и ждет ответа на простой вопрос – «да» или «нет», это ведь совсем не сложно.

Колин, однако, с ответом не спешит и, кажется, совсем не понимает, что ответить надо хотя бы из вежливости. Молчит и молчит, приоткрыв рот, и Брэдли потихоньку начинает переживать, не сломал ли он ненароком звезду шоу, и как это отразится на нем самом. И страшен ли Джонни Кэпс в гневе.

Он перебирает в голове страшные картинки будущего краха своей карьеры, одну другой страшнее, всю дорогу, пока Колин пребывает в своем внезапном анабиозе. В их машине, пока они едут к месту съемок, стоит гнетущая тишина, прерываемая изредка смешками Оуэна с переднего сидения.

И это напрягает.

Брэдли пинает разошедшегося Маккена через спинку, но ситуацию это не разряжает. Маккен игнорирует его тычки, Колин продолжает размышлять о несовершенстве мира вокруг с каменным лицом, и Брэдли понимает, что он в сущности ничего не понимает.

Он обязательно обратится к психотерапевту по возвращении в Лондон, чтобы хоть кто-то, хотя бы за деньги, объяснил ему, что такого страшного и ужасного в простом по сути предложении познакомить Колина с какой-нибудь милой девушкой.

Брэдли же не предлагает устроить оргию, записать все на камеру и выдать это за новую серию их видео-дневника. Апокалиптические кадры в голове сменяются эротическими, отчего-то сплошь сюрреалистическими и на редкость глупыми.

С парнем, осознает Брэдли, Колина надо знакомить не с подругой, а другом.

– У нас могло бы что-нибудь получиться? – под утро задается вопросом Брэдли.

За окном неумолимо занимается рассвет, и их ночь разговоров после долгой разлуки – а значит разговоров предельно откровенных, – заканчивается. Сонливость накатывает волнами, усталость валит с ног, и Колин наконец успокаивается. Трезвеет и смиряется.

И больше не порывается играть своим «Оскаром» в гольф.

– Вряд ли, Брэдли. Кроме дружбы у нас ничего не задавалось с самого начала.

– Но чья же этом вина…


– Ничья. Ты всегда был слишком, – Колин щелкает пальцами, подбирая слова. – Гетеросексуальным? Правильным? Нормальным, Брэдли. До мозга костей.

– Но я был влюблен в тебя, значит, не настолько уж и…

– Влюбиться и быть с кем-то – разные вещи. Ты можешь чувствовать влечение, желание, быть не в силах оторвать взгляда, стремиться находиться рядом и даже быстро и безболезненно пережить кризис ориентации. Потому что какая, к черту, разница, представителя какого пола ты хочешь. Но все равно не суметь быть с ним. А знаешь, почему?

– Внимательно слушаю, – Брэдли сглатывает неуместный ком в горле.

– Потому что у него – у меня – выводок тараканов в голове. И имя им – легион… Я тараканий властелин! Даже не думай смеяться. Ну, Брэдли!

Брэдли целует его сам, не в состоянии дальше ни терпеть, ни скрывать.

Он вламывается к Колину в трейлер, ловит за руку и притягивает к себе. Потому что хочет. Потому что может. Колин дергает в объятиях удивленно, отстраняется, выставляя вперед локти, но Брэдли держит крепко и настойчиво подавляет оборону. Проводит рукой по его волосам, жестким под пальцами, по шее вниз, по худой спине и торчащим лопаткам, останавливается на крепкой заднице и снова целует. Колин чуть слышно стонет и открывается, отзывается на прикосновение, отвечает.

Жар лавой растекается по венам, Брэдли чувствует, как внутри него рождается что-то ранее незнакомое. Потрескавшиеся губы под языком, плохо сбритая щетина на щеках, крепкое и гибкое тело, которого так иррационально и отчаянно хочется. Колин кусает его – нижняя губа, линия челюсти, шея, – и Брэдли не сдерживает стона, вжимается пахом в пах, посылая новую удовольствия по телу.

Сердце колотится, как ненормальное, возбуждение накатывает вспышками, стремясь смести на своем пути все слабые доводы разума.

Брэдли прощается с привычным миром.

— Мне, наверное, пора? – отсмеявшись, осознает Брэдли.

— Эм-м-м... если ты не хочешь остаться на сеанс горячего однополого секса, то да, пора, – мгновенно отзывается Колин и едва уловимо кивает, прикрыв на секунду ресницы.

Брэдли прыскает в кулак, поднимается на ноги и смотрит на него сверху вниз.

— Ты так в себе уверен?

— Я уверен в тебе, – чуть слышно шепчет Колин, надеясь, что Брэдли не услышит. А услышав, не поймет или сделает вид, что не понимает, и снова исчезнет – на два года, на пять или на всю жизнь. Освободит его от этой хронической влюбленности и освободится сам.
Потому что больше невозможно и дальше – никак.

Колин не уверен, что выдержит еще.

Но Брэдли ловит каждый звук, каждую эмоцию Колина, каждый полушутливый эскизный намек.

Колин всегда провоцирует мягко, ненавязчиво, почти незаметно – совсем не так, как это делает сам Брэдли, – но неизменно так, что его пробирает до мурашек, до сладкого томления где-то в груди.

Сколько бы Колин ни винил себя, Брэдли уверен – виноваты они оба. Кто-то отпустил, кто-то не стал держать, и сейчас уже не вспомнить, кто именно. Остается только раз за разом прокручивать в голове все «зачем», «почему» и «а вдруг» в ожидании малейшего невербального сигнала, одного молчаливого «еще».

— А в тот раз было неплохо, да? – Брэдли протягивает Колину руку, помогает встать с пола и наконец решается сделать то, чего боялся весь вечер, – всмотреться в его глаза. Как он и предполагал, где-то там, на дне зрачков, за небесной синевой скрывается подземный огонь.

– В который?

Колин приходит к нему через неделю после их экспромта в трейлере.

В одной руке у него бутылка очередной французской кислятины, другую он заносит над дверью, но постучаться не успевает – Брэдли распахивает ее раньше. Колин на пороге чуть смущен, взволнован и готов в любой момент отступить назад. Брэдли по другую сторону взволнован не меньше, но решителен за них двоих – он хватает Колина за футболку, пока тот не сбежал, затаскивает его внутрь и целует, не утруждая себя запиранием замков.
Брэдли пахнет ментоловым гелем для душа, корицей и немного потом, и Колина ведет от этой смеси запахов. Он пробирается пальцами под его одежду, робко поначалу и смелее после каждого потрясенного выдоха, жадно трогая, гладя, пытаясь насытиться – как ребенок, случайно нашедший спрятанные родителями сладости. Вдруг второго шанса не будет.

И он в чем-то прав.

Каждая их ночь – это вереница из «последний раз» и «точно последний раз», и каждый их совместно встреченный рассвет – это прощальные поцелуи, страстные и тягуче-медленные, ненасытные и поверхностные, долгие и мимолетные. Каждое утреннее объятие – расставание, а вечернее – «я не хочу тебя терять».

Каждый раз, чувствуя Брэдли в себе, на себе, рядом – кожей и под ней – Колин дает зарок не привыкать и не надеяться на большее. Делить постель, работу и жизнь, не навешивая ярлыков и не ставя рамок, легко, сложнее – когда приходится что-то решать. «Будь только моим» сродни мольбе о помощи.
Брэдли не уверен, что готов быть на вторых ролях всю жизнь, Колин не хочет привязывать его к себе. Они разделяют остатки вина на донышке и разделяются сами.

И тогда наступает последнее утро.

— Джеймс, – Колин окликает его на пороге. – Ты счастлив?

— Смотря в чем. И смотря как.

— Безусловно, – отрывисто бросает Колин, как будто Брэдли должен понять, что он имеет ввиду. – В отношениях, в работе. В целом.

— Тогда, наверное, нет. Счастье – это удача, Морган. А я в глаза не видел тот ваш знаменитый камень.

— Тогда поцелуй меня, я ирландец.

Брэдли захлопывает дверь.

Изнутри.

Прослушать или скачать James Arthur Hold On бесплатно на Простоплеер

@темы: Merlin's team, Фик, Arthur/Merlin OTP fest 2014, romance, PG-13

Название: PWAP (porn with awesome plot)
Автор: Arthur's Team
Бета: Arthur's Team
Пейринг: Колин/Брэдли (фактически)
Рейтинг: NC-17
Жанр: Slash, PWP, Humor, Fluff, Romance
Размер: ~5600 слов
Саммари: Когда Колин решил затащить Брэдли в постель, он даже не представлял, что разбудит спящий вулкан)
Примечания: RPS, таймлайн - съёмки 4 сезона
Предупреждения: OOC, BDSM, Кинки: бондаж, лёгкий д/с, контроль дыхания, добровольная феминизация, частичный кроссдрессинг, куча мелких фетишей и кинков, которым автор не знает названия, упоминается секс с использованием посторонних предметов и флоггинг
Тема: РПС

Во второй раз это случилось даже ещё более неожиданно, чем в первый.

- Брэдли, одумайся. Это насилие чистой воды! - пытался воззвать Колин к здравомыслию своего партнёра, беспомощно дёргая руками в мягких кожаных наручниках, цепочка которых тянулась между прутьями изголовья отельной кровати.
- О, ты мне теперь о насилии будешь рассказывать, - недовольно бурчал Джеймс, продолжая стягивать джинсы с длинных ног Колина.
- Я в суд на тебя подам!
- Отлично! Я подам встречный иск - вот пресса-то потешится за наш счёт, выясняя, кто же кого трахнул первым!
Ну, правда, Морган сам начал всё это. Именно он полез к Брэдли целоваться, когда они на выходных, употребив литр Джека, импровизировали на тему отношений Артура и Мерлина. Брэдли ответил на поцелуй - ему было весело и легко рядом с Колином. И минет в исполнении Моргана тоже был восхитителен, но то, что произошло дальше... Брэдли просто был слишком пьян, чтобы сопротивляться всерьёз, а Колин - слишком настойчив и возбуждён, чтобы прислушиваться к слабым протестам. И Брэдли, возможно, предпочёл бы сделать вид, что в ту ночь ничего ужасного не произошло, забыть всё это как страшный сон, ведь было так стыдно, и больно, и впервые... Впервые он испытал такие ужасные, мучительные ощущения, и впервые он кончал так долго, так умопомрачительно сильно, что невозможно было сдержать крика и слёз от переполняющего тело и сознание кайфа.
И если Колин считал, что отделается одним разом, то он очень и очень глубоко ошибался.
- Это была случайность! Мы были пьяны...
- Ах, случайность? "Боже, Брэдли, я так давно хотел тебя, ты так сексуален, когда размахиваешь своим мечом!" - процитировал Джеймс тонким голоском, попутно устраиваясь верхом на, наконец-то, полностью обнажённом Колине.
- Не было такого!
- Так ты ещё и не помнишь?! - зарычал Брэдли, угрожающе нависая над Морганом. - А, к чёрту. Сейчас-то ты меня точно хочешь.
- Я не... - фраза оборвалась протяжным стоном, когда Брэдли, качнувшись вперёд, проехался своим твёрдым членом по не менее твёрдому члену Колина.
- Просто заткнись, - попросил Джеймс.
И Колин заткнулся, глядя, как тот выдавливает в ладонь лубрикант.
О, Брэдли тщательно подготовился к сегодняшнему мероприятию, и самая страшная его часть уже осталась позади - Колин был надёжно зафиксирован на кровати и возбуждён. Хотя, нет, самая страшная часть, всё же, проходила в ванной, но об этом Брэдли старался не думать.
Он аккуратно, с каким-то даже трепетом обхватил член Колина скользкой рукой, с удовольствием выслушал придушенные бессмысленные ругательства и, приподнявшись на коленях, направил его себе между ягодиц. Головка упруго скользнула от яичек вверх, надавливая, но не проникая в едва растянутое отверстие. Закусив губу, Брэдли опустился чуть ниже и почувствовал, как защипало мышцы, медленно растягивающиеся вокруг твёрдого ствола. Это ничего, это только начало, потом там всё огнём гореть будет - от одной лишь этой мысли колени подкосились, и Брэдли полностью опустился на член, застонав сам и заставляя простонать Колина.
- Ты... Ты грёбаный псих, - задыхаясь, проговорил Морган.
Брэдли чувствовал, как у того дрожат бёдра, но пока хватало выдержки и совести, чтобы лежать, не двигаясь.
Начав медленно раскачиваться, Брэдли огладил ладонями тело Колина, едва касаясь провёл ногтями от шеи до живота, и снова вверх. Упёрся руками в плечи и повёл бёдрами по кругу - это было болезненно, но Колину нравилось, Брэдли видел это по его блаженному лицу, и продолжил медленно вращать бёдрами, почти не поднимаясь.
Когда ощущения жжения и наполненности стали привычными, Брэдли выпрямился, привстал на коленях и снова опустился на член - вот в тот момент все прелюдии закончились. Он начал быстро двигаться, пытаясь контролировать дыхание, как на марафоне, зажмурил глаза и прислушивался к тихим стонам Колина, вторящим его ритму. Это давление, это скольжение внутри, в этот раз они доставляли ещё больше удовольствия. Кожу щекотали стекающие капли пота, и Брэдли, быстро вытерев мокрый лоб ладонью, открыл глаза, чтобы взглянуть на Колина, и... Чёрт возьми, Морган смотрел на него с таким вожделением, с таким обожанием, что Брэдли почувствовал себя грёбаной королевой бала. Самой красивой и самой желанной блядью.
В животе всё вмиг сжалось от этой мысли, дыхание и ритм сбились, у Брэдли просто не осталось сил строить из себя доминанта, ему нужно было совсем, совсем другое.
Упав Колину на грудь, он протянул руку и отстегнул карабин от одного из мягких браслетов у того на запястье, и пока Колин осознавал своё внезапное освобождение, Брэдли сжал пальцами его подбородок и приказал:
- Выеби меня. Сейчас же.
Тонкая цепочка, оставшаяся болтаться на одном наручнике, обожгла кожу, хлестнув по пояснице, когда Колин резко опустил руки и сжал задницу Брэдли, растягивая ягодицы в стороны.
Колин упёрся ногами в постель, согнув колени, и резко подкинулся вверх - Брэдли вскрикнул, подпрыгнув на нём, но сильные руки тут же притянули его вниз, насаживая на член. И снова, и снова, без промедления, без передышек, Колин трахал его мощно и безжалостно, не обращая внимания на жалкие всхлипы, которыми сменились стоны.
У Брэдли все мысли из головы вымело, остались только ощущения - яркие, перехлёстывающие, пробивающие все внутренности разом. Не понять, приятные или болезненные - просто их было много, очень, слишком много.
Он прижался к Колину всем телом, крепко обхватив его руками и коленями, но тот вдруг вздёрнул его за волосы, поднял лицо и поцеловал - так яростно, что Брэдли даже осознать не успел, не то что ответить. Он так и кончал, долго, до боли остро, чувствуя во рту язык Колина, и его член глубоко у себя внутри.
Мир вокруг восстанавливался по кусочкам, словно паззл. Брэдли лежал на постели, глядя в потолок широко распахнутыми глазами, не в силах свести раскинутые в стороны ноги. Дыхание почти восстановилось, растянутые связки ныли, а задницу хотелось поскорее смазать заживляющим охлаждающим кремом, который Брэдли предусмотрительно купил в секс-шопе вместе с лубрикантом, наручниками и ещё парой интересных девайсов.
- В следующий раз покупай нормальные наручники, - с отдышкой сказал Колин, снимая браслеты, от которых, как оказалось, мог избавиться в любой момент.
Брэдли блаженно, сыто улыбнулся, потягиваясь всем ноющим телом, и перекатился набок, лицом к Колину.
- А что, в следующий раз мне снова придётся тебя пристёгивать?
- О, нет, я сам тебя пристегну, и вот тогда...
- Тогда сам и покупай, - беззаботно рассмеялся Брэдли.

***

Но в следующий раз всё произошло слишком спонтанно.

- Ме-ерлин, - раздался над ухом вкрадчивый тихий голос.
- Ты меня и в перерывах донимать собрался? - проворчал Колин, оборачиваясь к Брэдли.
Серьёзно, его поведение переходило все границы. И если среди подростковой аудитории каким-то чудом остались те, кто после трёх сезонов ещё не верит в Мертур, то к концу четвёртого сезона ни у кого не останется сомнений.
- Как ты разговариваешь с без-пяти-минут-Королём?
- Чего тебе, Джеймс?
- Тебя, - безапелляционно заявил тот, преграждая Колину путь и складывая руки на груди.
Морган непонимающе хлопнул глазами. Провокационная улыбка Брэдли наталкивала на определённые мысли, но он же не серьёзно! Середина рабочего дня, вокруг толпа народа, он не может... Хотя, это же Брэдли, мать его, Джеймс - личное сумасшедшее озабоченное проклятье Колина.
- Мы не можем... Да куда ты меня тащишь?! - Морган отцепил пальцы Брэдли от красного платка на шее, но тот ловко перехватил его ладонь и продолжил вести за собой в сторону замка.
- В королевские покои. Сегодня там не снимаем, нас никто не обнаружит, - уведомил Брэдли.
Колин резко остановился, упёрся ногами в ступеньку и вырвал свою ладонь из его рук, едва не навернувшись с крыльца.
- С ума сошёл?!
- Неужели ты не хочешь поиметь меня на королевской постели? - поинтересовался Брэдли, приподняв бровь. - И не ври, что не думал об этом.
- А ты кричи громче, чтобы все узнали! - съязвил Морган, и тут же зажал рот Брэдли ладонью, заметив, как тот набрал в лёгкие побольше воздуха.
Брэдли рассмеялся, запрокинув голову, пальцы Колина скользнули по его губам, а в следующую секунду он уже сам тащил Джеймса за собой по ступенькам. Потом через анфиладу, вверх по винтовой лестнице, вглубь по лабиринту коридоров, пока они не добрались до комнаты, отведённой под покои принца Артура.
Подперев дверь стоящим рядом сундуком, Колин обернулся к Брэдли и толкнул его в грудь, роняя спиной на огромную кровать. От Брэдли пахло гримом, потом, приятным свежим одеколоном и фруктовой жвачкой. Колин вылизывал его рот, отстранённо думая о том, что действительно голоден, а этот маньяк вытащил его с обеденного перерыва, и теперь поплатится за свою нетерпеливость. Очень сильно хотелось покусать Джеймса, но при этом совсем не хотелось жрать грим, и Колин нашёл компромисс - он кусал Брэдли за губы, кусал так сильно, что тот тихо стонал от боли, но не смел сопротивляться.
- Смазка? - лаконично спросил Морган, в последний раз оттянув зубами припухшую, красную, блестящую от его слюны нижнюю губу Брэдли.
- Сейчас, - они приподнялись на кровати, Брэдли быстро ощупал карманы куртки Артура. Затем ещё раз, и ещё. - Кажется, я выронил её на съёмках...
Лицо его при этом выражало отчаяние, граничащее с паникой. Колин усмехнулся.
- Что бы Вы делали без меня, милорд? - поинтересовался он, жестом фокусника извлекая будто бы из воздуха презерватив.
- Откуда?..
- Это магия.
- Колдуешь на глазах у наследного принца Камелота? - включился Брэдли в игру. - Мне бы должно казнить тебя, Мерлин, но... Возможно, ты сможешь вымолить прощение. На коленях.
Колин раздумывал всего пару секунд - он бы с удовольствием оттрахал Брэдли, уткнув лицом в расшитые подушки, но у них не было нормальной смазки и достаточно времени, потому он стёк на пол, попутно стянув с Джеймса брюки и радуясь тому, что он сегодня без полного рыцарского обмундировании.
- Тронешь уши - наглядно увидишь принцип работы гильотины, - предупредил Колин.
Придушенный смех Брэдли перетёк в долгий удовлетворённый стон, когда Колин, примерившись, взял его член в рот.
- Всё-таки у тебя много - ох! - скрытых талантов, Ме-ерлин, - протянул Брэдли, чуть сползая с края постели.
Колин, оценив новое положение, разорвал упаковку презерватива и раскатал латекс по трём сложенным щепотью пальцам. Брэдли, приподнявшись на локтях, с интересом наблюдал за его манипуляциями, а после закинул одну ногу Колину на плечо, снова притянув его ближе.
- Просто... Просто раскрой меня и держи так, - едва справляясь со сбившимся дыханием, попросил Брэдли.
И резко откинулся назад, когда Морган исполнил его просьбу. Неразработанные мышцы туго обхватили его пальцы, беспорядочно пульсировали, сжимаясь и расслабляясь, и Брэдли тихо сдержанно постанывал, комкая напряжёнными пальцами бархатистое покрывало.
Колин с упоением обсасывал его член, отчётливо чувствуя, на что Брэдли реагирует особо остро, и тут же применял полученные знания, чтобы вырвать, наконец, из его горла более громкий, несдержанный стон. Но Брэдли был непривычно тих - ровно до тех пор, пока Колин не двинул рукой, поворачивая и полностью проталкивая в него пальцы.
Брэдли вскрикнул, сжался, попытался отодвинуться назад, но Колин, придерживая презерватив, снова толкнулся вперёд, поднимаясь выше на коленях. Он полностью вытащил пальцы и разминал подушечками мягкие растянутые края, едва проскальзывая внутрь, чтобы потом снова вогнать их на всю длину, слушая эти восхитительные стоны-всхлипы-крики, что издавал Брэдли.
Он напрягся всем телом, сжался внутри, до боли стискивая пальцы Колина, член вздрогнул, и Морган едва успел отстраниться, глядя, как белёсые капли падают Брэдли на живот.
Почувствовав, как Брэдли расслабился, и его нога соскользнула плеча, Колин аккуратно вытащил пальцы, выслушав ещё один тихий протяжный стон, и стянул презерватив.
- Не смейте отрубаться, Ваше Высочество. Я надеюсь на ответную услугу, - предупредил Колин, снимая штаны и забираясь на постель.
Брэдли наблюдал широко распахнутыми глазами, как Колин перекидывает ногу через его грудь, и кивнул, словно в трансе.
- Не напрягайся. Просто постарайся не задеть зубами, - посоветовал Морган.
Брэдли закрыл глаза и приоткрыл рот. Он читал как это делается, но теперь жалел, что не потренировался хотя бы на бананах.
Колин провёл рукой по его голове, взъерошив чёлку, и крепко стиснул пальцами волосы на затылке. Твёрдая нежная головка скользнула по искусанным губам, и глубже в рот, упираясь в нёбо. Брэдли моментально одурел от вкуса, запаха, от интимности и откровенности происходящего. Он вцепился пальцами в бёдра Колина, попытался приподняться, но тот потянул за волосы, фиксируя голову, и сам качнулся вперёд.
Колин трахал его рот короткими сдержанными толчками, а Брэдли старался не задевать его зубами и одновременно ласкать языком. Судя по рычащим звукам, что издавал Колин, получалось хорошо. И даже лучше, потому что у Брэдли даже челюсть не успело свести, как Колин отстранился, дёрнул за волосы, поднимая его голову, и начал быстро дрочить, задевая приоткрытые губы головкой.
Они смотрели друг другу в глаза, и Брэдли вздрогнул, почувствовав, как в рот и на губы брызнула сперма Колина. Открыв рот чуть шире, он пытался разобрать вкус капель, стекающих по языку, и не знал, что лучше сделать - проглотить или сплюнуть?
- Глотай, - сказал Колин, размазывая последнюю каплю по нижней губе Брэдли.
И тот послушался.
Колин удовлетворённо улыбнулся, будто в поощрение гладя Брэдли пальцами по щеке, а после слез с его груди, наклонился и провёл языком по его животу, собирая чуть подсохшие капли его собственной спермы.
Брэдли жадно всосал его язык, и Колин с удовольствием отвечал, чувствуя, как Джеймс снова и снова сглатывает, не прекращая поцелуй.
Он лёг рядом с загнанно дышащим, раскрасневшимся Брэдли и рассматривал его будто помолодевшее на несколько лет лицо. Тот повернул, наконец, голову, глядя Колину в глаза, и признался:
- Колз, я жвачку проглотил.
И не было ничего удивительного в том, что следующие минуты три Колин ржал, всхлипывая и уткнувшись лицом в подушку.
- Умеешь же ты, придурок, всю романтику испортить, - отсмеявшись, сказал Морган.
- У тебя странные представления о романтике, - усмехнулся в ответ Брэдли.
Колину на это было нечего возразить.

***

Кажется, у них всё было хорошо. По крайней мере, утолив первый голод, они перестали походить на вечно ебущихся кроликов и зачастую проводили вечера вместе за просмотром фильмов или разучиванием сценария.
В середине съёмок актёрам дали передышку на неделю, и вместо того, чтобы сразу разъехаться по домам, Колин с Брэдли сняли коттедж в пригороде Кардиффа. Уютный одноэтажный домик с настоящим камином стал для них островком спокойствия на три дня. За это короткое время Колин узнал, что Брэдли отлично готовит - на кухне он становился таким же маньяком, как и в постели, а те кулинарные шедевры, что украшали их стол, по мнению Колина были достойны какого-нибудь элитного лондонского ресторана. Мало того, Брэдли признался, что сам придумал пару рецептов блюд, исключающих мясо, молоко и всё, на что у Колина была аллергия. От такой заботы у Моргана подозрительно защипало в переносице и потихоньку начала съезжать крыша, а к концу их маленького совместного отпуска он готов был признаваться Брэдли в любви и носить его на руках. Не то чтобы он мог поднять Джеймса, но желания это не умаляло.
Встреча с родными не принесла облегчения - Колин неистово тосковал по работе, по бешеному графику, по друзьям, по тихим вечерам и безумным ночам с Брэдли. Такая привязанность начинала его пугать.
Отключив телефон, Морган полностью посвятил себя семье, подавляя на корню желание позвонить Брэдли. Он был уверен, что разговор затянется до самого его отъезда.
Только по дороге в аэропорт Колин сдался и снова включил телефон, который тут же обрушил на него около двадцати новых СМС.
«Как добрался?»
«Мама говорит, я похож на влюблённого идиота. Глядя в зеркало, я понимаю, о чём она»
«Мне скучно. Расскажи анекдот?»
«Колз, ты спишь?»
«Доброе утро!»
«Давай займёмся сексом по телефону?»
«Бургеры с тофу - отстой. Тебе понравится)»
«Хочу на съёмки»
«Морган, включи телефон!»
«Ублюдок. Встретимся в Кардиффе»
Стоит ли говорить, что Брэдли жестоко отомстил Колину за молчание? Он просто-напросто обиделся. Моргану показалось, будто солнце вдруг стало светить всем, кроме него - именно так действовала угасающая улыбка Брэдли, когда тот встречался взглядом с Колином.
Джеймс даже говорить с ним не хотел, и оттого Колин чувствовал себя абсолютно несчастным и разбитым. А ведь, казалось бы, ничего такого ужасного и не случилось, но у Брэдли в голове явно творилось что-то неподвластное пониманию Колина.
Как бы то ни было, Морган твёрдо решил завтра же расставить все точки над «i». Только Брэдли утром не пришёл на съёмки...
- Колин, позвони ему! Вы же друзья, с твоего номера он должен взять трубку, - причитал Джулиан, уже всерьёз начав беспокоиться о Джеймсе.
Никто не знал, когда и куда он исчез, никого не предупредив. На ресепшене сказали, что под утро Брэдли вышел из отеля и сел в такси.
Колин и не замечал, что руки у него трясутся, пока дважды не промахнулся мимо кнопки быстрого набора.
Трубку взяли после первого же гудка.
- Колз, чёрт возьми, отмажь меня - соври что-нибудь, ты же умный. Я вернусь к полудню, - скороговоркой выдал Брэдли.
- Подожди! Где ты? Что стряслось?
- В больнице.
- Что...
- Никому ни слова! Ничего серьёзного, со мной уже всё в порядке, просто подожду, пока действие анестезии поослабнет.
- Но...
- Всё! Скоро буду, - перебил его Брэдли и сбросил вызов.
- Ну, что там? - нетерпеливо спросил режиссёр, вырывая Колина из круговерти ужасных предположений, что вихрем закрутились в его воображении.
- Он, м... Скоро будет. Отлучился по срочным семейным обстоятельствам.
- Каким ещё, к чёрту, обстоятельствам?!
- Вот вернётся к полудню и всё расскажет сам, - Колин улыбнулся той улыбкой, от которой девушки вокруг него начинали щебетать, словно птички, а мужчины впадали в некий транс, и из них верёвки можно было вить.
В общем, выкрутился. Пусть Брэдли сам объясняется. От этих мыслей стало чуть спокойнее, и Колин твёрдым шагом отправился на площадку - пока Джеймса нет, вполне можно отснять эпизоды без участия Артура.
Брэдли, как и обещал, вернулся ровно в полдень. Вид у него был замученный, походка какой-то странной, но в общем и целом он был вполне здоров. Объяснившись с режиссёром и отмазавшись от коллег общими фразами, он коротко сказал Колину:
- Всё вечером.
И до конца рабочего дня Морган терялся в предположениях, глядя, как трудно Брэдли давались физические нагрузки. Но слой грима надёжно скрывал бледность лица и синеву под глазами, а Джеймс не отлынивал, отрабатывая своё утреннее опоздание и выкладываясь на сто двадцать процентов.
Только вернувшись в отель и поднимаясь в лифте вместе с Колином, Брэдли позволил себе мученически застонать и повиснуть на чужом плече.
- Рассказывай, - велел Морган, вытащив ключ-карту из кармана Брэдли и открыв дверь его номера.
- Вот, - Джеймс вытащил из внутреннего кармана куртки прозрачный пакет.
У Колина глаза на лоб полезли, когда он понял, что ярко-красная длинная штуковина в пакете - не что иное, как здоровенный вибратор.
- Врачи отдали на память. А ты должен мне денег - за срочность, дополнительную конфиденциальность и вред здоровью!
Кинув вибратор в верхний ящик тумбочки, Брэдли упал на постель и, застонав, подгрёб под себя подушку.
- Стоп. Объясни нормально, что произошло, и причём здесь я?
- Тебя, Морган, не было рядом, когда ты был мне нужен. А врачам в итоге пришлось вытаскивать из меня эту вибрирующую хреновину, которая выскользнула у меня из пальцев в самый ответственный момент, - Брэдли закрыл глаза и бурчал, уткнувшись лицом в подушку, так что Колин едва разобрал его слова.
Он честно не знал, смеяться или плакать в такой ситуации - только с Брэдли могло произойти нечто подобное.
- Я ни в чём не виноват! Это ты на меня обиделся, - с трудом сохранив серьёзное выражение лица, ответил Колин.
Брэдли посмотрел на него с непробиваемым упрямством и затаённой обидой - Колину стало не по себе.
- Мы сбежали от всего мира и провели три чудесных дня только вдвоём. А после этого ты не отвечал на мои звонки и СМС. Колз, ты понимаешь, что это уже не просто перепих по дружбе? Я думал... Чёрт, да какой я только херни не надумал!
Колин глубоко вздохнул - он ещё не был готов к этому разговору, но говорить нужно было именно сейчас.
- Я прекрасно понимаю, что всё серьёзнее, чем было сначала. Мы... Мы вместе уже полгода, - услышав это злополучное, стесняющее "вместе" Брэдли поймал взгляд Колина и аккуратно сел на постели. - Я просто испугался. Я так давно не видел семью, но всё, чего мне хотелось - собрать вещи, взять билет на ближайший рейс в Уэльс и снова увидеть тебя.
- Это можно считать признанием? - робко улыбнувшись, спросил Брэдли.
Он всё чаще позволял Колину видеть себя таким непривычно тихим. Это было откровение - Брэдли Джеймс в реальной жизни отличался от Брэдли Джеймса на публике. Он будто растрачивал все силы на общение с людьми, фонтанировал неудержимой энергией, а после, скрывшись от чужих глаз, восстанавливал силы для нового дня. Когда они оставались вместе до самого утра, Колин видел, сколько нежности и чувственности прячется за сотнями масок. Наверное, пришла пора открыться в ответ.
- Нет, для признания я подберу более подходящие слова, - усмехнулся он. - А сейчас давай примем душ и ляжем спать.
- Точно. Я пол-ночи не спал с этим нифига не метафорическим шилом в заднице, - рассмеялся Брэдли.
На этом их внезапный конфликт исчерпал себя.
А когда они вдвоём оказались под тёплыми струями воды, Колина накрыло. Точнее, накрыло его в тот момент, когда Брэдли, запрокинув голову, смывал с волос шампунь, а Колин провёл руками вдоль пенной полосы на его спине, и огладил пальцами между ягодиц. Брэдли всхлипнул, и Колин продолжил поглаживать сжимающиеся от прикосновений припухшие края.
- Колз, я, блять, сдохну, - простонал Брэдли, обнимая Моргана за плечи. - У меня до сих пор все внутренности трясутся, как желе - не понятно, то ли трахаться хочется, то ли стошнит сейчас. Ты бы видел, что в меня врачи пихали...
- Неужели ты сам этот вибратор достать не мог? - спросил Колин, пытаясь отвлечь Брэдли от своих действий.
- Каким образом, интересно? Подождать, пока сядут батарейки, нажраться слабительного и ждать чуда?
- Боже, - не выдержав, Колин рассмеялся в голос, за что получил болезненный укус в шею. - Идём в постель - тут кафель мокрый, не хватало навернуться и обоим загреметь в больницу с переломами.
- Хватит с меня больниц, - уверенно сказал Брэдли и, накинув на шею полотенце, вышел из ванной.
Когда Колин помылся и вышел следом, Брэдли уже лежал под одеялом, отвернувшись к окну. Морган тихо скользнул к нему в постель, тут же прижимаясь грудью к спине, обнимая одной рукой и проталкивая колено между его ног.
Обычно именно Брэдли проявлял инициативу в постели - он провоцировал и заводил Колина до такого состояния, что тот едва не насиловал его, теряя от желания остатки здравого рассудка. Но сейчас... Сейчас Брэдли был такой замученный, такой тихий, расслабленный и наверняка покорный. Колин просто не мог сдержаться.
- Перевернись, - попросил он, толкая Брэдли в плечо, и тот лёг на живот, чуть разведя ноги в стороны.
Ну ведь напрашивается же, откровенно просит!
Колин целовал его шею, прихватывая губами влажные пряди волос, целовал плечи, проводил языком вдоль позвоночника, вновь пересчитывая знакомые родинки и касаясь губами чувствительного шрама над поясницей. И эти восхитительные ямочки, которые будто специально были созданы для пальцев Колина, когда он брал Брэдли сзади - их он ласкал с особым трепетом.
Брэдли тихо застонал и раздвинул ноги шире, почувствовав, как язык Колина скользит между ягодиц. Тот обхватил их ладонями, сжал, разводя в стороны, и коснулся губами растянутого саднящего отверстия. Брэдли вздрогнул, приподнимаясь на коленях и прогибая спину - тёплый мягкий язык толкнулся внутрь по слишком чувствительным гладким мышцам - по телу прокатилась волна лёгкой дрожи. Колин медленно, основательно вылизывал его, раскрывая пальцами, быстро толкался языком и, не вынимая его, засасывал пульсирующие края, сводя Брэдли с ума этими непривычными, нереальными ощущениями. Тот вжимался горящим от стыда лицом в подушку, и так хотелось просить не останавливаться, умолять сделать хоть что-нибудь, но Брэдли был способен лишь тихо стонать, медленно сгорая в своём удовольствии.
Когда Колин отпустил его, Брэдли растёкся по постели и глубоко дышал, получив небольшой перерыв.
- Сейчас я возьму тебя, и ты кончишь, не притрагиваясь к себе. Понял? - прошептал Колин ему на ухо.
Брэдли мог лишь судорожно кивнуть. Сзади послышался невнятный шорох, потом щелчок пластмассовой крышки, и Колин, раскрыв двумя пальцами расслабленную дырку, выдавил лубрикант прямо внутрь. Брэдли сжался - смазка, хлюпнув, вытекла наружу, но Колин тут же растёр её головкой между ягодиц и медленно, аккуратно протолкнул член между растянутыми горячими мышцами.
Брэдли заскулил, вцепившись пальцами в подушку, но Колин и не думал останавливаться, пока не лёг сверху и не вжался в Брэдли до самого основания. Тот дышал быстро, поверхностно, кожа покрылась маленькими каплями пота, и Колин, обхватив его за плечи, перекатил их обоих на бок.
Он двигался на пределе осторожности, не делая резких движений, просто наслаждаясь неспешным скольжением и тихими стонами Брэдли. Тот, казалось, полностью растворился в ощущениях - Колин чувствовал, как сокращаются мышцы бедра, пресса, груди, стоит только прикоснуться почти невесомо. Брэдли таял в его руках тёплым воском, и Колин отстранённо подумал, что никогда ещё не любил его так сильно, как сейчас.
Брэдли кончил также тихо, вздрогнув всем телом и сжав ладонь Колина на своей груди. Наверное, это и было настоящее счастье.

***

Кисточка с блеском мягко скользила по губам - приятное ощущение. Совсем не похожее на то, когда гримёры покрывают лицо слоем пудры, от которой постоянно хочется чихать. Колин будто ласкал Брэдли, накладывая лёгкий макияж. Ему захотелось подчеркнуть разрез глаз и контур губ.
Брэдли не отказывал ему ни в чём. А у Моргана нашлось столько фетишей, что их личная жизнь точно не станет скучной даже лет через двадцать.

Колину нравились высокие каблуки. Брэдли пришлось делать заказ в интернете - вряд ли он нашёл бы в магазине лакированные сапоги до середины бедра на пятнадцатисантиметровой шпильке - сорок второго размера. В интернете нашлось всё: и нужные сапоги, и мужское кружевное бельё, и даже фуражка, похожая на военную. Ах да, ещё крем для депиляции - волшебная штука, за которую Брэдли молился на косметологов. Колин тоже оценил.
Он вообще был в полном восторге, увидев Джеймса в образе: кромка сапогов туго обхватывала мощные спортивные бёдра, кружевные шортики идеально сидели на округлых упругих ягодицах, а фуражка, повёрнутая козырьком чуть набок, навевала мысли о БДСМ-играх. Брэдли ходил на высоченных шпильках, как модель по подиуму, а его обалденная задница так и притягивала взгляд, лишая Колина остатков самоконтроля.
Но каким-то чудом он взял себя в руки, нашёл камеру и попросил Брэдли попозировать. Тот коварно улыбнулся и с удовольствием исполнил просьбу: он то медленно стекал спиной по косяку двери, широко разводя колени, то закидывал на него ногу и отклонялся назад, то упирался руками в дверной проём, выставляя всего себя напоказ - а Колин, делая снимок за снимком, думал о том, что из Брэдли получилась бы отличная фотомодель. Или стриптизёр. Или порнозвезда - когда он заводился, то становился совсем не похожим на самого себя. Его плавные движения и грация хищной кошки завораживали, возбуждали, сводили с ума. Колин никогда не видел Брэдли таким на съёмочной площадке.
У Моргана дыхание перехватило, когда Брэдли подвёл его к постели, лёг на спину и попросил застегнуть наручники, цепочка которых обвивалась вокруг перекладины в изголовье. Это были уже другие наручники, без всяких там карабинов - у Брэдли не осталось возможности вырваться, когда мягкие браслеты сомкнулись на его запястьях.
Колин переключил камеру в режим съёмки видео, сел между широко раздвинутых, согнутых в коленях ног Брэдли, и огладил твердеющий член сквозь чёрное кружево. Приподняв край, освободил открывшуюся головку, но не стал снимать бельё - провёл ладонью вниз, под яички, и едва не задохнулся от восторга, почувствовав, как ткань намокла от вытекающей из Брэдли смазки.
Колин снимал крупным планом свои пальцы, разминающие растянутую влажную дырку сквозь кружево, а Брэдли стонал и тянул за цепь наручников, выгибаясь Колину навстречу, когда тот пытался вдавить внутрь палец вместе с тканью.
Только когда от возбуждения начала кружиться голова, Колин отложил камеру на тумбочку, повернул Брэдли набок, лицом к объективу, закинул одну его ногу к себе на плечо и, не снимая бельё, просто отодвинув его в сторону, засадил сразу на всю длину.
Брэдли ещё никогда так не кричал под ним. И никогда до этого не плакал, жалко всхлипывая и пытаясь утирать слёзы скованными руками. И Колин никогда бы не подумал, что это заведёт его до такой степени - он просто не смог остановиться, даже когда Брэдли кончил, это было нереально. Он только прижал колено Брэдли к его же груди, раскрывая ещё больше, придержал пальцами полоску кружева и продолжил трахать его, пока тот не кончил снова, почти всухую, давясь собственными рыданиями и сжимаясь так, что Колину стало больно. Только тогда, уже чувствуя, что и сам на грани, Колин вытащил член, оставив внутри только головку, и за несколько движений довёл себя до оргазма, глядя, как сперма, срывающаяся с конца, наполняет широкую растраханную дырку.

Брэдли улыбнулся, вспоминая тот день - это было их первое хоум-видео, и у него порой руки чесались слить его в интернет. Чтобы просто посмотреть, что из этого выйдет. Абсолютно безумная идея, но отделаться от неё Джеймс никак не мог.
От его неаккуратного движения кисточка мазнула под губой. Колин отодвинулся, неотрывно глядя на Брэдли, погладил по щеке, и когда тот, поддавшись ласке, прикрыл глаза - с размаха ударил раскрытой ладонью.
У Брэдли искры из глаз посыпались от этой мощной пощёчины. Перед глазами всё ещё стояла белая вспышка, он потерялся в пространстве, когда Колин схватил его за волосы на затылке, развернул и толкнул, заставляя упереться коленями в стол у трюмо.
- Вот так тебе идёт гораздо больше, - прошипел Колин ему на ухо.
Брэдли взглянул на своё отражение: потемневшие глаза с широкими зрачками, расплывшаяся под мокрыми ресницами тушь, красный след от удара на щеке и размазавшаяся вишнёвая помада.
Он криво улыбнулся, поймав в зеркале взгляд Колина.
- Ты прав. Я просто создан для образа размалёванной шлюхи.
Тихо зарычав, Колин вздёрнул его ногу, закинул колено на стол и ткнул в спину, заставив упереться руками в зеркало.
- Моей размалёванной шлюхи, - чеканя слова в такт движению растягивающих Брэдли пальцев, подтвердил Морган.

А ещё Колину нравились корсеты. То, что Кэти звала пыточным орудием, потрясло Брэдли до глубины души.
Когда Колин затягивал шнуровку на его спине, Брэдли казалось, что он не переживёт эту ночь. Двигаться было невозможно - Морган просто толкнул его на кровать, вцепился пальцами в шею, вжав щекой в подушку, и, не дав раздвинуть ноги, даже не растянув толком, засадил сразу до конца. Придушенный вскрик оборвался глухим хрипом. Брэдли не мог вздохнуть - при малейшей попытке втянуть побольше воздуха, сдавливало все внутренности. Каждое движение Колина прошибало разом всё тело, каждое прикосновение ощущалось всей кожей, соприкасавшейся с твёрдыми косточками корсета. Он даже спину прогнуть не мог, а Колин, пользуясь его беспомощностью, полностью вытаскивал член и тут же снова загонял его внутрь, врезаясь с такой силой, что у Брэдли бёдра болели от его ударов.
В голове шумело, тело совсем перестало слушаться, перед глазами поплыли цветные пятна, только сознание раз за разом взрывалось ощущениями боли, абсолютной заполненности и удовлетворения. С каждой секундой всё это смешивалось, терялось, превращалось в белый шум, пока сдавливающий корсет вдруг не отпустил измученную грудь. Брэдли на автомате втянул воздух, и все ощущения шарахнули по телу вместе с кислородом.
Колин говорил, что он кричал. Что его колотило, а спермы было столько, сколько бывает разве что в порнухе. Сам Брэдли помнил лишь как его било в оргазме целую вечность. Потом он потерял сознание.

Кому-то могло бы показаться, что их отношения зашли в опасное русло, но Брэдли был уверен, что между ними всё наконец-то стало правильно. Если раньше ему приходилось провоцировать Колина, то теперь тот сам моментально брал ситуацию в свои руки. Если раньше Брэдли боялся особо опасных экспериментов, то теперь он был готов доверить Колину свою жизнь, точно зная, что тот не перегнёт палку.
Единственное, что не давало Брэдли покоя: он хотел, чтобы о них узнали.
Он до сих пор помнил, как Артуру по сценарию снова нужно было расхаживать в кадре полуголым, и когда он снял тунику, гримёры просто ахнули. Вся его спина была исполосована фиолетовыми следами, а под правой лопаткой отпечаталась пряжка ремня Колина. Брэдли с удовольствием рассматривал отметины, оставшиеся после прошлой дикой ночи, а на все расспросы шокированных очевидцев только загадочно улыбался.
Но так хотелось рассказать всем, что это сделал их любимый милашка Колин, что именно он по ночам трахает Брэдли до слёз, до крика, и что это чертовски нравится им обоим.
Только он не посмел бы сказать лишнего, не обсудив всё с Морганом. Оставалось лишь надеяться, что когда-нибудь тот всё же согласится выйти из шкафа.

Колин натягивал его на свой член, удерживая голову за подбородок, чтобы Брэдли не отводил взгляда от своего отражения. Помада окончательно размазалась, когда пальцы Колина скользнули Брэдли в рот, и тот обсасывал их, как мог бы обсасывать член, толкающийся в самое горло.
Вторая рука Колина опустилась по животу вниз, пальцы потёрли припухшие края дырки, растянутой вокруг ствола, а в следующую секунду скользнули внутрь вместе с членом, и Брэдли сжал зубы, кусая Колина. Тот крепко взял его за челюсть, прижимая язык пальцами одной руки, а пальцы второй потянули вниз, сильнее раскрывая Брэдли. Член Колина бил внутрь, каждый раз проезжаясь по чувствительному комку нервов, и у Брэдли глаза закатывались от острой боли, накладывающейся на не менее острый кайф.
Это всегда было умопомрачительно, не больше и не меньше. И каждый раз, кончая под Колином или просто засыпая с ним рядом, Брэдли понимал, что не прочь провести с этим человеком всю свою жизнь.

***

- Прежде чем поставить подпись, обратите внимание на новый пункт в ваших контрактах, - посоветовал менеджер, когда Колин уже готов был расписаться.
- Бла-бла, ответственность за разглашение личной информации, которая может навредить рейтингам... И что эта фигня означает? - спросил Брэдли у своего агента.
- Никакого камин-аута, пока на экраны не выйдет последняя серия сериала, - пояснила та, сложив руки на груди.
Колин прикрыл лицо рукой, Брэдли лишь усмехнулся.
- Очень жаль, а то я собирался сделать Моргану предложение на Комик-Коне, - отработанным до автоматизма движением поставив подпись, сказал он.
- Дурацкая шутка, - заметил Колин.
- А кто сказал, что я шучу? - Брэдли так взглянул на Колина, вздёрнув бровь, что тот сразу понял:
- Твою мать. Ты не шутишь...
Колин застыл в своём кресле, глядя, как Джеймс поднимается - только для того, чтобы достать из кармана маленькую бархатную коробочку и опуститься перед ним на одно колено. Менеджер и агенты подозрительно притихли.
- Колз, ты согласен стать моим мужем? - спросил он так, будто ответ ему и не требовался.
- Я... - Колин запнулся, глядя на пару серебряных колец, одно из которых Брэдли достал из коробочки. - Эй, почему моё кольцо такое маленькое?
Тот провокационно улыбнулся, взял руку Колина и поцеловал тыльную сторону ладони.
- Поверь, я знаю эти пальцы лучше, чем кто бы то ни был, - сказал Брэдли и надел идеально подошедшее кольцо на безымянный палец.
- Вообще-то я ещё не сказал «да»! - выдернув свою ладонь из его рук, запаниковал Колин.
- Сказал - только что, - подмигнул Джеймс.
- Ну ты и...
- Так, уважаемые, вы закончили? Попрошу освободить кабинет, - тактично прервал их менеджер.
- Подождите, а коллегам-то можно рассказать? - спросил Брэдли, пытаясь скрыть волнение.
Совсем скоро о них узнают! Совсем скоро...
- Да было бы, что рассказывать, - усмехнулся тот. - У них в контрактах тоже есть новый пункт. Можете отмечать помолвку вместе, но! Никаких официальных публичных заявлений. На этом всё.
Выйдя из кабинета, Колин неверяще уставился на кольцо, поблёскивающее на пальце. Брэдли налетел на него сзади, обняв одной рукой за шею так, будто пытался сломать её.
- Прикинь, Колз, мы реально поженимся! Торт, шампанское, огромный траходром, усыпанный лепестками роз, в дорогущем отеле... Чур, белый фрак - мой! Тебе больше идёт тёмно-синий. Мама будет счастлива - она почти полгода этого ждала!
- Твоя мама? Когда ты сказал ей? - игнорируя речь Брэдли, больше похожую на мечты малолетней девочки, спросил Колин.
- А я не говорил, она сама догадалась, - Брэдли улыбнулся так широко, будто зубную пасту рекламировал. С его-то прикусом... - Помнишь, в середине съёмок нас отпускали отдохнуть? Сначала мы сняли коттедж на двоих, а потом разъехались по домам. Вот тогда она догадалась, что я влюбился, но имени я не называл, клянусь! Только предупредил, что это мужчина. А пару недель назад она позвонила и спросила, когда я уже сделаю тебе предложение.
- То есть, твоя мама подала тебе эту идею? - всё ещё шокированный свалившимися на него новостями, уточнил Колин.
- Именно! Она просто чудо, ты её обязательно полюбишь!
- Не сомневаюсь - если вы с ней похожи, - Колин и хотел бы, чтобы это прозвучало насмешливо, но понимал, что говорит чистую правду.

Конец

@темы: humor, Arthur's team, Фик, RPS, Arthur/Merlin OTP fest 2014, NC-17, romance, fluff, pwp

Название: Любовники
Автор: Merlin`s Team
Пейринг: Артур/Мерлин
Жанр: эротика, романс
Предупреждение: нет
Примечание: коллаж сделан на Артур/Мерлин ОТП фест «Две стороны одной медали»
Саммари: Масло. Холст. Любовь.
Размер: 1010x610
Тема: Модерн, ПВП

читать дальше

@темы: Merlin's team, Арт, Arthur/Merlin OTP fest 2014, romance, R, pwp

Название: Большой кусок жизни
Автор: Arthur's Team
Бета: Arthur's Team
Пейринг: Артур/Мерлин, Моргана, Гаюс
Рейтинг: R
Жанр: ангст, романс, Established Relationship, реинкарнация
Размер: 15 716 слов
Саммари: Мерлин умер. И Артур не знает, как с этим жить. Но однажды он видит во сне древний замок, в котором, словно в тюрьме, заперт Мерлин. И Артуру остается только одно - придумать, как вызволить его оттуда.
Примечание: не все так страшно, как кажется)) Присутствуют некие намеки на миф об Орфее и Эвредике.
Предупреждение: смерть персонажа - в начале! , ХЭ
Тема: реинкарнация

Красные розы в большой вазе низко склонили головы к деревянной столешнице. На высоких ножках, темные, бархатные — букет безразличных ко всему цветов. Они отражались в зеркале, заполняя собой все видимое в нем пространство. По комнате плыл едва различимый, но безошибочно узнаваемый аромат. Но темные лепестки цветков служили символом не любви или преданности. Они больше походили на густые кляксы крови. Артур с трудом отвел взгляд от букета и в следующее мгновение размашистым движением руки смел его со стола. Цветы неуклюже рассыпались по полу, вода залила ковер, а ваза разлетелась на мелкие осколки. Вот только легче не стало.

За дверью послышались торопливые шаги, и в комнату, осторожно затворив за собой дверь, вошла Моргана. Ее взгляд задержался на зеркале, на которое попали водяные брызги, обежал жалкие изломанные стебли и наконец обратился к Артуру. На ее лице застыло выражение жалости, сочувствия и появившейся в последние три дня материнской заботы. Артур отвернулся, не желая снова терпеть ее неуклюжие попытки успокоить.

— Все в порядке, — буркнул он, предвосхищая вопросы сестры.

— Ты же знаешь, что нет, — мягко возразила Моргана и, присев на корточки, подняла один из цветков. С розы капала вода, Артур брезгливо поморщился.

— Уходи.

— Позволь помочь тебе, — Моргана смяла в руке цветок. Шип оцарапал нежную кожу ладони, на ковер упала капля крови, но Моргана даже не заметила этого. — Нельзя переживать все в одиночку.

— Боишься, что я свихнусь?

— Именно.

Моргана взяла его за руку и отвела к дивану. Артур подчинился, чувствуя себя безвольной куклой, игрушкой, в которой неожиданно кончился завод, хоть и считалось, что его хватит еще лет на пятьдесят. Вынули ключик, и деревянный болванчик перестал дергать руками и ногами и превратился в мертвый кусок дерева. К сожалению, не такой мертвый, как… как Мерлин.

Моргана пыталась заглянуть ему в глаза, но Артур упорно отворачивался. Он знал, что его веки покраснели и припухли от слез, от алкоголя, оттого, что он бездумно тер их пальцами, стараясь собраться с мыслями. Он не стыдился своего состояния. Артур не хотел пугать Моргану пустотой, поселившейся в его душе три дня назад. Обычно голубые глаза стали теперь темно-серыми, потеряли блеск и превратились в куски безликого гранита; чувство потери, подобно дегтю, облепило его внутри, связало и не давало ни вздохнуть, ни пошевелиться; горе сочилось из каждой клеточки его тела, отравляя воздух вокруг и оставляя вполне реальные следы в душах дорогих ему людей. Артур осознавал, что теперь на него жалко смотреть, но ему было глубоко наплевать. Потому что его жизнь закончилась.

Три дня назад дома его встретил не уставший после рабочего дня Мерлин, а телефонный звонок. Сухой женский голос осведомился, не знает ли он некого Мерлина Эмриса. Сердце Артура ухнуло вниз, а голос в трубке, словно шаркая наждаком по незащищенной коже, говорил что-то об автомобильной аварии, в которой пострадал только один человек. Мерлин. Его Мерлин. Артур попытался спросить, в какой тот больнице, но из горла вырвался лишь невнятный хрип. Но голос его каким-то образом понял и с едва прорезавшимся сочувствием попросил явиться в морг на опознание тела. После этого Артур долго слушал тишину в трубке, в которой давно уже никого не было, а потом швырнул телефон в стену и осел на пол, не сдерживая отчаянного звериного крика. Дальше он мало что помнил. Знал только, что к нему совершенно случайно заглянула Моргана (действительно случайно, они не разговаривали уже несколько месяцев, поссорившись вдрызг на Рождество) и взяла все хлопоты на себя. Единственное, что врезалось в память Артуру, отпечаталось на подкорке, будто картина безумного художника, это бледное, покрытое кровоподтеками лицо Мерлина, его синюшные веки и спокойное, словно блаженное выражение, застывшее на нем.

А сегодня был день похорон. Артур вел себя отвратительно, напился, разломал мебель в одной из комнат, несколько раз пытался нарваться на драку, но все вокруг стойко терпели его выходки, делая вид, что понимают, хотя ни черта, ни черта они не могли понять! От Артура словно отрезали кусок. Огромный, составлявший все его естество, определяющий жизнь. И восстановить его будет невозможно. Три дня Артур не спал (стоило закрыть глаза, и он видел мертвое лицо Мерлина), плохо ел (только если Моргана заставляла), пил до потери памяти. Это не помогало, но по-другому было еще хуже.

— В своей квартире ты сегодня не останешься, — заключила Моргана, разглядывая его в упор. — Поедешь ко мне. Отвлечешься немного, хотя бы… хотя бы каждая вещь не будет напоминать тебе о Мерлине. Да и мне уже нужно домой, я три дня там не была.

Артур безразлично пожал плечами. Сегодня он окончательно осознал, что Мерлина больше нет, и не думал, что вообще сможет жить дальше.

— Тебе нужно поспать, — продолжала Моргана, поглаживая его по руке. — Хочешь, я дам тебе хорошее снотворное? Артур, твоему организму нужен отдых. Подумай… подумай, что сказал бы Мерлин, обнаружив тебя в таком состоянии.

— О, он бы очень разозлился, — горько усмехнулся Артур. — Одарил бы крепким словцом, затащил бы меня в ванную, засунул под душ и поливал бы ледяной водой, пока не приду в себя. А после заставил бы спать на диване, не желая проводить всю ночь рядом со «свиньей в облике человека», так он говорил, — перед глазами на миг возник сердитый Мерлин, который даже кипя от злости состоянии умудрялся улыбаться. Артур помотал головой, отгоняя видение, и продолжил: — Вот только дело в том, что теперь Мерлин ничего не скажет.

— А ты не думал, что он смотрит на тебе с небес и…

— Хочешь, чтобы я уверовал в Бога и религию, потому что удобно думать, что существует где-то загробная жизнь?

— Хочу, чтобы тебе стало хоть немного легче.

Артур позволил увести себя к машине. Разместился на заднем сидении, откинулся на спинку, запрокинул голову и весь путь смотрел на серый потолок, который немного покачивался не то от выпитого Артуром алкоголя, не то от дороги. Моргана наверняка наблюдала в зеркало заднего вида. Артур был почти уверен, что ее щеки расчерчивают дорожки слез — жгучая жалость. В иное время он бы не показал своей слабости. С самого детства между ними преобладал дух соперничества. За внимание отца, за его одобрение, за лучшую комнату в доме или за возможность гулять допоздна, в то время как другой прикрывает. Но потом все изменилось. Сначала Моргана, поступив в колледж, открыла для себя все прелести взрослой свободной жизни, а после и Артур, вдоволь нагулявшись по девчонкам, встретил Мерлина и понял, что даже реакция отца на его парня, на то, что любовь всей его жизни — парень, не сможет ничего изменить. Моргана к Мерлину относилась нейтрально, увлеченная собственными сердечными делами, она вообще редко выходила на связь.

Машина остановилась около небольшого увитого плющом дома. Мерлину всегда нравился этот дом за атмосферу спокойствия и безмятежности, которые Моргана не смогла найти ни в одном другом месте, кроме южной окраины Кенсингтона, где на мили вокруг не было ни одного соседа. Артур же обычно чувствовал себя неуютно в полной оторванности от людей. Но теперь внезапно понял, что это единственное правильное место, где он сможет действительно немного прийти в себя.

Моргана отвела его на кухню, заварила чай и заставила выпить его из изящной женской кружки. Потом силой затолкала Артура в ванную и пригрозила, что если он не будет отзываться каждые три минуты, она ворвется и сама намылит ему голову и все прочее. Она действительно сидела под дверью, пока Артур смывал с себя события последних дней. Тугие струи били его по лицу, вода попадала в нос, в глаза, заполняла рот, но Артур стоял так около получаса, пока не нашел в себе силы мыться дальше.

На большой кровати в гостевой комнате Артур когда-то ночевал с Мерлином. Впервые это произошло в самом начале их отношений, и Мерлин тогда постоянно интересовался, не разбудят ли они Моргану своими стонами. Артур отвечал, что даже надеется на зависть со стороны сестры, а Мерлин смеялся в ответ, но все-таки старался вести себя тише.

Артур лег поперек кровати, уставился на идиотский балдахин и постарался выкинуть из памяти сегодняшний день. На тумбочке услужливо стояла бутылка виски и стакан. Артур мысленно поблагодарил Моргану за предусмотрительность и открутил крышку. Может быть, через полчаса он забудет череду людей со скорбными лицами, знакомых и не очень: коллег Мерлина по работе, однокурсников, одноклассников, его первую девушку, друзей из деревни… Мерлин вырос без родителей под присмотром дяди в самом глухом уголке Британских островов, чего одновременно стеснялся и чем гордился. Он смог вырасти хорошим человеком, не попасть в дурную компанию и даже кое-чего добиться в жизни.

Когда бутылка опустела, Артур попытался встать с кровати, но явно не рассчитал силы и, покачнувшись, рухнул обратно. Перед глазами все закружилось, завертелось в воронке водоворота… И неожиданно пришел сон.

Вокруг, насколько хватало глаз, простирались холмы и поля. Лишь впереди плотной стеной темнел лес, а перед ним высился замок, обветшалый и заброшенный на вид. Сквозь посеревший от времени камень пробивалась трава и молодые деревья, а половина северной башни просто отсутствовала. Создавалось впечатление, что людей нет на мили и мили вокруг, и только низкое небо с сизыми облаками может составить компанию заблудившемуся путнику. Дышалось легко, свободно, воздух был чист и казался единственным другом в безразличной ко всему древней земле.

Артур оглядел себя и поморщился: мятый черный костюм и дорогие лакированные туфли меньше всего подходили для прогулок в подобном месте. Артур стащил с себя пиджак, закатал рукава рубашки и сорвал с шеи галстук. А затем направился к замку. Место было ему совершенно незнакомо, но в Британии встречались такие уголки — забытые цивилизацией, все еще таящие в себе дух древних времен. К замкам, до которых было трудно добраться, туристов не водили, а земля вокруг них считалась заповедной и стояла нетронутой и, фактически, никому ненужной. Хотя вокруг было слишком уж тихо и пустынно: не слышалось даже пения птиц или стрекота насекомых, только ветер шевелил высокую траву.

Расстояние до замка оказалось больше, чем виделось поначалу, и Артур порядком устал в новых неудобных туфлях. Кеды или кроссовки были бы куда уместнее, но, к сожалению, он уснул не в них. То, что это сон, Артур понял сразу. Съедающая душу тоска значительно уменьшилась, боль ушла, оставив после себя лишь воспоминания и легкую грусть. Артур не должен был радоваться своему состоянию, но все равно облегченно вздохнул и несмело улыбнулся дующему в лицо ветру. Который принес с собой звуки его имени:

— Артур…

Артур завертелся на месте, до рези в глазах вглядываясь в высокую траву, стараясь разглядеть того, кто отчаянно звал его.

— Артур…

Но рядом по-прежнему не было никого. Звук действительно пришел с ветром, который дул со стороны леса и замка. И чем ближе подходил к ним Артур, тем отчетливее становился голос, и уже можно было различить в нем знакомые интонации, безошибочно распознать тембр и глубокие, чуть хрипловатые нотки. Артур узнал бы его из миллиарда других, потому что любил его бесконечно и слышал каждый день, без преувеличения, в течение последних пяти лет.

— Мерлин! — рявкнул Артур, подбегая к замку. Сердце колотилось где-то в горле, но не от быстрого бега, а от волнения и надежды, что там, внутри, действительно окажется его Мерлин…

Артур вбежал во внутренний двор и огляделся. Прямо перед ним находился главный вход в замок, к большим дверям, распахнутым настежь, вела полуразрушенная лестница. Посреди дворика располагался большой фонтан. В каменной чаше зеленела вода, оставшаяся там после дождей и успевшая превратиться в болото. А чуть поодаль виднелся колодец, на краю которого, вытаращив до боли знакомые глаза, сидел Мерлин. Артур рванул к нему, боясь, что в следующее мгновение он исчезнет, растворится в воздухе, словно призрак. Но руки встретили вполне осязаемую плоть: теплую, податливую, живую! Едва не опрокинув Мерлина в колодец, Артур прижал его к себе, вдохнул его одуряющий запах и уткнулся носом в шею. И не важно, что это был лишь сон. Глупое сердце твердило, что все происходит на самом деле.

— Идиот, как ты мог умереть? — Артур немного отстранился, чтобы заглянуть Мерлину в глаза. — Как ты мог меня оставить?

— Я ж не специально, — Мерлин сглотнул и облизал губы, Артур не удержался и поцеловал их, а потом еще и еще…

— Сколько раз я говорил тебе смотреть по сторонам?

— Я смотрел, — Мерлин насупился, — но этот придурок вылетел на пешеходную дорожку. Я просто не успел отскочить.

— Я сделаю все, чтобы его посадили!

Мерлин вздохнул и выпутался из объятий Артура, долго смотрел ему в глаза, а после запрокинул голову и уставился в низкое хмурое небо. И Артур понял, что все эти разговоры про убийцу — пустое. Мерлину все равно, что с ним станет. Злиться, проклинать и жаждать мести можно, только если что-то еще получится изменить. У Мерлина такой возможности больше нет. Потому что он умер и никогда больше не вернется в привычный мир. А в этом замке действуют совершенно другие законы.

Кстати, о замке…

— Что это за место? — Артур вновь огляделся и взял Мерлина за руку, желая каждое мгновение своего сна ощущать его рядом.

— Понятия не имею. Знаю только, что тут нет людей, зверей и птиц, вообще никого нет, кроме меня. Я пытался уйти, но как только отдалялся от замка, силы куда-то девались, а воздух становился похож кисель. Приходилось возвращаться, — Мерлин пожал плечами, избегая смотреть в глаза. Артур прекрасно знал эту его манеру: он что-то недоговаривал.

— Но у тебя есть идеи, что это может быть.

— Есть одна, — Мерлин взглянул на Артура и быстро отвел взгляд. — Я думаю, что это… чистилище. Ну знаешь, я умер, но не исчез, а значит все сказки о загробной жизни оказались правдой. На рай это не слишком похоже, впрочем, как и на ад, а на какой-то перевалочный пункт — вполне.

— И что? Ты здесь уже три дня, и пока ничего не произошло.

— Может, я ждал… ждал, пока ты наконец уснешь и попадешь сюда, ко мне. Я думал о тебе в последние мгновения перед смертью, и я не смог бы уйти, не попрощавшись…

— Мерлин, не надо… — Артур сильнее сжал его руку.

— Но это правда! — Мерлин соскочил со своего места и оказался перед Артуром. Взял его лицо в ладони, погладил большими пальцами по щекам, а затем слизнул с них слезы, проследил соленые дорожки до подбородка и накрыл поцелуем губы. Мерлин целовал нежно, отчаянно, словно действительно в последний раз, и Артур отвечал ему со всей страстью и мольбой не сдаваться так скоро.

— А если ты останешься здесь? — через некоторое время спросил Артур. — Я буду каждую ночь приходить к тебе…

— И это будет неправильно для нас обоих, — Мерлин грустно улыбнулся. — Тебе нужно учиться жить без меня, а мне двигаться дальше… не знаю куда.

— Что-то подобное я слышал в паршивых мелодрамах.

— В хороших я тоже слышал, потому и запомнил.

— Не думал, что наша история закончится так скоро. Я собирался провести с тобой веселую старость.

— А я так боялся тебя потерять, что установил на телефон программу, которая отслеживала твои передвижения. Правда, я никогда ей не пользовался.

— Вообще-то я тоже…

Мерлин помолчал, нежась в объятиях Артура, а потом решился спросить:

— И как мои похороны, много народу пришло?

Артур усмехнулся.

— Я почти ничего не помню. Слишком много выпил, да и плевать мне было на всех.

— Очень благородно с твоей стороны превратить мои похороны в пьяный дебош.

Артур крепче сжал его в своих руках. Он ничуть не раскаивался, что отвратительно вел себя на похоронах. Альтернативой было только свести счеты с жизнью, и мысли он тогда трезво, то точно решился бы на суицид. Алкоголь же сотворил из него безвольную скотину, и это было лучшее, что он мог сделать для своих родных и друзей.

— Артур, пообещай мне жить дальше, — как-то жалобно попросил Мерлин. — Быть счастливым… наверняка ты встретишь кого-нибудь еще и сможешь полюбить. Тебе это нужно. Я не хочу... я не вынесу, если ты будешь страдать из-за меня всю жизнь.

Артур промолчал, не желая давать обещаний, которых точно не сможет сдержать. Что бы там себе не думал Мерлин, но в целом мире не существует человека, подобного ему. Мерлин подходил Артуру идеально; когда они были вместе, все слова о судьбе, второй половинке, одном целом обретали смысл. Первой это заметила Моргана через месяц после знакомства Артура и Мерлина. Она застала их в небольшом кафе в Сити и поразилась, как органично они смотрятся вместе, и что окружающие видят их парой, хотя тогда они таковой не являлись. Она попыталась объяснить это Артуру, но не преуспела. Тот фыркнул, заявил, что он исключительно по девчонкам и думать так о нем и о Мерлине просто оскорбительно… Моргана обозвала его ослом и предоставила времени вправить мозги своему упрямому братцу. Через неделю после этого разговора Артур самозабвенно целовал Мерлина на заднем дворе университета… С тех пор он был твердо уверен, что если Мерлин смог увести его с тропы гетеросексуальности, то является тем самым единственным, кого он будет любить всю жизнь.

— Не хочу с тобой прощаться, — сказал Артур. Сейчас он бы с радостью впал в кому, чтобы никогда не просыпаться и не покидать разрушенного безлюдного замка.

— Я тоже не хочу, — Мерлин извернулся, чтобы посмотреть ему в глаза. — Но иначе не получится.

Артур кивнул. Он так и сидел, крепко прижимая к себе Мерлина, еще долго-долго… пока его не начало неудержимо клонить в сон. Вероятно, здесь это означало, что ему пора просыпаться в реальном мире. Мерлин вздрогнул, тоже это почувствовав, удивленно вытаращил глаза, в которых блестели слезы, и припал к его губам, целуя уже точно в последний раз…

— Я так люблю тебя, — прошептал Артур.

— И я тебя люблю… — словно издалека ответил Мерлин и исчез вместе с внутренним двориком замка, пасмурным небом и всем «чистилищем».

Артур проснулся.

— Не представляешь, как приятно наблюдать за тобой во время завтрака, — Моргана сидела напротив него за столом и пила кофе из маленькой толстого стекла кружки.

— Почему это? — Артур фыркнул и забрызгал поверхность стола кашей. Моргана тихо рассмеялась, но убирать это безобразие не спешила.

— Это означает, что ты возвращаешься к жизни.

Артур удивленно посмотрел на нее, но возражать не стал. Ему действительно стало легче после того, как во сне он увидел Мерлина. Словно, попрощавшись, он выполнил какой-то моральный долг перед собой. В то утро он проснулся без единого признака похмелья, с удивительно ясной головой и вернувшимся аппетитом. Его боль и горе никуда не ушли, но теперь появились силы существовать с ними. Артур пересказал Моргане свой сон и получил совет прислушаться к просьбе Мерлина — жить дальше.

На день у Морганы были большие планы. Прежде всего, она твердо вознамерилась вытащить Артура из дома. Например, для прогулки в парке (на большее он пока способен не был). Артур с удивившей его самого охотой согласился. Он задыхался в четырех стенах, подолгу бродил в одиночестве по окрестным полям, но так и не мог прийти в себя. Он скучал по воздуху из своего сна, по спокойствию безлюдных земель, но тихому низкому небу и, несравнимо больше, по Мерлину… Артур часто говорил с ним, словно вел одну из их вечных перепалок. Шутливыми ссорами они оба наслаждались едва ли не больше, чем моментами нежности и домашнего уюта, и создать иллюзию одной из них казалось паршивым, но все-таки способом спасения от иссушающей душу тоски.

Небольшой парк находился в десяти минутах езды от дома Морганы. В это время дня там прогуливались лишь молодые мамочки с колясками, да пара-тройка пожилых людей о чем-то увлеченно спорили под раскидистым дубом. Моргана предложила просто пройтись по тенистым дорожкам, дойти до фонтана и побыть немного там, глядя на сверкающую на солнце воду. Артур был благодарен Моргане за все. Даже в детстве на правах старшей сестры она никогда так не нянчилась с ним, не была такой внимательной, заботливой, любящей. И только вчера Артура узнал причину. Подслушал ее телефонный разговор с Гвен. Моргана, не скрывая бесконечной усталости в голосе, говорила, что никогда не видела своего брата таким слабым и потерянным, что ей страшно смотреть в его потухшие глаза, а иногда она и вовсе чувствует, что разговаривает с мертвецом. В иное время Артур бы разозлился, а сейчас не смог.

— Знаешь, а он даже меня очаровал с первых минут знакомства, — после долгого молчания сказала Моргана.

— Мерлин… — Артур едва заметно улыбнулся. — Ты не первая, от кого я слышу такие слова.

— Он всегда мне нравился, но каждый раз, когда я пыталась узнать его поближе, ты преграждал мне путь. Уводил Мерлина с вечеринок или просто умудрялся завладеть всем его вниманием. Ты словно не хотел делить его ни с кем, а он и не сопротивлялся.

— Сейчас я бы позволил тебе записаться в его лучшие друзья…

Почувствовав в горле противный ком, Артур отвернулся от Морганы и постарался собраться с силами. Любые разговоры о Мерлине давались ему нелегко. Когда кто-то рассуждал о нем, Артур ловил себя на мысли, что все они знали какого-то совсем другого Мерлина. Потому что эти слова о хорошем друге, веселом товарище и прочем, прочем характеризовали некий макет человека, а вовсе не его живого упрямого улыбчивого парня…

Артур засмотрелся на лениво, без напора бьющую из фонтана воду и краем глаза успел заметить движение за деревьями. Он вскинул голову, всматриваясь в просвет между ветками. Кроме солнечных лучей там не было ничего, что могло бы привлечь его внимание, но… Полупрозрачный силуэт отделился от ближайшего ствола, почти потерялся в тени и вышел на яркий свет. Артур прищурился, совершенно точно замечая сине-красную толстовку, растрепанные волосы и сияющую ярче солнца улыбку. Артур рванул вперед, стараясь добраться до своего видения, но на полпути споткнулся и рухнул на уложенную плиткой дорожку, а когда поднялся, то силуэт уже бесследно исчез.

— Ты видела? — взволнованно спросил Артур, отбиваясь от настойчивых рук кинувшейся помогать сестры. — Там был кто-то, точно!

— Ветер шевелил ветки. Да и солнце слепит, у меня до сих пор перед глазами скачут цветные круги. Извини…

— Я не мог ошибиться! — резко возразил Артур. Но факты говорили об обратном: трава в том месте не была примята, даже роса кое-где еще не успела упасть. Ни один человек не смог бы пройти там, не оставив следов.

— Прости, Артур… — Моргана взяла его за руку.

Но Артур не собирался так быстро сдаваться. Он был уверен в том, что видел, он совершенно точно знал, что недавний сон вовсе не был обычным трюком подсознания. А то, что Мерлин появился вновь, доказывало лишь одно: он ошибался. Либо то место вовсе не было чистилищем, либо по каким-то причинам Мерлин не смог уйти дальше. В любом случае он застрял где-то между жизнью и смертью, а такого врагу не пожелаешь. Мерлин заслуживает лучшего, гораздо лучшего, чем неопределенное существование призрака.

Артур, никогда не веривший, ни в бога, ни в потусторонние миры, ни в магию, ни в древние мифы, легко, с готовностью принял свои выводы. Он чувствовал, что они правдивы, более того, он всегда знал, что существует нечто большее, чем простые научные законы, а настойчиво отмахивался от этого лишь из чистого упрямства. Смерть Мерлина научила его прислушиваться к себе, к своему естеству, к самой сути своей души…

Однако, вернувшись домой и погрузившись в привычную атмосферу тоски и алкогольного забвения, Артур начал сомневаться в своих выводах и решениях. Сон? Серьезно? Да, потеряв любимых, многие видят их вновь во сне. Символизм безлюдного мира и старого замка и так ясен — сам Артур сейчас в таком раздрае и опустошении, что очень похож на тот самый замок с его рушащимися стенами, заброшенностью и очевидной капитуляцией перед силами природы и времени. А в парке он просто принял желаемое за действительное. Яркое солнце подействовало на сетчатку глаза и нарисовало перед взором знакомый силуэт.

Артур вновь запирался в своей комнате, пил, швырял пустые бутылки в стены и до смерти пугал Моргану звериными криками. Он понимал, что делает только хуже, вспоминая и вспоминая своего Мерлина, но иначе просто не мог. Как оказалось, в его жизни был всего один смысл, и теперь он умер.

На четвертый день после прогулки в парке Артур нашел у своей кровати красный шейный платок. Простой кусок ткани сначала напомнил ему кровь на светлом ковре, но после, приглядевшись, Артур узнал подарок Мерлину от его дяди Гаюса. Мерлин платок никогда не носил, кроме нескольких случаев, когда на нем из одежды был только этот нелепый кусок ткани. Сейчас же Артур долго рассматривал его, поднеся к носу, вдыхая запах, а затем смял в кулаке и убрал в шкаф. Искать объяснений он не стал.

Следующий странный случай произошел на кухне. Артур все-таки спустился на завтрак, решив, что на этот раз следует уступить Моргане. Он чувствовал себя неуютно при ярком свете, его еще немного подташнивало, а одежда на нем давно пропиталась потом и пролитым алкоголем. С трудом пережевывая мясную похлебку, Артур задумчиво смотрел в окно, а Моргана сидела рядом. Вскоре у нее зазвонил телефон, и она ушла в гостиную, чтобы поговорить, и плотно прикрыла за собой дверь. Дом был старый с толстыми стенами и настоящими дубовыми дверьми, и Артур едва не подавился, когда услышал голос сестры так громко, будто она стояла рядом, да еще и говорила ему в ухо.

— Я уже не знаю, что делать, — Моргана всхлипнула. — Он убивает себя, а я только наблюдаю. Давно бы встряхнула его как следует, но как представлю, насколько ему сейчас плохо…

— Ты жалеешь его, а должна сопереживать, — Артур вздрогнул, безошибочно узнав голос Леона — хорошего друга их семьи и психолога по совместительству.

— Поставить себя на его место? Сомневаюсь, что у меня получится.

— Почему?

— Потому что у меня нет человека настолько близкого, каким был для Артура Мерлин. Они же действительно были половинками одного целого. А теперь Артур остался один. Он постоянно вспоминает Мерлина, а несколько дней назад и вовсе заявил, что видел его в парке, его призрак. Я тогда испугалась, что он сходит с ума, и теперь тайком подсыпаю ему успокоительное.

— Которое он мешает с алкоголем, — неодобрительно заметил Леон.

— Пусть лучше так. Артур действительно оставил свои фантазии, но с тех пор ему будто стало хуже. Я ведь уже начала думать, что все налаживается, когда повезла его в парк, но ошиблась. Я устала, Леон… устала видеть его таким. Неужели все, кто потерял близких, ведут себя подобным образом?

— По-разному, — Леон прочистил горло, — кто-то впадает в депрессию и долго не может выбраться из этого состояния, а кто-то быстро берет себя в руки. Но ты права, Артур потерял слишком много.

— Я хочу ему помочь…

На этом Артур перестал слышать разговор сестры. Он глубоко вздохнул, взглянул в пустую тарелку перед собой и стиснул виски пальцами. Он догадывался, сколько боли приносит Моргане, но не предполагал, что она уже на грани отчаяния. Его сильная стойкая сестренка, которую, казалось, сломить не могло ничто, плакала из-за него по ночам. Артур отодвинул от себя тарелку и поднялся в свою комнату, решив, что попытается преодолеть себя и вернуть себе человеческий облик — для начала.

Взглянув на себя в зеркало, Артур едва не отшатнулся. Недельная щетина, грязные спутанные волосы, красные, какие-то мутные глаза — да он постарел лет на двадцать и больше напоминал бомжа, чем успешного адвоката! Раздевшись, Артур залез под душ, смысл с себя пот, грязь и даже часть отчаяния, затем отыскал бритву в шкафчике над раковиной и протянул руку, чтобы протереть запотевшее зеркало, как… С тихим скрипом на зеркале начали появляться буквы. Артур так и застыл с поднятой рукой, пока кто-то невидимый водил пальцем по стеклу, стараясь написать одно единственное слово…

«Осёл».

И даже почерк бы до боли знаком, как и это прозвище…

Артур отшатнулся, попятился, поскользнулся и упал на кафельный пол. Он готов был поклясться, что различил тихий смешок над правым ухом и почувствовал руки, помогающие ему подняться. Как был, в полотенце, он выскочил из ванной и хотел было позвать сестру, но в последний момент передумал, закашлявшись и проглотив невысказанные слова. Моргана думает, что он сходит с ума. Вполне возможно, что так оно и есть, но следовало проверить. Если существует хоть малейший шанс, что это Мерлин пытается связаться с ним, то Артур им воспользуется. Ну а если у него поехала крыша… он позже подумает, что с этим делать.

Артур вернулся в ванную и приблизился к зеркалу. Слово было еще там, но потеки сделали его почти нечитаемым. Различить, действительно ли это почерк Мерлина, теперь было невозможно. А может статься, что это сам Артур сделал надпись, а воображение и психическое расстройство сыграло с ним злую шутку.

— Эй, — позвал Артур, глядя в зеркало. Дверь в ванную осталась открытой, и пар постепенно уходил из небольшого помещения. Но все же, едва заметно, он собирался, сгущался где-то за плечом Артура, принимая очертания высокой худой человеческой фигуры…

— Мерлин? — Артур сглотнул. — Черт возьми, ты что здесь делаешь?! А как же все слова про «двигаться дальше», «отпустить», «не мучить себя и других»? Мерлин!

Пар заколебался, подплыл к зеркалу и…

Стукнула дверь, в комнату вошла Моргана. Она в изумлении уставилась на полуголого брата. Артур глянул на нее, затем быстро повернулся обратно, но в зеркале больше не отображалось никакого сгустка пара. И даже надпись «осёл» исчезла совсем.

— Артур? — взволнованно спросила Моргана, вкладывая в одно слово все беспокойство и желание помочь.

— Все в порядке, — отозвался тот. — Я хотел побриться, но… порезался, да, — Артур глянул на руку, которая сжимала бритву. На пальце действительно собралась кровь, и пара капель уже упала на пол. Странно, а он даже не заметил.

— Уверен?

— Абсолютно.

Моргана постояла еще пару мгновений, а потом ушла. Вероятно, она слышала, как Артур говорил с Мерлином, но не захотела спрашивать, боясь услышать ответ.

На этот раз Артур быстро привел себя в порядок. Побрился, отмечая глубокие тени под глазами и общий осунувшийся вид, затем оделся и впервые со смерти Мерлина вздохнул полной грудью.

После обеда Артур уговорил Моргану выбраться в город. Он предпочел бы поехать один, но Моргана его просто не отпустила. Приводя в ответ тысячу весомых аргументов, она вновь стала похожа на стервозную старшую сестру, какой Артур помнил ее с детства, и пригрозила вырубить его, если попытается сбежать. К таким угрозам следовало прислушаться.

Артур, и сам не до конца понимая, куда собирается ехать, назвал первый попавшийся адрес. А после просто бесцельно сидел в машине, отделенный от кипящей в центре Лондона жизни тонированным стеклом. Люди сновали мимо парковки, отмеченные печатью неимоверной занятости. Они точно так же как и сам Артур не замечали жизнь вокруг, но только по иной причине. Возможно вечером, вырвавшись из душных офисов, они оглядятся по сторонам, найдут себе приятную компанию и проведут неплохую ночь, но только это вряд ли будет что-нибудь значить. Не так давно и сам Артур был таким же. Пусть дома его всегда ждал Мерлин, но разве Артур ценил его когда-нибудь по-настоящему? Да, он приходил в их квартиру, ужинал, скидывал ботинки у мягкого дивана, забирался на него с ногами и углублялся в рабочие бумаги. Мерлин иногда садился напротив него и, не желая отвлекать, просто смотрел, довольствуясь таким односторонним общением вместо долгих разговоров, за которым они проводили вечера раньше. А после у них случался быстрый секс, чтобы оставалось время на сон… и лишь иногда по ночам Артур, внезапно проснувшись, со щемящей нежностью и любовью смотрел на сопящего в подушку Мерлина, невесомо касался его кожи и благодарил всех известных богов за то, что они позволили ему быть с ним…

Так и не покинув салона машины, Артур попросил Моргану отвезти его домой. К нему домой, в квартиру, где он жил с Мерлином. Моргана нехотя согласилась.

Воспоминания обрушились, едва не сбили с ног, стоило Артуру пересечь порог. Он никогда не придавал значения мелочам и сейчас сам поразился, как много осталось их в его памяти. К примеру, выжженное маленькое пятнышко у вешалки лет пять назад поставил он сам, когда пытался научить Мерлина курить. У того все никак не получалось, и сигарета выскальзывала из пухлых непослушных губ, и пора было признать поражение, но слишком велико было упрямство и желание что-то доказать. В итоге губам Мерлина Артур нашел более полезное применение, а вырванную из зубов сигарету просто швырнул на пол. Целовались они не очень долго, а то спалили бы всю квартиру…

…А вот невероятную в своем уродстве картину над диваном повесил Мерлин. Он притащил ее под Рождество, уверяя, что купил на выставке шедевров. Артур доподлинно знал, что Мерлин отдал все наличные деньги начинающему художнику, преподнеся ему лучший подарок на Рождество — похвалу его творчеству и свою улыбку…

…А на ручке двери спальни висела табличка «Не беспокоить», которую они с Мерлином утащили из отеля, где провели свой первый отпуск. Там они впервые признались друг другу в любви. Это случилось неожиданно, оба думали, что их роман несерьезен и вот-вот закончится. Но через неделю после их приезда Артуру досталось от местной шпаны (он просто не мог стерпеть, как они отзывались о его парне), Мерлин обрабатывал его раны, затем потянулся, поцеловал и услышал в ответ три заветных слова…

…А еще был случай, когда Артур заявился домой вдрызг пьяный, попытался ворваться к соседям этажом выше, но у него никак не получалось открыть своим ключом чужую дверь, и он сел на лестнице и заснул. Сходящий с ума от беспокойства Мерлин нашел его спустя полчаса, завел в квартиру, посадил под ледяной душ, выдал все, что о нем думал, затем уложил спать, а весь следующий день дулся и не разговаривал с ним. Пришлось постараться, чтобы заслужить его прощение…

..Или тогда…

Артур очнулся, когда Моргана втолкнула его в квартиру и громко захлопнула за собой дверь.

— Я останусь здесь на ночь, — сообщил Артур, — а ты можешь ехать домой.

— Вот уж нет, — Моргана скинула плащ, пристроила его на криво стоящую вешалку и прошла на кухню. — Не хочу завтра обнаружить, что ты сотворил непоправимую глупость.

Она боялась, что Артур покончит с собой.

— Не волнуйся, — заверил ее тот, — у меня большие планы на эту жизнь.

Моргана удивленно приподняла бровь и едва заметно улыбнулась.

— И какие же?

— Вернуть кое-что очень дорогое для меня.

Улыбка погасла, сменившись хмурой настороженностью и испугом. Артур решил не развивать тему, пока сестра не вызвала санитаров из психиатрической больницы. Несмотря на яркие, живые, одновременно приятные и болезненные воспоминания, дома ему было лучше. Удалось собрать мысли в кучу, прислушаться к своим ощущениям и понять, что делать дальше. Внутренний голос твердил, что в данный момент лучше просто… лечь спать.

Кровать еще хранила запах Мерлина. Чувствуя себя мазохистом, Артур зарылся носом в его подушку и довольно быстро уснул…

Низкое серое небо над головой не изменилось. Как и пустынный пейзаж, и лес на горизонте, и замок, разрушенный временем. На этот раз Артур не стал медлить и припустил со всех ног. Предусмотрительно он обулся в кроссовки, натянул удобные джинсы и футболку и теперь легко бежал через высокую траву. В голове билась лишь одна мысль — быстрее! — вместе с желанием, надеждой вновь увидеть Мерлина.

Во внутреннем дворике никого не оказалось. Артур обошел его по периметру, даже заглянул в фонтан и колодец, но не нашел никаких признаков присутствия Мерлина. Он в замешательстве огляделся и наконец заметил призывно распахнутую дверь. Артур осторожно вошел внутрь, поморгал, привыкая к темноте. Это был не основной вход в замок, а какая-то задняя дверь, которой наверняка никогда и не пользовались. Артур продолжал идти на ощупь, пока впереди не забрезжил свет. Ход привел его в большой зал, посреди которого стоял деревянный трон с высокой спинкой. Далекий потолок подпирали каменные колонны, сквозь узкие длинные окошки проникал тусклый свет. А в противоположном углу лежала объемистая куча тряпья, на которой спал человек. Артур вздрогнул: эту растрепанную черноволосую макушку он узнал бы в любом из миров!

Теперь уже не спеша, Артур приблизился к импровизированной кровати и присел на корточки рядом с головой мирно сопящего Мерлина. Артур и раньше любил наблюдать, как тот спит, по-детски выпячивая губы и зарываясь носом в подушку. Но теперь лоб Мерлина прорезала упрямая морщина, а его пальцы цеплялись за тонкое одеяло, словно за спасательный круг. Артур осторожно провел тыльной стороной ладони по его щеке, наклонился и поцеловал в губы. Мерлин ответил, улыбнулся, но просыпаться и не подумал. Он привык к подобным проявлениям нежности, когда Артур, уходя рано утром на работу, прощался до вечера таким незамысловатым способом.

— Больше всего на свете я хотел бы остаться здесь с тобой, — пробормотал Артур в губы Мерлина. — Но ты ведь не позволишь.

Если бы у него было все время этого мира (как он думал, пока Мерлин был жив), он бы так и сидел рядом со своим спящим любимым, наблюдая и охраняя его сон. Но как раз этого Артур не мог себе позволить. Он схватил Мерлина за плечи и хорошенько встряхнул. Не лучший способ будить человека, зато действенный.

Мерлин замахал руками, испуганно распахнул глаза и попытался отползти в сторону. Он явно не понимал, кто вторгся в его маленький мир снов и так грубо вырвал в жестокую реальность. Артур подождал, пока он придет в себя, узнает, несмело улыбнется и кинется ему на шею.

— Боже мой, ты пришел! — хрипло воскликнул Мерлин, немного отстранился, жадно изучая лицо Артура, и принялся покрывать его колкими поцелуями.

— Эй, я не боже, иначе ты бы никогда не оказался в подобном месте.

— Болван, — Мерлин рассмеялся. — Я ведь звал тебя, постоянно звал, но ты не откликался! Я уж думал, что ты последовал моему дурацкому совету, нашел себе кого-нибудь и живешь дальше. Это разумно, конечно, но очень глупо с твоей стороны.

— Интересно, кого бы я успел найти за две недели?.. — Артур улыбался, едва сдерживаясь, чтобы не рассмеяться в голос. Его распирало счастье просто оттого, что Мерлин рядом.

— Ну… я думал, может… ты бы отбил Гвен у Ланса. Я же помню, она тебе нравилась… я сам отбил тебя у нее.

Артур все-таки заржал и крепче прижал к себе Мерлина.

— С Гвен у меня никогда не было ничего серьезного, и теперь не может быть. Даже тогда я волочился за ней от скуки, она казалась мне хорошей, доброй девушкой, но не более. А ты…

— А я?

— А от тебя у меня сносило крышу. И до сих пор сносит.

— Это хорошо, — авторитетно заявил Мерлин и вздохнул.

— Ты сказал, что звал меня? — Артур немного отстранился, чтобы видеть его лицо.

— Да. Много раз. Звал, пока не сорвал голос, но ты никак не приходил. Знаешь, я уже не думаю, что это чистилище. Понятия не имею, что это за место, но я застрял здесь без возможности выбраться. На столах тут постоянно появляется еда, колодец полон чистой воды, а в комнатах застелены кровати. Я спал на парочке из них, но чувствовал себя паршиво, будто согласился с правилами этого места. Поэтому я собрал побольше одеял и переселился сюда. Этот трон, — Мерлин махнул рукой в центр зала, — рядом с ним мне гораздо лучше. Словно в нем заключена какая-то энергия, правильная, сильная, мощная, могущая освободить меня, но я никак не могу разгадать ее… Поэтому я и сплю тут же, вдруг во сне я смогу что-нибудь узнать. Но пока безрезультатно.

— Трон? — Артур удивленно оглянулся на кресло с высокой спинкой. «Троном» его и назвать-то можно было с натяжкой. Короли и королевы предпочитали более богатое убранство, разве что этот относился к совсем ранней эпохе монархии, когда и Англии как таковой не было, лишь разрозненные небольшие королевства.

— Не смейся, — Мерлин нахмурился, — я уже успел достаточно посомневаться в значимости этой деревяшки.

— Ты сошел с ума от одиночества.

— И не надейся. Я просто нашел надежду…

— Глупую.

— …И ухватился за нее. Здесь я готов поверить во что угодно.

— Например, в магию трухлявых пней.

— …И мне удалось выяснить кое-что.

— Сорт дерева? Или сколько муравьев живет в нем?

— Я точно знаю, кому он принадлежал.

— Неведомый король оставил автограф?

— Что-то вроде того, — Мерлин выпутался из объятий Артура и подошел к трону, любовно провел по нему рукой и указал на место рядом с подлокотником. Артур шагнул ближе и в первое мгновение не увидел ровным счетом ничего, но потом тонкие линии словно начали появляться ниоткуда, являя ему кривой, накарябанный детской рукой рисунок. Небольшой дракончик, изображенный в профиль.

— Не понимаю, — Артур провел по нему пальцем. Дерево в этом месте оказалось приятно теплым.

— Это герб. Я сразу его узнал, хоть и видел всего раз в одной из твоих книг по истории. Еще тогда он мне чем-то понравился, а теперь…

— Это герб Пендрагонов, рода, к которому принадлежал легендарный король Артур.

— Именно. На Артуре род Пендрагонов прервался, он умер, не оставив наследников. Если верить легенде, конечно, слишком давно это было. Поэтому история помнит только двух королей Пендрагонов — Артура и его отца, Утера. И думается мне, что дракончика нацарапал здесь еще юный наследник Утера Пендрагона. Никакому другому ребенку не позволили бы играть в тронном зале.

— Наверное, и Артуру не разрешалось, но он не послушался нянек и отца. Взгляни, дракончик незакончен, крыло немного не дорисовано.

Мерлин внимательнее присмотрелся к рисунку.

— Не замечал раньше…

— Конечно, ты всегда был рассеянным.

— О нет, не начинай! — Мерлин рассмеялся, но быстро вернул себе серьезный вид. — Дракончика-то я нашел, но совершенно не представляю, что с ним делать.

Артур обошел трон несколько раз, а затем уселся на него. Жесткое дерево оказалось очень удобным, а восхищение в глазах Мерлина — смутно знакомым и невероятным любимым. Артур откинулся на спинку, вытянул ноги и скрестил их в лодыжках.

— Похож я на короля Артура? — весело спросил он.

— Ты похож на болвана в кресле, — ворчливо отозвался Мерлин, но не смог скрыть одобрения. Хотя джинсы и кроссовки Артура основательно портили всю картину, он все равно чувствовал себя значительнее и старше, сидя на древнем троне.

— Тогда я своей волей не посвящу тебя в придворные волшебники. И где мой меч, Мерлин?

Мерлин закатил глаза, всем своим видом показывая, что в детские игры не играет. Но и он, и Артур забыли обо всем, просто наслаждаясь «игрой». Конечно, долго это длиться не могло. Артур слез с трона, кинул взгляд на ворох одеял в углу, болезненно скривился и разом растерял все веселье. Мерлин погрустнел и начал испуганно озираться по сторонам.

— Ты ведь скоро уйдешь, да? Проснешься в своем мире.

— Не думаю, что это случится прямо сейчас. Я выпил снотворного, чтобы заснуть.

— Ты же не…

— Нет, я не пытался покончить с собой. Но я пришел в нашу с тобой квартиру, надеясь, что оттуда смогу установить с тобой связь. В первый раз, когда я появился здесь, то заснул в доме у Морганы, но тогда были твои похороны. И я подумал, что и сейчас мне нужен стимул, и отправился к нам. Как бы тяжело это не было, я определенно поступил правильно.

— Ты знал, что я все еще здесь?

— Догадывался. Все эти знаки… наверное, ты очень громко звал меня, и я все-таки услышал.

— Я видел тебя во сне. Постоянно. То наблюдал за тобой из каких-то кустов, то оказывался в ванной…

— И обозвал меня ослом, — Артур широко улыбнулся. — Я чуть разума не лишился, когда увидел, как это слово появляется на зеркале.

— М-м, — Мерлин притворно задумался, — тогда я сильно разозлился на тебя. Потому что ты просто обязан был ощущать мое присутствие, но почему-то упрямился и упорно не хотел понять, что я рядом. Ты никогда не верил в чудеса.

— Ты всегда был самым большим моим чудом, — Артур подошел к Мерлину, взял его лицо в ладони и внимательно посмотрел в глаза. Как и обычно, в них было скрыто гораздо больше, чем подернутая серым синева или сущность обычного социального работника. Мерлин был самой настоящей тайной, загадкой, которую Артур не разгадал до сих пор…

— И что нам теперь делать? — спросил Мерлин, чуть смущенно отводя глаза.

— Попробуем вытащить тебя отсюда, — заговорщицки прошептал Артур ему на ухо. — Причем не протолкнуть дальше в рай, чтобы ты попивал амброзию и думать забыл обо мне, а вернуть обратно в наш паршивый мир, полный пьяных придурков на дороге и колюще-режущих предметов. Но учти, если получится, то я запру тебя дома, чтобы не смел больше рисковать своей жизнью, расхаживая по улицам, и ты будешь только моим, только для меня…

— Я и так только твой. И остался здесь только ради тебя, а ты, самоуверенный осел, этого никак не хочешь признать! — Мерлин обвил Артура руками, устроил голову на его плече и тяжело вздохнул. — Я уже перепробовал все, что было в моих силах, но выбраться так и не смог.

— У тебя получилось докричаться до меня, а это уже немало, — Артур погладил его по волосам и поцеловал в вечно растрепанную макушку. — Значит, ты не до конца утратил связь с нашим миром.

— Моя связь — это ты.

— Точно. Значит, я и должен придумать, как тебя отсюда вытащить. Начнем с философской чепухи, — заявил Артур и, оглянувшись, отступил к куче одеял в углу и потянул за собой Мерлина. Сидя рассуждать было куда удобнее, да и можно было прижать к себе Мерлина, чтобы чувствовать вес его тела и каждую секунду убеждаться, что он никуда не исчез. — Что это за место? Ты был здесь раньше? Может, в детстве?

— Нет, — Мерлин чуть нахмурился и неуверенно помотал головой. — Мой дядя, конечно, таскал меня по множеству замков, но в этом я точно не был. В то время они мне нравились, и я запоминал каждый.

— В то время нравились? А теперь?

— Теперь меня ни в один из них не тянет. С тех пор, как я познакомился с тобой… словно все, что я искал в них, сосредоточилось в тебе. Или ты просто украл все мое свободное время.

— Я тоже никогда его раньше не видел, — протянул Артур, оглядываясь. Разум твердил очевидное, но сердце подсказывало, что эти стены что-то для него значат…

— Ты думаешь, это реальное место? — Мерлин извернулся, чтобы посмотреть на него снизу вверх. — Легендарный замок короля Артура? Никто не знает, где он находился, а время должно было разрушить его гораздо сильнее.

— Не забывай, что ты и я сейчас тоже не вполне реальны. Может быть, мне нужно отыскать место, где он был?

— И что? Посреди поля будет дверь, которую ты отопрешь старинным ключом, и я выйду в мир целый и невредимый?

— Очень надеюсь, что не родишься заново. Не хочу возиться с младенцем, хоть ты и наверняка был очень милым.

— М-м… лет тринадцать потерпишь без секса — это будет лучшей проверкой чувств.

— Делаешь из меня педофила?

— Потом, как честный человек, ты наконец-то возьмешь меня в мужья… Если я захочу, конечно, ты будешь ужасно старым!

Вместо излюбленного подзатыльника Артур укусил его за ухо. Мерлин вскрикнул, попытался увернуться, но у него никогда не получалось выпутаться из крепких объятий. С самого первого раза, когда Артур спас его от позорного падения перед зданием университета, а после долго отчитывал и отряхивал от непонятно как взявшейся на его куртке побелки. Так они и познакомились, еще не предполагая, что станут друг для друга всем.

— В этом случае я просто найду синюю полицейскую будку и заставлю ее хозяина переправить меня лет на двадцать вперед, — шепнул Артур в покрасневшее ухо Мерлина. — И не говори, что это невозможно. То, что происходит с нами сейчас, тоже не из разряда обыденного.

— А я и не сомневаюсь, — Мерлин взял его руку и сжал в своей, посмотрел на их переплетенные пальцы — слишком длинные и тонкие свои и покороче и потолще — Артура. — Тогда отправляйся к дяде Гаюсу, уж если кто и сможет знать, где находился легендарный Камелот, то только он.

— Камелот, да… или… — Артур прикрыл глаза, усмехнувшись. — Я слышал легенду, что волшебник Мерлин (который, к сожалению, не ты) до сих пор бродит по этому миру в ожидании своего короля. Может, мне стоит разыскать его? Он точно сможет достать тебя откуда угодно!

— Найти полоумного старика, который полторы тысячи лет скрывается от мира? — Мерлин скептически фыркнул. — Я ставлю на Камелот.

Артур рассмеялся, прижимая его крепче к себе. Сейчас он готов был поверить во что угодно, в том числе и в бессмертного волшебника, живущего среди людей. И тот самый Мерлин просто обязан будет помочь его Мерлину, ведь не зря же их даже зовут как персонажей легенд. Артур и Мерлин — им суждено быть вместе, и предназначена далеко не тривиальная судьба.

— Я обещаю, что вытащу тебя отсюда, — Артур никогда не был больше уверен в своих словах.

— Вот уж постарайся, пожалуйста, — Мерлин в ответ расплылся в улыбке и хитро огляделся по сторонам. — Как думаешь, мы можем заняться сексом здесь?

— Думаешь, секс со мной оживит тебя?

Мерлин закатил глаза. По его мнению, у Артура всегда было поистине нездоровое самомнение.

— Думаю, что хочу тебя уже гораздо меньше.

— Врунишка…

Артур не стал медлить. Конечно, он не предполагал, что путь окажется таким простым, и секс с ним оживит Мерлина. Но… разве он мог сдержаться, когда так давно не прикасался к нему, когда думал, что никогда уже этого не сделает? Мерлин — это душа, отпечаток его любимого человека, запертый где-то… а сам Артур — всего лишь сознание, путешествующее во сне. Должно быть, они две довольно совместимые субстанции, потому что, определенно, ласки и поцелуи распаляли их обоих, и вполне реальные на вид члены уже стояли так, что было больно. На коже Мерлина наливался красным старательно поставленный засос, впрочем, у Артура тоже расцветал такой же. Небольшая толика физической боли делала ощущения ярче и позволяла верить, что все происходит на самом деле.

Артур торопливо раздел Мерлина, боясь, что вот-вот ему придется проснуться. Но высшие силы все же были на его стороне, и реальность оставалась незыблемой. Мерлин упал на ворох одеял, полностью обнаженный и такой прекрасный, раскрасневшийся, растрепанный, с распухшими зацелованными губами и помутневшим от возбуждения взглядом. Артур быстро стащил с себя кроссовки и штаны (футболку Мерлин стянул с него раньше) и навис над своей жертвой, решая, быть сейчас нежным, ласковым, неторопливым или взять Мерлина быстро, чтобы тот сорвал горло от криков и неделю потом жаловался, что не может нормально сидеть. Время поджимало, и это решило все.

Правда, жестко действовать у Артура все равно не получилось. Он не мог наглядеться на Мерлина, не мог перестать его целовать, ласкать его тело, вновь и вновь запоминая его давно изученный вкус. Мерлин метался под ним, царапал его спину в ответ и сам лизал, кусал почти до боли его кожу, точно так же не в силах насытиться.

Когда Артур вошел в него, то решил, что досрочно попал в рай. Если ему когда-нибудь доведется туда наведаться, то он точно будет чувствовать то же самое — ничего лучше просто быть не может. Мерлин выгнулся под ним дугой, подаваясь навстречу, недовольно замычал, призывая двигаться, и распахнул свои невозможные глазища. Помимо черной от возбуждения синевы в них молниями искрило золото. Так было всегда в моменты их близости (Мерлин сознался, что его прошлые девушки и парень никогда не замечали ничего подобного), и это сводило Артура с ума и полностью отпускало его тормоза. Он толкнулся раз, другой, а затем принял бешеный темп, беря сразу все, много, много Мерлина, вырывая из его горла хриплые крики и глядя на золотой танец в его глазах…

Утро выдалось сносным. Точнее, время ближе к обеду. Артур проспал восемнадцать часов и, если бы Моргана бесцеремонно не растолкала его, то не просыпался бы и дольше. Несмотря на то, что накануне он принял немалую дозу сильного снотворного, Артур чувствовал себя хорошо. В голове было ясно, дышалось легко и можно было вполне сносно существовать в реальном мире. Он принял душ, побрился, переоделся в чистую одежду, плотно позавтракал, даже разобрал кое-какие рабочие бумаги на столе в своем кабинете. И все бы ничего, но Моргана тенью ходила за ним по квартире, не позволяя ни на минуту остаться одному. Похоже, она решила, что накануне он пытался покончить с жизнью, наглотавшись снотворного. В конце концов Артур не выдержал и задал ей прямой вопрос.

— Я боюсь терять тебя из виду, — призналась Моргана. — И я думаю, тебе следует сходить к психологу или… к психиатру.

— Я так паршиво выгляжу? — Артур бросил взгляд на висящее неподалеку зеркало. Красавчиком его больше никто не назовет, но все же там отражался гораздо более приятный человек, чем пару дней назад.

— Дело не в этом, ты же знаешь, — Моргана вздохнула, прошла в гостиную и опустилась на диван. — Я так испугалась, когда не могла разбудить тебя целый час!

— Конечно, мне не хотелось возвращаться в эту паршивую реальность, но я определенно не желал уйти из нее навсегда. Просто вымотался, потому и спал крепко.

— Я нашла на твоей тумбочке пустой пузырек снотворного и подумала…

— Я принял всего три таблетки, да там больше и не было. Я стащил его из твоей аптечки, ты разве не поняла?

— О, — Моргана достала из кармана свободной кофты пузырек и прочла написанное на нем имя. — Точно, — она облегченно улыбнулась. — Прости.

— Со мной все в порядке, Моргана, — Артур подошел к ней и сжал плечо. Моргана прильнула к его руке щекой и прикрыла глаза.

— Мне нужно уехать, — через некоторое время сказал Артур. — Догадываюсь, что ты успела спрятать мои ключи от машины, поэтому лучше отдай мне их по-хорошему.

— А иначе?..

— М-м, я стащу твои, — совсем как раньше улыбнулся Артур. Он ведь так любил подтрунивать над гордой Морганой, сбивая с нее спесь и показывая, что в чем-то превосходит ее.

— Не выйдет. Скажи, куда тебе нужно, и я, так уж и быть, поработаю твоим водителем.

Артур внимательно посмотрел на нее и вынужден был смириться с фактом, что Моргана не отступится. Упрямством она превосходила его самого, а уж когда требовалось настоять на своем, она не пасовала даже перед отцом. Артур раньше втайне завидовал, что она могла в открытую выступить против всех правил и порядков, установленных в их доме, не боясь заслужить неодобрение родных или понести наказание. Он же сам слишком дорожил мнением отца о себе и решился пойти против его воли только в самом крайнем случае — когда дело коснулось его отношений с Мерлином.

— Я хочу проведать Гаюса, дядю Мерлина, — признался Артур. — Он живет в небольшой деревеньке неподалеку от Лондона, туда добираться часа три-четыре. Гаюс единственный оставшийся родственник Мерлина, и я просто хочу убедиться, что с ним все в порядке.

— Существуют телефоны… — начала Моргана.

— О нет, только не у Гаюса. Он не очень-то жалует современные технологии и предпочитает жить по старинке. Знаешь, чем он занимается в свободное время? Собирает травы, сушит, варит настойки и целебные мази, а потом продает, либо просто раздает нуждающимся. Очень необычный старик. Когда я впервые познакомился с ним, то не знал, смеяться мне или поклониться ему в ноги, что-то в нем есть такое… — Артур помотал головой, прогоняя воспоминания — не до них сейчас. — И я волнуюсь, ведь он остался совсем один.

— Он был на похоронах? — спросила Моргана, хмурясь и стараясь припомнить необычного старика.

— Я… не знаю, — признался Артур. — Вместо того дня у меня черная дыра в голове, словно я был в отключке.

— Это бы многое объяснило, — хмыкнула Моргана. — Покажешь на карте, где находится деревенька, и я с удовольствием отвезу тебя к Гаюсу. Думаю, вы сможете хоть немного помочь друг другу.

«О, ты не представляешь, насколько!» — мысленно добавил Артур. Он помнил свой сон до мельчайших подробностей, будто действительно провел все восемнадцать часов в иной реальности рядом с Мерлином. Но что самое удивительное — их план даже после пробуждения не казался ему сумасшедшим или невыполнимым. Артур верил, что вполне сможет отыскать место, где раньше стоял Камелот, или, на худой конец, встретить легендарного волшебника, чтобы потребовать у него вернуть к жизни его тезку. Смерть Мерлина многое поменяла в мировоззрении Артура, хотя другие (и Моргана, и обещанный ею психиатр) назвали бы это полным безумием. Но чудеса никогда не случаются с теми, кто в них не верит.

Артур собрал вещи в дорогу, намереваясь задержаться у Гаюса на несколько дней, если потребуется. Бросив в рюкзак запасную футболку, джинсы и вторую пару удобной обуви, он закинул его в багажник своей машины (проходимость у нее была гораздо лучше, чем у низенькой «городской» машины Морганы, и для бездорожья и грязи после недельных дождей — в самый раз), переложил туда же дорожную сумку сестры, пакет с едой и упаковку воды. Затем, подумав, поднялся в квартиру и отыскал теплый плед. Артур не представлял как, но точно знал, что тот еще пригодится. Закрывая за собой дверь, Артур вгляделся в полутемный коридор.

— Я вернусь, обещаю, и привезу с собой Мерлина, — прошептал он.

Из коридора повеяло теплом, словно их с Мерлином квартира пожелала Артуру удачи…

Артур устроился на пассажирском сидении, ревниво покосился на Моргану, которая подгоняла водительское кресло под себя (оно пять лет было в одном положении! Мерлин водить не умел, и кроме Артура за руль больше никто не садился), затем пристегнул ремень и улыбнулся уголками губ. Он на верном пути.

Продолжение в комментариях...

@темы: angst, Arthur's team, Фик, Arthur/Merlin OTP fest 2014, romance, R

Название: Мертвый Король
Автор: Merlin's Team
Бета: Merlin's Team
Оформление: Merlin's Team
Персонажи: Артур/Мерлин, ОЖП, ОМП
Рейтинг: hard!R
Жанр: angst, romance
Размер: ~5000 слов
Саммари: Отгремели войны, и наступил долгожданный мир, но мертвый король оставался мертвым.
Предупреждения: ООС, авторский стиль и пунктуация, наличие побочных пейрингов(разбивающих пейринг), спойлерыне ХЭ
Примечания: в тексте есть пасхалки. Также используются цитаты из песен следующих исполнителей: Crosses, Tom Odell, Kodaline, Lana Del Ray, Sia
Тема: Реинкарнация

читать дальше

My love, leave yourself behind
Beat inside me, leave you blind
My love, you have found peace
You were searching for release
You gave it all, into the call
You took a chance and
You took a fall for us

- Ну, давай, ну же.
Мерлин повернул ключ зажигания еще раз и еще. А потом еще раз. Но мотор только слабо дребезжал, намекая, что автолюбитель из Мерлина никакой. Ему же оставалось только усердно биться головой о руль (не так чтобы слишком усердно, положение было еще не настолько отчаянным) и вслушиваться в шум начинающегося дождя да завывания ветра.
Небо стремительно темнело, а тяжелые грозовые облака не собирались рассасываться. Мерлин вздохнул, с укоризной взглянув вверх, и достал из рюкзака, лежащего на пассажирском сидении, кошелек, в котором обнаружились 50 фунтов 45 центов, два смятых чека, билет на автобус, банковская карта и пара визиток . В отделе с мелочью Мерлин обнаружил амулетик от сглаза, который ему, очевидно, не очень-то и помог.
Мерлин вытащил визитку автомастерской, которую он считал самой приемлемой в Уэльсе. Будучи постоянным клиентом и частым гостем у всегда улыбчивого механика Уилла на Вуд Стрит, Мерлин не сомневался, что, если вдруг на ремонт его колымаги не хватит средств, то он всегда сможет расплатиться через пару дней. И даже без процентов.
Приняв решение, Мерлин потянулся за телефоном и тут же проклял себя, свою память, альбом Ред Хот Чили Пеппер, который играл в его салоне слишком громко, амулет и погоду, - его телефон разрядился. Где-то вдали сверкнула молния, после которой не заставил себя ждать и протяжный грохот грома.
Мерлин почувствовал себя героем хоррора.
Кажется, пришло время биться головой о руль всерьез.
Мерлин посмотрел на дом, стоящий рядом с его машиной. В доме горел уютный желтый свет, и Мерлин искренне надеялся, – что хозяин жилища на Авеню Святого Дэвида не окажется маньяком-убийцей.
Мерлин вышел из автомобиля, кутаясь в свое не по погоде легкое пальто, и на третьей крейсерной вбежал на порог дома, прячась от дождя. Он постучал в дверь и, нацепив самое невинное из своих возможных выражений лиц, чтобы потенциальный спаситель не отказал ему в телефоне, стал ждать. Но спустя пару минут , дверь Мерлину так никто и не открыл. Он постучал еще раз.
Дверь распахнулась на третьей попытке достучаться до хозяев дома, и Мерлин решил, что возможно придется заодно позвонить и в 911, потому что на пороге появился хмурый блондин – в светлых джинсах, заурядной белой футболке с ви-образным вырезом, босой и с довольно агрессивным выражением лица.
- Могу чем-то помочь? – спросил он, смерив Мерлина недовольным взглядом и тем самым давая понять, что его визит не самое желанное событие.

***
Он поправил куртку, сильнее запахнув её. С ударившими заморозками, обозначившие себя ледяным пронизывающим ветром и хрустящей под сапогами замерзшей землей, во всем замке стоял невыносимый холод. Теперь на дровах экономила и королевская семья.
Дверь распахнулась, и Мерлин обернулся, бросив свое занятие и переключив внимание на вошедшего. На пороге стоял принц, больше похожий на нахохлившегося воробья, чем на представителя голубых кровей. Он недовольно зыркнул на Мерлина и осмотрел комнату, явно неудовлетворенный ее видом.
- Снова отлыниваешь, Мерлин? – облачко едва заметного пара вырывалось при каждом выдохе Артура.
Мерлин улыбнулся во все тридцать два:
- Смахнуть лед с вашей подушки, сир?
Артур закатил глаза, показывая, что он думает по поводу мерлиновсокого чувства юмора. Затем подошел к письменному столу, взял в руки несколько бумаг и быстро пробежал взглядом по содержанию. Явно решив отложить все дела до более теплых времен, Артур развернулся к Мерлину:
- Этот холод доконает меня.
И добавил:
- Но мы же найдем способ согреться, верно, Мерлин?
Мерлин улыбнулся, смущенный тем, как вздрогнуло сердце в груди, и запер дверь.

***
- Эм.. Можно позвонить? В смысле, моя машина сломалась. И поэтому мне нужно позвонить, ведь мой телефон разряжен. Да. Моя машина вон там, видите? – собеседник не переставал с ужасающей внимательностью смотреть на Мерлина. – Вы позволите, сир? Сэр. Я хотел сказать «сэр», сэр. Черт.
Но прежде, чем мужчина успел открыть рот, чтобы, вероятно, отказать, из глубины дома послышался женский голос:
- Артур? Кто там?
И на пороге, выглядывая из-за плеча своего мужа или брата, как предположил Мерлин, показалась девушка. Темная шатенка, с небрежно заплетенными в «хвост» волосами, держала на руках маленького мальчика лет четырех.
- Что-то случилось? – обеспокоено произнесла она, внимательно рассматривая гостя. Мужчина, Артур, хранил молчание, продолжая буравить Мерлина взглядом, так что тому пришлось взять разговор, грозивший превратиться в лучшую немую сцену самой нелепой пьесы современности, в свои руки:
- Да, мисс.. миссис. Моя машина сломалась, и я бы хотел воспользоваться вашим телефоном.
- О, конечно! – Она ослепительно улыбнулась, поставив мальчика на пол и подтолкнув его в комнату. – Иди поиграй, родной. Артур, не стой столбом, дай человеку пройти! Такой ужасный дождь на улице, он, наверное, совсем замерз.
Артур посторонился, и Мерлин прошел внутрь, очутившись в очень уютном доме. С его места в прихожей было хорошо видно почти весь первый этаж: пастельного цвета ковры, отделанные деревом панели, тысяча и одна безделушка, расставленная на полочках в гостиной. Справа от гостиной находилась небольшая кухня, а разделяла их тонкая стена и лестница на второй этаж, где, видимо, располагались спальни. Больше ничего со своего места Мерлин рассмотреть не смог и поэтому проследовал за Артуром на кухню.
- Присаживайся, - предложил Артур скорее недовольным тоном, чем вежливым. Он явно не относился к тому числу великобританцев, что прежде, чем перейти к сути дела, рассыпаются в тысячи извинений. Мерлин сел и принялся внимательно разглядывать помещение, но взгляд его задержался на темной макушке. Мальчик, которого минуту назад женщина держала на руках, боязливо выглядывал из-за стеночки, что разделяла кухню и гостиную, и поглядывал на Мерлина с недоверием. Его волосы, цвета воробьиного крыла, совсем не походили на пшеничное золото Артура, и Мерлин подумал, что, возможно, они и не родственники. Ну, или, по крайней мере, не отец с сыном. Немного смутившись от того, что эти мысли так занимают его, Мерлин улыбнулся мальчишке, но тот тут же скрылся.
- Держи, - перед Мерлином опустилась ароматная чашка с горячим чаем. Послышался легкий запах трав и фруктов, и Мерлин разомлел. Очевидно, несмотря на то, что Артур был не рад незнакомцам в его доме, элементарное гостеприимство сидело глубоко в его воспитании. Но не успел Мерлин сделать и глотка, как на кухню вплыла девушка - в руках она держала телефон.
- Вот, - улыбнулась она и положила трубку на стол. - Я - Анна, а это Артур, который, конечно же, как всегда идеал вежливости.
- Мерлин, - он улыбнулся в ответ на поднятые в удивлении брови. Он привык к такой реакции на собственное имя. Девушка тем временем сдавленно хохотнула и лукаво посмотрела на Артура. Она нравилась Мерлину все больше и больше: она много улыбалась, лучилась счастьем и явно была рада жизни. Такие люди всегда привлекали внимание Мерлина.
Артур же как будто был полной противоположностью Анны - закрытый от мира. Или от Мерлина.
Поняв, что пауза затянулась, Мерлин полез в карман за визиткой механика и почувствовал, как бледнеет.
Карточки не было. Ни в одном, ни в другом кармане.
Чувствуя себя полнейшим идиотом, Мерлин изрек, подскакивая со стула:
- Я на секунду, - и под недоуменный и веселый взгляды выбежал к машине. - Вот же черт.
Анна, теперь сидевшая за столом на соседнем с Мерлином стуле, улыбнулась ему со своего места, когда он вернулся. Артур подпирал кухонную стойку, скрестив руки на груди.
- Итак? - спросила Анна, тщетно пытаясь скрыть веселье.
- Забыл визитку в машине, - Мерлин чувствовал себя все нелепее. Анна захохотала, а когда Артур издал приглушенный смешок со своего наблюдательного пункта, Мерлин окончательно зарделся.
- Ты словно из дешевой комедии, Мерлин.
- Я правда очень извиняюсь. Со мной такое часто бывает.
Он схватил телефон, отошел к прихожей и начал набирать номер.
Покинул он уютный дом Артура и Анны только через час, с великолепным настроением, словно украл у них частичку тепла, которую они и не против были отдать(Артур, правда, был все также угрюм).

***
А потом судьба, видимо, решила посмеяться над Мерлином. Потому что с того момента он, казалось, встречал Артура повсюду. Он видел его в супермаркете с тележкой продуктов; в кафе, мимо которого Мерлин проходил; в пробке, в музее, недалеко от своей работы, в магазинах одежды. Даже в зоомагазине, куда Мерлин зашел от нечего делать поглазеть на попугайчиков, он заметил Артура вместе с сыном Филиппом(теперь Мерлин знал, что девушка с малышом были артуровой маленькой семьей), выбиравших, кажется, хомячка. Мерлин не разглядел, ибо, заметив Артура, сразу покинул магазин. Он боялся, что Артур примет его за чокнутого сталкера. Хотя всегда оставался вариант, что Артур сам им и являлся.
Кульминацией это чехарды стала авария.
Машина скрипела, подминая под собой крупицы песка, гранита и соли, которые едва ли помогали в борьбе с непогодой. В такие дни у Мерлина с его невероятной везучестью повышался процент встречи с ближайшим столбом. Медленно двигаясь по пустынным улочкам, он мечтал только поскорее добраться домой, завернуться в одеяло и уснуть. Мерлин боялся, что его допотопный фордик не выдержит очередных нагрузок и откажется сотрудничать с ним окончательно. Перед отъездом машина и так дышала на лад, с трудом заводилась и кашляла черным дымом из выхлопной трубы.
Мерлин засмотрелся на вывески домов и упустил момент столкновения – раздался неприятный скрежет, и Мерлина бросило вперед. Он больно ударился о руль и приглушенно застонал: только аварии ему не хватало. Мерлин неуклюже выбрался из машины, готовый рассыпаться в извинениях и надеясь, что ущерб будет минимальным. Другой водитель уже вышел и с раздражением осматривал бок помятого джипа. Мерлин охнул – ремонт влетит ему в копеечку. Водитель джипа развернулся, и Мерлин раззявил в удивлении рот. Сердце ойкнуло и опустилось на самое дно голубых глаз его случайного знакомого. Перед ним стоял Артур, теперь тоже с удивлением рассматривающий Мерлина.

***
Когда зима утихает, а стылая земля потихоньку просыпается ото сна, Артур идет на охоту. Животные ленивые, нерасторопные после зимы легко попадаются в его ловушки. Он берет с собой Мерлина, и тот всю дорогу канючит, то замерзая от жгучего ветра, то в приступе жалости к убитой твари. Артур смеется, подцепляет кролика за нижние лапы и закидывает в кожаный мешок, привязанный к лошади. Он чувствует странное тепло по отношению к Мерлину; его серьезный тон, щеки, раскрасневшиеся от холода, сведенные брови и красноречивые обвинения - все это сравнимо с уютом домашнего очага. Артур никогда не признается, но часы наедине с Мерлином самые приятные за день.
- Артур, сколько невинных душ ты намерен еще загубить сегодня? - деловито интересуется Мерлин, будто ведет подсчет.
- Мерлин, - начинает Артур, собираясь в привычной для него манере указать слуге на его место, но неожиданно замирает, засмотревшись на блики солнечного света на лице Мерлина. Он выглядит беззащитным и слегка потерянным, определенно нелепым, и - о боже - красивым.
- Что? - тут же переходит в атаку Мерлин, не замечая затуманенного взгляда Артура.
Артур мотает головой, теряя интерес, и запрыгивает в седло. Должно быть, он просто плохо спал этой ночью или соскучился по женской ласке. Оттого и видится всякое.

***
- Рад встрече, - сказал Мерлин, и только через несколько секунд понял, что сморозил. – Эээ, не в смысле, что я рад аварии, или хотел разбить тебе машину, или убить тебя, или..
- Все в порядке, - отозвался Артур и слегка улыбнулся, по-настоящему, со смешинкой в глазах и морщинками в уголках губ. Неподдельная улыбка человека, на которые Мерлин так редко любовался в своей жизни. – Царапина небольшая, Энди мне за полцены все починит.
- В самом деле? Скажи, сколько, я все оплачу! – Мерлин оглянулся на свой фордик: фара разбита, а в остальном никаких видимых повреждений. Легко отделался, а значит, за ремонт пострадавшего от его невнимательности водителя сможет заплатить.
- Не беспокойся, правда. С Энди не убудет. А вот твоей машине не помешает помощь, Мерлин. Неудивительно, что у тебя с ней вечные проблемы, - Мерлин зарделся от возмущения от подобной наглости. Да он.. Да как он..
- Эй, вообще-то...
- Да ладно, успокойся, – Артур примирительно улыбнулся, и, ладно, стоит признать, его улыбка завораживала Мерлина. - Кофе?
- Что?
- Соизвольте пригласить Вас на чашечку кофе, мистер Мерлин, - Артур фыркнул, закатив глаза. Но такой он, живой, нравился Мерлину гораздо больше, чем угрюмый и замкнутый, каким Мерлин его встретил впервые.
- Почему бы и нет, мистер задница, - согласился Мерлин и заверил Артура, что знает отличную кофейню, где подают лучший во всей Англии яблочный пай. Артур спустил Мерлину "задницу" и предложил свою машину в качестве королевского экипажа. Пока они добирались до кафе, Мерлин трижды указал не тот поворот. Они с Артуром успели поцапаться, а заодно узнать друг друга получше. Артур поселился в этой небольшой деревушке, гордо зовущей себя городом, пять лет назад, когда жена забеременела. По наследству ему досталась несколько автомастерских по всему городу. Бизнес небольшой, достаточно прибыльный, а главное не требует просиживания штанов в душном офисе от зари до зари. Но не это вовсе было интересно Мерлину. Положение людей в обществе вообще было последним, что его интересовало в них. Характер, жизненная сила, аура, внутренний мир. Мерлин знал много способов, как можно обозвать то, что находится у человека в голове и сердце. Артур был врединой, но его насмешки не выходили за невидимые грани допустимого и скорее сближали, чем отдаляли. Он любил спорить и настаивать на своем, явно был упрям и с недоверием относился к незнакомцам. Поэтому его неожиданное дружелюбие к Мерлину притягивало. Артур явно любил жену и, конечно, сына. Мерлин смотрел на него и не мог оторваться. Его словно намагнитило.
- Это большая удача, найти родственную душу, - кивнул Мерлин, внимательно выслушав рассказ о знакомстве с Анной.
- Да, - коротко ответил Артур, и улыбка вдруг померкла на его лице. Мерлин напрягся.
- Что-то не так? - спросил он обеспокоенно.
- Между мной и Анной не все так гладко, - ответил серьезным тоном Артур и добавил, пригвоздив Мерлина к сидению: - А еще я не понимаю, почему так откровенничаю с тобой.
- Может, это просто моя суперспособность? - Мерлин примирительно улыбнулся. - О! Вот это кафе!
Артур затормозил, припарковываясь:
- Есть в тебе что-то странное, Мерлин, - сказал он напряженно.
Мерлин хохотнул и согласился, что он уникум. В груди пульсировало тепло, которое могло растопить тонкую ледяную корку, что виднелась в глазах Артура, что давно сковывала сердце Мерлина. Может, в этом городе его ждет оттепель.

***

You knew how good it felt to be home.

После этого случая они с Артуром становятся…друзьями? Они видятся неприлично часто, а Анна рада его появлениям на семейных ужинах, однако сын Артура все еще относится к нему с недоверием. Мерлин смеется, что это наследственное, и задабривает мальчика пирожными из кондитерской рядом с домом.
Так пролетают дни, недели, а затем наступает весна с ее грозами и слякотью. Мерлин чувствует себя счастливее, чем когда-либо, и дорожит отведенными ему минутами спокойствия и удовлетворения.
Артур меняется на глазах: он хохочет в компании Мерлина все чаще, откровенничает больше, улыбается искреннее. Мерлин давно уже не чувствовал такого единения с человеком. Его зона комфорта резко поглощает в себя Артура, и теперь, чтобы страхи и сомнения отступили Мерлину достаточно услышать его голос в телефонной трубке, привычное «какой же ты все-таки идиот» падает в сердце Мерлина сладким медом, тягучей патокой. Он и сам становится патокой для Артура, который увяз в их дружбе, словно в зыбучих песках, с той лишь разницей, что пленение это было обоюдно-желанным.
Но ночью Артур закрывает глаза и видит совсем другие миры – реальные до ужаса, знакомые до боли.

***
Тишина окутывает тело, сознание, тянется к мыслям, и подобно мухе, застрявшей в меде, Артур вязнет в ней. Ему чудится, как умирает город, а за ним королевство; как собственная жизнь, казавшаяся столь значимой, утрачивает всякий вес и съеживается под натиском тишины. Он спит и видит наяву, как пронзает воздух острый нож. Он летит в него отнюдь не с целью пробудить ото сна, и Артур с отдалённым ужасом осознает, что это конец. Сил не хватает на полноценное восприятие картинки, мысли вяло перекатываются в его голове, не задевая сознания, не оставляя следов и даже полутеней. Он готов принять удар, действительно готов, чего ему боятся, ведь он Артур, но неожиданно все резко меняется. Его отталкивают в сторону, прижимают к холодному полу. Он чувствует чужое сбитое дыхание на своей щеке и как собственное сердце ускоряет темп, просыпается само и будит весь организм. Ему в нос ударяет затхлый запах, словно все в зале давно износилось, истерлось, превратилось в пыль. И только чужое дыхание настоящее, горячее, живое. Артур, смущенный неловкостью ситуации, отталкивает Мерлина, огрызается и даже не думает благодарить. Но вместе с тем он чувствует, как раздражение и неприязнь по отношению к Мерлину сходят на «нет», словно огонь, лишившийся воздуха. И тогда Артур с удивлением понимает, что может доверять Мерлину, доверять, как ни одному из слуг и рыцарей, как даже отцу не может доверять. Это чувство пугает его, он скалится, заталкивает его поглубже и отрицает, отрицает, отрицает. И предложение Утера звучит, как приговор.

***

Oh feel our bodies grow,
And our souls they blend.
Yeah love I hope you know,
How much my heart depends

Мерлин хохотал, запрокидывая голову.
- Серьезно, чьей это было идеей? – он повернулся к Артуру и улыбнулся с неприкрытым весельем. Артур нахмурился и надулся весь, словно один большой недовольный воздушный шар, вызывая новый приступ смеха. – Отличная же компания! Настоящая королевская семья: король Артур, королева Анна и принц Филипп. Так кто из вас решил назвать ребенка в честь британского монарха?
Артур продолжал молчать и смотреть прямо перед собой, избегая взгляда Мерлина и сложив руки на груди. Губы его были недовольно поджаты, но даже таким Артуром Мерлин умел наслаждаться.
- О! Я понял! Это была твоя идея. Господи! – Мерлин снова засмеялся и пихнул Артура в бок.
- Что? Нет! – возмутился Артур и ткнул Мерлина под ребра. Тот взвизгнул и отодвинулся от Артура на безопасное расстояние. Они сидели в Бьют-Парке, севернее от Куин-стрит, приветливое солнце светило в глаза, отражалось в реке Тафф, спокойной, словно уснувшей от разморившего ее тепла.
- Да-а, - продолжил говорить Мерлин. – Ты же постоянно бухтишь про либеральную партию. Решил отдать дань патриотизму таким образом?
- Как же ты бесишь иногда, Мерлин, - вздохнул Артур.
- Скажи спасибо, что не всегда!
- Будем откровенны, почти всегда.
- О, а спорим, тебе еще и не нравится, что Филиппа сокращают до Липа, ты ведь..
- Мерлин! – Артур посмотрел на него со всей грозностью, на которую был способен. – Заткнись.

***

Strawberries cherries and an angel's kiss in spring
My summer wine is really made from all these things
Take off your silver spurs and help me pass the time
And I will give to you summer wine

За окном был жаркий май, но на город уже опустилась ночная прохлада, а ветер с моря слабо колыхал занавески в комнате Мерлина. Они лежали на постели, и Артур не помнил, ни как они там оказались, ни сколько они выпили. Последние несколько дней Артур не соображал практически ничего. Он словно плыл в мареве собственных фантазий, видений или снов. Выцветающие поутру картинки их с Мерлином далекой, будто нереальной жизни ночью обретали осязаемость. Артур закрывал глаза: рубашки и футболки Мерлина сменялись на шейные платки и рубахи, подвязанные поясом. Сам Артур чувствовал на себе тяжелый доспех, в руках, как влитой, лежал меч, а конные прогулки ощущались знакомо и привычно. Они с Мерлином жили в замке, в котором всегда стояла прохлада, освежающая летом и нежеланная зимой. В этих снах они с Мерлином проводили много времени вдвоем. Они были близки, как никто, и Артур чувствовал, как спиралью закручиваются их жизни, сплетаясь, сплавляясь.
Они были вместе – вместе во всех смыслах, и это почему-то всегда оставляло на сердце Артура налет из вины и сожалений, постыдного счастья и глупой радости.
Кем они приходились друг другу? Почему это стало так важно?
Артур не знал и продолжал в исступлении целовать податливые губы Мерлина.

***
В день летнего солнцестояния Артур позволяет Мерлину остаться в его покоях и выпить с ним вина. Мерлина долго уговаривать не приходится - Артур уверен, все дело в страсти к тавернам, но вслух ничего не говорит. Они пьют молча, как будто боятся раскрыть постыдные тайны. Мерлин вяло интересуется, как идут дела с тренировкой новых рыцарей; разговор не клеится. Артур наливает еще и еще; кувшин быстро пустеет.
- Сколько лет ты служишь у меня, Мерлин?
- Потерял счет, - хихикает Мерлин, и только тогда Артур замечает, как сильно пьян его слуга. - Служение тебе подобно пыткам.
- В самом деле? Ты ничего из своих прямых обязанностей не делаешь!
- О, позволь не согласиться. Я спасал твою задницу бесчисленное количество раз. Великая судьба не простая ноша, знаешь ли.
- О чем ты, черт возьми?
Мерлин резко умолкает, будто испугавшись собственных слов, отчаянно машет головой и отрицает, отрицает, отрицает. Из сбивчивого бормотания Артур улавливает лишь "извини", "так устал", "мой король".
Артура немного пугает такой Мерлин. Он протягивает руку и сжимает плечо Мерлина. Тот замирает, смотрит на Артура, словно загнанный олень на охотника, а потом расслабляется и улыбается. Сердце Артура пропускает удар один за другим. Они смотрят друг на друга, друг в друга дольше, чем позволено рамками приличия. Артур первым разрывает контакт, кашляет, ссылается на сонливость и просит Мерлина идти тоже. Тот послушно поднимается и, не проронив ни слова, уходит. Непривычно тихий. Артур вздыхает и в одежде валится в кровать.

***
Теперь Артур чувствовал постоянное ощущение дежа вю. Касания кожи Мерлина вызывали знакомую дрожь, хотя откуда бы ему знать это чувство? Мерлин смотрел на него со знакомой нежностью, знакомо запускал пальцы ему в волосы, знакомо укладывался головой на колени. Он словно весь пропитался Артуром, который продолжал что-то смутно вспоминать, что-то, что ему не принадлежало. Это начинало пугать.
- Я знаю тебя меньше года, Мерлин, - произнес Артур однажды, обнимая Мерлина. Они нежились в кровати и никуда не торопились. – Но у меня такое чувство, будто я знаю тебя тысячу лет.
Мерлин замер в его руках, а затем прошептал:
- Вообще-то, Артур, так и есть.

***
Он не видел Мерлина уже месяц, с того самого момента, как тот рассказал Артуру бредовую сказку о короле и королевстве, маге и судьбе, что была предопределена на заре времен.
Артур не хотел понимать этого, но с каждым днем понимал все отчетливее.
Он вспоминал все больше и больше моментов из своей - боже мой – прошлой жизни. Теперь он помнил Гвиневру с мягким водопадом темных волос и сладкой, теплой кожей; рыцарей, храбро отдававших жизнь в его честь; отца, которого он любил несмотря ни на что; старого Гаюса и, конечно, Мерлина. Он вспомнил Моргану и раны, что она оставила после себя – на теле и в сердце. Он помнил предательства и великие битвы, слепую верность и спокойные, тихие дни, наполненные рутиной и скукой. Он помнил свою смерть и холод, не желавший уступать спасительному теплу Мерлина. Он помнил боль и радость, гнев и ярость, триумфы и падения, и отчаянный взгляд Мордреда перед гибелью.
Эта бывшая такой далекой жизнь враз стала частью Артура. Но признать это означало проиграть невидимый бой с самим собой и силами, что вертели жизнью Артура по собственной прихоти.
Артур ушел в себя, погружаясь в воспоминания, и тянул до тех пор, пока жжение в груди не стало невыносимым. Осознание неотвратимости происходящего накрыло его неожиданно и целиком, толкнув в спину навстречу переменам. Он больше не помнил себя, Артура-из-Кардиффа, обычного Артура. Теперь он был Артуром, павшим королем Камелота, и его мысли и желания кардинально отличались от мыслей Артура, который ездил на джипе и ненавидел оливки. В голове все было кувырком, но оставалась последняя соломинка, соединявшая его и этот новый, незнакомый мир.
Мерлин.

I need your faith, I need your everything.

Было чертовски жарко, просто неприлично жарко. Артур обливаясь потом, поднимался на пятый этаж дома Мерлина, пыхтя словно старый дед на каждом шаге. От адреналина, что бурлил в его крови, пока он бежал к дому Мерлина, не осталось и следа. Иногда Артуру казалось, что он бредит. Особенно вот в такие моменты, когда единственное совершаемое тобой действие - это ходьба. В голову лезли нелепые мысли и диалоги из серии "Смотри, на что я готов ради тебя", "Я почти погиб на этой проклятой лестнице", "Какого хрена ты живешь в доме без лифта, а, Мерлин?"
Это, конечно же, все было глупостями, которые образуются в голове каждого. Бредовые мысли имеют неистребимый характер во время бесцельного лежания на диване, или перед сном, или во время монотонной работы, которую не хочется делать. Мозг устроен так, чтобы заполнять человеческое сознание чем угодно, лишь бы тело функционировало как надо.
Господи, ну почему мозг Артура решил заполнить его именно Мерлином?
Когда пятый этаж наконец был достигнут, Артур прислонился к холодной стене и достал из заднего кармана носовой платок, обтер лицо. Он закрыл глаза на пару секунд и постарался успокоить бешено бьющееся сердце. Но это оказалось абсолютно бесполезным занятием, потому что, когда Мерлин открыл ему дверь - только вышедший из душа; в одном, мать его, полотенце; с влажными волосами, липнувшими ко лбу; - сердце Артура вновь попыталось выскочить из груди.
О, Артур бы с удовольствием отпустил свое сердце на все четыре стороны, если бы оно решило его покинуть - насколько проще стала бы его жизнь!
- Привет, - сказал Мерлин, видимо, устав созерцать заведенного до мелкого потряхивания Артура, который продолжал стоять столбом, тяжело дышать и сжимать кулаки. Того даже не волновал собственный глупый вид. Господи, думал Артур, и во рту его скапливалась слюна, однажды он погубит меня. Мерлин ухмыльнулся, словно прочитав мысли, и Артур сдался. Сдался, как сдавался до этого, сдался так, будто этого и ждал. Он бросился вперед зверем, но едва ли Мерлина это испугало. Он вцепился Артуру в волосы и потянул на себя, таща внутрь квартиры за рубашку. Едва соображая, он дергал поло то вверх, то вниз, то вцеплялся в пуговицы, пытаясь выдрать их вместе с тканью. Артуру было плевать. Он разложил Мерлина прямо на полу, поставив того на колени, не озаботившись снятием собственной одежды. Только спустил до колен джинсы, а затем прижался к напряженной спине Мерлина, кусая того за шею, обнимая одной рукой, бесцельно шаря ладонью по вздрагивающему животу. Мерлин лишь продолжал тяжело дышать и опираться на локти, полностью погруженный в собственные ощущения, как и всегда. Артур поймал себя на желании, постыдном и горячем, безумном и невозможном; представил, как сжал бы ребра Мерлина сильнее, чем кто-либо когда-либо за всю историю человечества, как сложил бы его, вмял в себя, схоронил внутри, слово сундук сокровищ глубоко под толщей земли. О, если бы Артур стал Дейви Джонсом, он знал, кому оставить свое сердце. Он знал, кого хотел бы видеть в единственный день свободы, чьи бы пальцы целовал на пустынном берегу. Он знал это тогда, в эпоху, когда спину его обнимал красный плащ; он знал это теперь, когда вместо перин и шелка он брал Мерлина на жестком паркетном полу. Будь Артур Дейви Джонсом, ни одно море, никакой океан никогда бы не смог заполнить ту трещину, что оставил внутри него Мерлин. Артур ненавидел себя и его за это.
Артур любил его.
- Черт тебя подери, - зашипел Мерлин, - не тормози.
Артур облизал два пальца и нетерпеливо провел ими между ягодиц Мерлина - полотенце, ранее прикрывавшее его бедра, валялось в метре от них. Мерлин был сухим и сжатым, но Артур не стал медлить - ввел, почти ввинтил в него два пальца, и Мерлин вздрогнул, подался вперед, прочь от Артура, и протяжно застонал.
- Ладно, ладно тебе, сейчас, - прошептал Артур и поцеловал напряженную спину меж лопаток. Перед глазами все плыло, в ушах стучало, и Артур был бы рад рухнуть замертво, чтобы не мучить Мерлина, чтобы не мучиться самому в этом слепом, бессмысленном желании. Но Артур не мог. Поэтому он добавил еще слюны, снова проникая пальцами в нутро Мерлина. Артур огладил его, подразнил, прикусил позвонок, пятый сверху, выпирающий, делающий кожу в этом месте тоньше и чувствительней. Мерлин дрожал под ним, тихо постанывая, поскуливая, не поднимая головы. Чувства обострялись, и Артуру слышалось, как бьется сердце Мерлина, как бежит кровь по его жилам, как раздуваются легкие, как падает капля пота с кончика его носа, разбиваясь об пол. Может, Артур слышал свое сердце, свою кровь. Может, нет. Ему было все равно. Внутри горел огонь, на здравые мысли не хватало ни сил, ни желания.
- Не тяни, - Мерлин лягнул его, понукая к действиям, приподнимаясь и оглядываясь на Артура. Его взгляд был поглощающим, и Артур отдался ему весь без остатка. Он вошел рывком под вскрик Мерлина, зажмурившись от подкативших к горлу боли и удовольствии. Мерлин под ним усилием воли пытался расслабиться, открыться, он хотел этого не меньше самого Артура, и уже через минуту их тела сплавились, слились в идеальный, слаженный механизм. От того, как слажено реагировали их тела, от всепоглощающего чувства единения, от удовольствия их захватывали то невероятный восторг, то смущение, то непомерное чувства любви, чувства, что каждый из них сейчас там, где и должен быть. Их колотило, бросало в жар. Дыхания не хватало, а мышцы сводило.
- Артур... - просяще выдохнул Мерлин. - Пожалуйста.
- Да, да, Мерлин, - ответил Артур, не соображая даже, что вылетает из его губ помимо горячего дыхания и стонов. Он потянулся к паху Мерлина, и уже через несколько минут они устало завалились на бок и лежали так - прямо на полу, полностью одетый Артур и обнаженный Мерлин - до тех пор, пока тела их не остыли, и морозец, огладивший влажную кожу, не погнал их сначала в душ, где они долго и с упоением целовались, а потом и в кровать.
Они проспали до самого вечера, так что Артуру пришлось звонить домой и говорить, что на ночь он не придет.

***
Теперь Артур не мог сопротивляться влечению. Бывало, он ложился головой на колени к Мерлину, и тот, легко касаясь его волос, помогал вспоминать. Они смеялись, вспоминая веселые происшествия; тяжело молчали, вспоминая плохое.
Но что-то продолжало щелкать в голове Артура. Звук этот до боли напоминал осечки в стрельбе.

My eyes grew heavy - and my lips, they could not speak
I tried to get up, but I couldn't find my feet

Мерлин пел. Пел душой и телом, все в нем словно расцвело, наполнилось счастьем и теплыми красками. Его давно лелеемая мечта и оттого позабытая, погребенная глубоко в сердце, была исполнена. Его король восстал. Его король был жив. Он любил и был любим.
Больше Мерлину ничего не было нужно. Он достиг цели.

***
Безумие длилось.. сколько? Несколько месяцев? Артур не спешил считать.
Но однажды к нему подошел Филипп. Артур посмотрел на него с почти удивлением. Его сын, его семья, они словно выпали из его поля зрения, и Артур не понимал, как мог допустить подобное.
- Папа, - сказал Филипп, обняв его колено. – Почему мама плачет?

***
Мог ли Артур представить себе подобное, когда эта история началась, когда осенним дождливым днем Мерлин постучал в его дверь? Мог ли он предположить, что этот парень настолько займет его мысли, что буквально поглотит всего Артура целиком? Преувеличивал ли Артур, думая так?
Но факт оставался фактом: Артур сделал то, чего никак не ожидал от себя – он забыл свою маленькую семью, любимую и оберегаемую им. Единственное, что наполняло его дни радостью до того, как Мерлин пришел.
Теперь Артур понимал, почему воспоминания о Мерлине оставляли горечь поначалу. Там, в Камелоте, у Артура была Гвен, были обязанности и трон. И не смотря на то, что Мерлин сочетался с тем миром, измена и одержимость вызывали у Артура чувство вины.
Так случилось и теперь.
Мог ли он, будучи самим собой предать свою семью? Нет. Почему же он сделал это?
В тот вечер Артур не отвечал на звонки Мерлина. Не отвечал и на следующий день.
Иногда любое решение – плохое, неверное, не то, которого мы хотим. И тогда человеку остается лишь выбирать из имеющегося.
Артур принял решение. Он смотрел на Анну, которая готовила его любимое рагу, и понимал, что любит и ее тоже. Что не может оставить ее, не может подводить больше того, что уже есть.
Три дня спустя он встретился с Мерлином и попросил прекратить все это.
Он больше не был полностью тем королем, которого Мерлин помнил, но и будучи им в прошлом, сохранив его часть, Артур не мог поступить иначе.
Он пообещал, что не появится в жизни Мерлина больше, не будет искать с ним встречи.
Мерлин, конечно, не смог смириться с этим сразу, но что ему оставалось, в конце концов?
Артур восстал, но его король был по-прежнему мертв.

I know you’re pleased to go
I won’t relieve this love
Now I am strong
You gave me all

@темы: Merlin's team, Фик, Arthur/Merlin OTP fest 2014, R

Название: Встретиться вновь
Автор: Arthur's Team
Бета: Arthur's Team
Пейринг: Артур/Мерлин, Ланс, Моргана
Рейтинг: PG-13
Жанр: ангст, романс
Размер: 8 118 слов
Саммари: в последние два года Мерлин не живет, а существует. И почему? Потому что когда-то его жестоко обманули, предали его любовь...
Тема: модерн-ангст

Кафе-пиццерия «Авалон» располагалась в Сити рядом с крупным бизнес-центром, и в «часы пик» официанты сбивались с ног, разнося обеды и ужины серьезным людям в деловых костюмах. Персонал «Авалона» давно привык работать на износ, тем более что в другое время кафе оказывалось заполнено лишь на две трети, и вполне можно было позволить себя несколько минут отдыха. А утром и вовсе большая часть столиков пустовала, давая возможность официантам окончательно проснуться и прийти в себя.

Мерлин, облокотившись о высокую стойку, болтал с барменом Лансом, Гвен старательно пялилась в окно, остальные официанты проводили время на кухне, слушая веселые байки администратора Гвейна. Ранним утром посетителей почти не было, кроме задумчивого старика в углу и хмурого вида парня за соседним с ним столиком.

— Поскорее бы наступило лето, и все они, — Мерлин неопределенно махнул рукой на пустые столики, — разъехались по отпускам, — выговаривая последнее слово, он скривился, словно отпуск мог быть чем-то плохим или даже отвратительным.

— Тогда понаедут туристы, а это еще хуже, — Ланс на десятый раз протер стакан и бросил быстрый взгляд в сторону Гвен.

— Зато веселее, — Мерлин зевнул и забрался на высокий стул. — Ненавижу бизнесменов.

Ланс неодобрительно взглянул на него и покачал головой. В кафе Мерлин работал уже год, но иногда казалось, что не больше недели. Он все так же собирал все углы столов, умудрялся заблудиться в коридорах и ворваться в кабинет управляющего вместо туалета, напутать с заказами и накормить симпатичных ему посетителей бесплатно. Любого другого давно бы выгнали взашей, но владельцем пиццерии был дядя Мерлина, упорно старающийся сделать из него человека. Мерлин производил впечатление недалекого неуклюжего парня, располагающего к себе благодаря солнечной улыбке и легкому характеру, но, конечно, все было далеко не так просто.

— Чем ты занимаешься ночью, если с утра выглядишь таким… потасканным? — спросил Ланс, наливая Мерлину кружку крепчайшего кофе.

— Ничем интересным.

Мерлин отвернулся, показывая, что не желает развивать эту тему. Лансу было отлично известно, что живет он с дядей и особой любовью к вечеринкам не отличается, девушки у него тоже нет, впрочем, как и парня — Мерлин не признавался в своих предпочтениях, утверждая, что вообще ни в ком не нуждается, кроме себя самого.

Мерлин притянул к себе кружку, вдохнул одуряющий аромат кофе и улыбнулся. Ланс варил этот напиток божественно, умудряясь даже с кофемашиной как-то договориться, чтобы она не выдавала обычные помои.

Постепенно кафе наполнялось посетителями. Гвен сновала между столиками, давая возможность Мерлину допить свой кофе (да, у него этот процесс занимал добрые полчаса), бросала сердитые взгляды на Ланса и вежливо улыбалась клиентам. Мерлин лениво следил за ней взглядом, зная, что за эти минуты утреннего спокойствия ему придется отдуваться в обеденные часы.

Привычная суета кафе успокаивала. Если Мерлин чему-то и научился за время работы официантом, так это абстрагироваться от всего и, навесив на лицо дежурную улыбку, действовать почти на автомате. Корявым неуверенным почерком, который с трудом разбирал даже он сам, Мерлин записывал заказы в блокнот, а после заносил их в терминал для поваров и Ланса, который пробивал чеки. Легкая музыка, звучавшая в кафе каждый день и тихо ненавидимая всеми работниками, уносила его мысли все дальше и дальше… к солнечному пляжу, лазурному морю и бесстыдному, всепоглощающему счастью. Два года назад его жизнь перевернулась без возможности стать прежней; перевернулась, чтобы оставить в прошлом все хорошее, яркое, значимое, предоставив настоящему довольствоваться лишь черной, пугающей пустотой. С тех пор Мерлин застрял в воспоминаниях, не желая выбираться наружу, забросил учебу, кое-как закончил колледж и даже не пытался найти работу. Если бы его дядя не взялся присматривать за ним, то он бы давно закончил жизнь под мостом или спрыгнул с какого-нибудь обрыва. Единственное, в чем он упорствовал, так это в нежелании возвращаться в родной город, больше всего на свете боясь, что родители увидят, кем он стал, и разочаруются. В глубине души Мерлин страстно желал выкарабкаться и снова начать жить, но ему не хватало человека, который бы вытянул его из пропасти прямо за дурацкие уши. Человека, ради которого он смог бы жить, потому что по-иному Мерлин просто не мог. Ланс, конечно, был ему хорошим другом, но все же не подходил на роль спасителя. Он и сам не мог разобраться в своих отношениях с Гвен, которую почти боготворил, но раз за разом сбегал от нее, боясь быть рядом.

После полудня кафе наполнилось до отказа. Мерлин носился от столика к столику, почти не поднимая головы и не глядя на посетителей. Принять заказы, разнести готовые блюда, ничего не перепутать — если кому-то это покажется пустяковым делом, то пусть попробует сам. У входа в кафе даже образовалась небольшая очередь, и Гвейн, выйдя в зал, развлекал ожидающих забавными историями из собственной жизни.

Маленький столик в углу освободился. Мерлин схватил тряпку, торопливо вытер его и поправил салфетки и специи, расставив их у стены. Стараясь не обронить крошки, Мерлин развернулся и со всего размаху уткнулся носом в чью-то грудь. Ойкнув, отпрянул назад, почти садясь на стол и бормоча извинения, и только не услышав в ответ ни звука, поднял глаза, чтобы рассмотреть свою нечаянную жертву... И замер, все-таки выронив тряпку и рассыпав крошки по полу. Перед ним стоял тот, кого он меньше всего ожидал, но больше всего желал увидеть. Он столько раз представлял себе, как это произойдет, что фантазии давно заменили реальность, и теперь в голове не осталось ни одной связной мысли. Мерлин знал, что должен злиться, может, вмазать ему промеж глаз, подпортить это идеальное лицо, может, накричать и обвинить во всех своих неудачах (и уподобиться девчонке, но все же…), а может, упасть перед ним на колени, умоляя снова принять в свою жизнь. Тысячу раз Мерлин уже пережил каждый из этих сценариев, но теперь мог лишь таращиться и глотать похожий на кисель воздух. Тем более что человек напротив смотрел на него в ответ только лишь с заметным раздражением, как смотрят на сумасшедшего официанта в кафе, а вовсе не с желанием поговорить, объяснить или предложить снова быть вместе. Более того, он, кажется, вовсе не узнавал Мерлина.

— Может, слезешь со стола и дашь мне за него сесть? — чуть насмешливо попросил посетитель. — Только вытри его еще раз, нет никакого желания любоваться на след от твоей задницы.

«А когда-то тебе нравилась моя задница, когда-то ты трахал ее по несколько раз на дню!» — пронеслось в голове у Мерлина. Он молча кивнул, неловко вытер стол, отступил на шаг, едва не упал, покраснел, проглотил противный ком в горле, зачем-то затолкал тряпку в задний карман джинсов и, не оглядываясь, бегом направился к барной стойке. Там, давая себе короткую передышку, стояла Гвен. Заметив пылающие щеки и лихорадочно блестящие глаза Мерлина, она обеспокоенно подалась ему навстречу и взяла за руку, то ли выражая поддержку, то ли чтобы удержать, если задумает сбежать.

— Прошу, обслужи первый столик вместо меня, — хрипло попросил Мерлин. — И соседние с ним тоже. Я… я не могу… там быть рядом, не могу. Пожалуйста.

— Мерлин… — пробормотала Гвен. Ее явно распирало любопытство, но было некогда задавать вопросы. Мерлин отвернулся и наткнулся на полный жалости взгляд Ланса.

— Что случилось? — одними губами спросил тот. Мерлин отрицательно покачал головой — не сейчас. Подрагивающими руками он взял поднос и понес его в противоположный конец кафе. Оттуда не было видно первый столик, и можно было пару раз глубоко вздохнуть и постараться взять себя в руки.

Артур… Все такой же, как Мерлин его помнил, только гораздо серьезнее на вид. И явно его не узнает. Конечно, прошло два года, и таких как Мерлин в его постели наверняка перебывало сотни, так с чего бы ему держать в памяти лицо случайного любовника?

Мерлин осторожно вернулся к барной стойке и покосился в сторону первого столика. Артур уже сделал заказ и теперь сидел, откинувшись на спинку стула, и смотрел прямо на него. Мерлин быстро отвел взгляд, сделал два шага в сторону и спрятался за колонной. Он понимал, что ведет себя крайне глупо, по-детски, но просто не мог иначе.

— С тобой точно что-то не так, — резюмировал Ланс и кивнул в сторону кухни. — Вызови Джорджа, он заменит тебя, а сам убирайся с глаз долой, пока ничего не натворил.

Мерлин благодарно кивнул и быстрым шагом направился к выходу из зала. Одна беда — кухня располагалась рядом с первым столиком, и…

— Эй! — позвал его до боли знакомый голос. — Здесь отвратительное обслуживание.

Мерлин остановился на полушаге и повернулся к Артуру. Тот, не скрывая своего интереса, разглядывал его. Мерлин нахмурился, чувствуя, как начинает подкатывать тошнота.

— Вам просто не повезло с официантом, — зло, с каким-то мазохистским удовольствием ответил Мерлин. — Уверен, Гвен вам понравится больше.

— Девушка, которая принимала у меня заказ? — Артур продемонстрировал безупречную улыбку.

— Точно. Обратитесь к ней, если что-нибудь нужно.

— Ты странный, — Артур подался вперед и оглядел его с ног до головы. — Я дам хорошие чаевые, если дальше меня обслуживать будешь ты.

— Как-нибудь переживу без ваших денег, — фыркнул Мерлин, теряя напускную вежливость.

— Что с тобой? — Артур вдруг вполне доброжелательно улыбнулся и взъерошил себе волосы. — Скажу по секрету, та официантка, Гвен, моя бывшая девушка, и я бы не хотел снова видеться с ней.

Мерлин совершенно по-идиотски вытаращил глаза, громко хохотнул и, не прощаясь, вылетел из зала. Захлопнул дверь, прислонился к ней спиной и медленно сполз вниз. Не так, совершенно не так должен был состояться их с Артуром разговор! А еще лучше, если бы он вообще никогда не состоялся…

— Может, у него есть брат-близнец? — пробормотал Мерлин и нервно усмехнулся. Было бы неплохо… Тогда он, конечно, выглядел бы полным идиотом, но это гораздо лучше, чем унижаться перед бывшим любовником, перед своей мечтой, смыслом своей жизни…

— Мерлин? — строгий голос вывел его из задумчивости. Мерлин задрал голову и виновато уставился на Гаюса, затем вздохнул и нехотя поднялся. Гаюс знал об Артуре, конечно, не мог не заметить, как после поездки в Египет его всегда жизнерадостный племянник вдруг перестал улыбаться и — на некоторое время — даже есть. Первые несколько дней Мерлин с нетерпением ждал звонка, ведь Артур обещал, клялся позвонить и утверждал, что не сможет без него жить, но телефон молчал, скайп тоже. Мерлин давно бы сам связался с Артуром, но тот не оставил своих координат, кроме беглого упоминания, что живет в Лондоне. Именно это обстоятельство и зародило в Мерлине сомнения в искренности чувств Артура, да и все умные книги только подливали масла в огонь… И на исходе третьей недели Мерлин понял, что его жестоко обманули, и его курортный роман так и остался где-то в Египте, в тени пирамид, прячась от палящего солнца.

Мерлин не доработал до вечера. Гаюс отправил его домой, пригрозив звонить каждые полчаса и справляться о его состоянии. Мерлин безразлично пожал плечами, прихватил бутылку виски из бара и на такси добрался до квартиры.

На следующий день он с опаской возвратился в кафе. По официальной версии он заболел и мог вообще не выходить на работу еще пару дней, но сидеть дома в одиночестве было невыносимо. Он привычно устроился за барной стойкой, попросил Ланса приготовить кофе и сделал вид, что ничего не произошло.

— Я бы тебе помог, если бы знал, в чем именно, — Ланс поставил перед ним чашку, немного расплескав содержимое.

— Со мной все в порядке, — Мерлин пригубил обжигающий напиток и закашлялся, на глаза выступили слезы.

— Конечно, именно поэтому от тебя несет перегаром, а на шее красуется засос.

Мерлин покраснел и поправил воротник рубашки, бормоча, что это не засос, а самый настоящий синяк — результат неудачного падения с кровати. Мерлин дал слово себе и Гаюсу не пускаться во все тяжкие, не бегать по гей-клубам, ища приключений на свою задницу и меняя партнеров как перчатки. Это могло закончиться очень плохо, а, учитывая везение Мерлина, обязательно привело бы к самым ужасным последствиям. Но вчера он действительно решил совершить безумство, отправился в клуб, нашел себе огромного волосатого байкера и послушно последовал за ним в туалет… но на полпути опомнился, попытался вежливо объяснить мужику, что не хочет идти с ним... но безуспешно. Байкер лапал его, залазил рукой в штаны и слюнявил лицо и шею. Кое-как (в основном, благодаря собственной юркости и неповоротливости байкера) Мерлин все-таки умудрился вывернуться из медвежьей хватки и сбежать. Результатом его неудавшегося загула стал засос на шее, синяк на запястье, жесткое похмелье и чувство отвращения к себе.

— Ты очень закрытый человек, Мерлин, — Ланс забрал у него пустую кружку. — Но почему-то мне кажется, что раньше ты был совсем другим.

— А раньше был совсем не я, — Мерлин хмыкнул и, поморщившись от головной боли, отправился работать.

Он боялся, что Артур вновь придет сегодня, и одновременно хотел этого. В конце концов, его изрядно потрепанные чувства никуда не делись, а надежда, которую давно следовало втоптать ногами в ближайшую грязь, все еще теплилась в его сердце.

Но Артур не пришел ни в тот день, ни на следующий. Его не было больше недели, и Мерлин успел успокоиться и убедить себя, что теперь-то получил лучшие доказательства его равнодушия (не говоря уж о «любви»), и одновременно — пинок под зад в направлении немедленного улучшения своей жизни (то есть, Мерлин просто разозлился, разбудил в себе атрофировавшуюся способность чувствовать).

Поэтому Мерлин легко согласился на предложение Ланса развеяться, сходить в бар, чтобы выпить пива и провести время в компании его друзей. Вечер прошел здорово. Мерлин улыбался, казалось, чаще, чем за все предыдущие два года. А еще он познакомился с Мордредом — симпатичным парнем на пару лет младше него самого, веселым, улыбчивым, немного скованным, но лишь до тех пор, пока не закончился ритуал знакомства. Мерлин взял с себя слово хотя бы попытаться подружиться с Мордредом, а после, может, и решиться на что-то большее. Если ему, конечно, повезет, и тот не окажется закоренелым натуралом.

А в конце недели в кафе устроилась на работу Фрея — милая симпатичная девушка, с которой Мерлин быстро нашел общий язык и даже поймал себя на мысли, что очарован ею не меньше, чем недавним знакомым Мордредом. Кажется, его сердце наконец-то взялось за ум и твердо решило, что никакой Артур ему не нужен.

Но через семь дней в понедельник Артур снова стоял на пороге кафе. Он огляделся, приметил для себя все тот же первый столик, устроился за ним и завертел головой, высматривая официанта. Мерлин вздрогнул, но твердо решил на этот раз не распускать нюни и показать себя только с профессиональной стороны — ненавязчивым официантом, которого и замечать-то не положено.

Артур бегло просмотрел меню и захлопнул его с громким звуком. Мерлин уже стоял рядом с открытым блокнотом и ручкой наготове.

— Определились с заказом? — с вежливой улыбкой спросил он. Челюсть сводило от фальшивых эмоций, но Мерлин держал себя в руках.

— Двойной эспрессо, «Маргариту» и лазанью, — отчеканил Артур. Он ерзал на стуле и то и дело поглядывал на часы — спешил.

Мерлин повторил заказ, убедившись, что все записал правильно, и направился к терминалу. Если Артур и узнал в нем нагрубившего ему неделю назад официанта, то не подал виду. Или у того в порядке вещей его забывать?

— Придурок, — выдохнул Мерлин, вбивая заказ. Стоящая рядом Фрея с недоумением покосилась на него.

Мерлин постарался сделать так, чтобы заказ Артура готовили как можно дольше. Конечно, можно было заполучить жалобу на обслуживание и, как следствие, нагоняй от Гаюса, но Мерлин не смог отказать себе в удовольствии позлить Артура. В итоге тот вынужден был заглотить, почти не жуя, пиццу, обжигая небо, съесть только половину лазаньи, на ходу влить в себя кофе и пулей вылететь из кафе. Мерлин с мстительным удовольствием проводил его взглядом.

— Чего ты добиваешься? — спросил Ланс, от внимания которого не укрылось поведение Мерлина.

— Поверь, я с ним еще очень гуманен.

С того дня Артур стал захаживать в кафе по несколько раз в неделю. Сидел чаще всего за полюбившимся первым столиком и заказывал почти одно и то же — гребаный любитель итальянской кухни!

И Мерлин постепенно привык к нему. Перестал кипеть от злости каждый раз, когда Артур появлялся на пороге «Авалона», больше не ловил его взгляды в надежде увидеть в них узнавание, научился воспринимать его как постоянного посетителя кафе, одного из многих вечно занятых клерков. А если становилось уж совсем невмоготу, он говорил себе, Артур — это не Артур, а его брат-близнец, который просто не мог знать мальчишку из далекого Египта, потому и не помнил.

Мерлин к радости Гаюса влился в компанию друзей Ланса, да еще и Фрею прихватил с собой. Теперь он не сидел, словно безумный отшельник, дома, а проводил время с замечательными людьми. Мерлин даже начал флиртовать. Неумело, словно прыщавый подросток, но упрямо и очень мило. Так и не определившись, он одновременно подкатывал и к Мордреду, и к Фрее, и в душе подозревал, что в итоге так и останется ни с чем. Мордред привлекал его своей загадочностью, мужской красотой, светлыми серыми глазами и сильным характером. Мерлин, несомненно, уважал его и даже чуточку восхищался. Фрея же была скромной милой девушкой, нежной и очень женственной с мягкими губами и бледной кожей. Ее хотелось оберегать от всего мира, спрятать рядом с собой, чувствуя себя сильным и нужным. Но Мерлин словно состоял из противоречий. Он хотел и того и другого — защищать и восхищаться, направлять и подчиняться, любить... любить! Мерлин был максималистом и предпочитал растворяться в своем чувстве полностью, видя в другом человеке весь смысл своей жизни.

В конце концов он окончательно запутался и решил дать волю своему сердцу…

Через два месяца Мерлин успел выучить все заказы Артура, и тот уже не удивлялся, когда его официант, смеясь, угадывал его пожелания. Артур лишь благодарно улыбался и оставлял щедрые чаевые. Мерлин перестал хулиганить с его заказами и задерживать их до неприличия. Теперь он, напротив, стремился во всем угодить Артуру, шутил, пока расставлял тарелки, и наслаждался его обществом… пусть и на короткие несколько минут в день.

— Представляешь, — говорил Артур, пока Мерлин счищал крошки со стола за предыдущими посетителями, — по пути сюда меня укусила кошка. Черная с зеленющими глазами и самым наглым выражением морды, какое я только видел!..

— …необычный зонтик. Должно быть, кто-то из туристов забрел в наш квартал, но среди черного моря зонтов, этот был похож на радугу, причем точно такой же формы. Непрактично, но…

— …случайные разговоры по телефону. Люди спешат, проходя мимо, а обрывки фраз складываются в целые истории!..

— …скучаю. Сестра уехала в Дублин…

— …новая квартира. Недалеко отсюда, чтобы чаще ходить в это кафе.

Мерлин слушал его всего минуту, впитывая в себя эти случайные обрывки чужой жизни. Но странно — его Артур был не такой. Он мог часами рассказывать о своем бизнесе, рассуждать о чем-нибудь крайне важном и серьезном, а после вспоминать забавные случаи или пересказывать недавний футбольный матч. Его Артур никогда не обращал внимания на милые мелочи и обыденные чудеса этого мира. Зонты, радуги, кошки, пустая болтовня — серьезно? Мерлин все больше сомневался, что перед ним действительно тот самый человек, с которым он познакомился в Египте. Пусть не брат-близнец, но двойники-то действительно существуют. И может быть, судьба развела его с любовью всей жизни, но теперь… вдруг она предоставила ему второй шанс? Хотя Артур ни разу не намекнул ему на возможное продолжение знакомства. Он наслаждался обществом Мерлина в кафе, словно болтал со старым другом, но потом неизменно уходил, кинув лишь короткие слова прощания. Мерлин провожал его долгим взглядом и твердил себе, что это пустяк, обычные профессиональные отношения с постоянным клиентом.

Иногда Артур приходил к самому открытию кафе и просил Мерлина составить ему компанию в поглощении утреннего кофе. И тогда тот подхватывал традиционную кружку двойного эспрессо и перемещался с высокого стула у барной стойки за первый столик. В утренней полудреме, когда мозг, не получив положенную дозу кофеина, еще не подчинялся голосу разума, Мерлин вспоминал, как познакомился с Артуром в свой первый день в отеле Египта, когда на завтраке им достался один столик на двоих, как злился на него и даже презирал… первые два часа, а вечером уже позволял целовать себя на не успевшем остыть песке на пляже под ярким звездным небом… Но это были очень, очень опасные мысли, которым не следовало давать волю. Тогда Мерлин влюбился раз и навсегда. Артур был у него первым, а чувство к нему — самым настоящим. Поэтому и боль от предательства, от несдержанного слова — разрывающей на куски. Мерлин не хотел повторения, поэтому спешно выстраивал вокруг своего сердца глухую стену. Которую Артур пробивал точечными ударами улыбок, взглядов, прикосновений…

— Значит, у тебя есть сестра? — спросил как-то Мерлин. Артур давно справился со своей порцией кофе и заказал вторую. Мерлину было лень идти за ней, и он извиняющимся взглядом попросил Фрею.

— Сводная. Но мы росли вместе, и чудо, что не поубивали друг друга в подростковом возрасте. О, это была настоящая война! — Артур рассмеялся, вспоминая. Мерлин залюбовался им и вздохнул. Про сестру Артура он уже слышал и не раз, тот любил рассказывать про Моргану и про все их детские проделки.

Они оставили эту тему, перейдя к обсуждению всяких пустяков, типа совершенно неинтересного Мерлину вчерашнего футбольного матча. Артур очень любил спорт и, как и тогда, в Египте, любил говорить о нем и даже пообещал научить Мерлина некоторым приемам. Мерлин слушал его и готов был согласиться на что угодно. Он чувствовал, как внутри что-то постепенно встает на место. Рядом с Артуром он обретал силу, будто тот служил для него мощным аккумулятором. Мерлин питался их близостью и больше всего на счете боялся потерять вновь. Поэтому он научился довольствоваться их странной дружбой и не желать большего.

Но через некоторое время все снова развалилось на части. Исключительно по глупости Мерлина.

— Я рассказал Моргане о тебе, — как бы между прочим сказал Артур, — упомянул, что обедаю в замечательном кафе и меня обслуживает очень симпатичный официант.

Мерлин едва не подавился кофе. Это была первая попытка флирта со стороны Артура и крайне неожиданная. Он словно ждал, пока Мерлин расслабится, почувствует себя в безопасности, и ударил… делая в сто раз больнее, чем могло бы быть.

— А тебе нравятся симпатичные официанты? — хрипло спросил Мерлин, глядя на остатки кофейной жижи в чашке. Наверняка, если на ней погадать, то окажется, что Мерлин самый отчаянный неудачник в Лондоне. И не важно, что в кружке ему мерещится сердце и солнце — это лишь бредовые фантазии.

— Я бы сказал, что их компания доставляет мне ни с чем несравнимое удовольствие.

— Знаешь, некоторые из нас терпеть не могут болтливых клиентов, — Мерлин прикусил губу, чувствуя, что несет обидную чушь, но не мог остановиться. — Они мешают работать и просто надоедают пустым трепом.

Лицо Артура окаменело, но он быстро справился с эмоциями, по крайней мере, перестал демонстрировать их. Мерлин сразу пожалел о сказанном, но все же ощутил укол мстительного удовлетворения. И он понятия не имел, как поступит, если Артур все-таки решится пригласить его на свидание. Мерлин боялся этого, боялся, что обида, до сих пор переполняющая его, заставившая сделать эту жестокую глупость, помешает ему хотя бы попытаться вновь быть с Артуром, любить его. Он хотел этого больше всего на свете, хотя разум и твердил, что теперь уже слишком поздно, и пытался заменить любовь дружбой.

— Зачем ты так с ним? — спросил Ланс, когда Мерлин вернулся к барной стойке. — Мне казалось, что он тебе нравится.

— Нравился. Раньше. И теперь немного, но… — Мерлин запустил руки в волосы и прикрыл глаза. Боже, он так устал! Появление Артура три месяца назад вывело его из транса и вновь вернуло к жизни. Но теперь каждый его визит забирал эту жизнь обратно. Разве могли Фрея и Мордред сравниться с Артуром? Даже вдвоем со всеми своими очевидными преимуществами они казались лишь бледным, серыми, обычными — просто друзьями, с которыми хоть и здорово проводить время, но не они были смыслом жизни Мерлина.

— И ты ему нравишься. Заметь, он всегда садится за твой столик, разговаривает с тобой, а еще, я интересовался, в твои выходные он не появляется в кафе.

— Все не так просто, как кажется…

— Все очень просто. Узнай его получше, пригласи на свидание, поинтересуйся, где он работает, чем увлекается. Ну, не мне тебя учить.

— У него бизнес, властный отец и сестра, и он ничем не увлекается, кроме спорта.

— А у тебя странные взгляды на жизнь, зависимость от кофеина, острая потребность в любви и затянувшаяся депрессия.

— У меня есть Фрея и Мордред…

— Замечательные ребята, с которыми ты за три месяца так и не решился переспать.

— Я вообще нерешительный.

— Поэтому ты часто грубишь постоянному клиенту «Авалона»?

— Я с ним предельно вежлив.

— Пока держишь себя в руках. Мееерлин, — Ланс вздохнул и покачал головой, — что с тобой происходит?

— Я просто устал и не знаю, что мне делать, — Мерлин взглянул на него и прикусил губу, а затем решился. — Два года назад я отдыхал в Египте, где познакомился с парнем. Наши отношения развивались со скоростью сверхзвукового истребителя, и через неделю я уже точно знал, что влюбился. Не просто увлекся, а втрескался по самые уши, что даже дышать мог через раз, когда он был рядом. Две недели… у меня было всего две недели безоговорочного счастья, а потом мы разъехались. Он взял мои координаты, даже адрес записал и клятвенно обещал позвонить в тот же день вечером. Мы долго целовались около такси, не могли расстаться, но я все же сел в машину и уехал. И мне даже в голову не пришло, что он сам не дал мне номера телефона, даже не упомянул, в каком районе Лондона живет. И, конечно, он не позвонил. Я ждал, надеялся, успел придумать тысячу объяснений, почему он не объявляется, даже смотрел сводки новостей, но в конце концов мне пришлось признать — он меня кинул. Да, после этого я впал в жесточайшую депрессию, у меня даже выпали из памяти несколько дней, мне казалось, что я умер… да так оно и было. Я не жил. А теперь он появляется в моем кафе и совершенно меня не помнит, ни капельки! Да, я ему, кажется, понравился, но как бы заново. Всего два года прошло, а он забыл меня, наверняка я слился с огромной чередой его любовников и любовниц.

Мерлин замолчал, гладя на свои руки. Ланс молча слушал его, затем дал время собраться с силами, и спросил:

— Ты до сих пор любишь его?

— Я злюсь на него! Ну и мы немного подружились…

— Мне показалось, что ты начал оживать с его появлением.

— Возможно. Но не благодаря ему, а вопреки.

Конечно, Мерлин соврал и так и не ответил на вопрос Ланса. Он не хотел его обманывать, но и признавать свою слабость — тоже. Артур был его слабостью, и по всем канонам Мерлин должен был презирать его, но не мог.

— Твой Артур немного странный, — осторожно заметил Ланс. — Ты говоришь, что у него бизнес, но он одет слишком неформально для главы пусть даже небольшой компании. Посмотри, многие даже за обедом не расстаются с ноутбуком, но Артур расслаблен и редко куда-нибудь спешит. А еще он часто заглядывает в блокнот, читает его так внимательно, будто видит впервые. Поначалу он даже застывал на пороге, словно не мог выйти, не сверившись с записями. Артур явно стремится к тебе, но по какой-то причине запрещает себе сделать шаг навстречу.

Мерлин удивленно уставился на него. Увлеченный своими переживаниями, он не замечал… вообще ничего! Успел надумать об Артуре бог знает что, а самое главное упустил. Мерлин ведь даже не спросил, помнит ли он ту поездку в Египет. Потому что все, что успел Мерлин узнать об Артуре, все, что видели его глаза и подсказывало сердце, никак не вязалось с человеком, без труда забывшем парня, которому клялся в вечной любви, всего через два года после разлуки. Да и не верилось, что этот Артур без малейшего укола совести смог бы так жестоко поступить с другим человеком.

Мерлин смотрел на Ланса, хлопал глазами и понимал, какой же он идиот…

Но словно по чьей-то злой шутке Артур больше не появлялся в «Авалоне». То ли подумал, что Мерлин вполне однозначно его отшил, то ли ему просто надоело это кафе. Мерлин каждый раз вздрагивал и поглядывал на дверь, стоило ей открыться; а на первом столике теперь часто красовалась надпись «Зарезервировано». Благо, начался сезон отпусков, и посетителей в кафе поубавилось.

Мерлин снова отдалился от своих друзей, только с Лансом поддерживая прежние отношения. Он любил слушать его пьяные размышления на тему «почему я не должен быть с Гвен, хотя она мне очень-очень нравится». Мерлин смеялся, жалел его и говорил, что, несмотря на то, что они с Гвен любят друг друга, им не суждено быть вместе. Ланс нехотя соглашался и в ответ ругал Мерлина за тотальное неумение принимать правильные жизненные решения.

— Фрея, — говорил он, — смотрит на тебя влюбленными глазами, а ты мечтаешь о каком-то чокнутом парне.

Мерлин пил, энергично кивал, соглашался, ненавидел себя за это, вспоминал Артура, подрывался немедленно отправиться на его поиски, запинался о край дивана, падал, думал еще и снова соглашался с Лансом.

Мордред тоже старался поддержать его, но не мог ничем особо помочь, потому что нашел себе девушку. Мерлин быстро смирился с потерей его как своего потенциального парня и все-таки обратил внимание на Фрею. Она была счастлива, он, наверное, тоже.

Артур в кафе все не появлялся, и Мерлин вновь старался смириться с его потерей. Говорил себе, что мог бы попытаться разыскать его, попросить Гвейна задействовать свои связи в полиции… Да что угодно, если бы только знать, что это будет не напрасно, что Артуру он тоже нужен. Но в этом вопросе приходилось верить только себе самому и своим чувствам, а они Мерлина уже столько раз подводили…

Лето наступило и так же незаметно кончилось. Мерлин словно провел все это время во сне, бегая от столиков к кухне и обратно, невпопад отвечая на взволнованные вопросы Фреи, отмахиваясь от осуждающих взглядов Ланса. Почему-то жить и нормально, не заставляя себя, дышать получалось только рядом с Артуром. А тот снова пропал, но теперь Мерлин знал, как с этим жить. Имел опыт. Он снова вернулся к прежнему существованию, полудреме, когда даже злиться как следует не получалось, не говоря уж о, кажется, полностью атрофировавшейся способности радоваться. Гаюс, Ланс и Гвен теперь смотрели на него с жалостью, Мордред просто перестал с ним общаться, а Фрея, плача навзрыд, сказала, что уходит от него. Мерлин не удивился, ему было все равно. Наверное, его жизненная сила действительно была заключена в одном единственном человеке, без которого Мерлин чувствовал себя древнем разваливающимся на части стариком с разбитым сердцем…

В середине сентября, когда пожелтели первые листья на деревьях, а в воздухе начала явственно ощущаться осень, через пять минут после открытия в кафе вошла девушка. Ланс, только взглянув на нее, едва не выронил кружку с любимым кофе Мерлина, а Гвен и Фрея неодобрительно поджали губы. Легкой походкой подойдя к барной стойке, девушка грациозно залезла на высокий стул, попросила травяного чая, убрала с лица непослушную прядь длинных темных волос, сверкнула зелеными ведьмовскими глазами и растянула в вежливой улыбке безупречные губы. Такая любого бы свела с ума, вон даже Ланс не мог оторвать от нее восхищенного взгляда, и только Мерлину было все равно.

Девушка провела пальчиком по столешнице, брезгливо поморщилась при виде рассыпанных крупиц сахара и в упор посмотрела на Мерлина.

— Привет, — сказала она.

— Привет, — тот нахмурился и огляделся по сторонам, не стоит ли за его спиной Гвейн, на которого девушка могла бы обратить внимание.

— Меня зовут Моргана, и мне нужно с тобой поговорить.

Мерлин едва не поперхнулся кофе, который пил, пытаясь скрыть неловкость, и вытаращил глаза. Он знал только одну Моргану, и ту не лично, а по рассказам Артура — его сестру.

— Поговорить насчет…

— Артура.

— М-м, — Мерлин закусил губу и отвел взгляд. Он понятия не имел, о чем можно говорить с такой девушкой, даже если это будет касаться Артура. Она ведь не морду ему пришла бить за то, что он отшил ее братца. Да и потом Артур сам виноват — забыл его, а потом вел себя так, будто Мерлин для него — лишь временное развлечение.

— И для начала я хочу узнать, как ты к нему относишься. Прошу, не юли и ответь честно, это очень важно.

Мерлин посмотрел на остатки кофе в чашке, покрутил ее в руке, устраивая маленькую бурю, конечно, пролил немного на стол и сам же вытер рукавом рубашки. Как он ответит на вопрос Морганы, если и сам тысячу раз уже задавал его себе, но так и не нашел правильного определения своим чувствам? Единственное, в чем он был уверен, — Артур так и остался центром его мира. Вот только это был странный мир, в котором пока не было смысла. Мерлин запутался и очень устал. Устал за два года ожидания и полгода странных отношений, не выходящих дальше первого столика в кафе.

— Я не знаю, — наконец ответил Мерлин. — Честно. Когда-то я думал, что люблю его больше всего на свете, но Артур сам показал мне, как это глупо. Я пытался его забыть, — чертовых два года пытался! — но у меня мало что выходило. А потом… он появился здесь. Если бы я мог, то не заговорил бы с ним снова, но мне никогда не везло в жизни. Хотя все оказалось не так страшно. Он ведь хороший, твой брат, только постоянно, каждую минуту делает мне больно. Даже когда шутит, смеется или с интересом слушает меня, я не могу отделаться от мысли, что он меня даже не помнит. И если я поверю ему сейчас, то он снова причинит мне боль. Я не знаю, как к нему отношусь. Я не могу жить без него, но и с ним тоже не могу.

Мерлин стиснул кулаки и глубоко задышал, чтобы не расплакаться. Он выговаривал Моргане то, что должен был давно сказать Артуру. Обвинить его, накричать, может, ударить, чтобы отпустить прошлое с его недомолвками, обидами и болью. Но что-то всегда останавливало Мерлина от этого шага. Артур, он… в нем чувствовалась какая-то неуверенность, слабость, уязвимость, тогда как два года назад он казался самым сильным человеком, которого только знал Мерлин. Что-то случилось с ним, что-то произошло, ведь не стала бы Моргана просто так являться в его кафе для серьезного разговора.

— Артур в порядке? — Мерлин нахмурился, увидев, как вздрогнула Моргана.

— Не совсем, — осторожно ответила она. А затем быстро поставила кружку на стол, достала из кармана плаща сложенный вчетверо лист бумаги и протянула его Мерлину. Это оказалась вырезка из старой газеты. Мерлин осторожно развернул ее и покрутил в руках, пока не зацепился взглядом за большой заголовок рядом с фотографией известного в Лондоне бизнесмена.

«Утер Пендрагон может потерять сына. Наследник крупной корпорации попал в страшную аварию».

У Мерлина дрогнули руки, и тонкая бумага порвалась с одной стороны. Он видел эту заметку раньше, но не стал читать, даже не предполагая, что это может быть про его Артура. Ведь Мерлин не знал ни его фамилии (Артур везде использовал простой псевдоним — Джонс), ни кем на самом деле был его отец (Артур твердил, что добился всего сам, с нуля, без помощи родителей)… Боже! Мерлин жадно вчитывался в строки, чувствуя, как теряет четкий ритм и болезненно сжимается сердце.

— По дороге из Хитроу в машину Артура на полной скорости влетел внедорожник. Второй водитель погиб на месте, Артур же получил тяжелые травмы. Несколько дней врачи боролись за его жизнь, буквально собирали по кусочкам кости, зашивали внутренние органы, пришлось даже сделать пересадку печени и несколько раз перелить весь объем крови, но сильнее всего пострадал головной мозг. Надежды на то, что Артур очнется, почти не было… Но он справился. Цеплялся за жизнь, возвращаясь после каждой остановки сердца, пока его состояние не стабилизировалось, а потом пришел в себя, пробормотав что-то похожее на «Мрлн», — Моргана замолчала, не в силах продолжать. Ланс услужливо поставил перед ней стакан воды. — Я думала, что самое страшное позади, но… У Артура проблемы с головой. С памятью. Он забывает все через два-три часа, для него словно начинается новый день. Прошлое он помнит отлично, но с настоящим настоящая беда. Он стал беспомощным, как ребенок. Может потеряться в городе, застыть посреди проезжей части или целый день бродить пешком по улицам города, не чувствуя усталости. Мы наняли для него сиделку, старались не выпускать из дома, но Артур всегда любил свободу и находил способы сбежать из-под присмотра.

— То есть… он… Боже, — Мерлин закрыл лицо руками, не желая верить Моргане. Десять минут назад он думал, что все не может быть еще хуже, но ошибался. Услышать, что Артур пережил такое, что до сих пор не оправился от травм, что не живет — существует теперь в этом мире, окруженный жалостью родных и друзей… Мерлину хотелось заткнуть уши, чтобы не слышать, не верить. Это не может быть правдой!

— И он искал тебя, — продолжала Моргана. — Не помнил, как ты выглядишь, как тебя зовут, но знал, что познакомился в Египте с кем-то очень важным для себя, что влюбился и теперь очень бы хотел его найти. Я не знала, чем ему помочь. У нас была только фотография, по которой точно нельзя было никого опознать. Артур случайно послал мне ее на третий день своего отпуска, — Моргана достала телефон и показала Мерлину снимок. На нем был виден песок, много песка, кусочек моря, чье-то голое плечо и черноволосый затылок. Артур, должно быть, случайно сфотографировал его на пляже. Точно! Он тогда копался в телефоне, тихо ругался, пил воду из запотевшей бутылки и пытался отправить смс сестре. Должно быть, он каким-то образом послал ей этот снимок. Тогда у Мерлина и Артура все только начиналось, и они наслаждались друг другом и были так счастливы…

— Артур нашел меня. Но как… — голос не слушался Мерлина и больше походил на хрип.

— Случайно, — Моргана улыбнулись уголками губ. — Он и не подозревал, что это ты. Просто, в очередной раз сбежав из-под нашего присмотра, зашел в кафе, поругался с официантом и… запомнил его. Он не рассказал мне сразу, иначе я была бы здесь уже шесть месяцев назад. Я замечала, что с ним что-то происходит. Он повеселел, стал увереннее в себе, его состояние заметно улучшилось. Я была счастлива и не расспрашивала его как следует. Но потом ты отшил его. Когда Артур, осознавая свое плачевное состояние, сделал шаг тебе навстречу, ты нагрубил ему и дал понять, что тяготишься его обществом, — Моргана больно сжала руку Мерлина, впиваясь в кожу длинными ногтями. — Я готова была убить тебя, но меня останавливало только осознание, что ты ничего не знаешь о болезни моего брата. О ваших отношениях Артур рассказал мне три дня назад, а сегодня утром назвал тебя по имени. И тогда я поняла, что его «Мрлн» было вовсе не бессвязным бормотанием, а твоим именем. Мой братец влюбился в тебя, потерял, но каким-то непостижимым образом сумел найти вновь.

Мерлин чувствовал себя бесполезной деревяшкой, по недоразумению сидящей на стуле за барной стойкой. Информации было так много, а чувства так разнообразны и так остры, что его организм не справлялся. Ужас от осознания того, что произошло с Артуром, сочувствие, боль… И в то же время, радость, что Артур не бросал его, что, напротив, помнил, искал, сумев сохранить любовь своем сердце даже после того, как утратил память. Хотелось кричать, рыдать и смеяться, но Мерлин только старательно дышал и смотрел в одну точку, а в голове билась всего одна мысль — он нашел Артура, по-настоящему нашел его! И теперь уже не отпустит никогда.

— Где он сейчас? — наконец спросил Мерлин.

— Дома, — Моргана усмехнулась, — надеюсь. Хотя в последнее время он редко выходит на улицу один.

— Он потерял себя… — Мерлин провел рукой по лицу и виновато взглянул на Моргану. — Я ведь действительно думал, что он полный козел, раз не помнит меня, да еще и пытается подкатить снова. И так злился, что даже не замечал его состояния.

— Ничего, о тебе я думала еще хуже, — Моргана положила деньги на барную стойку, слезла со стула и повертела в руках ключи. — Подвезти?

— Неужели ты живешь далеко?.. — Мерлин представить не мог, что Артур шел в его кафе пешком через полгорода…

— В пяти кварталах, но я не могу оставить машину здесь.

— Да-да, конечно, спасибо, — а Мерлин не был уверен, что пройдет даже сотню метров пешком. Ноги дрожали, колени подкашивались, ладони потели так, что приходилось незаметно вытирать их о штаны.

У выхода Мерлин оглянулся на Ланса, тот тепло улыбнулся и ободряюще кивнул.

Из дороги Мерлин запомнил только, что сидения у машины Морганы красные, а на зеркале заднего вида раскачивается мешочек с торчащими из него сухими травами.

В доме не было лифта, и пришлось подниматься на третий этаж пешком. Это расстояние показалось Мерлину восходом на Эверест. Большая, поистине королевская квартира была обставлена не без вкуса, даже немного аскетично. Артур сидел на кухне, одетый только лишь в пижамные штаны и растянутую красную футболку, и вертел в руках кружку с кофе. Мерлин подумал, что эта их «новая» история вся пропиталась ароматом кофе.

Артур не сразу обернулся на звук шагов, явно не ожидая от прихода сестры ничего нового. Мерлин, внезапно утратив голос, не решался позвать его. За какое-то мгновение он вновь превратился в прежнего себя — застенчивого парня, недостаточно смелого для того, чтобы сделать первый шаг, но… Артур, что-то почувствовав, обернулся, вздрогнул и прикрыл глаза. Наверняка решил, что Мерлин — его галлюцинация, вызванная поврежденным в аварии мозгом.

Мерлин подошел к нему и осторожно коснулся плеча. Не такое крепкое, как он помнил, но все такое же теплое, родное…

— Мерлин? — Артур перехватил его руку и сжал. — Это и правда ты?

— Меня позвали тебя спасать, — Мерлин улыбнулся.

— Моргана… напомни мне придумать для нее страшную месть, — Артур потянул Мерлина за руку и усадил себе на колени. — Что она рассказала тебе?

— Все. Про аварию, про твою память и про то, что ты не виноват, что забыл меня…

— Забыл? — Артур непонимающе нахмурился.

Мерлин вздохнул и вытащил из кармана мятую фотографию.

— Это ведь я, — он ткнул пальцем в голое плечо и растрепанный черноволосый затылок.

— О, — выдохнул Артур и, уверенно положив руку на затылок Мерлина, притянул его вниз и поцеловал. Мерлин и не думал сопротивляться, утонув в таком знакомом, но уже подзабытом ощущении близости Артура, его губ и языка, хозяйничающего у него во рту. Мерлин застонал и прижался еще ближе, теснее, только теперь чувствуя, как на самом деле ему не хватало Артура. Он ведь не жил без него! Поцелуи и нежные ласки Фреи казались ему теперь холодными, безразличными, далекими и такими… незначительными.

— Так вот почему ты сорвался на мне, когда впервые увидел в кафе. Да и потом постоянно был зол, словно я оскверняю своим задом твой любимый стул. Почему не спросил прямо? Не дал понять, что знаешь меня?

Потому что Мерлин — это Мерлин, и он постоянно принимает неправильные решения. Хорошо, что в Египет тогда его отправила мать, Артур взял инициативу в их отношениях в свои руки, а сейчас в эту квартиру его привезла Моргана. Во всех этих событиях, самых значимых в его жизни, Мерлин принимал лишь пассивное участие.

— А ты до сих пор не помнишь…

— Нет. Но теперь это уже не важно.

— Я перескажу тебе каждую минуту, что мы провели вместе. Мне кажется, я помню за двоих.

— А еще продемонстрируешь мне доказательства, что на фотографии действительно ты, — Артур шутливо прищурился. — На голове у тебя похожий бардак, но плечо подозрительно одето… песок можешь заменить на мою кровать, на ней сейчас похожего цвета покрывало.

— Еще чего! Ты всех тащишь в постель после пяти минут знакомства?

— О нет, только тебя, — Артур широко улыбнулся. — Я скучал по тебе. Сначала по неясному воспоминанию, а потом по милому официанту из кафе… Я чуть с ума не сошел, думая, что предаю свою любовь, которую не могу даже вспомнить, сближаясь с тобой.

— Здесь достаточно одного сумасшедшего. Не тебя, — Мерлин заткнул ему рот рукой, а потом, подумав, заменил ее губами. Артур положил руку ему на затылок, погладил большим пальцем шею и опустился к плечу. К тому самому месту, которое было запечатлено на фотографии. Артур гладил кожу Мерлина, целовал его лицо, вдыхал запах его волос. Крепко зажмурившись, он отдавался ощущениям и пытался вспомнить хоть что-нибудь из тех двух недель в Египте… Но не мог.

— Артур, — позвал Мерлин, когда тот замер.

— Я не могу, — хрипло ответил Артур. — Ничего не получается.

— Что? — Мерлин погладил его по волосам и обнял, чувствуя, как напряжены плечи. — Не важно, помнишь ты меня или нет, ведь…

— Но мне важно! — перебил его Артур. — Я забыл не просто две недели своего отпуска, а целую жизнь! Я хочу знать, что это такое — любить тебя, хочу помнить каждое мгновение, проведенное с тобой. Но даже теперь у меня ничего не выходит.

— Но это не так, — возразил Мерлин. — Ведь твои чувства ко мне никуда не делись.

Артур отстранил его от себя и поднялся на ноги. Мерлин отступил на шаг, огляделся по сторонам в поисках поддержки, по-мальчишески улыбнулся и решительно потянул вверх свою футболку. Пусть Артур не помнит, но Мерлин может предоставить ему факты — возможность сравнить его плечо с фотографией. Он повернулся к Артуру спиной и замер в ожидании. Раздался шорох, шаги, на стол рядом с ним упала мятая фотография. Артур коснулся его кожи кончиками пальцев, проследил линию плеч, круговым движением обвел рассыпь веснушек, задержался на острой лопатке и опустился ниже. Теплое дыхание опалило поясницу, и Мерлин невольно выгнулся и чуть слышно застонал. Он должен был помочь Артуру вспомнить, а вовсе не возбуждаться от его близости, но тело, истосковавшееся по ласкам и прикосновениям, не слушалось голоса разума. Мерлин стиснул зубы, чтобы не выдать себя; Артуру, может, еще слишком рано заниматься сексом… Да и не думает он об этом.

— Вот здесь, — тихо сказал Артур, снова коснувшись его лопатки, — была временная татуировка. Дракон.

— Да! — воскликнул Мерлин. — Я сделал ее на спор, потому что ты утверждал, что я рохля и не способен на решительные поступки.

— Она стерлась через неделю…

— …Когда мы всю ночь занимались любовью на песке. У меня потом спина была красная, словно я умудрился ее натереть.

— Я хотел, чтобы ты сделал настоящую татуировку в том же месте.

— …И я пообещал тебе сделать ее в Лондоне, потому что не очень-то доверял египетским мастерам.

— Да…— Артур убрал руку и подал Мерлину футболку. — Я не помню ничего из того, что ты говоришь, только картинку — изображение дракона.

— Это уже очень много, Артур, — Мерлин оделся и ободряюще улыбнулся. Он все еще чувствовал себя немного неловко, не знал, как говорить с Артуром, на какие темы наложено табу, а что можно обсуждать без опаски. Ему очень хотелось расспросить его о болезни, поинтересоваться, как он себя чувствует, но Мерлин не решался.

Артур отправился варить новую порцию кофе, а Мерлин устроился за столом, чтобы не мешать и нечаянно не испортить божественный напиток. А в том, что у Артура кофе получится божественным, Мерлин не сомневался.

— Что Моргана наговорила тебе про меня? — Артур поставил на стол две чашки, подтянул сползшие низко пижамные штаны и опустился на стул.

— Рассказала про твою болезнь.

— Выставила меня беспомощным ребенком! Теперь я здоров, Мерлин. Даже отец это признал, и на следующей неделе я возвращаюсь к работе. С моей памятью все в порядке, я не забываю, где живу и как меня зовут, и отлично помню, что делал весь день вчера, неделю или месяц назад.

— Но Моргана…

— Моргана ловкий манипулятор. Она проверяла тебя, а затем вынудила приехать ко мне.

— Черт… — вместо того чтобы злиться Мерлин широко улыбался.

— Но она преувеличила лишь немного. До встречи с тобой я действительно не мог запомнить ни одного дня. А ты оказался тем светом, который вывел меня из темноты. Я ждал, когда полностью поправлюсь, чтобы пригласить тебя на свидание. Мне казалось, что я тебе тоже нравлюсь и что мы неплохо проводим вместе время. Но ты отшил меня. Теперь я понимаю почему, но это не исправит паршивости последних месяцев.

Мерлин подошел к Артуру вплотную, положил руки ему на плечи и заглянул в глаза. Они были те же, что и тогда, в Египте. Исчезли недавняя растерянность и неуверенность в себе, боль от невозможности завести нормальные человеческие отношения… Артур вновь обретал себя, а вместе с ним и Мерлин.

— Я люблю тебя, — сказал он. — Давно. И в отличие от тебя, помню об этом.

Артур рассмеялся, запрокинув голову, и вновь притянул его к себе…

В квартире было тихо, Моргана еще полчаса назад ушла по своим делам. Артур настойчиво тянул Мерлина в сторону спальни. И если поначалу Мерлин осторожничал, волнуясь о его здоровье, то теперь уже не сдерживал себя. Он понял, что все действительно хорошо, глаза Артура убедили его в этом….

Через неделю Мерлин переехал к Артуру. Точнее, утром обнаружил под своим окном небольшой грузовик, из которого выскочили Артур и Моргана, вихрем ворвались в квартиру и принялись собирать его вещи. Мерлину оставалось лишь удивленно таращить глаза и вовремя выдергивать из их рук вещи дяди Гаюса и хлам, который не стоило везти с собой на новое место.

Через полторы недели Артур вышел на работу, окончательно возвратив свою прежнюю жизнь.

Через месяц Мерлин познакомился с его отцом, когда тот неожиданно решил навестить своих детей. Моргана по-прежнему жила в одной квартире с Артуром и Мерлином, благо места там хватало всем и оставалось еще слишком много, по мнению Мерлина. Утер смерил его холодным тяжелым взглядом, бросил ему в руки пальто и прошествовал в гостиную. Мерлин предпочел бы немедленно сбежать, но Артур поймал его на пороге и, крепко сжимая его руку, повел обратно. Утер ушел через полчаса, Мерлина весь остаток дня Моргана и Артур отпаивали скотчем, уверяя, что отцу он даже понравился…

А еще через два месяца выяснилось, что Артуру нужна новая операция на головном мозге. Где-то там скапливалась жидкость, отчего у Артура постоянно болела голова. А потом он и вовсе потерял сознание. Мерлин перепугался не на шутку, вызвонил Моргану и с ее совета отвез Артура в лучшую клинику Лондона.

Операция прошла успешно. Врачи заверили, что подобного не должно повториться и что небольшую доброкачественную опухоль — одно из последствий аварии — они вырезали полностью. Мерлин сутками сидел в палате Артура, даже спал там, выторговав на это (не без помощи Морганы и ее денег) разрешение главного врача. Он ведь обещал, что никогда больше не бросит Артура, и защищал его изо всех сил, хоть тот и утверждал, что в этом нет необходимости. Днем Мерлин возил своего вредного возлюбленного по живописному парку рядом с клиникой, читал ему книги и даже пел, когда рядом никого не было. Артур притворно злился, просил заткнуться, а сам явно наслаждался каждым мгновением близости с Мерлином.

В тот раз, после аварии, Мерлина не было с ним рядом, и Артур заблудился в своей голове, в своей памяти. Теперь же у него появился свой маяк. Голос, зовущий его каждое утро, взгляд серо-синих глаз, прикосновение вечно холодных рук и губы, целующие его бережно и нежно.

Артур так и не вспомнил свой отпуск в Египте, но теперь не жалел об этом. Стоило забыть всю свою прежнюю жизнь, если Мерлин будет так же подробно, забавно, в лицах и с эмоциями рассказывать о ней.

Артур ненавидел быть слабым, но Мерлину позволял заботиться о себе. Особенно, возить в коляске по всей территории клиники даже тогда, когда Артур вполне мог бы ходить сам. Впрочем, в ином случае Мерлин поддерживал его под руку, словно надеялся удержать, забыв о значительной разнице в весе.

Артур настоял, чтобы Мерлин вспомнил о своем образовании и начал искать нормальную работу, а потом и вовсе взял его к себе в фирму, заявив, что так ему будет гораздо спокойнее. В итоге, Мерлину пришлось не только уволиться из кафе, да еще и прихватить с собой Ланса, Гвен и Фрею, потому что Артуру не хватало хороших надежных людей.

В свой последний день в «Авалоне» Мерлин переговорил с Гаюсом, и первый столик, за которым Мерлин вновь встретил Артура, на следующее утро доставили прямо в их квартиру. Теперь они завтракали только за ним, потягивая любимый кофе, сонно щурясь и улыбаясь друг другу… И намеревались так делать еще очень-очень долго — всю жизнь.

@темы: angst, Arthur's team, Фик, Arthur/Merlin OTP fest 2014, romance, PG-13